Дженис Хадсон Слишком много сюрпризов

Глава 1

Господи! Он уже успел забыть, как это больно, когда тебя подстрелят!

Прислонившись к огромному мусорному баку рядом с магазином, Трейс Янгблад прикидывал, сумеет ли он добраться до стоящей в нескольких ярдах телефонной будки. Только бы не истечь по пути кровью!

Одежда Трейса, промокшая во время грозы, наконец высохла, но он все равно никак не мог согреться. Его рубашка и пиджак пропитались кровью, а зубы стучали так громко, что их, казалось, было слышно на соседней улице.

Но самым удивительным было то, что Трейсу до сих пор удалось остаться в живых. Рэкли и Мендес вполне могли найти его, пока он лежал без сознания в лесу. С тех пор, как ситуация вышла из-под контроля, прошло никак не меньше двух часов. Трейс потерял сознание, когда было еще светло, а сейчас давно уже стемнело.

Больше всего Трейсу хотелось опуститься на землю и отдохнуть. Хотя бы минутку. От силы две. Но он понимал – если расслабится, то рухнет и больше не встанет. Трейс напряг колени, чтобы не сползать по стенке мусорного бака. Может, попробовать хотя бы закрыть ненадолго глаза?

Нет. Нельзя. Слишком много образов, один ужаснее другого, подстерегают его в темноте. Направленные на него пистолеты. Дуло собственного револьвера триста пятьдесят седьмого калибра. Кровь. Боль. Предательство. Мертвые, пустые глаза Ингрэма и безумные, полные ярости – Рэкли.

Нет. Не смей расслабляться, парень. Не проигрывай снова эту сцену.

У него вдруг помутилось в глазах. Трейс быстро заморгал, стараясь не потерять сознание. Среди отчаянного биения собственного сердца и кваканья лягушек, доносящегося из леса, он услышал вдруг тихую музыку и почему-то подумал об ангелах.

А в следующее мгновение с дороги на стоянку свернул обшарпанный фургон «Додж». За рулем сидела женщина – Трейс ясно видел ее через открытое окно кабины. Из радио в машине доносились печальные звуки песни «Испанские ангелы».

Трейс никогда бы не подумал, что может так обрадоваться голосу Вилли Нельсона. «Нет уж, – подумал он. – Никакой такой хор ангелов не будет отпевать Трейса Янгблада. По крайней мере сегодня. И вообще в ближайшее время. Сначала он должен кое с кем рассчитаться».

Трейс отступил в тень мусорного бака. Не стоит пугать раньше времени мирных обывателей.

Прежде чем женщина в фургоне успела выключить мотор, на стоянку въехал черно-белый автомобиль местной полиции. Янгблад вздохнул с облегчением. Вот она помощь! Так близко. Надо только собраться с силами, добрести до машины и показать свой полицейский значок.

Трейс стал шарить по карманам в поисках значка. Его била крупная дрожь. Словно где-то вдалеке он слышал, как местный заместитель шерифа поприветствовал женщину в фургоне. Та сказала в ответ что-то по поводу радио. И только теперь Трейс обратил внимание, что перестали наконец-то передавать эту чертову музыку кантри.

Сжав кожаный футлярчик полицейского значка, он невольно прислушался к голосу диктора:

– … вооружен и очень опасен. Мы повторяем сообщение о том, что Бюро расследований штата Оклахома выдало ордер на арест агента Трейса Янгблада, подозреваемого в убийстве своего коллеги из специального подразделения по борьбе с распространением наркотиков. Агент Федеральной службы Тимоти Ингрэм был найден мертвым на месте преступления. Начальник подозреваемого, агент Дэниел Рэкли, присутствовал при убийстве и видел все собственными глазами. Предполагают, что Рэкли и Ингрэм застали Янгблада за покупкой наркотиков у одного из подследственных, делом которого они занимались. Преступление произошло в сельской части округа Линкольн, преступник вооружен и очень опасен. Каждый, располагающий информацией…

Кровь застучала в висках Трейса, заглушая звуки радио. Сжав зубы, он выругался про себя. Черт бы побрал этого лживого сукина сына!

Трейс медленно разжал руку, стиснувшую полицейский значок, и опять спрятался в тени мусорного бака. Мысли путались в поисках решения. Ясно было только одно – теперь он должен скрываться. Надо найти безопасное место, выяснить, насколько серьезно он ранен, и, успокоившись, придумать выход из создавшегося положения.

Итак, он объявлен в розыск. Ты была права, мама, лучше бы я стал дантистом.

Пора выбираться отсюда и искать укромное местечко, где можно было бы спокойно все обдумать. Кто еще из Агентства замешан во всем этом? Остался ли хоть один человек, которому можно доверять?

… подозревается в убийстве…

Нет. Доверять нельзя никому. Даже своему напарнику. По крайней мере пока.

Женщина выключила наконец радио, заглушила мотор и направилась вместе с полицейским к задней двери фургона. Коп открыл дверь, заглянул внутрь, затем попятился, размахивая руками и хохоча. Они с женщиной вошли в магазин.

Задняя дверь фургона осталась открытой.

Загремел гром. Надвигалась еще одна гроза. Налетевший порыв ветра вызвал дрожь, словно по спине Трейса пробежали холодными как лед пальцами. Надо найти убежище, иначе ему крышка. Трейс оттолкнулся от стенки бака.

Пригнувшись, он попытался перебежать через стоянку, но смог лишь пройти, пошатываясь. Господи! Сколько же крови он потерял? Трейс чувствовал себя слабым, точно дитя.

Внутри фургона было два сиденья, остальная часть кузова, покрытого выцветшей пушистой подстилкой, имитирующей дерн, оставалась пустой.

Прямо за сиденьем водителя лежал свернутый кусок синего брезента, от которого пахло рыбьими потрохами. Наплевать, чем от него будет вонять – главное, есть, чем прикрыться. Трейс заполз под брезент и накрылся с головой.

О, Господи! Ложась, он растревожил рану, находившуюся прямо над ремнем. Подавив стон, Трейс прижал рукой брезент, чтобы его совсем не было видно.

Голоса. Женщина и полицейский вышли из магазина и теперь разговаривали рядом с фургоном.

– Давай же, Лилиан, решайся, – говорил полицейский. – Я сменяюсь через час.

– Вот и прекрасно. Уверена, Сью-Эллен и дети будут очень рады твоему возвращению.

– Любишь ты все испортить!

– Ах ты, негодяй. Да если бы хоть одна женщина согласилась на твои глупые предложения, ты бы так быстро помчался прочь, что ее только ветром бы обдало.

Полицейский усмехнулся. – Я не так прост, как ты думаешь.

– Дэвид, Дэвид, да это проще простого, – судя по голосу, женщина едва сдерживала смех. – Ты души не чаешь в жене и детишках, и все прекрасно это знают.

Глубоко вздохнув, полицейский снова усмехнулся.

– Признаюсь. Виновен. Тебе лучше отправляться домой, пока не началась гроза. Говорят, будет град.

– Считай, что я уже в пути. – Женщина открыла дверцу и села за руль. – Ой! – воскликнула она. – Я забыла закрыть заднюю дверь.

– Я закрою.

Послышались шаги. Трейс замер, затаив дыхание.

– А вот окно тебе лучше оставить открытым, – посоветовал женщине коп. – А то задохнешься от этого рыбного запаха.

«Понюхал бы ты его с моего места«, – подумал Трейс.

Задняя дверь захлопнулась.

Полицейский распрощался с женщиной; послышалось урчание мотора. Трейс подумал, что машине явно не помешал бы новый глушитель. Порывы ветра били о стенки, несущегося сквозь ночь фургона. Через несколько минут машина свернула на ухабистую дорогу и немного сбавила скорость, но недостаточно: ее то и дело бросало из стороны в сторону, дно кузова ударялось иногда о землю. Бок Трейса буквально разрывало от боли. Несколько раз он ударился головой о пол, причем каждого из этих ударов хватило бы, чтобы распрощаться с парой зубов.

Женщина включила погромче радио. Трейс закрыл глаза. Он не собирается умирать. Он наотрез отказывается покидать этот мир под звуки песни Билли Рея Сайруса «Боль разбитого сердца». Бог просто не может быть так жесток.

Примерно в миле от шоссе Лилиан Робертс свернула с грязной проселочной дороги и подъехала к своему дому. Сзади снова послышалось дребезжание. Надо собраться и подтянуть наконец обод, пока эти звуки окончательно не свели ее с ума.

Лилиан остановила машину на бетонной площадке перед гаражом. Радостно залаяли собаки, запертые на время ее отсутствия за проволочной загородкой на заднем дворе. Лилиан окликнула их, дав возможность окончательно убедиться, что это все-таки их хозяйка, а вовсе не грабитель. Она вылезла из кабины, открыла двери гаража и, вновь сев за руль, загнала фургон внутрь. Бедная машина и так дышала на ладан, а тут еще град, который несла с собой, судя по слухам, следующая гроза.

Гараж освещала свисавшая с потолка лампочка. Накинув на плечо ремешок сумки, Лилиан вылезла из машины.

Ах, да. Брезент. Надо вытащить его наружу. От него так воняло, что Лилиан не расстроилась бы, даже если бы его изорвало в куски градом или ветром унесло в Техас. Больше она никогда ничего не станет одалживать отцу для поездки на озеро.

Обогнув фургон, Лилиан открыла заднюю дверцу, схватила за угол кусок брезента и потянула его на себя.

Вдруг из-под брезента появилась огромная окровавленная рука и отбросила его прочь.

Несколько коротких, показавшихся ей вечностью мгновений Лилиан молча смотрела на возникшего перед ней незнакомца. Затем она закричала.

На заднем дворе остервенело залаяли собаки.

Мужчина пошевелился. Лицо его скрывала полутьма, царившая внутри фургона, но Лилиан все же успела разглядеть, что по лбу его стекает струйка пота, а влажные волосы прилипли к голове.

– Не бойтесь, – мужчина поднял руку ладонью вперед. – Я ничего вам не сделаю.

Словно очнувшись от звуков его голоса, Лилиан подхватила с пола монтировку и замахнулась ей, словно бейсбольной битой.

– Вы правы, мистер, вы ничего мне не сделаете.

Окровавленная рука мужчины упала на брезент.

– Черт побери, леди, это не лучший выход.

Лилиан попыталась сглотнуть, но в горле у нее пересохло. Мгновение спустя она словно издалека услышала собственный голос:

– Это почему же?

– Потому что теперь, – медленно, почти с сожалением произнес мужчина, – мне придется прибегнуть вот к этому. – Он достал из-под брезента вторую руку, и Лилиан увидела дуло направленного ей в грудь револьвера.

Она так быстро отшвырнула монтировку, что мужчина не смог сдержать улыбки.

– Умный ход, – сказал он. – Мне всегда нравились женщины с мозгами.

Лилиан едва подавила клокотавший в горле истерический смех. Не может быть, чтобы все это происходило на самом деле. Только не с ней! Это было бы слишком жестокой насмешкой. На первый взгляд мужчина произносил вполне уместные в его положении слова. Любой сказал и сделал бы на его месте то же самое. Но так уж случилось, что именно эти слова часто употреблял Джейк Салливан. Лилиан снова чуть не захихикала.

– Мне требуется только небольшая помощь, – сказал мужчина. – А затем я уйду.

«Ну, конечно, – подумала Лилиан. – Все они так говорят».

– И какого рода помощь вам требуется? – спросила она.

Мужчина попытался сесть, и револьвер его на секунду отклонился. Лилиан успела подумать о побеге. Мысль эта была очень соблазнительной. Но Лилиан тут же поняла, что не сможет выбраться из гаража. Она не умеет бегать быстрее пули.

Мужчина откинул брезент, растревожив притаившийся в его складках запах, от которого обоих слегка затошнило.

Когда незнакомец вышел на свет, у Лилиан перехватило дыхание. Левая часть его пиджака и джинсы почти до самого бедра – все было пропитано кровью.

– Вы – тот, кого ищет полиция, – догадалась Лилиан.

– Не думаю, – тяжело дыша, мужчина двинулся в ее сторону, – что вы поверите, если я скажу, что невиновен.

«Ну да, – подумала Лилиан, – а маньяк Дэвид Кореш был тихим мальчиком из церковного хора».

– Ну, конечно же, я вам верю!

Незнакомец рассмеялся, затем схватился за кровоточащий бок и застонал.

– Хорошая тактика. Заставить меня смеяться, пока я не потеряю достаточно крови и не умру.

Мужчина подходил все ближе. Лилиан попятилась.

– Не надо так далеко, – сказал он, и Лилиан снова увидела дуло револьвера, нацеленного ей в ключицу.

Она застыла на месте всего в двух футах от бампера. Снаружи гремел гром и ревел ветер. Или это билось ее сердце и стучала в ушах кровь?

Медленно и осторожно мужчина спустил ноги на пол гаража. Лилиан послышалось, что он снова застонал. Затем он указал дулом револьвера на дверь.

– Закройте. Изнутри. И, пожалуйста, Лилиан, очень осторожно.

– Но… как вы узнали мое имя. – Лилиан почему-то испугалась еще больше, оттого что незнакомец назвал ее по имени.

– Этот ваш герой-любовник у магазина – он называл вас Лилиан.

– Какой еще герой-любовник?

– Полицейский. А теперь закройте дверь, Лил.

– Я предпочитаю, чтобы меня называли Лилиан, – резко произнесла она, но дверь все же закрыла.

– А теперь успокойте своих чертовых собак.

Лилиан охватило бешенство. Ей наплевать на его тон, ей наплевать даже на его револьвер!

Конечно, это было не совсем правдой. Трудно наплевать на револьвер, когда дуло его смотрит тебе в грудь.

Впрочем, она ничего не имела против самого револьвера. «Шеф спешиал». Тридцать восьмой калибр, шестидесятая модель. Пятизарядный, маленький, вполне поместился бы в дамской сумочке. Двухдюймовый ствол из нержавеющей стали таинственно поблескивал в полутьме. Если рукоятка, которую сжимала сейчас огромная мужская рука, закругленная, то этот револьвер – точная копия того, что носил на голени Джейк Салливан. Она давно мечтала иметь такой в своей коллекции.

– Заткните своих псов, мисс.

Лилиан вздрогнула.

– Сейко! Ролекс! Тубо! – закричала она.

Лай тут же сменился низким рычанием.

Осторожно перенеся свой вес на ноги, преступник с револьвером тридцать восьмого калибра ошалело смотрел на Лилиан.

– Сейко и… как?

– Ролекс.

Уголки его рта поползли было вверх, но он тут же нахмурился.

Лилиан пожала плечами.

– Это собаки-часовые. Как еще я должна была их назвать?

Мужчина рассмеялся, затем застонал и схватился за рану.

– Черт побери, вы опять за свое!

Трейс удивленно покачал головой. По всем правилам эта женщина должна была бы сейчас биться в истерике. Не то чтобы ему этого хотелось. Впадая в истерику, люди делают иногда ужасные глупости. А у него недостаточно сил, чтобы отвлекаться на глупости.

Трейс снова посмотрел на стоящую перед ним женщину. Лилиан была примерно пять футов два дюйма ростом, а весила, наверное, около ста фунтов. Трейс мог бы поспорить, что при сильном ветре ее сдувает с ног. Сейчас руки Лилиан дрожали, в зеленых глазах светился страх, но плечи были горделиво расправлены, а подбородок вызывающе вздернут.

Трейс покачал головой.

– Я истекаю кровью, по радио объявляют, что я торговец наркотиками, убивший копа, мой револьвер направлен вам в грудь – очень красивую грудь, должен заметить, – я бегу ото всех, спасая собственную жизнь, а вы заставляете меня смеяться.

– Извините, – Лилиан нервно потерла ладони о джинсы. – Это нервное. Некоторые люди рыдают в минуты опасности. А я начинаю шутить.

– Кто еще есть в доме?

– Никого. Я живу одна.

Трейс снова покачал головой.

– Черт побери, мисс, неужели вы не знаете, что нельзя говорить о таких вещах незнакомцам. Вы должны были сказать, что дома вас ждут пятеро старших братьев, причем все они полузащитники из «Ковбоев Далласа». Где ваш инстинкт самосохранения?

Лилиан нервно пожала плечами.

– Не умею врать. Никогда не умела. К тому же, в «Ковбоях Далласа» не наберется пятерых полузащитников.

Трейс смачно выругался. Хорошенькое укрытие он себе нашел! По этой женщине явно плачет сумасшедший дом.

– Дайте вашу сумочку, – велел он.

– Что? – Лилиан непонимающе смотрела на Трейса.

– Вашу сумочку. – Трейс показал дулом револьвера на то, что просил. – Я имею в виду тот большой белый мешок, который висит у вас на плече и выглядит так, будто в нем лежит половина всего, чем вы владеете. Дайте его сюда.

Лилиан поглядела на свисавшую с плеча сумку, словно не понимая, что это такое, и осторожно протянула ее Трейсу. Наверное, она была все же не так спокойна, как хотела казаться.

Не опуская револьвера, Трейс порылся в ней и нашел ключи от машины, которые положил в левый передний карман джинсов.

– Это на случай, если вам вдруг придет в голову покататься.

Затем Трейс указал на дверь, ведущую из гаража в дом, и потащил Лилиан через кухню и чулан по коридору в ванную. То, что он увидел внутри дома, навело его на мысль, что Лилиан либо жила под чьим-то тяжким гнетом, либо была помешана на чистоте. А возможно, и то и другое. Все в доме – пол, шкафчики на кухне, электроприборы, столы, мебель – сияло чистотой, так что больно было смотреть. Даже газеты нигде не валялись.

Добравшись наконец до столь же безукоризненной ванной с ковриками и полотенцами в персиковых и зеленых тонах, Трейс закрыл дверь и прислонился к ней с тяжелым вздохом.

– Мне надо помыться и сделать перевязку.

Оказавшись в маленькой ванной один на один с незнакомцем, Лилиан вдруг почувствовала, что задыхается. И дело было не только в запахе рыбы. Она никогда не была в ванной с мужчиной, тем более с мужчиной, направлявшим на нее револьвер. Руки Лилиан дрожали. Посмотрев на револьвер, она сглотнула слюну. А переведя взгляд на кровавое месиво под его правой рукой, Лилиан почувствовала, что ей снова не хватает воздуха.

– Вы, – Лилиан запнулась. – Вам придется снять пиджак и… рубашку.

Стоя у двери с полузакрытыми глазами, Трейс улыбнулся.

– Ну вот, мисс Лили, а я уже испугался, что вы никогда не попросите меня об этом.

– Прекратите! – закричала она. – Уж на что невыносимы мои шутки, но ваши еще к тому же и не смешны.

– Да, мэм, извините. – Трейс заставил себя открыть глаза. – Вы должны простить меня. Я никогда еще не брал заложников – новичок в этом деле. – Он оттолкнулся от двери. Придется Лилиан помочь ему снять пиджак.

Трейс улыбнулся, взглянув на лицо Лилиан в тот момент, когда та увидела его наплечную кобуру.

– Кобура не кусается. Она пустая. Просто снимите ее.

Лилиан так и сделала, но вместо того, чтобы сразу бросить кобуру на пол, как только что сделала это с пиджаком, она несколько секунд подержала ее в руках, поглаживая большими пальцами гладкую кожу. «Любопытная реакция», – подумал Трейс. Потом Лилиан аккуратно повесила кобуру на крючок для шторки.

Трейс попытался расстегнуть рубашку одной рукой, но пальцы не слушались его.

– Давайте, – Лилиан быстро оттолкнула его руку и стала расстегивать пуговицы.

Прикосновения ее рук действовали успокаивающе. Неважно, что руки эти дрожали.

– Так значит, вот кто я? – произнесла Лилиан. – Ваша заложница?

Трейсу не слишком нравилось это слово, но как еще он мог назвать ее?

– У меня есть пистолет, а у вас нет. Думаю, это обстоятельство делает вас заложницей.

– Спасибо. Мне необходимо было это услышать. – Лилиан вытащила рубашку из-за пояса джинсов, оторвав ее от раны. Трейс чуть не задохнулся от нахлынувшей боли.

– Извините, – пробормотала Лилиан. – Садитесь-ка лучше.

Несколько секунд Трейс изучал ее нахмуренное лицо. С тех пор, как они вошли в дом, Лилиан старалась не смотреть ему в глаза.

– Если я сяду, вы попытаетесь убежать? Надеюсь, что нет. Против меня и так выдвинуто достаточно обвинений. Не хотелось бы прибавлять к ним еще одно.

– Садитесь же, – на этот раз голос ее звучал мягче, но в то же время казался каким-то отстраненным.

Трейс присел на закрытую крышку унитаза, с негодованием представляя, что сейчас его будут мыть, как ребенка. Но руки Лилиан, мягкие и нежные, вдруг заставили его почувствовать себя здоровым мужчиной, а вовсе не беспомощным ребенком. Странная реакция в сложившихся обстоятельствах. Лилиан опустилась рядом с ним на колени и стала рассматривать его рану, а Трейс, глядя на копну ее темных волос, едва сдерживался, чтобы не коснуться их.

В свете ламп над раковиной волосы женщины казались чуть рыжеватыми. Густые, волнистые, они падали Лилиан на плечи и доходили почти до лопаток. Трейсу вдруг захотелось увидеть эти волосы при солнечном свете, запустить в них пальцы, почувствовать их мягкое тепло. Ему было так чертовски холодно!

Но тут Лилиан стала дезинфицировать рану, и мужская реакция на прикосновение женских рук отступила перед чудовищной болью. Лилиан действовала осторожно, и рана оказалась не глубокой, но все равно было очень больно.

Пуля только задела его, проделав в боку глубокую борозду, но, когда Лилиан стала пинцетом вытаскивать из раны куски одежды, Трейс выругался так, что у нее покраснели уши.

– А это обязательно? – спросила она.

– Да. Так я чувствую себя гораздо лучше.

– Но ругаться – некрасиво.

Трейсу снова захотелось рассмеяться, но было слишком больно.

– Ругаться, леди, далеко не так некрасиво, как целиться в вас из револьвера.

Лилиан крепко сжала губы и не произнесла больше ни слова. Намазав рану дезинфицирующей мазью, она приложила к ней марлевую повязку, которую закрепила бинтами, обвязав их вокруг торса Трейса. Для этого ей пришлось обхватить его талию своими мягкими хрупкими руками; их прикосновения теперь, когда боль немного улеглась, дразнили Трейса еще сильнее, чем за несколько минут до этого ее волосы.

Ты сходишь с ума, парень.

Волосы Лилиан коснулись его груди, и по спине побежали мурашки. От женщины пахло солнцем и дождем.

А от тебя пахнет как из бака, полного рыбьей требухи.

Трейс вдруг почувствовал, как силы покидают его, уходя, словно вода сквозь песок. Зря он дал уговорить себя сесть.

Лилиан поднялась с колен и принялась мыть руки.

Трейс смотрел, как ее руки поглаживают одна другую под струей воды, и на какой-то момент ему вдруг захотелось, чтобы эти длинные, красивые пальцы коснулись его лица.

Но он тут же прогнал от себя эту глупую мысль.

И как раз теперь, когда его стало клонить в сон и он немного отвлекся, Лилиан вдруг распахнула дверь и побежала.

– Черт побери! – сорвавшись с места, Трейс кинулся за ней. Каждый мускул его измученного тела протестующе застонал в ответ.

Лилиан слышала, как он выругался, слышала его хриплое дыхание, тяжелые шаги. Этот негодяй гнался за ней!

Надо только выбраться наружу, а уж там ей удастся улизнуть. Можно спрятаться сначала среди деревьев, а потом проскользнуть к дороге и добраться до соседнего дома. Лилиан забежала в кухню. Еще несколько десятков метров – и она свободна. Десять. Пять.

Протянув руку, она распахнула входную дверь…

На плечо ее опустилась тяжелая рука, дверь быстро захлопнули, а ручку буквально выдрали из ее ладони. Дрожа от страха, Лилиан повернулась к Трейсу.

Не успев остановиться, он буквально врезался в нее, и они оказались прижатыми друг к другу. Трейс снова смачно выругался, прижимая Лилиан к двери всем своим весом. От страха у нее по спине побежали мурашки.

От одного лишь взгляда на прижавшуюся к ней обнаженную мужскую грудь сердце Лилиан забилось еще сильнее. И дело было не только в овладевшем ею страхе. Лилиан не могла не признаться себе, что невольно вспомнила, как только что ее пальцы касались гладкой кожи и упругих мускулов Трейса.

Все это было просто смешно. Ее не может привлекать мужчина, только что целившийся ей в грудь из револьвера, пусть даже из револьвера, о котором она давно мечтала. Она вообще была не из тех, кто сходит с ума по мужчинам. «Конечно, не считая Джейка», – подумала она, чувствуя, что находится на грани истерики.

Мысль о том, что ее влечет к опасному преступнику, приводила Лилиан в ужас. Сам Трейс внушал ей ужас. Лилиан попыталась убежать. Что он сделает с ней теперь?

– Неплохая попытка, дорогая, – сказал Трейс. – Жаль, что другого шанса не будет.

И снова он произнес слова, которые всегда использовал в подобном положении Джейк Салливан. И снова Лилиан не знала, что именно он имел в виду. Господи, неужели он убьет ее? Лилиан взглянула ему в лицо. Она впервые увидела глаза Трейса. Не надо было этого делать. Голубые глаза преступника оказались такими яркими, словно светились изнутри. Они будто завораживали Лилиан, манили заглянуть в них поглубже.

– Вы куда-то собирались?

Что-то холодное коснулось ее запястья, и Лилиан услышала металлический звон. Ошеломленная, она посмотрела вниз и увидела на своем запястье полированный браслет. «Наручники!«– чуть не закричала она.

Точно такой же браслет окольцовывал левую руку преступника. С демонической улыбкой он защелкнул наручники.

– Вы не смеете! – закричала Лилиан.

– Уже посмел, леди, разве не видите?