"Миланцы убивают по субботам" - читать интересную книгу автора (Щербаненко Джорджо)

3

Стоя на коленях возле ванны, Аманцио Берзаги придерживал за хвостик голову Кончетты и постепенно, слово за словом, узнавал, что убийством его дочери руководила эта гаденькая, трясущаяся карлица, которая теперь лежала перед ним в пальто и сапожках, судорожно стиснув в руке сумочку. Это она предложила сжечь Донателлу прямо так, заживо. А хлеставшая из крана ледяная вода уже заливала пол не только ванной, но и всей квартиры.

– Дальше! – потребовал он, дергая ее за хвостик.

Кончетту стошнило одной водой, после чего ее зубы снова стали выбивать мерную дробь.

– Все, – прохрипела она. – Потом мы вернулись домой, в Милан.

Не успела женщина закончить фразу, как в дверь позвонили.

– Ну что, дружок пришел на подмогу, да? – проговорил Аманцио Берзаги, с трудом поднимаясь. – Я из прихожей слышал, как ты его вызывала.

Он выпустил ее волосы. Не имея больше сил барахтаться, она спокойно ушла с головой на дно в своем элегантном, под стиль 30-х годов, пальто, вместе с разбухшей от воды сумочкой; на поверхность всплыли пузырьки крови, все еще сочившейся у нее из носа и изо рта.

Аманцио Берзаги заковылял к двери, и единственным его намерением в тот момент было ее отпереть. Старик отлично знал (поскольку слышал телефонный разговор Кончетты), что за дверью стоит Франко Барониа, сын Родольфо, то есть тот, кто заживо бросил его дочь в костер, а он пока просто-напросто собирался открыть ему дверь. Что и сделал.

При виде кровавого месива, каким стало лицо Аманцио Берзаги, при виде этой грозно нависшей копны седых волос плюгавенький, развязный типчик оцепенел на пороге от ужаса (отвага не является достоинством подобных субъектов). Не сработал даже инстинкт, обращающий трусов в бегство, потому Аманцио Берзаги ухватил его за длинные патлы, втащил в квартиру и пинком захлопнул дверь. Пожилой инвалид с изуродованным коленом, адовой болью в паху, подбитым глазом, несмотря ни на что, оставался в душе водителем гигантских автопоездов «Милан – Брема», «Милан – Москва», «Милан – Мадрид». Он, этот водитель, и нанес сокрушительный – непонятно, как у того типа голова сразу не раскололась, – удар убийце своей дочери, а за первым ударом последовал второй, третий, четвертый, пока наконец юный подонок не грохнулся лицом в лужу собственной крови.

Аманцио Берзаги, задыхаясь, присел на стул в тесной прихожей и задумался: уж не убил ли он это существо, валяющееся на полу без признаков жизни? Вполне возможно, ведь он бил его не так, как бьют в ковбойских фильмах, а награждал настоящими, тяжелыми тумаками, от которых остаются следы на всю жизнь.

Прямо перед ним в прихожей висело зеркало, и он случайно увидел свое лицо. Кровь запеклась и почернела, левый глаз напоминал раздавленный апельсин. Та шлюха подбила ему глаз дверным засовом – вот он, до сих пор лежит под ногами. Аманцио Берзаги, не вставая с места, взялся за красивый медный набалдашник, взвесил засов на ладони, потом вновь поглядел на распростертое в луже крови тело убийцы. Дожидаясь, когда тот очнется, он машинально прислушивался к шуму воды, но не отдавал себе отчета, что поток ее уже достиг прихожей. Это журчание напоминало ему счастливые дни, проведенные с Донателлой в горах, в Фондо-Точе (несколько лет назад он и его бедная свояченица предприняли такую попытку). Они остановились в гостинице у самого водопада; девочке так нравился этот пенный поток, и надо было все время следить, чтобы она не свалилась в пропасть. Отдых, правда, вскоре пришлось прервать, как и во все предыдущие разы: люди беззастенчиво и безжалостно пялились на красавицу исполинских размеров, ходили возле нее кругами, точно в зоопарке. И все же несколько дней семейство наслаждалось горным воздухом и музыкой водопада. А вот теперь шум льющейся из крана воды напоминал Аманцио Берзаги его девочку и заставил скорчиться от страшной боли: ведь девочки больше нет, эта мразь на полу, у ног, сожгла ее заживо.

Мразь эта тем временем начала приходить в себя. Франко Барониа, сын Родольфо, чуть приподнял сплющенную, окровавленную голову и тупо глянул на своего судью.

Аманцио Берзаги, держа в руке засов весом не меньше трех кило, пригрозил ему:

– Лежи смирно, иначе получишь вот этим по башке.

Трусливый подонок хоть и смутно, но все же понял, что от одного удара такой штуковиной череп его расколется, как яйцо. И застыл в неподвижности.

– Расскажи, как вы умудрились ее выкрасть, – приступил к допросу Аманцио Берзаги, потрясая дверным засовом над головой подонка. – Я уже знаю, как вы убили ее, теперь мне надо знать, как вам удалось похитить у меня дочь. – Разбитая челюсть мешала ему говорить, и тем не менее по привычке во всем доходить до конца он желал знать подробности.

Ручеек, подтекавший из-под двери ванной, неторопливо размывал лужу крови на полу. Поглядев на него, а потом на угрожающе занесенный над головой дверной засов, подонок решил: с этим стариком шутки плохи, надо рассказывать все без утайки. Как ни странно, в мозгу у него прояснилось, что вообще-то с ним редко бывало.

Я уже знаю, как вы убили ее, теперь мне надо знать, как вам удалось похитить у меня дочь. Таков был вопрос, и подонок ответил на него точно и с полной искренностью, в то время как медный набалдашник неумолимо качался над его черепом.