"Блестящая партия" - читать интересную книгу автора (Маклейн Джулиана)

Глава 7

Лондонский сезон представлялся Софи нескончаемой вереницей балов. Каждый вечер ей нужно было надевать новое платье с драгоценностями, слушать музыку, танцевать и вести светские беседы, а еще пить шампанское и очень поздно ужинать. Перед ее глазами мелькали танцевальные карты, висящие на одетых в перчатках нежных девичьих руках, и яркие диадемы на головах хозяек балов. Для Софи это была настоящая волшебная сказка, в которой, к счастью, нашлось место красивому принцу, занимавшему теперь ее мысли и сердце.

Вместе с матерью и Флоренс она шла по красному ковру к входной двери дома Стентонов. Прием был уже в полном разгаре, и Софи нервничала, поднимаясь по широкой парадной лестнице. Она разглядывала публику и пыталась найти того, кто ее интересовал больше всего – ее волшебного избранника.

Боже, что произошло, что заставило ее изменить мнение о нем? Софи трудно было точно определить, что именно, но после того, как она не виделась с ним всего несколько дней, ее непреодолимо тянуло к нему. Все эти дни она мечтала о герцоге, вспоминала свои ощущения, когда он пальцем проводил по ее руке во время прогулки в парке. Она хотела не только увидеть его, ей безумно хотелось прикоснуться к нему. Раньше у нее никогда в жизни не возникало подобного желания. К тому же это было не просто желание, скорее потребность находиться рядом так близко от него, чтобы губами коснуться его кожи, ощутить его мужской аромат. Только об этом Софи в состоянии была думать эти последние дни. Она даже представляла себя в постели с ним. Сейчас щеки ее наверняка раскраснелись, и они могли выдать совершенно неприличные мысли, роившиеся у нее в голове.

Зайдя в дом, Софи поздоровалась с хозяевами, но мысленно не переставала удивляться тому, как, несмотря на все сплетни и невероятные слухи о нем, герцог сумел завоевать ее уважение. И все же сомнения не покидали ее. Софи не могла забыть все то, что слышала о герцоге. Следовало ли ей руководствоваться исключительно своим инстинктом и игнорировать все сплетни? Она отлично понимала, что его обаяние могло затуманить ей голову.

Отец всегда советовал ей доверять своим инстинктам. «Верь тому, что у тебя внутри», – говорил он, растягивая слова, как обычно это делали на юге Америки. НоЛондон не Америка.

Когда они вошли в гардеробную, Флоренс прошептала:

– Сегодня здесь политический вечер. Не показывайте, что вам скучно, если речь зайдет о политике и о парламенте.

– Напротив, мне это интересно, – возразила Софи, – я даже читала некоторые речи в газете.

– Прекрасно, но не притворяйся, что ты разбираешься во всем этом.

Софи хотела ответить, что она вообще никогда не притворяется, но Флоренс и Беатрис уже пристально рассматривали платье мисс Везерби.

– Она таких платьев никогда раньше не носила, – заметила Флоренс.

Платье было с весьма откровенным низким декольте, очень похожее на то, в котором Софи приехала на бал в Уэлдон-Хаус, где она танцевала с Джеймсом.

Флоренс подмигнула Софи:

– Ты уже становишься законодательницей мод. Так и должно было случиться. Скоро все будут искать твои портреты в витринах магазинов рядом с другими английскими красавицами.

Они вошли в огромный, ярко освещенный зал, и примерно в течение часа Софи беседовала то с одним джентльменом, то с другим. Здесь собралось много политиков, как из палаты общин, так и из палаты лордов, а кроме того, множество банкиров, журналистов, их жен, сестер, матерей и тетушек. Это было самое большое сборище людей, на каком доводилось присутствовать Софи.

Поскольку все мужчины были одеты одинаково, ей не сразу удалось обнаружить того, кого она искала. От черных фраков, белых рубашек и белых жилетов рябило в глазах. Что, если он вообще не пришел, подумала Софи, и тут Беатрис шепотом произнесла:

– Смотри, вон стоит герцог!

Она сказала это так, как будто, гуляя в Центральном парке Нью-Йорка, увидела куропатку.

Софи приняла равнодушный вид и кивнула:

– Да, верно.

У Беатрис от удивления расширились глаза.

– И это все, что ты можешь сказать?

Софи усмехнулась и открыла свой веер.

– А разве этого мало?

Прошло еще около получаса, прежде чем Софи оказалась в том же конце зала, где находился герцог. Даже в столь изысканной толпе он выделялся и выглядел импозантным и величественным.

Герцог был увлечен разговором с каким-то джентльменом, но когда он поднес к губам шампанское, Софи через стекло бокала увидела блеск в его зеленых глазах за темными густыми ресницами. Она откровенно улыбнулась ему, и когда он в ответ наклонил голову, многозначительно подняв бровь, Софи почувствовала, что у нее подкосились колени. Ей безумно хотелось поговорить с ним в этот вечер. И еще ей хотелось быть достаточно близко от него, чтобы видеть глубину его глаз. А больше всего ей хотелось услышать его голос, произносящий ее имя.

Через несколько мгновений герцог уже стоял рядом с ней, высокий и учтиво улыбающийся. Поздоровавшись со стоявшим рядом банкиром, герцог обменялся с ними несколькими незначительными фразами, а затем обратился к Беатрис:

– Не возражаете ли вы, если я рискну похитить вашу дочь на некоторое время? Я хотел бы представить ее моей младшей сестре, которая давно хочет познакомиться с Софи.

Лицо Беатрис осветилось радостью, как будто внутри у нее загорелась лампа.

– Ну конечно, нет, ваша светлость! Я уверена, что и Софи будет рада.

Кивнув, Джеймс предложил Софи руку, и они вместе пошли через зал.

– Рад, что вы пришли, – тихим голосом проговорил он, – я рассчитывал увидеть вас здесь.

– Я тоже надеялась, что вы придете... Разумеется, Софи могла бы сказать намного больше – сказать, что она не в состоянии думать ни о чем, кроме него, с того момента, когда они расстались на пороге дома графини, и что ей безумно хочется, чтобы он обнял ее и поцеловал прямо сейчас, в этом зале, и чтобы она смогла избавиться от этого болезненного ощущения «разъединенности».

Они подошли к молодой леди, той самой, обаятельной темноволосой девушке в светлом кремовом платье, которой герцог улыбался на балу у Уэлдонов. В этот вечер на ней было красивое голубое платье.

В тот момент, когда Софи поняла, что это сестра Джеймса, она почувствовала несказанное облегчение.

– Лили, я хочу представить тебе миссУилсон из Америки. Мисс Уилсон, это моя сестра, леди Лили Лэнгдон.

Софи протянула девушке руку:

– Мне очень приятно познакомиться с вами, леди Лэнгдон.

Джеймс наклонился к Софи и прошептал ей на ухо так, чтобы больше никто его не слышал:

– Правильная форма обращения – леди Лили.

Ощутив теплоту его дыхания, Софи вздрогнула.

– Леди Лили, – произнесла она, нисколько не смутившись тем, что он ее поправил. Наоборот, она была благодарна герцогу за то, что он пытался ей помочь.

– Лучше просто зовите меня Лили, – проговорила девушка.

Обе улыбнулись, и Софи показалось, что, если ей удастся поближе познакомиться с сестрой герцога, у них непременно установятся добрые отношения.

– Мне очень понравилось ваше платье. – Лили улыбнулась, и после этого они несколько минут говорили о новых веяниях в моде, в то время как Джеймс молча стоял и слушал.

– Не пора ли нам пройти к буфетному столу и посмотреть, что там есть? – предложила Лили. – Я, кажется, проголодалась.

– Не возражаю, – с улыбкой ответила Софи.

Сквозь толпу они направились к длинному, покрытому белой скатертью столу, на котором рядом с красивыми декоративными тарелками была расставлена самая разнообразная еда. Джеймс последовал за ними. Устрицы, салат из омаров, свежие, красиво нарезанные фрукты и гроздья винограда лежали на серебряных тарелках и в больших китайских вазах. Пирожные, конфеты, бисквиты, покрытые кремом, располагались вокруг красивых скульптур, сделанных из сахара. Софи, Джеймс и Лили шли вдоль стола, выбирая еду, беседуя и смеясь, и Софи хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался.

Потом они прошли в маленькую гостиную, где было меньше народу. Лили и Софи уселись на диванчик возле стены, Джеймс же устроился на стуле напротив них. За его спиной виднелась красиво освещенная оранжерея, выглядевшая как зеленые джунгли.

Во время общего разговора Софи почувствовала какое-то скрытое напряжение между братом и сестрой и заметила раздражение, промелькнувшее в глазах девушки. Она предположила, что они недавно поспорили о чем-то весьма серьезном.

В это время еще две юные леди вошли в гостиную.

– О, смотрите, это Эвелин и Мэри! Я должна подойти и поздороваться с ними. – Лили встала и направилась к своим приятельницам, а Софи осталась наедине с Джеймсом, у огромного мраморного камина, в котором не было огня.

– Ваша сестра – очень обаятельная девушка, – заметила Софи.

– Да, но она своенравна и чересчур легкомысленна.

Взглянув на Лили, весело болтавшую с подругами, Софи подумала, что, возможно, Джеймс прав.

– Я почувствовала, что между вами не все в порядке. Она чем-то обеспокоена.

Джеймс тоже посмотрел на сестру – ее красивый профиль удачно освещали ярко горящие свечи.

– У нас недавно был неприятный разговор относительно ее замужества.

Софи постаралась не показать, что была шокирована.

– Замужества? – переспросила она. – Но ведь ваша сестра – совсем еще ребенок!

– Именно это я и пытался ей объяснить. Мать отдала бы ее замуж не сегодня, так завтра, если бы могла, но я сказал Лили, что ей рано об этом беспокоиться. Вот только она не поняла, что я на ее стороне, и обиделась на меня. Ей показалось, что я считаю ее еще не созревшей для настоящей страсти.

Софи сочувственно улыбнулась:

– Пусть она разберется сама. Уверена, со временем ваша сестра встретит кого-нибудь вполне достойного, кто окажется подходящим кандидатом для нее.

Джеймс внимательно посмотрел на Софи. Черты лица его смягчились, и он добродушно улыбнулся:

– Как это стало возможным, что мы смогли оказаться наедине в такой сутолоке?

Софи тоже улыбнулась:

– Я рада этому.

– Я тоже, – ответил он, придвигаясь ближе к ней. Глядя на его мускулистые длинные ноги, Софи почувствовала беспокойство и постаралась отвести взгляд.

– Пару дней назад, когда мы с вами любовались картинами, мы тоже были почти одни...

Софи вздрогнула.

– Да, я много думала о тех картинах, особенно о картине Рембрандта. Мы как будто оказались свидетелями чего-то очень личного. – Она замолчала и посмотрела вдаль.

Все это время Джеймс пристально разглядывал ее, и ей казалось, что он видит что-то совершенно особенное, скрытое в ней.

– Насколько я знаю, в этом доме есть еще одна работа Рембрандта, – герцог указал рукой на соседний зал, – его автопортрет.

Софи посмотрела на дверь зала, потом на Лили, все еще беседовавшую с приятельницами у противоположной стены гостиной. Может она пойти вдвоем с Джеймсом в соседнюю комнату, в которой, как казалось, никого не было? Или ей не следует этого делать? Даже находясь напротив Джеймса в небольшой гостиной, она ощущала себя слишком далеко от него, чувствовала их «разъединенность», и ей ужасно хотелось это преодолеть.

Софи не могла понять, было ли это только физическим влечением, она только чувствовала, что горячее, как пламя, желание овладевает ею и грозит окончательно отключить ее здравый смысл. Наконец Софи кивнула:

– Я с большим удовольствием посмотрю картину. Надеюсь, Лили увидит, куда мы пошли.

В этот момент Лили действительно обернулась, и, значит, она не могла не заметить, куда они направились из гостиной.

Джеймс и Софи пересекли пустую комнату. Стук ее каблуков по мраморному полу эхом отдавался у них над головами. Софи взглянула на красивый потолок высоко над ними, и ей отчего-то стало не по себе. Хотя она всегда считала, что придерживается вполне либеральных взглядов, неловкость ее только усиливалась.

– Вот, это здесь, – проговорил Джеймс, указывая на картину, висевшую у основания широкой лестницы.

Софи остановилась и попыталась выкинуть из головы размышления о том, где и с кем она находится. Несколько минут она просто молча смотрела на портрет.

– Этот человек выглядит весьма благородно.

– Да, – согласился Джеймс, – и вполне уверен в себе.

– Но кроме этого, он еще очень печален. Посмотрите на его глаза.

Рассматривая картину, Софи чувствовала, что герцог исподтишка изучает ее.

– Вас часто интересуют другие люди?

Софи пожала плечами:

– Думаю, что да. Люди – это всегда загадка, не правда ли? Вы никогда не знаете, что происходит в голове или в сердце человека, и даже если он расскажет вам об этом, вы никогда не уверены, что он открыл вам все.

Герцог не отводил от нее глаз.

– По-моему, вы самая изумительная женщина из всех, кого я когда-либо встречал.

Сердце Софи застучало с невероятной скоростью. Взгляды их встретились, и ей приходилось бороться со своим желанием коснуться рукой его губ. Джеймс обернулся и посмотрел через плечо. Вокруг все еще не было никого, хотя Софи слышала отдаленные голоса и жизнерадостный смех Лили и ее подруг.

Джеймс дотронулся пальцем до ее щеки, и она испугалась, что может растаять прямо тут же, в зале.

– Я хочу поцеловать вас, Софи.

Ноги у нее стали ватными. Она хотела сказать, что им не следует находиться тут одним. Ей непременно следовало это сказать. Но помимо ее воли с языка у нее сорвались совсем другие слова:

– Я бы очень хотела, чтобы вы это сделали.

Взяв спутницу за руку своей большой, горячей и сильной рукой, герцог повел ее за угол, в небольшой альков. При этом Софи прекрасно понимала, что делает что-то совершенно недопустимое, но этот мужчина, этот обаятельный соблазнитель воспламенил такой огонь у нее внутри, о котором она могла только мечтать в скучных, душных гостиных Нью-Йорка, вконец смирившись с мыслью о том, что бесцветные и бессмысленные события в ее жизни будут сменяться другими, столь же безрадостными. Рядом с Джеймсом она впервые почувствовала себя ожившей и сильной.

«Помоги мне Бог», – подумала Софи, когда он медленно и осторожно коснулся губами ее губ.

Весь небогатый жизненный опыт не мог подготовить ее к нежности его поцелуя, к головокружительному ощущению его влажных губ, к приятной щекотке, которую вызывало поглаживание его большого пальца, и к ощущению нарушения ею всех правил приличия.

Софи знала, что поступает плохо, но не могла остановиться: сиюминутная ситуация волновала ее больше, чем все, что она до сих пор видела или делала.

Раскрыв губы, Софи почувствовала вкус его языка, и Джеймс, сделав еще один шаг, обнял ее. Их «разъединенность», наконец, исчезла, и она прижалась к нему с отчаянием, которое показалось ей почти пугающим. А когда она застонала, Джеймс тоже произнес какой-то неопределенный звук, исходивший откуда-то из глубины его горла. Теперь Софи не сомневалась: у него, как и у нее, голова кружится от страсти и желания.

Еще до того как она смогла осознать, что происходит, герцог взял ее за руку и повел за собой. Обернувшись, Софи посмотрела, не видит ли их кто-нибудь, но позади никого не оказалось, и она послушно пошла с ним в оранжерею, что было абсолютно недопустимо по всем правилам приличия для юной леди и одинокого мужчины. К несчастью, у нее в голове не осталось ни одной разумной мысли, ею управляло одно неукротимое желание опять почувствовать руку Джеймса на своей коже, почувствовать вкус его губ, ощутить его тело, прижатое к ее груди.

Герцог повел ее вниз по каменным ступеням вдоль стены из папоротников, пальм и цветущих кустарников, в темный угол, куда никто не мог зайти и где никто не мог их увидеть. В этот момент Софи последовала бы за ним куда угодно. Она пошла бы за ним вверх по лестнице, в чужую неизвестную спальню, и даже позволила бы ему запереть за ними дверь, если бы таковы были его намерения. Слава Богу, пока до этого не дошло, и вполне возможно, они сумеют выбраться из этого укромного местечка незамеченными после того, как окончат то, что собирались сделать.

Джеймс спиной прислонился к стене и крепко прижал ее к своему возбужденному телу.

– Вы для меня как вино, – прошептал он, – только еще много-много лучше.

– У меня сейчас такое ощущение, какого не было никогда... – Погрузив пальцы в его замечательную черную шевелюру, Софи поцеловала Джеймса и тут же почувствовала прикосновения его пальцев на шее и плечах.

Для нее все это было совершенно внове, она не знала, что ей нужно делать, что думать, как прикасаться к нему. Она никогда в жизни не целовалась с мужчиной таким образом, и ей казалось, что она спала всю свою жизнь и только сейчас, наконец проснулась.

Софи откинула голову, и Джеймс принялся покрывать поцелуями ее шею и грудь вдоль выреза ее платья. Боже, как ей хотелось, чтобы его губы проникли сквозь материю, чтобы у него была возможность целовать то, что под платьем...

– Ах, если бы мы были одни! – прошептала она, задыхаясь. – По-настоящему одни.

Герцог пожирал ее глазами; его многообещающая сексуальная усмешка действовала на нее как колдовство.

– Это было бы весьма опасно, моя дорогая. Я, конечно, джентльмен, но у моего терпения тоже есть предел. Если бы мы оказались действительно наедине, я бы хорошенько распробовал вас, и вы бы, безусловно, распрощались со своей невинностью. Так что даже хорошо, что мы с вами здесь. Меньше риска.

Софи согнула колено и потерлась о его ногу.

– Я не хочу думать об этом... о риске.

И все же Софи прекрасно знала, что ей следовало думать об этом. Герцог же тем временем попытался поднять ее ногу еще немного выше, и она почувствовала, насколько он возбужден.

Боже, что она делает?!

Софи никогда раньше не представляла, что мужская плоть может быть такой большой и твердой. Она продолжала прижиматься к нему, чувствуя, как пламя страсти охватывает ее и совершенно лишает способности разумно мыслить.

Потом Софи почувствовала, что он приподнял ее юбку, и его рука коснулась ее обнаженной ноги там, где кончались чулки. Она тихо застонала, и он повернул ее так, что теперь ее спина была прижата к стене, а затем еще сильнее прижался к ней.

– О, Джеймс! – прошептала она, не зная, что еще сказать и как вернуть себе способность думать.

В это время в зале рядом с оранжереей раздался громкий смех, и Джеймс мгновенно оторвался от Софи. Прижав палец к ее губам, он сразу дал понять, что ей не следует произносить ни звука. Она смотрела в его блестящие глаза, находившиеся совсем близко от ее глаз, ощущала его горячее дыхание у себя на лице, и сердце ее билось с такой силой, что казалось, оно вот-вот разорвет ей грудь.

Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, затем Джеймс опять поцеловал ее, и она охотно ответила на его поцелуй, погрузив свои пальцы в его густую шевелюру.

Когда они снова услышали смех в зале, Джеймс оторвался от нее и хриплым голосом прошептал:

– Это совершенно неразумно.

Безусловно, так оно и было – они оба, похоже, просто сошли с ума.

О чем она думала, ведя себя таким образом? Герцог может решить, что так же она вела бы себя с другим джентльменом, если бы он предложил ей близость. Безусловно, он потерял теперь к ней всякое уважение.

Ужас и сожаление охватили Софи. Неужели она все испортила? И что ей теперь делать? Похоже, она уже ничего не сможет изменить.

– Отпустите меня, – прошептала она.

Освободившись из объятий герцога, Софи торопливо прошла вдоль живописной зеленой стены в зал. Группа гостей, голоса которых она слышала, находилась слишком далеко, и ей удалось никем не замеченной пройти к буфетному столу. При этом она дышала с трудом и была совершенно ошеломлена тем порывом страсти, который только что захватил ее.

Приложив руку к пылающей щеке, Софи пыталась сообразить, что же все-таки заставило ее потерять вдруг присущую ей сдержанность, ведь обычно она старалась поступать так, как подсказывал ей разум, а не чувства. Что произошло, куда девались ее логическое мышление, ее обычно ясная голова?

Пройдя в оранжерею, Джеймс, закрыв глаза, оперся спиной о стену: он задыхался и не мог понять, как за несколько минут, поддавшись страсти, потерял власть над своими чувствами. Именно так мог поступать его отец.

Обессиленный этими мыслями, он сжал лоб обеими руками и попытался вернуть себе способность рассуждать хладнокровно. Проклятие! Он не мог поступить глупее. Герцог, конечно, не впервые целовал женщину в оранжерее, но жизненный опыт подсказывал ему, что этого нельзя делать, общаясь с юными девицами, ищущими титулованных женихов. Происшедшее стало очевидным доказательством того, что он владел своими чувствами в значительно меньшей степени, чем предполагал. Если у него сохранились хоть какие-то остатки умственных способностей, ему следует изменить свои планы. Но как теперь это сделать? Из-за его неразумного поведения события стали развиваться с такой скоростью, что он уже не в состоянии был их контролировать.

Что толку размышлять о том, следует ли ему делать официальное предложение: после происшедшего сегодня вечером это было неминуемо. Из сложившейся ситуации не оставалось иного достойного выхода. Ему придется просить руки Софи немедленно, чтобы успеть до того, как поползут сомнительные слухи. Вероятнее всего, кто-нибудь видел их, к примеру Лили или ее друзья. Они были очень молоды и еще не знали, насколько важно хранить такие секреты и избегать лишних опасных разговоров.

Боже, богатая американская наследница!

Самым странным было то, что, несмотря на все колебания, Джеймс с большим удовольствием предвкушал будущее, особенно когда думал о том, что Софи скоро будет принадлежать ему.

А его мамаша, наверное, подавится за завтраком, когда узнает об этом.