"Властелин мургов" - читать интересную книгу автора (Эддингс Дэвид)

Глава 4

Следующие шесть дней они ехали под все более проясняющимися небесами.

Холодный ветер прижимал к земле бурые травы по сторонам дороги, и холмистая равнина южной Арендии выглядела вымершей и увядшей под холодным голубым небом.

Иногда им попадались деревеньки с домами-мазанками, где обтрепанный подневольный люд напрягал все свои силы, чтобы пережить еще одну зиму. Еще реже проезжали они мимо замка какого-нибудь горделивого мимбрийского барона с огромной каменной башней, откуда тот внимательно наблюдал за своими соседями.

Великий Западный Путь, как и все прочие дороги Толнедры, патрулировали императорские легионеры в пурпурных накидках. Попадались Гариону и его друзьям и редкие купцы, двигавшиеся на север. Лица у них были измученные, и их сопровождали крепкие наемники, которые всегда держали руку при оружии.

Морозным утром кавалькада достигла реки Аренды, за сверкающей гладью которой виднелся Вордский лес, что в северной Толнедре.

— Ты хотел остановиться в Bo-Мимбре? — спросил Белгарата Шелк.

Старик покачал головой.

— Мандореллен и Лелдорин уже, вероятно, сообщили Кородуллину о том, что произошло в Драснии, и я не расположен тратить три-четыре дня на болтовню. Хочу как можно скорее добраться до Тол-Хонета.

Перейдя через мелкую реку, Гарион вспомнил одну вещь.

— А мы должны останавливаться на той таможне? — спросил он.

— Естественно, — ответил Шелк. — Каждый обязан проходить через таможню, если, конечно, не отъявленный контрабандист. — Он посмотрел на Белгарата. — Хочешь, я возьму это дело на себя, когда мы попадем туда?

— Да, только без передержек.

— Ни в коем случае, Белгарат. Единственно, что я хочу, так это опробовать вот это. — И он показал на свою поношенную одежду.

— А я-то все думал: чем это он руководствовался, когда подбирал свой гардероб? — сказал Дарник.

Шелк хитро подмигнул ему.

Путники отъехали от реки и вступили в Вордский лес. Деревья в нем росли на определенном расстоянии друг от друга, кусты были подстрижены. Они проехали не больше лиги, когда очутились перед выкрашенным в белый цвет зданием, где расположилась таможня. Один из углов длинного здания хранил следы недавнего пожара, и красную черепицу на крыше в этом месте подкоптило. Пятеро неряшливо одетых солдат таможенной службы грелись у костра, потягивая дешевое вино.

Небритый малый в пятнистой форме и в покрытом ржавчиной нагруднике кирасы неохотно поднялся со своего места, вышел на дорогу и поднял пухлую руку.

— Все, приехали, — объявил он. — Слезайте, лошадей поставьте вон там, возле дома, а сами выкладывайте багаж для досмотра.

Шелк вышел вперед.

— Конечно, сержант, — заискивающе произнес он. — Нам скрывать нечего.

— А это мы сами посмотрим, — оборвал его небритый, слегка покачиваясь.

Из здания таможни появился служащий с одеялом, накинутым на плечи. Это был тот же самый дородный мужчина, с которым они столкнулись несколько лет назад, когда ехали тем же путем, преследуя Зедара и разыскивая похищенный Шар. Однако в прошлый раз в его облике сквозило напыщенное самодовольство, а сейчас на его багровом лице было написано: это человек, живущий с убеждением, что жизнь крепко подшутила над ним.

— Что вы намерены внести в декларацию? — сухо спросил он.

— В данной поездке — боюсь, что ничего, ваше превосходительство, — жалостливо промямлил Шелк. — Мы бедные путешественники, едем в Тол-Хонет.

Толстяк таможенник некоторое время въедливо рассматривал маленького Шелка.

— Сдается мне, что мы уже виделись. Вы не Радек из Боктора?

— Он самый, ваше превосходительство. У вас отличная память.

— В нашем деле без нее нельзя. Как у вас в Сендарии сейчас с шерстью?

Лицо Шелка поскучнело.

— Не так хорошо, как хотелось бы. Перед моим отъездом в Тол-Хонет погода испортилась, и цены упали вдвое против ожидаемого.

— Примите мое сочувствие, — сухо пробормотал чиновник. — Вы не смогли бы распаковать свои вещи?

— Да там всего-то еда да сменная одежда, — жалобно пролепетал маленький драсниец.

— Как подсказывает мне опыт, люди иногда забывают, что везут с собой драгоценные вещи. Открывайте-ка мешки, Радек.

— Как угодно, ваше превосходительство. — Шелк сполз с лошади и начал распутывать ремни на мешках. — Неплохо бы иметь тут драгоценности, — печально произнес он, тяжело вздохнув, — но дела в производстве шерсти давно пошли на спад. Меня, по существу, выбросило на обочину.

Чиновник несколько минут с ворчанием копался в мешках, ежась от холода.

Наконец он повернулся к Шелку с кислой физиономией и недовольно промямлил:

— Похоже, ты говоришь правду, Радек. Извини, что я усомнился. — Он подышал на руки, пытаясь отогреть их. — Трудные времена настали. Уж полгода, как ничего стоящего не провозят, содрать не с кого.

— Я слышал, что в последнее время тут, в Ворде, тоже проблемы, — подобострастно пролепетал Шелк, завязывая ремни. — Вроде бы хотят отделиться от остальной Толнедры.

— Это самая идиотская шутка в истории империи, — взорвался чиновник, задетый за живое. — После смерти Великого герцога Кэдора в Ворде словно с ума все посходили. Неужели не ясно, что это агент иностранной державы.

— Кто агент?

— Тот, который говорил, будто он купец с востока. Втерся в доверие к вордам и давай льстить им вовсю. К тому времени, когда его раскусили, ворды уже действительно начали верить, что у них вполне хватает умения и опыта самим править своим королевством без всякой там Толнедры. А этот Вэрен — тоже мне хитрец нашелся, скажу я вам. Заключил сделку с королем Кородуллином, и не успели в Ворде глазом моргнуть, как сюда набежали мимбрийские рыцари и начали тащить все, что на глаза попадается. — Он показал на обгорелый угол таможни. — Видите? Это их работа. Тут целый взвод их нагрянул. Сначала принялись грабить таможню, а потом и подожгли.

— Трагично все это, — посочувствовал таможеннику Шелк. — Ну и узнали, на кого работал этот «купец»?

— Эти идиоты в Тол-Ворде — нет, но я сразу понял, как только увидел его.

— Ну и?..

— Это был риванец, а значит — все исходило от короля Белгариона. Он всегда ненавидел Вордов, вот и решил таким путем подорвать их власть в северной Толнедре. — На лице чиновника появилась кривая ухмылка. — Да что с него взять! Его ведь заставили жениться на принцессе Сенедре из Толнедры, ну, она и вертит им как хочет.

— А с чего же это ваше превосходительство подумали, что тот агент — риванец? — с явным интересом спросил Шелк.

— Это, Радек, пустяки. Риванцы находятся в изоляции на своем Острове тысячелетия. Они там повырождались, это сплошь уроды да вырожденцы.

— А у этого типа тоже были какие-то отклонения?

Таможенник кивнул:

— Глаза. Совершенно бесцветные. Абсолютно белые. — Он поежился. — Их видишь — мурашки по коже. — Он поплотнее закутался в одеяло. — Прошу простить, Радек, но я продрог тут. Пойду назад, в тепло, а ты и твои друзья можете ехать себе.

— Ну и как вам эта история? — спросил Шелк, когда они продолжили путь.

Белгарат нахмурился.

— На кого работает этот белоглазый торговец — вот в чем вопрос, — промолвил он.

— Может, на Урвона? — предположил Дарник. — Не он ли направил Харакана на север, а Нарадаса — сюда, на юг? И вот оба мутят воду.

— Может быть, — буркнул Белгарат. — А может быть, и нет.

— Мой дорогой принц Хелдар, — вступила в беседу Сенедра, откинув рукой в перчатке капюшон с головы, — а зачем потребовался твой заискивающий тон, какой смысл?

— Чтобы соответствовать характеру, Сенедра, — спокойно ответил драсниец. — Богач Радек из Боктора был помпезным и самонадеянным ослом. Теперь, обеднев, он ударился в другую крайность. Такова природа этого человека.

— Но ведь нет такого человека — Радека из Боктора.

— Есть. Вы только что видели его. Радек из Боктора живет в головах людей всей здешней части мира. Во многих отношениях он более реален, чем вот этот надутый тип, который только и делает, что старается держать нос по ветру.

— Но Радек — это ты. Именно ты его только что создал.

— Конечно, и горжусь этим. Вся его история, окружение и образ жизни — это слепок с реальности. Он так же реален, как вы и я.

— Не вижу смысла в твоих рассуждениях, Шелк, — заявила Сенедра.

— Это потому, что ты не из Драснии, королева.

Через несколько дней они достигли Тол-Хонета. Беломраморная столица империи сияла под лучами морозного зимнего солнца. У причудливых бронзовых ворот на въезде в город стояли стражники, одетые, как всегда, с иголочки. Когда копыта лошадей Гариона и его товарищей зацокали по мрамору моста, ведущего к воротам, начальник караула бросил взгляд на Сенедру и приветственно стукнул себя кулаком по нагрудному щиту.

— Ваше императорское высочество, — обратился он к ней, — если бы мы знали о вашем приближении, то выслали бы навстречу почетный эскорт.

— Все хорошо, капитан, — тихим усталым голосом ответила Сенедра. — А вы не могли бы выслать вперед одного из ваших людей, чтобы он предупредил императора о нашем прибытии?

— И немедленно, ваше императорское высочество, — ответил он, снова отдав приветствие и, посторонившись, пропуская кавалькаду.

— Хотел бы я, чтобы в Толнедре кто-нибудь хоть раз вспомнил о том, что у тебя есть муж, — с тенью недовольства прошептал Гарион.

— В чем дело, дорогой? — не поняла Сенедра.

— Неужели до них никак не доходит, что ты теперь ривская королева? Этот тип все зовет тебя «ваше императорское высочество». Я чувствую себя здесь каким-то пристяжным, в некотором роде слугой, наконец.

— Ты слишком чувствителен, Гарион.

Гарион что-то обиженно буркнул.

Проспекты Тол-Хонета, застроенные кичащимися друг перед другом роскошью домами Толнедрийской элиты, отличались широтой и простором. Фасады домов были обильно украшены колоннами и скульптурными изображениями, представители торговой знати прогуливались по улицам, разодетые и без меры украшенные умопомрачительными драгоценностями. Когда кавалькада ехала по одному из таких проспектов, Шелк грустно осмотрел свое жалкое одеяние и горестно вздохнул.

— Что, Радек, опять входишь в образ? — спросила Полгара.

— Только отчасти, — ответил он. — Конечно, Радек позавидовал бы, но я признаюсь, что чуть-чуть скучаю по собственным костюмам.

— И как тебе удается запоминать образы этих выдуманных тобою персонажей?

— Сосредоточенность, Полгара, сосредоточенность. Ни в какой игре не выиграешь, если не будешь сосредоточен.

Ансамбль императорского дворца являл собой средоточие украшенных скульптурами мраморных зданий, обнесенных высокой стеной. Он располагался на вершине холма в западной части города. Предупрежденные о приближении кавалькады стражники у ворот отдали честь прибывшим. За воротами лежал мощеный двор, и у подножия мраморной лестницы, спускающейся к колоннаде, их ждал император Вэрен.

— Добро пожаловать в Тол-Хонет, — обратился он к гостям, когда те спешились.

Сенедра уже собралась было броситься к нему, но в последний момент взяла себя в руки и ограничилась официальным реверансом.

— Ваше императорское величество, — сдержанно произнесла она.

— Что за церемонии, Сенедра? — удивился император, протягивая к ней руки.

— Пожалуйста, дядя, не здесь, — попросила Сенедра, искоса глядя на выстроившихся наверху придворных. — Если ты меня расцелуешь здесь, я не выдержу и расплачусь, а толнедрийцы никогда не плачут на людях.

— А-а, — понимающе произнес он и повернулся к ее спутникам. — Пойдемте в здание, подальше от холода. — И, предложив руку Сенедре, захромал вверх по лестнице.

Пройдя внутрь здания, они оказались в круглом зале, вдоль стен которого стояли бюсты толнедрийских императоров последних тысячелетий.

— Смахивает на шайку карманных воришек, не правда ли? — сказал Вэрен, обращаясь к Гариону.

— Вашего бюста что-то не вижу, — заметил Гарион.

— У королевского скульптора закавыка с моим носом. Я выходец из крестьянского рода, и мой нос не удовлетворяет его утонченный вкус.

Вэрен широким коридором провел их в освещенный свечами большой зал с ярко-красным ковром на полу и такого же цвета драпировками на окнах и обивкой мебели. В жаровнях по углам тлели угли, наполняя помещение приятным теплом.

— Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, — пригласил всех император. — Сейчас принесут попить чего-нибудь горячего, а на кухне уже готовят обед.

Он отдал короткое приказание стражнику у дверей, пока Гарион и его друзья снимали накидки и плащи и располагались в креслах.

— Ну, рассказывайте, что привело вас в Тол-Хонет, — обратился к гостям император.

— Вы слышали о нашей военной кампании против Медвежьего культа? — задал вопрос Белгарат. — И о причинах, которыми она была вызвана?

Император кивнул.

— Как выяснилось, на эту кампанию нас спровоцировали. Культ не был причастен к похищению принца Гэрана, хотя его и пытались привлечь к этому. А сейчас мы разыскиваем Зандрамас. Вам это имя что-нибудь говорит?

Вэрен наморщил в раздумье лоб.

— Нет, не сказал бы.

Белгарат бегло пересказал ситуацию и сообщил Вэрену все, что им известно о Зандрамас, Харакане и Сардионе. Когда он закончил свое повествование, на лицо императора легла тень сомнения.

— Я могу принять большинство из того, что вы сказали, Белгарат, но некоторые вещи… — И он развел руками.

— А в чем дело?

— Вэрен — скептик, отец, — сказала Полгара. — Есть кое-какие вещи, о которых он предпочитает не думать.

— Даже после всего, что случилось в Тул-Марду? — с удивлением спросил Белгарат.

— Это вопрос принципа, Белгарат, — сказал Вэрен и засмеялся. — Это связано с тем, что я толнедриец. И солдат.

Белгарат с изумлением взглянул на него.

— Так, прекрасно. Тогда вы, наверное, согласитесь, что похищение может иметь политическую подоплеку?

— Конечно. В политике я понимаю.

— Отлично. Так вот, в Маллорее всегда было два центра власти — трон и церковь. Теперь, похоже, Зандрамас организует третий. Мы не можем сказать, вовлечен ли в это напрямую сам Каль Закет, но между Урвоном и Зандрамас идет нечто вроде борьбы за власть. По определенным соображениям сын Гариона занимает главное место в этой борьбе.

— Мы получили также некоторые смутные намеки на то, что маллорейцы не хотят, чтобы мы оказались причастными к их внутренним делам, — сказал Шелк. — Есть агентура, которая подстрекает к беспорядкам в Арендии, а за расколом в Ворде стоит, возможно, один маллореец.

Вэрен пристально посмотрел на Шелка.

— Человек по имени Нарадас, — добавил маленький драсниец.

— Вот это имя я слышал, — произнес император. — Вроде бы это ангараканский купец, который ведет переговоры о заключении какого-то умопомрачительного контракта. Он носится туда-сюда и тратит громадные деньги. Мои торговые советники полагают, что он агент короля Ургита. Теперь, когда Закет контролирует горнорудные регионы в восточном Хтол-Мургосе, Ургиту до зарезу нужны деньги на ведение войны там.

Шелк отрицательно покачал головой.

— Я так не думаю. Нарадас — маллорейский гролим. Не похоже, чтобы он работал на мургского короля.

В дверь предупредительно постучали.

— Да? — отозвался Вэрен.

Дверь открылась, и вошел лорд Морин, камергер императора, пожилой и очень худощавый человек с редкими седыми волосами. У него была пергаментная кожа, характерная для людей его возраста, двигался он очень медленно.

— Посол Драснии, ваше величество, — объявил он дрожащим голосом. — Он говорит, что у него есть информация особой срочности для вас и для ваших гостей.

— Лучше ввести его попозже, Морин.

— С ним молодая женщина, — добавил Морин. — Из драснийской знати, по-моему.

— Что ж, примем обоих, — решил император.

— Как будет угодно вашему величеству, — промолвил Морин с поклоном, который дался ему нелегко.

Когда пожилой камергер ввел посла и его спутницу, Гарион заморгал от удивления.

— Его превосходительство принц Хендон, посол королевского двора Драснии, — объявил Морин, — и госпожа графиня Лизелль, э-э, хм… — Морин стушевался и закашлялся.

— Шпионка, ваше превосходительство, — с апломбом дополнила Лизелль доклад вельможи.

— Это ваш официальный статус, госпожа?

— Откровенность экономит мне массу времени, ваше превосходительство.

— О, как же меняется мир, — вздохнул Морин. — Мне так и представить вас императору — как официального шпиона?

— Полагаю, он уже понял это, — сказала Лизелль, с улыбкой прикоснувшись к сухой руке Морина. Морин поклонился и медленно удалился из зала.

— Какой милый старик, — прошептала Лизелль.

— Ну, привет, кузен, — поприветствовал Шелк посла.

— Кузен, — холодно ответствовал посол.

— О, вы связаны родством? — спросил Вэрен.

— Дальним, ваше величество, — ответил Шелк. — Наши матери — троюродные сестры, а может, и подальше.

— Дальше, по-моему, — сказал Хендон, присматриваясь к крысиному лицу своего родственника. — Какой-то ты потрепанный, старина, — заметил он. — В последний раз, когда я тебя видел, ты весь блестел золотом и драгоценностями.

— Я специально изменил внешность, кузен, — ответил Шелк. — Ты бы меня и не узнал.

— А-а, — понял Хендон. Затем он обратился к императору:

— Прошу извинить наше перешучивание здесь, ваше величество. Мы с Хелдаром не выносим друг друга с детства.

Шелк широко улыбнулся.

— Можно сказать и о ненависти, — согласился он. — Мы абсолютно не терпим друг друга.

Хендон коротко улыбнулся.

— Когда мы были детьми, наши родители прятали все ножи, когда ходили в гости друг к другу.

Шелк с любопытством взглянул на Лизелль.

— А что вы делаете в Тол-Хонете? — спросил он ее.

— Это секрет.

— Бархотка привезла несколько донесений из Боктора, — объяснил Хендон, — и кое-какие инструкции.

— Бархотка?

— Странное имя, не правда ли? — засмеялась Лизелль. — Но в то время мне могли бы придумать псевдоним и похуже.

— Это лучше того, что может прийти в голову, — согласился Шелк.

— Вы что-то хотели сообщить нам, принц Хендон? — спросил Вэрен. Хендон вздохнул.

— С глубоким огорчением должен сообщить, что убита куртизанка Берта, ваше величество.

— Что-о?

— Убийцы напали на нее прошлой ночью на пустынной улице, когда она возвращалась с деловой встречи. Преступники ушли, думая, что их жертва мертва, но ей удалось добраться до нашего дома, и она сумела сообщить нам перед смертью некоторую информацию.

Лицо Шелка побелело.

— Чья это работа? — спросил он.

— Над этим мы и бьемся пока, Хелдар, — ответил ему кузен. — Есть у нас, конечно, кое-какие подозрения, но ничего конкретного для суда нет.

У императора посерело лицо, и он поднялся с кресла.

— Есть люди, которым надо знать об этом, — мрачно произнес он. — Не пройдете ли вы со мной, принц Хендон?

— Разумеется, ваше величество.

— Прошу вас извинить меня, — обратился Вэрен к остальным. — Это вопрос, который требует моего непосредственного участия. — И он увел драснийского посла из зала.

— Она сильно мучилась? — голосом, полным боли, спросил Шелк женщину по имени Бархотка.

— Они пользовались ножами, Хелдар, — просто ответила она, — а это всегда болезненно.

— Понимаю. — Острое, как у хорька, лицо Шелка сделалось каменным. — Она не смогла дать вам хоть какой-нибудь намек на то, с чем это связано?

— Как я понимаю, это связано с несколькими вещами. Она упомянула о том, что как-то предупредила императора Вэрена о заговоре против жизни его сына.

— Хонеты! — воскликнула Сенедра.

— Почему ты так думаешь? — сразу же спросил Шелк.

— Мы с Гарионом были здесь, когда она рассказала об этом Вэрену. Это было, когда хоронили моего отца. Берта тайком пришла во дворец и сказала, что два представителя хонетской знати — граф Эргон и барон Келбор — вынашивают план убийства сына Вэрена.

Лицо Шелка сохраняло каменное выражение.

— Спасибо, Сенедра, — мрачно произнес он.

— Есть нечто еще, что тебе следует знать, Хелдар, — спокойным голосом произнесла Бархотка и обвела взглядом остальных. — Мы умеем держать язык за зубами, да?

— Конечно, — заверил ее Белгарат.

Бархотка снова повернула лицо к Шелку.

— Берта была Охотником, — промолвила она.

— Берта? Охотником?

— Уже несколько лет. Когда здесь, в Толнедре, начала разгораться борьба за престолонаследие, король Родар велел Дротику предпринять шаги с целью добиться того, чтобы трон Рэн Боуруна унаследовал такой человек, с кем смогут мирно жить алорийцы. Дротик прибыл в Тол-Хонет и завербовал Берту для этой работы.

— Извините, — прервал их беседу Белгарат, глаза которого горели любопытством, — но что это вообще такое — Охотник?

— Охотник — это наш самый секретный шпион, — ответила Бархотка. — Об Охотнике знает только Дротик, и Охотник действует только лишь в исключительно деликатных ситуациях — в таких, в которых драснийский двор не может позволить себе быть открыто замешанным. Так вот, когда стало вырисовываться, что Великий герцог Норагон из Хонетов почти наверняка станет следующим императором, король Родар сделал кое-какое предложение Дротику, и несколько дней спустя Норагон случайно съел нехорошего моллюска — ну очень нехорошего моллюска.

— Это Берта сделала? — удивленно спросил Шелк.

— Она исключительно богата на выдумки.

— Графиня Лизелль, — задумчиво глядя на женщину, обратилась к ней Сенедра.

— Да, ваше величество?

— Если личность Охотника является строжайшим государственным секретом в Драснии, то как же вам об этом стало известно?

— Меня посылали из Боктора с инструкциями для нее. Мой дядя знает, что мне можно доверять.

— Но только что вы раскрыли этот секрет, не так ли?

— Это уже после смерти Берты, ваше величество. Теперь Охотником будет кто-то другой. Так вот, перед смертью Берта сказала нам, что кто-то узнал о ее причастности к кончине Великого герцога Норагона и передал эту информацию дальше. Она считала, что именно эта информация и послужила поводом к нападению на нее.

— Тогда все нити сходятся на Хонетах, правильно? — предположил Шелк.

— Это еще не доказательство, Хелдар, — возразила Бархотка.

— Для меня это вполне убедительное доказательство.

— Вы, надеюсь, не собираетесь предпринимать поспешных мер? — спросила Бархотка. — Дротику это не понравится, знайте.

— Это проблемы Дротика.

— У нас нет времени на вмешательство в дела Толнедры, Шелк, — твердым голосом произнес Белгарат. — Мы здесь не собираемся сидеть целую вечность.

— Мне на это и не потребуется много времени.

— Я сообщу о ваших планах Дротику, — предупредила Бархотка.

— Разумеется. Но пока ваше донесение дойдет до Боктора, я уже все закончу.

— Это очень важно, чтобы вы не ставили нас в неприятное положение, Хелдар.

— Можете на меня положиться, — сказал он и спокойно покинул помещение.

— Мне всегда не по себе, когда он говорит такие вещи, — проворчал Дарник.

На следующее утро Белгарат с Гарионом пораньше ушли из императорского дворца и направились в университетскую библиотеку. На широких улицах Тол-Хонета было весьма холодно, с реки Недраны дул сильный ветер. В этот час по мраморным плитам улиц изредка торопливо шагали купцы, плотно закутавшись в меховые шубы, попадались группы плохо одетых рабочих из пригородов; они шли, наклонившись против ветра и поглубже засунув потрескавшиеся и покрытые ссадинами и порезами руки в одежду. Гарион и его дед прошли по пустынной в такое время рыночной площади и скоро достигли комплекса зданий, обнесенных мраморной стеной. Они прошли через ворота под имперским гербом. Трава во дворе была столь же тщательно подстрижена, как и во дворце, а от здания к зданию через газоны пролегли мраморные дорожки. Идя по одной из этих дорожек, они повстречали осанистого ученого в черной накидке. Руки он держал за спиной и полностью погрузился в свои мысли.

— Извините, — обратился к нему Белгарат, — вы не скажете, как пройти в библиотеку?

— Что? — не понял человек в черном, часто заморгав от неожиданности.

— В библиотеку, добрый господин, — повторил Белгарат. — Как пройти в библиотеку?

— А-а, — наконец понял тот. — Это там. Там где-то, — и неопределенно махнул рукой.

— А вы случайно не смогли бы быть более точным?

Ученый смерил одетого в потрепанную одежду человека недовольным взглядом.

— Спросите кого-нибудь из служащих, я занят, — отрывисто сказал он. — Я двадцать лет работаю над проблемой и почти нашел решение.

— А-а… А что за проблема?

— Сомневаюсь, чтобы она представляла интерес для необразованного бродяги, — с презрением произнес ученый, — но если вам так уж это необходимо, я могу ответить: я вычисляю точный вес мира.

— И все? И это отняло у вас двадцать лет? — искренне удивился Белгарат. — Я уж давно решил эту проблему, и всего за неделю.

Ученый уставился на Белгарата и замер, сделавшись мертвенно-бледным.

— Но этого не может быть! — воскликнул он. — Я единственный человек в мире, кто занимается этим. До меня никто и не думал задаться подобной целью.

Белгарат рассмеялся.

— Простите меня, уважаемый ученый, но этот вопрос ставился уже несколько раз. И самое лучшее решение из тех, что я знаю, предложил Тальгин из Мельсенского университета. Это произошло во втором тысячелетии. В вашей библиотеке должны иметься копии его вычислений.

Ученый сильно задрожал, глаза его выпучились. Ни слова не говоря, он развернулся на каблуках и решительно устремился через газон в обратную сторону.

— Не будем терять его из виду, — спокойно промолвил Белгарат. — Он наверняка бросился в библиотеку.

— И сколько же весит мир? — полюбопытствовал Гарион.

— А я откуда знаю! — ответил Белгарат. — Какому человеку в здравом уме придет в голову интересоваться этим?

— А что же тогда ты говорил насчет какого-то Тальгина? Того, который нашел решение?

— Тальгин? А, такого человека не существует, я просто выдумал его.

Гарион уставился на деда.

— Это нехорошо, дедушка, — сказал он — Ты своей не правдой испортил человеку дело всей его жизни.

— Но зато это направило его в библиотеку, — хитро улыбнувшись, заявил старик. — Кроме того, может быть, теперь он обратит свое внимание на что-нибудь более полезное… Так, библиотека вон в том здании с башенкой. Вон он, по лестнице бежит туда.

За главным входом располагался круглый мраморный зал, а точно по центру его стоял резной стол. За столом сидел лысый человек со сморщенным лицом и старательно что-то списывал с огромной книги. Этот человек почему-то показался знакомым Гариону, и он наморщил лоб, силясь вспомнить, где же его видел.

— Вам помочь? — обратился к Белгарату служитель библиотеки, когда оба посетителя приблизились к столу.

— Пожалуй, если можно. Мне нужен экземпляр Ашабских пророчеств.

Пожилой человек задумался и почесал за ухом.

— Это должно быть в разделе сравнительного богословия, — произнес он. — А вы не смогли бы назвать примерную дату написания?

Настал черед Белгарата задуматься. Поглядев некоторое время в потолок зала, он наконец промолвил:

— По-моему, это должно быть начало третьего тысячелетия.

— Значит, в период либо второй Хонетской династии, либо второй Вордской, — сказал ученый. — Мы должны найти это без особых проблем. — Он поднялся из-за стола. — Это в этом направлении, — сказал он, показав на один из коридоров. — Не угодно ли проследовать за мной?

Гариону не давала покоя мысль о том, что он наверняка видел прежде этого вежливого и внимательного ученого. У этого человека были куда более приятные манеры, чем у того надутого и самонадеянного взвешивателя мира. И наконец он вспомнил.

— Господин Джиберс! — воскликнул Гарион, не веря своим глазам. — Вы ли это?!

— Мы с вами встречались, господин? — приятным голосом спросил Джиберс, внимательно присматриваясь к Гариону, не в силах его вспомнить.

Лицо Гариона расплылось в широкой улыбке.

— Еще как. Вы меня познакомили с моей женой.

— Кажется, не припоминаю…

— Должны помнить. Однажды ночью вы выбрались с ней из дворца и поехали на юг, к Тол-Боуруну. По дороге вы присоединились к группе торговцев. Вы уехали несколько неожиданно — после того, как она сказала, что идея покинуть Тол-Хонет принадлежит ей, а не Рэн Боуруну.

Джиберс часто замигал, а затем его глаза расширились от удивления.

— О, ваше величество, — произнес он с поклоном. — Извините, что не признал вас сразу. Глаза уж не те.

Гарион засмеялся, радостно похлопав Джиберса по плечу.

— Все нормально, Джиберс. В этой поездке я не афиширую, кто я такой.

— А как наша маленькая Сенедра? То есть — ее величество.

Гарион хотел было рассказать первому воспитателю своей жены о похищении их сына, но Белгарат подтолкнул его в бок, и он произнес вместо этого:

— О, прекрасно, очень даже прекрасно.

— Я очень рад это слышать, — ответил Джиберс с искренней улыбкой. — Это была невыносимая ученица, но, как ни странно, я лишился какой-то радости в жизни, после того как она уехала. Я рад был услышать о ее счастливом замужестве и вовсе не так сильно удивился, как мои коллеги, когда мы услышали, что она повела армию на Тул-Марду. Сенедра всегда была этаким взрывным существом. И умницей. — Он виновато посмотрел на Гариона, точно просил прощения. — Однако, если быть откровенным, я должен сказать вам, что ученицей она была своенравной и недисциплинированной.

— Время от времени я замечаю в ней эти качества.

Джиберс рассмеялся.

— Наверняка замечаете, ваше величество. Пожалуйста, передайте ей привет от меня. — Он замялся. — И, если не сочтете это за дерзость, уверения в моих самых теплых чувствах.

— Обязательно передам, Джиберс, — пообещал Гарион.

— Вот отдел сравнительного богословия нашей библиотеки, — сказал Джиберс, толкая тяжелую дверь. — Все разложено по династиям. Отдел древних документов — вот здесь. — Он провел их по узкому проходу между высокими рядами книжных полок с переплетенными кожей толстыми томами и плотно скрученными свитками. В одном месте ученый остановился и провел пальцем по полке. — Пыль, — недовольно сморщив нос, отметил он. — Надо будет задать перцу обслуживающему персоналу.

— Такова уж природа книг — собирать пыль, — заметил Белгарат.

— А природа обслуживающего персонала — ничего с ней не делать, — с кислой улыбкой сказал Джиберс. — Ага, вот здесь. — Он остановился в центре прохода пошире, где находились книги, всем своим видом подчеркивавшие свою древность. — Пожалуйста, будьте осторожнее с ними. — Он с любовью коснулся корешков нескольких томов. — Они старые и очень хрупкие. Труды, написанные в период правления второй Хонетской династии, — с этой стороны, а те, которые датируются периодом второй Вордской династии, — вот здесь. Далее они разбиты по королевствам, где написаны, так что вам нетрудно будет найти необходимое.

Теперь, если вы меня извините, я пойду. Мне нельзя надолго отлучаться от стола, потому что некоторые мои коллеги весьма нетерпеливы и начинают сами копаться на полках. Иногда после них неделями приходится восстанавливать порядок.

— Я уверен, мы справимся здесь, уважаемый Джиберс, — заверил его Белгарат. — Спасибо вам большое за вашу помощь.

— Рад был помочь, — ответил Джиберс с легким поклоном. Потом он снова взглянул на Гариона. — Вы не забудете передать нашей маленькой Сенедре мои пожелания?

— Обещаю вам, уважаемый Джиберс.

— Благодарю вас, ваше величество.

Старик повернулся и покинул хранилище.

— Какая перемена, — заметил Белгарат. — Видно, в Тол-Боуруне Сенедра здорово его напугала, раз из него вышибло всю помпезность. — Старик принялся внимательно рассматривать полки. — Должен признать, что ученый он компетентный.

— Он что, просто библиотекарь? — спросил Гарион. — Присматривает за книгами?

— Здесь начинается наука, Гарион. Все книги мира не помогут тебе, если они свалены в кучу. — Он нагнулся и достал с нижней полки завернутый в черное свиток. — Вот он, — торжествующе произнес он. — Джиберс подвел нас прямо к нему.

Белгарат взял свиток и пошел с ним к концу прохода, к узкому окну, через которое пробивался бледный зимний солнечный свет, и сел за стол напротив. Затем он осторожно развязал тесемки, плотно стягивающие свиток, запрятанный в черный бархат. Вытаскивая свиток, он выругался.

— В чем дело? — удивился Гарион.

— Идиотизм гролимов, — проворчал Белгарат. — Ты только взгляни. — И он показал на свиток. — Ты посмотри на пергамент.

Гарион внимательно посмотрел.

— По-моему, пергамент как пергамент.

— Это человеческая кожа, — сказал Белгарат, поморщившись от отвращения.

Гариона передернуло.

— Ужас какой.

— Дело даже не в том, что человек, «предоставивший» свою кожу, погиб, — человеческая кожа ко всему прочему не держит чернил. — Белгарат немного развернул документ. — Вот посмотри. Так выцвели, что ни слова не разберешь.

— А ты не сможешь сделать так, чтобы они появились? Помнишь, как тогда с письмом короля Анхега?

— Гарион, этому свитку около трех тысяч лет. Раствор солей, который я использовал в случае с письмом Анхега, скорее всего вообще разрушит этот документ.

— А колдовство?

Белгарат покачал головой.

— Слишком хрупкая вещь.

Он, тихо поругиваясь, продолжил разворачивать свиток дюйм за дюймом, подставляя текст под солнечные лучи.

— Вот, что-то есть, — пробасил он с удивлением.

— А что там?

— »… Ищи след Дитя Тьмы в Стране змей». — Старик поднял голову. — Это все-таки кое-что.

— И что сие означает?

— То, что и говорит. Зандрамас держит путь в Найс. И мы пойдем по следу.

— Дедушка, но ведь мы уже знали об этом.

— Не знали, а подозревали, Гарион. Это большая разница. Зандрамас постоянно запутывает нас и направляет по ложному следу. Теперь же мы точно знаем, что идем по верному следу.

— Не так уж это и много, дедушка.

— Знаю, но это лучше, чем ничего.