"Легенда о любви" - читать интересную книгу автора (Эллиот Лора)7Джессика сидела на берегу Ганги, разложив на песке листки со сценарием. Шаловливый, легкий ветерок пробегал по гладкой поверхности реки, заставлял ее морщиться, теребил волосы Джессики. От реки веяло прохладой. Следуя совету Махараджи, она пришла на этот уединенный пляж без десяти девять, омылась в ледяной воде и углубилась в чтение сценария. Непокорная, своенравная, независимая Сати. Ни отец король Дакша, ни даже возлюбленный супруг не могли воспрепятствовать ее решениям. Интересно, она знала, что идет на смерть? Наверняка. Но что для нее смерть, если она бессмертный дух? Смерть только на время разлучит ее с возлюбленным. Она знала, что придет в этот мир снова, чтобы искать его, ждать, молиться, звать. Она знала, что снова завоюет его сердце. Если ты знаешь, что ты бессмертный дух, способный перерождаться из жизни в жизнь, меняя тела, как одежду, то тебе не трудно ждать. Но пока ты не знаешь этого, ожидание становится пыткой. Лукавая усмешка скользнула по губам Джессики. В голову пришла шальная и отчаянная идея. Сати стремилась к своему возлюбленному несколько жизней. Она, Джессика Роджерс, ждала своего пять лет… И, черт побери, не собирается ждать ни дня больше. Джессика торопливо сложила листки в папку, решительно встала. Эх, Махараджи, мы вытащим этого аскета-неудачника из леса и вернем его к жизни! Колыбель качается… Лучшее место, откуда можно понаблюдать за индийскими женщинами, — кафе на пригорке у моста. Перед мостом обычно создается небольшая толчея: семьи фотографируются, покупают пакетики с орешками для обезьян, безделушки. Она посидит там часок, а потом пойдет на рынок и купит одежду, цветы, гирлянды, украшения и даже меч и трезубец на случай, если ей придется гневаться. Уж если играть богиню, то при полном параде. А вечером она закроется у себя в комнате и будет репетировать: отрабатывать осанку, походку, жесты, голос… Кевин только что пообедал и теперь лежал на траве, заложив руки за голову, глядя в бледно-голубое пространство неба. Сейчас он отдохнет немного и снова усядется в лотос. Черт, только почему ему уже второй день совсем не хочется этого делать? Почему, как только он закрывает глаза, перед его внутренним взором настойчиво возникает лицо Джессики Роджерс? Эта женщина… Почему она не выходит у него из головы? Почему ее образ преследует его? Почему ему хочется, чтобы она была рядом? Он вспомнил, как когда-то давно впервые обнимал ее. Это были невольные объятия. Они лежали на траве в саду, возле той распроклятой виллы. Она обрушилась на него с пятиметровой высоты, сбила с ног, и они вместе упали в траву. И все же ему тогда показалось, что она была почти невесомой. Вчера он обнимал ее снова, и она прижималась к нему, искала защиты и утешения. Может, он влюблен в нее? Временами он видит в ней богиню, временами — земную женщину. Его идеал.., и объект его желания. Не слишком ли это много? Он чувствовал себя на краю гибели. В душе нарастало смятение. Он резко встал. Зачем он забился в этот лес? Чтобы думать о женщине? Нет, Джессика Роджерс, тебе не опутать его, не околдовать. Он подстелил под себя ее шаль, которую она второпях забыла, сел, выпрямил спину. Глубоко вздохнул и начал концентрироваться. Ему бы сидеть не на женской шали, а на тигровой шкуре. Может, тогда она и придет. Медитация. Вдруг послышался хорошо знакомый хруст веток. Лев? Или женщина? — спросил себя настороженно Кевин, не поднимая глаз. Или они оба? С кем бы он хотел встретиться больше? Кто из них менее опасен? Кевин медленно поднял глаза. На краю лужайки между редкими деревьями мелькнула фигурка женщины в нежно-розовом сари. Она шла к нему, ступая медленно, уверенно и грациозно, слегка покачивая бедрами, и как бы парила над землей. По мере того, как она приближалась, Кевин сумел разглядеть, что в обеих руках у нее по цветку лотоса, на шее ослепительно сверкает массивное ожерелье, на запястьях — широкие золотые браслеты. В ушах покачиваются тяжелые многоярусные серьги. Волнистые каштановые волосы, выбиваясь из-под короны, усеянной сияющими звездами, струятся по плечам. Детская, невинная улыбка светится на лице. Кевин вскочил на ноги, продолжая внимательно разглядывать ее. Как такая нарядно одетая, увешанная дорогими украшениями женщина могла одна оказаться в лесу? К тому же она совсем молодая. Молодые индийские женщины в одиночку по джунглям не разгуливают. Кто эта красавица и что она здесь делает? Женщина постепенно приблизилась и остановилась метрах в пяти от Кевина. — Извините за беспокойство, — проговорила она голосом, напоминающим журчание родника, — но я, похоже, заблудилась. Вы не подскажете, как мне выбраться из этого леса? — Конечно, подскажу. До Нильканта отсюда всего час ходьбы, — торопливо пробубнил он, не в силах оторвать от нее восхищенных глаз. — Я могу проводить вас туда. — Нет, спасибо, вы только покажите мне дорогу, и я сама дойду. — Она взглянула на него, и его словно пронзило током. — Извините за нескромный вопрос, — сказал он взволнованно, — но почему вы ходите по лесу одна? Вам не страшно? — Нет. Я всегда одна, и мне нечего бояться. Ни человек, ни зверь не способны причинить мне вреда. — Она загадочно улыбнулась. Очарованный Кевин остолбенел. У него перехватило дух. — Матаджи, — беззвучно прошептали его губы. Он привычно сложил ладони у груди и склонил к ним голову. Богиня явилась ему и явно решила разыграть его. От волнения у него начинала кружиться голова. Он растерялся. — И все же я чувствую, что должен проводить вас, — пролепетал он и на шаг приблизился к ней. — Нет, — повелительным тоном сказала она и подняла руку, унизанную кольцами, ладонью к нему, ловко зажав стебель лотоса между пальцами. — Спасибо, я не нуждаюсь в проводнике. Лучше ответьте на мой вопрос: что вы делаете один в джунглях? — Я.., я здесь в уединении. Мой гуру отправил меня сюда. Я собираюсь принять саньясу. Я здесь.., пытаюсь медитировать. — Кевин густо покраснел. По ее глазам он ясно видел, что она знает о нем все. — Тогда простите за беспокойство, — сказала она. — Надеюсь, посетители вроде меня не часто вторгаются в ваше уединение? — Нет.., то есть да. Бывает. Но это мелочи. — Я вижу, что вы очень искренний и добрый человек и всегда готовы прийти на помощь тому, кто в ней нуждается. Скажите, чего вы хотите больше всего, и я исполню ваше желание. Она стояла, теребя в руках цветы. Ее украшения сияли так ярко, что, казалось, она была окутана светом. Глазам было больно на нее смотреть. Кевин растерялся еще больше. Чего он больше всего хочет? Стать саньясином и посвятить свою жизнь духовным практикам? Или… Перед его глазами проплыл образ Джессики. Он знал, что не сможет солгать богине., богине солгать невозможно, она умеет читать мысли. Кевин смущенно потупил взгляд. — Я не знаю, — тихо проговорил он. — Всего несколько дней назад я был уверен, что хочу только одного — отречься от мира. Но внезапно в моей жизни появилась женщина. Мы познакомились пять лет назад и только теперь встретились снова. Здесь, на Ганге. И я понял… — Он с трудом перевел дыхание. — Я понял, что все эти годы искал ее. Не пойму, что со мной происходит, но я думаю теперь только о ней. — Значит, вы любите эту женщину? — сурово спросила богиня. — Я пытался видеть в ней только божественное, — лепетал Кевин. — Но.., но она такая разная, такая живая, влюбленная в жизнь, отчаянная, смелая, чуткая, дерзкая. Красивая. Желанная. — Скажите, вы любите ее? — еще настойчивее спросила богиня. Кевин обреченно вздохнул. — Да. — Что ж, тогда смотрите, не упустите ее снова. Если вы сейчас упустите ее, то вам придется ждать несколько жизней, прежде чем вы сможете снова встретиться с ней. Ваша карма дает вам возможность сделать выбор: теперь или через несколько жизней. Выбирайте. Богиня грозно посмотрела ему прямо в глаза. — Я исполняю только искренние и самые сокровенные желания смертных, — добавила она, и цветки лотосов в ее руках заколыхались. — Подумайте хорошо, Кевин, послушайте свое сердце. Кевин содрогнулся. Она назвала его по имени. О божественная, она поистине — всезнающий разум, всевидящее око. Он с благоговением склонил голову. — Не отвлекайтесь, думайте только над тем, что для вас важно теперь, — твердо напомнила она. Кевин напряженно задумался. Если он выберет Джессику, то ему придется оставить саньясу. Как после этого он сможет смотреть в глаза Махараджи? Он укрылся в джунглях для того, чтобы окрепнуть духом, а не для того, чтобы размазаться в чувствах к женщине. Что делать? — Я в затруднении, — пробормотал он. — Мой гуру обещал посвятить меня в саньясу после этого ретрита в джунглях. Как я смогу сказать ему о том, что изменил свое решение? — Честно, — ответила богиня. — Честность — одно из самых благородных качеств человека. — Она ослепительно улыбнулась. Кевин опустил голову. — Нет, я не уверен. Я не знаю, чего хочу. — Тогда я вам скажу! — грозно воскликнула она, резко переменившись в лице. В ее глазах сверкнули молнии. — Вы хотите сидеть на берегу Ганги или прятаться в джунглях и ждать, пока ваше сердце не очерствеет, а глаза не смогут видеть дальше вашего собственного носа! Вы боитесь жизни и любви, потому что жизнь и любовь могут разрушить вашу красивую трусость, которую вы называете отречением! Проснитесь, Кевин! Я пришла, чтобы помочь вам разрушить иллюзии! Кевин в ужасе поднял голову и увидел, что она стоит, подняв руки над головой, и у нее в руках вместо лотосов сверкают кривой нож и трезубец. Он закрыл лицо руками и опустился на колени. — Я знаю, что слаб и труслив, и в моем сердце нет веры. — Это не правда, Кевин. Слабые и трусливые не бросаются в бурлящие воды спасать утопающих и не швыряют вызов львам, готовым проглотить их. Слабые и трусливые не способны любить! Кевину стало трудно дышать. Богиня как будто срывала с него одежду, смотрела в душу, на самое ее дно, и душа Кевина металась. Он должен сделать выбор. — Но что важнее, любовь или отречение? — наконец осмелился спросить он. Богиня помолчала, потом, медленно опустив руки, выронила из них свои грозные атрибуты, и у нее в руках снова закачались лотосы. — Они равны. Любовь — это тоже отречение, — ответила она спокойным, но сильным голосом. — Любя другого, мы теряем себя, мы отрекаемся от себя, чтобы слиться с тем, кого мы любим. Человек, не способный отречься от себя, не способен любить другого. Также, не отрекшись от себя, невозможно отречься от мира. Истинное отречение — это отречение от собственного эго. Кевин был потрясен. Он услышал слова высшей мудрости из уст самой богини! Не смея пошевельнуться, он сидел сам не свой и, может, впервые в жизни испытывал истинное состояние медитации. Или что-то очень близкое к нему. Не важно. Важно то, что ему не хотелось спать! Ему хотелось жить! Когда, через несколько минут, он вдруг пришел в себя и решился поднять глаза, на лужайке никого не было. Он поискал богиню глазами и с удивлением осознал, что ее нигде нет. Джессика сидела на траве, подобрав под себя многометровое сари, прислонившись к огромному камню. Рядом с камнем лежала ее корона, валялись фальшивые лотосы, покоилась горка дешевых украшений. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно. Сердце продолжало колотиться и пытаться выпрыгнуть из груди. Уф, хорошо, что он не пялился на нее и она смогла красиво уйти. Таинственно исчезнуть, как и полагается богине. Спасибо всем этим роскошным бриллиантам, которые она купила за гроши вчера на базаре. Они сверкают лучше настоящих. А что, если бы он продолжил задавать вопросы? Хорошо, что она успела запомнить текст Шивы, его пламенное учение о любви и отречении. Практически в этой сцене Шива отвечает на вопросы своей любознательной и мудрой супруги, которая таким образом выведывает у него знания и истины, чтобы потом подарить их миру. И все же она выдержала испытание. Она была настоящей, и Кевин поверил. Невероятно, она сыграла богиню. Но, может, только Кевин был способен в это поверить, потому что очень желал этой встречи? Как бы там ни было, а он признался ей в любви. Не ей, правда, а богине. Но разве это не все равно? И как он говорил о ней: живая, влюбленная в жизнь, отчаянная, чуткая… Красивая. Желанная. Интересно, в каких словах он будет выражать свою любовь земной женщине? Джессика усмехнулась, достала из сумки большое зеркало и посмотрела на себя. Грим получился настолько убедительным, что он совсем не узнал ее. И голос тоже не выдал ее. Как она умудрилась говорить не своим голосом? О, тайны лицедейства! Но пора уходить из этого леса. А то, если вдруг из чащи появится лев, ей придется бежать за помощью к Кевину, бесславно волоча за собой хвост растрепавшегося сари и придерживая рукой сползающую корону. Признается ли она ему когда-нибудь, что разыграла его? Сможет ли снова разрушить его иллюзию, лишить мечты? Время покажет. А пока ей пора переодеваться в нормальную, человеческую одежду, смывать божественный грим и возвращаться в Ришикеш. Ждать очередного сюрприза судьбы? Ждать Кевина. Колыбель качается… Был солнечный полдень. После часовой прогулки вдоль Ганги Джессика забрела в соседнюю с Лакшман Джулой Рам Джулу и решила пообедать в ресторанчике под названием «Чоти Вала», который ей в два голоса расхваливали Ума и Шанкар. Они говорили, что там можно отведать блюда южно-индийской кухни и выпить настоящего индийского кофе с молоком. Джессика сидела на крыше ресторана, доедала хрустящую масала-досу, праздно разглядывала ветки и широкие, как ладони, листья огромного дерева, растущего рядом с крышей и заботливо окутывающего ее тенью. — Джессика Роджерс? — услышала она голос, похожий на скрежет металла по стеклу. До отвращения знакомый и холодный. О, только не это! Неужели репортер какой-то нью-йоркской газеты? Выследил ее, вынюхал и собирается наделать много шума и много денег на ее, Джессики Роджерс, имени. Сказать ему, что это не я? — подумала Джессика. Черт, он все равно не отстанет. Он ее узнал. Она повернула голову, подняла глаза и от неожиданности слегка поперхнулась. Рядом с ее столиком стоял Тим Кэпшоу. Худой, высокий, гладко выбритый. Его холеное лицо слегка осунулось, седины в волосах прибавилось.., и наглости в глазах тоже. — Киска, неужели это ты? Я глазам своим не верю. Тим продолжал разглядывать ее лицо. — И правильно делаешь, Тим. А лучше, чтобы они не лгали, держи их закрытыми, — резко сказала она и уткнулась носом в тарелку. Черт, такого сюрприза судьбы она не ожидала. Откуда он здесь взялся? Джессика могла поклясться, что потаенного желания встретить Тима Кэпшоу она не испытывала. Видимо, Ганга тоже иногда совершает ошибки. — Киска, мы не виделись столько лет, но ты, как я вижу, совсем не рада встрече. Подумать только, встретиться в чужой, экзотической стране, на крыше милого ресторанчика! не унимался Тим. — Это похоже на сказку. Я, например, сгораю от желания узнать, как ты жила все эти годы, как оказалась в Индии. Я слышал, что ты стала хорошей актрисой. Поздравляю. Надеюсь, разрешишь мне присесть за твой столик? Она нехотя кивнула. Он сел напротив нее, положил локти на стол и уперся подбородком в ладони. — А ты расцвела, стала настоящей женщиной, красавицей. Ты замужем? — Нет, Тим, знакомство с тобой надолго отбило у меня желание выходить замуж, — сухо ответила она, не поднимая головы. — Я не рада видеть тебя и не склонна затевать разговор. Прости. Все, что я хотела тебе сказать, я сказала еще тогда, пять лет назад. — Ты до сих пор злишься на меня, киска. Я вижу. Прошло столько лет, а ты все еще не можешь меня простить. Но ты так ничего и не поняла. Увы. — Он помолчал, продолжая разглядывать ее лицо. — А ведь я любил тебя, киска, и долго потом не мог забыть. — Но это не помешало тебе через два месяца после того, как мы расстались, жениться на длинноногой и эффектной модели. Очередная жертва твоих хитроумных расчетов. Извини, Тим, но у меня совсем не романтическое настроение, и я не испытываю желания выслушивать твои признания. Доесть последний кусочек масала-досы Джессика не смогла. Ей хотелось поскорее получить свой счет, расплатиться и уйти. Она огляделась по сторонам и, увидев официанта, жестом попросила его принести ей счет. — Ты ведь пришел сюда, чтобы поесть, Тим, не правда ли? — спросила она и впервые за все время подняла на него глаза. — Да, но, увидев тебя, я почему-то забыл об этом. — Сейчас я уйду, и ты снова вспомнишь. Приятного ланча. Официант принес ей счет. Она молча расплатилась и встала. — Будете что-то заказывать, сэр? — спросил официант Тима. — Да, — рассеянно ответил Тим, взяв из рук официанта меню. — Киска, я вижу, ты совсем не терпишь моего общества. Но я все же надеюсь, что мы увидимся снова. Джессика не ответила. Повесив на плечо сумочку, она развернулась и направилась к выходу. Черт побери, что происходит? Кого-кого, но Тима Кэпшоу она встретить не ожидала. Не только в Индии, но никогда и нигде. Что он здесь делает? Неужели только прохлаждается? Нет, это невозможно. Тим Кэпшоу никогда не теряет время зря. Он не станет сидеть у Ганги и ждать просветления. Где бы он ни был, он делает деньги. Он делает деньги, даже когда развлекается. Может, он решил мыть на Ганге золото? Или открыть компанию по сбору и упаковке напитка бессмертия — амриты? Хочется верить, что это была короткая, мимолетная встреча, маленький экскурс в прошлое, в ту его область, куда Джессика не хотела больше заглядывать. Ей казалось, что она давно забыла Тима, вычеркнула его из памяти, похоронила вместе с обломками своих разочарований и обид. Но он воскрес и не дал ей доесть хрустящую масала-досу. Ничего не поделаешь, жизнь состоит из приятных воспоминаний и неприятных. Она как-нибудь справится с неприятными. Хотя чему она удивляется? Ее жизнь — сказка, даже Тим это заметил. А разве бывает сказка без злодея? В сказке должен быть хоть один мерзавец. Джессика усмехнулась, спускаясь с крыши ресторана по крутой винтовой лестнице. Колыбель качается… — вспомнила она. Потрясенный явлением богини и беседой с ней Кевин решил рассказать об этом только одному человеку — своему гуру Симхе Махараджу. Похоже, его ссылка в джунгли окончена. Завтра утром он вернется в Ришикеш, явится к Махараджи и обо всем ему расскажет. Он расскажет, что не выдержал уединения, потому что.., влюблен в женщину. И хочет на ней жениться. Черт, меньше всего в жизни он думал когда-либо о женитьбе. С его профессией художника и душой аскета, разве мог он допустить мысль о семейной жизни? Откуда эта мысль пришла? И что такое семейная жизнь? Колесо хлопот и проблем, постоянная забота о том, кто рядом, зависимость, рабство. Но без этого рабства не могут расти дети, без этого рабства невозможно продолжение жизни. А может, это вовсе и не рабство? Может, это служение? Как она сказала… Любить может только тот, кто способен отречься от себя. Отречься от себя и служить другому. Кевину впервые за долгое время захотелось рисовать. Эх, было бы чем, он на прощание с радостью расписал бы стены этой чудесной пещеры, которая вытолкнула его в жизнь. На следующее утро в десять Кевин уже топтался перед закрытой дверью комнаты гуру. На даршан он опоздал и теперь никак не мог решиться постучать. Промаршировав около получаса взад и вперед по портику, он наконец отважился. — Я давно жду тебя! Кевин стукнул себя ладошкой по лбу: эх, какой же я глупец Как всегда сомневаюсь, мнусь и заставляю своего гуру ждать. Он вошел, приблизился к Махараджи, сидящему на своей кушетке, прикоснулся к его ногам и сел на коврик. — Махараджи… — начал было он, но гуру жестом заставил его замолчать. — Знаю, знаю, Кевин. Хоть ты и не завершил ретрита в джунглях, я считаю, что ты вполне готов принять саньясу. Завтра утром после даршана я дам тебе посвящение. У Кевина на несколько секунд остановилось сердце. Он остолбенел. — Но, Махараджи… — Не беда, — снова перебил его святой. — Твои сомнения со временем рассеются. Я уверен, что из тебя получится хороший саньясинбрахмачарья. Ведь ты собираешься принять весь комплекс обетов саньясина, не так ли? На лице Кевина сначала появилось выражение ужаса, а потом муки. Неужели Махараджи ничего не понял? Муку сменило состояние паники. Если он сейчас не скажет Махараджи открыто, что передумал, завтра ему побреют голову и нарядят в белое дхоти — лоскуток, который саньясинывайшнавы, как юбку, носят на бедрах. И тогда он пропал. — Махараджи, но ведь она сказала, что любовь и отречение — одно и то же! — горячо выпалил он. Святой покачал головой. — Нет, Кевин, любовь больше отречения. Она как огонь одинокой свечи, от которой можно зажечь сотни других. Ты чувствуешь любовь, Кевин? — Да, — твердо ответил он. — Тогда иди и найди ее. А когда найдешь, приходите ко мне вместе. Больше часа Кевин колесил по Лакшман Джуле, заглядывая во все рестораны, кафе и магазины. Но Джессики нигде не было. Он надеялся также, что хоть где-нибудь столкнется с Умой и Шанкаром. Голландцы наверняка знают, где она живет. Он три раза заходил в гостиницу рядом с Вималананда ашрамом, где они снимали комнату, но их комната была заперта. Куда, черт возьми, все запропастились? Как будто канули в Гангу. Кевин обошел все ближайшие пляжи на берегу Ганги и даже осмотрел со скалы тот укромный уголок, который послужил им с Джессикой местом первой после долгих лет встречи. Нигде. И никто из хозяев ресторанов и кафе не видел ее сегодня. Может, Махараджи теперь ее отправил в уединение? Не чувствуя под собой ног, разочарованный Кевин вернулся в свою комнату, рухнул на кровать и незаметно заснул. |
|
|