"Флибустьеры" - читать интересную книгу автора (Эмар Густав)

ГЛАВА XI. Мексиканская луна

После таинственного посещения становища наших охотников Черный Медведь во главе своих воинов направился к острову на Рио-Хиле, называемому Чоль-Гекель, лежащему выше асиенды. Здесь был один из апачских аванпостов на границе с Мексикой.

Черный Медведь прибыл туда на рассвете.

В этом месте Рио-Хила очень широка. Каждый из рукавов, на которые она разделяется островом, имеет в ширину около двух миль.

Остров лежит почти посередине реки, как исполинская цветочная корзина. В длину он имеет около двух миль, а расстояние в самом широком месте составляет около полумили. Он и в самом деле кажется громадным чудным букетом, полным благоухания, населенным бесчисленными пернатыми, целый день оживляющими лесную чащу, покрывающую его, чириканьем, свистом, щелканьем, переливами и Бог весть еще какими удивительными звуками.

В описываемый день солнце, словно лаская островок, заливало его целыми потоками горячих лучей. Между тем обстановка на нем далеко не соответствовала тому мирному виду, который ему так хотела придать природа.

Насколько хватал глаз, в чаще острова и по обоим берегам реки видны были палатки из бизоньих шкур и шалаши из листьев, теснившиеся друг к другу.

Многочисленные пироги, сшитые из лошадиных шкур, натянутых на круглые шпангоуты, или прямо выдолбленные из дерева, бороздили реку по всем направлениям.

Множество окрашенных в самые яркие цвета бизоньих шкур, плащей и каких-то тряпок, освещаемых ярким солнцем, утомляли и невыносимо резали глаза.

Всадники, прибывшие с Черным Медведем, спешились, расседлали лошадей и пустили их пастись. Усталые животные охотно смешались с громадным табуном, который ходил по прерии.

Вождь пошел между шалашами. Всюду развевались значки из кусков окрашенной материи и перьев, висели скальпы знаменитых воинов. Женщины готовили завтрак.

Черного Медведя все узнавали, при его появлении все вставали и почтительно наклоняли головы. Индейцы окружают своих вождей величайшим почетом. Те племена, которые и до сих пор отказываются подчиняться влиянию общеевропейской цивилизации и свободные бродят еще по остаткам некогда безграничных прерий, этот почет доводят до фанатизма и почти обоготворения, непонятного для европейцев.

Золотой обруч с двумя бизоньими рогами, украшавший голову Черного Медведя, заставлял узнавать его еще издали.

Он подошел к берегу реки и сделал знак человеку, который ловил неподалеку рыбу. Нужно было видеть, с какой радостью индеец бросил свое занятие, чтобы только услужить вождю. В его пироге Черный Медведь и переехал на остров. Там для него был приготовлен шалаш из сучьев.

Словно невидимые часовые предупредили население индейского лагеря о его прибытии. Как только он высадился на берег, немедленно явился другой вождь по имени Малая Пантера.

— Привет вождю, появляющемуся среди детей своих, — приветствовал его Малая Пантера, почтительно кланяясь, — счастлива ли была поездка вождя?

— Вождь благодарит брата. Да, Черный Медведь совершил счастливую поездку.

— Если отец народа согласен, то Малая Пантера проводит его в шалаш, построенный для него.

— Идем! — согласился Черный Медведь.

Малая Пантера опять наклонил голову и повел вождя по тропинке, извивающейся между кустами, и скоро они достигли шалаша, который по своему простору, яркости цветов, украшавших его шкуры, и по чистоте должен был представлять для индейцев идеал комфорта и изящества.

— Отец народа в своем доме, — проговорил Малая Пантера, поднимая фрессаду 26 и почтительно сторонясь, чтобы пропустить Черного Медведя.

Черный Медведь вошел.

— Пусть брат мой следует за мной!

Малая Пантера вошел за ним и опустил фрессаду.

Шалаш, куда они вошли, ничем не отличался от жилищ других индейцев. Посередине горел огонь. Черный Медведь знаком велел Малой Пантере сесть на бизоний череп у огня, а сам сел на другой.

После минутного молчания, в течение которого оба вождя курили, выпуская густые, совсем окутавшие их клубы дыма, Черный Медведь обратился к своему товарищу:

— Все ли вожди племен нашего народа явились на остров Чоль-Гекель, как приказал Черный Медведь?

— Явились все.

— Когда вожди придут в шалаш Черного Медведя?

— Это зависит от моего отца. Вожди ждут, когда будет угодно Черному Медведю видеть их.

Черный Медведь снова погрузился в курение и умолк. Прошло довольно много времени.

— Что нового произошло за время отсутствия вождя? — спросил Черный Медведь, вытрясая пепел из трубки на ноготь пальца правой руки.

— Три вождя команчей пришли от своего народа, чтобы заключить договор с апачами.

— О-о-а! — отвечал Черный Медведь. — А это знаменитые вожди?

— У них много волчьих хвостов у мокасин, должно быть, они очень храбры.

Черный Медведь в знак согласия наклонил голову.

— Один из них, говорят, Насмешник, — продолжал Малая Пантера.

— Уверен ли брат мой в том, что он сообщил мне? — живо переспросил его старший товарищ.

— Воины команчей отказались сказать, кто они, когда им объявили, что отца моего нет здесь. Команчи отвечали, что пусть будет так, они подождут его возвращения.

— Хорошо! Это — вожди. Где они находятся?

— Они развели костер и расположились вокруг него.

— Отлично. Время дорого. Пусть брат мой передаст вождям апачей, что Черный Медведь ждет их у огня совета.

Малая Пантера поднялся, не сказав ни слова, и вышел из шалаша.

Около часа индейский вождь оставался один, погруженный в свои думы. Наконец снаружи послышались шаги большого числа приближающихся людей, занавес шатра поднялся, и перед вождем предстал Малая Пантера.

— Ну что? — спросил его Черный Медведь.

— Вожди ждут.

— Пусть они войдут.

Появились апачи.

Их было человек десять. Каждый был одет в самые лучшие свои одежды, украшенные золотом и серебром; они были раскрашены и вооружены, как на войну.

Они вошли молча, кланялись поочередно вождю, целовали край его платья и так же молча садились у огня.

Как только все вожди уселись, явился отряд воинов и окружил шатер, чтобы не подпускать близко любопытных и охранять тайну совещания вождей.

Несмотря на все умение владеть собой, Черный Медведь не мог сдержать выражения удовольствия на своем лице при виде стольких преданных ему людей, с помощью которых, он был уверен, ему удастся привести в исполнение свои планы.

— Привет братьям моим! — обратился он к ним, жестом приглашая придвинутся ближе к огню. — Вождь ждет их с нетерпением.

Вожди склонили головы и придвинулись. Тогда вошел трубконосец и внес большую трубку мира, из которой вожди затянулись по нескольку раз. Когда эта церемония была закончена, трубконосец вышел, и начался совет.

— Прежде всего, — начал Черный Медведь, — вождь хочет рассказать другим вождям о том, что сделал он. Черный Медведь исполнил все, что ему поручили, он проник в большой вигвам бледнолицых, он осмотрел его во всех подробностях, он узнал число бледнолицых, которые защищают его, и, когда придет час вести туда воинов, Черный Медведь не собьется с пути.

Вожди поклонились в знак полного удовлетворения.

— Этот большой вигвам бледнолицых, — продолжал Черный Медведь, — единственное серьезное препятствие на том пути, по которому должны следовать воины в задуманном походе.

— Гачупины — трусливые собаки. Апачи пошлют им юбки и заставят их варить себе дичь, — с едким сарказмом заметил Малая Пантера.

Черный Медведь покачал головой.

— Бледнолицые в Гетцали не гачупины, и сам вигвам Гетцали подобен великой касе 27. Вождь видел людей в Гетцали, это действительно люди. У многих из них голубые глаза и волосы цвета спелого маиса. Видно, что они очень храбры. Пусть мои братья узнают это и будут осторожны.

— А не знает ли брат мой, что это за люди? — вставил вопрос один из вождей.

— Черный Медведь не знает этого. Ему говорили, когда он был около Великого Соленого озера, что эти люди пришли из очень далекой страны, лежащей к востоку, вот и все.

— У этих людей нет, следовательно, ни деревьев, ни плодов, ни бизонов в их родных землях, и потому они пришли отнять наши.

— Бледнолицые ненасытны, — отвечал Черный Медведь, — они забывают, что Великий Дух дал им, как и остальным людям, две руки и один рот. Все, что они видят, они хотят взять себе. Ваконда, любящий своих краснокожих детей, поселил их на обильной земле и осыпал их своими дарами. Бледнолицые горят жадностью и постоянно стараются похитить дары Ваконды и завладеть ими. Но апачи храбрые воины, они сумеют защитить свои земли охоты и помешать занять их этим бродягам, прилетевшим с той стороны Соленого озера на крыльях великих чудес 28.

Вожди сочувственно приветствовали эту речь. Она так точно выразила волновавшие их чувства и ненависть, которую они питали к белым — этой неудержимо двигающейся вперед расы завоевателей, все дальше загоняющей их в глубь пустыни, лишая их былого простора, на котором они привыкли жить с незапамятных времен.

— Великое племя команчей озер, то самое, которое именует себя царем прерий, прислало народу апачей послами трех славных воинов. Черный Медведь не знает, зачем они пришли, но думает, что они пришли с мирной вестью. Угодно ли будет вождям народа апачей допустить их выкурить трубку мира, сидя с нами у костра совета?

— Отец мой — мудрый воин, — ответил Малая Пантера, — он умеет угадывать самые сокровенные мысли своих врагов. Все, что сделает он, хорошо. Вожди апачей всегда счастливы следовать его советам.

Черный Медведь обвел всех взглядом, желая удостовериться, точно ли Малая Пантера выразил мысли собрания.

Участники совета молча склонили головы в знак согласия.

Вождь улыбнулся с гордостью, увидев, что товарищи так хорошо поняли его мысли, и затем обратился к Малой Пантере.

— Пусть войдут вожди команчей.

Это было произнесено с таким сознанием собственного величия, какое было бы к лицу иному европейскому монарху, обращающемуся к парламенту.

Малая Пантера вышел исполнить приказание.

Во время его отсутствия, продолжавшегося довольно долго, в шалаше не было произнесено ни слова, царило полное молчание. Все сидели на бизоньих черепах, упершись локтями в колени, уткнувшись ладонями в подбородки, опустив вниз глаза и, по-видимому, погрузившись в глубокие размышления.

Наконец Малая Пантера вернулся. За ним шли трое вождей команчей.

Апачские вожди поднялись и приветствовали их.

Команчи отвечали на привет с той же изысканностью, но не проронили ни слова, ожидая, чтобы к ним обратились к первым.

Воины команчей были молоды, хорошо сложены. На лицах их словно застыло гордое, воинственное выражение, глаза смотрели открыто и были освещены умом и глубокой мыслью. В своем национальном костюме, с высоко поднятой головой, со своей благородной осанкой они невольно возбуждали симпатию, особенно один из них, самый младший. Едва достигший, судя по наружности, лет двадцати пяти, он был, по-видимому, главным из них. Суровые черты его лица, блеск взгляда, легкая величественная походка сразу отличали в нем не заурядного индейского воина, а вождя с особыми полномочиями.

Этого вождя звали Насмешником. Насколько можно было судить по пучку перьев кондора, приколотому к его воинскому наряду, он был одним из главных вождей своего народа.

Апачские вожди устремили на вошедших инквизиторские взгляды, ничем, однако, не выдавая этого, что умеют делать одни только индейцы.

Команчи чувствовали на себе пристальные взгляды, но ни одним жестом не показали этого. Они не сделали ни одного движения, которое бы обнаружило, что они понимают, что являются предметом всеобщего внимания.

Макиавелли, хоть и автор «Государя», хоть хитрая, лукавая, не обнаруживающая ни малейшего уголка истины политика и носит его имя, на самом деле должен показаться мальчишкой в отношении выдержки в дипломатических играх перед североамериканскими индейцами. Эти бедные дикари, как называют их те, кто их не знает, в действительности являются самыми хитрыми дипломатами, какие только существуют на свете.

Спустя минуту, Черный Медведь выступил вперед, протянул правую руку открытой ладонью к вождям команчей, наклонил голову и обратился к ним так:

— Черный Медведь счастлив принимать под тотемом народа апачей братьев своих, команчей озер. Пусть вожди команчей сядут у костра совета и выкурят трубку мира с братьями своими апачами.

— Как может быть иначе, — отвечал на это Насмешник своим суровым голосом, — разве не дети одного Ваконды и апачи, и команчи?

И не прибавив более ни слова, он подошел в сопровождении двух других вождей к костру, и все они сели рядом с апачами.

Разговор опять прервался. Каждый из присутствующих курил.

Наконец, когда в трубках остался один пепел, Черный Медведь с улыбкой обратился к Насмешнику.

— Братья команчи озер охотятся, вероятно, неподалеку за бизонами, и им пришла мысль посетить их братьев апачей? Привет братьям команчам!

Насмешник наклонил голову.

— Команчи озер еще далеко отсюда на охоте за антилопами по берегам дель-Норте 29. Насмешник и несколько преданных воинов одни пришли в эти места охоты.

— Насмешник — знаменитый вождь, — вежливо отвечал апачский вождь, — Черный Медведь рад видеть Насмешника. Такой великий воин, как брат мой, не сойдет со своего пути без особых причин.

— Черный Медведь угадал верно. Насмешник пришел, чтобы возобновить с братьями апачами узы тесной чистосердечной дружбы. Зачем спорить нам о земле, на которую мы имеем равные права? Почему не разделить нам ее между собой? Зачем краснокожие будут уничтожать друг друга? Не лучше ли нам зарыть у огня совета топор войны так глубоко, что апач, встретив где бы то ни было команча, всегда мог бы быть уверен, что видит перед собой любящего брата? Бледнолицые, которые с каждой луной все дальше продвигаются в глубь наших земель, разве не ведут с нами ожесточенной войны, а нашими внутренними раздорами разве мы не оказываем им самой действенной помощи?

Черный Медведь поднялся и, с достоинством протянув вперед руку, отвечал на речь команча такими словами:

— Брат мой Насмешник говорит правду. Одно чувство должно отныне воодушевлять нас — любовь к родине. Отбросим в сторону наши мелкие споры и будем думать об одном — о свободе! Бледнолицые ничего не знают о наших планах, я убедился в этом, когда был в Гуаймасе. Наше внезапное наступление будет для них как удар грома, от которого кровь застынет в их жилах. При нашем приближении они уже должны считаться наполовину побежденными.

За этими словами наступило торжественное молчание.

Насмешник обвел собрание гордым и спокойным взглядом и громким голосом воскликнул:

— Через двадцать четыре часа начинается Мексиканская луна! Воины, неужели мы дадим ей пройти, не попытавшись нанести смелый удар бледнолицым, как мы делаем это каждый год в это время. Есть крепость, на которую мы должны обрушиться подобно урагану. Эта крепость устроена не гачупинами, не йори, а бледнолицыми другого племени, и она является постоянной угрозой для нас. Вождь команчей открыто, честно предлагает вождям апачей без раздумий напасть на Гетцали вместе с четырьмя сотнями команчских воинов, во главе которых будет стоять Насмешник.

При этом предложении трепет удовольствия пробежал по рядам собравшихся.

— Апачи с удовольствием принимают предложение братьев своих команчей! — воскликнул Черный Медведь. — У Черного Медведя почти такое же число воинов. Вместе, не может быть сомнения, они до основания разрушат крепость белых. Завтра с восходом луны мы вместе тронемся в путь.

Вожди встали и удалились. Черный Медведь и Насмешник остались одни.

Эти два вождя пользовались одинаковой славой, оба были одинаково уважаемы своими племенами. Они с любопытством смотрели друг на друга, так как до сих пор были врагами и видели один другого не иначе как с оружием в руках.

— Черный Медведь благодарит брата своего за искреннее предложение, — первым начал Черный Медведь. — Сейчас помощь команчей неоценима для нас. Когда будет одержана победа, два народа поровну поделят добычу.

Насмешник поклонился.

— Какой план составил брат мой? — спросил он.

— План очень прост. Команчи — отличные всадники, с братом моим во главе они должны быть непобедимы. Как только луна взойдет на небо, Насмешник возьмет своих воинов и пойдет с ними на Гетцали, сжигая впереди себя траву, чтобы густая туча дыма скрывала его движение и не давала возможности сосчитать его воинов. Если бледнолицые выставят вперед аванпосты, чтобы вовремя предупредить гарнизон, то брат мой должен овладеть ими и перебить всех воинов, чтобы они не дали знать в Гетцали. Во время этого похода, как и всегда, все, что принадлежит белым, — крепости, хакали 30, дома — должно быть сожжено, животных следует угонять в наши земли. Подойдя к Гетцали, брат мой постарается спрятаться как можно лучше и будет ждать сигнала, чтобы напасть на белых.

— Хорошо. Брат мой Черный Медведь — мудрый вождь. Дело его ждет успех. Насмешник в точности исполнит все, что он сказал. Но что думает делать он сам, пока Насмешник будет исполнять свою часть общего плана?

Черный Медведь загадочно улыбнулся.

— Брат мой увидит это, — сказал он, положив руку на плечо команча, — пусть Насмешник предоставит Черному Медведю действовать, как он сочтет нужным. Черный Медведь ручается за победу.

— Отлично, — отвечал команч, — брат мой первый в своем племени и знает, что надо делать. Апачи не женщины. Насмешник пойдет к своим воинам.

— Да, брат мой понял меня. Завтра с восходом луны…

Насмешник наклонил голову, и оба вождя расстались лучшими друзьями, по крайней мере, с виду.

Несколько минут спустя в лагере апачей уже царило общее возбуждение. Женщины разбирали шатры и навьючивали мулов, дети приводили и седлали лошадей, все готовились к скорому выступлению.