"Дикие розы" - читать интересную книгу автора (Грайс Джулия)

Глава 8

Когда Ли Хуа поднялась наверх, она не на шутку испугалась при виде того беспорядка, который учинила Корри на своей постели.

– О Господи, Корри, что произошло? Я и представить себе не могла, что ты еще так больна!

– Я тоже. Мне очень неловко.

Корри лежала без движения, пока Ли Хуа перестилала постель. Слава Богу, Дональд ушел. Корри решила, что в следующий раз, когда он снова появится, она сунет два пальца в рот и таким образом избавится от него навсегда.

– Передвинься, пожалуйста, в сторону, Корри. Я заберу грязные простыни.

Ли Хуа действовала быстро и тактично. Ее лицо было абсолютно бесстрастным.

Корри послушно отодвинулась в сторону. Она не обращала внимания на то, что делает Ли Хуа, ей только хотелось, чтобы все поскорее закончилось и ее оставили одну, хотелось зарыться лицом в подушку и плакать. Как страшно обернулась жизнь! Папа умер. Эвери уехал. Рядом остался только Дональд, который готов разорвать ее на части. Рано или поздно он добьется своего. И тогда папино завещание навсегда, до конца жизни, свяжет их…

– Хочешь, я принесу ужин? Тебе станет лучше, если ты поешь. Моя мама всегда носила с собой печенье, чтобы, если проголодаешься, было что положить в рот.

– Нет, я не голодна. Ли Хуа, пожалуйста, приготовь мне постель поскорее. Я хочу спать. Я хочу, чтобы меня все оставили в покое!

– Может быть, переоденешься, тебе будет удобнее.

– Нет! Я не хочу переодеваться! Сделай одолжение, оставь меня!

Девушка опустила глаза. Вдруг Корри вспомнила о том, что Дональд сказал ей. Откуда он знает, что Эвери уехал? И что она его любит?

Ли Хуа уже подошла к двери, от обиды теребя в руках край фартука, когда Корри окликнула ее:

– Ли Хуа! Подожди! Дай мне ночную рубашку. Я передумала, не хочу ложиться спать в платье.

– Но ты же сказала…

– Дай мне ночную рубашку!

Корри знала, что она ведет себя безрассудно, как папа в минуты гнева, но не могла с собой ничего поделать. Что-то здесь не то! Корри взглянула на корзину для бумаг, куда она бросила скомканное письмо Эвери. Ну конечно, Ли Хуа прочла его!

– Ли Хуа! – сказала Корри резко.

Девушка, бросив искать в шкафу ночную рубашку, вздрогнула от неожиданности. Она обернулась и посмотрела на Корри расширенными от испуга глазами.

– Да?

– Ли Хуа, ты прочла письмо?

– Я… нет, разумеется нет.

– По-моему, ты лжешь. Ты прочла его и рассказала мистеру Дональду, что в нем было. Как ты могла это сделать, Ли Хуа?

– Нет! Я… я не делала этого. Я…

Ли Хуа уронила на пол рубашку и быстро подняла ее.

– Я принесу тебе чистую рубашку. Эта испачкалась. Я попрошу Беа Эллен постирать ее. Ты не должна ложиться в постель в грязной рубашке, тем более больная…

Она лжет и болтает без остановки, потому что знает, что виновата!

– Ли Хуа!

Задыхаясь от гнева, Корри приподнялась и откинулась на подушки.

– Меня не интересует, грязная она или чистая, дай ее сюда. Я знаю, что ты ухаживала за мной, когда я была без сознания. Тетя Сьюзен рассказала мне, как много ты работала. Но я хочу знать, зачем ты сказала Дональду об Эвери.

Ли Хуа избегала взгляда своей госпожи.

– Скажи мне правду. Тебе не удастся отвертеться. Я уверена, что ты это сделала. Мы же были подругами, Ли Хуа… Как ты могла так поступить?

Ли Хуа положила ночную рубашку на кровать. Ее глаза наполнились слезами, и она тихо прошептала:

– Я не хотела ему говорить. Я…

Корри была не в состоянии сдержать ярость.

– Ты прекрасно знаешь, что я люблю Эвери. Знаешь, как он дорог мне. И несмотря на это, ты рассказала все Дональду!

Вдруг ужасная мысль пронзила Корри.

– Вот почему Эвери так внезапно уехал? Потому, что Дональд дал ему денег на билет? О Господи, Ли Хуа, что ты наделала!

Корри сама была поражена тем, что сказала. Девушки в ужасе смотрели друг на друга. Ли Хуа долго сдерживала слезы, но наконец не стерпела, и они неудержимо хлынули из ее глаз. Она жила в этом доме с тринадцати лет и была не только служанкой, но и подругой Корри. Они делили радость и печаль, Корри сотни раз фотографировала Ли Хуа, они плакали, обнявшись, когда умер Бигги – старый любимый пес Корри.

– Ли Хуа, я не могу поверить в то, что ты предала меня! Рассказать этому отвратительному Дональду об Эвери, прочесть письмо, которое было написано не тебе!

– У меня были причины так поступить.

– Причины? Ты служишь в этом доме, к тебе относятся, как к близкому человеку. Какие у тебя могут быть причины? А кольцо? Разве не ты тайно сняла мерку с моего пальца? Дональд сказал мне, что подкупил тебя. Это правда? Он заплатил тебе, чтобы ты предала меня?

– Нет!

Голос Ли Хуа прозвучал с такой силой, которой Корри в нем и не подозревала.

– Все было совсем не так. Ты не понимаешь. Я никогда бы не сделала этого, но у меня не было выхода. Я…

– Что? У тебя не было выхода?

Корри вскочила, схватила ночную рубашку и швырнула ее в лицо Ли Хуа, но промахнулась.

– Убирайся вон отсюда! Чтобы ноги твоей здесь не было! Ты мне больше не подруга и не служанка – ты предательница!

Ли Хуа побледнела, подняла рубашку с пола и, размахнувшись, бросила ее в Корри. Рубашка пролетела мимо Корри, едва коснувшись ее уха.

– Ах ты…

Корри сгребла рубашку в комок и снова кинула ее. На этот раз удачнее. Она попала Ли Хуа в грудь.

– Ах так, Корри! Ну ладно! Я очень сожалею, что рассказала Дональду о твоем Эвери Курране. Но тебе никогда не понять, почему я это сделала! Тебе, богачке, которая всегда имела все, что захочет. Тебе не пришлось видеть, как умирает твоя мама, и знать, что ты ничем не можешь ей помочь. Твоя мама умерла, окруженная толпой толстых докторов. Тебе никогда не приходилось тяжелым трудом зарабатывать себе кусок хлеба. И вот что я скажу тебе. Настоящая леди никогда не позволит себе швыряться ночными рубашками! Особенно если она беременна! Вот.

«Особенно если она беременна». Корри почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Легкая дрожь прошла по всему телу и мгновенно исчезла.

– Ли Хуа, постой…

Она протянула руку, чтобы задержать девушку, но не успела. Ли Хуа с независимым видом вышла из комнаты и хлопнула дверью.

Миссис Парсонс принесла ужин. Корри сперва оттолкнула от себя поднос, но голод взял свое, и она съела половину огромной порции жареной рыбы.

Ерунда! Она не беременна. Просто Ли Хуа вышла из себя и от злости наговорила глупостей. Разве можно забеременеть после первой и единственной близости с мужчиной?

Она покончила с ужином и принялась за «Проклятие Тэрона Вэра», роман, о котором все наперебой говорили в последнее время. Страницы были еще не разрезаны. Корри взяла нож и заметила, что у нее трясутся руки. Она отложила книгу.

Беременна? Нет, это невозможно!

Она закрыла глаза и принялась в уме высчитывать дни. Действительно, ежемесячное недомогание до сих пор не беспокоило ее, но тревожиться не о чем. Вероятно, ее болезнь повлияла на цикл, и произошла задержка. Ли Хуа сама не знает, что говорит!

Корри с силой надавила на виски, голова раскалывалась. Тем не менее она выбралась из-под одеяла и встала с постели. Голова закружилась, но Корри, выждав, пока приступ пройдет, сняла рубашку и подошла к большому зеркалу.

Корри внимательно осмотрела свое обнаженное тело и не без удовольствия отметила, что, несмотря на болезненное истощение, оно по-прежнему красиво и не утратило округлости форм. Пышная грудь с остро торчащими вверх сосками, тонкая талия, расширяющаяся к животу плавная линия бедер. Глаза ее задержались на животе, плоском и гладком. Интересно, если женщина ждет ребенка, становится ли ее живот сразу более выпуклым? Корри вспомнила прачку Беа Эллен в последние недели перед ее седьмыми родами и подумала, что, если бы она действительно бьиа беременна, это сразу было бы заметно.

Корри услышала шаги в коридоре. Она быстро надела рубашку и залезла в постель. В дверь постучали.

– Корри, ты не спишь? Можно войти?

Это была тетя Сьюзен. Когда она открыла дверь, Корри как ни в чем не бывало сидела среди подушек с книгой в руках.

– Корри, с тобой все в порядке? Ли Хуа сказала мне, что тебе было нехорошо.

– Все в порядке. Я просто немного расстроилась во время чтения завещания.

Сьюзен кивнула.

– Это можно понять. На твоем месте я бы тоже расстроилась. Я решительно не понимаю, почему мой брат написал такое завещание. Но ничего не поделаешь, нам остается только выполнить его волю. Хорошо еще, что есть отсрочка, так что пока все останется на своих местах.

– Отсрочка?

– Корделия, ты же присутствовала при чтении. Ты что, не слушала?

– По правде говоря, нет.

– Ну хорошо. Распоряжение об имуществе вступит в силу по истечении восемнадцати месяцев. То есть полтора года ты сможешь жить в этом доме, получать свое обычное содержание, а Дональд будет продолжать выполнять обязанности менеджера компании твоего отца. По истечении этого срока, если ты выйдешь за него замуж, то вы унаследуете все имущество Кордела. Если нет, у тебя будет право на двадцать процентов. Из недвижимости отец оставил тебе Сименс Хаус.

– Тетя, мне не нужно восемнадцати месяцев, чтобы решить, что я никогда не выйду за Дональда. Я уже сейчас это знаю.

Сьюзен выдержала паузу и сказала:

– Что я могу сказать! Когда ты была больна, этот человек… очень грубо обходился со мной. Он говорил мне такие слова, которые не принято произносить в приличном обществе. Я ума не приложу, что мой брат нашел в нем!

– Папа говорил, что Дональд похож на него самого в молодости.

– Да, возможно. Поведение Кордела в то время отнюдь не достойно восхищения. Тем не менее, Корри, я считаю своим долгом сказать тебе, что деньги – не последняя вещь в этом мире. Ты никогда не жила в бедности, поэтому не знаешь, что это такое, не знаешь, как может быть тяжела и ужасна жизнь без денег.

Сьюзен еще долго продолжала говорить в том же духе, а Корри вспоминала слова Ли Хуа: «Тебе не пришлось видеть, как умирает твоя мама… Тебе никогда не приходилось тяжелым трудом зарабатывать себе на кусок хлеба». Тетя говорила то же самое. Так, значит, она действительно избалованная, выросшая в роскоши капризная девчонка, которая не имеет представления о том, как тяжело даются людям деньги?

– Деньги! Но мне они не нужны…

Тетя Сьюзен прервала благородный порыв Корри.

– Никогда не относись пренебрежительно к деньгам, моя дорогая. Женщине они необходимы, чтобы оградить себя от проблем и сделать свою жизнь безопасной. Насколько я не люблю Дональда Ирля, настолько же думаю, что тебе следует принять во внимание пожелание твоего отца. Я считаю своим долгом сказать тебе это.

– Но…

– Не спеши возражать, Корри. Прежде подумай хорошенько.

Тетя Сьюзен вышла из комнаты.

Корри подождала, пока за ней закроется дверь, и зарылась головой в подушку. Она чувствовала, что еще немного, и она разрыдается.

Эвери, если бы ты был со мной, мне было бы так легко и спокойно. Но тебя нет. Я одна. И не знаю, как мне жить дальше.

Прошли три недели. Долгие, тягостные, пустые. Корри больше не получала писем от Эвери, хотя каждый день с нетерпением ждала прихода почтальона. Даже тетя Сьюзен заметила ее беспокойство, но решила, что Корри, наверное, ждет приглашения на какой-нибудь очень важный для нее бал.

Они снова стали разговаривать с Ли Хуа, но без прежней близости. Глупо было дуться, поскольку Ли Хуа, не считаясь со своим личным временем, каждый день проводила долгие часы, массируя руки и ноги Корри. Казалось, девушка хотела хоть чем-то искупить свою вину.

С каждым днем физические силы Корри восстанавливались, так что теперь она могла целый день быть на ногах и не ложиться в постель. Несмотря на возражения тети Сьюзен, Корри стала иногда выходить на улицу и даже играть в теннис. Еще она каталась на велосипеде и время от времени отправлялась на прогулки с камерой.

Корри чувствовала себя абсолютно здоровой. Вот только тошнота не проходила. Каждое утро она просыпалась с головной болью, в течение дня головокружение не проходило, иногда ее рвало. Корри похудела на пять фунтов.

Поведение Дональда по отношению к ней изменилось до неузнаваемости. Он не досаждал ей своими частыми визитами. Изредка заходил вечерами, чтобы повести в театр или в ресторан. Корри старалась вести себя с Дональдом любезно, насколько это было в ее силах. Однажды они пошли в ресторан Маршана, и Корри, несмотря на тошноту, отведала все деликатесы, которые заказал для нее Дональд. Человек, который сидел напротив нее в кабинете роскошного ресторана, был не похож на прежнего Дональда, Он был галантен, говорил исключительно о положении дел на верфях и о том, что, по его мнению, век мореплавания подходит к концу и судостроение скоро перестанет приносить доход. Ни одного слова о кольце, ни единого намека на свадьбу. Но Корри чувствовала, что он не оставил этой мысли.

Как-то вечером Дональд привез ее домой из театра и, помогая выйти из экипажа, наклонился так близко, что Корри заметила в его глазах знакомый блеск жадного желания.

– Корри…

Она решительно отстранилась от него.

– Мне надо идти. Меня ждет тетя. Спокойной ночи, Дональд.

– Ну что ж. Спокойной ночи.

Корри быстро пошла по дорожке к дому, вошла внутрь и только после того, как закрыла за собой дверь, смогла перевести дух от страха. Ее охватила настоящая паника. Ничего не изменилось! Дональд по-прежнему хочет обладать ею, страстно и безрассудно!

Дональд Ирль поправил покосившееся зеркальце, которое висело на стене его туалетной комнаты, зачерпнул немного пены для бритья и посмотрел на свое отражение.

Сегодня утром он выглядел не лучшим образом. Темные круги под глазами, лицо опухло, волосы топорщатся в разные стороны. Щеки и подбородок заросли грубой щетиной. Он улыбнулся и осмотрел свои зубы. Нет, борода ему не пойдет. К тому же с тех пор, как он сбежал из Чикаго, его внешность и так сильно изменилась. Он прибавил сорок фунтов чистых мышц. Родная мать не узнала бы его теперь.

При мысли о матери он нахмурился. Она уже тридцать лет как умерла, но каждый раз, когда он о ней вспоминает, все в нем содрогается от отвращения. Алкоголичка, грязная потаскуха…

Дональд поджал губы и отогнал от себя неприятные мысли. Вместо этого он вспомнил прошедшую ночь.

Это была его вторая ночь, проведенная с Ли Хуа, и она стоила риска разоблачения. Горячее, напряженное тело этой маленькой китайской девчонки приводило его в такое возбуждение, что он забывал обо всем на свете. А как ее лицо исказилось от страха, когда она увидела…

Вчера Дональд опять заставил Ли Хуа поклясться могилой ее матери и жизнью единственной сестры, что она никогда и никому не проговорится об их связи. И что по-прежнему будет сообщать ему о каждом шаге Корделии Стюарт.

Узкие глаза Ли Хуа расширились от страха, когда Дональд пригрозил, что убьет ее, если она нарушит клятву. По тому, как дрожали ее руки и побелело лицо, Дональд понял, что она сдержит слово…

Он намазался пеной и принялся бриться, насвистывая себе под нос. Безусловно, в последнее время ему удалось немного расшевелить эту несговорчивую маленькую сучку, эту самовлюбленную Корделию Стюарт.

Корри… Господи, она сводит его с ума, выворачивает кишки наружу. Дональд не находил этому объяснения. Он никогда не подозревал, что может так страстно и неудержимо желать женщину. Какая жена могла бы из нее получиться! Она прекрасна и нежна, как камелия, и такая же холодная и надменная. Она неприступна. Она само совершенство…

К тому же Корри принадлежит к высшему обществу. С такой женой его с радостью будут принимать в самых фешенебельных особняках на Ноб Хилл. Он, сын Нелли Блауер (это его настоящая фамилия), сможет стать членом самого элитарного клуба в Сан-Франциско, сможет отдать своих детей в танцевальную школу Ланта, а потом вывести их в свет; и это помимо того, что он станет полновластным хозяином судоверфей Стюарта. От нетерпения у него чесались руки. К черту судостроение! Паровые машины – вот будущее! Даже пятилетний ребенок это знает. Крупнейшие синдикаты на Аляске используют паровые машины для добычи золота. А Кордел Стюарт, этот выживший из ума, отставший от века осел, не хотел ничего понимать!

Дональд слегка откинул голову назад и принялся брить подбородок. Его мысли снова вернулись к Корри. Он много сделал, чтобы приблизиться к этой девушке. Он ей не нравится, по крайней мере, ей так кажется. На самом деле, Дональд был в этом уверен, она так же, как любая другая девчонка с Дикого побережья, готова с радостью лечь под него. Ей втайне нравится эта игра. Женщины, особенно те, что строят из себя неприступных, только и ждут, чтобы мужчина сломил их сопротивление. Это обостряет их чувства и позволяет получать больше удовольствия от половой близости. Они злобно огрызаются, а сами еще теснее прижимаются к тебе. Они любят грубое обращение.

Он думал о том, как Корри будет выглядеть обнаженной, но, как это часто случалось, ее образ стал постепенно расплываться и смешался с образом той, другой девушки, пять лет назад.

Ее отделяло от Дональда плотное кольцо огня, их глаза встретились. С тех пор он не мог забыть эти глаза, в которых отражались пламя, страх, ненависть. Дональда передернуло. Но он должен был выжить тогда, иначе его месть не имела бы смысла!

Бритва дрожала в его руке. А Миллисент! В ту ночь он прокрался в маленькую затхлую комнатку, где на полу, на матрасе, спала его кузина Миллисент с младшими сестрами. Ему было всего девять лет, но он уже очень хорошо знал, чего хочет. И Миллисент, тринадцатилетняя девочка, с охотой научила его всему, что умела сама. Она вытолкала полусонных сестер и зажгла свечку.

Дональд видел, как ее каштановые волосы развевались над ним в такт ее плавных и ритмичных движений. А потом свеча подпалила край ее задранной юбки…

О Господи!

Дональд ощутил резкую боль. Он увидел в зеркале, как из пореза на щеке стекает тоненький ручеек крови прямо на воротник его белой накрахмаленной рубашки.

Грязные шлюхи. Корри и остальные, все одинаковы. Им не дано понять…