"Блестящая партия" - читать интересную книгу автора (Маклейн Джулиана)

Глава 27

Все это что-то уж слишком просто, подумал Джеймс. Либо этот Биле был абсолютным идиотом, либо он зачем-то хотел, чтобы их обнаружили.

Хозяин комнаты попытался тут же захлопнуть перед носом Джеймса дверь, но тот предусмотрительно просунул ногу в щель.

– Не валяйте дурака, Биле. Где моя сестра?

Услышав доносящийся из комнаты детский голосок Лили, Джеймс оттолкнул Пьера и прошел в комнату. Вслед за ним вошли Софи и Эдвард.

Лили тут же кинулась к брату, и он так крепко сжал ее в объятиях, как никогда прежде. Не переставая плакать, Лили воскликнула:

– О Боже, как вам удалось найти меня?

– Это было совсем не сложно, дорогая. У нас был след из писем, который тянется уже очень много лет – он-то и привел нас сюда.

– След из писем? – удивилась Лили. – О каких письмах идет речь?

Чуть усмехнувшись, Джеймс вытер слезы с ее нежной щеки.

– Об этом я расскажу тебе как-нибудь в другой раз.

За это время хозяин комнаты уже успел взять себя в руки; сделав шаг вперед, он оказался между Джеймсом и Эдвардом. Оба они были намного выше его, и Джеймс не мог не оценить его мужество.

– Что все это значит? – спросил Пьер. – Лили, кажется, это совсем не то, что мы предполагали.

Джеймс нахмурился.

– Прости, Пьер, – голосом ответила Лили, – я тоже думала, что все будет совсем не так.

– Он похитил тебя, Лили? – напрямую задал вопрос Уитби.

Девушка склонила голову.

– Нет, я по собственному желанию отправилась с ним в Париж. Пьер говорил, что собирается жениться на мне.

– Так почему же он этого не сделал? – не отрывал глаз от Пьера, но тот молчал.

Подойдя к Лили, Софи взяла ее за руку.

– Все в порядке, дорогая, мы заберем тебя домой, и все будет хорошо.

Лили шмыгнула носом, а затем всхлипнула.

– Пожалуйста, Эдвард, отведи дам в карету, а я скоро спущусь, – проговорил Джеймс, продолжая смотреть на Пьера.

Уитби кивнул, и Софи уже повела Лили к двери, как вдруг та обернулась и негромко попросила:

– Пожалуйста, брат, не трогай Пьера. Это не только его вина...

От этих слов Джеймсу стало не по себе. Вероятно, Лили боялась, что характер, передавшийся по наследству, проявит себя. Джеймс перевел взгляд на Софи: она с опаской смотрела на него. Неужели она тоже боялась? Боялась, что он взорвется и натворит массу жестокостей, как до этого поступали его предки?

В действительности Джеймс и сам не знал, что ему теперь было делать. Сначала следовало разобраться в том, кем был этот молодой человек.

– Не волнуйся, дорогая. – Он поцеловал сестру в лоб. – Я только кое-что выясню у него.

Лили направилась к двери, но неожиданно снова остановилась, шагнула к Пьеру и поцеловала его в щеку, а затем расплакалась. Уитби пришлось обнять ее за плечи, и они стали спускаться вниз по лестнице, в то время как Пьер провожал их обиженным и злым взглядом.

Невольно поморщившись, Джеймс взглянул на Софи:

– Дорогая, будь добра, подожди меня в карете.

Некоторое время Софи колебалась, словно опасаясь того, что могло произойти в этой комнате, а затем медленно направилась к лестнице.

Глядя ей вслед, Джеймс думал о том, что ближайшее время окажет огромное влияние на всю его будущую жизнь. Теперь ему предстояло убедиться в том, насколько он в состоянии сдерживать бушующие внутри его чувства.

Прищурившись, он внимательно посмотрел на Биле. Молодой человек был примерно его возраста, возможно, даже был на пару лет старше, но выглядел куда более слабым, и Джеймс никак не мог понять, что в нем привлекало его сестру. И тут же вспомнил галантное поведение Пьера с дамами во время охотничьего праздника, его приятный французский акцент, комплименты, которые молодой человек дарил молодым леди, и ему показалось вполне естественным, что Лили с ее романтическим характером так легко влюбилась в него.

– Вы увезли мою сестру из дома, без моего ведома, даже без сопровождения, – холодно произнес Джеймс, – и я хотел бы получить объяснения по этому поводу.

Во взгляде Пьера мелькнуло откровенное презрение.

– Поймите же, наконец: я просто влюбился в нее, и это все, ваша светлость.

– В таком случае вам следовало обратиться ко мне за разрешением ухаживать за ней подобающим образом.

– Прошу прощения, но я прекрасно понимал, что не получу такого разрешения, и тем не менее не хотел расставаться с Лили.

Джеймса охватила ярость: ему было ясно, что первую схватку с молодым человеком он проиграл. Вероятно, ему стоило сначала попытаться выяснить причину того, что произошло.

– А каковы ваши отношения с мадам Ларуа?

И тут Джеймс понял, что попал в точку. Лицо Пьера напряглось.

– Не понимаю, о чем вы.

– Уверен, что понимаете. – Стоя напротив Пьера, Джеймс небрежно оглядел его с головы до ног. Он внимательно всматривался в разрез его глаз, в форму носа, линию подбородка. – Как вам кажется, – внезапно спросил он, – мы похожи друг на друга?

– Не очень, ваша светлость.

– А вот кое-кто полагает, что сходство есть.

Произнося эти слова, Джеймс заметил, что Пьер начал нервничать, и, повернувшись, не спеша прошелся по комнате.

– Я обнаружил этот конверт в боковом ящике стола в той комнате, которую вы занимали, когда гостили в замке Уэнтуорт. – Он достал из кармана письмо, адресованное Женевьеве. – Обстоятельства сложились так, что мне пришлось взять на себя смелость и прочесть это письмо. В нем вы сообщаете, что выполнение задания проходит хорошо и что вы вернетесь в Париж семнадцатого. Но вы вернулись раньше, и к тому же с моей сестрой.

– Я уже говорил вам, что мы полюбили друг друга.

– Но ведь это не являлось частью вашего задания...

На лбу у Пьера выступили капли пота.

– Почему же вы не закончили выполнять свое задание? Может быть, не хотели упустить более выгодные возможности?

Губы Пьера сжались в узкую линию.

– Ваша сестра сама этого хотела, Уэнтуорт, она на коленях умоляла меня, чтобы я увез ее в Париж.

– Будьте осторожнее в своих выражениях, молодой человек. А теперь позвольте, я задам вам прямой вопрос: являетесь ли вы сыном мадам Ларуа?

Пьер усмехнулся:

– Я не знаю, что происходит в вашей ненормальной семье, и, честно говоря, меня это мало интересует. Одно точно: я не сын Женевьевы – моей матерью была совершенно другая проститутка. Так что, если вы думаете, что у нас с Лили есть родственные связи, вам не следует беспокоиться. То, что произошло между нами... как бы это лучше сказать... было вполне естественно и достойно.

Джеймсу опять пришлось сражаться с самим собой, чтобы сдержать свою ярость.

– Как вы узнали об охотничьем празднике в замке? Если вы не хотите испытать на себе всю силу моего гнева, то постарайтесь говорить правду.

Некоторое время Пьер обдумывал сказанное Джеймсом, затем подошел к окну, выходящему на аллею.

– Я несколько раз встречался с Женевьевой до того, как она разыскала меня и предложила посетить ваш праздник. Она знала о нем абсолютно все и договорилась с лордом Мэндерлином, что он примет меня, а кроме того, оплатила все мои расходы и купила для меня костюмы. Она велела мне никому ничего не говорить о цели моего пребывания в Англии. По возвращении в Париж я должен был получить вознаграждение в пятьсот фунтов и еще кое-что.

– Но вы так и не получили вознаграждения?

– Мы приехали в Париж только прошлой ночью. Я не хотел оставлять Лили одну.

Джеймс крепче сжал зубы и, лишь немного успокоившись, произнес:

– Благодарю вас за точное изложение фактов. А теперь я вас покину.

Однако, когда Джеймс проходил мимо него, Пьер внезапно схватил его за рукав пальто.

– Подождите. А как же Лили? Я буду бороться за нее.

Джеймс брезгливо посмотрел на руку Пьера, удерживавшую его.

– Что вы имеете в виду, Биле?

– Ее репутацию. – Пьер по-прежнему не выпускал рукав Джеймса. – Если узнают, где она была, ее жизнь будет вконец испорчена.

Их взгляды встретились.

– Во-первых, отпустите мой рукав, – Джеймс по-прежнему старался говорить спокойно, – а затем скажите, во сколько мне обойдется удовольствие больше никогда не видеть вашу мерзкую физиономию.

Глаза Пьера загорелись, и он, наконец, выпустил из рук пальто Джеймса.

– Для такого герцога, как вы, да еще с такой богатой американской женой? Думаю, пятьдесят тысяч фунтов сделают меня немым как рыба.

Джеймс глубоко вздохнул:

– И вы туда же, Пьер? Неужели французам больше нечем заняться, кроме как шантажом?

Гордо поправив воротничок и стараясь изобразить из себя победителя, Пьер улыбнулся:

– Все лучше, чем толкать тележку с картошкой по всему городу, уверяю вас, ваша светлость.

– Да, но предпочтительнее, чем это. – Во второй раз за этот день Джеймс вынул из кармана пистолет и направил его в голову Пьера. – Могу поспорить, что возить картошку лучше, чем быть закопанным вместе с ней. Я ясно выражаюсь?

Пьер нервно улыбнулся и поднял руки вверх, делая вид, что сдается.

– Она ведь ваша сестра, Уэнтуорт. Вы уверены, что готовы рискнуть ее репутацией?

– Никакого риска, – проговорил Джеймс, крепче прижимая дуло пистолета ко лбу Пьера. – Потому что если вы не согласитесь, то будете мертвы.

Пьера скосил глаза на пистолет, и внезапно губы его задрожали.

– Вы мне даете слово, Биле, и я обещаю, что не стану преследовать вас и не буду пытаться выпустить ваши мозги на ваши новые костюмы.

– Черт, если бы вы не приехали сюда, я бы, в самом деле, женился на ней!

– В надежде получить от меня деньги на содержание?

– Все равно, с деньгами или без них.

Джеймс вздрогнул, но тут же резко вскинул подбородок.

– Так вы даете слово?

После нескольких напряженных мгновений Пьер, наконец, кивнул.

А еще через несколько минут Джеймс, выйдя из дома, поднялся в карету, которая ожидала его на улице.

Софи сидела рядом с Лили, которая уже перестала плакать и лишь испуганно смотрела на брата, ожидая всплеска его гнева.

Несколько секунд Джеймс вращал головой, стараясь ослабить напряжение в мускулах шеи и плеч и ожидая, пока восстановится дыхание, а затем посмотрел на Софи, которая выглядела потрясающе даже в этой ужасной карете.

Боже, если бы только он мог сказать ей, как много она значила для него. К тому же он вряд ли справился бы с возникшими проблемами, если бы ее не было рядом. Определенно, Софи оказалась самым лучшим подарком, который он когда-либо получал в жизни.

Все это время Эдвард, Софи и Лили молча ждали, когда он начнет рассказывать, и, как только карета тронулась с места и завернула за угол, Джеймс заговорил:

– Все в порядке. Пьер будет молчать.

Лили закрыла рукой рот, чтобы не вскрикнуть.

– Надеюсь, ты не покалечил его? Поверь, он совсем не так плохо относился ко мне, Джеймс, правда, и я действительно поехала с ним по собственному желанию. Пьер был таким внимательным, таким заботливым...

Заметив, как напрягся его друг, Джеймс понял, что Уитби занимал тот же вопрос, что и его самого, – осталась ли его сестра невинной?

– Пьер мне очень понравился, – продолжала Лили, – и только когда мы покинули Англию, я поняла, что совсем не знаю, кто он такой.

Джеймс сжал руку сестры.

– Теперь тебе нет необходимости объяснять все это – впереди у нас достаточно времени. Мы просто рады, что ты опять с нами. – Он поднес руку Лили к губам и поцеловал ее.

Ему так трудно было не смотреть на нее как на ребенка.

– Нет-нет, я знаю: вы все, должно быть, считаете меня абсолютной дурой и злитесь на меня. – Лили всхлипнула и подняла глаза на Уитби: – Вот и вы тоже приехали...

– Конечно, а как же я мог не приехать, – горячо ответил Эдвард, – я ведь знал вас, когда вы были еще совсем маленькой, и вы как сестричка для меня.

Обняв Лили, Софи прижала ее к себе.

– Не надо беспокоиться, дорогая. Все, наконец, закончилось, и мы скоро будем дома.

– Даю тебе слово, сестра, – лицо Джеймса стало необычайно серьезным, – теперь дом станет совсем другим, непохожим на тот, каким он был. И я тоже постараюсь стать другим. Все это время я не был тебе другом и опорой и весьма сожалею об этом.

Не желая оставлять Лили в одиночестве, Софи устроилась с ней вместе в одной каюте, предоставив возможность Джеймсу и Эдварду блаженствовать в отдельных каютах на другом конце корабля.

Софи все еще не знала, что именно произошло между Лили и Пьером. Сама Лили не хотела об этом говорить, и Софи решила не настаивать, ожидая, пока девушка немного успокоится.

К счастью, Лили вскоре погрузилась в спокойный сон, поскольку всю предыдущую ночь она почти не спала. Наконец-то Софи была предоставлена самой себе. Она уселась в кресло и попыталась обдумать все, что произошло за эти последние дни, так насыщенные событиями.

У нее появился секрет от ее собственного мужа, и она опасалась, что ее ждут большие неприятности, когда он узнает обо всем. Сохраняя этот секрет, она надеялась наладить отношения со свекровью, а рассказав все мужу, могла навсегда потерять такую возможность.

Потом, когда исчезла Лили, Софи обвиняла себя во всем, полагая, что именно ее действия сделали это несчастье возможным. Когда же они все трое отправились во Францию, им пришлось побывать в совершенно немыслимых грязных трущобах, куда бы никто из них прежде и носа не сунул.

Однако за это время произошло и много хорошего. Софи обнаружила, что ее свекровь совсем не такая черствая женщина, как ей поначалу казалось; просто лучшие черты ее характера были задавлены страхом и чувством собственной вины. Ей даже удалось в какой-то мере разрушить барьер, выросший между ними. В итоге Марион рассказала Джеймсу обо всем, что ее мучило, и они, наконец, смогли поговорить откровенно после многих лет лжи и недоговоренностей.

К ее огромному облегчению, наконец-то установились хорошие отношения между Джеймсом и Мартином. Джеймс также выразил сожаление, что не был опорой для младшей сестры, и поблагодарил Софи за все, что она сделала для их семьи. Он высоко ценил ее и прямо сказал ей об этом, когда они на пароходе плыли из Англии во Францию.

Ощущая себя невероятно усталой, Софи глубоко вздохнула и откинулась на спинку кресла. Несмотря на ее попытки убедить себя, что все идет хорошо, ей казалось, что Джеймс все еще по-настоящему не полюбил ее, – не полюбил так, как ей хотелось. Сама она безумно любила его, любила больше всего на свете. Почему? На этот вопрос она не могла ответить.

И все же Софи не сомневалась в существовании глубоко спрятанных в его душе добрых чувств. Только что она стала свидетелем того, как он преодолел пропасть, существовавшую между ним и его матерью, ради того, чтобы помочь своей семье. Ей безумно хотелось узнать, что происходит в душе мужа, узнать его так же хорошо, как она знала себя, проникнуть сквозь оболочку его сдержанности, сквозь броню, которой он намеренно окружил себя.

И еще она мечтала о том, чтобы демоны прошлой жизни навсегда покинули Джеймса, и они смогли бы спокойно прожить вместе до конца дней.

Когда плавание закончилось и трое путешественников, проделав остальной путь в карете, оказались, наконец, во дворе замка, Софи облегченно вздохнула.

– Наконец-то мы дома, – прошептал ей на ухо Джеймс, когда они через холл проходили к лестнице, – у меня не хватает слов, чтобы выразить, как я счастлив вернуться сюда и знать, что ты находишься рядом.

Горячее дыхание мужа у ее шеи показалось Софи необычайно приятным, а его слова согрели ее душу. Когда они поднялись по лестнице, Джеймс поцеловал ее в щеку.

– Я собираюсь надолго погрузиться в ванну и дать отдых моим измученным членам, – смеясь, сказал он. – Увидимся за обедом?

– Конечно, – ответила Софи, – слово «ванна» звучит весьма заманчиво, и я с огромным удовольствием последую твоему примеру.

Вернувшись в свою спальню, Софи позвала горничную и попросила принести ванну и горячую воду. Она надеялась, что в воде смоет не только грязь, но и все неприятное, что произошло за эти последние дни.

Наслаждаясь, она лежала в ванне, закрыв глаза и откинув голову на бортик, как вдруг услышала шелест бумаги на полу. Открыв глаза, Софи увидела уголок записки, выглядывавший из-под двери.

Протянув руку, она взяла записку.

«Моя дорогая девочка!

Когда закончишь мыться, пожалуйста, приходи ко мне. Джеймс».

Она долго смотрела на четкий почерк мужа, потом поцеловала записку и вслух произнесла:

– Я уже закончила, мой любимый.

Софи прекрасно понимала, что Джеймс не мог ее услышать, но ей очень хотелось произнести эти слова. Она позвонила горничной, которая помогла ей одеться и заколоть мокрые волосы, а затем постучала в дверь комнаты Джеймса.

– Кто там? – услышала она любимый голос.

– Это я.

– Ну, так заходи, да поскорее!

Повернув ручку, Софи открыла массивную дверь, и теплый туман окутал ее. В большой медной ванне возле камина лежал ее муж, руки его покоились на бортике, мокрые волосы были зачесаны назад. Грудь Джеймса, широкая, заросшая золотистыми волосами, сразу привлекла ее внимание, и Софи почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

– Ты звал меня? – Она не могла отвести от него глаз.

– Да. – Джеймс улыбнулся и подмигнул ей. – Иди сюда, только сначала закрой дверь, пока кто-нибудь не прошел мимо и не ослеп от увиденного.

Спохватившись, Софи поспешно закрыла дверь.

– Лучше запри ее, – посоветовал Джеймс и снова улыбнулся, но Софи все никак не могла заставить себя сдвинуться с места. Глядя на обнаженную фигуру мужа, она лишь изумлялась тому, насколько сильным может быть сексуальное влечение. Неудивительно, что оно иногда заставляет людей действовать вопреки рассудку и логике.

Сейчас это влечение захлестнуло ее – захлестнуло всю, с головы до ног, и заставило забыть обо всех сомнениях, угнетавших ее, обо всех недостатках и сложностях ее семейной жизни. Все это уже не имело никакого значения: сейчас Софи хотелось только одного – быть рядом с мужем отныне и навсегда.

Все это время Джеймс, совершенно не смущаясь, внимательно смотрел на нее, позволяя ей рассматривать его так долго, как ей захочется. Воспользовавшись такой удачей, Софи переводила взгляд с его темных сверкавших глаз на широкие плечи и мощную грудь с блестящими каплями воды на ней. В этот момент она мучительно ощущала свою безмерную любовь к нему, – любовь, которая заставляла ее забыть обо всем на свете.

И тут Джеймс, оторвав руки от бортика, раскинул их, как будто приглашая ее.

Софи задрожала.

– Ты придешь ко мне? – хриплым голосом спросил Джеймс.

Радостно кивнув, Софи начала медленно расстегивать платье, постоянно ощущая на себе его жадный взгляд. Сердце ее билось с невероятной скоростью, но она сумела аккуратно сложить одежду на кровать мужа. Глядя на него, Софи понимала, что Джеймс получает от этой сцены не меньшее удовольствие, чем она.

Раздевшись, Софи опустилась в ванну и, сев у него между ног, положила голову на его плечо. Взяв губку, Джеймс окунул ее в воду и медленно стал выжимать ее на грудь жены.

Звук падающих капель, щекочущее ощущение на коже груди заставили Софи издать какой-то непонятный звук, исходивший из глубины ее горла.

– Ты самое изумительное создание, которое я когда-либо встречал в жизни, – прошептал Джеймс ей на ухо.

– Да, и мне нравится, когда ты пытаешься меня соблазнить, – кокетливо ответила Софи.

Откинувшись на край ванны, Джеймс какое-то время лежал молча, а затем заговорил, и тон его был необычайно серьезным:

– Сегодня это не только желание соблазнить, Софи...

– Тогда что же? – с любопытством спросила она.

– Это извинения и признание себя побежденным.

Софи выпрямилась и повернулась так, чтобы видеть лицо мужа. Она хотела спросить, что он имел в виду, но удивление ее было так велико, что она не смогла даже сформулировать свой вопрос.

Джеймс осторожно погладил ее по голове.

– И еще я о многом сожалею, Софи, например, о том, что так и не стал хорошим мужем.

– Для меня ты самый замечательный муж, Джеймс, – как можно убедительнее сказала Софи, хотя и понимала, что пока еще это не совсем так. Ей очень многого не хватало в этом браке, но она чувствовала, что Джеймс пытается открыть ей хотя бы часть своей души, и ни в коем случае не хотела охладить его пыл своим неодобрением.

– Надо быть очень доброй и иметь очень отзывчивое сердце, чтобы произнести эту ложь, – спокойно проговорил Джеймс.

– И вовсе это не ложь, – быстро возразила Софи. – Ты дал мне очень много того, чего я не имела прежде и без тебя не имела бы никогда.

– Да, но я не смог отдать тебе свое сердце.

– Джеймс...

– Пожалуйста, позволь мне хотя бы сейчас высказать тебе те слова, которые я должен был сказать давным-давно.

Софи замерла. Она боялась надеяться, боялась поверить, что, наконец, услышит то, чего так долго ждала.

– Разумеется, ты с самого начала ждала большего, – осторожно произнес Джеймс. – Сначала я пытался уговорить себя, что тебе нужен только мой титул, но на самом деле это было не так. Ты открыто признавалась мне во многом, а я не признавался тебе ни в чем. Я не рассказывал тебе правду о моей семье, о моих страхах, потому что стыдился этого, и также не сказал тебе всей правды о моих отношениях с Флоренс, потому что боялся, что это отпугнет тебя. Но самое главное, я не позволял себе полюбить тебя, о чем теперь невероятно жалею, и единственным моим извинением может служить то, что я опасался поддаться страсти и стать таким, каким был мой отец. Я не хотел причинить тебе такую боль, какую мой отец причинял моей матери и мне.

Сердце Софи переполнилось любовью и сочувствием к ее сильному, благородному мужу.

– Ты никогда не будешь таким, как твой отец, Джеймс. Тебе пришлось перенести много испытаний, и всегда ты оказывался на высоте. Подумай об этом. Ты думал, что я написала любовное письмо другому мужчине, но вел себя сдержанно, хотя внутри наверняка кипел от ярости. Ты также сделал все, что в твоих силах, чтобы защитить младших брата и сестру от неприятностей, потому что любишь их, по-настоящему любишь. Твой отец никогда так не любил тебя. Он никогда не пытался восстановить хорошие отношения между вами, никогда не пытался помочь тебе – ты же всегда беспокоишься о тех, кого любишь.

Джеймс ласково погладил жену по щеке.

– Ты всегда ищешь хорошее в людях, моя Софи.

– Мне совсем не трудно было обнаружить это в тебе. В тихом омуте водятся не только черти.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Джеймс снова заговорил:

– Больше всего меня потрясает то, что ты никогда не теряешь надежды. Ты любила меня даже тогда, когда я считал, что в наших отношениях нет места любви.

Нежным движением Софи дотронулась до его лица.

– Я была очарована тобой в тот самый момент, когда увидела, как ты входишь в шикарную гостиную в Лондоне, высокий, элегантный, уверенный в себе. Мне ужасно захотелось узнать, кто ты такой, что находится у тебя внутри, под этой холодной и непроницаемой внешностью, и почему ты с такой циничной и презрительной усмешкой смотришь на окружающих. Почему-то мне казалось, что мир вокруг тебя может измениться, если кто-нибудь попробует откровенно поговорить с тобой.

– Ты хотела спасти меня от моей английской сдержанности? – шутливо осведомился Джеймс.

– Возможно. Но еще я хотела, чтобы ты спас меня от бесконечно тоскливой жизни, которую я вела в Нью-Йорке. Мне никогда не приходилось чего-нибудь добиваться, потому что родители обеспечивали нас, детей, абсолютно всем. Из-за этого я чувствовала себя слабой, зато теперь я стала сильнее.

– Нет, – возразил Джеймс, – ты всегда была сильной.

Софи улыбнулась:

– Кроме всего прочего, ты спас меня от многочисленных женихов, которых постоянно подыскивала для меня мать. Я не хотела женихов, зато хотела любви, и мне показалось, что я увидела ее в твоих глазах. Я словно чувствовала, что в тебе есть эта страсть, что она замурована, как в бутылке, и только ждет, когда ее выпустят на свободу. Мне захотелось найти эту бутылку и открыть ее.

– И ты сумела это сделать, Софи. Ты нашла ее, открыла, и теперь я перед тобой такой, каким ты хотела меня видеть. – Джеймс положил свою большую руку на ее нежную грудь и внимательным, изучающим взглядом долго смотрел на жену, а потом прижался губами к ее губам. Поцелуй был нежным и пылким, и в этот момент Софи поняла, что последний барьер, наконец преодолен.

Опустив руку в воду, она коснулась его возбужденной плоти и в результате окончательно потеряла возможность соображать. Повернувшись в ванне, она встала на колени, и уже через секунду он оказался у нее внутри; тогда и она, изогнув спину, медленно и ритмично задвигалась в воде.

И комната, и дневной свет не достигали ее сознания. Кроме Джеймса, Софи не видела и не ощущала ничего.

– Моя Софи, – тихим голосом произнес Джеймс, но она, казалось, даже не услышала его. – Софи, – повторил он еще раз.

Она открыла глаза и взглянула на него:

– Да?

Джеймс с невыразимой нежностью посмотрел на нее, и Софи перестала двигаться. С удивлением она увидела, как по его щеке скатилась слеза, и уже не могла оторвать взгляд от этой единственной слезы. И тут она, наконец, услышала долгожданные слова.

– Я люблю тебя, – еле слышно прошептал Джеймс.

Софи не в состоянии была пошевелиться и только молча смотрела на него. Казалось, ее тело и мозг были парализованы.

– Не только сердце мое принадлежит тебе, – продолжал Джеймс, – я весь в твоих руках.

Ощущая невероятную радость, которая, как водопад, обрушилась на нее, Софи едва могла говорить.

– Я тоже люблю тебя, Джеймс. И я буду любить тебя всегда, до самой смерти, а может быть, и после нее.

Любовь эта была такой огромной, что не помещалась у нее в сердце, и Софи, раскинув руки, обняла Джеймса, а потом разрыдалась. И тут же Джеймс прижал ее к себе так, как будто собирался никогда не выпускать из своих объятий.

– Теперь я принадлежу тебе, Софи, принадлежу навсегда.

Продолжая рыдать, Софи отодвинулась и посмотрела на его такое красивое, такое любимое лицо. Она всхлипывала и смеялась одновременно и тут же пыталась смахнуть слезы со щек.

– Думаю, теперь я самый счастливый человек на свете, – наконец произнесла она срывающимся голосом.

– А я обещаю, что сделаю счастливым каждый день той жизни из тех, что ждут нас впереди. Ты моя единственная любовь, Софи, и я никогда не забуду, что ты спасла меня.

Слезы не переставая лились у нее из глаз.

– Я так боялась, что ты никогда не сможешь полюбить меня!

– До того как я встретил тебя, мне казалось, что я вообще не смогу кого-либо полюбить. Слава Богу, я оказался не прав. Я люблю тебя, люблю больше жизни.

– Об этом я никогда даже и мечтать не смела...

Не дав ей возможности договорить, Джеймс крепко поцеловал ее, и впервые за время своего пребывания в Англии Софи почувствовала, что теперь она действительно дома. Теперь она принадлежала этой стране, принадлежала Джеймсу как его жена и его герцогиня.

Джеймс слегка пошевелился, и этого оказалось достаточно, чтобы в один миг превратить их взаимную нежность в сексуальное влечение. Он закрыл глаза, и Софи, упершись руками в бортики ванны, ритмично задвигалась в теплой воде.

Но в этот раз все было совсем не так, как раньше. Они не только доставляли друг другу удовольствие, они по-настоящему любили друг друга, и счастье их было безграничным!

Это счастье поглотило Софи, как большая волна, добравшись до каждой ее клеточки. Проникнув так глубоко, как только это было возможно, Джеймс тихо вскрикнул.

Софи закрыла глаза и оперлась лбом на плечо мужа. Наконец-то он признался, что любит ее. Не в состоянии справиться с эмоциональным напряжением, боясь поверить в то, что ее мечта осуществилась, она глубоко вздохнула.

Потом они вылезли из ванны и, удобно устроившись на кровати, опять занимались любовью; при этом каждый из них старался сделать их слияние как можно более приятным для партнера.

Насладившись близостью и неторопливо одевшись, они спустились в гостиную, где семья обычно собиралась перед обедом. Софи попросила, чтобы с обеденного стола убрали лишние предметы, для того чтобы все могли сидеть ближе друг к другу. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой счастливой.

Когда в гостиную вошли Мартин, Лили, Марион и Джеймс по очереди обнял каждого из них, из глаз старой герцогини потекли слезы. Она долго плакала в его объятиях, пока слезы ее не превратились в слезы радости.

Подойдя к Софи, Марион склонила перед невесткой голову.

– Большое вам спасибо за все, – с чувством сказала она и улыбнулась сквозь слезы.

Незадолго до рассвета Джеймс, прижав к себе свою жену, негромко произнес:

– Наступает новый день, и он кажется мне еще более приветливым, чем вчерашний, – все это благодаря тебе. Как же мне повезло, что я встретил тебя! И как ты жила без меня на другом континенте?

– Мы были предназначены друг другу, – улыбаясь, ответила Софи, – и все шло неправильно, пока я не попала сюда.

– Надеюсь, теперь ты довольна? – спросил Джеймс, коснувшись пальцем ее подбородка и приподняв его для того, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Довольна? Я просто счастлива! Это теперь мой родной дом, и я безмерно рада жить в нем с тобой, единственным человеком, которого я могла бы полюбить.

– Я тоже безмерно счастлив быть рядом с тобой, дорогая. Хочешь, я покажу тебе, насколько я счастлив?

Перевернувшись на спину и проведя пальцами по его обнаженной груди, Софи кивнула:

– Если вам это доставит удовольствие, ваша светлость.

– Речь идет о том, чтобы доставить удовольствие вам, моя дорогая.

Софи изобразила на лице скромную улыбку.

– Что ж, я вынуждена согласиться. Не пристало мне спорить с самим герцогом.