"Парри Хоттер и изнанка магии" - читать интересную книгу автора (Эллис К. С.)

Глава 6

Хрустальный шар затуманился оттого, что на него дыхнули, и снова сделался относительно прозрачным, после того как его второпях протерли рукавом. Однако изображение в шаре оставалось размытым и неотчетливым.

– А он точно работает? – спросил Парри.

– Да работает, работает! – заверил Фредди. – Просто он, наверно, летит слишком быстро. Погодь, кажется, он тормозит.

И точно: изображение в кристалле сделалось четче. Они смотрели сверху на древесные макушки с высоты, наверно, вдвое большей самих деревьев.

– А ты ничего не перепутала насчет этих ритуальных танцев? – уточнил Фредди у Гормошки.

– Ничего я не перепутала! – сказала Гор-мошка. – Мы с Алисией в том году сидели рядом на астрологии, а у нее есть подружка, Диана, и ее сестра – ведьма. Так вот, она сказала, что ведьмы-шестиклассницы делают это каждый год в первый день семестра. Ну, чтобы вроде как призвать на школу благословение.

– А они точно танцуют голыми? – спросил Фредди. – Ты спрашивала?

– А то нет, что ли! – возмутилась Гормошка. Она не любила, когда кто-то подвергал сомнению ее мудрость. – Это для того, чтобы слиться с землей и небесами.

– Во извращенки-то! – с наслаждением сказал Парри.

– Ну а если тебе не нравятся извращенки, чего ты тогда собрался на них смотреть?

Повисла неловкая пауза.

– В образовательных целях, – предположил Фредди.

– Во-во, в образовательных, – согласился Парри. – А вот ты-то чего смотреть приперлась?

– А я всерьез интересуюсь ритуальной и симпатической магией, – сказала Гормошка и уставилась в шар, чтобы не встречаться взглядом с парнями.

– Во, глядите, кажется, он их нашел!

Изображение в шаре увеличилось. Макушки деревьев приблизились, внизу показалась тонкая струйка белого дыма. Глаз завис над прогалиной, развернулся вниз, и они увидели небольшой костерок и собравшуюся вокруг группку людей.

– А че они делают? – прошипел Парри, словно боялся, что ведьмы, за которыми они подглядывают, его услышат.

– Да ничего особенного, – ответил Фредди, глядя в шар.

– Наверно, ждут подходящего момента, – предположила Гормошка.

– А когда настанет подходящий момент, чтобы они все с себя сняли? – громко осведомился Фредди.

– Тс-с! Гляди! – сказала Гормошка. – Похоже, начинается!

И в самом деле, одна из фигур нацепила на голову оленьи рога и воздела руки к небесам. Прочие ведьмы сбросили одежду, взялись за руки и встали вокруг огня, который внезапно ярко вспыхнул.

– Ухты-и! – восхитился Парри.

Они долго следили за безмолвно танцующими фигурами, пока наконец вид не начал застилать дым.

– Отодвинь его чуть подальше! – сказала Гормошка.

– Я как раз пытаюсь подобрать нужную команду, – сказал Фредди. Он испробовал несколько волшебных фраз, пока наконец не нашел нужную. Блуждающий глаз выплыл из столба дыма, и изображение вновь сделалось отчетливым.

– У-у, а теперь они еще дальше! – разочарованно протянул Парри.

– Хм. Может, можно увеличить изображение? – предложила Гормошка.

– Щас попробую, – сказал Фредди, сверяясь со своими записями. – Индфей акеднум эмальфид лешфос!

Блуждающий глаз перестал отплывать назад, и изображение толпы приблизилось.

– Ой, нет! – воскликнул Парри. – Почему обязательно ее?

– Ну, тут уж ничего не поделаешь, – сказал Фредди. – В конце концов, я сказал ему, чтобы он искал голое тело. Он и нашел самые обширные телеса, какие мог.

– Переключи его на ее соседку, а?

– Экстней эазеплес! – скомандовал Фредди, и глаз переключился.

– Во, так гораздо лучше! – обрадовалась Гормошка.

– Ой, меня едва не стошнило! – пожаловался Парри.

– А по-моему, довольно мило, – возразила Гормошка.

Парри взглянул на Фредди.

– А нельзя ли переключиться на существо женского пола? – попросил он.

– Да вот, стараюсь! – сказал Фредди, перебирая команды.

Изображение переключилось на соседку по хороводу.

– О-о, да ведь это же мисс Мандрагора! – сказала Гормошка. – Она читает лекции по лекарственным травам и акушерству. Ишь ты, как скачет, – и не скажешь, что ей уже за девяносто!

– Ну все, я сегодня вообще есть не смогу, – пожаловался Парри.

– Стой! Что там такое? – воскликнул Фредди.

– Скорей! Они заметили глаз! – вскричала Гормошка. – Отзови его!

– Энтурнра! – крикнул Фредди. Блуждающий глаз едва успел увернуться от тянущейся к нему ладони.

– Уф-ф, ушел! – выдохнул Парри. Фредди тоже вздохнул с облегчением.

– Если бы они поймали глаз, – объяснил он, – они могли бы нас увидеть, если бы знали, как обратить зрение.

– Ну что ж, по-моему, это было довольно полезное упражнение, – заметила Гормошка.

– Ну да, потому что тебе удалось поглазеть на того шестиклассника! – сказал Фредди.

– А нам что досталось? – вздохнул Парри. – Жирная корова и старушенция, по которой могила плачет.

– Ну че, для первого раза все равно неплохо, – возразил Фредди.

Звон разбитого стекла известил о возвращении блуждающего глаза.

– Какая падла окно закрыла? – осведомился Фредди.

– А я все-таки думаю, – сказал Парри, отодвигая тарелку с остатками завтрака, – что в следующий раз надо будет его отправить в женский душ.

Фредди поразмыслил.

– В душе всегда проблема с тем, что он запотевает. Может быть, стоит для начала нагреть глаз или натереть его спиртом…

– Не вздумайте его туда отправить, когда в душе буду я! – сурово предупредила Гормошка.

– И не подумаем, – ответил Фредди. – Хватит с нас кошмаров.

Предвидя реакцию Гормошки, он успел вовремя увернуться от ложки, запущенной ему в лоб.

Гормошка решила, что с ним она больше не разговаривает, и обернулась к Парри.

Парри же тем временем читал письмо от приемных родителей. Он нашел это письмо у дверей своей комнаты. Письмо прилагалось к горе чемоданов, о которые споткнулась торопившаяся на завтрак Гормошка. Парри успел прочесть всего три страницы из двенадцати, но общий смысл уже уловил: его приемные родители были очень удивлены тем, что он внезапно вступил во французский Иностранный легион, но решили воспользоваться случаем, чтобы изложить ему свои взгляды на моральные аспекты войны.

– По-моему, я нашла очень интересные сведения насчет твоего родительского испытания, – сказала Гормошка.

– Ага, и че? – спросил Парри.

– Я думаю, – вполголоса сказала Гормошка, – что у тебя два отца и оба волшебники!

– Чего-о? – удивился Парри. Они вместе с остальными встали и потащились к выходу из Большого Зала.

– Два отца, – повторила Гормошка. – Я нашла несколько упоминаний об этом в разных источниках. Моя сестра писала диссертацию о Древнем Пророчестве, и я точно помнила, что там про это что-то было, и я посмотрела туда, и там это было, в сноске. Я нашла указанную там книгу, и там было вот это пророчество!

– Абракадабра какая-то, – сказал Парри, глядя на протянутый Гормошкой листок бумаги.

– Оно на древнем языке, – объяснила Гормошка. – Я еще не все успела перевести, но, по-моему, оно ссылается на другое пророчество. Но для того, чтобы узнать точно, мне надо закончить перевод и найти ту книгу, о которой тут говорится.

– Но это же невозможно, правда? – спросил Фредди, до которого только теперь дошло то, что сказала Гормошка несколько минут назад.

– Что невозможно? – спросил Парри.

– Ну, два папаши. В смысле, как ты… Ну, как у тебя…

– Слушай, забей, а? – сказал Парри. – А насчет матери там ничего не говорилось? – спросил он у Гормошки.

– Да нет, в этом-то все и дело. Такое впечатление, будто матери как таковой у тебя не было.

– Чушь какая-то. Ты меня разыгрываешь, что ли?

– Нет, – ответила Гормошка. – Честное слово, это есть во всех текстах!

– Ну ладно, – сказал Парри, возвращая Гормошке листок с абракадаброй. – По-моему, ты просто не там ищешь. Но все равно спасибо.

Парри, Фредди, Гормошка и остальные их одноклассники ждали в коридоре рядом с классом Арториуса Клякса. Неподалеку от них парочка шестиклассников выносила, так сказать, сор из избы, не обращая внимания на любопытных пятиклашек.

– Ага, хочешь сказать, и этого ты не помнишь? – сказала девица, оттянув воротник платья и демонстрируя парню свежий след от укуса. – Это ведь ты меня тяпнул!

– Я не знаю, какого адского зелья ты нахлебалась, – отвечал парень, – но я весь вечер был на тренировке по ква-кваду, а потом ходил гулять с пацанами! И я вообще не знаю, кем надо быть, чтобы трахаться неизвестно с кем, а утром хвастаться этим своему парню! Ах, извини, я и забыл – ты ведь из Де-Сада!

– Ах ты, носок нестираный! – взвилась барышня. – Да чтоб я еще раз…

– Спасибо большое, – сказал Арториус Клякс, и ссорящаяся парочка заткнулась и смущенно слиняла.

Клякс проводил их взглядом и отпер класс. Ученики потянулись внутрь. Арториус улыбался и добродушно кивал.

– Очень рад вас видеть, очень рад вас видеть. Садитесь, пожалуйста. Садитесь, пожалуйста. Спасибо.

Стулья в классе явно были заколдованные. Стоило ученику подойти к парте, как стул сам собой выезжал из-под нее, а когда ученик садился, стул сам собой задвигался на место.

– Скорей, скорей! – кудахтал Арториус. – Ну что, все в сборе?

Он заглянул в классный журнал, который тоже сам собой распахнулся на нужной странице.

– Прекрасно! – сказал Арториус. – Сегодня ваш первый урок современной истории магии.

Говоря, Арториус записывал на доске основные моменты лекции, в соответствии со старомодным, но удобным школьным обычаем. Неудобно было лишь то, что он забыл взять в руки мел.

– Те из вас, кто посещал мои занятия в прошлом году, – Парри готов был поклясться, что при этих словах Арториус покосился на него, – наверняка помнят, что на некоторое время в Войнах Магов установилась патовая ситуация, в основном потому, что основные их участники, к примеру, Эплерк, Эйнманфус, Инштин, Раусск, Родингерш, Убблех, а также другие не желали рисковать собой, вступая в открытый бой, и вели войну через доверенных лиц. Эплерк, Инштин и Убблех обосновались в нагорьях и на восточных равнинах, в руках Раусска находились южные горы и горные долины, и так далее. Средний регион пребывал в относительной стабильности благодаря уникальному союзу Лучника, Де-Сада, Мидаса и Цезаря, организовавших учебный лагерь Свиноморд, где готовились войска для продолжения битвы против остальных магов. На основе этого лагеря позднее и возникла наша школа. А теперь, кто может привести пример аналогичного союза между колдунами, а?

Несколько учеников подняли руки. Арториус заглянул в журнал.

– Хоттер!

Парри покачал головой.

– Ага, понятно, – добродушно сказал Арториус. – Хм…

Он сделал пометку в журнале, потом спросил другого ученика.

– Ну, это когда Ильдью и Арловем объединились, чтобы собрать магическую армию.

– Верно, – кивнул Арториус. – Ну, а в каком году это было?

– Тридцать одна тыща двести восемьдесят первом! – бойко оттарабанил ученик.

– Почти угадал, – улыбнулся Арториус. – В тридцать одна тысяча двести восемьдесят первом году их союз распался. А кто помнит, в каком году они объединились? Правильно, в тридцать одна тысяча двести двадцать девятом, когда силы Ильдью и Арловема были поодиночке разгромлены неизвестным врагом, перебившим десятую часть учеников, которых сумел набрать каждый из них. Итак, невзирая на то, что удачных прецедентов подобных союзов история не знала, учебный лагерь был создан и существовал в течение трех лет, по прошествии которых произошло… что? Хоттер!

Парри опять оказался застигнут врасплох. Ему пришло в голову, что, если бы он почитал что-нибудь из тех книжек, которые ему удалось спасти из комплекта, купленного Гордоном, он бы сейчас, может, и сумел ответить… Он снова покачал головой.

Арториус сделал новую пометку в журнале.

– Гармония!

Гормошка была очень довольна, что знает ответ:

– По прошествии которых явился Бол-д'Арет!

– Верно, верно, – согласился Арториус, – Бол-д'Арет, великий завоеватель! Что нам известно о Бол-д'Арете до этого момента, а, Хоттер?

Парри ничего не оставалось, как пожать плечами.

Арториус сделал новую пометку в журнале.

– Понятно… Ну что ж, ничего страшного, скоро догоните. Виззл!

Фредди очнулся от приятных дум.

– Ну, что он прикончил всех тогдашних уродов, до кого дотянулся.

– Я предпочел бы сказать, – мягко поправил его Арториус, – что Бол-д'Арет вышел победителем из по меньшей мере двадцати пяти магических поединков, хотя некоторые исследователи полагают, что их могло быть более шестидесяти, включая поединки с ведьмами, чародеями, полумагами и мудрецами. А кто помнит изначальную причину его гнева? Смит!

– Колдун Зеладин потребовал десятину с его земель.

– Да, – кивнул Клякс. – А что именно так рассердило Бол-д'Арета?

Отвечать вызвался другой ученик:

– То, что сборщик десятины прибыл в воскресенье, когда Бол-д'Арет как раз прилег вздремнуть?

– Да, совершенно верно. И поныне одно из самых строгих школьных правил гласит, что ни в коем случае не следует беспокоить директора по утрам в воскресенье. А теперь, – продолжал Арториус, воодушевляясь, – кто помнит, когда мы впервые встретились с учеником Бол-д'Арета?

Второй урок оказался еще хуже, если только такое возможно.

Парри изо всех сил старался не обращать внимания на насмешки некоторых одноклассников. В конце концов, что смешного в том, что он не знает всей этой магической истории? Он бы даже обрадовался приходу учителя, если бы это был не Брейк.

Парри спрашивал себя, отчего Брейк все время такой кислый. Может, оттого, что у него все время болит живот? Парри от души понадеялся, что это воспаление аппендикса и скоро Брейк скончается от перитонита.

Первое, что бросилось ему в глаза, когда ученики вошли в класс Брейка, похожий на тюремную камеру, была статуя ученика в заднем ряду.

– Это Струт! – шепотом объяснил Фредди. – А я-то думал, что это только слухи! Поговаривали, что он обратил ученика в камень за то, что тот нагло себя вел на уроке, но я не думал, что статуя сидит тут до сих пор!

– Так что, – удивился Парри, – он просидел тут целое лето?

– Ага! – сказал Фредди. – Ну и злопамятный же он, этот Брейк!

– Сегодняшний урок, – начал Брейк, – будет посвящен искусству преобразования материи. Преобразование – это настоящая магия. Это не те детские игрушки, которыми вы забавляетесь на других уроках. Это могущественная магия, и она может быть опасной. Поэтому на моих уроках – никаких разговоров, никакого чиханья, кашлянья, ерзанья и шарканья ногами. К волшебным палочкам не прикасаться, пока я не скажу, и никаких волшебных слов не использовать, кроме тех, что я назову, и то только на тех предметах, на которые я указал. Каждый, кто нарушит любое из этих правил, превратится в жабу и останется ею до вечера. Ясно? На партах перед каждым из вас лежит небольшая кучка песка. Сегодняшний урок очень простой: вам нужно превратить песок в камень.

Фредди нагнулся к Парри.

– Ну, по крайней мере сегодня он добрый!

Обед первого учебного дня в Свиноморде прошел для Парри сравнительно тихо. Фредди куда-то исчез – то ли побежал на озеро, то ли ко рву с водой. Гормошка сказала, что пойдет в библиотеку искать новые сведения о родителях Парри.

Так что Парри остался болтаться один. Он старался держаться подальше от прочих учеников – он готов был поклясться, что они сплетничают о нем за его спиной. Потому что они хихикали и ржали, а стоило ему взглянуть в их сторону, как они тут же отворачивались.

Так что половину длиннющего обеденного перерыва – волшебники, судя по всему, любили покушать не спеша, часика так два, – Парри просидел на солнышке рядом со спортивным манежем, дожидаясь, пока кто-нибудь из знакомых учеников придет на послеобеденную тренировку по ква-кваду.

По правде говоря, Парри надеялся, что ему удастся отличиться в этом виде спорта. В своей старой школе он считался довольно жестким игроком в регби – в том смысле, что, если кто не желал отдавать ему мяч, он выводил противника из строя приемчиками, какие обычно можно видеть разве что в гангстерских фильмах. И Парри надеялся, что это искусство в ква-кваде тоже пригодится.

К тому же он сделал кое-какие успехи в магии: несмотря на то, что Брейк, казалось, злился на весь свет, а на него в особенности, и Парри пришлось весь урок работать одному, без посторонней помощи, в конце концов ему по крайней мере удалось собрать свой песок в комок.

Нет, конечно, есть в этом мире всякие там Юстиции Гармонии, которые способны с первого раза превратить кучку песку в аккуратную каменную плашку, и даже выгравировать на ней собственные инициалы, но Парри все же был доволен, что ему удалось хоть что-то. Очень неплохо для первого раза!

Через некоторое время Парри увидел толпу своих одноклассников, входящих в манеж. Он встал и последовал за ними.

Спортивный наставник Гренадир Гарднер обладал зычным голосом старшего сержанта и, похоже, считал, что, если на учеников не орать, его уроки им на пользу не пойдут. А потому орал он непрерывно.

Так что Парри поспешно облачился в форму для игры в ква-квад. Форма в целом напоминала облегченную версию костюма волшебника: мантия, кончающаяся чуть ниже колена, с коротким, чуть ниже локтя, рукавом. Тут один из учеников подошел и спросил:

– Это ты – Хоттер? Парри Хоттер?

– Ну да, я, – сказал Парри. – Я тут новенький. А тебя как зовут?

Но парень только обернулся к приятелю и сказал:

– Вот видишь, я же тебе говорил!

Оба рассмеялись и пошли прочь. Это, разумеется, лишь усилило подозрительность Парри.

– Пошли! Пошли! – орал Гренадир Гарднер. – На площадку, живей! Хоп, хоп, хоп!

Гриббин, Фостер, раздать метлы! – рявкнул он, открыл шкафчик и выдал одному парню свернутый в трубку ковер, а другому – охапку метел.

Парри трусцой выбежал на поле для игры в ква-квад следом за остальными. Ковер парил над землей, на нем лежали метлы. А Гриббин и Фостер бежали следом и следили, чтобы метлы не падали на землю.

Очутившись на поле, Парри увидел, что площадка для игры в ква-квад представляет собой вытянутый овал, на обоих концах которого находились небольшие ворота, примерно как хоккейные. Посреди поля была проведена линия с кругом посередине и еще двумя дополнительными линиями, проходящими параллельно центральной по касательной к крайним точкам круга.

На этих-то линиях, буквально в двух шагах друг от друга, Гренадир Гарднер и расставил обе команды. И только теперь Парри сообразил, что никто не собирается ему объяснять, как, собственно, играют в этот ква-квад.

Гриббин с Фостером пошли вдоль ряда игроков, раздавая немало повидавшие школьные метлы. Ну что ж, по крайней мере на них не было ни гвоздей, ни бритв. Но что же надо делать? Как играть?

– О'кей, народ! – рявкнул Гренадир Гарднер. – Слушайте сюда! Играем четыре десятиминутных тайма – так, влегкую, только чтоб разогреться и притереться после перерыва. Не забывайте – это просто товарищеская встреча, просто чтобы посмотреть, кто на что способен и кому не помешает подтянуться. Итак, на счет «три», – сказан он, поднимая над головой нечто вроде здоровенного подшипника. – Раз, два…

И раздался короткий, пронзительный свисток.

– Эй, но я же не умею… – начал было Парри, но тут его мыслительный процесс прервался – кто-то явно попытался вышибить ему мозги. Он еще успел осознать, что его вроде бы что-то ударило, но боли уже не почувствовал: четыре из пяти чувств ему внезапно отказали. Он увидел, как исчезла земля, как пронеслось над головой небо, – но тут он рухнул на землю, и последнее из пяти чувств тоже отключилось.

Парри медленно пришел в себя. Он понял, что лежит в кровати и что голова жутко болит, особенно слева. Он попробовал открыть глаз – тот, что открывался. Лампа, висящая над головой, стремительно закружилась, так что Парри постановил считать эксперимент неудачным и поспешно закрыл глаз снова.

– Уй, бля-а! – простонал он.

Рядом послышался заботливый голос. Голос был знакомый, только Парри никак не мог вспомнить, чей он.

– Ты очнулся? – спросил голос.

– А когда очнешься, должно быть больно? – спросил Парри.

– Обычно бывает, – ответил его собеседник.

– Тогда, наверно, очнулся, – сказал Парри и снова открыл глаз. Лампа снова закружилась, но уже не так стремительно.

– Все так из-за тебя беспокоились, знаешь ли. Ты провалялся без сознания часа три. Гре-надир Гарднер сам тебя сюда притащил. Сказал, что ты был неосторожен на линии. Говорит, с новичками такое часто бывает.

– Я упал, – объяснил Парри. – Какой-то козел на меня налетел. Чуть на тот свет не отправил.

Теперь Парри был абсолютно уверен, что этот голос ему знаком.

– Гордон заходил, и даже казначей заглядывал, спрашивал, как ты. Просил сообщить ему сразу, как ты перестанешь дышать, – говорил, ему надо будет разобраться с расходами на похороны. Но ты не беспокойся, мистер Остол-пофф о тебе заботится. Уж он-то свое дело знает.

И за занавеску просунулась голова Гормошки.

– О, Юсти! – приветствовал ее Парри. – Ты мне поесть принесла? Класс!

Лицо Гормошки сделалось озадаченным, но потом она сообразила, в чем дело. Она взглянула на корзинку, на которой лежал альбом с образцами материи.

– Да нет, Парри. Видно, ты в самом деле сильно ударился головой!

Она поставила корзинку на свободный стул, села напротив, открыла крышку и наклонила корзинку, так, чтобы Парри мог видеть, что там внутри. Внутри сидела самая здоровенная жаба, какую он видел в своей жизни. Шкура у жабы была каменная, а взгляд почему-то знакомый.

– А-а, Фредди, это ты? – сказал Парри. Жаба то ли не поняла, то ли сделала вид, что не понимает.

– Ничего, к чаю ему станет лучше, – сказала Гормошка. – Ну, уж к ночи-то наверняка!

И она снова опустила крышку.

– В темноте ему вроде как спокойнее, – объяснила она.

Тут занавеску у кровати Парри отдернул человек в чем-то вроде плотницкого фартука. Фартук был облеплен опилками, из кармашков торчали инструменты, а на шее у человека висел стетоскоп.

– О-о, мы уже очнулись? Меня зовут Остолопофф, а ты, я так понимаю, Парри Хоттер? Приятно видеть, что ты снова с нами!

Ос-толопофф присел на кровать рядом с Парри.

– Ну-ка, – сказал он, – смотри на огонек! Он достал из кармана маленький инструмент, похожий на ручку, и направил его на Парри.

– Уй-я-а! – взвыл Парри. – Глаз, мой глаз! Я ничего не вижу!

Ос-толопофф задумчиво взглянул на инструмент.

– О-о, прошу прощения. Я хотел достать фонарик, а взял лазерную указку. Впрочем, это вполне нормальная реакция на лазер. Думаю, что с тобой все в порядке.

– Да что ж вы за врач такой! – возопил Парри.

– А я, в общем-то, и не врач вовсе, – объяснил Ос-толопофф. – Это очень длинная и запутанная история, но, думаю, дело в том, что очень сложно найти квалифицированных специалистов, которые согласились бы здесь работать. Моя основная специальность – подстригать и прививать деревья. А в медицину я так, втянулся, специальность-то вроде бы как смежная. Ну, конечно, большую часть времени я все равно уделяю деревьям, но тем не менее я всегда готов и людям помочь, чем могу, тем более что в саду Гордон и без меня неплохо справляется. Ну, как твое зрение?

– Такие здоровенные черные пятна плавают, когда я пытаюсь смотреть вот этим глазом. Ну, тем, что открывается.

– Ну что ж, этого и следовало ожидать, когда тебе посветили в глаз лазерной указкой с такого близкого расстояния. Абсолютно нормально. Если через пару дней зрение не восстановится, загляни ко мне. Я подумаю, что с этим можно сделать.

Гормошка помогла Парри встать с постели и дала ему его очки. Парри отчаянно моргал.

– Думаю, мне где угодно будет безопаснее, чем тут! – сказал он Гормошке.

– Вы что, уже уходите? – спросил голос с соседней кровати.

– Ага, – ответил Парри. – Ты можешь считать, что этот Ос-толопофф – толковый лекарь, но, по-моему, он просто опасен!

– Ну, ты напрасно боишься. Он просто чудо! Любого в момент приведет в порядок. Лично я не побоялся бы доверить ему любую из моих конечностей!

– Да ну? – недоверчиво сказал Парри.

Тут вернулся сам Ос-толопофф, с небольшим лобзиком и банкой вара.

– Что, – сказал он, – неймется тебе?

И отдернул занавеску у соседней кровати. За занавеской, на большой деревянной тачке, покоился… обычный куст!

– Ну что, Парри, приятно было с тобой поболтать, – сказал куст. – До свидания, как-нибудь еще увидимся!

Единственное, что спасло разум Парри от немедленного затмения, так это то, что он не смог как следует разглядеть того, кто с ним прощался, и решил, что куст ему просто померещился.

Гормошка, неся в одной руке корзинку, а другой держа за руку Парри, повела своих подопечных в Большой Зал.

– Ты же не хочешь пропустить ужин! – сказала она Парри. Парри про себя подумал, что по сравнению со всем прочим пропущенный ужин – сущие пустяки. – И в любом случае знакомые места пойдут ему на пользу, – сказала она, кивнув на корзинку.

Они немного прошли по коридору, потом спустились по длинной лестнице в Большой Холл и вошли в Большой Зал. Ложная перспектива, для разнообразия, Парри не помешала: он все равно ничего не видел дальше собственного носа.

Гормошка бережно повела Парри к столу, но тут она завидела еду, и ей стало не до Парри. Пришлось ему самому усаживаться за стол, в основном на ощупь. Зрение помогало мало: один глаз все еще не открывался, а второй был наполовину выжжен лазером.

Гормошка, не умолкая, рассказывала Парри о своих открытиях.

– По всей видимости, – говорила она, накладывая себе на тарелку все, до чего могла дотянуться, – о мальчике-волшебнике, у которого двое отцов, говорилось во многих пророчествах на протяжении трех тысяч лет, если не дольше. Пророчества сулят власть и могущество… НЕ САДИСЬ! – вскрикнула она, поскольку Парри сослепу чуть не раздавил Фредди. – Если хочешь сесть на это место, просто поставь его на пол. Да, вот так лучше. Так вот, судя по всему, сын двух отцов обладает необыкновенным могуществом.

– Что-то не замечал я в себе никакого особенного могущества, – буркнул Парри, подслеповато щурясь на «еду», стоящую перед ним.

– Нет, – сказала Гормошка, – этого не едят.

– Это почему еще?

– Потому что это образцы тканей для новых театральных костюмов.

Она взяла его руку и положила на блюдо, в котором находилось нечто вроде хлеба. Парри подумал, что, наверно, это и к лучшему – не видеть, что именно ты ешь. Однако он готов был поклясться, что за спиной снова раздались смешки.

– Проблема в том, – говорила Гормошка, – что все они ссылаются на гримуар[6] колдуна Аукинша. Книга эта очень редкая, но от сестры, которая работала в нашей библиотеке, я знаю, что у нас в школе экземпляр этой книги имеется. Я пошла в библиотеку – но книги там не оказалось!

Парри выковырял из зубов застрявшее там надкрылье. По счастью, он не видел, что это было.

– Тогда, – продолжала Гормошка, – я пошла к Саманте. Ну, знаешь, той девчонке, которой я тогда прислуживала. Саманта в библиотеке своя. И она спросила у Табиты, а Табита спросила у Арлин, и Арлин сказала, что ее подруге говорили, что все эти книги переданы на спецхранение.

Тут до Парри донеслись крики с другого конца зала:

– Эй, Парри, а это правда, что ты никогда не слышал про День Матери?[7]

– Слышь, Гормошка… Ты ведь никому не говорила про это пророчество, а?

Гормошка была оскорблена в лучших чувствах.

– Нет, конечно! – с негодованием ответила она. – Я никому не говорила. Но, разумеется, обсуждала кое с кем…

Через зал послышался другой голос:

– Эй, Хоттер, а это правда, что у твоей мамочки есть член?

– Интересно, – сказал Парри в основном самому себе, – может, этот тролль все еще голоден?

– Ты! – воскликнул гневный голос. – Это все-таки ты!

И из-за стола волшебников поднялся Брейк. Одной рукой он держался за живот, а другой обвиняюще указывал на ничего не замечающего Хоттера.

– Что случилось? – спросил Парри.

– Я так думаю, – сказала Гормошка, беря две тарелки с едой, – что нам пора сваливать.

– Ты, паразит моего существа!

Брейк был в такой ярости, что вокруг него взметнулся вихрь. Могучий смерч подхватывал посуду и столовые приборы. Нож и вилка столкнулись в воздухе и разлетелись в стороны с убийственной силой: нож вонзился в каменную стенку, вилка – в лопатку какого-то злосчастного ученика.

– Что случилось? – спросил Парри.

– Пошли! – крикнула Гормошка уже в дверях.

– О мерзостное создание! – воскликнул Брейк, медленно, с трудом приближаясь к нему. – Ты оскорбляешь меня каждым своим вздохом!

Мисс Фезерстоун бросилась между ними.

– Послушайте, Брейк, я не понимаю…

Но стоило ей приблизиться к вихрю, как ее подняло в воздух и швырнуло в небеса. В отремонтированном потолке зала появилась свежая дыра.

Следующими, кто попытался вмешаться, были Ярварис, преподаватель заклинаний, и казначей.

– Эй, Юсти, в чем дело-то? – спросил Парри. – Юсти!

Двое волшебников приближались к Брейку с волшебными палочками наперевес. Они указали палочками друг на друга и пробормотали заклинание, неслышное ни для кого, кроме них двоих. Между палочками протянулась потрескивающая светящаяся нить силы, и волшебники пошли на Брейка.

– Послушай, сынок, – сказал Ярварис, когда они с казначеем подошли достаточно близко, – мы не собираемся делать тебе ничего плохого, но не можем же мы допустить, чтобы ты натворил глупостей, верно?

Вихрь ярости Брейка коснулся светящейся нити. Нить продержалась где-то десятую долю секунды, а потом с треском лопнула, и волшебников отшвырнуло в разные стороны.

А Брейк все шел вперед. Теперь его смерч налился жутким голубоватым сиянием.

– Эй, есть тут кто? – жалобно пискнул Парри.

– Из-за тебя я много лет живу в стыде и позоре! – кричал Брейк.

Директор утер губы. Всякой фигни он терпеть не мог, а любое событие, мешающее ему кушать, несомненно, являлось именно фигней.

– Сколько лет я потратил из-за тебя впустую! – визжал Брейк, мало-помалу продвигаясь вперед.

Директор обошел стол и оглянулся, подыскивая что-нибудь подходящее.

– Из-за тебя я загубил свою карьеру! – продолжал Брейк.

Директор проверил на прочность пару стульев, счел их неудовлетворительными и остановился на одной из ножек длинного стола, за которым сидели волшебники. Бол-д'Арет оторвал ножку, и стол жалобно скрипнул и просел.

– Из-за тебя я гнил на задворках общества, стыдясь называть себя настоящим именем!!! – Это был уже не визг, а скорее угрожающий рык.

Бол-д'Арет пару раз взмахнул ножкой, примериваясь.

– Но я исправлю ошибку, которую у меня не хватило мужества исправить вовремя! В час своей смерти ты на себе испытаешь каждое мгновение тех мук стыда, что я переживал пятнадцать долгих лет!!!

– Эй, ну кто-нибудь, отзовитесь!

– Умри же, орудие моей пытки и унижения!!!

И Брейк начал произносить убийственное заклятие. Одно слово, второе – но тут глаза у него выпучились, шея вытянулась, руки бессильно упали, и он рухнул на пол.

– Хорошая деревяшка! – сказал Бол-д'Арет, весьма довольный собою. – Очень, очень хорошая!

И он еще пару раз повторил свой победный взмах.

– Эй, казначей! Казначей! Где вас черти носят?

Тут Бол-д'Арет наконец приметил казначея. Тот сползал по стенке в дальнем углу. Директор взял кувшин с водой и швырнул его в лицо казначею – и попал, что удивительно, принимая во внимание расстояние.

Казначей принялся кашлять и отплевываться.

– Когда людей приводят в чувство, – заметил он, с трудом поднимаясь на ноги, – обычно принято выливать воду из сосуда, а не швырять ее вместе с кувшином, сэр.

– Есть ли у меня набор клюшек для гольфа? – спросил Бол-д'Арет, еще раз взмахнув ножкой от стола.

– Э-э… нет, сэр! – ответил казначей, расстроенный тем, что его мантия, всегда такая аккуратная, помялась и промокла.

– Ага, – сказал Бол-д'Арет. – Тогда добудьте мне их, ладно? Заранее спасибо. Да, и сделайте что-нибудь с этим бардаком!

Казначей только молча кивнул. Стол, оставшийся на трех ногах, наконец рухнул.

Тут, как назло, явился Гордон. Он водил по школе гостя из Мордосвина.

– Ну, – начал он, – а это наш…

Он запнулся на полуслове, оглядел разоренный зал, упавший стол, следы стихийного бедствия, тянущиеся через весь зал, окровавленных учеников, лежащих вповалку волшебников, не говоря уже об огромной жабе, которая торопливо подъедала все, что попадало на пол…

– Знаете что, – сказал Гордон, – идемте-ка лучше ко мне, я яичницу поджарю.