"Чиста пацанская сказка - 2" - читать интересную книгу автора (Атоми Беркем Аль)

Глава вторая. Че-то вот есть у нее общее с классной старинной кинухой «Кавказская пленница». А че, типа горы, бухают, и пацаны такие же шкодные. И еще тосты говорят. Токо вот там драконов нету, а здесь — вот они!

Белая Башка непривычно резвой рысью поспешал за бойко скачущим по осыпи человеком. Поддерживать беседу стоило ему немалых усилий, прокуренные легкие едва справлялись — а ведь это даже не подъем. Человек словно знал, куда идти, и «тут направо» или «за той скалой вверх» прозвучало всего лишь три-четыре раза. Вместе с тем человек проявил завидную, если не сказать — подозрительную осведомленность о текущем положении дел Горного Народа. Хорошенько обдумав это дело, Белая Башка решил не копить валуны за пазухой, а напрямик, как подобает Крыла Не Взявшим, потребовать от человека разъяснений подозрительного своего многознания.

— Ч… Ф-фу-хх, эй! Ффу… Человек! Погоди ты, а!

Человек обернулся, изобразил сочуственно-понимающую гримасу, и издевательски легкой походкой вернулся к осевшему на скалу Белой Башке.

— Че, батя, тяжко? Дак посиди, отдохни, я уже сам дойду.

— Нет… Слышь, обожжи, человек. Я крыла не брал, и отзываюсь Белой Башкой. Встать, как положено, сам видишь — не по возможности. Уж прости.

Человек посерьезнел, поправил круглую шапочку и разборчиво произнес:

— Я крыла не брал, и отзываюсь Маратом Бугульмой из Восьмого микрорайона. Вижу, батя, поинтересоваться желаешь. Интересуйся, разъясню по возможности.

— Марат Буга… Бгу…

— Слышь, бать, не ломай язык. Говори «Марат» или «Бугульма».

— Марат. Вот ты откуда знаешь, что недавно проходили рогатые верблюды и мы прессанули их насчет мяса? И про то, что с прошлого года здесь не видели эльфа? И про войско, а еще про Большого Черного, ну, что он приборзел и что его скоро на копья поставят? Ты когда волчиной здесь бегал все это узнал? Главное — зачем? Мне жучковито стает, откровенно тебе говорю, когда кто-то бегает и смекает за мою основу. Если ты вреда хочешь, то кто-то из нас дальше не пойдет.

— Белая Башка. Я сейчас иду к вашему вождю, чтоб объявиться и поговорить с ним как раз обо всем этом. Может, ты лучше подойдешь да послушаешь? Не пойми, что я к тебе без уважения и спрыгиваю с темы — там это все будет разложено куда подробней, и твой интерес закроется полнее. Пока же я могу только выразить тебе полное уважение за твою позицию, и заложить требуху, что вреда твоей основе не хотел и не хочу.

— Крыло подымешь?

— Подыму.

— Не, ты полностью давай. Как Ход велит.

— Не, ну ты, батя, обстоятельный. Уважаю. Я, Не Поднявший Крыла Марат Бугульма из Восьмого Микрорайона, объявляю перед Не Поднявшим Крыла Белой Башкой, что нехорошего на его основу и на него лично не умышляю. Если я сейчас прогнал фуфло, то я Крылатая тварь, и мое место у вонючих эльфов, чтоб они сдохли. Ну че, все?

Тролль опять склонился, и смущенно пробасил:

— Человек… тьфу — Марат, ну ты понимаешь, отчего я насторожился — ты и про верблюдов, и что войско разбрелось, и про Черного даже… Я за основу сам понимаешь, последнюю жилу, так что…

— Батя, не грузись, нормандяк. Все по Ходу, реально. Ну ты че, идешь?

— Да я лучше обратно. Че там, и без старого Башки разберутся, поди… А этих только оставь — враз че-нибудь учудят! Не, я, пожалуй, передохну — и к ним. Иди, чело… Марат, всего тебе.

— Ну, как знаешь. Счастливо, Белая Башка. — человек так же легко повернулся и с той же сказочной быстротой заскользил по ершистому боку Основы.

Потянуло гнилыми костями… Пришел. — подумал человек и остановился. — Как бы каменюку не схлопотать… Поорал несколько минут, пока на гребне не появилась заспанная стража. На стремительно прогрессирующем троллинге обозначил цель визита. Впрочем, утруждался напрасно — едва заслышав имя вождя, стражник махнул засаленной пращой в сторону источника амбрэ и скрылся в каменном завале, явно намереваясь продолжить прерванный сон. Второй, помоложе, явно видел человека впервые — застыл, отклячив губу… Ну Ку-Тагбаш, организовал службу войск, молодец… Да че там, где лучше-то. Вот сколько им еще надо крови, чтоб начать хоть немного сечь по сторонам? — человек задал сам себе глупый вопрос, карабкаясь на гребень. Сам же и ответил себе — … Да фигня осталась. Поколений тридцать, край сорок. Не больше…

Амбрэ усилилось, обогатив букет смолистым духом еловых дров, сильным, бескомпромиссным тоном отхожих мест (не больно-то далеко отхожих, надо сказать), острой мускусной нотой от шкур, растянутых на каждой более-менее ровной скале: человек вступил на славную землю Норы. Вернее, Высокой Норы на Основе, если уж соблюдать строгость в терминологии.

Деревня представляла собой сложный конгломерат штреков, штолен и сбоек, оставленный в боку Основы каким-то исчезнувшим во мгле веков народом. Тролли использовали для жилья лишь самую ближнюю к улице часть, не шибко заморачиваясь назначением и протяженностью уходящих в глубину Основы ходов. Лишь дошколята, играя в прятки, частенько забредали туда, где со времен последнего Потопа не ступала ни нога, ни копыто, ни лапа. Порой случалось, что особо одаренных умением прятаться так больше и не находили; впрочем, некоторые возвращались, принося странные предметы — за некоторые штуки дурачки-гномы отваливали и по целой туше рогатого верблюда, или даже проставляли бочку скверного, но вполне убойного авиплакуса. К великому ущербу как сторонников технического прогресса, так и алкозависимого коммьюнити у троллей, поставить на поток такую халяву не удавалось — чаще всего Горный Народ с гномами хлестался, а не торговал.

Человек шел мимо затянутых разномастными шкурами дырок, высовывая язык, подмигивая или строя жуткие рожи — если из-за «двери» высовывалась любопытная мордаха тролльчонка; или, напрягшись, издавал нечто среднее между звуком сломавшейся бетономешалки и разрывом минометного боеприпаса, вежливо приветствуя выглянувшую домохозяйку… Мой троллинг скоро достигнет высот, позволяющий исполнять Большую Эду «Немытый Манас»… — самодовольно отметил человек очередной лингвистический успех… Так, ну вот мы и в Хопре…

Вход в апартмент Ку-Тагбаша внушал. По обе стороны незанавешенного (вождю не пристало бояться никого, в том числе и сквозняков) прохода высились изрядные кучи черепов нейтрализованных врагов Народа Основы. Возле куч медитировал, изредка почесываясь, личный состав караула — два огромных тролля, поставленных на вход из-за поистине элитного экстерьера. Сохраняя полное достоинства молчание, человек сбавил ход и сообщил сдержанным пинком о своем визите, отступив на несколько шагов назад. Спохватившись, караульные вскочили, выставив перед собой табельное оружие.

Человек стоял, насмешливо глядя на незадачливых караульных, решавших сложную тактическую задачу — и дергаться на человека неразумно, и шеф не предупреждал… Старший, с незамысловатой булавой, явно претерпел отказ системы и перезагружался — его грозно-мечтательный взгляд не оставлял и тени сомнений. Репутацию боеспособности личной охраны вождя спас младший — стрельнув глазами в проход, тролль во всю глотку загрохотал:

— Кто ты, и зачем явился к Отцу Горного Народа?!

Разбуженное эхо стремительно унеслось вглубь пещеры. Старый караульный очнулся, и, видя, что ответственность принята молодым, замер вновь — но уже изображая пассивную готовность к обороне. Человек стоял и понимающе улыбался. Прислушавшись к результатам сигнала, молодой уже собрался было продублировать, как из прохода донесся звук приближающихся шагов. Радостно сверкнув глазами, караульный принял крайне агрессивную позу, угрожающе занеся чекан над тюбетейкой безучастно ожидающего Марата. От тролля густо несло, но Марат терпел и оставался на месте, не желая подставить молодого караульного.

В зеве пещеры появился один из пристяжи Ку-Тагбаша, авторитетный тролль Давила Бобров.

— Оба-на! Человек! Э, а ну, не трожь его! С ума сошел? Низ-з-зина, когда уже обтешешься…

Человек улыбнулся, жестом благодаря за вовремя кинутую поддержку.

— Ты зачем?

Вместо ответа человек хлопнул тролля по животу и решительно направился в пещеру, на ходу мотнув головой, как-бы приглашая хозяина следовать за гостем. Давила напрягся, ощутив прикосновение человека — как и все живое, он инстинктивно боялся человеческой руки, могущей при желании хозяина выдернуть душу из нагретого, уютного тела наружу, под ледяные порывы вечности… Блин, — досадливо поморщился тролль, — не объявился, ни здрасьте — ни насрать; идет, как домой… Однако тормозить человека и наезжать представлялось троллю решением поспешными и невзвешенным. Хоть чисто формально человек и косячил… «Человек — косячит». Тьфу ты, ажно ухо режет. Ладно, есть кому поправить (думая так, тролль отчетливо чувствовал, что даже Отцу Горного Народа занятие это малость не с руки), а я че — надо мне оно? Встретил, привел, сел обратно, пусть сами меряются… Скатав гордость в трубочку, Давила поспешил обогнать человека, чтоб объявить Отцу о неожиданном визите.

Сунувшись в зал, Давила принял неторопливо-снисходительный вид и объявил Отцу, что к нему «человек там какой-то», тут же дернувшись всем телом — по спине ножевыми ударами раздались легкие, но требовательные хлопки. Несколько более резво, нежели допускала гордость (все равно никто не заметил), Давила освободил путь, с облегчением занимая остывшее место за широким столом. Точно — все недогрызанные мослы растащили соседи; кружка тоже пуста. Отойдешь тут на пять минут…

К облегчению Марата визит пришелся на разгар обеда — Ку-Тагбаш с пристяжью метали обильную бациллу по какому-то одним им понятному поводу; все поводы хороши, когда в кладовых подплывает свежей кровью куча верблюжатины. Почему к облегчению — у Отцов Горного Народа было обыкновение встречать чужаков на высоком, в рост, Троне-стульчаке, нацеленном на откуда-то приволоченное каменное изваяние Крыла. Сие было призвано символизировать отношение Горного Народа к эльфам и всему, от них исходящему, а величина кучи, перманентно украшаюшей презренный символ — отражала неизбывное благосостояние и спокойную, уверенную в себе силу, выгодно отличающую предводителей Горного Народа от всех остальных. Надо прибавить, что, снисходительно полагая свою культуру общепринятым эталоном, тролли, желая обличить политику чужого лидера как проэльфячью, язвительно интересовались — куда девалось Крыло из-под Трона имярек? В случае, когда хотелось двусмысленно намекнуть на излишнюю осторожность правящих кругов, говаривали, что у них-де с-под Трона течет, а не падает… Увы, их не всегда правильно понимали. Впрочем, оставим эти малоэстетичные детали этнографам и вернемся к начавшейся аудиенции.

— Привет честнОй Основе! — грянул Марат от порога, отдавая должное традиции.

— И тебе привет, человек! — отозвался жующий Отец. — Присаживайся! Урони на кишку мясца с Горным Народом!

— Ты кое-че забыл, Могучий Отец. — занимая освобожденное помогальником место, проорал Марат.

Над столом тут же повисло недоумение — че это он? Вроде Ход соблюдаем…

— Не с Горным Народом, а с Самым Могучим И Великим Народом Из Всех Горных! — нагло подлизался человек.

Вождь восторженно заорал, пристяжь охотно поддержала, колотя по столу кружками. Человек малость сморщился — на уши неслабо давануло. Однако оно того стоило — лед, коли таковой и был, даже не сломан, но разнесен вдребезги.

— Мой старый кубок Человеку! — расчувствовавшись, прогремел Отец Горного Народа, утирая выбитые натужным ором слезы.

В углу загремело, и прислужник — впервые встреченный Маратом албасты, редчайшая горная нечисть, о существовании которой в природе до сих пор спорили в Низинах, подал ему оправленный в здорово разбодяженное серебро череп эльфа. Из бурдюка хлынула вонючая брага, катившая в этих горах за эль, и Марат тоскливо прикинул — литра два… Не, вечером не выйду. До утра бы на очке не просидеть…

Однако закинуться этим пойлом все же пришлось. Когда основа угомонилась, надо было вставать объявляться, и Марат решил пропихнуть всю тему разом — тосты проваливаются в голову тостуемым, минуя любые критические фильтры.

— Основа! Великий Отец Горного Народа! Я Марат Бугульма из Восьмого Микрорайона. Я имел Крыло в каждое из его вонючих перьев, и с великим удовольствием устроил бы каждому вонючему эльфу правку мозгов по кандагарски.

Не проходив срочной службы в составе ограниченного контингента, тролли не вполне догнали последнюю фразу, но все равно одобрительно оскалились и принялись делиться своими рецептами, пока Отец не рыкнул:

— А ну прижали метлы! Дайте человеку сказать.

— Основа и Отец! Вы нормальные пацаны, и это известно каждому, в том числе и в дальних краях, где вершину Основы не видать даже в хорошую погоду!

— Да уж не парафины… — самодовольно проурчал Отец, сделав знак расплывшимся в оскалах пристяжным, типа молчать, не перебивайте.

— Ход, заведенный Великим Кул-Тху, во многом держится на ваших сильных плечах и на мудрой башке Великого Ку-Тагбаша. И все, кто не подымает из грязи мерзость типа эльфячьих крыльев, кто не лижет их жирные зады, все равняются на вас, когда речь заходит о народе, для которого Ход — не звук пустой!

— Да! Ход для нас свят! — подтвердил Отец, обведя строгим взглядом подчиненных, притормаживаясь на некоторых, видимо, недавно отпоровших косяки.

— Братская помощь, особенно когда базар заходит за Всеобщее, никогда не заржавеет за вашим Великим Народом! — наклонил на себя тему Марат, внимательно мониторя выражение морды Великого Отца.

— Базара нет, Марат Бугурьма, на общак вырубаем даже когда сами на подсосе! — гордо вставил Ку-Тагбаш, на морде которого помалу отрисовывалась опасливая подозрительность. — На этот год мы в общак все сполна выкатили! Хоть и подрастратились — драконов купили!

Марата ошпарило — ептыть, появился шанс свалить с этой помойки по-королевски! Вот это подарок! Ух, только б не облажаться.

— Бугульма, уважаемый. — подправил Отца Марат. — Но к тому, что я хочу сказать, общак отношения не имеет. Вы же стегаете на Всеобщее не из под пресса? Кто может прессануть Великий Горный Народ из Высокой Норы На Основе?! — Марат патетически воздел кубок в закопченный свод. — Великий Горный Народ сам может прессануть кого хочешь, хоть самого главэльфа из вонючего Попраск-ов-Елеталла! Тем более… тут все свои?… что у него теперь есть даже Малые Драконы! И отстежка в общак, и готовность подтянуться на любую стрелку — все это только потому, что только так может поступать настоящий тролль, крепко стоящий за Всеобщее и не потерпящий гнулова от стада жирных овец, невесть что о себе возомнивших! Основа, я нормально излагаю? — Марат коварно обратился к сидящим за столом пристяжным.

— Да, братан! В цвет! Жжошь! — понеслось со всех сторон. Дело, похоже, было сделано, оставался завершающий мазок на полотно разводки.

— И я поднимаю этот бокал в честь, во-первых, Всеобщего! Во-вторых, за Основу, на которой Всеобщее стоит! И в-третьих, — Марат повернулся к застремавшемуся от нехорошего предчувствия вождю, — за Отца Великого Горного Народа, самого храброго и справедливого воина, без слова которого не настанет утро, за Великого Ку-Тагбаша!

Пить пришлось до дна — проколоться на мелочи после неплохо исполненного загона было бы досадно. Выхалкав смрадную комковатую жижу, Марат изобразил залихватский финт опорожненной тарой, демонстрирующий ее пустоту. Перекисшая ячменная бурда с живым интересом принялась ознакамливаться с пищеварительным трактом, отправив наверх знатную отрыжку, превращенную Маратом по детской привычке в «Ак Барс — чемпион». Пьянка, превратившись из заурядного мероприятия в чествование гостя, получила изрядный импульс и повод, раз такое дело, выкатить еще бочонок. Дождавшись нужной кондиции Великого Отца, Марат увлек его на улицу — покурить на вечернем свежаке. После получаса нейролингвистики и пристальных взоров в мутные зенки вождя, необходимая Марату резолюция была наконец доведена до непосредственных исполнителей — оперевшись на Маратово плечо и давясь экстракциями, Ку-Тагбаш пробулькал вызванным подчиненным монаршью волю, едва не вбив в землю посмевшего пристать с уточнениями:

— Каада скажет, тада и полетишь…

Добившись своего, Марат аккуратно прислонил суверена к скале и отбыл в аэропорт. Неприязненно молчавшие до самой пещеры сопровождающие вывели на скалу молоденького Малого дракона, злорадно предложив Марату пройти на посадку, но, получив по щелбану, мгновенно прониклись и вынесли седло с упряжью. Отказавшись сгоряча от туземного пилота, Марат едва не отыграл назад — квелый со сна дракон долго упирался перед обрывом, но в конце концов сорвался в сгустившуюся тьму, а через десять минут и дюжину щелчков взял-таки нужный курс.

Расслабившись, Марат перегнулся вниз и отбомбился по проплывающим внизу горам клейкой суспензией эля и верблюжатины. Ветер приятно холодил горевшее от спертого пещерного чада лицо и проветривал одежду от ароматов троллячьего суарэ… Ну что. Вроде пучком все, даже лучше, чем с волками носиться. — подумал Марат, с содроганием вспоминая волчью часть маршрута. Тогда он, спасаясь от неминуемого попадалова, отпустил купленного на последние деньги коня и сломал последнюю Волчью Голову; благо, полнолуние всего день как миновало. Направлять стаю было трудненько: у каждого в коллективе свои амбиции, тут еще и суки со своими заморочками — ужос, грызня каждую дневку. Попыхивая трубкой и глядя на темные громады под ногами, Марат удовлетворенно отсчитывал горы — где-то через две на третью они были населены примерно такими же теплыми компаниями, как оставшаяся позади. И вздумай он пойти пешком, на каждой горушке его ждало бы зеркальное повторение сегодняшнего дня… С Вонючих гор я спустился бы без желудка и синим по жизни… — невесело ухмыльнулся Марат, — … Через неделек пять. Если бы вообще спустился…

Дальше должно было пойти попроще: севернее Вонючих Гор лежала Хубань — уже сравнительно культурная местность, но слегка беспредельная. Патриархальная дикость свирепо-простодушных троллей не могла перейти в жесткий Орочий недоорднунг без некоей буферной зоны, и как раз Хубань приуготавливала путешественника к необходимости смены культурного кода. Здесь оружие еще не прятали, но откровенно военную дубину сменял гражданский кастет или неопределившаяся блудка.

На востоке небо растеряло звезды и побледнело — пора спускаться. Шарахаться днем над густозаселенной равниной на запрещенном драконе — ну его, маги здесь не как хотят живут, некоторые и на службе. Шарахнут чем-нибудь, и все, суп-лапша.

— Э, МиГ-семь сорок, давай уже на посадку…

Марат натянул металлические вожжи, переводя дракона в пикирование — в двух-двух с полтиной тысячах нарисовался перспективный лесок. Мимо леска течет пыльный шлях, массив рассечен чистой петляющей речушкой, сено заботливо сложено в стогах, чего еще искать. При посадке перелетел через драконью голову — какая же острая чешуя, чокнуться… Дракон тут же развернулся и с короткого разбега встал на перепонку, грузно идя на высоте дерева. Марат проследил, как дракон, перелетя речку, ловко вильнул, выдернул телка из разбегающегося стада, и с плавным набором потянул домой.