"Повелитель демонов из Каранды" - читать интересную книгу автора (Эддингс Дэвид)

Часть третья АШАБА

Глава 13

Дорога, ведущая на север от Мал-Зэта, пролегала через плодородную долину, которую ярко-зеленым туманом покрывали молодые ростки, и теплый весенний воздух был напоен запахом прелой земли. Пейзаж во многом напоминал зеленый ковер равнины Арендии или Сендарии. Конечно, на пути им попадались и деревни с белыми домами и черепичными крышами, у дверей которых лаяли собаки. В ярко-голубом небе плыли пышные облака, словно барашки на лазурном пастбище.

Дорога коричневой пыльной лентой пролегала через зеленые поля и петляла, извиваясь, там, где над землей возвышались округлые холмы.

Они выехали утром, сопровождаемые ярким сиянием солнца и звоном колокольчиков, привязанных к шеям мулов Ярблека. В эти трели вплеталось пение птиц, приветствовавших солнце. Сзади, где лежал охваченный пожаром Мал-Зэт, поднимался огромный столб густого черного дыма. С тех пор как они выехали, Гарион не мог заставить себя обернуться.

Гарион и его друзья были не единственными беженцами из зараженного чумой города. В одиночку или маленькими группами утомленные путники двигались на север, в страхе избегая любых контактов друг с другом, уходя с дороги и забираясь далеко в поле, если они хотели кого-то обогнать, и возвращаясь на пыльную коричневую ленту дороги, только будучи на безопасном расстоянии от других беженцев, Все тропинки, ответвляющиеся от дороги и ведущие на покрытые яркой зеленью поля, были забаррикадированы свежесрезанным кустарником, и у этих баррикад стояли на страже крестьяне с мрачными лицами, неумело держа в руках палки и арбалеты и крича всем и каждому, кто проезжал мимо них, чтоб они держались подальше.

— Крестьяне, — презрительно произнес Ярблек, когда их караван проследовал мимо одной из таких баррикад, — они во всем мире одинаковы. Есть у вас чем поживиться, они рады вас видеть, ну а нет — проваливайте подальше. Неужели они и в самом деле думают, что кому-то нужна их вонючая деревенька? — Он с раздражением нахлобучил на уши меховую шапку.

— В них говорит страх, — ответила ему Полгара. — Они знают, что их деревня убога, но это все, что у них есть, и они хотят, чтобы ее не тронула беда.

— А разве баррикадами и угрозами можно чего-нибудь добиться? — спросил он. — Я имею в виду — предотвратить чуму.

— Иногда. Если они выставили их с самого начала.

Ярблек усмехнулся и искоса взглянул на Шелка. Маленький человечек снова надел свое привычное походное платье — темное, неприметное, без украшений.

— Демоны, а теперь еще и чума — ну и обстановочка. Что, если мы упраздним то, что организовали здесь, в Маллорее, и переждем, пока все не образуется?

— Ты сказал это не подумав, Ярблек, — возразил ему Шелк. — Война и беспорядок благоприятствуют торговле.

Ярблек бросил на него хмурый взгляд.

— Я так и знал, что ты это скажешь.

Впереди, на расстоянии полумили, виднелась еще одна баррикада, на этот раз она преграждала дорогу.

— Что это? — гневно спросил Ярблек, натягивая поводья.

— Поеду посмотрю, — сказал Шелк, пришпоривая коня. По инерции Гарион последовал за ним.

Когда они были на расстоянии пятидесяти ярдов от баррикады, из-за нее выскочили с десяток перепачканных в грязи крестьян, одетых в холщовые рубахи, и нацелили на них арбалеты.

— Стоять! — угрожающе приказал один из них. Это был крепкий мужик с жесткой бородой и немилосердно косящими глазами.

— Мы просто хотим проехать, дружок, — сказал ему Шелк.

— Платите пошлину, иначе не проедете.

— Пошлину? — воскликнул Шелк. — Эта дорога принадлежит императору. Здесь пошлин не берут.

— А теперь берут. Вы, горожане, всегда нас надували и обманывали, а теперь хотите заразить нас своей болезнью. Так что настал ваш черед платить. Сколько у вас с собой денег?

— Заговори его, — шепнул Гарион, озираясь вокруг.

— Ну что ж, — обратился Шелк к косоглазому крестьянину тем тоном, который он обычно приберегал для серьезных переговоров. — Давай потолкуем.

Деревня поднималась в четверти мили от них грязным беспорядочным нагромождением на вершине покрытого травой холма. Гарион сосредоточился, собирая всю свою волю, затем слегка махнул рукой в направлении деревни.

— Дымись, — едва слышно прошептал он. Шелк все еще торговался с вооруженными крестьянами, стараясь подольше потянуть время.

— Хм, извините меня, — осторожно вмешался в их разговор Гарион, — но по-моему, там что-то горит, — сказал он, указывая в направлении деревни.

Крестьяне в ужасе уставились на столб густого дыма, поднимающийся над деревней. Побросав арбалеты, они с криками ужаса побежали через поле туда, где произошло несчастье. Косоглазый бросился вслед за ними, крича, чтобы они вернулись на свои посты. Затем он побежал назад, угрожающе размахивая арбалетом. Лицо его приняло страдальческое выражение — он разрывался между желанием получить деньги, добытые вымогательством у путешественников, и ужасной мыслью о том, что огонь пожирает сейчас его дом и все постройки. Наконец, не в состоянии больше этого вынести, он бросил свое оружие и кинулся вслед за остальными.

— Ты что, в самом деле поджег их деревню? — изумленно спросил Шелк.

— Конечно нет, — ответил Гарион.

— Откуда же тогда дым?

— Отовсюду, — произнес, подмигнув ему, Гарион. — Из черепиц на крышах, из щелей между камнями на улицах, из подвалов и амбаров — отовсюду. Но это только дым. — Он спешился и подобрал брошенные арбалеты. Затем аккуратно составил их в ряд, вдоль баррикады. — Сколько времени нужно, чтобы натянуть на них тетиву? — спросил он.

— Несколько часов, — усмехнулся Шелк. — Двое вopoтом сгибают крылья, а двое других крючьями натягивают трос.

— Я так и думал, — кивнул Гарион. Он вынул из-за пояса острый нож и пошел вдоль выставленных в ряд орудий, разрезая на каждом из них толстый скрученный канат. Каждый раз тетива отзывалась гулким дребезжанием. — Ну что, пойдем? — спросил он.

— А с этим что делать? — спросил Шелк, указывая на заграждение. Гарион пожал плечами.

— Объедем.

— Что им было нужно? — спросил Дарник, когда они вернулись.

— Предприимчивая группа местных крестьян решила, что на этой дороге не хватает таможни, — развел руками Шелк. — Однако у них нет настоящей деловой хватки. Какой-то пустяк отвлек их, и они разбежались, оставив дело без присмотра.

Они проехали мимо заброшенной баррикады, а мулы Ярблека трусили за ними под траурные звуки колокольчика.

— Мне кажется, нам вскоре придется расстаться, — сказал Белгарат одетому в меховую шапку надракийцу. — Через неделю мы должны быть в Ашабе, а твои мулы нас задерживают.

Ярблек потер лоб.

— Никто не может упрекнуть вьючных мулов в том, что они идут слишком быстро, — согласился он. — Я все равно скоро сверну на запад. Вы, если хотите, можете отправляться в Каранду, а я постараюсь как можно скорее выйти к побережью.

— Гарион, — произнесла Полгара, многозначительно взглянув на столб дыма, поднимающийся над деревней.

— Ах, — ответил он. — Я совсем забыл. — Он поднял руку, ослабляя волю. Дым рассеялся и превратился в облако.

— Не надо делать из этого спектакль, — заметила Полгара. — Выглядит безвкусно.

— Но ты сама всегда так делаешь, — возразил он.

— Да, дорогой, но я знаю, как это делается.

Ближе к полудню, когда они при ослепительном свете солнца взобрались на вершину длинного холма, их внезапно окружил отряд маллорейских солдат в кольчугах и красных туниках. Воины появились из лощин и оврагов и теперь стояли, угрожающе потрясая копьями.

— Стой! — отрывисто приказал офицер. Он был низок ростом, еще ниже Шелка, но держал себя так, будто в нем было по меньшей мере десять футов.

— Так точно, капитан, — ответил Ярблек, натягивая поводья.

— Что будем делать? — прошептал Гарион на ухо Шелку.

— Пускай Ярблек с ними разбирается, — ответил тот. — Он знает, как это делать.

— Куда вы направляетесь? — спросил офицер, когда надракиец спешился.

— В Мал-Дарию, — ответил Ярблек, — или в Мал-Камат — туда, где мне удастся нанять корабли, чтобы переправить мои товары в Яр-Марак.

Капитан поморщился, не найдя, к чему тут можно придраться.

— А откуда вы едете? — прищурился он.

— Из Мейг-Ренна, — пожал плечами Ярблек.

— А не из Мал-Зэта? — Взгляд маленького капитана стал еще более тяжелым и подозрительным.

— Я не часто занимаюсь делами в Мал-Зэте, капитан. Слишком уж это дорого — взятки, пошлины, разрешения и все такое.

— А вы можете доказать свои слова? — произнес капитан воинственным тоном.

— Да, могу, если потребуется.

— Потребуется, надракиец, потому что, если вы не сможете доказать, что вы едете не из Мал-Зэта, вам придется повернуть назад. — В голосе его слышалось самодовольство.

— Назад? Это невозможно. Мне нужно быть в Бокторе к середине лета.

— Это твои проблемы, купец. — Маленький солдатик был, видимо, очень доволен тем, что поверг в смятение человека, превосходящего его ростом. — В Мал-Зэте свирепствует чума, и мне поручено проследить за тем, чтобы она не распространялась дальше. — Он с важным видом хлопнул себя по груди.

— Чума! — Ярблек широко раскрыл глаза, а с лица его и в самом деле сошла краска. — Клянусь зубами Торака! Я чуть было не заехал туда! — Внезапно догадавшись о чем-то, он щелкнул пальцами. — Так вот почему все деревни в округе забаррикадированы.

— Вы можете доказать, что едете из Мейг-Ренна? — настаивал капитан.

— Да. — Ярблек расстегнул потрепанную седельную сумку, висящую рядом с правым стременем, и начал в ней рыться. — У меня есть разрешение, выданное Торговой палатой, — неуверенно произнес он, — на перевозку товаров из Мейг-Ренна в Мал-Дарию. Если мне удастся найти там корабли, то придется получать еще одно разрешение, чтобы затем следовать в Мал-Камат. Вам этого достаточно?

— Дайте посмотреть. — Капитан протянул руку, нетерпеливо щелкая пальцами. Ярблек передал ему документ.

— Тут кое-что размыто, — подозрительно заметил капитан.

— Я залил его пивом в одной таверне в Пенн-Дейке, — пожал плечами Ярблек. — Что это за жидкое пойло было! Мой вам совет, капитан, не пытайтесь по-настоящему напиться в Пенн-Дейке. Вы только потеряете время и деньги.

— Вы, надракийцы, можете думать о чем-нибудь, кроме выпивки?

— Тут дело в климате. Зимой в Гар-ог-Надраке больше нечем заняться.

— У вас есть еще что-нибудь?

Ярблек опять запустил руку в сумку.

— Вот счет от торговца коврами с улицы Йорбы в Мейг-Ренне. Вы его случайно не знаете — такой рябой, с гнилыми зубами?

— С какой стати я должен знать торговца коврами из Мейг-Ренна? Я — офицер императорской армии и с этим сбродом не общаюсь. Дата поставлена правильно?

— Откуда мне знать? У нас в Гар-ог-Надраке пользуются другим календарем. Это было около двух недель назад.

Капитан задумался, очевидно ища повод еще как-то проявить свою власть. Наконец лицо его приняло как бы разочарованное выражение.

— Ну ладно, — сердито произнес он, возвращая документы. — Езжайте. Но не вздумайте свернуть в сторону и не отпускайте никого из своих людей.

— Они и сами не уйдут, если хотят, чтобы им заплатили. Благодарю вас, капитан. — Ярблек снова вскочил в седло.

Офицер жестом освободил им дорогу.

— Маленьких людей нельзя допускать до власти, — грустно произнес Ярблек, когда они отъехали на достаточное расстояние. — Она слишком давит им на мозги.

— Ярблек! — воскликнул Шелк.

— Присутствующих это, разумеется, не касается.

— А, тогда другое дело.

— Вы — просто прирожденный лжец, мастер Ярблек, — восхищенно произнес Фельдегаст.

— Я очень долго общался с неким драснийцем.

— Откуда у тебя это разрешение и счет от торговца? — спросил его Шелк.

Ярблек постучал себя по лбу и подмигнул.

— Официальные документы всегда производят впечатление на чиновников, и чем мельче чиновник, тем больше впечатление. Я мог бы доказать этому безмозглому маленькому капитану все, что угодно: что мы едем из Мельсена, из Адумы в Замадских горах, даже из Крол-Тибу на Гандахарском побережье, хотя в Крол-Тибу нечего покупать, кроме слонов, а у меня с собой их нет, так что это могло бы возбудить в нем некоторое подозрение.

Шелк, широко улыбаясь, обвел взглядом своих друзей.

— Теперь вы понимаете, почему я взял его в напарники?

— Да, вы вроде неплохо друг друга дополняете, — согласилась Бархотка.

Белгарат подергал себя за ухо.

— Нам придется расстаться сегодня после наступления темноты, — сказал он Ярблеку. — Я не хочу, чтобы нас остановил еще какой-нибудь офицеришко и пересчитал по головам или решил, что мы нуждаемся в конвое.

Ярблек кивнул.

— Вам что-нибудь понадобится?

— Немного еды — больше ничего. — Белгарат оглянулся и посмотрел на тяжело нагруженных вьючных лошадей, плетущихся рядом с мулами. — Мы уже довольно долго путешествуем и отобрали все, что нам действительно нужно, а все ненужное — выбросили.

— Я позабочусь о том, чтобы у вас было достаточно провизии, — пообещала Велла, сидящая верхом на лошади между Сенедрой и Бархоткой. — Ярблек иногда забывает, что кубки, полные пива, — это еще не все, что может понадобиться в дороге.

— Так, значит, вы поедете на север? — спросил Фельдегаст Белгарата. Маленький шут снял свой пестрый наряд и теперь был в простой коричневой одежде.

— Да, ведь Ашаба там, если ее не перенесли в другое место, — ответил Белгарат.

— Если вы не возражаете, я немного проеду вместе с вами.

— Зачем?

— В последний раз в Мал-Дарии у меня были некоторые затруднения с тамошними чиновниками, пусть, бедняги, немножко опомнятся, прежде чем я снова с триумфом предстану перед ними. Вы же знаете, что это за скучный и злопамятный народ — никак не могут забыть невинные шутки человека, когда он пребывает в веселом настроении.

Белгарат пожал плечами.

— Да, пожалуйста.

Гарион пристально посмотрел на старика. Такая внезапная уступчивость совершенно не в его характере, особенно если вспомнить, как он возражал против того, чтобы даже Сади ехал вместе с ними. Затем Гарион перевел взгляд на Полгару, но и она не выказывала никаких признаков беспокойства. Странно…

Когда на маллорейские равнины опустился вечер, они свернули с дороги и разбили лагерь в похожей на парк буковой роще. Погонщики мулов уселись вокруг костра, передавая по кругу глиняный кувшин и становясь при этом все более шумными. Вокруг другого костра расположились Гарион и его друзья. Они ужинали и мирно беседовали с Ярблеком и Веллой.

— Будьте осторожны при въезде в Венну, — предупреждал Ярблек своего компаньона. — Оттуда доходят слухи об историях куда страшнее тех, что рассказывают о Каранде.

— Неужели?

— Их охватило какое-то безумие. Правда, гролимы всегда были немного помешанны.

— Гролимы? — вскинул голову Сади.

— Венна — государство, контролируемое церковью, — пояснил Шелк. — Им правит Урвон, расположившийся со своими придворными в Мал-Яске.

— Так было раньше, — поправил его Ярблек. — Кому там принадлежит власть теперь — неизвестно. Гролимы собираются в группы и беседуют. Час, другой. Затем их разговоры становятся все громче, пока не переходят в крик, затем они хватаются за ножи. Я так и не понял из-за чего. В этих драках принимают участие даже те, кто стоит на страже у храма.

— Я совсем не против того, чтобы гролимы порезали друг друга на куски, — сказал Шелк.

Фельдегаст, перебиравший струны своей лютни, издал такой фальшивый звук, что даже Гарион вздрогнул.

— Струна расстроена, — сказал Дарник. — Давай-ка посмотрю.

— Боюсь, что инструмент слишком стар, друг Дарник. Вещь великолепная, но, увы, пережила свой век.

— Тем более. — Дарник взял лютню и стал сосредоточенно вертеть ее в руках. — Теперь все должно быть в порядке, — сказал он наконец и пробежал пальцами по струнам. Затем принялся наигрывать медленный старинный мотив. Когда он сыграл мелодию один раз, пальцы его обрели уверенность. Тогда он начал играть ее сначала, но на этот раз, к удивлению Гариона, простая мелодия сопровождалась такими сложными переборами, что трудно было поверить, что можно извлечь такое из одного инструмента.

Широко раскрытые глаза Полгары сияли.

— Почему ты не говорил мне об этом, Дарник? — спросила она.

— Да просто потому, что это было так давно, что я сам почти забыл. В молодости я работал в мастерской, где делали лютни. Мастер был уже стар, и пальцы его не гнулись, но ему нужно было слышать, как звучат его инструменты, он и научил меня играть.

Он взглянул на своего друга-великана, сидящего по другую сторону костра. Тоф, поняв его взгляд, кивнул, сунул руку под грубое одеяло, которое он накинул на плечи, и достал набор трубок, сделанных из пустых стеблей тростника, каждый из которых был длиннее предыдущего, и крепко связанных друг с другом. Немой поднес трубки к губам, и Дарник заиграл мелодию сначала. В звуке дуэта слышалась мучительная боль, пронзившая Гариона до глубины души.

— Я начинаю чувствовать себя совершенно бесполезным, — произнес потрясенный Фельдегаст. — Я сам играю на лютне и на дудке, и меня слушают в тавернах и во всяких таких заведениях, но эти двое просто виртуозы. — Он посмотрел на гиганта Тофа. — Ты такой большой, а музыка твоя такая нежная. Никогда не думал, что так бывает.

— Он очень хороший музыкант, — сказал ему Эрионд. — И иногда играет для нас с Дарником — когда рыба не клюет.

— Ах, что за звук, — продолжал Фельдегаст, — и слишком хорош, чтобы не найти ему применения. — Он поглядел на Веллу. — Потанцуешь для нас немного, девочка, чтобы, так сказать, завершить этот приятный вечер?

— Охотно, — засмеялась она, тряхнув головой. Поднявшись на ноги, подошла к Фельдегасту, сидевшему по другую сторону костра. — Вот в таком темпе, — сказала она, поднимая руки над головой и ритмично щелкая пальцами. Фельдегаст в такт ей захлопал в ладоши.

Гариону уже приходилось видеть, как танцует Велла — как-то давно в лесной таверне в Гар-ог-Надраке, — и он более или менее представлял, чего от нее ожидать. Поэтому был уверен, что Эрионду, да и Сенедре не следует смотреть на эту неприкрытую демонстрацию чувственности. Правда, танец Веллы выглядел очень невинным, и он подумал, что в прошлый раз сам был слишком горяч.

Но по мере того как отрывистые щелчки ее пальцев и раздающиеся им в такт хлопки Фельдегаста делались чаще и она танцевала все более самозабвенно, Гарион понял, что оправдываются его худшие опасения. Право же, Эрионду нельзя смотреть на этот танец, а Сенедру следовало немедленно увести. Но Гарион, как ни старался, не мог придумать, как это сделать.

Когда темп снова замедлился и Тоф с Дарником заиграли мелодию, которая звучала вначале, надракийка завершила танец плавным величественным проходом, в котором чувствовался вызов всем сидящим у костра мужчинам.

К полному удивлению Гариона, Эрионд горячо захлопал в ладоши, а на его юном лице не было и тени смущения. У самого Гариона горели уши и участилось дыхание.

Сенедра же отреагировала так, как он и ожидал. Щеки ее пылали, а глаза округлились. Затем она рассмеялась от удовольствия.

— Чудесно! — воскликнула она, искоса бросив на Гариона шаловливый взгляд. Тот беспокойно закашлялся.

Фельдегаст утер выступившую у него слезу и шумно высморкался. Затем поднялся на ноги.

— Ах ты, негодная, — произнес он, повиснув на шее у Веллы, и, подвергая опасности свою жизнь, если вспомнить о кинжалах у нее за поясом, громко чмокнул ее в губы, — я просто уничтожен оттого, что мы должны расстаться. Я буду скучать по тебе, моя девочка, уж будь уверена. Но обещаю тебе, что мы снова встретимся, и уж тогда я ублажу тебя своими непристойными рассказами, а ты запудришь мне мозги своим отвратительным зельем. Мы будем вместе петь и смеяться, и встречать весну за весной, наслаждаясь обществом друг друга. — Он довольно бесцеремонно шлепнул ее по заднице и быстро отскочил, прежде чем она схватилась за рукоять одного из кинжалов.

— Она часто танцует для тебя, Ярблек? — спросил Шелк, глаза которого так и блестели.

— Слишком часто, — с тоской ответил Ярблек, — и всякий раз, когда она это делает, я начинаю думать, что ее ножи не так уж остры и что от пары царапин не будет очень больно.

— Можешь попробовать, если хочешь, Ярблек, — предложила Велла, кладя руку на рукоять одного из кинжалов. Затем, широко улыбнувшись, подмигнула Сенедре.

— Почему ты так танцуешь? — спросила Сенедра, со щек которой все еще не сошел румянец. — Ты же знаешь, что происходит с мужчинами, когда они на тебя смотрят.

— В этом-то и состоит забава, Сенедра. Сначала ты сводишь их с ума, а потом держишь на расстоянии этими кинжалами. Я от этого просто балдею. В следующий раз, когда мы встретимся, я покажу тебе, как это делается. — Она взглянула на Гариона и зло засмеялась.

Белгарат вернулся к огню. Гарион был так увлечен танцем Веллы, что не заметил, что тот отлучался.

— Уже стемнело, — сказал он, обращаясь ко всем. — Думаю, мы можем уехать, не привлекая ничьего внимания.

Все поднялись со своих мест.

— Ты знаешь, что делать? — спросил Шелк своего компаньона. Ярблек кивнул.

— Хорошо. Делай все, что нужно, чтобы я случайно не вляпался.

— Почему ты так упорно продолжаешь играть в политические игры, Шелк?

— Потому что это раскрывает мне огромные возможности для воровства.

— А, — произнес Ярблек, — тогда так и надо. — Он протянул ему руку. — Береги себя, Шелк, — сказал он.

— И ты тоже, Ярблек. Постарайся, если сможешь, не заводить кредиторов. Через год увидимся.

— Если ты еще будешь жив.

— Да, конечно.

— Мне очень понравилось, как ты танцевала, Велла, — произнесла Полгара, обнимая юную надракийку.

— Это большая честь для меня, госпожа, — немного смущенно ответила Велла. — Я уверена, что мы еще встретимся.

— И я тоже.

— Не хотите ли пересмотреть ту немыслимую цену, что запросили за товар, мастер Ярблек? — спросил Фельдегаст.

— Это ты к ней обращайся, — ответил Ярблек, кивнув на Веллу. — Она ее назначала.

— Ах, какая же ты жестокосердная, девочка моя, — покачал головой жонглер. Та пожала плечами.

— То, что покупается дешево, не ценят.

— Истинная правда. Придется мне раздобыть немного денег, потому что, крошка моя, я собираюсь сделать тебя своей.

— Поглядим, — ответила она, улыбнувшись.

Они вышли из освещенного огнем круга туда, где стояли их оседланные лошади и мул жонглера. Луна зашла, и звезды сияли, как драгоценные камни, рассыпанные по бархатному покрову ночи. Выехав из лагеря, лошади Ярблека осторожным шагом двинулись на север. Когда через несколько часов взошло солнце, они уже были далеко, на широкой дороге, ведущей на север, в Мал-Рэкут, город в Ангараке, расположенный на южном берегу реки Рэку, служащей южной границей Венны. Утро было теплое, небо — чистое, а настроение у всех — прекрасное.

По пути им опять встречались беженцы, но теперь значительная их часть двигалась на юг.

— Возможно ли, что чума разразилась и на севере? — спросил Сади.

Полгара нахмурилась.

— Думаю, возможно, — ответила она.

— Скорее всего эти люди бегут от Менха, — возразил Белгарат.

— Тогда здесь скоро будет очень оживленно, — заметил Сади.

— Это может оказаться нам на руку, Хелдар, — вмешалась Бархотка.

— Ты права, — согласился драсниец.

Гарион ехал в полудреме — этому он научился у Белгарата. Хотя раньше ему иногда случалось ночью обходиться без сна, в привычку у него это не вошло. Он скакал, опустив голову, наполовину отключившись от того, что происходило вокруг.

Но его неотвязно преследовал какой-то звук, исходящий из глубины подсознания. Нахмурившись и закрыв глаза, он попытался понять, что это такое. И вдруг вспомнил. Да, полный отчаяния плач умирающего ребенка на заброшенной улочке в Мал-Зэте. Как ни старался, он не мог проснуться, и душераздирающий плач раздавался у него в ушах.

Он почувствовал, как на плечо ему легла огромная рука, поднял голову и увидел перед собой печальное лицо Тофа.

— Ты тоже это слышал? — спросил он. Тоф сочувственно кивнул.

— Но ведь это был только сон?

Тоф неуверенно развел руками.

Гарион выпрямился в седле, решив больше не дремать.

Немного отъехав в сторону от дороги, они пообедали хлебом, сыром и колбасой в тени большого вяза, одиноко стоявшего посреди засеянного овсом поля. Невдалеке журчал небольшой ключ, окруженный поросшей мхом стеной, где они напоили коней и наполнили водой бурдюки.

Белгарат стоял, глядя на раскинувшуюся за полем деревню и ведущую в нее забаррикадированную тропинку.

— Сколько у нас с собой еды, Пол? — спросил он. — Если деревни и дальше будут так же закрыты для нас, мы не сможем пополнить запасы.

— Я думаю, все будет в порядке, отец, — ответила она. — Велла нас очень щедро снабдила.

— Она мне нравится, — улыбнулась Сенедра. — Хоть и ругается все время.

Полгара улыбнулась ей в ответ.

— Все надракийцы ругаются, моя милая, — сказала она. — Когда я была в Гар-ог-Надраке, мне пришлось сильно напрячь память, чтобы припомнить наиболее витиеватые выражения, которыми иногда пользуется мой отец.

— Эй! — крикнул им кто-то.

— Вот он. — Шелк указал на дорогу.

Верхом на гнедой лошади сидел человек в коричневой одежде мельсенского чиновника и смотрел на них жадным взглядом.

— Что вам угодно? — крикнул ему Дарник.

— У вас не найдется немного еды? — прокричал в ответ мельсенец. — Я не могу подъехать ни к одной деревне и уже три дня не ел. Я заплачу.

Дарник вопросительно взглянул на Полгару.

Та кивнула.

— Еды у нас хватит, — сказала она.

— Куда он едет? — спросил Белгарат.

— Вроде бы на юг, — отвечал Шелк.

— Дарник, скажи ему, что он может подъехать, — произнес старик. — Он расскажет нам, что нового на севере.

— Присоединяйтесь к нам! — крикнул Дарник. Чиновник подъехал и остановился на расстоянии двадцати ярдов.

— Вы из Мал-Зэта? — спросил он.

— Мы выехали прежде, чем началась чума, — солгал Шелк.

Чиновник колебался.

— Я положу деньги вот сюда, на камень, — предложил он, указывая на белый валун. — И отъеду назад. Тогда вы можете взять деньги и оставить еду. И мы не причиним друг другу вреда.

— Разумно, — ответил Шелк.

Полгара извлекла из своих запасов буханку черного хлеба и большой кусок сыру и передала их остролицему драснийцу.

— Откуда ты едешь, дружок? — спросил Шелк, подходя к камню.

— Я был в Аккаде — это в Катакоре, — ответил человек, пожирая глазами сыр и хлеб. — Я глава отдела общественных работ — ну, там стены, мосты, улицы — все такое. Взятки давали не слишком роскошные, но на жизнь хватало. В общем, я выбрался оттуда за несколько часов до того, как пришел Менх со своими демонами.

Шелк положил на камень еду и взял деньги. Затем отошел.

— Я слышал, Аккад уже давно сдался.

Мельсенец почти бегом приблизился к камню, схватив хлеб с сыром, впился в снедь зубами.

— Я прятался в горах, — ответил он, жуя.

— Ашаба разве не там? — Голос Сади звучал равнодушно.

Мельсенец, с трудом проглотив еду, кивнул.

— Поэтому я в конце концов ушел и оттуда, — произнес он, снова запихивая в рот большой кусок хлеба. — Там кругом полно огромных диких собак — уродов величиной с коня — и банд карандийцев, убивающих всех, кто им попадется. Их мне удалось бы избежать, но в Ашабе происходит что-то ужасное. Из замка раздаются душераздирающие звуки, а ночью небо озаряется странным светом. Я не мог выдержать этого и сбежал. — Он жадно вздохнул, откусывая новую порцию хлеба. — Еще месяц назад я на хлеб и сыр смотреть бы не стал. А теперь это просто пиршество.

— Голод — лучшая приправа, — припомнил Шелк старинное изречение.

— Истинная правда.

— Почему ты не остался в Венне? Разве ты не знал, что в Мал-Зэте чума?

Мельсенец поежился.

— То, что происходит в Венне, еще хуже событий в Катакоре или Мал-Зэте, — ответил он. — Я от этого стал совершенно ненормальным. Я инженер. Что я могу знать о демонах, о новых богах и о колдовстве? Дайте мне камней, леса и извести, небольшую взятку — и с меня довольно.

— Новые боги? — спросил Шелк. — Кто говорил о новых богах?

— Чандимы. Ты о них что-нибудь слышал?

— Ими командует Урвон?

— Сейчас, по-моему, ими никто не командует, уж больно они разошлись. Урвона никто не видел больше месяца — даже люди в Мал-Яске. Чандимы полностью вышли из-под контроля. Они возводят алтари прямо на полях и приносят двойные жертвы: одну — сердцу Торака, а другую — этому новому ангараканскому богу; у того, кто не поклоняется обоим алтарям, вырезают сердце прямо на месте.

— Понятно, почему ты держишься подальше от Венны, — усмехнулся Шелк. — Как они называют своего нового бога?

— По-моему, никак. Они обращаются к нему: «Новый бог Ангарака, приди на смену Тораку и отомсти Богоубийце ужасной местью».

— Это про тебя, — шепнула Бархотка Гариону.

— В Венне идет открытая война, — продолжал мельсенец, — и я советую вам обходить это место стороной.

— Война?

— Внутри самой церкви. Чандимы убивают всех старых гролимов — тех, кто по-прежнему верен Тораку. Церковная гвардия разделилась — и они выходят на равнины и воюют друг с другом, если не мародерствуют по деревням, сжигая фермы и вырезая целые селения. Можно подумать, что Венна сошла с ума. Появиться там равносильно смерти. Вас остановят и спросят, какому богу вы молитесь, и неправильный ответ будет стоить вам жизни. — Он замолчал, продолжая жевать. — Вы не слышали о каком-нибудь спокойном и безопасном местечке? — жалобно спросил он.

— Попробуйте проехать на побережье, — предложил Шелк. — В Мал-Абад или, может, в Мал-Камат.

— А вы куда направляетесь?

— На север, к реке, а потом попытаемся нанять корабль, который перевезет нас к Пенн-Дейку.

— Вы там недолго пробудете в безопасности, друзья мои. Если туда не доберется чума раньше, чем демоны Менха, там появятся сумасшедшие гролимы или гвардейцы из Венны.

— Мы не собираемся там задерживаться, — сообщил ему Шелк. — Дальше мы направляемся через Дельчин на Мейг-Ренн, а затем в Маган.

— Это далеко.

— Если нужно, мы доберемся до Гандахара, чтобы быть подальше от демонов, чумы и сумасшедших гролимов. В крайнем случае мы спрячемся в стаде слонов. Слоны — это не так уж страшно.

Мельсенец улыбнулся.

— Спасибо за еду, — сказал он, засовывая остатки хлеба и сыра за пазуху. — Удачи вам в Гандахаре.

— И тебе того же на побережье, — ответил Шелк. Они проводили мельсенца взглядом.

— Зачем ты взял у него деньги, Хелдар? — с любопытством спросил Эрионд. — Я думал, мы просто дадим ему поесть.

— Неожиданные и необъяснимые акты милосердия заседают у людей в голове, Эрионд, и любопытство превосходит благодарность. Я взял у него деньги, чтобы быть уверенным — завтра он не опишет наши приметы каким-нибудь любопытным солдатам.

— Ах, — печально произнес мальчик, — как плохо устроен мир, правда?

— Как говорит Сади, не я создал мир; я лишь пытаюсь в нем жить.

— Ну и что ты думаешь? — обратился Белгарат к жонглеру.

Фельдегаст прищурился, глядя на горизонт.

— Вы твердо намерены проехать прямо через Венну — мимо Мал-Яска и так далее?

— У нас нет выбора. Нам скорее надо попасть в Ашабу.

— Ну, если вы твердо решили, кажется, я могу вам помочь, — кивнул Фельдегаст.

— Хорошо, — сказал Белгарат. — Тогда — в путь.

Гарион недоумевал, почему дед так откровенен с человеком, с которым едва знаком? Чем больше он об этом думал, тем больше убеждался: что-то здесь не так.