"Блестящая партия" - читать интересную книгу автора (Маклейн Джулиана)

Глава 13

Надев брюки, Джеймс потянулся к стулу, на котором лежала рубашка, и, услышав скрип кровати, понял, что Софи проснулась. Его охватил страх: он так и не сумел ускользнуть незамеченным.

– Куда ты уходишь? – В ее голосе звучало искреннее недоумение.

Стоя к ней спиной, Джеймс сделал глубокий вдох, потом он повернулся и посмотрел на нее с улыбкой. Софи лежала на боку, опираясь щекой на руку, как античная богиня в золотом полумраке свечей. Изгибы ее тела, талии, бедер, треугольник завитков там, где сходились ее ноги, отвлекли его на секунду, но он быстро вернул контроль над своими мыслями.

– Я иду в свою спальню... – объяснил Джеймс.

– В свою спальню? – переспросила Софи. – Я думала, что твоя спальня здесь. Наша спальня.

Не веря своим ушам, Джеймс молча уставился на нее. Возможно, в этой сумасшедшей спешке с женитьбой он не отдавал себе отчета в том, насколько наивна Софи. Он, конечно, знал, что ей придется многому научиться для того, чтобы вести их дом в Йоркшире, но то, что она не знала даже о существовании раздельных супружеских спален, оказалось для него сюрпризом.

– Герцог и герцогиня всегда имеют раздельные спальни, – пояснил он, застегивая рубашку. – Разве никто не говорил тебе об этом?

Софи продолжала смущенно смотреть на него – казалось, она не хотела верить его словам.

– Но ведь мы – муж и жена, и я думала... – Она замешкалась на секунду, собираясь с мыслями. – Ты ведь будешь спать со мной здесь после того, как слуги уйдут?

– Ты имеешь в виду Милдред и Томпсона?

– Томпсон – это твой...

– Мой камердинер, да.

– Ты ведь будешь спать со мной? – Софи села, свесив ноги с постели.

Джеймсу бросилась в глаза грация ее движений, притягательная длина ног, совершенная форма груди. Теперь, когда она поднялась с постели, одновременно с новым позывом желания он отметил мягкую розовость ее сосков и вспомнил их вкус на своих губах, вспомнил, как чудесно они твердели под ласками его языка, как таяло и волновалось все ее тело под ним. Неистовое желание снова прикоснуться к ней, потакать всем ее прихотям переполнило его. На мгновение ему показалась заманчивой мысль проводить ночь за ночью в супружеской постели. Любопытная идея – вообразить, как два человека будут чувствовать себя друг с другом. Никаких тайн, никаких претензий – только интимная близость, которая наверняка будет расти с годами, и одновременная уверенность во взаимной привязанности.

И все же Джеймс заставил себя отвести взгляд от Софи и застегнуть последнюю пуговицу на рубашке. Все-таки иметь раздельные спальни – это, безусловно, полезный обычай его класса. Он не был уверен, что сможет часто выносить такую степень близости. Возможно, именно слишком интимные отношения и собственная самонадеянность стали причинами, погубившими его отца.

– Я буду часто приходить к тебе, чтобы повидаться с тобой, – произнес он, отвечая на вопрос Софи.

– Видеться? И потом каждую ночь уходить, также как сегодня?

Джеймс предпочел бы не отвечать, так как не был уверен, что будет приходить каждую ночь. Ему нужен наследник, но он не собирался терять голову, а это наверняка произойдет, если он будет проводить все ночи в постели жены.

Когда Джеймс надел жилет, Софи поднялась с постели и направилась к нему. Ее ноги бесшумно двигались по толстому ковру. Она встала перед ним нагая, и он ощутил запах ее духов. Густые волнистые волосы спадали по плечам ей на грудь, припухшие глаза были широко раскрыты. Взгляд ее показался ему взволнованным и обеспокоенным. Ухватившись за полы незастегнутого жилета, Софи потянула Джеймса к себе.

– Сегодня наша первая брачная ночь. Ты не мог бы остаться? – Ее голос задрожал, и она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его.

В мерцающем свете свечей Джеймс против своей воли снова почувствовал прилив желания. Он попытался найти ответ на ее вопрос, но это стоило ему большого напряжения.

– Действительно, у нас первая брачная ночь. Тебе, вероятно, было больно...

– Вовсе нет.

Может быть, она просто боялась остаться одна?

– В конце я забыла про боль. На самом деле мне было хорошо, мне очень понравилось.

Ее слова звучали необычно для герцогини и совсем не так, как должна была говорить его жена, но они лишили его последних остатков сдержанности. Джеймс остро почувствовал волну радостного эротического возбуждения. Сияющая наготой женщина, без всяких свойственных женщинам его круга комплексов, стояла в кольце его рук, прижимая свои губы к его губам.

Его руки опустились вдоль ее прекрасного тела, согреваясь теплом ее кожи, и Софи застонала от удовольствия. Ее пальцы зарылись в его волосах, и последнее, что запомнил Джеймс, это как он опустил ее на мягкий ковер и склонился над ней, поспешно сдирая с себя одежду во второй раз за этот вечер.

Не раздевшись до конца, только дав свободу своим возбужденным чреслам, он спросил:

– Ты уверена? – и потянулся рукой вдоль ее живота к влажному центру желаний.

– Да, если ты останешься...

В итоге Джеймс решил, что его жена ведет довольно умелую торговлю, но пути назад уже не было.

– Конечно, я останусь, – ответил он, целуя ее гладкую шею.

Его тело распростерлось над ней так, чтобы почувствовать всю ее совершенную наготу. Он проник в нее в тот же момент, когда она раздвинула бедра и обвила его своими восхитительными ногами.

Дыхание у него перехватило от жара и узости ее естества, ощущения затмили разум. Он отдавался охватившему его наслаждению до тех пор, пока оно не взорвалось потоком семени из его чресел. Его мощная разрядка совпала с пиком Софи. Обхватив ее, Джеймс прижался к ней всем телом, словно в каком-то забытьи. Не было ни прошлого, ни настоящего, он как будто забыл, кем является и где находится. В таком состоянии он мог быть и простым американским торговцем, и даже кузнецом в постели со своей женой.

Подняв голову, Джеймс встретил взгляд ее голубых глаз из-под длинных ресниц.

– Ты на самом деле думала, что это наша спальня? – спросил он, внезапно почувствовав обаятельную сладость обожания.

Софи улыбнулась:

– Да, думала и думаю сейчас.

Джеймс замер, глядя на нее и представляя, что будет, если он позволит себе полюбить ее на самом деле. Может быть, у него есть шанс, и все будет хорошо. Тогда он не повторит судьбу своего отца, своих деда и прадеда. Может быть, простая любовь к Софи сможет прервать эту фамильную цепь бед?

Только время могло ответить на этот вопрос, и поэтому Джеймс решил пока продолжать сохранять ровные отношения, а заодно держать свои эмоции под контролем.

Марион Лэнгдон, вдовствующая герцогиня Уэнтуорт, усевшись на обитую ситцем кушетку в своем будуаре в родовом замке Уэнтуорт в Йоркшире, равнодушно осмотрела светлые синие стены, отделанные темным дубом, и величественные семейные портреты, висевшие в определенном порядке на стене, а затем перевела взгляд на комод, где стояла большая малахитовая ваза. На эту вазу она не обращала внимания многие годы и только сейчас заметила, что у основания вазы отбит маленький кусочек.

Почему бы ей не заметить этого раньше и не позаботиться о том, чтобы ее отремонтировать, с раздражением подумала Марион. Впрочем, она всегда чувствовала себя очень уютно в этой комнате и многого в ней не замечала, и только сентиментальное настроение, которое овладело ею, заставило ее обратить внимание на недочеты в обстановке.

Марион понимала, что судьба ее решена. Сын привел в дом жену, и теперь Марион придется уступить ей и власть в доме, и эти комнаты, а самой перебраться в восточное крыло замка, где обычно жили вдовствующие герцогини, когда в доме появлялась молодая хозяйка.

Ей вспомнилось, как она сама была молодой герцогиней много-много лет тому назад – тогда вместе с Генри, своим мужем, она впервые появилась в замке и была представлена слугам как новая молодая хозяйка. Помнила Марион и то, как хрупкая старая женщина, ее свекровь, сделала реверанс, и как слуги с сомнением и робостью смотрели на нее, не зная, чего ожидать от молодой герцогини.

Однако Марион происходила из старинной аристократической английской семьи и отлично знала все, что необходимо было знать хозяйке такого замка, как Уэнтуорт. Ее покойная свекровь, вдовствовавшая герцогиня, тоже знала, что передает дом в надежные руки. Наверное, она испытывала удовлетворение от того, что ее сын выбрал себе достойную спутницу жизни, хотя вслух об этом, разумеется, не говорилось.

Ей самой не так повезло. Медовый месяц в Риме ее старший сын проводил с молодой американкой, абсолютно не воспитанной, не знающей английских обычаев и, безусловно, оказывающей плохое влияние на мужа. Ее внешний вид мог шокировать любую аристократическую англичанку. Единственным достоинством молодой американки были ее доллары, вернее, их солидное количество. Что подумают слуги, когда она впервые появится в замке? Марион даже вздрогнула, представив себе эту картину. Как эта американская девочка научится всему, что надо знать, чтобы с достоинством и уверенностью исполнять роль хозяйки такого аристократического дома?

«Она придет ко мне за помощью», – не без злорадства подумала Марион. Она не сомневалась в том, что Джеймс вряд ли будет помогать молодой жене.

Вообще-то это было просто чудо, что он все-таки женился. Марион уже почти потеряла надежду и опасалась, что герцогство перейдет к ее младшему сыну, Мартину, что, конечно, не стало бы концом света. Однако на Мартина трудно было положиться: он всегда действовал слишком импульсивно, под влиянием чувств, а не разума.

Джеймс же был совсем другим. Марион даже иногда сомневалась в том, что у ее старшего сына вообще есть сердце. Впрочем, таким же был его отец, и герцогиня понимала, что характер перешел к ее старшему сыну по наследству.

В дверь постучали, и в комнату вошел камердинер, неся в руке серебряный поднос, на котором лежало письмо, заклеенное серым воском. От письма исходил знакомый аромат дешевой косметики, и Марион почувствовала, как что-то сдавило ей грудь. Она несколько раз повертела конверт в руках, прежде чем сломать печать, и даже не заметила, как камердинер вышел из комнаты.

Осторожно вскрыв конверт, Марион посмотрела на необычный капризный почерк, затем перевела взгляд на подпись, чтобы убедиться в правильности своей догадки. От волнения ей стало трудно дышать.

Письмо действительно было из Парижа, от мадам Женевьевы Ларуа.

Еще до того как вдовствующая герцогиня осознала, что ей опять придется защищать свое высокое положение в обществе, так же как и положение ее старшего сына, она мысленно обругала своего покойного мужа последними словами и, почти теряя сознание, откинулась на спинку стула.

После двух недель, проведенных в Риме, где все их дни были посвящены прогулкам по городу и знакомству с древностями, а ночи они проводили объятиях друг друга, вспоминая любимые стихи и наслаждаясь близостью, герцог и герцогиня Уэнтуорт готовились вернуться домой, в Англию. В последнюю ночь в Риме они не были близки, так как у Софи начались месячные.

В холодный, пропитанный туманом день они прибыли на железнодорожную станцию в Йоркшире и обнаружили ее украшенной развевавшимися на ветру флагами и триумфальными арками, обвитыми английским плющом и белыми гвоздиками.

Софи вышла из вагона как раз в тот момент, когда свисток прозвучал три раза и из трубы паровоза с шипением вырвались клубы пара. Порыв ветра чуть не сдул ее с ног, и она рукой придержала свою шляпу.

Джеймс помог Софи пройти на покрытую красным ковром платформу, где их приветствовал местный мэр, одетый в парадную форму. Не очень понимая, что ей следует делать и как себя держать, Софи крепко сжимала руку мужа.

Стоя рядом с мэром, они выслушали его короткую речь, посвященную истории и традициям Йоркшира. Маленькая девочка, не старше четырех лет, преподнесла Софи большой букет роз и постаралась сделать реверанс.

Через некоторое время они уселись в ожидавшую их карету и, проезжая через деревню, приветственно помахали местным жителям, собравшимся на деревенской площади. Когда они проезжали мимо церкви, раздался перезвон колоколов.

Дальше дорога вела к замку, и карета с грохотом и дребезжанием поехала по ней. Вокруг сгустился туман. Они проезжали мимо заросших вереском холмов и долин, мимо извивающихся каменных стен. Вглядываясь в окрестности, Софи подумала, что все здесь выглядит каким-то пустым и заброшенным, как будто она попала на самый край земли.

Когда они проехали поворот, Джеймс, который был необычно молчалив с момента их приезда в Йоркшир, нагнулся к жене и, указав рукой на север, сказал:

– А вот и он.

Странные предчувствия овладели Софи, когда она пыталась разглядеть свое будущее пристанище. Этот дом должен был стать центром ее существования, местом, где она станет растить детей и всегда будет любящей женой того, кого она обожала. Мысленно Софи пообещала себе, что будет милосердной и преданной герцогиней для жителей Йоркшира.

Наконец она смогла увидеть все поместье. Замок возвышался, как крепость, на вершине большого холма, укрытый каменными стенами и железными воротами; издали он походил на дракона с зубчатыми стенами и шестигранной башней. Чувствуя волнение, Софи крепче сжала руку Джеймса. Он тоже сжал ее руку в ответ, ободряюще ей улыбнулся, а затем отвернулся к окну.

У широко открытых ворот замка карета остановилась.

– Что происходит? – спросила Софи, в недоумении наблюдая за тем, как около дюжины мужчин, подойдя к карете, начали выпрягать лошадей.

Все дальнейшее заняло всего нескольких секунд: лошадей увели, и мужчины, впрягшись вместо лошадей, потащили карету на холм, к главному зданию. Софи слышала их дружные возгласы, когда они общими усилиями сдвигали карету с места.

Она обеспокоено повернулась к мужу:

– Джеймс, неужели это необходимо? Ты не должен делать ничего, чтобы произвести на меня впечатление. Я и без этого потрясена.

– Не волнуйся так, дорогая, это просто традиция, – равнодушно ответил Джеймс.

Традиция? Софи уже много раз слышала это слово в день их приезда, однако не была уверена, что хорошо понимает его.

Наконец они достигли вершины холма, и Софи почувствовала, как напряглись ее мышцы от сочувствия к людям, которые, как мулы, тащили их на себе. Она взглянула на Джеймса, рассчитывая увидеть его реакцию, но он смотрел в другую сторону и, казалось, не обращал на происходящее никакого внимания.

Перед ними была массивная входная дверь древнего замка, при ближайшем рассмотрении которого становилось ясно, что годы и сырая погода оставили заметные следы на его стенах. Удивление и благоговение, с которыми Софи издали смотрела на замок, постепенно сменились мрачными предчувствиями. Лондонские балы, шикарные гостиные и отделанные кружевами зонтики, казалось, были в тысяче миль отсюда.

Не то чтобы она не радовалась тому, что вышла замуж за Джеймса, но замок вдруг показался ей похожим не на дом для жилья, а на старинный готический музей. Растянувшись на большое расстояние, он выглядел очень массивным и даже устрашающим. В этот момент Софи отчетливо поняла, откуда взялись слухи о привидениях в замке. Найдется ли в этом огромном доме для нее и Джеймса уютный уголок, место, где они смогут быть крепко связанной семьей, когда у них появятся дети?

Молчаливые, с мрачными лицами, слуги выстроились на лестнице неподвижно, и только ветер шевелил ленты на женских шляпах. Все они были одеты одинаково: черные платья и белые передники на женщинах, черные с белым ливреи на мужчинах. Ни приветствий, ни флагов. И никаких сердечных слов или веселых улыбок. Неожиданно Софи почувствовала себя невероятно одинокой, не знающей, как себя вести в этой обстановке. Ей вдруг очень захотелось, чтобы ее сестры оказались с ней рядом. Увы, ей придется научиться обходиться без них, без матери, без отца, который обычно, щелкнув пальцами, смеясь, улаживал все сложности, возникавшие в ее жизни.

Джеймс помог Софи выйти из кареты, и ей пришлось пройти мимо мужчин, которые тащили карету на холм. Незаметно она взглянула на одного из них: глаза его были опущены, грудь тяжело поднималась и опускалась, на лице были видны капли пота. Софи захотелось поблагодарить его, но инстинкт подсказал ей, что этого делать не следовало, и она тут же напомнила себе, что ей надо соблюдать осторожность. Ей еще предстояло встретиться со свекровью, увидеть свой новый дом, и при этом она должна была понравиться всем, а ведь эти люди, безусловно, тоже нервничали.

Джеймс тоже казался необычно серьезным и сдержанным, он даже избегал встречаться с Софи взглядом. Неловко кашлянув, Софи переступила порог своего нового дома. Внутри слуги тоже стояли, вытянувшись, как солдаты, неподвижно глядя на новую герцогиню. Софи попыталась улыбнуться им, но тут ее внимание привлек огромный холл, в котором они оказались. Массивные коринфские колонны поддерживали сводчатый потолок, стены были сложены из громадных плит серого камня. Звук каблуков о каменный пол рождал какое-то гнетущее, мрачное чувство, и это заставило Софи остановиться.

Не выпуская ее руки, Джеймс, тоже остановившись, вопросительно взглянул на жену, и в этот момент Софи заметила женщину, вышедшую из тени большой лестницы. Женщина явно не принадлежала к слугам, потому что была одета по-другому: темный цвет ее платья и отсутствие каких-либо драгоценностей позволили Софи предположить, что это была домоправительница. Ее отличало худое лицо и решительная линия подбородка.

Женщина направилась прямо к Софи и сделала реверанс, после чего Джеймс холодно проговорил:

– Софи, познакомься с моей матерью. Ее светлость, вдовствующая герцогиня Уэнтуорт.

Глаза Софи расширились.

– О, – проговорила она, улыбаясь и протягивая руку – как же я сразу не догадалась! Мне так приятно, что мы, наконец, встретились. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете?

Герцогиня молча выпрямилась и, не отвечая на вопрос Софи, коротко произнесла:

– Милости просим.

Отпустив руку Софи, Джеймс прошел в другой конец холла, а затем остановился возле доспехов древнего английского рыцаря; и в этот момент Софи показалось, что она совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Ей вдруг вспомнилась бедная Золушка из сказки. Что она делает в этом старинном замке с его неулыбающимися обитателями? Где ее сестры и мать? Вероятно, они уже покинули Англию и плывут сейчас на пароходе через океан, направляясь домой в Америку...

Повернув голову, она посмотрела на Джеймса, стоявшего у блестящих доспехов рыцаря.

Ее герцог. А каким он был красавцем! Она в который уже раз убеждала себя в том, что именно Джеймс является центром ее вселенной, центром, к которому ее притягивает как магнитом. И в каком бы доме им ни пришлось жить, бедном или богатом, ее сердце всегда будет наполнено радостью только от того, что они вместе.

Внезапно тишину замка прорезал быстрый стук каблуков: кто-то спускался по лестнице, и, обернувшись, Софи увидела Лили, одетую в платье в белую и синюю полоску. Спустившись с лестницы, Лили замедлила шаг и, подойдя к Софи, сделала реверанс, как настоящая леди.

– Я рада приветствовать вас, герцогиня, – улыбаясь, радостно проговорила Лили, и эти слова были словно бальзам, пролившийся на душу Софи.

Однако как только Лили взглянула на мать, улыбка исчезла с ее лица. И это сразу сказало Софи о многом. Весь этот холодный этикет – всего лишь дань традициям, а ее свекровь – жесткая и требовательная женщина. Но возможно, за закрытыми дверями, скрывающими ее от посторонних глаз, она окажется мягче? То же касалось всех остальных. Со временем Софи, возможно, удастся узнать их ближе и установить с ними более доверительные отношения.

Затем ее познакомили с горничной Милдред, которая тут же повела Софи по лестнице в ее апартаменты.

Когда они поднялись наверх, Софи обернулась и посмотрела туда, где только что стоял Джеймс, надеясь еще раз заглянуть ему в глаза, однако, к ее большому огорчению, рядом с доспехами рыцаря уже никого не было.