"Блестящая партия" - читать интересную книгу автора (Маклейн Джулиана)

Глава 16

Софи забралась в холодную постель, желая лишь одного: чтобы все обидные жестокие слова, сказанные Джеймсом, оказались не более чем сном или результатом ее воспаленного воображения. Она рассталась с семьей, покинула свой дом и свою страну – и все ради него; так неужели во время их медового месяца Джеймс все еще не убедился в искренности ее чувств? Он должен был ощущать это каждый раз, когда она с восторгом произносила его имя.

Но возможно, он просто не хочет быть любимым? Хотя как такое может быть – ведь это единственное, что действительно имеет значение в жизни. И почему он так резко изменился именно после того, как они вернулись в замок? Может быть, виноват сам этот мрачный дом, где необходимо показывать себя окружающим именно таким? Но разве герцог не тот же человек?

Софи сжала кулаки. Замкнутый мир титулов, аристократов и древних традиций уничтожает чувства людей – это ясно. Неужели когда-нибудь и она тоже станет такой? Тогда сердце ее окаменеет, и все идеалы, все мечты и весь оптимизм будут уничтожены, и она станет чувствовать себя так, как будто внутри у нее все умерло. Она сделается настолько слабой, что забудет, каким человеком была раньше...

У Софи возникло ощущение, будто ее выбросили в открытое море. Она поднялась с кровати, подошла к освещенному свечами столу, вытащила из ящика листок красивой почтовой бумаги, обмакнула ручку в чернильницу и задумалась. Ей ужасно хотелось написать письмо матери и рассказать в нем, какой несчастной она чувствует себя, хотелось выплеснуть на бумагу все свои обиды. А еще она мечтала о том, что ее отец, как всегда, вмешается и приведет все в порядок: не зря же он обещал приехать и забрать ее домой, если она того захочет.

Не выпуская ручку из рук, Софи на мгновение застыла, в глазах ее стояли слезы.

И тут Софи пришло в голову, что она уже взрослая замужняя женщина и не может при любом своем разочаровании кидаться за помощью к родителям, какими бы серьезными ни были ее мотивы и в каком бы отчаянии она ни была. Постаравшись собрать все оставшиеся у нее силы, она напомнила себе, что находится в замке всего несколько дней. Наверное, ей понадобится больше времени, чтобы приспособиться к новым условиям жизни. Джеймс признался, что его влечет к ней, скорее всего им просто нужно время для того, чтобы их чувства стали более глубокими.

Вот только как понять его слова о том, что у него никогда и не было намерения полюбить ее...

Софи уронила ручку и закрыла лицо руками. Воспоминание о жестокости Джеймса разрывало ее сердце. Ах, если бы кто-нибудь сейчас оказался рядом с ней, кто-нибудь, с кем можно было бы поговорить откровенно!

И тут она вспомнила о Флоренс. Вряд ли кто-нибудь лучше сможет понять ее состояние. Флоренс, как и она, покинула дом и вышла замуж за аристократа – человека доброго, но весьма сдержанного и ограниченного.

Поспешно взяв ручку, Софи быстро написала: «Пожалуйста, приезжайте. Мне очень нужно поговорить с вами» – и подписалась «Ваша соотечественница». Запечатав конверт, она решила, что отправит его завтра с утра, и снова вернулась в кровать.

Несмотря на записку, которую она написала Флоренс, и слабую надежду на скорую встречу с ней, внутри у Софи все дрожало, и она не знала, как ей успокоиться.

Единственное, в чем Софи твердо была уверена, так это в том, что она сохранит свое достоинство и самоуважение. Теперь это было единственное, что у нее еще осталось. Что бы ни сказала Флоренс, если муж действительно не любит ее, она не будет больше унижаться и просить его о встрече. Он сам должен будет прийти к ней.

Целых две недели Софи не видела мужа и ничего не слышала о нем. Он отправился в Лондон якобы по делам парламента, не попрощавшись с Софи, и за все время не прислал ни одного сообщения. Его длительное пребывание вне дома и полное отсутствие какой-либо информации о нем только разжигали ее досаду и злость.

День за днем Софи чопорно сидела за завтраком, ленчем и обедом в обществе свекрови, которая не переставала критиковать манеры молодой герцогини и ее незнание своих новых обязанностей. Марион ни разу не поддержала ее, она всегда обращалась к Софи укоряющим тоном, в котором слышалось: «Ах, дорогая, вы просто безнадежны». Софи оставалось только послушно выполнять свои обязанности: присутствовать на утренней молитве в церкви, обсуждать с поваром меню, знакомиться с местными обычаями и традициями, о которых без конца напоминала Марион. Кроме этого, ей надо было узнать принятые формы обращения и познакомиться со справочником титулованных особ, что, по мнению Марион, являлось самым важным для герцогини.

К несчастью, у Софи даже не было возможности пообщаться с сестрой Джеймса, Лили, так как Марион отправила ее с визитом к стареющей тетке в Эксетер. Софи предполагала, что свекровь специально отослала свою дочь, желая лишить возможности советоваться с единственным доброжелательным человеком, который хоть немного мог скрасить ее жизнь в этом мрачном замке.

От грандиозных планов Софи почти ничего не осталось. Раньше она хотела быть преданной любящей женой, настоящей герцогиней и надеялась улучшить жизнь окружавших ее людей, теперь же единственным ее желанием было выдержать выпавшие на ее долю испытания.

Софи открыла дверцу кареты как раз в тот момент, когда Флоренс Кент, графиня Лансдаун вышла из вагона и оказалась под проливным дождем. Кучер встретил ее и проводил до экипажа.

Флоренс и Софи обнялись.

– Я была в панике, когда получила вашу записку. В чем дело, дорогая? Судя по тону записки, дело спешное.

Кучер позаботился о багаже графини и помог обеим дамам подняться в карету, после чего взобрался на свое место.

– Когда я писала эту записку, мне, в самом деле, казалось, что это срочно, – ответила Софи, вспомнив то отчаяние, в которое она пришла после разговора с Джеймсом. Тогда ей необходимо было как можно скорее поговорить с кем-нибудь, кто мог понять ее, объяснить ей сложившуюся ситуацию. Флоренс была американкой и, выйдя замуж за графа, вероятно, прошла через то же, что приходилось теперь переживать Софи.

– Благодарю за то, что вы приехали – для меня сейчас так важно увидеть знакомое лицо, услышать знакомый голос.

– Надеюсь у вас все в порядке? И где ваш муж?

– Он уехал в Лондон по делам, связанным с парламентом, и его нет уже две недели. – Софи не хотелось упоминать о том, что Джеймс даже не посчитал нужным сообщить ей об отъезде и что за это время она не получила от него ни одного письма.

– А почему вы не поехали вместе с ним? – удивилась Флоренс. – Мы бы встретились с вами в Лондоне. – Графиня взглянула в окно кареты, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь плотную пелену дождя. – Боже, я еще никогда не была так далеко на севере!

Софи тоже взглянула в окно, и ее глазам открылась печальная картина: серые каменные строения, окутанные густым туманом.

– Я тоже представляла себе эту страну несколько иной.

Флоренс сжала руку Софи.

– Что вас разочаровало? Окрестности или сам дом?

Софи печально покачала головой.

– Все вместе, – ответила она.

– Боже, дорогая, – Флоренс сняла перчатку и коснулась руки собеседницы, – вы должны мне рассказать все. Неужели дело так плохо?

Карета двигалась рывками, подпрыгивая на ухабах, так как колеса все время попадали в глубокие лужи, и это ничуть не улучшало настроения Софи.

– Хуже не бывает. Недавно узнала, что Джеймс женился на мне только ради моих денег.

Флоренс провела пальцем по щеке Софи.

– Моя дорогая наивная девочка. И это вас ужасно беспокоит? Но ведь вы знали величину своего приданого, знали, какую сумму предложил ваш отец. Вы приехали сюда для того, чтобы улучшить социальное положение своей семьи. Только не говорите мне, что вы надеялись выйти замуж по любви. – Флоренс внезапно нахмурилась. – Или вы действительно так думали?

Софи с удивлением посмотрела на свою гостью:

– Разумеется, я именно так и думала. Разве вы не замечали, как я относилась к Джеймсу?

После небольшой паузы Флоренс расстроено произнесла:

– Я знала только, что вы хотели выйти за него замуж.

– Конечно, хотела. Я полюбила его, полюбила до безумия и думала, что он любит меня не меньше. К тому же Джеймс вел себя так, что мне нетрудно было поверить. Он так смотрел на меня, так разговаривал со мной... Это была настоящая страстная любовь... или, вернее, так мне тогда казалось.

На лице Флоренс промелькнула усмешка.

– Дорогая, мужчины всегда легко поддаются страсти. Вы очаровательная женщина, Софи, и, глядя на вас, любой из них почувствует желание. Важно то, что Джеймс женился на вас. Он мог иметь любую женщину, которую только захотел бы, но выбрал вас и сделал своей герцогиней. Вы пока еще не сознаете, как вам повезло.

Карету покачнуло, Софи схватилась за сиденье.

– Поверьте, Флоренс, меня абсолютно не радует то, что я герцогиня.

– Неужели вы, в самом деле, так думаете? – В голосе графини прозвучало откровенное недоумение.

Софи нерешительно взглянула в синие глаза Флоренс. Был один вопрос, который мучил Софи, мучил с того самого момента, когда эта женщина попыталась убедить ее стремиться к браку с герцогом Уэнтуортом. Увы, влюбившись в Джеймса, Софи не хотела слышать ничего, что говорило не в его пользу.

– Хочу узнать о том, как вы впервые встретились с Джеймсом.

Флоренс пожала плечами и глубоко вздохнула:

– Почему вы спрашиваете об этом?

Софи еще больше разволновалась.

– Вы что-то скрываете от меня, Флоренс. Пожалуйста, расскажите мне все, – попросила она, чувствуя, что возникшее между ними напряжение все больше усиливается.

– Теперь уже это не имеет никакого значения, – небрежно отмахнулась Флоренс.

– Для меня имеет. Вы должны рассказать мне.

– Но я не вижу в этом абсолютно никакого смысла...

– Прошу вас, пожалуйста, – настаивала Софи.

Не имея больше сил сопротивляться, Флоренс снова глубоко вздохнула:

– Ну, так и быть. Кое-что произошло, но, как я уже говорила, из этого ничего не вышло. Я встретила Джеймса на балу в первую неделю моего пребывания в Лондоне, тогда я, как и вы, была в восторге от всего увиденного. Когда Джеймс вошел в зал, он выглядел таким элегантным и красивым, что меня сразу потянуло к нему, мне даже захотелось, чтобы он стал моим прямо там, на балу, и чувство это было сильнее любого, какое я когда-либо испытывала. – У Софи мурашки побежали по коже, а Флоренс между тем продолжала: – Меня представили ему, мы танцевали, потом еще несколько раз встречались на балах и приемах, пока в один прекрасный вечер я не решила, что Джеймс должен стать моим. Тогда мы ушли вдвоем. Мы нашли уединенную библиотеку, где никого не было, и провели там какое-то время.

Сердце Софи с шумом билось в груди. Ей казалось, что она может потерять сознание прямо тут, в карете.

– Тогда он мог погубить меня, – медленно проговорила Флоренс.

– Так и случилось?

Графиня отрицательно покачала головой:

– Нет. Слава Богу, в последнюю минуту я пришла в себя и остановилась. Это просто чудо, что нас никто не обнаружил, но больше Джеймс никогда не сказал мне ни одного слова. Я писала ему письма, надеясь, что он попросит моей руки, но герцог ничего не ответил. При встречах он молчал как могила и был так же холоден. После этого я поняла, что у него сердце из камня, и возненавидела его. Я и сейчас ненавижу его. – Флоренс несколько минут молча смотрела в окно, потом извиняющимся тоном проговорила: – Простите меня, мне не следовало вам это рассказывать. Теперь Джеймс ваш муж...

Ком в горле мешал Софи говорить, но она все же спросила:

– Почему вы раньше не сказали мне об этом?

– Я пыталась. Помните, я говорила вам о его репутации.

– Но тогда это казалось досужими сплетнями.

– Большая часть действительно была пустыми сплетнями, но в отношении некоторых моментов... Впрочем, вы и ваша матушка так стремились заполучить Джеймса в мужья, что ничего не хотели слушать. Кроме того, каждый раз, когда я вспоминала о том, как свысока смотрят на таких, как мы с вами, в Нью-Йорке, я хотела, чтобы все у вас получилось.

Задавая, последний вопрос, Софи постаралась, чтобы голос ее звучал спокойно, без злости и раздражения:

– Вы не рассказали мне всю правду потому, что хотели отомстить нашим высокомерным соотечественникам?

Флоренс удобнее уселась на сиденье.

– Не только это. Мной овладело возбуждение, какое бывает во время охоты. Герцог был самым интересным, самым престижным скандалистом, и я понимала, как это соблазнительно для вас и вашей матери. Я искренне желала вам успеха и очень хотела, чтобы этот брак помог вам обрести свое счастье.

Несколько долгих мгновений Софи пыталась избавиться от какого-то странного шума у нее в голове. Ну почему она не оказалась мудрее и словно ослепла?

– Пожалуйста, – наконец обратилась она к Флоренс, – скажите мне, вы счастливы в своем замужестве?

Графиня пожала плечами:

– Вряд ли кто-нибудь на самом деле знает, что такое счастье. Могу лишь подтвердить, что я вышла замуж весьма удачно.

Софи с трудом разомкнула губы:

– И вы смогли полюбить друг друга?

Флоренс задумчиво провела рукой по своей юбке.

– Конечно. Со временем так же будет и у вас с Джеймсом.

Глаза Софи наполнились слезами, ей даже показалось, что воздух в карете стал слишком плотным и им обеим трудно было дышать.

Внезапно Флоренс взяла ее за руку.

– Вы должны гордиться, Софи. Герцог Уэнтуорт женился на вас, хотя прежде клялся, что никогда не женится. Вы, американская девушка, совершили настоящий подвиг. Никто и не предполагал, что вам это удастся. Полагаю, вы не можете не быть в восторге от своей победы.

Ошеломленно взглянув на свою собеседницу, Софи окончательно поняла, что никаких мудрых советов от Флоренс она не дождется, что ее надежды были напрасными. Графиня Лансдаун ее не понимала или не хотела понять. Эта женщина действительно приехала в Англию в поисках титула и получила его, а все остальное для нее, вероятно, не имело значения.

Рассеянно глядя в окно, Софи чувствовала себя еще более одинокой, чем когда-либо. Неужели она станет через несколько лет такой же, как Флоренс, и не захочет признать, что совершила ошибку? Вместо этого, изобразив на лице выражение удовлетворения, она станет уверять всех, что вполне счастлива, и, в конце концов, забудет о том, что когда-то совсем по-другому представляла себе настоящее счастье...

Карета в очередной раз подпрыгнула, и от этого голова Софи разболелась еще сильнее. Попытки Флоренс успокоить ее успеха не имели, поскольку теперь она точно знала, что Джеймс и лучшая подруга ее матери многое скрывали от нее. Они оба помогли ей войти в мир, в котором она вот-вот окончательно задохнется, хотя оба прекрасно предвидели такую возможность.

У Софи вдруг появилось ощущение, как будто у нее пропала душа. Ей казалось, что сначала на нее надели корону, а затем засунули в позолоченный склеп, обещая сделать счастливой, и вот теперь никто не хочет слушать ее жалоб.

Через несколько дней после отъезда Флоренс, за завтраком, свекровь сообщила Софи, что существует традиция, согласно которой в конце октября герцог и герцогиня Уэнтуорт приглашают гостей на охоту. Приглашения гостям должна написать молодая герцогиня.

Кто были эти гости, Софи могла только догадываться, и когда пришло время отправлять приглашения, она вынуждена была обратиться к свекрови.

Подойдя к двери, Марион и собираясь постучать, Софи неожиданно услышала всхлипывания, доносившиеся изнутри. Испытывая невольное удивление, она несколько секунд стояла, прислушиваясь, но потом все-таки решила постучать.

Сначала до нее донесся странный звук, как будто в комнате что-то упало на пол, а еще через несколько секунд раздался недовольный голос Марион:

– Да, заходите!

Войдя, Софи огляделась. Если Марион и плакала раньше, теперь это было совершенно незаметно: выражение лица свекрови было, как всегда, безучастным и холодным.

– Что вы хотели? Я сейчас очень занята...

Уставившись на шарф, который вязала Марион, Софи объяснила цель своего прихода:

– Мне нужен список гостей, чтобы написать приглашения.

Может быть, ей следовало спросить Марион, все ли у нее в порядке? Софи не знала, как ей поступить.

Встав со стула, Марион с раздражением проговорила:

– У меня нет ни времени, ни сил для того, чтобы выполнять ваши обязанности, дорогая. Вам следует справляться с ними самостоятельно.

Теперь уже Софи не сомневалась, что ей не имеет смысла выяснять, какие проблемы беспокоят ее свекровь. Ей ужасно не хотелось услышать в ответ еще какую-нибудь грубость.

– Поверьте, Марион, я уверена в этом еще больше, чем вы.

Вдовствующая герцогиня искоса взглянула на Софи, затем подошла к столу и достала оттуда папку.

– Это мой отчет о прошлогоднем празднике, – сказала она, передавая папку Софи, – в нем есть меню и список приглашенных, а также замечания относительно еды и комнат, которые предпочитают некоторые гости. Виконт Ирвинг уже достаточно стар, и он решил, что кровать в гостевой зеленой комнате была для него слишком жесткой. Вам нужно будет подобрать ему другую комнату.

– Благодарю вас, Марион, это как раз то, что мне нужно. – Софи повернулась и направилась к выходу.

Не успела она переступить порог, как дверь с шумом захлопнулась позади нее, чуть не зацепив край длинной юбки.

Убеждая себя поскорее забыть недоброжелательное отношение свекрови, Софи вернулась в свою комнату. Она понимала, что если даст волю своим чувствам, ей уже никогда не удастся установить нормальные отношения с матерью своего мужа, на что Софи все еще не теряла надежды. Усевшись за стол, она начала писать приглашения, а через три часа, устало откинувшись на спинку стула, с удивлением оглядела огромную стопку запечатанных красным воском конвертов с эмблемой герцогов Уэнтуортов.

В это время раздался стук в дверь, и, к удивлению Софи, в комнату вошла Марион...

– О, это вы. – Софи выпрямилась.

– Вы написали приглашения?

Софи указала на стопку писем:

– Да, я пригласила каждого, кто был в прошлом году.

– Но, надеюсь, не леди Колчестер?

– Кажется, я пригласила ее вместе с мужем.

Марион покачала головой и закатила глаза к потолку:

– Нет, нет и нет. Леди Колчестер умерла прошлой зимой. Нужно переписать приглашение, оно должно быть адресовано только лорду Колчестеру.

– Хорошо, перепишу, – послушно согласилась Софи. Онемевшими от долгой работы пальцами она начала перебирать уже заклеенные конверты, разыскивая тот, который был адресован леди Колчестер. Внезапно конверты заскользили, и некоторые из них упали на пол.

Подойдя ближе, Марион тоже стала перебирать конверты, читая адреса на них. При этом она внимательно изучала почерк невестки.

– Я сейчас его найду, – сказала Софи и наклонилась, чтобы поднять конверт, выпавший у нее из рук.

Боже, как ей было неприятно ощущать на шее дыхание свекрови, которая тоже наклонилась, стараясь найти нужное письмо, как будто Софи не в состоянии была сама справиться с таким простым делом.

– Вот оно! – Старческой рукой, на которой проступали синие вены, Марион подняла нужное письмо. Разорвав конверт, она с негодованием воскликнула: – Ах, Боже мой! – При этом голос ее прозвучал так, как будто в письме содержалось сплошное богохульство.

– Что-то не так? – Софи чувствовала, что ей не слишком хочется услышать ответ.

– Вы не должны подписываться как Софи Лэнгдон! Ваша подпись теперь должна быть Софи Уэнтуорт. Уэнтуорт! – Марион бросила письма на стол и распечатала еще один конверт. – Тут то же самое, – она раскрыла еще несколько конвертов, – они все написаны неправильно, и вам придется все переписать заново. А эти бумаги можно просто сжечь.

Когда, выйдя из комнаты, Марион громко хлопнула дверью, Софи удержалась оттого, чтобы не швырнуть всю эту кипу писем ей вслед. У нее было такое ощущение, как будто она – маленький ребенок и оказалась в школе со своей учительницей миссис Триллинг. В ушах у нее тут же раздался звук линейки, ударяющей по столу.

Ну, уж нет, решила Софи, она не позволит старой ведьме сломать ее и не допустит, чтобы эта женщина растоптала все то, что осталось от прежней Софи, навсегда погубив ее мечты о достойном светлом будущем.

Подобрав длинные юбки, Софи выскочила из комнаты. Она твердо решила, что не станет больше смотреть на свекровь со страхом и покорностью, так, как все эти несчастные слуги смотрели на членов семьи герцога. Точно такими же глазами они теперь смотрели на нее, но она не допустит, чтобы Марион сломала ее так, как сломала всех окружающих. Неудивительно, что Джеймс, выросший в такой семье, не знает, как можно любить кого-нибудь по-настоящему.

Идя по коридору, Софи ускорила шаг, стараясь догнать уходившую свекровь, и, наконец, у самой лестницы перед ней возникла спина Марион.

– Подождите!

Услышав отклик Софи, Марион остановилась и обернулась. С сильно бьющимся сердцем Софи взволнованно произнесла:

– Хватит! С меня довольно!

– Кажется, я что-то не поняла? – холодно обронила Марион.

– Вы прекрасно все поняли. И вот что я вам скажу: мне надоело слушать ваш пренебрежительный тон. Если я вам не нравлюсь, это ваша проблема. Ваш сын женился на мне, и я тут останусь. Я хозяйка этого дома и надеюсь, что с этого момента со мной будут обращаться, по крайней мере, вежливо.

Словно вдруг потеряв дар речи, Марион некоторое время молча смотрела на Софи, а затем, не произнеся ни слова, повернулась и торопливо направилась вниз по лестнице.

Что ж, вот и правильно, подумала Софи. Ей тоже не следует обращать внимание на мелкие неприятности. Стоя на верхней ступени лестницы, Софи чувствовала себя победительницей. Много дней подряд она пыталась приспособиться к жизни рядом с этими холодными, бесчувственными людьми; нервничая из-за жестокости Джеймса, пытаясь понять причину изменения его отношения, она не могла найти ответы на мучившие ее вопросы, и только теперь ей стало ясно, что она никогда не найдет ответов, если будет чувствовать себя жертвой.

Но теперь все кончено. С этой минуты она будет здесь хозяйкой, настоящей герцогиней, и больше никогда не позволит свекрови унижать себя, как не позволит мужу думать, что она будет постоянно хныкающим и требующим внимания бременем для него.

Когда герцог вернется из Лондона, он убедится, что его жена – достаточно сильная личность, и ему придется приложить немало усилий, чтобы вернуть ее уважение.

Приняв столь важные решения, Софи вернулась к себе в комнату и принялась переписывать приглашения. Кроме того, она подумала, что ей стоит посетить арендаторов герцога и узнать, чем она сможет помочь им, а заодно установить с ними хорошие отношения.