"Предатели по призванию" - читать интересную книгу автора (Щербаненко Джорджо)

8

Поднялся ветер: Дука пошел затворить окна в квартире, а вернувшись в кабинет, стал с Маскаранти обследовать чемодан, оставленный гостьей. Строго говоря, даже не чемодан, а что-то вроде кейса, баула, футляра из кожзаменителя с металлической окантовкой – последняя выглядела очень солидно, даже слишком солидно для такого маленького чемоданчика.

– Вскрыть бы его, а? – Сидя на корточках, он повернулся к Маскаранти.

– Не так-то это просто, – отозвался тот.

Дука встал, порылся в сундуке с инструментами, которыми пользовался во время операции, выбрал две железяки и попробовал отомкнуть ими замок.

– Я думал, будет сложнее, – объявил он и взял из сундука еще какую-то штуковину. – Вот эта, пожалуй, подойдет. – Вставив ее в замок, он слегка надавил.

– Да как же можно хирургическими инструментами! – сокрушался Маскаранти.

А он – нет, он вовсе не сокрушался, ковыряясь в замке тонким острием; он уже решил для себя, что инструмент и пузырьки с цветными и бесцветными жидкостями и вся прочая медицинская дребедень не для него, уже не для него, и не то чтобы он испытывал к ней ненависть – наоборот, а просто решил оставить ее навсегда, решил, что хирургические инструменты впредь будут служить ему для взламывания замков или открывания консервных банок.

Замок наконец поддался; раскаты грома и дождь, барабанивший по деревянным жалюзи, торжественно аккомпанировали Дуке, когда он приподнял крышку и увидел, что содержимое чемодана сверху прикрыто потемневшей древесной стружкой.

– Надо же, как это вам удалось?! – восхитился Маскаранти.

Не отвечая, он выбросил стружку на пол. Под ней, точно в коробке шоколадных конфет, оказалась темно-коричневая промасленная бумага. Сняв бумагу, он обнаружил еще слой стружки. Так, пожалуй, надо перекурить. Опять он делает ошибку, хотя на новые ошибки вроде бы не имеет право. Но почему не держаться подальше от этой вони, продавал бы себе лекарства и успокоился! Или почему, например, не съездить в Инвериго, не проведать сестру, племянницу и Ливию?

– Что там, как вы думаете? – обратился он к Маскаранти.

– Наверно, что-нибудь хрупкое, раз они наложили столько стружки.

Ну да, набор хрустальных бокалов для розового шампанского! Ничего не возразив, он вытащил стружку и наткнулся на темную промасленную тряпку.

– Не может быть, – сказал Маскаранти; наконец-то до него тоже дошло.

– Может, – ответил Дука и двумя пальцами, словно танцовщица в стриптизе, бросающая на пол последнее, что на ней осталось, приподнял тряпку.

Маскаранти тоже присел перед чемоданчиком, но потрогать не решался.

– Похоже, разобранный автомат.

– Точно.

Маскаранти все еще не верил своим глазам.

– Браунинг вроде побольше будет.

– Вы правы, браунинг весит почти девять килограммов, а этот и на семь не потянет.

Одна за другой он доставал из чемодана обильно смазанные маслом части автомата и собирал их, как в детском конструкторе: ствол, коробка, приклад. На дне под слоем стружки были уложены обоймы. Он взял одну и вставил в гнездо.

– В каждой тридцать патронов – на десять больше, чем в браунинге, и на два – чем в «брене».

Калибр – 7,8 – тоже больше, чем у других систем; Дука вытащил обойму и заглянул в ствол: восемь нарезов, значит, скорость пули не меньше восьмисот метров в секунду.

– Чудо техники – «шкода»! – объяснил он. – Говорят, они теперь только автомобили выпускают, но, видно, оставили себе с прежних времен один военный цех на разбавку. Вот, смотрите, здесь выбито мелкими буквами: «Сделано в Чехословакии». Лучший в мире автомат, его и под плащом можно спрятать, и в руке удобно держать, а бьет не хуже пушки...

– Не стреляйте, доктор Ламберти!

А впрямь иногда хочется открыть стрельбу – благо мишеней вокруг сколько угодно...

Он аккуратно разобрал автомат и сложил части в чемодан, не пытаясь, впрочем, замести следы вторжения. Затем поглядел на свои перепачканные в масле руки и отправился в ванную.

– Маскаранти, я бы кофейку выпил, поищите – там где-нибудь должны быть кофе и кофеварка.

Маскаранти отменно варит кофе. На отмывание рук у него ушло порядочно времени, пришлось даже воспользоваться средством для чистки ванн, и все равно на пальцах остался жирный налет. Он вошел и уселся в том самом углу кухни, где они с Маскаранти решали кроссворды, пока девица спала, а теперь Маскаранти вертел тут ручку доисторической кофемолки.

– У кого вы покупаете этот кофе? – спросил он. – Ну погодите, я до него доберусь и прикрою его лавочку.

– Это личный поставщик вашего начальника, синьора Карруа.

Вот еще одно преимущество статуса врача в прошлом и безработного в настоящем: все поставщики Карруа – бакалейщик, мясник, колбасник – автоматически становились и его поставщиками. Лоренце, когда он отбывал срок, довольно было только позвонить и заказать все, что нужно. Как прикажете это называть?

Одолжением, дружеским жестом, благотворительностью? Лоренца звонила и заказывала, никак это не называя.

– Синьор Карруа разбирается только в своей работе и больше ни в чем, – уверенно заявил Маскаранти.

Раскаты грома стали глуше, гроза удалялась; в тишине уютно и добродушно поскрипывала кофемолка, навевая воспоминания о старых кухнях с камином. Дука развалился на стуле и смотрел, как под кофеваркой-"неаполитанкой" синеет неподвижное пламя, придя на смену красноватому, весело бормочущему огню очага.

– Допустим, во всем, что она мне наболтала, была лишь крупица правды, – размышлял Дука, созерцая свой воображаемый камин в таком приятном послегрозовом затишье.

Маскаранти поднялся с кофемолкой в руках.

– Ну, я совсем рехнулся – поставил на плиту «неаполитанку» без кофе. – Он помотал головой, выключил газ и стал ждать, пока кофемолка немного остынет.

– Итак, допустим, эта девица поведала мне лишь малую толику правды, – повторил Дука.

– Допустим, – кивнул Маскаранти.

– Она сказала, что одна из миланских мясных лавок ее жениха находится з двух шагах отсюда, на улице Плинио; так или иначе, сегодня вечером она пришла сюда пешком.

Маскаранти развинтил кофемолку, всыпал в фильтр смолотый кофе, зажег газ и снова поставил на плиту «неаполитанку».

– Вполне возможно, – изрек он наконец.

– Да, предположим, что это так. Она пришла с чемоданом. Значит, чемодан был спрятан в лавке, и в конце рабочего дня она захватила его с собой.

– Не исключено, – сказал Маскаранти. – Хотя она могла выйти из лавки и без чемодана, а потом зайти за ним в какое-нибудь другое место.

Нет, не надо усложнять, подумал Дука, иначе запутаешься.

– Маловероятно. Прежде всего это «другое место» непременно должно находиться где-то на полпути между лавкой и моим домом. К тому же это должно быть надежное место: такой багаж не оставишь в камере хранения, в баре или у случайных знакомых. И было бы странно, что именно такое надежное место расположено между лавкой и моим домом.

Не сводя глаз с кофеварки, Маскаранти сперва кивнул, но тут же возразил:

– Если чемодан был в лавке, тогда мясник, ее женишок, должен знать, что в нем, ведь не могла же она держать там чемодан втайне от жениха?

– Я думал об этом, – сказал Дука. – Вообще-то женщина, когда ей надо, может спрятать фотографию любовника в бумажнике мужа, но по возможности постарается этого избежать. А потом, вполне вероятно, что мясник и был в курсе. – Дука открыл окно – гроза окончательно прошла, только дождь еще лил – и вдохнул запах бетона, смешанный с ароматами помойки, слава Богу, чуть-чуть все-таки посвежело; он опять уселся на место. – Предположим, что жених, мясник то есть, знал, что именно находится в чемодане. – Дука прикрыл глаза и представил себе, как из газовой плиты сыплются искорки, уходя в дымоход старинного камина. – Более того, он сам поручил невесте доставить сюда автомат. Кому придет в голову, что в чемоданчике, который принесла девица, спрятано оружие! Они специально выбрали для хранения квартиру медика – честного, хоть и с несколько подмоченной репутацией, – а в удобный момент за чемоданом кто-нибудь явится.

Маскаранти на секунду прекратил кивать, чтобы разлить кофе по чашкам, а потом снова закивал и полез за сахарницей.

– Маскаранти, а вам было слышно, что она говорила?

– Да, я подслушивал, но не подглядывал. – Он многозначительно улыбнулся. – Она говорила, что ее жених нажил сотни миллионов на торговле мясом, которое завозил в свои лавки, не платя пошлины. – Жаль, что Маскаранти выключил гаэ, ко ничего не поделаешь. – Неужели на одной пошлине можно выручить столько денег? Мне не верится, а вам?

– И мне.

– Вот контрабанда – другое дело, тут, пожалуй, перспектив побольше.

Маскаранти кивнул и поставил перед ним чашечку кофе и сахарницу.

– Как, по-вашему, это боевое оружие? – Он положил сахар, помешал в чашке ложечкой и выжидательно глянул на Маскаранти.

Маскаранти тоже насыпал и размешал сахар под мерное, задумчивое тиканье курицы-будильника в ночной тишине.

– Нет. – Он отхлебнул кофе и неодобрительно покачал головой. – Вообще-то даже скалка может стать боевым оружием, но в настоящую атаку с такими автоматами не ходят, скорее, они служат для вылазок коммандос.

– Или для чего-нибудь подобного, скажем, для вооруженных ограблений, – заметил Дука и тоже отхлебнул из чашки. – Не расстраивайтесь, ночью вредно пить слишком крепкий.

Он встал, прошелся по квартире, открыл везде окна; в спальне Лоренцы баночка с пустышками Сары до сих пор стоит открытая: вот стыд, вечно он забывает сестрины наказы! Он прикрыл баночку крышкой, потом занялся поисками сигарет, нашел пачку отечественных в кармане пиджака в прихожей и вернулся в кухню. Маскаранти старательно мыл кофейные чашечки.

– А может, это образец? – предположил Дука, усаживаясь у него за спиной. – Скажем, кто-то желает закупить оптом партию: пожалуйста, открываем чемоданчик, показываем товар – последняя модель и цена вполне доступная.

Маскаранти вытер руки полотенцем, висевшим над раковиной.

– Посредничество в подпольной торговле оружием, – квалифицировал он.

– Может быть, – рассеянно отозвался Дука. – Может быть, но это не главное.

Зазвонил телефон. Дука встал, вышел в прихожую, выслушал отчет вице бригадира Морини – много времени это не заняло, Морини не бог весть какой рассказчик; подробности страшной гибели Сильвано и его спутницы, которых ослепили фарами, изрешетили пулями и утопили в канале, прежде чем они успели что-либо понять, он изложил крайне сухо, отчего происшествие выглядело еще ужаснее, причем в тоне Морини явственно слышалось: «Ваша честь может не утруждать себя ответом». Повесив трубку, Дука несколько минут стоял возле телефона, и по лицу его пробегала дрожь омерзения.