"Трудное счастье" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

Глава 6

На уик-энд Рок уехал по делам, перед отъездом сказав:

— Мне не нравится быть в ссоре с тобой, Фейвэл. Нам надо как следует поговорить. Жаль, что ты принялась шпионить, и так не вовремя. — Он говорил почти как прежде. Искренне желая наконец помириться, я с готовностью повернулась к нему, с нетерпением ожидая, что он скажет дальше. — Эта история объясняется очень просто, но пока я еще не готов обо всем рассказать тебе. Не могла бы ты немного подождать, а пока просто поверить мне на слово?

— Но, Рок…

— Понятно, — не дал он мне договорить. — значит, все-таки не можешь. Вероятно, ты в чем-то права, так не может продолжаться. Находясь вдали от дома, я все как следует обдумаю, и мы что-нибудь решим. Но обещай не думать обо мне плохо. Я не такой подлец, как ты считаешь.

— Рок, — ответила я, — к чему все это? Зачем нужно было лгать мне?

— Ты хочешь сказать, что не можешь доверять тому, кто хоть раз обманул тебя? Так?

Он выглядел обиженным.

— Рок, расскажи мне обо всем, — взмолилась я. — Расскажи — и мы снова станем счастливыми.

— Не сейчас, Фейвэл.

— Но почему не сейчас?

— Этот секрет — не мой, и я должен предварительно переговорить с другим человеком.

— Понятно.

— Ничего тебе не понятно. Послушай, Фейвэл.

Я люблю тебя, и ты ведь тоже меня любишь! Черт побери, так неужели ты ни капельки не веришь мне?

Я не смогла заставить себя сказать «верю».

— Ладно, — обняв за плечи. Рок поспешно поцеловал меня, словно просто наклеил дежурный поцелуй на мои губы, — увидимся в понедельник или во вторник.

С этими словами он ушел, оставив меня совершенно обескураженной. И несчастной — как прежде или почти как прежде.

Его отъезд давал мне возможность снова тщательно обдумать события последних нескольких месяцев.;

После переезда в Пендоррик-холл я уже дважды едва ; не рассталась с жизнью. Это уже само по себе до вольно странно — дважды за столь короткий промежуток времени! Кто-то убрал с тропы щит, предупреждавший об опасности. И спас меня не кто иной, как мой муж. Да, но я еще не знала, что лорд Полхорган — мой дедушка, а Року это было прекрасно известно. И погибни я тогда, он не получил бы ни гроша. Мне в голову вдруг пришла ужасная мысль. Может, все было специально так и задумано, чтобы отвести подозрение? После моей смерти люди вспомнили бы, что однажды Рок уже спас мою жизнь, значит… Нет, подобные мысли и нелепы, и омерзительны.

Казалось, мое сознание раздвоилось: одна его часть была готова встать на защиту Рока и доказать его невиновность, в то время как другая столь же яростно пыталась найти факты, свидетельствующие об обратном. Кто еще мог запереть склеп, а затем притвориться, что дверь заклинило? У кого другого были столь веские причины, чтобы избавиться от меня? После моей смерти Рок унаследует состояние моего деда и сможет снова жениться на ком его душе угодно. Я вспомнила слова служанки Полли: «После смерти Барбарины отец Рока хотел жениться на Луизе».

В самый разгар моих размышлений в дверь постучали. Это была Морвенна. И я вновь позавидовала тому безоблачному счастью, которое она излучала.

— Привет, Фейвэл. Я очень надеялась застать тебя здесь. — Она обеспокоенно взглянула на меня. — Рок уехал так поспешно, Фейвэл. Что случилось, почему вы , никак не помиритесь? — Я молчала, и она продолжила, недоуменно пожав плечами:

— Это так не похоже на него. Обычно он сразу взрывается, но затем быстро отходит. А ваша ссора длится уже несколько дней.

— Ты не должна беспокоится о нас, — сухо заметила я.

— Конечно же, я уверена, что со временем все уладится само собой. Но ты явно не хочешь говорить на эту тему. Что ж, тебе виднее. Я собственно по делу.

Моя машина в ремонте, в гараже Джима Бонда, и я хотела одолжить твой «моррис».

— Можешь взять его. Мне машина сегодня не нужна.

— Хочу съездить в Плимут. Придирчивый доктор Клемент считает, что я должна больше отдыхать. И я подумала, что могу заняться вязанием, хоть какое-то дело, пока я вынуждена буду бездельничать. Мне хочется купить пряжу для вязания, а здесь такой бедный выбор.

— Возьми «моррис»и не беспокойся обо мне, Подойдя ко мне, Морвенна вдруг ни с того ни с сего поцеловала меня, — Между вами все непременно образуется, не сомневаюсь в этом.

Вскоре после ее ухода я решила отправиться в Полхорган-холл. Нет смысла все время сидеть в комнате и часами думать об одном и том же. Я выбрала путь вдоль берега, и по дороге размышляла о доме для сирот, который в один прекрасный день я все же открою в Полхорган-холле.

Досоны приветствовали меня с таким заговорщицким видом, что нетрудно было догадаться: они снова собираются что-то сообщить мне. Супруги провели меня в свою гостиную, угостили кофе и потом началось.

— Мадам, мы бы ни за что не упомянули об этом, если бы миссис Пенхаллиган не поговорила с миссис Досон, — сказал дворецкий. — Этот разговор пролил свет на некоторые события. Конечно, это деликатная тема, мадам, но мы с миссис Досон уверены, что вы все поймете и расцените наши слова лишь как желание услужить вам.

Прерывая этот поток красноречия, я поспешно заметила:

— Конечно, я все понимаю, Досон.

— В таком случае, мадам, я приступлю к сути дела. Я не собирался говорить вам об этом, но миссис Пенхаллиган поговорила с миссис Досон…

— Ну не тяните же, Досон.

— Мадам, доктор Клемент был настолько уверен, что смерть его милости была вызвана естественными причинами, что я не смел привлекать чье-либо внимание к тому, что в действительности произошло. Но мы-то с миссис Досон давно для себя решили, что его милости успешно помогли побыстрее отправиться на тот свет…

— Да, я знаю, что колокольчик и таблетки валялись на полу, но вполне возможно, что дедушка сам уронил их.

— Возможно, что так оно и было, мадам. Тем более, что обратное доказать невозможно. В суде не станут слушать чьи-то предположения. Но в тот самый день наша служанка случайно услышала разговор между его милостью и медсестрой.

— Да? Какой разговор?

— Его милость грозил уволить Алтею Грей, если та будет продолжать встречаться с мистером… — Досон кашлянул, — с мистером Пендорриком.

Мне хотелось закричать, что это не правда, но в горле застрял ком. Боже, с меня достаточно, я не перенесу дальнейших откровений!

— Довольно странное совпадение, мадам, что всего через несколько часов после этого разговора лорд Полхорган не смог дотянуться до таблеток. Мы с миссис Досон помним…

Я почти не слушала их. Как часто Рок лгал мне? Скрыл тот факт, что когда-то едва не обручился с Алтеей Грей. Затем утаил, что, женясь на мне, давно знал о моем возможном богатстве. Неужели все Пендоррики одинаковы, все играют те же самые роли, которые кто-то уже много раз играл до них? Петрок женился на Барбарине, так как ему нужны были деньги для ремонта замка. Женился, будучи влюблен в Луизу Селлик. Неужели Рок женился на мне из тех же побуждений, оставаясь все это время влюбленным в Алтею Грей? А та неясная фигура, присутствие которой на галерее чутьем угадал слепой Джесси, когда Барбарина, упав вниз, разбилась насмерть? Может, ее столкнул сам Петрок Пендоррик? Нет, я просто впадаю в истерику!

И все же допустим, что Алтея Грей преднамеренно отодвинула таблетки в надежде ускорить смерть дедушки. Цель ясна: чтобы я поскорее получила наследство. А теперь, чтобы получить эти деньги, им нужно устранить меня…

Интересно, какие сплетни ходят обо мне? Миссис Пенхаллиган разговаривала с миссис Досон. Значит, все в курсе нашей с Роком размолвки? А известно ли им, почему мы поссорились?

Досоны смотрели на меня озабоченно и с известной долей сострадания. О чем они хотят предупредить меня? О том, что Рок и Алтея Грей — любовники? И что им обоим выгодна и смерть деда, и моя смерть?

Я сказала:

— Очень жаль, что дедушка вообразил подобное. Он был прикован к инвалидному креслу, и, вероятно, поэтому беспокоился по пустякам. Я слышала, что с инвалидами такое случается.

В ответ Досон скорбно посмотрел на меня. Будь миссис Досон одна, может, она бы и продолжила разговор, но дворецкий был слишком тактичен, чтобы допустить подобный ляпсус. Один предостерегающий жест, и миссис Досон удержала слова, которые уже были готовы слететь с ее губ. На лице старого слуги было явно написано удовлетворение от сознания выполненного долга.

Я возвратилась в Пендоррик-холл с чувством, что больше не могу сидеть сложа руки. Нужно действовать!

Мне было просто необходимо поговорить с кем-нибудь. Если бы Морвенна не уехала в Плимут, я бы тотчас бросилась к ней. Но ведь есть еще и Дебора. Я поспешила в ее комнаты. Деборы там не было. Я снова спустилась в холл и, убеждая себя, что мне лучше думается вне этих стен, собралась выйти в сад, как вдруг зазвонил телефон.

Я подняла телефонную трубку. Услышав мой голос, на другом конце провода удовлетворенно хмыкнули.

— Это Алтея Грей. Я очень надеялась застать вас дома.

Я опешила. Не ожидала, что эта женщина, которая занимала все мои мысли и которая, по моему глубокому убеждению, играла не последнюю роль в кознях против меня, позвонит в Пендоррик-холл.

— Я хотела узнать, не сможете ли вы зайти ко мне до моего отъезда?

— До вашего отъезда?

— Да, я уезжаю и очень скоро.

— Насовсем?

— Приходите, я вам все объясню. Мне давно хотелось поговорить с вами. Когда вам удобно?

— Почему бы не прямо сейчас?

— Что ж, меня это устраивает, — довольно хохотнув, она повесила трубку.

Я поспешно вышла из дома, спустилась на идущую вдоль пляжа дорогу и через какое-то время подошла к Корморант-коттеджу. Небольшой, окрашенный в светлые тона, он был похож на птицу, гнездящуюся на отвесной скале. К нему вела с дороги крутая тропинка.

— Здравствуйте, — одно из окон распахнулось, — я видела, как вы пришли. Сейчас спущусь.

Я направилась вверх по тропе. Когда я поравнялась с домом. Алтея Грей уже стояла на крыльце.

— Собираю вещи.

— Уезжаете?

— Входите, пожалуйста, и присаживайтесь. Я вошла в комнату, створчатые окна которой выходили на море. Темных, немарких тонов меблировка явно свидетельствовала о том, что коттедж сдается в наем.

— Конечно, не то, что в Полхорган-холле, — заметила Алтея Грей и, не отводя от меня взгляда, достала портсигар. — Благодарю, что вы согласились встретиться со мной.

— С вашей стороны тоже очень любезно было пригласить меня.

— Мне повезло, что я застала вас дома.

— Я только вошла. Рока нет дома, он уехал на несколько дней.

— Я знаю.

Мои брови вопросительно поползли вверх, и при виде этого в ее глазах мелькнули смешливые огоньки.

— Кто-нибудь видел, как вы вошли? Здесь кругом виноградники. Нельзя сделать и шагу, чтобы об этом не узнали все соседи.

— Я никого не встретила по дороге.

— Если кто-то все же заметил вас, то пойдут ненужные разговоры, даю голову на отсечение.

— Не думала, что вы так быстро покинете Корнуолл.

Сиделка безразлично пожала плечами.

— Летний сезон закончен, здесь довольно скучно. Можно пройти по скалам несколько миль и не встретить ни единой души. Не хотите ли после прогулки чашку чая или кофе?

— Нет, спасибо, я ненадолго.

— Жаль, мы никогда по-настоящему не поговорили с вами. Мне казалось, что вы относитесь ко мне с подозрением, поэтому я и решила раз и навсегда расставить все по своим местам.

— С подозрением? Что вы имеете в виду?

— Не притворяйтесь. Впрочем, к делу. Меня ждет новая работа, и перед отъездом я хочу привести все свои дела в порядок. — Она вытянула перед собой длинные, красивые ноги и с удовлетворением посмотрела на них. — Богатый пожилой джентльмен отправляется в кругосветное путешествие, и ему нужна медсестра, которая могла бы приглядывать за ним. Я вообще специализируюсь по пожилым богатым джентльменам.

— Разве молодые богатые джентльмены никогда не встречаются на вашем пути?

— Беда в том, что молодые джентльмены не нуждаются в сиделках. — Она расхохоталась. — Миссис Пендоррик, вижу, вам не по себе в моей компании.

— Не по себе?..

— Вы не слишком высокого мнения о моей персоне и наверняка уже жалеете, что пришли сюда. Но не забывайте, миссис Пендоррик, вы просто ухватились за мое приглашение. Не слишком благоразумный поступок с вашей стороны, не правда ли? Вы вообще довольно безрассудная женщина, миссис Пендоррик, поддаетесь мгновенным порывам.

Взяв меня за локоть своей не по-женски сильной рукой, Алтея Грей почти подтащила меня к настежь распахнутому окну. Где-то далеко внизу, под обрывом, о затейливо изрезанные скалы бились волны.

— Представьте себе, — сказала сестра Грей мне в самое ухо, — что кто-то невзначай выпадает из этого окна. Нет, Корморант-коттедж нельзя сдавать лунатикам или тем, кто решил свести счеты с жизнью.

На какое-то мгновение я действительно поверила, что эта женщина заманила меня сюда, чтобы убить.

Сиделка явно прочитала мои мысли и громко расхохоталась. Затем, внезапно посерьезнев, она сказала:

— Думаю, вам лучше присесть.

— Зачем вы позвали меня? — требовательно спросила я.

— Именно это я и собираюсь вам сказать. — Она усадила меня на выцветший диван и заняла кресло напротив. — Миссис Пендоррик, да перестаньте же вы бояться меня! Я хочу поговорить с вами, вот и все. Вам вообще не следует беспокоиться на мой счет. Завтра я уеду отсюда навсегда.

— Вам жаль покидать эти края?

— Бессмысленно жалеть о том, чего уже нет. Вы ведь всегда слегка ревновали мужа ко мне, не так ли? И зря. Хотя, по правде говоря, когда-то он всерьез подумывал о том, чтобы сделать меня миссис Пендоррик.

— А вы?

— Конечно, я бы не возражала. Это был бы отличный брак. Хотя не знаю, устроила бы меня такая жизнь. Я люблю приключения. С другой стороны, мне уже за тридцать, так что, вероятно, пора подумать о создании семьи… Знаете, миссис Пендоррик, что я решила сделать перед отъездом? Рассказать вам все, что вас интересует. Ведь вы за этим пришли сюда?

Несмотря на открытые издевки сестры Грей, я была готова поверить, что она будет откровенна со мной. Похоже, правда забавляла ее даже больше, чем ложь.

— Чем вы занимались до приезда в Полхорган-холл?

— Работала.

— Были сестрой Стоунер Грей? Она отрицательно мотнула головой.

— Нет, в тот раз — просто сестрой Грей, а Стоунер Грей я была перед этим.

— Почему вы отбросили вторую часть фамилии — Стоунер?

— Неприятная известность. Не то чтобы это особенно трогало меня, но труднее было бы подыскать подходящую работу. Обыватели долго помнят плохое. Так значит, вы в курсе этой истории? Могу поспорить, что об этом вам доложили Досоны.

— Они высказали только кое-какие смутные предположения. Нет, я все узнала от другого человека. Она понимающе кивнула.

— Если бы все закончилось так, как было задумано, мне, возможно, не надо было больше работать. Ничего дурного в том случае не было. Просто пожилой джентльмен составил завещание в мою пользу. Но суд признал, что он был немного не в себе, и его жена выиграла дело.

— Наверное, вы сами уговорили его переделать завещание в вашу пользу.

— А вы как думаете? — Она наклонилась ко мне. — Конечно, вы — очень порядочная леди, миссис Пендоррик. В отличие от меня. И неудивительно, ведь у меня не было тех преимуществ, которыми обладали вы. Я — авантюристка и, должна признаться, обожаю авантюры. Они придают вкус жизни. Детство я провела на задворках, и мне это было не по душе. Меня переполняло желание вырваться из трущоб. Знаете, мы чем-то похожи с вашим дедом, только мне не хватило деловой хватки, и я не придумала, как заработать миллион. Зато быстро поняла, что красива и что это тоже очень неплохое состояние. Я занялась медициной и решила стать частной сиделкой, поскольку таким образом могла добиться желаемого. Конечно, не стоит забывать и о моей способности должным образом подбирать своих подопечных. Именно поэтому я и оказалась в доме вашего деда.

— Вы надеялись, что он оставит вам свой капитал?

— Надежда умирает последней. Кроме того, не следовало упускать из виду и Рока. Авантюристки тщательно взвешивают все возможности.

— Должно быть, из этих двоих на Рока вы возлагали большие надежды… Особенно, после того, как получше узнали моего дедушку.

Она снова захохотала.

— Это уж точно. Но Рок слишком проницателен и вовремя разглядел меня. Я ему нравилась, да как, впрочем, и он мне. Будь этот мужчина простым рыбаком, он все равно понравился бы мне. Но Рок всегда держался довольно сдержанно, казалось, чувствовал во мне нечто такое — как бы это лучше сказать, — чего не должно быть в жене настоящего джентльмена. Мы стали хорошими друзьями, а затем он уехал и вернулся уже женатым человеком. Но у вашего мужа доброе сердце, он изо всех сил старался не обидеть меня. Я заметила, что вы стали немного ревновать его. — Она самодовольно хохотнула. — Теперь вам все ясно?

— Не совсем. Как умер мой дедушка? Алтея Грей пристально взглянула на меня. Ее лицо стало серьезным как никогда.

— Признаюсь, я ищу возможности облегчить свою нелегкую долю, — жестко сказала она. — Но я не убийца. Я всегда верила в то, что жизнь — самое дорогое, что есть у человека, и что чужая жизнь столь же драгоценна, сколь и моя собственная. Если у меня есть возможность кого-то облапошить, это одно, но я никогда не преступаю черту. — Она улыбнулась одними глазами. — Так вот почему вы были так встревожены, когда пришли сюда? Теперь я вдвойне рада, что пригласила вас. Напоследок я не прочь выяснить и это. Ваш дедушка часто терял свою коробочку с таблетками. Однажды это случилось и в вашем присутствии, помните?

Конечно, я все отлично помнила. Тогда я ушла из Полхорган-холла раньше обычного и застала их — ее и Рока — вдвоем на пляже.

— Он случайно уронил таблетки, а когда они ему понадобились, не смог найти, разволновался и рукой нечаянно смахнул и колокольчик. Уверена, что все произошло именно так, миссис Пендоррик, готова поклясться на Библии. Конечно, лорд был обеспокоен. Он знал, что когда-то мы были очень дружны с вашим мужем, и поговорил со мной. Этот разговор, безусловно, очень расстроил его, несмотря на все мои заверения, что в наших отношениях нет ничего, кроме дружбы. Переживания по пустякам вообще свойственны таким больным. Уверяю, я не приложила руку к его смерти.

— Я верю вам, — сказала я. И в тот момент я действительно верила этой женщине.

— Очень рада. Мне бы не хотелось, чтобы вы считали меня способной на… Что другое — ладно, но только не убийство.

Она лениво зевнула и потянулась.

— Не верится, что через месяц я уже буду где-нибудь в теплых краях. А в это время Пендоррик-холл окутает туман, и юго-западные ветры будут сурово трепать стены Полхорган-холла. Но, мне еще многое нужно собрать к отъезду…

Я поднялась.

— В таком случае, не буду вас отвлекать.

Сиделка проводила меня до двери, мы простились, и, когда я направилась вниз по тропе, она так и осталась стоять на пороге коттеджа, наблюдая за мной.

Разговор с Алтеей Грей окончательно выбил меня из колеи. Эта женщина была до неприличия откровенна. Я верила ей, пока сидела там с ней, но теперь снова засомневалась. Уж не потешалась ли она, над моим легковерием? Неужели она действительно уезжает? Что ж, по крайней мере на этот раз она была одна, без Рока.

Хоть какое-то утешение.

Время словно остановилось. День тянулся как никогда. Возвращаться в Пендоррик-холл мне не хотелось, но, казалось, выбора нет. Я решила сразу отыскать Дебору и поговорить с ней, хотя теперь у меня почему-то не было ни малейшего желания делиться своими переживаниями ни с кем, даже с Деборой.

Я почти подошла к дому, когда увидела бегущую мне навстречу миссис Пенхаллиган. Должно быть, она ждала меня. Бедная женщина от волнения едва могла говорить.

— Миссис Пендоррик, случилось несчастье. Мое сердце остановилось, а затем заколотилось с удвоенной силой, как будто собиралось вот-вот выпрыгнуть наружу. Рок, промелькнуло у меня в голове, я должна была поехать с ним.

— Миссис Морвенна, мэм. Она попала в аварию, нам позвонили из больницы.

— Морвенна? — с трудом выдавила я.

— Да, это случилось на Гэнтер-хилл. Ее отвезли в больницу.

— Она?..

— Врачи говорят, что положение серьезное. Мистер Чарльз поехал к ней.

Я растерялась, не зная, что делать.

— А девочки?

— С ними мисс Бектив. Она им сказала;

В этот момент подъехала Дебора.

— Привет, как тепло сегодня. Что-нибудь случилось?

— С Морвенной произошло несчастье. Она ехала в Плимут и попала в аварию.

— Что-нибудь серьезное? Она пострадала? Я кивнула головой.

— Чарльз поехал в больницу, думаю, ситуация сложная.

— Бог ты мой, — прошептала Дебора. — И Хайсон… и Ловелла?

— Они с Рэйчел, она приглядывает за ними. Дебора закрыла лицо ладонями.

— Ужасно! — Она зарыдала. — Что если Морвенна потеряет ребенка!

— Может, нам следует поехать к ней?

— Конечно, — засуетилась Дебора, — сейчас же. Бедный Чарльз. Садись, Фейвэл, это недалеко отсюда.

Миссис Пенхаллиган встревоженно смотрела нам вслед.

Всю дорогу Дебора молчала, и я подумала: она любит Морвенну, как родную дочь. Еще бы, ведь она воспитывала Рока с сестрой, когда их мать умерла.

— Вероятно, Морвенна задумалась о ребенке, — пробормотала Дебора. — Нам не следовало разрешать ей садиться за руль. В последнее время она такая рассеянная.

— Я могла бы сама отвезти ее в Плимут.

— Или я. Кстати, зачем она поехала туда?

— За пряжей для вязания и за детскими журналами мод.

— Вот она, ирония судьбы. Морвенна так хотела иметь ребенка и именно из-за него…

Неожиданно пришедшая мне в голову мысль поразила меня, словно удар молнии.

— Дебора, — тихо сказала я, — Морвенна поехала не на своей машине, а на моем «моррисе». Дебора непонимающе подняла брови:

— Ну и что? Она и раньше ездила на нем. Я промолчала. В отличие от Деборы, странное совпадение показалось мне зловещим. Но нет, нет!.. Я становлюсь невротичной. Надо сначала узнать, в чем причина аварии, а затем уже паниковать. Если в машине что-то и отказало, то разве не глупо предполагать, что это — не случайность? И что кто-то, зная, что я езжу именно на голубом «моррисе», сделал так, что авария стала неизбежной?..

Дебора накрыла мою руку своей.

— Фейвэл, мы не должны думать о худшем. Надо надеяться, что Морвенна выкарабкается, и молиться за нее Богу.

Следующий день был наполнен ужасными переживаниями. Жизнь Морвенны была под вопросом. Да и моя тоже. Я не сомневалась: происшедшее — не случайность, а значит, кто-то находящийся рядом со мной, сейчас донельзя взбешен тем, что в расставленную ловушку попал другой человек.

Все случилось на Гэнтер-хилл, не очень крутой, но имеющей длинный спуск горе. Один из местных жителей видел, как машина неожиданно начала «рыскать», очевидно, отказало рулевое управление, после чего «моррис» свернул с дороги и врезался в дерево.

После обеда позвонили из больницы, и Чарльз поехал туда с девочками. По его просьбе мы с Деборой отправились с ними.

Морвенна была еще слишком слаба, и навещать ее могли только ближайшие родственники, поэтому мы с Деборой остались в коридоре. Никогда не забуду лица Хайсон, когда она наконец вышла из палаты. Ловелла плакала, Хайсон же не проронила ни единой слезинки.

Чарльз сообщил мне, что положение Морвенны по-прежнему очень серьезное, что он хочет остаться в больнице, и попросил нас забрать детей домой. Я вела машину, а Дебора сидела на заднем сиденье, обнимая рыдавшую Ловеллу и молчаливую Хайсон.

Мы приехали в Пендоррик-холл в подавленном настроении, и миссис Пенхаллиган сказала, что нам надо постараться что-нибудь поесть. Мы покорно направились в зимнюю столовую, как вдруг Хайсон закричала:

— У нее вся голова в бинтах! Она даже не узнала меня. Мамочка не узнала меня! Она умрет… Дебора обняла ее.

— Дорогая, успокойся, ты пугаешь Ловеллу. Хайсон вырвалась из ее рук. Глаза ребенка помутнели, она явно была на грани истерики.

— Ну и что? Нам всем должно быть страшно. Мамочка умрет! Я не хочу этого!

— Твоя мамочка поправится, — утешала ее Дебора.

Хайсон слепо уставилась перед собой, затем ее глаза встретились с моими. Она стояла, не отрывая от меня взгляда. Дебора обняла девочку и прижала к своей груди.

— Я отведу Хайсон к себе, — сказала Дебора и, не выпуская ребенка из объятий, направилась к двери. Девочка оглянулась, чтобы еще раз взглянуть на меня.

— Я не хочу этого, не хочу! — снова закричала она.


Узнав о несчастье, Рок немедленно вернулся домой, бросив дела. Он был настолько потрясен случившимся, что, казалось, даже забыл о наших натянутых отношениях. Следующие несколько дней прошли в бессмысленных поездках в больницу, так как только Чарльзу и Року было разрешено навещать Морвенну. Дебора приглядывала за детьми. Особенно во внимании нуждалась Хайсон. Я и не подозревала, насколько глубока ее любовь к матери.

Прошло три дня после аварии, и появилась надежда, что Морвенна поправится. Она потеряла своего ребенка, хотя еще и не знала об этом. Я везла Чарльза из больницы после разговора с врачами. Он был подавлен и говорил со мной как никогда откровенно:

— Понимаешь, Фейвэл, этот ребенок — все для нее. Естественно, мне тоже хотелось иметь сына, но Морвенна просто помешалась на нем. А теперь у нас уже больше не будет детей, никогда. Врачи сказали совершенно определенно. Но, пока она не поправится, никаких разговоров об этом быть не должно.

Как только мы узнали, что жизнь Морвенны вне опасности. Рок снова уехал. Ему нечего делать дома, заявил он. Кто-то должен заниматься делами, а Чарльзу сейчас лучше быть в Пендоррик-холле.

Последние несколько дней я была настолько погружена в переживания о Морвенне, что не задумывалась о своем собственном положении. После отъезда Рока мои страхи снова начали возвращаться. Из головы не уходила мысль о том, что установленная причина аварии — непонятные неполадки в рулевом управлении. Уж кому-кому, а мне-то было известно, что за день до происшествия мой «моррис» был в полном порядке. Так что проводив Рока, я не спала всю ночь. А на следующее утро мне позвонила Мейбл Клемент и пригласила к себе на чашку чая. Ее голос звучал взволнованно.

Когда я приехала, Мейбл, крепко пожав мою руку, сказала:

— Слава Богу, что вы здесь.

— Что случилось?

— Эндрю очень обеспокоен. Всю прошлую ночь мы разговаривали о вас. Фейвэл, нам все это не нравится.

— Что не нравится?

— Понимаете… Может, вы пока не осознаете до конца… Фейвэл, мой брат — самый здравомыслящий человек из тех, с кем мне доводилось общаться. И его очень тревожит то, что происходит в последнее время. Эндрю считает, что нельзя игнорировать такое большое количество странных совпадений.

— Вы имеете в виду?..

— Присядьте, я приготовила чай. Брат должен быть с минуты на минуту. По крайней мере, собирается приехать домой. Но у миссис Пенгалли должен родиться ребенок, так что, возможно, он задержится. Если так случится, я сама попытаюсь вам объяснить, что происходит.

— Я никогда не видела вас в таком волнении, Мейбл.

— А я никогда еще так и не волновалась. До сих пор мне не доводилось встречаться с человеком, которого хотят убить.

Я уставилась на нее с неподдельным ужасом. Тот факт, что здравомыслящая и жизнерадостная Мейбл Клемент разделяла мои опасения, убедительно подтверждал, что они небеспочвенны.

— Фейвэл, нужно взглянуть правде в глаза. Человек часто думает: со мной такое не может случиться. И, тем не менее, подобные вещи не столь уж редки в жизни. Люди завидуют чужому богатству больше, чем чему-либо другому. А кое-кто из-за денег способен даже на убийство.

— Думаю, вы правы.

— Вас нарочно заперли в склепе, где ваши крики остались бы неуслышанными и где бы вы умерли от страха, голода или еще от чего другого. Так и было задумано, Фейвэл.

Я согласно кивнула.

— Если бы мисс Дебора Хайсон случайно не оказалась там, вы бы и по сей день были там, по крайней мере, ваше тело… и тело девочки. Предположим, дверь действительно заклинило, как они потом сказали…

Она на мгновение умолкла, а я подумала: так сказал Рок. О, Рок, только не ты, я не перенесу этого!

— Предположим, это так, — продолжила она. — Но вот вскоре после этого ваша машина попадает в аварию. Когда мы с Эндрю услышали об этом, то были просто ошеломлены, и нам в голову пришла одна и та же мысль.

Я постаралась унять предательскую дрожь в голосе:

— Вы считаете, что тот человек, который запер меня в склепе, что-то сделал и с моей машиной?

— Я думаю, два этих инцидента не случайны.

— Не два, а три. — Я рассказала Мейбл о случае на скалах. — Тогда Рок вспомнил о тропинке и приехал за мной.

Мейбл плотно сжала губы, и я поняла, о чем она сейчас подумала.

— Происшествие на тропинке — сущий пустяк по сравнению со склепом или с машиной, — помолчав, сказала она.

— И тем не менее, кто-то убрал щит. Вероятно, этот «кто-то» знал, что я в Полхорган-холле.

— Вот я и говорю: нам с братом это не нравится. Мы очень симпатизируем вам, Фейвэл, и нам кажется, что кто-то хочет вам зла. Этот человек живет в Пендоррик-холле.

— Ужасно, особенно теперь, когда Рок в отъезде.

— Значит, его нет?

— Да, на прошлой неделе его не было, он уезжал по делам, но сразу вернулся, когда узнал об аварии. Теперь он снова уехал.

Мейбл вскочила с места, выражение ее лица стало еще более жестким.

— Сиделка уехала из Корморант-коттеджа, — сказала она.

— Я знала об ее отъезде.

— Интересно, где она сейчас? В комнате воцарилось молчание.

— Мне не хочется, чтобы вы оставались в Пендоррик-холле, Фейвэл, — наконец проговорила Мейбл.

— Но там мой дом.

— Думаю, вам следует уехать на какое-то время. Почему бы вам не погостить у нас? Мы могли бы обо всем поговорить, и здесь вы будете в полной безопасности.

Я огляделась по сторонам. Все стены в комнате были увешаны картинами, которые Мейбл не удалось продать, на камине стояли плоды ее гончарного мастерства. Да, этот уютный дом показался мне раем. Здесь и впрямь очень спокойно. И тем не менее, я не могла придумать подходящий предлог, чтобы погостить у них.

— Это покажется странным… — начала было я.

— Мы можем сказать, что я пишу ваш портрет. Приемлемое объяснение?

— Вряд ли, люди скажут, что для этого вовсе не обязательно переезжать к вам.

— Но нам с братом и думать не хочется о том, чтобы вы оставались в том доме!

Я снова вспомнила, как уезжал Рок. На этот раз он даже не предлагал, чтобы я поехала вместе с ним, так почему бы мне немного не погостить у друзей?

— Послушайте, — настаивала Мейбл. — Мы поедем в Пендоррик-холл, и вы соберете вещи. Только самое необходимое.

Она была настроена решительно, а я, напротив, совсем растерялась. В общем, я позволила отвезти себя в Пендоррик-холл, только сказав:

— Мне все же придется предупредить миссис Пенхаллиган, что пару дней меня не будет дома. Думаю только, это покажется ей весьма странным, особенно с учетом того, что Морвенна в больнице.

— Ничего, здесь случаются и более странные вещи, — непреклонно заявила Мейбл.

Я поднялась наверх и сложила в сумку самое необходимое. В доме было очень тихо. После разговора с Мейбл Клемент я чувствовала себя словно в тумане.

Меня хотели убить, и эта попытка может повториться еще не раз, пока я живу в Пендоррик-холле. Игра на скрипке, загадочное пение — всего лишь часть программы; кто-то явно хочет вывести меня из равновесия, заставить поверить в историю о Барбарине. Но у привидений нет ключей от склепов, и они не устраивают поломки в машинах.

Наконец сумка была собрана. Сейчас я спущусь вниз, на кухню, и предупрежу миссис Пенхаллиган. Если бы Морвенна была здесь, то я бы объяснила ей, что несколько дней погощу у Клементов. Чарльза мне не хотелось беспокоить. Но есть еще и Дебора. Я направилась в ее комнаты, и, войдя в гостиную, застала ее за чтением.

При взгляде на меня от ее безмятежного спокойствия не осталось и следа. Дебора вскочила с места.

— Фейвэл, ты чем-то расстроена?

— Все складывается очень неудачно.

— Моя дорогая, — взяв за руку, она подвела меня к стоящему у окна креслу. — Сядь и обо всем, расскажи мне.

— Я пришла сказать, что день или два пробуду у Клементов.

Дебора удивилась.

— Ты имеешь в виду, у доктора и его сестры?

— Да, Мейбл хочет написать мой портрет. — Нет, мои слова звучали неубедительно, детский лепет да и только. Дебора всегда была добра ко мне, не сказать ей правду — значит оскорбить бедную женщину. И я продолжила:

— Дебора, мне необходимо уехать отсюда, всего на день или два…

Она согласно кивнула.

— Понимаю, между вами с Роком не все гладко, и ты расстроена. А в довершение еще и это.

Я промолчала, и у меня отлегло от сердца, когда она продолжила:

— Я все понимаю, конечно, перемена обстановки пойдет тебе на пользу. Я и сама чувствую потребность куда-нибудь уехать. Беспокойство за Морвенну совсем подкосило меня. Так значит, ты едешь к Клементам?

— Да, Мейбл пригласила меня, и я уже собрала вещи.

Дебора нахмурилась.

— Что ж, ничего предосудительного в этом нет, ведь они живут там вдвоем, верно?

— Предосудительного?

— Видишь ли, в таком маленьком местечке, как это, всегда полно сплетен. Конечно, все это глупости, но… я заметила, как, впрочем, и другие, что доктор Клемент неравнодушен к тебе.

Я почувствовала, как краска смущения залила мне лицо.

— Доктор Клемент?

— Люди всегда находят предмет для пересудов. Он молод… Ты можешь возразить, что о Пендорриках тоже всегда судачат, и будешь абсолютно права, я имею в виду, Пендорриков-мужчин, конечно. Что касается женщин, то здесь совсем другое дело. Несправедливо, но такова жизнь. Женщины всегда должны вести себя безупречно, не давать повода для разговоров. Ради детей, дорогая. Конечно, это абсурдно, как, впрочем, абсурдны и сами сплетни. Ты вольна поступать, как тебе вздумается, Фейвэл, но мне кажется, что при сложившихся обстоятельствах тебе не следует ехать в Треметик.

Я была обескуражена. Мне вспомнилось, что Эндрю Клемент и впрямь никогда не скрывал явного удовольствия, которое испытывал в моем обществе. Неужели именно поэтому Мейбл так радушна ко мне?

— Думаю, Мейбл Клемент поймет нас, — заметила Дебора, — давай пригласим ее в дом и все объясним. Так мы и сделали. Дебора представила все очень тактично, и хотя Мейбл была явно не согласна с ней, тем не менее не стала возражать.

— Все дело в самом Пендоррик-холле, — неопределенно махнув рукой вокруг себя, сказала Дебора. — В подобных местах всегда так. В таком захолустье жизнь скучна и однообразна, поэтому люди не прочь при случае устроить спектакль из чужой личной жизни.

— Я бы не сказала, что в Пендоррик-холле скучно, — со значением возразила Мейбл. — Фейвэл заперли в склепе, а Морвенна попала в аварию, которая едва не закончилась трагично.

— Такие происшествия и разжигают воображение людей, — ответила Дебора. — Мои дорогие, если Фейвэл и впрямь хочет заказать портрет, то почему бы ей не ездить каждый день на сеансы? — Она повернулась ко мне. — Если тебе уж так хочется уехать, то я могу взять тебя с собой в Девоншир, на уик-энд. Ты ведь всегда хотела увидеть мой дом. Если ты не возражаешь, мы можем отправиться завтра. А к тому времени, когда вернется Рок, ты уже тоже будешь дома. Ну, так как?

— С удовольствием, эта поездка будет для меня своеобразной передышкой, — ответила я.

Такое решение успокоило Мейбл, хотя она и была разочарована, что я не погощу у нее.

После ее отъезда Дебора сообщила Чарльзу о наших планах, и он одобрил эту идею. Рэйчел Бектив присмотрит за детьми, а к моменту нашего возвращения уже станет известно, когда Морвенна выпишется из больницы.

— Дорогая, — Дебора совсем повеселела, — почему бы нам не отправиться прямо сейчас? Зачем ждать завтрашнего дня? Ты готова, я тоже соберусь в один миг.

Мне не терпелось поскорее уехать: мысль о том, что опасность подстерегает меня именно здесь, в этих стенах, не давала мне покоя. Я быстро собрала еще кое-какие вещи, а Дебора поручила Кэрри сделать это для нее. К тому моменту, когда служанка вынесла собранные сумки, она уже поставила свою машину у западного входа.

Мы почти объехали дом, когда нам навстречу попались дети. Дебора остановила машину.

— Привет, бабушка Деб, — сказала Ловелла, — привет, новобрачная. Сегодня мы поедем навестить мамочку. Папа отвезет нас в больницу.

— Просто замечательно, дорогая, — с улыбкой заметила Дебора. — Ваша мамочка скоро будет дома.

— Куда вы едете? — требовательно спросила Ловелла.

— Я хочу показать Фейвэл свой дом. При этих словах Хайсон лихорадочно вцепилась в дверцу машины.

— Я поеду с вами.

— Не сейчас, дорогая. Ты останешься с мисс Бектив. Мы скоро вернемся.

— Я хочу поехать, мне надо быть там. Я не могу оставаться здесь одна, — в ее голосе послышались визгливые нотки.

— Не теперь, убери, пожалуйста, руки. — Дебора ласково коснулась их. Хайсон разжала пальцы, и машина тронулась с места. Оглянувшись, я увидела, как что-то громко крича, Хайсон бросилась вслед за нами. Но Дебора уже нажала на акселератор, и машина выехала на дорогу.


Мы пересекли Теймар, и мне показалось, что чем дальше мы удалялись от Пендоррик-холла, тем все в лучшее расположение духа приходила Дебора. Несомненно, события последних нескольких дней сильно расстроили ее. Мы говорили о Морвенне и о том, с каким облегчением узнали, что та поправится.

— Когда она выйдет из больницы, — сказала Дебора, — я обязательно привезу ее на свои болота. Уверена, что это пойдет ей на пользу.

Проехали Тэвисток. Простирающаяся вокруг местность очень напоминала болота Корнуолла, но, по словам Деборы, некоторое различие между ними все же было. Болота Девоншира — совершенно особое место, заверила она меня и настоятельно потребовала, чтобы Кэрри подтвердила ее правоту, что та с готовностью и сделала. Старая служанка была взволнована не меньше своей хозяйки, и, заразившись их радостным настроением, я тоже почувствовала себя если не радостной, то спокойной. Впервые после ссоры с Роком.

Наконец мы подъехали к дому Деборы. Построенный в стиле эпохи королевы Анны, с массивными чугунными воротами при въезде, он выглядел весьма впечатляюще.

Недалеко от ворот располагался небольшой коттедж. Здесь, объяснила мне Дебора, живут супруги Хэнсон с сыном. Все трое работают у нее и следят за тем, чтобы в доме было все в порядке.

Достав из кармана ключ, она открыла входную дверь, обрамленную густыми зарослями клематиса. Должно быть, летом это великолепное растение своими нарядными цветами украшало вход в дом.

— Как хорошо дома! — воскликнула Дебора. — Проходи, дорогая. Проходи и осматривайся.

Я познакомилась с миссис Хэнсон. Дебора дала ей распоряжения по дому — в своей мягкой, но в то же время уверенной и твердой манере.

— Голубую комнату? — удивленно уточнила миссис Хэнсон.

— Да, пожалуйста, именно, голубую. Кэрри, положи две грелки в постель миссис Пендоррик. И нам бы хотелось поесть, миссис Хэнсон. Мы проделали большой путь.

Она заставила меня сесть.

— Я хочу, чтобы ты немного отдохнула и понежилась. Как чудесно, что ты здесь, мне всегда хотелось привезти тебя сюда.

Я расположилась в кресле у большого окна, откуда открывался приятный вид на аккуратную лужайку с клумбами.

— Хэнсон — прекрасный садовник, но здесь непросто вырастить что-либо. Почва довольно каменистая, зимой бывают морозы. В Пендоррик-холле снег — редкость, а здесь его выпадает много. Случалось, нас с Барбариной по целой неделе держали дома, так как кругом все заносило снегом.

Я осмотрелась. Просторная комната с камином была обставлена красивой мебелью. На мраморном, украшенном позолотой столике стояла огромная ваза с хризантемами.

— Я велела миссис Хэнсон всегда держать в доме цветы, — проследив за моим взглядом, пояснила Дебора. — Обычно за цветами ухаживала Барбарина. До своего замужества, конечно. Затем эта обязанность легла на мои плечи, хотя мне и не удавалось аранжировать букеты так искусно, как сестра. — Она улыбнулась. — Мне не терпится показать тебе твою комнату. Скоро она будет готова. Но прежде мы должны поесть, я очень проголодалась, да и ты, наверное, тоже. Это наш девонширский воздух. Ох, все же хорошо снова быть дома.

— Почему вы так много времени проводите в Пендоррик-холле, когда явно предпочитаете находиться здесь?

— Из-за семьи — Морвенны, Рока, Хайсон и Ловеллы. Пендоррик-холл — их родной дом, а значит, я тоже должна жить там. Но я часто привожу сюда Хайсон, Ловелла — та предпочитает море.

— Хайсон и в этот раз очень хотелось поехать с нами.

— Знаю, дорогая, но мне показалось, что тебе необходимо как следует отдохнуть. А главное — пока ее мать в больнице, Хайсон лучше быть дома. — Она помолчала. — Когда я здесь, то чувствую себя снова молодой. В доме многое напоминает мне о днях юности. Я могу с легкостью представить, что отец по-прежнему жив или что через мгновение в эту дверь войдет Барбарина.

— После замужества она часто бывала здесь?

— Да, сестра разделяла мои чувства к отчему дому. Ведь здесь она провела большую часть своей жизни. Видишь, я все время обращаюсь к прошлому, это одна из слабостей старости.

Какое-то время мы молчали, и мне подумалось, что с Деборой я чувствовала бы себя легко везде, даже в простой сельской гостинице. Странно, но факт — для того, чтобы убежать из Пендоррик-холла, мне пришлось приехать в дом, где Барбарина провела большую часть своей жизни.

Миссис Хэнсон сообщила, что стол накрыт.

— Омлет, мадам, — сказала она. — Если бы у меня было больше времени…

— Я уверена, что он приготовлен прекрасно, — снова улыбнулась Дебора. — Миссис Хэнсон — одна из лучших кухарок во всем Девоншире.

Омлет действительно оказался очень вкусным. За ним последовал яблочный пирог со взбитыми сливками.

— Настоящие девонширские сливки, — ликовала Дебора. — Разве теперь ты не согласна со мной, что они вкуснее, чем корнуэльские?

Я не чувствовала никакой разницы, но с готовностью поддакнула хозяйке дома.

— Они переняли наш рецепт, — продолжила Дебора, — а теперь утверждают обратное.

Мы окончательно развеселились, и я уже не сомневалась, что Дебора не зря привезла меня сюда. Мне и впрямь не стоило гостить у Клементов. После того, как с едой было покончено, мы снова перешли в гостиную, чтобы выпить по чашечке кофе, а затем Дебора повела меня в мою комнату.

Эта просторная, довольно необычная по форме комната располагалась на самом верху. Два больших окна и чуть скошенный потолок придавали ей неповторимый шарм. Дебора объяснила, что над нами крыша. В небольшом алькове напротив двери стояла кровать, застланная красивым голубым покрывалом. В тон ему был пушистый ковер на полу.

— Просто чудо, — сказала я.

— Мы на самом верху. Здесь много света и свежий воздух. Взгляни в окно.

Мы подошли к одному из окон. При свете луны я хорошо разглядела простиравшиеся до горизонта болота.

— Подожди, то ли еще будет днем, — заверила меня Дебора. — Простор — вот в чем красота этого пейзажа. А какой здесь красивый вереск! И эти небольшие ручейки — на солнце вода в них блестит, словно серебро.

— Завтра непременно отправлюсь на прогулку. Она не ответила, увлеченно глядя в окно. Через какое-то время Дебора повернулась ко мне.

— Помочь тебе распаковать вещи?

— Спасибо, в этом нет нужды. Я взяла только самое необходимое.

— Здесь достаточно места. — С этими словами она открыла шкаф.

Я выложила из дорожной сумки спальные принадлежности и два платья, которые привезла с собой, и Дебора повесила их в шкаф.

— Пойдем, я покажу тебе весь дом, — предложила она.

Я увидела детскую, где, по словам Деборы, она играла с Барбариной, музыкальную комнату, где Бар-барина училась играть на скрипке, большую парадную гостиную с роялем, выглянув в окно которой я увидела огороженный забором сад.

— Мы выращивали здесь даже персики. Наш садовник всегда оставлял лучшие для Барбарины.

— И вы не испытывали никакой ревности по отношению к ней?

— Ревности? К Барбарине? Никогда. Мы были очень близки, как могут быть близки только близнецы.

— Думаю, Барбарине повезло, что у нее такая замечательная сестра.

— Да, ей всегда и во всем везло… Конечно, за исключением той трагедии.

— Что же все-таки произошло тогда? — Я почувствовала настойчивую необходимость спросить об этом. — Это был несчастный случай, верно?

Дебора вдруг как-то съежилась и отвернулась.

— Все случилось так давно, — пробормотала она.

— И вы все еще переживаете?

Казалось, Дебора, наконец, взяла себя в руки.

— Поговаривали, что в тот момент она была на галерее не одна.

— И вы верите в это?

— Да!

— Тогда кто?..

— Об этом умалчивали, но многие считали, что это…

— Что это был ее муж?

— Тогда как раз разразился скандал. Он продолжал встречаться с той женщиной, Луизой Селлик. Петрок женился на Барбарине исключительно ради денег. Такие замки, как Пендоррик-холл, похожи на огромных монстров, постоянно нуждающихся в пище.

— Вы считаете, что он убил Барбарину, чтобы завладеть ее деньгами, а затем жениться на Луизе?

— Это многим приходило в голову.

— И все же он не женился на ней.

— Вероятно, не посмел. — Дебора изо всех сил старалась улыбнуться. — Думаю, нам лучше оставить эту тему.

— Извините, просто оказавшись в вашем доме, я невольно вспомнила о Барбарине.

— Поговорим о чем-нибудь другом, ладно? Скажи, чем бы тебе хотелось заняться, пока ты здесь?

— Осмотреть окрестности, насколько это возможно. Я ведь пробуду здесь недолго.

— Надеюсь, сегодня ты будешь спать хорошо. Конечно, это не всегда возможно на новом месте. Миссис Хэнсон принесет тебе что-нибудь попить. Что тебе больше нравится: какао или молоко?

Я сказала, что предпочла бы молоко, и Дебора дала распоряжения миссис Хэнсон и снова проводила меня в голубую комнату.

— Одно могу гарантировать тебе наверняка, — заметила она, — здесь очень тихо.

— Не сомневаюсь.

— Барбарине всегда нравилась эта комната. До переезда в Пендоррик-холл она принадлежала ей.

— Так значит, это комната Барбарины?

— Это самая красивая из всех спален. Именно поэтому я и поселила тебя в ней. — Потом она рассмеялась и добавила:

— Не волнуйся, Барбарина бродит только по Пендоррик-холлу, этот дом она не посещает.

Дебора задвинула занавески и включила стоящую на прикроватной тумбочке лампу, отчего комната стала еще уютнее.

— Ну вот, тебе будет удобно. Надеюсь, ты не замерзнешь. Кэрри должна была положить в постель две грелки. — Она пощупала рукой под одеялом. — Все в порядке, они здесь. Спокойной ночи, дорогая. Желаю тебе приятных снов. И последнее: когда тебе принести молоко — прямо сейчас или попозже?

— Сейчас, пожалуйста.

— Хорошо Еще раз спокойной ночи, дорогая. Дебора вышла, оставив меня одну. Слегка раздвинув занавески, я немного постояла у окна, глядя на болота. Как здесь тихо. Подходящее место, чтобы осмыслить все те странные события, которые в последнее время произошли со мной…

В дверь постучали, и, к своему удивлению, я снова увидела Дебору, которая вошла в комнату с подносом в руках. Она сняла с него стакан молока и поставила на тумбочку.

— Пожалуйста, дорогая, я решила сама принести его тебе.

— Спасибо.

— Не дожидайся, чтобы оно остыло, договорились? Спокойного тебе сна.

Она поцеловала меня и удалилась. Раздевшись, я забралась в кровать, но сон никак не шел. Как жаль, что я не захватила с собой какой-нибудь книги. Из Пендоррик-холла мы уезжали в такой спешке, что я совсем упустила это из виду.

Я огляделась в поисках книги или журнала, затем открыла прикроватную тумбочку. Там лежала толстая тетрадь в красном кожаном переплете. На пожелтевшей бумажной вставке по-детски круглым почерком было старательно выведено «Дневник Деборы и Барбарины Хайсон». Я открыла его.

«Должно быть, это единственный во всем мире дневник, который ведут сразу два человека, хотя, конечно, мы — близнецы, так что практически составляем одно целое». И подписи: «Дебора Хайсон, Барбарина Хайсон». Они были абсолютно одинаковы, словно писал один человек.

Так значит, девочки вели дневник? Это открытие взволновало меня. Назидательно напомнив себе, что читать чужие дневники нехорошо, я резко захлопнула тетрадь и отпила немного молока. А в висок назойливо стучалась мысль: в дневнике есть записи Барбарины, и если бы я проглядела их, то, возможно, кое-что узнала бы о ней.

Барбарина не только интересовала меня с того момента, когда я впервые услышала о ней. Теперь эта давно умершая женщина каким-то непонятным образом была связана с тем, что сейчас происходит со мной. Лежа в ее кровати, я вдруг поняла, что мое положение не стало менее опасным от того, что я на короткое время покинула Пендоррик-холл. Попытки лишить меня жизни будут повторяться. Я вспомнила, что в последний раз слышала странное пение перед тем, как меня заперли в склепе. Если кто-то действительно намеревался убить меня, то зачем обставлять дело таким образом, словно моя смерть — дело рук покойной Барбарины? Чтобы, уверовав в это, суеверные обыватели округи не стали сообщать в полицию о странных происшествиях, невольными свидетелями которых они, возможно, станут?

По-прежнему держа дневник Барбарины и Деборы в руках, я убедила себя в том, что нелепо отказываться от чтения этих детских откровений, которые, быть может, чем-то помогут мне в моей беде. И после недолгих колебаний я все же открыла тетрадь.

«б сентября. Сегодня к нам приезжал Петрок. Мы считаем, что он — самый хороший мальчик из всех наших знакомых. Конечно, при случае он не прочь побахвалиться, но ведь все мальчишки хвастливы. Наверное, мы тоже понравились ему, так как он пригласил нас на свой день рождения в Пендоррик-холл.

12 сентября. Кэрри шьет нам новые платья. На примерке она не смогла отличить нас друг от друга и собирается пришить на всю нашу одежду метки» Барбарина»и «Дебора». Как будто бы нам не все равно. Мы всегда носим вещи друг друга, заявили мы ей, но Кэрри требует, чтобы каждая из нас имела свои «.

Читая, я не могла понять, кем именно сделаны записи, в них всегда говорилось» мы «, а не» я «. Дойдя до чистой страницы, я уже было решила, что на этом дневник обрывается, но случайно перелистнув еще несколько, увидела другой, более взрослый почерк. Вероятно, на какое-то время дневник был заброшен, а потом его хозяйки снова вернулись к нему.

« 13 августа. Я потерялась на болотах, это было замечательно «.

При виде этих строчек я страшно разволновалась: они были явно написаны самой Барбариной.

« 1б августа. Петрок поговорил с моим отцом. Папа, конечно, очень рад, хотя и притворился, что удивлен. Как будто все они не мечтали об этом. Мне не терпится переехать в Пендоррик-холл. Тогда я наконец избавлюсь от Деборы. Подумать только. Мне хочется избавиться от сестры, которая до сих пор всегда была неотъемлемой частью моего существа. В какой-то степени она и теперь — часть меня, поэтому и испытывает к Петроку те же чувства, что и я. Мы никогда не разлучались прежде: вместе росли, вместе попадали в различные истории, вместе выпутывались из них. Сейчас все изменилось. Мне не терпится уехать подальше от Деборы. Я не выношу, когда она внимательно рассматривает меня после моих свиданий с Петроком, как будто старается прочитать мои мысли, как прежде, и не может. Мне кажется, она даже ненавидит меня за это. Может, и я уже начинаю ненавидеть ее? 7 сентября. Вчера мы приехали в Пендоррик-холл ; в гости. Подготовка к свадьбе идет полным ходом. Я очень волнуюсь. Сегодня во время прогулки с Петроком я увидела Луизу Селлик. Она действительно красива, хотя и выглядит грустной. Знает, что навсегда потеряла Петрока. Я спросила моего будущего мужа о ней. Вероятно, не следовало бы, но я ничего не могла с собой поделать. Петрок сказал, что с этим все кончено. Кончено ли? Если нет, то я просто убью ее, так как не смогу делить его ни с кем. Иногда мне искренне жаль, что я не влюбилась в кого-нибудь другого. Из Джорджа Фэншоу вышел бы прекрасный муж, и он влюблен в меня, как, впрочем, и Том Келэуэй. Но судьба свела меня с Петроком. Если бы только Том или Джордж полюбили Дебору! Кстати, почему они не влюбились в нее, ведь внешне нас невозможно отличить друг от друга? То же самое было и в детстве. Она часто говорила:

«Я никому не нужна, люди принимают меня только из-за тебя». Дебора так веровала в правоту своих слов, что они действительно стали правдой. Теперь, когда сестра даже не подозревает, что я снова веду дневник, я могу открыто изливать в нем свои чувства. Какое же это облегчение!

3 сентября. Что за чудесный, старинный дом этот Пендоррик-холл. Я люблю его. И Петрока тоже. Просто колдовство какое-то. Петрок очень весел, но иногда мне становится не по себе. Он словно отсутствует, как будто думает о чем-то другом «.

Еще несколько чистых страниц, и новая запись.» 3 июля. Сегодня я нашла свой старый дневник, как давно я ничего не писала в нем. Последний раз я открывала его перед свадьбой. Я даже забыла помечать год записей, а ставила только число и месяц. Как это на меня похоже. Хотя, какая разница. Сама не знаю, почему мне снова хочется вести дневник, вероятно, чтобы немного успокоиться. С момента рождения близнецов я не думала об этом, мои сомнения вернулись только сейчас. Проснувшись ночью, я обнаружила, что мужа рядом нет, и сразу вспомнила о той женщине, Луизе Селлик. Как я ее ненавижу! Ходят слухи, что он по-прежнему видится с ней, как, впрочем, и с другими. Я получила то, что хотела если мне нужен был верный муж, не стоило выходить замуж за такого неотразимого мужчину. Замечаю, что люди на вечеринках шепчутся за моей спиной, а когда подхожу, сразу переводят разговор на другую тему. Они обсуждают нас с Петроком и еще какую-то женщину, вероятно, Луизу Селлик. Слуги смотрят на меня с сочувствием, та же миссис Пенхаллиган и даже Джесси. Что они говорят о нас? Иногда мне кажется, что если так будет продолжаться и дальше, я просто сойду с ума. Когда я пытаюсь заговорить об этом с Петроком, он делает вид, что не воспринимает мои слова всерьез. «Конечно же, я люблю тебя», — обычно заявляет он, а я огрызаюсь в ответ: «И скольких еще в придачу?» «Я вообще любвеобилен», — вот его ответ. Он никогда не хочет быть серьезным. Жизнь для не-то — сплошное развлечение.

Помню, в добрые старые времена, когда я еще жила в отцовском доме, мне очень нравилось ходить на вечеринки. Окружающие восхищались мной. Я наслаждалась своим успехом, как, впрочем, и Дебора. Однажды она даже сказала: «Я очень люблю, когда тебе делают комплименты, словно они предназначены и мне». А я ответила: «Это и на самом деле так, Деб. Разве ты не помнишь, что мы всегда считали себя одним целым?» Да, тогда это еще нравилось ей «.

Я так увлеклась чтением, что не сразу заметила, что со мной творится что-то неладное. Я несколько раз зевнула, мои веки стали тяжелыми. Будь мне неинтересно, я бы восприняла это как должное, ведь час был уже поздний. Но содержание записей по идее вообще должно было лишить меня сна. Несмотря на смертельное желание уснуть, я решила продолжать читать.

« 75 августа. Дебора здесь вот уже две недели. Теперь она все чаще приезжает в Пендоррик-холл. Сестра очень изменилась, в ней больше живости, и она много смеется. Что-то случилось. Возможно, другие и не замечают столь разительных перемен в ней, но ведь они не знают ее так хорошо, как я. На днях она одолжила мою шляпку для верховой езды — черную, с голубым бантом. Глядя на себя в зеркало, сестра сказала: „В ней никто не сможет отличить меня от тебя, вообще никто“. И действительно, с каждым днем она все больше становится похожей на меня. Несколько раз слуги назвали Дебору моим именем, что страшно развеселило ее. Ей хочется быть на моем месте. Если бы сестра только знала! Но я не могу рассказать даже Деборе, что чувствую, когда, проснувшись среди ночи, вижу, что Петрока нет рядом. Как я встаю, принимаюсь ходить по комнате, представляя его в объятиях другой женщины. Знай сестра, как я страдаю, она бы ни за что не захотела поменяться со мной местами. Для нее, как и для других, Петрок — самый привлекательный на свете мужчина, но все иначе, когда ты его жена. Иногда я ненавижу его.

20 августа. Вчера снова разразился скандал. Петрок убежден, что я при всех обстоятельствах обязана сохранять внешнее спокойствие, полностью контролировать себя. Контролировать себя! Когда он так поступает! По словам мужа, я считаю его своей собственностью. Говорит: «Не лезь в мою жизнь, и я не буду лезть в твою». Разве это семейная жизнь?

27 августа. Он уже больше недели не притрагивался ко мне. Иногда мне кажется, что между нами все кончено. Петрок говорит, что не выносит сцен. Еще бы! Ему хочется вернуться к свободной жизни, но так, чтобы для посторонних все выглядело безупречно. Он женился на мне из-за своей лени. Ему нужны были деньги для Пендоррик-холла, а у меня они были. Все так просто: женись на деньгах, и больше не о чем беспокоиться. Как он может быть таким лицемерным?! Почему я не могу уподобиться ему? Слишком люблю его и не хочу ни с кем делить. Еще немного, и я потеряю рассудок. Петрок тоже так считает, именно поэтому и не приходит домой ночевать. Ему не по душе, когда я выхожу из себя. Папе тоже это не нравилось, но он всегда был добр и внимателен ко мне. Отец обычно говорил: «Барбарина, успокойся, бери пример со своей сестры». И это действовало. В отличие от меня, Дебора и впрямь всегда сохраняла невозмутимость, но именно поэтому и казалась немного скучноватой. Сестра должна была бы утешить меня сейчас, когда мне так плохо, но и она вдруг переменилась.

29 августа. Сегодня я из окна наблюдала за тем, как Дебора возвратилась с прогулки на лошади. На ней была черная шляпка с голубым бантом. Не моя шляпка — сестра купила себе точно такую же. Она вышла из конюшни, когда навстречу ей попались дети. Они бросились к ней: «Привет, мамочка!» Дебора нагнулась и поцеловала сначала Морвенну, затем Рока. Няня сказала: «Колено Морвенны уже заживает, миссис Пендоррик». Миссис Пендоррик! Значит, няня и дети приняли ее за меня. Я страшно рассердилась, я ненавидела сестру. Это то же самое, как если бы я ненавидела саму себя. Хотя себя я тоже порой ненавижу. Интересно, почему Дебора не объяснила, что она — не я? Промолчала, сделала вид, что она и впрямь хозяйка дома!

2 сентября. Если так будет продолжаться, я покончу жизнь самоубийством. Эта мысль все чаще приходит мне в голову. А что если просто заснуть навеки? Тогда больше не будет Петрока, не будет ревности. Иногда мне ужасно хочется этого. Я часто вспоминаю историю о новобрачной. Слуги уверены, что Ловелла Пендоррик бродит по дому, и с наступлением темноты избегают заходить на галерею, где висит ее портрет. Ловелла умерла при родах, через год после свадьбы. Ее прокляла любовница мужа. Да, мужчины в Пендоррик-холле, видно, не меняются. Думая о своей жизни здесь, я все больше склоняюсь к мысли, что, возможно, на хозяйках этого дома и в самом деле лежит колдовское проклятье.

3 сентября. Петрок говорит, что я все больше делаюсь похожа на истеричку. А что я могу поделать? Единственное, о чем я прошу, — это чтобы он больше времени проводил со мной. Разве я требую слишком многого? Но мужа интересуют только развлечения, и он не хочет лишать себя их. А это означает — женщины, все время женщины. Хотя он по-своему все же верен Луизе Селлик. Женщины и Пендоррик-холл. Какая поднялась суматоха, когда на днях они обнаружили на галерее древесных жучков. Балюстрада прогнила — как раз напротив портрета Ловеллы Пендоррик, которая, согласно легенде, бродит по дому. Именно поэтому я так много думаю о ней.

12 сентября. Дебора все еще у нас. Судя по всему, ей совсем не хочется возвращаться на болота. Да, сестра совсем другая. Она все больше становится похожей на меня, на ту Барбарину, которой я когда-то была. А сама я теперь явно напоминаю ее. У Деборы снова появилась привычка надевать мои вещи. Она часто заводит разговор о Петроке, а когда я начинаю говорить о нем, вдруг смущается.

Недавно сестра взяла мой жакет горчичного цвета. «Ты почти не носишь его, а мне он всегда нравился». С этими словами она напялила его на себя. У меня вдруг появилось странное ощущение, что Дебора — я, просто я смотрю на себя со стороны. Неужели Петрок прав, и от этих переживаний я схожу с ума? Видя мое замешательство, Дебора сняла жакет, но, уходя из комнаты, все же прихватила его.

14 сентября. Мне очень плохо, и я много плачу. Не удивительно, что Петрок вообще игнорирует меня. Уже несколько недель, как он спит в гардеробной. Я пытаюсь убедить себя, что так даже лучше. По крайней мере, теперь я не знаю, дома ли он, и не мучаюсь, думая о том, с кем он проводит ночь. Хотя нет, я все равно мучаюсь.

20 сентября. Просто не верится. Нужно непременно написать об этом в дневнике, в противном случае я сойду с ума. Мне понятна его привязанность к Луизе Селлик, и в известной степени я даже могу простить его. В конце концов Петрок всегда хотел жениться на ней. Меня он выбрал только из-за Пендоррик-холла. Но это?! Кошмар! Я ненавижу Дебору, и нам двоим нет места на этом свете. Может, никогда и не было.

Петрок и Дебора! Просто невероятно! Почему? Очень даже вероятно. Более того, закономерно. В Деборе становится все больше моего, а во мне — ее. Мы едины, так почему нам с сестрой не поделиться Петро-ком, как мы делились всем остальным? Она все прибирает к рукам: не только моего мужа, но и мою личность, мой характер. Как теперь сестра смеется, как поет! Это не Дебора, а Барбарина.

Я брожу по дому, стараясь внешне выглядеть спокойной, своим поведением пытаюсь уверить слуг, что мне все равно. С улыбкой отвечаю, когда они обращаются ко мне, притворяюсь, что мне интересно то, о чем они говорят. Например, вчера Джесси сказал, что необходимо внести в дом какой-то цветок. Становится холодно, и он считает, что в оранжерее недостаточно тепло. Я согласно кивнула, так и не выслушав его до конца. Бедный Джесси, он почти ослеп. Я пообещала позаботиться о нем. Конечно, Петрок сделает это, он очень внимателен к слугам.

Я пишу о всяких пустяках, чтобы не думать о главном. Дебора и Петрок! Я видела их вместе. Теперь я знаю наверняка: Дебора, которая становится так похожа на меня, и Петрок! Как я ненавижу их обоих! Других я терпела, но только не ее. Как положить этому конец?

21 сентября. Я окончательно решила покончить с собой, не могу продолжать такое жалкое существование. Как это сделать? Может, просто зайти подальше в море? Говорят, это легкая смерть, нужно только преодолеть инстинктивное желание бороться за жизнь. Мое тело прибьет к берегу, и Петрок увидит его. Он не сможет забыть, будет мучиться до конца своих дней. Тогда легенда станет правдой. Новобрачная Пендоррик-холла будет преследовать этот дом. Я, Барбарина, буду той самой новобрачной. Другого выхода нет «.

Запись обрывалась на середине страницы. Я подумала, что дочитала дневник до конца, и снова зевнула. Как же я хочу спать! На всякий случай перевернув еще одну страницу, я поняла, что ошиблась.

« 19 октября. Они считают, что я мертва. Я все еще здесь, а окружающие и не подозревают об этом. Хорошо, что Петрок не смеет подойти ко мне, в противном случае он бы все понял. Теперь он почти не бывает дома, наверное, ищет утешение у Луизы Селлик. Мне все равно. Жизнь прекрасна, другого слова нет. Не следует продолжать вести дневник. Это опасно, но мне нравится снова и снова возвращаться к нему.

Как смешно! Иногда я даже хохочу, когда остаюсь одна. В присутствии других я грустна, ужасно грустна, как и должна быть. Я снова чувствую себя живым человеком. Именно теперь, когда все считают меня мертвой!

Нужно еще кое-что записать, боюсь, забуду, если не запишу. Тогда я решила свести счеты с жизнью, собиралась зайти далеко в море — и все… Возможно, даже оставила бы Петроку записку, в которой объяснила, до чего он меня довел. Пусть мучается. Но все произошло иначе. Я вдруг поняла, как все можно устроить. Как сделать, чтобы новая новобрачная заняла место Ловеллы Пендоррик, душе которой давно пора успокоиться, а самой остаться в живых.

Дебора вошла ко мне в комнату. По ее довольному виду я сразу поняла, что предыдущую ночь Петрок снова провел у нее. «Ты выглядишь уставшей, Барби», — сказала она. Уставшей! Как бы она сама выглядела, если бы пролежала всю ночь без сна. Ну, ничего, дорогая сестра, ты будешь наказана! Я умру, и она никогда не сможет простить себя. После моей смерти они вряд ли останутся любовниками.

«Петрок очень переживает насчет галереи. Возможно, придется менять всю балюстраду». Да как она посмела заявить мне о том, что хочет Петрок! Как она посмела рассуждать о Пендоррик-холле, словно она уже его хозяйка! Раньше Дебора всегда тонко чувствовала мое настроение, но теперь ее мысли были заполнены Петроком и она не поняла, что сказала не то. Роковое для нее «не то».

Сестра взяла в руки мой шарф. Его купил мне муж, когда мы были в Италии. Красивая шелковая изумрудно-зеленая вещица. Он прекрасно гармонировал с жакетом горчичного цвета, в котором сегодня была Дебора. Она машинально накинула его себе на шею. И тут во мне что-то надломилось. Этот, казалось бы, незначительный жест вдруг приобрел особый смысл.

Мой муж. Мой дом. Мой шарф…

«Пойдем, взглянем на галерею. Там действительно очень опасно. Завтра придут рабочие». Я позволила повести меня на галерею. Мы остановились прямо перед портретом Ловеллы. «Здесь. Посмотри, Барби».

Затем произошло это. Дебора стояла совсем близко от перил, проеденных жучком. Я почувствовала на себе взгляд Ловеллы, которая словно бы говорила: «Я успокоюсь в могиле только после смерти другой новобрачной». В старинных легендах всегда есть немалая доля истины, поэтому они и живут так долго. В каком-то смысле именно Дебора была новобрачной Пендоррик-холла: Петрок относился к ней как к своей жене. И к тому же она стала так похожа на меня…

Я рада, что написала об этом в дневнике, хотя и многим рискую, доверившись бумаге. Эта тетрадь не должна попасть в чужие руки. Конечно, беспокоиться не о чем. Кроме Кэрри его не видел никто, а уж она-то не хуже меня самой знает, что на самом деле произошло. Читая написанное, я вспоминаю те роковые мгновения и заново переживаю все то, что произошло тогда, когда Дебора стояла так близко от перил. Я изо всех сил толкнула ее. Мне слышится ее удивленный возглас «Нет, Барбарина, нет!» Или это только почудилось мне тогда?..

Я смеюсь, думая о том, что перехитрила их всех. Они считают меня мертвой, а я живу среди них вот уже столько лет. Но полное осознание того, кто же я есть на самом деле, приходит ко мне только тогда, когда я перечитываю эти страницы «.

От ужаса меня даже прошиб холодный пот. Но в дневнике были и другие записи. Я снова погрузилась в чтение.

« 20 октября. Мне не следует больше вести дневник, но я не могу справиться с непреодолимым желанием довериться ему, записать все сейчас, поскольку события того дня ускользают из моей памяти, и я уже ни в чем не уверена.

В холле кто-то был, и я поначалу испугалась. Но нет, это всего лишь слепой Джесси. Я стояла на галерее, уставившись на расщепленное дерево перил. У меня не хватало мужества взглянуть вниз, на нее. Но это продолжалось недолго. Джесси истошно закричал и бросился к ней. Возможно, он и не узнал меня, но понял: что-то не так. Мне нужно было незаметно выбраться из галереи, и я укрылась в комнате Деборы. Упав на ее кровать, я так и лежала, слушая, как бешено колотится сердце. Не знаю, как долго я пробыла там, но это время показалось мне вечностью. На самом деле, вероятно, прошло всего несколько минут. Из холла доносились полные ужаса восклицания. Мне не терпелось выйти, но я знала, что должна оставаться на месте. Через какое-то время в дверь постучали. Я все еще лежала на кровати, когда вошла миссис Пенхаллиган.

— Мисс Хайсон, случилось несчастье.

Я продолжала молча смотреть на нее. Больше ничего не сказав, она вышла из комнаты.

— О, какой ужасный удар для мисс Хайсон, бедняжки, — сказала она кому-то за дверью. — Они были так близки, иногда я даже не могла отличить одну от другой…

Я все же отправилась на море. В тот день оно даже на взгляд казалось холодным. Я так и не решилась. Легко рассуждать о смерти, но на деле всегда трусишь…

Они продержали меня в постели несколько дней.

С Петроком я больше не встречалась наедине. И слава Богу — он сразу бы узнал свою обманутую, оскорбленную жену. Петрок сильно переменился. Исчезла его былая веселость и беспечность. Это другой Петрок — он винит в случившемся себя.

Слуги сплетничают, говорят, что так и должно было произойти. Все дело в той, прежней новобрачной, в ее проклятье. Барбарина непременно должна была умереть, чтобы уставшая Ловелла наконец успокоилась в своей могиле. Теперь они и вовсе стараются не заходить на галерею. Верят, что Барбарина бродит по Пендоррик-холлу. Так оно и есть. Она будет преследовать Петрока до самого последнего дня его жизни. Легенда оказалась верной. Новобрачная Пендорриков умерла, но не успокоилась в своей могиле — до следующей новобрачной. Я не смогла уйти из жизни, не смогла оставить детей. Теперь они называют меня тетей Деборой. А я и есть она. Я спокойна и довольна жизнью. Хотя, конечно, Кэрри все знает, иногда она по-прежнему называет меня Барбариной.

Но она никогда не причинит мне зла, потому что слишком любит меня.

1 января. Больше я не буду вести дневник, мне нечего писать, ведь Барбарина мертва. Она погибла по нелепой случайности. Петрок практически больше не разговаривает со мной. Вероятно, решил, что я хотела избавиться от Барбарины в надежде, что он женится на мне. Я очень предана детям, и мне все равно, что Петрока теперь никогда не бывает дома. Я ему больше не жена — и не любовница! — а свояченица, воспитывающая его осиротевших детей. Я, пожалуй, даже более счастлива, чем когда-либо после замужества. Хотя иногда думаю о сестре, и мне кажется, что она по-прежнему со мной. Дебора приходит ко мне по ночам, когда я одна, и смотрит на меня грустными, полными немого упрека глазами. Она не может успокоиться, преследует меня и Петрока. Как в легенде. Она так и будет бродить по Пендоррик-холлу, пока не умрет другая новобрачная. Только тогда ее душа найдет свое пристанище.

20 марта. Я перечитала дневник. Все, больше не буду вести его. Спрячу куда-нибудь подальше — он не дает мне покоя. Барбарина мертва. Я — Дебора. Я спокойна и безмятежна. Я посвятила себя Року и Морвенне. Правда, Барбарина не оставляет меня в покое. Но ведь именно об этом и говорится в легенде. Так будет до тех пор, пока другая новобрачная не займет ее место. Я всегда расстраиваюсь, когда читаю этот дневник. Все, больше не прикоснусь к нему «.

За этим следовала последняя запись.

« Когда-нибудь в Пендоррик-холле появится новая новобрачная, и тогда Барбарина наконец обретет покой «.

Так значит, Барбарина заманила меня в склеп и пыталась убить. Зачем она привезла меня в этот дом? Я совсем растерялась. Что же делать? Что я могу сделать сейчас, ночью? Я здесь одна с Барбариной и Кэрри, ведь Хэнсоны живут в отдельном коттедже. Нужно немедленно запереть дверь. Я попыталась подняться с постели, но не смогла. Несмотря на волнение, мне никак не удавалось справиться с какой-то непонятной сонливостью. Может, я сплю, и все это мне только снится? В это мгновение дневник выскользнул из моих рук, и я сразу заснула, словно провалилась в глубокую пещеру.

Проснувшись, будто от толчка, несколько секунд никак не могла выбраться из черной пещеры забытья и не сразу сообразила, где я. Потом память вернулась ко мне, а вместе с ней и страх. Что-то разбудило меня. Какой-то едва слышный звук, легкое движение, чье-то присутствие. Но сонливость тяжелым грузом все еще давила на меня, опять толкая в темную пещеру беспамятства. Я так устала, я слишком устала, чтобы бороться…

Из темноты возникла фигура женщины в голубом пеньюаре. Я поняла, кто это, но даже не смогла испугаться. Мои веки сомкнулись. Я едва слышала ее голос.

— На этот раз, новобрачная, тебе не удастся спастись. Теперь ты будешь бродить по Пендоррик-холлу и они перестанут говорить о Барбарине.

Кричать? Звать на помощь? Что-то предостерегало меня от этого. Меня по-прежнему клонило в сон, но теперь уже леденящий душу ужас не давал уснуть. Оказаться бы сейчас в Пендоррик-холле, в своей спальне, рядом с Роком! Я уехала оттуда в поисках безопасности. И оказалась лицом к лицу с той самой смертельной опасностью, которой пыталась избежать. Нет, это не ночной кошмар, окончательно поняла я — и проснулась. Но не открыла глаз.

Женщина стояла у моей кровати и смотрела на меня, в то время как я наблюдала за ней из-под опущенных ресниц, выжидая, что она сделает дальше. И в то же время я будто наблюдала всю сцену со стороны. Вот лежащая в кровати до смерти перепуганная женщина, а над ней — другая, замыслившая что-то недоброе. И тут меня осенило: Дебора — нет. Бар-барина! — что-то подсыпала в молоко! Хорошо, что я не допила его, иначе спала бы сейчас тяжелым, наркотическим сном.

Барбарина улыбалась. Вот ее руки задвигались, словно она что-то разбрызгивала над моей кроватью. Затем она подошла к окну, зачем-то нагнулась и наконец быстро вышла, почти выбежала из комнаты, даже не взглянув напоследок в мою сторону.

Прошло несколько секунд, прежде чем я окончательно вырвалась из темной пещеры полузабытья и вернулась к реальности. Вся стена у окна была охвачена огнем. Я почувствовала запах бензина, и страшная догадка заставила меня мгновенно вскочить с постели и броситься к двери. Еще мгновение — и моя кровать вспыхнула как факел!

Дергая за ручку двери, я краем глаза видела, как в огне исчезала кровать. На какое-то ужасное мгновение я уже решила было, что меня заперли в комнате, как тогда в склепе. Но нет, дверь не была заперта, и я выбежала из комнаты. У меня даже хватило здравого смысла плотно закрыть за собой дверь.

Я увидела Барбарину, она бежала по коридору. Бросившись вслед за ней, я закричала:

— Пожар!

Обернувшись, она застыла на месте от изумления.

— Моя комната горит!

Она не двигалась. Ее лицо! Да, эта женщина действительно сумасшедшая.

— Вы хотели убить меня, Барбарина! — крикнула я. Лицо Барбарины исказилось от ужаса.

— Вы подожгли мою комнату. Теперь загорится весь дом! Где Кэрри? На этом этаже? Кэрри, Кэрри!

Губы безумной Барбарины двигались, она продолжала шептать:

— Она видела дневник…

В коридоре появилась Кэрри. На ней был старый домашний халат. Заплетенные в косу волосы были перехвачены красной ленточкой.

— Кэрри! — закричала я. — Моя комната горит! Быстрее вызови пожарных!

— Кэрри, она все знает, — простонала Барбарина.

— Где телефон? Нельзя терять ни минуты, мы должны поскорее выбраться отсюда. Ты что, не понимаешь? — И, схватив служанку за руку, я потащила ее вниз. Я даже не оглянулась в полной уверенности, что, зная о горящей комнате, Барбарина последует за нами.

Больше я никогда не видела ее.

К тому времени, когда мы наконец вызвали пожарных, верхний этаж уже полыхал вовсю. Барбарина так и не спустилась вниз. Вероятно, теперь, когда ее выдуманный мираж был разрушен, она совсем перестала соображать и бросилась за дневником, единственной тонкой ниточкой, связывавшей ее с прошлым. Бросилась в комнату, полыхающую жарким пламенем, которое она разожгла собственными руками.

Отец и сын Хэнсоны отважно бросились в дом, пытались найти ее, но тщетно. Мы с миссис Хэнсон с трудом удерживали бедную Кэрри, готовую последовать за хозяйкой…

Потом я сидела в коттедже Хэнсонов с чашкой чая в еще дрожащих руках. И тут неожиданно раздался знакомый голос.

— Рок! — закричала я и бросилась ему навстречу. Мы стояли, прижавшись друг к другу. Это был Рок, которого я не знала прежде: туман сомнений и подозрений долгое время не позволял мне как следует разглядеть его. Да, это был другой, незнакомый мне Рок — сильный, готовый сражаться за меня, и в то же время слабый, испуганный тем, что мог меня потерять.