"Очаровательный притворщик" - читать интересную книгу автора (Росс Джоу Энн)

Глава вторая

Но едва Блисс вышла из здания, как тут же наткнулась на поджидавшего ее Шейна. Это открытие, впрочем, ничуть ее не удивило. Удивило и испугало другое – накатившая на нее при этом теплая волна радости.

Не дожидаясь приглашения, он зашагал рядом.

– Вы не заводите приятельских отношений с богачами. Уж не знаю, что заставило вас исключить столь обширную категорию из мужской половины рода человеческого, но не кажется ли вам, что подход несколько жестковат? Особенно для Парижа.

Стук собственных каблучков по булыжному тротуару напомнил Блисс, что она разгуливает ночью по улице в чужой стране, да еще с совершенно незнакомым человеком. Можно ли вообразить поступок легкомысленнее?..

Она остановилась в потоке желтого света от уличных фонарей и посмотрела ему в лицо.

– Вы всегда так упорны?

– Всегда, когда чего-либо сильно хочу.

– И сейчас это относится ко мне?

– Ну, говоря по правде, только камень может остаться равнодушным к такой красивой женщине. Но в данный момент мне хочется всего-навсего прокатиться с вами по реке… быть может, съесть по паре пирожных и просто дружески поболтать, получше узнать друг друга.

– А если мне не хочется вас узнавать?

Он рассмеялся, и звук его голоса показался ей хлынувшим потоком теплого солнечного света.

– Ну, конечно же, хочется. Точно так же, как и мне. Это будет взаимовыгодное сотрудничество.

– В последний раз, когда я услышала такие слова, дело кончилось тем, что мне всучили статуэтку поддельного мейсенского фарфора.

– Сегодня я не торгую подделками. Сегодня я веду честный бизнес, – беззастенчиво соврал он.

Правда же состояла в том, что вся его история была липой. Черт возьми, да если подумать хорошенько, то вся его жизнь за последние годы окажется искусно сплетенной паутиной лжи. Порою он сам к себе испытывал легкое отвращение. Но, конечно, не настолько сильное, чтобы взять да и открыть этой женщине правду. В конце концов, не надо забывать, что она и сама законченная лгунья.

– Просто сегодня я в странном настроении, – продолжал он, на сей раз не слишком покривив душой. – Не хочется оставаться одному.

– Мда… – пробормотала она. – Пожалуй, флирт с шампанским вам лучше удается. Если вы привыкли на темной улице рассказывать женщинам о своих странных настроениях, то неудивительно, что вы один.

Шейн снова расхохотался. И снова она с беспокойством ощутила обаяние этого смеха.

– Вы правы. В таком случае как насчет того, чтобы уйти с темной улицы и отправиться в более светлое и оживленное место?

Нет, ни в коем случае нельзя соглашаться. Почему-то – возможно, из-за смуглой кожи – этот человек напоминал Блисс ее квартиранта, Майкла О'Мэлли. Представить только, что бы сказал Майкл, бывший полицейский из отдела убийств, ставший ныне частным сыщиком, если бы узнал о ее неосторожном поведении! Наверное, взвился бы до потолка!

– Что у вас на уме? – услышала она звук собственного голоса.

– По-моему, я упомянул прогулку по реке.

И вновь это прозвучало так заманчиво!

– Ну хорошо. Только помните: вы обещали не вынимать руки из карманов.

– Договорились! – в очередной раз солгал он, глубже засовывая руки в карманы своих свободных серых брюк.

Через двадцать минут они уже сидели на верхней палубе скользившего по Сене пароходика, и на заднем плане, сверкая огнями, подобно рождественской елке, празднично высилась Эйфелева башня. Блисс уже поняла, что совершила ошибку. Все это было больше чем обычная туристская экскурсия, наподобие дежурной прогулки по Диснейленду. Хотя пароход был полон туристов и вокруг стоял разноязычный гул, поездка оказалась едва ли не самым сказочным и романтичным приключением в ее жизни.

Пароходные огни оставляли позади на темной воде серебристый мерцающий шлейф, придавая готическим аркам Нотр-Дам вид таинственный и волнующий. Это напомнило Блисс, как однажды, в каникулы, она наблюдала в штате Мэн северное сияние. Поразительное, волшебное зрелище! Ощущение настолько яркое и необычное, что Блисс знала – такого ей не забыть во всю жизнь.

– Вы о чем-то задумались, – проговорил Шейн. Весенний ветерок чуть разметал кудрявые волосы его спутницы, и, облокотясь на разделявший их столик, он наклонился и легонько поиграл упавшим на ее щеку локоном.

После прохладного ночного воздуха прикосновение его пальцев было подобно пламени, опалившему кожу. И Блисс поняла, что угодила-таки в ловушку.

– Я подумала, что, в конце концов, вовсе не плохо – вот так завершить мое пребывание в Париже, – смущенно пробормотала она.

В ответ он улыбнулся. Открытой и доверительной улыбкой, за которую следовало бы его возненавидеть. Но, к несчастью, в улыбке этой было столько привлекательности, что Блисс не смогла найти в себе сил даже на простое неодобрение.

– Означает ли это, что вы пересмотрели свое отношение к богатым мужчинам?

– Нет. – Вот в этом Блисс была тверда. До того как в ее жизнь вошел Алан, она всегда гордилась здравостью своих суждений, умением крепко стоять на ногах. И теперь, вновь обретя эту способность, больше не желала рисковать. Пусть будет нелегко, но она выстоит. Ей не впервой. – Просто решила на сегодняшний вечер отложить свои принципы.

– Сегодняшний вечер – только начало. – Он взял собеседницу за руку, переплел ее пальцы со своими и вновь устремил на нее медленный, внимательный взгляд, от которого загоралась кровь, а пульс начинал биться с удвоенной силой. – Вы в самом деле потрясающая женщина.

– Ну разумеется. – Она попыталась скрыть внутреннее пламя, холодной усмешкой унять расшалившиеся нервы. – Все женщины в ночном Париже потрясающи.

– Я не забыл, что обещал окружить вас телохранителями, – промолвил он, когда пароход начал причаливать, чтобы забрать с пристани группу японских туристов, – но как вы смотрите на то, чтобы немного пройтись пешком?

И, отбросив остатки осторожности, Блисс с готовностью поднялась:

– С удовольствием.

Как-никак это Париж, уговаривала она себя, и после пережитого она имеет право на маленькое развлечение. К тому же сейчас достаточно поздно, а чуть свет она уже будет на пути в Штаты. Ну что такого может произойти за несколько коротких часов?

Они медленно побрели вдоль берега. На глаза то и дело попадались влюбленные парочки, стоящие в обнимку в темных нишах. Над древними камнями старинного города разносилась тягучая, чуть грустная мелодия саксофона. Они купили мороженое у пожилого торговца, который восхищенно провозгласил Блисс первой красавицей Парижа, а когда вновь заморосил апрельский дождь, со смехом нырнули в ближайшее бистро и выпили чудесного белого вина, наводившего на мысль о разлитом в бокалы солнечном свете.

Дождь закончился, и они опять двинулись по мощеным каменным тротуарам, покуда не набрели на уличного художника, устроившего мастерскую прямо на обочине. И Шейн настоял, чтобы Блисс позволила написать свой портрет. Мгновенно слетелась стайка американских туристов, и хотя Блисс чувствовала себя чуть неловко в центре всеобщего внимания, все же была польщена восторженными замечаниями зрителей, да и конечным результатом тоже.

– Ну а теперь вы, – обратилась она к Шейну, приглашая его занять место на стуле.

– О нет, увольте, – небрежно отмахнулся тот. За годы службы он научился мастерски увиливать от подобных ловушек. В его деле даже выполненный мелком портрет мог бы сыграть роковую роль.

– Но…

Чувствуя, что спутница так легко не уступит, и не желая затевать спор, он сделал первое, что пришло в голову, – наклонился и поцеловал ее.

Лишь на миг коснулся он теплых губ. Но этого оказалось достаточно, чтобы у нее перехватило дыхание, а по телу прокатилась волна давно забытых, как ей казалось, желаний. Поцелуй был, в сущности, холоден, но вызвал бурю эмоций.

– Что это? – Блисс была и потрясена, и возмущена.

Его чувственный, красиво очерченный рот, прикосновение которого до сих пор ощущалось на ее губах, растянулся в беззастенчивой, но такой обольстительной улыбке.

– Париж, – загадочно ответил он, как будто это что-то объясняло.

– Кажется, вы обещали держать руки в карманах.

– Я и держу.

К своему удивлению, Блисс обнаружила, что это правда. Тогда откуда же явственное ощущение, будто он ее обнимает?

– Напрасно я вас послушала.

– Но это всего лишь поцелуй.

– Разумеется.

Она вовсе не просила, чтобы он ее целовал. Вместе с тем было неприятно, что он с такой легкостью отметал саму возможность существования за этим каких-либо серьезных мотивов. Интересно, скольких женщин целовал этот человек, выгуливая их по этой самой набережной? Скольких обнимал в темном, уединенном саду? Скольких укладывал в постель?

– Признаю, что был не прав. – Он вынул руку из кармана и указательным пальцем стал разглаживать морщинку между ее медно-рыжими бровями. – В сущности, я хотел лишь чуть-чуть вас поддразнить. Но мне слишком понравилось, чтобы извиняться.

Эта небрежная речь напомнила Блисс, что перед ней человек, привыкший действовать энергично и всегда добиваться успеха. Одним словом, богач. И этим все сказано.

– Мне уже пора в отель, – пробормотала она. – Нужно еще собрать вещи перед полетом.

– И вы никак не можете отложить этот полет? – Палец его коварно и искушающе заскользил вниз по щеке женщины, медленно обводя овал лица и обжигая ей кожу. Блисс отпрянула.

– Нет, не могу.

Она ожидала возражений, но он в который раз удивил ее:

– Ну что ж. Как вам угодно.

Шейн подозвал такси, и они бок о бок уселись на заднем сиденье. Оба молчали. Блисс почти физически ощущала странную связь между ней и спутником, некую невидимую нить взаимного влечения: казалось, протяни руку – и коснешься ее. Но она сидела, крепко сцепив руки на коленях и устремив напряженный взгляд в окно.

Такси остановилось перед входом в отель. Блисс ожидала, что он попросит разрешения подняться вместе с ней наверх, но он остановился у дверей.

– Спасибо вам за чудесный вечер. Понимаю, это звучит банально, и все же мне приятно сознавать, что у нас с вами был свой Париж. – С этими словами он поднес ее руку к своим губам и, одарив Блисс еще одной ослепительной улыбкой, от которой невольно начинало таять сердце, зашагал прочь.

Блисс вошла в вестибюль, но, не желая так сразу освобождаться от магии этого вечера, встала у окна и проводила такси глазами.

Когда огни машины скрылись за углом, она вздохнула и стала подниматься к себе наверх – паковать вещи для возвращения в Новый Орлеан.