"Алая роза Тюдоров" - читать интересную книгу автора (О`Брайен Джудит)

Глава 14

В Хемптон-Корте определенно заваривалась какая-то каша. Группки возбужденных придворных слонялись по залам и коридорам замка, переговариваясь вполголоса. Даже церемонные утренние приветствия потеряли былую актуальность – дамы и кавалеры здоровались небрежно и снова разбегались по коридорам и комнатам – шептаться. Понаблюдав за всем этим, Дини, естественно, решила, что Кромвель дал ход разводным бумагам.

К десяти утра на безоблачном небе вовсю сияло солнце. В такую погоду люди обычно проводили время на природе – но только не сегодня. Никто из придворных не покидал дворца, боясь пропустить последнюю сплетню.

Атмосфера надвигающегося скандала проникла даже в покои королевы, где Дини и другие придворные дамы вели бесконечные разговоры о новых модах. Казалось, одна лишь Кэтрин Говард отдавалась этому бесхитростному занятию всей душой – прочие же словно коротали время в ожидании того, как будут разворачиваться события.

Кэтрин описывала новинку дамского гардероба, завезенную из Франции.

– Высокий воротник, – с воодушевлением повествовала она, – чрезвычайно удобен. Он придает стройность любой фигуре, даже полноватой. – Потом она замолчала и обвела взглядом кружок слушательниц. – Тем не менее необходима осторожность.

Все пять дамских головок, включая королевскую, вытянулись на белоснежных шейках и затрепетали, словно усики сложной антенны, опасаясь пропустить что-нибудь чрезвычайно важное. Иглы для вышивания, сжатые нежными пальцами, застыли в воздухе. Все ждали, когда заговорит Кэтрин.

– Почему? – не без внутренней дрожи вопросила королева.

– Потому, – начала Кэтрин – что…

Дини замерла. Если кто и мог сообщить что-то интересное, так это, разумеется, Кэтрин Говард – она много времени проводила в компании короля и герцога Норфолка, своего близкого родственника.

Кэтрин отлично понимала ценность своих слов и поэтому не спешила продолжать, предлагая дамам капельку помучиться.

Наконец она решила, что молчать дальше слишком жестоко.

– Необходима большая осторожность, поскольку высокий воротник может запутаться в вашей прическе! – Тут она отступила на шаг, дабы полюбоваться произведенным впечатлением.

– Что-что? – спросила Дини, не обратив внимания на иголку, впившуюся ей в палец.

– Необходимо надевать головной убор – вроде тех, которые сейчас в моде у мужчин. Помните, что любая нынешняя прическа противопоказана высокому воротнику.

Дини встретилась глазами с королевой, молодые женщины подмигнули друг другу и почти одновременно захихикали. Скоро к ним присоединилась Сесилия Гаррисон, а затем и все прочие. Кэтрин Говард в недоумении воззрилась на них.

– Я не шучу, – сказала она строго. – Я уже слышала о множестве случаев, когда волосы так запутывались в воротнике, что их можно было отделить друг от друга только с помощью ножниц.

В это мгновение распахнулись двери и в комнату ворвался запыхавшийся Энгельберт. Кэтрин умолкла, а дворецкий приблизился к своей повелительнице, поклонился и протянул ей какую-то бумагу. Королева пробежала ее глазами и побледнела.

– Майне дамен, – обратилась она к собравшимся. – Мы есть хотеть побыть в одиночестве.

Леди поднялись как одна и принялись собирать рукоделие.

– Мистрис Дини, вы есть пожалюста оставаться.

Пока дамы, переговариваясь, выходили из королевских покоев, Дини продолжала стоять перед королевой, украдкой отряхивая платье от прилипших к нему ниток.

Стоило двери захлопнуться, как Анна Клевская заговорила:

– Сегодня утром Кромвеля есть отвозить по воде в Тауэр.

От неожиданности Дини снова плюхнулась в кресло, позабыв спросить разрешения.

– Это хорошо или плохо?

– Не знаю, – ответила королева, продолжая сжимать в руках бумагу, принесенную Энгельбертом. – Кромвель устроить мою свадьбу. Он выдавать мне деньги на одежду и остальные вещи. Я есть далеко от дома, мистрис Дини. Думаю, вы хорошо знать, что это такой. Я нахожусь в полной зависимости от мой муж.

– А может быть, вам уехать? – торопливо предложила Дини. – Взять да и вернуться в родной Клев. И побыстрее. Я, со своей стороны, буду рада помочь, и Кит сделает все, что сможет.

– Нихт. – Королева подошла к своему рабочему столику и положила бумагу на его гладкую поверхность. – Я теперь замужняя дама. Что бы ни случилось, я не могу ехать в Клев. Это есть плохо для честь моего брата, герцога Клевского.

– А если будет ясно, что здесь нечего ловить, что тогда?

– Ловить? Что ловить? Я не есть понимать. Откашлявшись, Дини решила донести свою мысль в более приемлемых для слуха дамы XVI века выражениях:

– Хотя в этом не ваша вина, король, быть может, решит найти себе новую супругу.

– Вы, наверное, думайт, что я дура? – бросила королева. Дини в первый раз увидела, как сдержанная голландка показывает свои коготки. – Король есть непостоянный мужчина. Сегодня он хочет вас, завтра – Кэтрин Говард. Клянусь, мистрис Дини, он ни разу не хотеть меня. И по этому поводу я есть отшень рада.

– Вы хотите сказать, что не возражаете, если король дарит своим… хм… вниманием… хм… другую?

– Не возражаю ли я? Ха? – Королева отошла от стола и опустилась в кресло рядом с Дини. – Я хорошо знайт, что случается с женщинами, которым король дарит свой внимание. Одна состарилась раньше времени и умирайт в дальнем монастырь. Другой отрубили голова. Самый счастливый та, что умерла при родах. Нихт. Пусть королевой буду я, а король дарит свой внимание другим бедным штучкам.

– Но ваше величество, король желает заполучить герцога Йоркского – младшего брата принца Уэльского.

– И что? Я его не останавливайт. Пусть я получу герцог Йоркский, а король пусть идет к другой женщина. – Казалось, королеву вполне устраивало такое положение дел.

Дини озадаченно покрутила головой:

– Вы хотите сказать, что у вас с королем уже было… ну, вы знаете?

– Что я должна знайт?

– Одну минуту. Позвольте мне немного подумать, как вам лучше это объяснить. – Дини задумчиво посмотрела в окно и увидела за стеклом пичужку, присевшую на подоконник. Крошечный силуэт птички дошел до нее в чрезвычайно искаженном виде из-за толстого неровного стекла. – Скажите, ваше величество, есть ли вероятность того, что герцог Йоркский уже, так сказать, на подходе? Другими словами, если этот крохотный герцог живет у вас в животе, то ваше положение при дворе может стать более чем стабильным.

– Если король мне скажет, я буду скоро иметь герцог Йоркский.

– Извините, ваше величество, но мне кажется, что изготовление маленького герцога может потребовать от короля усилий совсем другого рода.

Королева вопросительно изогнула свои выщипанные бровки:

– Неужели?

Дини снова смущенно кашлянула.

– Я, видите ли, хочу спросить у вас, ваше величество, следующее: хм, что происходит у вас с королем ночью?

– Ага! Я вас понимай. Это довольно приятно – то, что происходит. Король шлепайт меня по плечу и говорит – спокойный ночь!

– А что потом?

– Как что? Потом я ему говорить – спокойный ночь, ваше величество.

– Ну а потом?

– Потом я ложусь спать, потому что есть ночь. Дини молитвенно сложила на груди руки:

– Но прежде чем вы ложитесь спать, король хоть иногда вас… хм… целует?

Королева уставилась на Дини непонимающим взглядом:

– Зачем он должен меня целовайт и будить, когда идет глюбокий ночь?

– Ваше величество, – Дини наклонилась вперед, – неужели вам никто никогда не рассказывал о птичках и пчелках?

– Конечно, рассказывали, глюпышка. – Королева посмотрела на Дини свысока. – И птички, и пчелки умейт летайт.

Когда весьма разговорчивая по характеру Дини неожиданно запнулась, не зная, что еще придумать, в дверь постучали. Снова появился Энгельберт, на этот раз, правда, не столь взволнованный.

– Ваше величество, герцоги Саффолк и Гамильтон есть просить вашей аудиенции.

Дини вскочила на ноги:

– Кит!

Королева не смогла удержаться от улыбки, заметив, как разволновалась Дини. Она утвердительно кивнула, и Энгельберт широко распахнул створки дверей. Первым в королевский кабинет влетел Кит с раскрасневшимся от солнца лицом и блестящими глазами. Дини бросилась ему навстречу и обняла за талию. Герцог Саффолк вошел более величественно и отвесил королеве низкий поклон. Потом, правда, он посмотрел на счастливую парочку и добродушно им подмигнул, сняв тем самым излишний налет официальности с их с Гамильтоном совместного визита.

Дини продолжала обнимать Кита, совершенно не стесняясь присутствующих. Она даже зарылась лицом в камзол у него на груди. Королева заметила, как при виде мистрис Дини у герцога Гамильтона засветилось лицо.

Наконец Кит чуточку отодвинул от себя девушку и взял ее лицо в ладони:

– Ты уже знаешь? Та кивнула:

– Кромвель в Тауэре. Но что это будет означать для всех нас?

– Если мне будет позволено говорить, – произнес Саффолк и выразительно посмотрел на Анну, – то я бы сказал, что именно это мы пытаемся сейчас установить. Ваше величество, вы уже встречались сегодня с королем или с герцогом Норфолком?

– Нихт. Мы сидеть здесь взаперти с раннего утра. – Королева не спускала глаз с Гамильтона и Дини.

– Сегодня солнечный день, – тихо сообщил Кит Дини.

– Я в курсе, – ответила Дини. Их слова повисли в воздухе, потому что никто, кроме них, не понимал их смысла. – Скажи, Кит, теперь, когда Кромвеля засадили, наше положение разве не улучшилось?

– Совсем не обязательно. Конечно, некоторое время король будет слишком занят собственными делами, чтобы обращать внимание на нас. С другой стороны, прочие интриганы получат возможность сконцентрировать внимание на ком-нибудь другом. Они займутся поисками врагов, реальных или вымышленных, все равно. И вполне возможно, этими врагами окажемся мы. – Хотя импровизированная речь получилась довольно мрачной, Кристофер смотрел на Дини улыбаясь.

Дини вытянула руку и коснулась его щеки.

– Я все видел собственными глазами, – заговорил Кит снова, но уже без улыбки. – Видел унижение еще вчера могущественного царедворца. Господь свидетель, я никогда не одобрял методы Кромвеля, но сегодня мне было его по-настоящему жаль. Норфолк толкнул его прямо в грязь и сорвал с груди золотую цепь с медальонами. Потом он назвал Кромвеля изменником – не знаю, правда, на каком основании. Кромвель поднялся, швырнул под ноги шляпу и спросил, есть ли еще люди, помимо Норфолка, которые так считают. – Кит оглядел комнату, пригладил волосы рукой и продолжал: – Норфолк не сказал на это ни слова, да и все остальные тоже молчали. Но затем Норфолк вдруг ударил Кромвеля, причем ударил изо всех сил – и было видно, что он получил от этого удовольствие.

– Да, да, – вставил словечко Саффолк, – именно все так и было. Между прочим, Гамильтон, тебе бы больше чем кому бы то ни было стоило поучаствовать в этом спектакле. На твоем теле запечатлены следы его вероломства и гнева. Ты же никак себя не проявил. Никогда не думал, что у тебя так сильно развито чувство всепрощения.

– А я никогда не видел подобной жестокости. Все эти пэры набросились на него, как голодные волки. Один сорвал с него золотую перевязь с мечом, другой – меховую накидку. А ведь все они в свое время называли себя его друзьями и уважали Кромвеля за ту власть, которую он сумел сосредоточить в своих руках. Я действительно никогда не думал, что благородные господа таким варварским образом расправятся со своим же собратом, которого они почитали в течение долгих восьми лет. Нет, никто от подобного не застрахован. Кстати, а где был король?

– Король? – Саффолк покачался на мысках, раздумывая, в какую форму следует облечь ответ на этот щекотливый вопрос. – Король не переносит вида страданий. Когда он видит, как мучается человек, то начинает рыдать, как женщина, после чего отменяет любой приказ, обрекающий человеческое существо на страдание.

– А за что, собственно, арестовали Кромвеля? – Голосок Дини звучал словно щебетание птички по сравнению с густым басом Саффолка.

– Обвинений не предъявили, – ответил Кит. – Самое чудовищное, что Кромвель пал жертвой собственного же закона «акта о задержании», который позволяет держать человека в темнице сколь угодно долго без всяких обвинений. В соответствии с этим актом престарелая графиня Солсбери провела в заточении несколько лет.

Кстати, Кромвеля лишили всего имущества – домов, земельных владений, даже тарелок и ковров. Все это пошло в доход государству. Теперь у него нет даже фартинга.

– Будет ли суд? – спросила королева.

Кит окинул ее удивленным взглядом. Он, признаться, считал королеву несколько туповатой особой и не верил, что Анна понимает по-английски.

– Нет, ваше величество, – покачал головой Саффолк. – Я сильно в этом сомневаюсь. – Он бросил вопросительный взгляд на Кита, и тот ответил кивком. – Ваше величество, – продолжал Саффолк, – Мы полагаем, что Кромвель захватил с собой в Тауэр нечто более ценное, чем тюремное облачение. А именно – документы, которые он подготовил для бракоразводного процесса короля Генриха с вашим величеством. Простите меня, государыня, но боюсь, что король и в самом деле хочет, чтобы ваш с ним брак признали недействительным.

Вместо того чтобы разразиться слезами, королева просто выпрямилась на стуле. Сначала Дини даже подумала, что Анна Клевская ничего не поняла.

– Что же мне делайт? – спросила она, секунду помедлив.

Энгельберт метнулся было к своей королеве, но та жестом отослала его:

– Ты идти, Энгельберт. Я чувствую себя – о'кей. Но я хочу еще раз спрашивать всех вас: что мне делайт, чтобы не сложить мой голова на плаха?

Дини разрывалась между желанием находиться поближе к Киту и прийти на помощь своей королеве. Тогда Кит слегка подтолкнул Дини по направлению к Анне. Королева же вместо того чтобы отослать Дини, как она только что отослала Энгельберта, схватила девушку за руку.

– Каким образом король может объявить брак недействительным? – Дини сжала плоскую кисть королевы, ободряя ее. – Ведь союз заключен в соответствии с законом, и всем это известно.

– Все верно, мистрис Дини. Вот отчего аннулировать брак непросто. – Саффолк сбил щелчком пылинку со своей бархатной шляпы. – Но не стоит загонять короля в угол. Тогда он решит, что имеет право воспользоваться для развода любыми средствами, и вспомнит о Кромвеле. Нужды нет, что Кромвель в Тауэре – ведь документы почти готовы. Ну а для Кромвеля это единственная возможность выйти сухим из воды: если он устроит королю развод, то тот, вероятно, сменит гнев на милость. Прошу извинить меня, ваше величество, за прямоту.

– Не надо извиняться, мой добрый Саффолк, – тихо сказала Анна. – Вы мои истинные друзья и собрались, чтобы сказать мне правду. Поэтому вы говорить ее мне, пусть она и звучать горько.

Дини бросила в сторону Кита взгляд, который означал: «Ну, что я говорила? Анна Клевская вовсе не такая дура, как ты думаешь!»

– Итак, вы говорить мне, что я должна делать?

– Мне кажется, что и королева Екатерина, и Анна Болейн пытались диктовать свою волю его величеству, совершенно не задумываясь о том, что король подвержен быстрой смене настроений, – деликатно высказался Кит.

– Вот если бы королева вынашивала сейчас мальчика, не сомневаюсь, Генрих не стал бы настаивать на разводе, – прибавил Саффолк, стараясь медленно и тщательно выговаривать слова.

– Я очень собираюсь вынашивать сейчас герцог Йоркский, – важно сообщила королева, но Дини подмигнула Киту, чтобы тот не обольщался.

– Боюсь, что в этом смысле существуют некоторые трудности, – сообщила она со значением, не сводя с Кита глаз.

– Ты хочешь сказать мне, что королева… – начал было Кит.

– Ты правильно оцениваешь ситуацию, – подтвердила Дини его догадку.

– О чем это вы? – осведомился тем временем Саффолк, помахав у носа Кита шляпой, чтобы привлечь его внимание.

– Мистрис Дини высказывает опасение, что у короля с королевой еще не было… хм, так сказать…

На лице Саффолка появилось озадаченное выражение:

– Кажется, я тебя понимаю, Гамильтон… хм.

– Совершенно правильно понимаешь, – сказал Кит.

Королева, которая очень внимательно следила за их странной беседой, состоявшей преимущественно из «хм» и «так сказать», решила, что пора вмешаться.

– Вы есть говорить слова! Я не очень понимаю ваши «гм» и «сказать так».

– Пусть ваше величество вспомнит, о чем мы говорили до того, как пришли эти джентльмены, – предложила Дини.

– Я, конечно, все помнить, мистрис Дини, – мы обсуждать высокие воротники из Франции, хотя в Клеве их носить очень давно.

– Нет, ваше величество, – зашептала Дини ей на ухо. – Вспомните нашу беседу о птичках и пчелках.

– Ах, об этом… – На лице королевы явственно проступило удивление.

Неожиданно Кит раскашлялся до слез, а герцог Саффолк принялся с таким вниманием изучать поля собственной шляпы, будто он впервые ее увидел. Даже Энгельберт, о присутствии которого все забыли, почему-то вдруг принялся переставлять стулья.

Кит снова обрел голос:

– Мне кажется, что именно в этом все дело. И Кромвель думает точно так же. В случае необходимости это будет отличный повод для того, чтобы аннулировать брак.

Саффолк внимательно посмотрел на Кита и утвердительно кивнул.

– Да, но как эта информация может нам помочь? – Задав вопрос, Дини прижалась к Киту, а тот, открыв объятия, принял ее под защиту.

– А вдруг, – произнесла тем временем Дини, укрывшись под мышкой у Кита, – кое-что еще можно исправить? Если мы расскажем ей, как ублажить короля? Как флиртовать, заигрывать с мужчиной, петь для него песни и все такое? А ты, Кит, расскажешь ей все об охоте! Мы достанем для нее новые платья, и – кто знает – вдруг семейная жизнь Анны тогда наладится?

Саффолк приятно улыбнулся, глядя на девушку в упор:

– Мне кажется, милейшая мистрис Дини, что, несмотря на ваши добрые намерения, у нас совершенно нет времени для осуществления этих планов. Король может нанести удар со дня на день.

Кит почувствовал, как вздрогнула его подруга, и прижал ее к себе. Потом он поцеловал Дини в макушку и едва слышно пробормотал:

– Нам уже пора.

– Пора совсем или на некоторое время?

– И так и эдак. Но пока нам с Саффолком необходимо выяснить кое-какие детали. – Затем, секунду помолчав, он добавил вполголоса: – Никогда не любил полеты вслепую.

Потом Саффолк и Кит откланялись, пообещав, однако, прийти несколько позже со свежими новостями. Дини отчего-то забеспокоилась и прижалась к возлюбленному. Ей очень не хотелось, чтобы Кит уходил.

Кит же только улыбнулся в ответ на ее страхи:

– Пока мы будем на разведке, тебе следует переговорить кое о чем с королевой, не так ли?

– Ох, черт, – только и сказала Дини, тут же позабыв о своих неясных предчувствиях.

– Мне кажется, что наша с Саффолком задача куда легче твоей. Нам нужна всего-навсего информация. Тебе же, Дини, предстоит кое-чему научить королеву, а посему, девочка, старайся быть поделикатнее. – Он подмигнул.

Затем Саффолк и Гамильтон раскланялись с королевой, которая не сводила с них вопрошающего взгляда, и вышли из ее покоев.

Когда же дамы решили, что Саффолк и Гамильтон окончательно удалились, Кит снова возник в дверном проеме:

– Послушай, Дини. Забыл тебе сказать. Не пытайся иллюстрировать урок своими вышивками.

– Очень смешно, – заметила Дини с ухмылкой.

Когда дверь в королевские покои наконец закрылась окончательно и дамы остались одни, Дини уселась рядом с Анной Клевской, дабы поведать супруге Генриха Тюдора все, что она знала о жизни птичек и пчелок.

– Молчи и улыбайся, – произнес Кит, появляясь у Дини из-за спины и взяв ее под руку.

– Господи, Кит. Прошу тебя, не делай так больше. Ты меня до ужаса напугал, – прошептала Дини.

Они были в дворцовом парке в толпе придворных. Теперь, когда слух об аресте Кромвеля стал всеобщим достоянием, дамы и господа позволили себе расслабиться и вышли на прогулку, чтобы насладиться ясной и теплой погодой. Они бродили небольшими группками, шептались, обсуждая последние события.

Дини несколько раз глубоко вздохнула, успокоилась, после чего обратила внимание на странное выражение лица Кита. Его черты заострились, как у хищной птицы. Гамильтон напряженно смотрел прямо перед собой, лишь изредка поглядывая на свою спутницу.

– Слушай, что происходит?

– Улыбайся, я же тебя просил, – повторил Кит. Она изобразила на лице подобие улыбки, и тогда он заговорил снова: – Мы отбываем сию же минуту, дорогая. Идем к лабиринту. Бутылочка из-под кока-колы у меня под камзолом.

– Но мы не можем, Кит. Что станет с королевой Анной и принцессой Елизаветой? Они так нуждаются в нашей помощи! – Искусственная улыбка, на мгновение позабытая, снова заиграла на ее губах.

– Придется оставить их на попечение Саффолка, крошка. Насколько я знаю, наш милейший Норфолк убедил короля, что я повинен в государственной измене. – Тут он не без приятности поклонился леди Рочфорд, оказавшейся неподалеку. – Ближе к ночи вашему покорному слуге придется, вероятно, стать соседом Кромвеля в Тауэре.

Дини осталась на ногах только благодаря сильной руке Кита, которая поддержала ее.

– Но, Кит, это невозможно, – прошептала девушка, стараясь идти с ним в ногу. Тот улыбнулся с отсутствующим видом. Его внимание чрезвычайно занимала группа из четырех мужчин, двигавшихся к ним навстречу.

Дини тоже заметила подозрительную группу. Поначалу она решила, что это очередная партия цирюльников, собравшихся, чтобы побрить ей ноги. Затем она узнала в них головорезов Кромвеля – ей сразу же бросился в глаза громадного роста убийца, столь ловко орудовавший алебардой в ту злополучную ночь, когда был ранен Кит.

– Кит, – заговорила она, стараясь привлечь его внимание к зловещим джентльменам.

– Я вижу. Они ходят за мной по пятам весь день. Теперь, когда их повелитель угодил в Тауэр, они быстренько сменили хозяина. Не обращай на них внимания, лучше старайся держаться ровнее. И поглядывай под ноги. – Он провел ее мимо бревна, лежавшего на тропинке, за которое Дини чуть было не зацепилась.

Кит вел ее прямо к живой изгороди, к тому самому лабиринту, где они рассчитывали скрыться. У них не было времени даже изображать прогуливающуюся парочку.

– Теперь они служат Норфолку, – бросил Кит, продолжая идти быстрым шагом.

– Но какого рода обвинение они могут тебе предъявить? Ведь это абсурд!

Кит задумчиво покачал головой и сказал, будто не расслышав ее вопроса:

– А у тебя очень неплохо получается.

– Что?!!

– Все как-то не было возможности сказать тебе раньше, но я все-таки скажу: ты здорово поешь. Возможно, кое в чем наши вкусы не совпадают, но получается у тебя отлично.

Дини порозовела от смущения.

– Спасибо. Не забудь записаться в общество поклонников Дини Бейли, когда мы вернемся домой.

– А разжиться автографом мне тоже будет позволено?

– С этим тоже как-нибудь разберемся, – улыбнулась девушка и прикрылась ладошкой от яркого солнца.

Неожиданно он остановился и повернул ее лицом к себе.

– Мне нужно сказать тебе одну вещь. – Его взгляд задержался на зловещей четверке, расположившейся неподалеку. – Если мы не сможем убраться отсюда вместе, тебе придется бежать одной.

Дини начала было протестовать, но Кит быстренько утихомирил ее, приложив палец к ее губам. Вполне возможно, что я пробыл здесь слишком долго и вернуться в свое время мне уже не под силу. Десять лет – почти треть моей жизни прошла здесь. Я говорю на здешнем диалекте и поступаю так, как требуется при здешнем дворе, совершенно автоматически. Иногда мне кажется, что я человек эпохи Тюдоров, а джаз и самолет, на котором я летал, мне просто приснились.

– Но…

– Нет, ты послушай. – Он с нежностью всматривался в лицо подруги, стараясь сохранить в памяти мельчайшие его черточки. – Здесь тебе делать нечего. Для мрачного средневековья ты слишком молода и энергична. Но помни, что бы с нами ни случилось – я тебя люблю. Я готов целовать землю, по которой ты ступаешь, и это уже никто не в силах изменить. Если ты сможешь выбраться отсюда, а я останусь, не забудь прихватить мою любовь с собой. – Прежде чем закончить, он глубоко вздохнул. – Когда-нибудь я умру. И тело мое превратится в прах. Но и тогда, мертвый, я буду тебя любить. Ты моя единственная любовь, и другой у меня не будет. Я пронесу эту страсть через века. Запомни. Но я вовсе не требую от тебя того же самого. Наоборот, я хочу, чтобы ты встретила нового человека, новое чувство. Человеку без любви нельзя.

– Кит, – прошептала она, не в силах ничего больше добавить.

– Мне кажется, что я испытываю судьбу. Помоги нам Бог, – произнес Кит и впился поцелуем в ее губы.

В тот момент им было наплевать, что солнце светило ярко, а свидетелями этого поцелуя явился двор в полном составе.

Одним движением, продолжая терзать ее губы поцелуем, он приподнял легкое, словно перышко тело. Так, прижимая к себе Дини, Кит вошел в зеленый лабиринт живой изгороди. Ни он, ни она не обратили ни малейшего внимания на невольных свидетелей этого знаменательного момента.

Впрочем, никто из придворных не отважился за ними последовать.

Они больше не говорили. Они понимали друг друга без слов. Он медленно опустил Дини на землю, не отрывая от нее влюбленных глаз. Мир перестал существовать. Они были одни, он и она, мужчина и женщина. Как во времена сотворения мира.

Очень медленно он развязал многочисленные тесемки и шнурки, стягивавшие ее сложный придворный наряд. Сначала соскользнули многочисленные юбки, затем корсаж. После чего он помог ей освободиться от белья.

– В жизни не видел такой идеальной красоты, – произнес он, выговаривая вслух свою самую заветную мысль.

Дини не чувствовала стыда, и в его присутствии собственная нагота вовсе ее не смущала. Она нежилась под его взглядом, словно под ласковыми лучами июньского солнца.

Кит сбросил свою одежду, казалось, одним-единственным движением и теперь стоял перед ней обнаженный, она же любовалась сильным, мускулистым, поджарым телом возлюбленного, поражаясь его совершенству и скрытой мужской грации. В воображении она не раз представляла себе его торс и ноги. В реальности они ничем не уступали тем, придуманным: торс оказался стройным, живот – подтянутым, а ноги – сильными и изящными. И еще она заметила на его гладкой золотистой коже многочисленные шрамы, превратившиеся от времени в бледные полоски или небольшие ямки с гладкими краями. Она воочию увидела, как непросто дались Киту десять последних лет жизни. Особенно резко выделялись на его теле совсем свежие шрамы, полученные в результате стычки с подручными Кромвеля. На секунду Дини стало так жаль грозного герцога Гамильтона, что она не выдержала и всплакнула. Подумать только, ведь она смотрела на него как на несокрушимую скалу, как на каменную стену – и вот теперь только поняла, что даже на камне удары судьбы оставляют щербинки и вмятины.

Очень нежно она коснулась губами шрама на его плече, а потом поцеловала белую отметину на предплечье. Он тихонько застонал и зарылся пальцами в ее густые волосы.

Времени было до обидного мало. Они оба знали, что солнце неумолимо клонится к закату, но не могли превозмочь охватившего их желания. Почти сразу же он проник в нее, и тогда все изменилось – пропала Англия эпохи Тюдоров, интриги и заговоры, и они оказались на другой планете, где никого, кроме них, не было…

Они лежали, сжав друг друга в объятиях.

Дини боялась нарушить молчание, потому что вместе с ним раскололся бы хрустальный колокол, укрывавший и защищавший их от всего мира. Ее головка покоилась на его сильной груди, поднималась и опускалась с каждым его вдохом и выдохом. Ее глаза были закрыты в сладкой, но чуткой дреме.

Он с силой втянул в себя воздух и прижал к себе тело подруги.

– Пора, – произнес Гамильтон и поразился звучанию собственного голоса: он, казалось, доносился из-за тридевяти земель.

Тело Дини напряглось.

– Нет.

Она тем не менее не стала удерживать любимого, когда он приподнялся. Прежде чем передать ей одежду, Кит еще раз посмотрел на нее, нагую. Казалось, он смотрел и не мог насмотреться…

Одевались они в полнейшей тишине. Он помог Дини собрать воедино и соединить шнуровками компоненты ее одеяния.

Зашнуровывая корсаж, он поцеловал ее в надключичную ямку. Она, расправив рубаху Кита у него над головой, помедлила, прежде чем набросить ее на плечи. Ей хотелось – пусть всего несколько секунд – полюбоваться на его красивый торс.

Когда Кит застегивал камзол, она обратила внимание на крохотный лоскуток, который он спрятал на груди. У Дини учащенно забилось сердце: жалкая полоска ткани, столь усердно им сберегаемая, оказалась ее вышивкой с грубым изображением самолета.

Улыбнувшись, он протянул ей руку, и она накрыла ее своей ладонью. Солнце уже было почти у горизонта. Тогда Кит достал бутылочку и поднял над головой, словно факел.

И почти сразу же солнце, отразившись в бутылочном стекле, отбросило слепящий голубой луч и окружило бутылку самой настоящей вольтовой дугой. Их тела начали вибрировать в унисон со стеклянным предметом, который Кит держал над головой. Дини прижалась к Киту, закрыла глаза и затаила дыхание.

Неожиданно свечение прекратилось.

– Что за черт, – проговорил Кит. Дини открыла глаза.

– Боже мой, что случилось?

– Не знаю. Просто голубое мерцание пропало. – Он покрутил бутылочкой в воздухе в надежде снова изловить заветный луч – но тщетно.

– А ведь эта штука светилась точно так же, когда я совершила переход во времени, – заметила Дини. – Скажи, твои мотоциклетные очки сработали аналогичным образом?

– Именно, но свечение продолжалось значительно дольше.

– Раньше она прекрасно действовала. – Дини была готова испепелить бутылку взглядом.

– А может, мы упустили солнце? То есть выбрали для перехода неправильный момент. Нет, нет, – сказал он, заметив в глазах Дини немой вопрос. – Я хочу сказать, что дело не в том, что мы неправильно выбрали время суток. Возможно, мы попали в период летнего солнцестояния.

– Вот ведь мура какая, – сказала Дини, и они оба нервно и принужденно рассмеялись.

Кит щелкнул по бутылке пальцем.

– Прошу тебя, Дини, сосредоточься. Чем отличался момент твоего перехода от нынешнего?

Тут они оба замолчали, пытаясь вспомнить детали перехода, каждый своего.

– Погода была примерно такая же, – заметила Дини, чтобы сказать хоть что-нибудь.

– У меня тоже.

– Вот-вот должны были наступить сумерки. – Кит подтвердил кивком, что, когда совершал свой переход он, солнце тоже уже почти зашло. Неожиданно он поднял вверх палец, и Дини вопросительно на него посмотрела.

– Самолеты, – сказал он наконец.

– Какие самолеты?

Теперь Кит говорил быстро, не останавливаясь.

– Затряслась земля, и были видны вспышки взрывов авиабомб. Как раз в этот момент нацисты бомбили Лондон. Поначалу мне даже показалось, что бомба попала в лабиринт, – так по крайней мере я тогда думал, когда увидел вспышки и почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– А я думала, что попала в эпицентр землетрясения, – торопливо вставила Дини. – Кстати, во время моего перехода тоже светили яркие огни. – Тут она запнулась. – Господи, Кит. Это же горели осветительные прожекторы!

– Что горело?

– Да прожекторы, предназначенные для подсветки съемочной площадки. Их расставили по всей лужайке. И у тебя место перехода тоже освещалось – взрывами немецких бомб! А что, если… Если в этом все дело?

– Нестабильность дополнительного освещения, – закончил он мысль девушки. – Вспышки немецких зажигалок, рассеянный, перемежающийся свет осветительных прожекторов – ведь их двигали, не так ли, чтобы выбрать лучший ракурс? Дини, ты гений!

– Но как нам это повторить? Как добиться дополнительного освещения?

Кит промолчал, механически поглаживая бутылку.

– Дай подумать. – Он с отсутствующим видом потер подбородок, продолжая рассматривать бутылочку из-под кока-колы.

– Эй, Гамильтон! – послышался крик из-за изгороди.

– Саффолк! Мы в лабиринте, внутри, – воскликнул Кит, не выпуская бутылочки из рук.

Почти сразу же вслед за этим появился Саффолк собственной персоной. От быстрой ходьбы он явно запыхался.

– Весь двор обсуждает ваше поведение, – заметил он с иронией в голосе. – Некоторые даже поднялись на ближний холм, чтобы, так сказать, удобнее было обозревать место действия. Черт возьми, Гамильтон, что это в тебя вселилось?

– Погоди, Саффолк, дай мне подумать.

– А может, тебе следовало заняться этим раньше, вместо того чтобы… ну, ты знаешь, на что я намекаю. – Саффолк мельком посмотрел на Дини. – Примите мои извинения, мистрис.

Дини с отсутствующим видом пожала плечами: все ее внимание было по-прежнему сосредоточено на несчастном сосуде.

– Кстати, достопочтенная госпожа, чем закончилась ваша беседа с ее величеством королевой? У меня такое ощущение, что недавний эпизод послужил своего рода учебным пособием, не так ли?

– Последи за своим языком, Саффолк, – предупредил Кит не в меру развеселившегося вельможу, но Дини в ответ на его выпад только хмыкнула:

– Она мне не поверила. Кит поднял голову.

– Не поверила? – спросил он, и на его губах расцвела ехидная улыбка.

– Вот именно. Она завопила: «Спаси всех нас Боже!» и «Убирайтесь, фи!» – и вытолкала меня из покоев взашей. Последнее, что я слышала, – это голос Энгельберта, который пытался ее успокоить!

Неожиданно Саффолк захохотал густым, басовитым смехом, который перешел чуть ли не в истерику. К нему присоединился Кит:

– Так, значит, королева Анна беззаветно верит, что ее муж в состоянии отменить их брак, верит, что в результате аннулирования брачного договора ее могут послать на плаху – и упорно отказывается верить, что… – Продолжать дальше он не мог, поскольку зашелся от хохота.

– Перестаньте, прошу вас, – увещевала их Дини, стараясь не поддаваться приступу веселья, но скоро не выдержала и присоединилась к ним. Так они стояли втроем в живой изгороди лабиринта и хохотали – в центре Кит, а рядом Дини и Саффолк, которые буквально повисли у него на шее от смеха. Впрочем, смех смехом, а Дини продолжала сжимать волшебную бутылочку в кулаке.

– Леди Лонглей, вы только посмотрите! – воскликнул ошеломленный грум. – Оказывается, в зарослях скрывалось не двое, а трое. С ними был герцог Саффолк!

Леди Лонглей оттолкнула грума в сторону и с изумлением воззрилась на появившуюся из лабиринта троицу: герцога Гамильтона, похлопывавшего по спине герцога Саффолка, и мистрис Дини, которая чуть не сгибалась пополам от смеха. И Гамильтон, и Саффолк попеременно награждали девушку поцелуями в лоб.

– Очень мило, – произнесла потрясенная леди охрипшим от волнения голосом. – Оказывается, наш душка Гамильтон куда больший выдумщик, нежели я себе представляла.

– Как и его кузина, – протянул в задумчивости грум, за что получил локтем под ребро.