"Охотничья луна" - читать интересную книгу автора (Холт Виктория)

VII. В Логове дьявола

Я провела бессонную ночь, пытаясь вспомнить все, что он говорил. Был ли он действительно серьезен? Мне все виделось его светящееся воодушевлением лицо. Я думала о том, как его брови на концах слегка вздергиваются вверх; как растут волосы над его довольно высоким лбом; о блеске его глаз, когда он говорил о любви.

Что я чувствовала? Я не могла бы сказать точно. Я была слишком сбита с толку. Все, что я знала — это то, что я хочу быть с ним, что никогда в своей жизни я не ощущала такого волнения, как в те минуты, когда сидела, прислушиваясь к его воодушевленному рассказу об Аббатстве; а затем, когда он поцеловал меня, я была к этому совершенно не готова.

Он был очень опытен; конечно он понимал, какое впечатление производит на меня. Тогда как я еще не знала ничего подобного.

Я была способна противостоять ему в наших словесных битвах, и это потому что мне всегда было легко выражаться четко. В конце концов, разве я не преподаю английский язык? И только когда дело доходило до того, чтобы разобраться в собственных эмоциях, я оказывалась неопытным новичком.

Я должна умерить свой восторг. Должна напоминать себе, что он, вероятно, с любой женщиной, которую пытается соблазнить, говорит так, как говорил со мной. Я прекрасно сознаю его намерения и должна быть осторожна.

На следующий день Дейзи вызвала меня в свою комнату спросить, как прошла встреча.

— У меня так и не выдалось возможности вчера с вами поговорить, — сказал она, — но я так поняла, что все прошло хорошо.

— О да, очень хорошо. Он действительно хочет помочь с маскарадом в Аббатстве. Он показал мне интересные карты, и несомненно, прекрасно знает историю Аббатства. Я действительно верю, что он хочет убедиться, что мы не внесем в зрелище какой-нибудь фальши.

— Говорил он что-нибудь о костюмах?

— Может быть и упоминал. Думаю, он будет счастлив их одолжить.

— Так что на самом деле мы в нем ошиблись.

— Ну, девушки все-таки ушли смотреть на лошадей.

— Так что вы с ним остались одни?

— Ненадолго. Тогда он и показал мне карты и книги.

Она кивнула.

— Кстати, — сказала она, — произошло нечто интересное. Вы знаете, как долго я искала горничную с тех пор, как в прошлом семестре ушла Лиззи Гарнетт?

— О да. Нашли вы кого-нибудь?

— Да, и странно то, что она служила в Шаффенбрюккене.

— О!

— Поэтому я ее и выбрала. Правда выбор был небольшой. Вы же знаете, я дала объявление в «Ледиз Компанией». Писем было немного. Большинство из горничных не могли бы при всем желании использовать перо и бумагу. Возможно, дело в том, что те, кто умеет писать, — не самые лучшие горничные. Однако мне понравилось одно письмо. А тот факт, что она работала в Шаффенбрюккене, должна признаться, заинтересовал меня и склонил в ее пользу. Интересно, знаете ли ее вы.

— Как ее зовут?

— Эльза. Эльза Кракен.

— Эльза, — сказала я. — У нас была горничная по имени Эльза. Но с другой стороны, это довольно распространенное имя. Не думаю, чтобы я когда-нибудь слышала ее фамилию, — Было бы забавно, если бы оказалось, что вы знали ее в Шаффенбрюккене.

— Она англичанка?

— Писала она по-английски. Имя звучит не совсем…

— Эльза, — сказала я. — Да… она была довольно разговорчивой девушкой… не слишком хороша как прислуга, но все ее любили.

— Она написала хорошее письмо.

— Когда она приезжает?

— В конце следующей недели.

Я задумалась. Разговор вернул меня к воспоминаниям о Шаффенбрюккене. Именно Эльза рассказала нам легенду о Пике Пильхера: если мы пойдем туда в период Охотничьей луны, мы встретим там своих будущих мужей.

Хорошенькое будет совпадение, если она окажется той. Но это вполне может быть другая Эльза.

Прошло немного времени, прежде чем я ее встретила. Я поднималась наверх, а она как раз спускалась.

— Эльза! — воскликнула я. — Так значит это ты.

Она так побледнела, что мне показалась, что она вот-вот упадет в обморок. Она ухватилась за перила и уставилась на меня. Как будто я была привидением.

— Корделия Грант. Мы встречались в Шаффенбрюккене.

— Корделия Грант, — прошептала она мое имя. — Да… ну конечно.

— Признаюсь, я не так удивлена, как ты, — сказала я. — Мисс Хетерингтон говорила мне, что приезжает горничная по имени Эльза и что она работала в Шаффенбрюккене. Я подумала о тебе, но на самом деле не думала, что это возможно.

Цвет ее лица восстанавливался. Она улыбалась и стала больше похожа на ту жизнерадостную девушку, которую я звала.

— Ну только подумать. Времена чудес не прошли. Что вы здесь делаете?

— Работаю, — сказала я ей. — Преподаю.

— О, но я думала…

— Все изменилось. Когда я оставила школу, мне пришлось искать место. Моя тетя знала мисс Хетерингтон, и я поступила сюда.

— Вот уж никогда не ожидала!

Она засмеялась.

— Хорошие дни были в Шаффенбрюккене, — сказала она.

— О да. Помнишь девушек…

— Ваших близких подруг? Француженка и немка и эта Лидия… кажется, ее так звали?

— Да. Фрида и Моник в этом году выпускаются. Возможно, уже покинули школу. Я писала Лидии, но не получила от нее известий.

— Слишком занята собственными делами, смею сказать.

— Ну, я так поняла, что она оставила Шаффенбрюккен вскоре после меня.

— О, вот как?

— Но Эльза, откуда ты свалилась?

— Я приехала в Англию. Я ушла через семестр после вас. Нашла здесь работу… это недолго длилось, и потом я написала сюда. Что за жизнь!

— Мисс Хетерингтон довольно строга. Тебе придется как следует выполнять свою работу.

— Вы хотите сказать, что в Шаффенбрюккене я этого не делала?

— Я только помню, что ты гораздо больше болтала, чем все остальные.

— О, все как в старые времена. Не могу сказать, как я рада вас видеть.

— Минуту назад ты выглядела так, словно повстречала привидение.

— Я была ошеломлена, как говорится. Это была такая неожиданность. Теперь я понимаю, насколько приятная неожиданность.

— Что ж, мы еще увидимся, Эльза.

— Я с нетерпением жду, когда познакомлюсь с девушками. Это вы, девчонки, нравились мне в Шаффенбрюккене.

— Мисс Хетерингтон не захочет, чтобы ты была с ними на слишком дружеской ноге.

Эльза подмигнула мне и продолжила свой путь.

Сэр Джейсон прислал в школу послание: он обнаружил какую-то очень интересную информацию, которая, как он считает, была бы полезна при составлении комментариев к маскараду. Если мисс Грант соизволит заехать, он с радостью их ей покажет.

Дейзи вызвала меня в свой кабинет, чтобы сказать мне об этом. Она тотчас заметила мое смущение.

Она сказала:

— Думаю, вам следует пойти, но возьмите с собой мисс Барстон. Я и впрямь считаю, что он пытается завести чересчур дружеские отношения и надо соблюдать осторожность. Я ведь еще не рассказала вам о мисс Лайонс, не так ли? Это было несколько лет назад. Она была хорошенькой изящной малышкой. Преподавала танцы — это было еще до мистера Бэтхерста. Сэр Джейсон ее заметил. Не знаю, что произошло. Он немного за ней приударил, а бедное дитя было совсем неискушенным. Должно быть, она поверила всему, что он говорил. Когда она обнаружила, какого рода отношений он искал, она была очень несчастна. Конечно, его увлечение ею было преходящим. Мы с вами знаем, каковы эти мужчины, но бедная Хильда Лайонс верила в прекрасную романтическую любовь. Она совершенно впала в депрессию и чуть не покончила с собой. Мне пришлось отослать ее — да еще в середине семестра! Вы — совсем другой котелок с рыбой.

Она улыбнулась. Это было редкое проявление юмора.

— Не то, чтобы я сравнивала вас с этим полезным предметом. Просто в качестве метафоры. Я знаю, вы будете очень осторожны. Он увлекся вами, но вы нисколько не похожи на бедняжку Хильду… или на эту особу Мартиндейл, если уж на то пошло. Он, очевидно, любит разнообразие, и все его удочки заброшены в реку одновременно… если вы понимаете, что я имею в виду.

— Думаю, что очень хорошо понимаю, — сказала я. — Более того, я полагаю, что знаю, как обращаться с сэром Джейсоном.

— Досадно то, что мы должны, как говорится, держаться от него с нужной стороны. Если он станет мстительным… представьте, что он мог бы сделать.

— Несмотря на его многочисленные недостатки, не думаю, что он стал бы мстить.

— О?

— Ну, я думала обо всех этих сплетнях в городе о нем, и о смерти его жены, и о его связи с миссис Мартиндейл. Он знает все это и, однако же, очень снисходителен к сплетникам. Я полагаю, он мог бы внушить им страх Божий, если бы захотел.

— Хм, — сказала Дейзи. — Что ж, моя дорогая, вы не можете просто так отказаться пойти, а мисс Барстон будет хорошей дуэньей.

— Я пойду сегодня после полудня.

— Правильно. Если вы пойдете около двух, вы сможете вернуться к четырем. Кажется, у вас урок в четыре тридцать.

— Да, последний в расписании.

С точки зрения Дейзи вопрос был решен. Должна признаться, я не была так уж недовольна тем, что поеду в Холл, хотя, казалось, каждый раз, когда я узнавала о нем что-нибудь новое, это всегда было нечто крайне порочащее. Теперь появилась изящная хорошенькая Хильда Лайонс.

Миссис Кил приветствовала нас. Без сомнений, она следовала указаниям хозяина.

— Мне предложено отвести вас в комнаты, которые сэр Джейсон особенно хотел показать вам. Он присоединится к вам через минут пять-десять.

— Спасибо, миссис Кил.

— Он будет рад, что пришла мисс Барстон. Он хочет показать ей нечто особенное. Это в библиотеке. Я отведу вас туда, мисс Барстон, а затем вы сможете присоединиться к мисс Грант, когда посмотрите то, что приготовлено для вас.

— Мне будет чрезвычайно интересно, — сказала мисс Барстон.

Миссис Кил провела нас в библиотеку, где на стол были выложены несколько старых манускриптов. Мисс Барстон тотчас в них погрузилась.

— Я только отведу мисс Грант наверх и вернусь за вами позже, мисс Барстон, таким образом у вас будет время просмотреть эти бумаги. Там есть рисунки костюмов… кажется, сэр Джейсон сказал, прошлый век. Мисс Грант, не изволите ли пройти со мной?

Я последовала за ней из библиотеки. Мы прошли по коридору и подошли к каменной лестнице.

— Не знаю, были ли вы раньше в этой части дома, мисс Грант.

Я сказала, что нет.

— Эта лестница ведет к апартаментам, которыми мы не пользуемся. Сэр Джейсон говорит, что они имеют историческое значение.

— Очень интересно.

Миссис Кил открыла дверь. Я оказалась в длинной низкой комнате с тяжелыми балками поперек потолка. Окна были маленькими, но мы были в верхней части дома, так что было довольно светло.

— Эти апартаменты, — сказала миссис Кил, — немного изолированы от остальной части дома. Я приведу мисс Бар-стон наверх, когда она закончит с рисунками.

Она вышла, оставив меня с легким ощущением неловкости. Мисс Барстон пришла в качестве дуэньи, и вот я уже отделена от нее.

Что вообще он может показать мне здесь?

Я обошла помещение. Оно напоминало гостиную с тяжелыми резными стульями и скамьей-ларем. Я заметила ведущую в другую комнату дверь. Она вела в спальню. Здесь стояла кровать с пологом на четырех столбиках, резной шкаф и несколько стульев. Я была поражена, увидев, что окна зарешечены. Они делали комнату похожей на тюрьму.

Я подумала, что мне лучше найти дорогу вниз к мисс Барстон, и мы вместе посмотрим то, что здесь следовало увидеть.

Я вышла из спальни — и вот он стоял и улыбался мне.

Я сказала настолько спокойно, насколько могла:

— Добрый день. Миссис Кил привела меня сюда.

— Я знаю. Я видел, что вы явились со спутницей, вот и устроил так, чтобы она пошла в библиотеку.

— Что же вы хотите мне здесь показать?

— Вы тут ничего необычного не заметили?

— Только то, что на окнах решетки.

— Когда-то это была своего рода тюрьма. Идите сюда и садитесь. — Он подвел меня к скамье-ларю и мы сели бок о бок. Я ощущала его близость, и это создавало напряжение. Какой же я была глупой, если позволила разлучить себя с мисс Барстон! Я вошла прямо в западню, все время понимая, что она для меня расставлена. Было в миссис Кил что-то столь респектабельное, что в ее присутствии все казалось совершенно нормальным. Но ведь она уже однажды сделала нечто подобное.

— Ну и почему вы привели меня сюда?

— Я знал, что вам захочется это увидеть. Когда я рассказал вам ту историю, вы были очень заинтересованы.

— Какую историю?

— О нашем дьявольском предке. Говорят, что это апартаменты, в которых его держали, когда порочные Веррингеры пытались заставить его жениться на дочери. Они называются Логовом дьявола.

— Очень интересно, — сказала я. — И это все, что вы хотели мне показать?

— Мне многое нужно вам показать.

— В таком случае, я уверена, что мисс Барстон тоже будет интересно. Не следует ли пригласить и ее?

— Вы же не хотите испортить ей удовольствие от великолепных рисунков? Эти комнаты используются только в определенных случаях. Хотите, я вам об этом расскажу?

—Да.

— Говорят, что в них есть некое качество… аура… Возможно, вы можете ее ощутить.

Я оглядела комнату. Что я действительно ощущала, так это изолированность, а решетки на окнах спальни создавали в ней довольно зловещую атмосферу.

— Говорят, в этих комнатах осталось нечто, усиливающее влечение полов… нечто, оставленное дьяволом, когда он оказал нам честь.

Я засмеялась, чтобы скрыть неловкость. Меня смущал такой поворот разговора, и, как я догадывалась, он ведет к чему-то, что одновременно настораживало и волновало меня. Что-то отличало его от всех, кого я раньше знала, и эта непостижимая особенность его меня тревожила, она же и зачаровывала.

— История уходит в прошлое, — продолжал он. — Говорили, что если бездетная пара будет спать здесь, им гарантировано… потомство. Такой неординарный персонаж, как дьявол, не мог прожить где-то даже короткое время, ничего не оставив после себя, не так ли?

— Ну, я полагаю, если верить в такого рода вещи, это покажется очень интересным.

— Вы поверили бы, не так ли?

— Нет.

— А как же незнакомец из леса? Видите, в какой-то момент у нас у всех бывают странные, необъяснимые происшествия. Миссис Кил всегда поднимается сюда со слугами, когда тс убирают. Она говорит, глупым девчонкам всякое мерещится. Одна из них уверяла, что видела дьявола и он заставил ее лечь с ним в постель. Оказалось, что она развлекалась с одним из конюхов, а поскольку он не хотел иметь потом ничего общего с последствиями, дьявол показался подходящей заменой.

— Вот видите, люди используют легенды так, как им удобно.

— Мы с братом иногда поднимались сюда. Однажды остались на ночь… просто чтобы показать, что нам не страшно. Потом он стал спорить, что я не смогу спать здесь один.

— И вы, конечно, это сделали и увидели дьявола.

— Да и нет. Я пришел, но его сатанинское величество не соизволил явиться той ночью.

— Я уверена, мисс Барстон была бы очень рада это увидеть. Не спуститься ли нам к ней?

— Я дал миссис Кил инструкции в отношении мисс Барстон.

— Здесь, кажется, больше не на что смотреть, — сказала я. — Если бы не легенда, это были бы обычные комнаты.

— Я хочу, чтобы вы гораздо больше увидели.

— Ну так покажите.

— Это скорее проблема понимания. Вы знаете, как сильно вы меня привлекаете.

— Я заметила, что вы склонны довольно часто появляться.

— Как же еще я мог бы заставить вас осознать, какой я прекрасный парень?

— Вам нет необходимости так часто появляться лично, чтобы меня об этом информировать. Я постоянно о вас слышу. Как мы уже раньше отметили, вы — основная тема разговоров в округе. Но то, что вы подстерегаете меня и устраиваете встречи вроде этой — только так я могу это назвать, — довольно стеснительно. Вам и впрямь следует понять, что я не одна из ваших миссис Мартиндейл или мисс Лайонс…

— Милостивые Небеса! — произнес он. — Это такая давняя история.

— Можете быть уверены, что когда она произошла, это было должным образом обсуждено.

— Очевидно, речь идет о Хильде Лайонс. Хорошенькая малышка, но не собеседник.

— Она была учительницей, как я понимаю. Понятно, что ей недоставало чар кого-нибудь вроде миссис Мартиндейл.

— Не обязательно. Например, возьмите мисс Грант.

— Как раз ее будущее меня интересует больше всего.

— И меня, — сказал он вдруг совершенно серьезно. Я встала, но он оказался рядом и обхватил меня одной рукой.

— Пожалуйста… не прикасайтесь ко мне.

Он взял меня за плечи и повернул лицом к себе.

— У вас трепещут губы, — сказал он. — Они выдают вас.

Потом он поцеловал меня. Я испугалась, что он просто раздавит меня — такими страстными были его объятия. Я сопротивлялась.

— Вы невыносимы… — задыхаясь, сказала я.

— Что довольно приятно, а?

— Прошу вас, не нужно использовать со мной эту тактику.

— Я знаю, что вы не миссис Мартиндейл или мисс Лайонс. Вы гораздо привлекательнее… гораздо более страстная… гораздо желаннее, чем любая из них.

— Ваши бывшие любовницы не представляют для меня интереса.

— Вы не всегда говорите правду, не так ли? Я думал, учителям не полагается кривить душой. Скажу вам кое-что. Они вас чрезвычайно интересуют.

— Вы всегда указываете людям, что им следует думать, что делать?

— Всегда.

— Но не в данном случае.

— Я понимаю, что мне придется усердно над этим поработать.

— И не получить никаких результатов. Я немедленно иду вниз. И, пожалуйста, не приглашайте меня больше под ложными предлогами. Я не приду. Можете мстить как угодно. Я не приду. Не заманивайте меня.

— В таком случае мне придется взмолиться.

— Ничто не заставит меня снова прийти сюда.

— Не давайте поспешных клятв, Корделия, потому что вы такая женщина, которой будет ненавистно их нарушать. Идите сюда и садитесь. Даю слово, что не буду целовать вас, или прикасаться к вам, или делать что бы то ни было, что могло бы оскорбить вас, пока мы разговариваем.

— Пожалуйста, говорите, что вам нужно, и говорите быстро.

— Вы очень привлекательная девушка. Вы обладаете всеми необходимыми для общества качествами. В конце концов разве вы не провели — сколько лет? — в этой школе в Швейцарии? Возможно, это что-то и дало. Не знаю. Я полагаю, что эта твердость характера, это неуклонное желание поступать правильно были у вас всегда. Что сделала школа, так это превратила вас в молодую леди, чье присутствие украсит любые круги.

— Ну и?

— Даже дом вроде этого.

— В самом деле! — с сарказмом сказала я.

— Именно.

— В таком случае я воистину польщена, и на этом распрощаюсь.

— Я еще не закончил, а как вас научили в этом великолепном заведении, название которого на сей момент выскочило из моей памяти, молодые леди не уходят, пока хозяин дома с ними разговаривает. Они остаются и слушают и делают вид, что оживлены; в сущности они делают вид, что внимательно слушают, даже если их мысли где-то далеко. Это верно?

— Да.

— В таком случае следуйте правилам школы. Я мог бы даже жениться на вас.

— В самом деле, сэр? Ваша снисходительность меня ошеломляет. Но мне пришлось бы отклонить ваше предложение.

— Почему?

— Казалось бы, это очевидно, а вежливые молодые леди никогда не говорят о неприятном.

— Взгляните на этот дом. Вы были бы в своей стихии. В конце концов, в чем состоит задача Шаффенбрюккена, если не в том, чтобы готовить вас к тому, чтобы занять место во главе стола какого-нибудь богатого мужчины?

— Вы все-таки вспомнили название. Я рада. Это на самом деле цель Шаффенбрюккена, но среди учениц всегда есть белые вороны, которых ждет иная судьба.

— Вы имеете в виду преподавание в школе?

— В некоторых случаях да.

— Не глупите, Корделия. Не будете же вы всю жизнь учить девчонок, верно? Или вы собираетесь стать второй мисс Хетерингтон?

— Мисс Хетерингтон истинная леди. Если бы я была такой же, полагаю, я считала бы, что преуспела.

— Чепуха. В глубине души вы вовсе не школьная крыса. Не думайте, что я не знаю женщин.

— Я полагаю, вы многое о них знаете… физически. Очень мало об их мыслях, я думаю. Несомненно, вы не производите впечатления, что много знаете обо мне.

— Вы бы удивились. В настоящий момент вы девственная учительница… чопорная, цепляющаяся за условности, совершенно ничего не знающая о мире. Моя дорогая Корделия, под личиной этой учительницы спрятана страстная женщина, жаждущая вырваться… к жизни.

Я засмеялась, и он засмеялся вместе со мной, но с притворным упреком сказал:

— Вы находите меня забавным?

— Очень. И я знаю, что ваш ко мне интерес направлен к одной цели.

— Вы правы.

— И цель эта — соблазнить. У вас отработаны формулы? Эта для Марсии Мартиндейл. Эта для мисс Лайонс. Теперь Корделия Грант. Какой номер для нее?

— Вы очень циничны. Неужели вы не верите, что я могу испытывать какие-то глубокие чувства?

— Нет.

— Моя дорогая девочка, я в восторге от вас, вы знаете. В самом деле, я бы женился на вас.

— Не действуете ли вы несколько поспешно? Учительница без гроша за душой…

— Я не нуждаюсь в деньгах.

— Я тоже. Я довольна тем, что имею. Так что видите, бесполезно заманивать меня сюда в вашей сатанинской манере и показывать мне все те богатства, которые могли бы быть моими.

— Всем нравится богатство.

— С деньгами можно многое сделать, это так. Но в данном случае подумайте о цене, которую пришлось бы заплатить, чтобы стать леди Веррингер и украшать ваши залы. Вы!

— Вы неубедительны. Вы же дрожите от возбуждения, думая о такой перспективе.

— Это не возбуждение, — возразила я. — Это ярость. Я поднялась, но он крепко ухватил меня за руку и вынудил сесть.

— Вам известна моя проблема. Мне нужен наследник. Сын…

— Об этом я тоже слышала.

— Я хочу сына. Я бы женился на вас, если бы вы родили мне сына.

Я уставилась на него, не веря собственным ушам, потом сказала:

— О… Теперь я понимаю. Вы желаете доказательства, прежде чем свяжете себя словом. Как предусмотрительно! Другие люди женятся и надеются на рождение детей, но этот путь не для Веррингеров. Я права? — я расхохоталась. — Это помимо моей воли, — продолжала я. — Я просто представила ваших избранниц… содержащихся в Грачином Стане, пока они не покажут, на что способны. Вроде гарема или пьесы периода Возрождения. Вообразите только…

Он пытался не засмеяться, но не удержался, и мы оба посмеялись. Я сказала:

— Это будет чрезвычайно забавно. В настоящее время у вас там лишь одна. Очень скромно. Я представляю их на разных этапах. Кто же произведет на свет мальчика и получит приз? Бедная Марсия. У нее всего лишь девочка. Какая жалость!

Я воспользовалась случаем и устремилась к двери. Он оказался там раньше меня и прислонился к ней спиной, лицом ко мне. Он сказал:

— Корделия, я хочу вас. Я все больше влюбляюсь с каждой новой встречей. Это для меня важно.

— Мне хотелось бы присоединиться к мисс Барстон.

Он отошел в сторону, и я попыталась открыть дверь. Она была заперта.

Я повернулась к нему; он улыбался, и я подумала: «Да они и в самом деле сыновья дьявола». Теперь я была действительно испугана, потому что видела решимость в его лице, и знала, что он способен даже… на это.

— Ну, — сказал он насмешливо. — Теперь что?

— Вы отопрете эту дверь, — сказала я, стараясь говорить твердо, но, боюсь, несколько неубедительно.

— Нет, мисс Грант, не отопру.

— Сейчас же выпустите меня отсюда.

— Нет, мисс Грант.

— Вы заманили меня сюда.

— Вы добровольно пришли сюда с моей экономкой.

— Кто она… своего рода сводня?

— Она подчиняется моим желаниям, чего я жду от всех своих слуг. Теперь вы не так спокойны, верно, Корделия? Не чувствую ли я мурашек предвкушения? Я покажу вам, кем вам предназначено быть. Мы извлечем эту чудесную страстную женщину. Мы позволим ей отбросить в сторону чопорную учительницу.

— Вы тотчас выпустите меня отсюда.

Он покачал головой.

— Я так давно хочу вас, хочу вас… взаимно желающую.

— Желающую? Вы полагаете…

— Когда вы узнаете, какой счастливой я могу вас сделать, да. Но вы довольно упрямы, не так ли? Этот фасад школьной воспитательницы очень внушителен. Я начал понимать, что должен помочь вам прорваться.

С дрожью в руках я взглянула на приколотые к блузке часы.

— Всегда время! — сказал он. — Какое нам дело до времени в подобных случаях?

— Мне пора уходить.

— Еще нет.

— Неужели вы не понимаете…

— Я понимаю одно. Это наваждение. Я хочу вас, и раз уж вы настолько упрямы, что отворачиваетесь от того, что лучше всего для вас, мне придется настоять на том, чтобы привести вас в чувство.

— Я вас ненавижу, — сказала я. — Неужели вы этого не видите? Вы ждете, что любая женщина бросится к вам в объятия. Но не эта. А если вы посмеете ко мне прикоснуться, вы поступите как преступник, и я позабочусь о том, чтобы вы понесли за это наказание.

— Сколько огня! — поддразнил он. — Какая ярость! Корделия, мы с вами любим друг друга…

— С моей стороны ненависть, — прошипела я.

— Если вы будете сопротивляться… сопротивляйтесь. Но вы скоро увидите, насколько я сильнее вас. Ну же, позвольте снять ваше пальто. Вы раскраснелись, похоже, вам жарко. Моя дорогая, любимая Корделия, вы будете так счастливы… Мы оба будем.

Он силой снимал с меня пальто. Я ударила его ногой, и он засмеялся.

— Неужели вы действительно на это способны? — заикаясь, проговорила я. — Я не одна из ваших служанок, знаете ли, или из ваших арендаторов, которые боятся пойти против вас. Моя семья отомстит за это, и я тоже. Изнасилование карается законом, Джейсон Веррингер, это верно даже для людей вроде вас.

Он взял меня за плечи и засмеялся, глядя на меня.

— Я буду утверждать, что вы пришли сюда по доброй воле, что вы провоцировали меня, обольщали меня — и это правда.

— Вы дьявол.

— Я предупреждал вас о своем великом предке.

Внезапно захватив его врасплох, я вырвалась и подбежала к окну. На этом окне решетки не было. Он был совсем близко, и в отчаянии я голыми руками ударила по стеклу.

Стекло разбилось. Кровь потекла в рукава, забрызгивая корсаж платья.

— О Бог мой! — воскликнул он, придя в себя. — О Корделия, — почти грустно продолжал он. — Вы так сильно меня ненавидите?

Я была сбита с толку. Мои эмоции были так перепутаны, что я не понимала, что именно чувствовала. Я боялась его, да, но в то же время я хотела быть с ним. Я отказывалась допускать эту мысль, но я знала, что половина меня хотела, чтобы он отнес меня в комнату с зарешеченным окном. И, однако же, я совершила эту тщетную попытку освободиться, разбив окно. Я была поставлена лицом к лицу с фактом, что не знаю себя.

Он смотрел на мои кровоточащие руки, и его настроение снова изменилось. Теперь он был сплошная нежность. Он сказал:

— О Корделия, моя дорогая Корделия!

И на несколько мгновений прижал меня к себе. Я отстранилась. Я чувствовала, что по щекам у меня текут слезы. Мне хотелось, чтобы он крепко обнимал меня и говорил, что в каком-то отношении знает меня лучше, чем я сама. Я не та практичная учительница, которую я изображаю. Во мне есть часть, которая жаждет вырваться на свободу.

Он взял меня за руки.

— Ими нужно заняться немедленно, — сказал он.

Он обнял меня одной рукой и провел к двери, вынул из кармана ключ и отпер ее.

Мы спустились вниз. Миссис Кил вышла из библиотеки, за ней следом мисс Барстон.

Мисс Барстон сказала:

— Мы опоздаем, мисс Грант. Ох…

Она увидела мои раны.

— Произошел несчастный случай, — сказал Джейсон Веррингер. — Мисс Грант порезала об окно руки. Миссис Кил, принесите что-нибудь… повязки… У вас есть какой-то лосьон.

— Да, сэр Джейсон.

Я села на стул. Я сознавала, что мисс Барстон внимательно изучает меня. Джейсон был вполне спокоен. Я была потрясена, и злость по отношению к нему снова вернулась.

— Вы и правда странно выглядите, мисс Грант, — сказала мисс Барстон. — Вы сильно порезались…

— Не думаю, что все так страшно, как выглядит, — сказал Джейсон. — Когда кровь смоют, мы увидим, какой вред был нанесен. Порезы не кажутся очень глубокими. Главное — промыть раны. Миссис Кил хорошо разбирается в таких делах. На кухне подобные случаи происходят часто, и она всегда с ними справляется. Как вы себя чувствуете, мисс Грант? А, вы уже лучше выглядите. Миссис Кил не будет медлить.

Он повернулся к мисс Барстон.

— Я показывал мисс Грант апартаменты, что связаны с нашими семейными легендами… Мы говорили, что вам было бы интересно их посмотреть. И тут случилось это. Я пошлю кого-нибудь к мисс Хетерингтон сказать, что вы немного задержитесь. Тогда вы сможете подождать и вернуться в карете с мисс Грант. После случившегося мисс Грант наверняка будет чувствовать себя несколько шатко. Один из грумов может захватить с собой ваших лошадей, когда отправится с посланием к мисс Хетерингтон.

Как четко он все объяснил и с какой легкостью ему удалось придать случившемуся нормальный вид! Я восхищалась им, одновременно оплакивая мастерство, с которым он выручал нас из неловкого положения. Несомненно, у него большой опыт. Я ненавидела его за его предложение и за попытку взять меня силой и в сущности была поражена тем, что он так быстро оставил свои намерения при виде крови. Я ненавижу его, горячо уверяла я себя… Слишком горячо.

Я была совершенно потрясена происшедшим и не могла заставить себя говорить о нем. На вопросы отвечала как можно короче. Сэр Джейсон показывал мне какие-то апартаменты, я неловко взмахнула руками и разбила стекло, порезавшись при этом. Не знаю, было ли оно особенно ценным. Да, должно быть я взмахнула руками довольно сильно. Нет, сэр Джейсон не казался рассерженным. Он был очень озабочен вредом, который я себе причинила. Его экономка перевязала мне раны, предварительно хорошенько промыв их и что-то приложив; затем сэр Джейсон отправил нас обратно в своей карете.

Дейзи смотрела на меня вопросительно, но не стала допытываться. Думаю, она подозревала, что если станет расспрашивать, может выплыть что-нибудь неприятное, и мудро решила оставить это дело в покое.

Меня освободили на день от уроков.

— Такого рода вещи несколько встряхивают, — сказала Дейзи.

Я лежала одна в своей комнате и вспоминала все происшедшее. Этот человек — чудовище, это ясно. Я не должна больше никогда оставаться с ним наедине. Я спасла себя от того, что называется «участью хуже смерти». Эта фраза всегда смешила меня, но теперь я смотрела на нее несколько более трезво. Мое воображение не давало мне покоя. Я продолжала думать о том, что произошло бы, если бы я не пробила руками стекло. Я страшилась того, что могло произойти… страшилась ли?

Что он сказал о чопорной учительнице? Являюсь ли я таковой? Полагаю, что до некоторой степени да. Я представила себя через много лет — седая, держащаяся с достоинством, как мисс Хетерингтон… и такая же компетентная. В этом я могла быть уверена, хотя у меня и бывали глупые моменты. Неужели Дейзи когда-нибудь…

Один на один со своими мыслями иногда я могу быть честной. Он прав. За школьной учительницей есть другая женщина. Он знал, что она там, и сделал все, что мог, чтобы высвободить ее. И однако же его остановил вид крови из царапин, он стал заботливым, нежным… О, как глупо. Я пытаюсь его оправдать.

Прекрати о нем думать, увещевала я себя. И никогда больше не давай ему такой возможности.

Это произошло через три дня после несчастного случая. Благодаря быстрой обработке и лосьону, который мне дала миссис Кил, мои раны заживали. Я стала спокойнее, лучше владела собой, говоря, что поддалась глупым чувствам оттого, что была потрясена.

Теперь я видела его таким, каким он был — высокомерным, чувственным волокитой, который считает, что любая приглянувшаяся ему женщина — законная добыча.

Только не эта, твердо говорила я себе.

Я отправилась в город и зашла на почту за марками. Миссис Бэддикомб кого-то обслуживала, но выразила удовольствие при виде меня.

Она закончила обслуживать клиента и подождала, пока не звякнул колокольчик над дверью, когда он ушел.

— Ну, мисс Грант, приятно вас видеть. Как руки? Я слышала о вашем происшествии. Паршиво, верно?

Я слегка покраснела. Неужто эта женщина все знает?

— Они заживают, — сказала я. — Это была ерунда.

— А с девушками все в порядке? Новость слышали?

— Новость? Какую новость?

— Она убралась… пропала… совсем укатила.

— Кто это может быть?

— Эта миссис Мартиндейл, конечно.

— Куда она уехала?

— Вот это мне хотелось бы знать.

— Полагаю, она часто посещает Лондон.

— Ну, на этот раз она убралась насовсем.

— Как вы можете знать?

— Дом закрыт, и миссис Кил из Холла отправила туда слуг сделать уборку. Джеральд Кавердейл собирается въехать. Его домик мал теперь, когда он женат и с двумя детьми. Говорят, он давно на него заглядывался. Это может только значить, что она насовсем уехала.

— Но как вы можете в этом быть уверены?

— Только сегодня утром у меня тут была девушка, которая у Кавердейлов работает. Она говорит, сэр Джейсон сказал им, что могут переезжать, когда хотят. Интересно, что же случилось с ней… этой миссис Мартиндейл.

— Не думаю, что она могла просто так уехать.

Миссис Бэддикомб пожала плечами.

— Кто знает. Быстро от нее отделались.

В маленьких излишне любопытных глазках миссис Бэддикомб загорелось подозрение, и я почувствовала, что не могу оставаться в ее лавке. Мне хотелось уйти прочь, чтобы обдумать то, что она сказала. На что она намекала?

Спокойно и быстро я сказала:

— Полагаю, мы узнаем в положенный срок. Мне просто нужно несколько марок, будьте любезны, миссис Бэддикомб. Я должна быстро возвращаться.

Я вышла на солнечный свет. Меня вдруг охватил страх. Почему? Уж конечно, если Марсия Мартиндейл захотела поспешно уехать, это не должно меня беспокоить.

Мисс Хетерингтон созвала конференцию, чтобы обсудить то, что получило пышное название «Бал-маскарад» Она всем нам напомнила, что времени осталось мало и что было бы эффектнее всего, если бы он состоялся в канун середины лета. Это оставляло нам для подготовки всего около месяца, совсем немного, но ей не нравилось, чтобы такого рода вещи длились слишком долго, потому что они мешают работе школы, как мы недавно убедились с «Золушкой».

— У нас есть кое-какие костюмы, — сказала она. — Те, что мы использовали на предыдущих маскарадах, и сэр Джейсон обещал одолжить нам еще. Естественно, у нас должны быть монахи… и некоторые старшие девочки могут взять эти роли. Девочки помладше в рясах будут выглядеть нелепо. У нас состоится обычное представление в трех актах. Начало, ведущее к Ликвидации; елизаветинская эпоха и возрождение; сегодняшний день со школой. Все девушки могут принять участие в исполнении школьной песни и других номерах. Если будет тепло и сухо, можно провести это под открытым небом. Ожидается полнолуние, и это идеально. Развалины — чудесная сцена. Я надеюсь и молюсь, чтобы было не слишком влажно. Иначе придется все проводить в трапезной, или, может быть, сэр Джейсон предложит нам Бальный зал в Холле. Это действительно очень бы подошло, но придется подождать, чтобы он предложил. Мистер Крау, вы могли бы взяться за работу над песнями. Их должно быть достаточно много. Мисс Экклз, вы могли бы заняться оформлением, и, конечно, мисс Грант выберет отрывки для декламации и будет направлять актеров. Мисс Паркер, я думаю, что в финальной части они могли бы исполнить несколько привлекательных физических упражнений, а также станцевать несколько народных танцев, не так ли, мистер Бэтхерст? Вечер должен быть интересным, и, если он окажется успешным, мы повторили бы самые яркие места непосредственно перед каникулами, когда приедут родители. Немногие из них захотят приехать в середине семестра, даже для того, чтобы посмотреть, как выступают их отпрыски. Главное приняться за дело незамедлительно. Вопросы есть?

Несколько вопросов было, и после этого в школе больше не говорили ни о чем, кроме маскарада. Я бросилась в подготовку с жаром, пытаясь забыть те тревожные, но стимулирующие минуты в Логове дьявола. Я знала, что он был на грани того, чтобы обойтись со мной варварски, и продолжала поражаться тому, как вид травмы оказал на него такой немедленный эффект и пробудил те крохи порядочности, которые в нем были. Возможно, он до того момента действительно думал, что я хочу, чтобы он схватил меня и овладел мною, как он угрожал сделать. Возможно, я и хотела. Однако я сделала этот жест отчаяния, почти не раздумывая, поскольку мне невозможно было бы спастись через окно.

Я не могла этого забыть. Оно было в моих снах.

А теперь Марсия Мартиндейл уехала. Что бы это могло значить?

Он заехал в школу и удалился с мисс Хетерингтон в ее кабинет. Вызвали нас с Эйлин Экклз. Я, насколько возможно, избегала смотреть на него. Он спросил о моих руках, и я сказала, что они быстро заживают. Мы поговорили о маскараде, и я, надеюсь, была совершенно холодна и уж конечно держалась отчужденно. Он пытался заставить меня взглянуть на него, и каждый раз создавалось впечатление, что он умоляет о прощении.

Дейзи пошла проводить его до ворот, и в следующие дни я не выезжала на верховые прогулки одна. Я боялась встретить его и постоянно напоминала себе, что никогда больше не должна оставаться с ним наедине.

От Терезы я узнала, что новая горничная Эльза большинством девушек признана «очень компанейской». Она была не такой, как остальные. Никогда не жаловалась на неприбранные спальни и, когда узнала, что мисс Хетерингтон собирается сделать проверку, поспешила в комнату Шарлотты и привела ее в порядок.

Казалось, эта троица ей особенно нравилась, и она вечно сплетничала с Фионой, Юджини и Шарлоттой. Я была удивлена, поскольку Шарлотта была не из тех, кто болтает со слугами, но, очевидно, Эльза даже ее завоевала.

— Я хорошо помню Эльзу, — сказала я Терезе. — Она была такой же и в Шаффенбрюккене, очень популярной среди девушек.

Слухи появились, должно быть, через неделю после отъезда Марсии Мартиндейл. Миссис Бэддикомб, как я уверена, продолжала свои комментарии по поводу странной ситуации, а когда один из рассыльных булочника, который привез товар на почту, сказал ей, что ехал мимо Грачиного Стана и видел в дверях леди с ребенком на руках, миссис Бэддикомб вознамерилась сделать ситуацию как можно более драматичной.

Женщина, которую посыльный увидел, вероятно, была миссис Кавердейл, у которой был маленький ребенок, и было вполне естественно, что она стояла в дверях со своим малышом на руках.

Однако миссис Бэддикомб не была намерена принимать такое простое объяснение.

— Бедняга Том! Его прямо как громом поразило. Говорит, волосы дыбом встали. Ее окружал туманный свет, а руки она держала так, словно звала на помощь.

— Надеюсь, она не уронила ребенка, — сказала я. — И почему же Том не пошел ей помочь или хотя бы узнать, чего она хочет?

— Как же, Господь с вами, мисс Грант, разве вы никогда не сталкивались лицом к лицу с тем, что неестественно?

— Нет, — созналась я.

— Кабы встречались, так поняли бы. Бедняга Том, он просто подхлестнул лошадь и убрался как можно быстрее.

— Но Кавердейлы уже въехали, не так ли?

— Вот и нет. И уж может теперь и не захотят, вовсе.

— Миссис Бэддикомб, что вы хотите сказать?

— Ну, она же и правда довольно внезапно уехала, верно?

— Миссис Бэддикомб, — серьезно сказала я. — Вам следовало бы быть осторожнее.

Она выпрямилась и с подозрением взглянула на меня.

— Осторожнее? Мне? Разве я не всегда осторожна?

— Хотела бы я знать, на что вы намекаете.

— Ясно, как нос на лице, мисс. Она приезжает сюда… а потом больше не нужна… она исчезает.

— Не нужна?

Миссис Бэддикомб хмыкнула.

— Я умею читать между строк, — сказала она.

— И сочинять сценарий, — сердито добавила я. Она тупо уставилась на меня.

— До свидания, миссис Бэддикомб, — сказала я.

Меня трясло, когда я остановилась за дверью лавки. Я думала о том, как глупо поступила. Теперь я отрезана от информации, которую она могла предложить; и хотя половина ее могла быть фальшивой, мне хотелось знать, о чем говорят.

Вся глубина моей глупости стала очевидной, когда Эйлин Экклз встретила меня в согревательной и сказала:

— Вас вовлекают в драмы Колби, Корделия. Сивилла с почты шепнула мне, что вы «втюрились» в сэра Джейсона Веррингера, а она уже давно знает, что он на вас глаз положил, и не смешно ли, что бедная миссис Мартиндейл, надежды которой так высоко летали, словно по колдовству исчезает, когда больше не нужна.

— Какая чушь! — сказала я, отчаянно покраснев.

— Беда такого рода разговоров в том, что зачастую в них есть элемент правды. Я точно думаю, что сладострастный сэр Джей положил на вас глаз, и нет сомнений в том, что одно время миссис Мартиндейл была его очень близким другом. Так-то. На сей тончайшей основе миссис Б. ткет свои фантазии. Чепуха, да, но основанная на некоторых фактах, и D этом есть опасность.

— Вы предупреждаете меня? — спросила я. Она склонила голову набок и посмотрела на меня с напускной серьезностью.

— Вам лучше знать, чего вы хотите, — сказала она. — Все, что я могу сказать, у него своеобразная репутация. Были слухи о смерти его жены. Теперь пошли слухи об исчезновении, как они это называют, его подружки. Слухи липнут к нему, а в нашей профессии слухи могут погубить карьеру. Я бы советовала… но полагаю, вы не хуже меня знаете, что совет — это нечто, что дается бесплатно и принимается, только если совпадает с наклонностями рецепиента. Я бы держалась от него подальше, а после летних каникул слухи могут заглохнуть.

Я с любовью взглянула на Эйлин. Она была хорошим другом и разумной женщиной. Мне хотелось сказать ей, что я не нуждаюсь в предупреждениях. Я решила никогда больше не оставаться с Джейсоном Веррингером наедине.

Мисс Хетерингтон вызвала меня в свой кабинет. Она была так встревожена, что не могла полностью это скрыть и не дотягивала до своего обычно невозмутимого образа.

— Постыдное происшествие! — сказала она. — Я послала за вами, Корделия, потому что Тереза под вашим особым покровительством.

— Тереза! Что она сделала?

— Она набросилась на другую девушку.

— Набросилась!

— Действительно. Буквально напала.

— Какую девушку? Почему?

— Девушка, о которой идет речь — Шарлотта Маккей. Причину ни одна из них не называет. Полагаю, это какой-то пустячный спор, но чтобы одна из моих учениц дошла до применения насилия…

— Я не верю, что Тереза могла это сделать. Она очень мягкая по характеру.

— В последнее время она была больше уверена в себе. Она бросила в Шарлотту Маккей туфлей, и попала в голову над виском. Там довольно глубокий порез. Девушки испугались, когда увидели кровь, и позвали мисс Паркер, которая как раз проходила мимо.

— Где они теперь?

— Шарлотта прилегла. К счастью, глаз не задет. Одному Небу известно, какой вред мог быть причинен. Как вышло, это всего лишь порез. Тереза заперта в карцере для наказанных. Я приму решение о ее наказании позже. Но что меня шокирует, так это то, что подобное поведение могло иметь место здесь. Я только надеюсь, что родители об этом не услышат.

— Мне пойти навестить Терезу?

— Она сильно дуется и отказывается говорить что бы то ни было. Она сидит там с плотно сжатыми губами, и заметила только, что Шарлотта это заслужила.

— Конечно, Шарлотта очень раздражающая девушка. Характер у нее не из лучших, и я знаю, что в прошлом она часто дразнила Терезу.

— Девочка никогда на нее не набрасывалась.

— Нет…

— В ней гораздо больше смелости, чем раньше, и я полагала, что это хорошо. Теперь… я не так в этом уверена. Да, сходите к ней и попытайтесь узнать причину этого необычайного и неприемлемого поведения.

Я отперла дверь карцера. Это была кельеподобная комнатушка, которую братья-миряне использовали как кладовку. В ней было три письменных стола, обеденный стол и стул. Девушек отсылали сюда делать устные или письменные уроки, а использовалась она только когда нарушение считалось более чем пустяковым.

Тереза сидела за одним из письменных столов.

— Тереза! — воскликнула я.

Она неуверенно встала и чуть ли не с вызовом посмотрела на меня.

— Расскажи мне все, — сказала я. — Я уверена, что есть объяснение.

— Я ненавижу Шарлотту Маккей, — сказала она.

— На самом деле это не так. Просто большую часть времени она ведет себя, как глупая заносчивая девчонка.

— Я ненавижу ее, — сказала она. — Она злая.

— Расскажи мне точно, что произошло.

Она молчала.

— Мисс Хетерингтон требует объяснений, ты же знаешь.

Она продолжала молчать.

— Должна ведь быть причина. Может быть, это был какой-нибудь пустяк, и ты вспомнила все накопившиеся в прошлом обиды? Это была последняя капля?

Она сказала:

— Это не был пустяк.

— Что же тогда?

Снова это молчание.

— Возможно, если бы ты смогла объяснить, мисс Хетерингтон поняла бы. Ты знаешь, она справедлива. Если у тебя была основательная причина, она поймет, что на мгновение ты потеряла над собой контроль. Мы все знаем, как Шарлотта может испытывать терпение окружающих.

Но она не хотела говорить. Я пыталась снова и снова, но хотя и была уверена в ее привязанности ко мне, я ничего не могла от нее добиться.

— Она злая, — все, что она говорила. — Она злая и лгунья, и я ее ненавижу. Я рада, что сделала это.

— Не говори этого мисс Хетерингтон. Ты должна вести себя покаянно и сказать, что сожалеешь и никогда больше ничего подобного не сделаешь. Полагаю, тебе придется после этого переписывать какие-то строчки. Вероятно, ты весь день завтра проведешь здесь, отбывая свое наказание.

— Мне все равно. Я рада, что сделала ей больно.

Я вздохнула. Это была неправильная позиция, и я была очень обескуражена тем, что Тереза отказывалась рассказать, что произошло, даже мне.

Я должна была вернуться к Дейзи и признаться в своем поражении.

Проходили неловкие дни. Шарлотта использовала свою травму как только могла. Однажды я зашла в ее спальню и нашла там Фиону и Юджини вместе с Эльзой. Они сидели на кроватях и смеялись.

Упрекать их было трудно, если вспомнить, что совсем недавно я могла фигурировать в такой же сцене в Шаффенбрюккене.

Я продолжала избегать Джейсона Веррингера, но иногда все-таки выезжала одна. Когда я направлялась в город, я выбирала длинную кружную дорогу, чтобы не проезжать близ Холла. Это вело меня мимо Грачиного Стана. Я видела там признаки деятельности и догадалась, что Кавердейлы въезжают.

Я не решалась заходить на почту, но все равно в один прекрасный день я должна была это сделать, и наступил момент, когда я храбро вошла. Миссис Бэддикомб при виде меня была вне себя от радости. Она не выказывала обиды на мою холодность во время нашей последней встречи. Она заставила меня прождать, пока не обслужит двух клиентов, а затем наградила своим живым любопытным взглядом и с видом близкой подруги перегнулась через прилавок.

— Приятно видеть вас, мисс Грант. Я слышала, в школе с этим маскарадом много хлопот.

— О да, — ответила я. — Это юбилей строительства Аббатства, так что это особый случай.

— Надо же! Это ж столько лет назад. Я тут говорила миссис Тейлор, когда она сегодня утром заходила, что интересно бы узнать, как там маленькая Миранда поживает. Спорю, счастлива достаточно. Эта Джейн Гиттингс обожает ее, да и Ада Уолли тоже.

— Кто такая Ада Уолли?

— Сестра Джейн. Уолли тут в Колби жили много лет. Старый Билли Уолли был управляющим в сидровом деле. Хорошо себя обеспечивал. Вырос он на болотах, и девочки с бабушкой оставались там, пока еще были маленькие. Когда он ушел от дел, поехал в этот коттедж на болотах. Мать его тогда уже умерла. Джейн вышла за Гиттингса, Ада же поехала с ним по дому работать. Это в Бристонли, как раз на краю болот. Они все о болотах говорили, эти Уолли. Было время, когда Перси Биллингз по Аде вздыхал, да ничего из этого не вышло, потому что ей надо было за стариком приглядывать, а потом Перси взял да вдруг и женился на Дженни Марки.

— Прямо маленькая сага.

— Так и есть, дорогуша. Ада была бы хорошей матерью. Я так понимаю, она позаботится о маленькой Миранде, она и Джейн заодно. У Джейн тоже ребят не было. Забавно, как у некоторых они есть, а у некоторых нету… и похоже, те, кому они не нужны, их и получают. Вот Софи Прествик. Сразу видно, чем она занималась. Там придется быстренько свадьбу играть, попомните мои слова. Так вот, Софи резвится и попадается… а эти, которые их хотят, не могут никак получить. Например, возьмите сэра Джейсона…

Она хитро на меня посмотрела.

Я сказала ей, какие марки мне нужны, и почти против воли она открыла свою папку и дала мне их.

— Ну, мы еще увидим дела, правда же, теперь, когда замешанная в это дело дама пропала, можно сказать.

— Пропала?

— Мы же не знаем, куда, правда? Все, что мы знаем, это что нету ее с нами теперь. И еще я вам вот что скажу, мисс Грант, ничто на месте не стоит, так? Жизнь идет дальше. Я. часто себя спрашиваю, а дальше-то что?

— Кажется, вы очень хорошо информированы обо всем, что повсюду происходит, — с иронией сказала я.

— Это все в самой природе почтовой службы, можно сказать. Как я всегда говорю Бэддикомбу. толку в этой работе мало… работаешь много, а получаешь гроши… Но я говорю ему: есть еще люди… и из-за этого она того стоит.

Она подняла глаза и с видом благодетельницы человечества положила свою папку в ящик.

Я вышла, чувствуя облегчение оттого, что она не выглядела задетой и пытаясь понять, уловила ли она вообще мое неодобрение во время нашей последней встречи.

После полудня я отправилась гулять в развалинах, поглядывая, не замечу ли Джейсона Веррингера. Он вполне мог ходить здесь, поскольку я догадывалась, что он пытается меня поймать и рано или поздно сделает это.

Я вышла к прудам и стала смотреть на воду. Шум водопадов успокаивал, и я пошла вдоль прудов к реке, а потом побрела по ее берегу.

Возвращалась я той же дорогой и, дойдя до прудов, увидела Терезу.

Я позвала ее, и она бегом пустилась ко мне.

— Ты тоже вышла прогуляться? — спросила я.

— Да. Я видела, что вы пошли в эту сторону.

— Нам придется поворачивать обратно. Я не должна опаздывать на урок, да и ты тоже. Справилась ты со своим заданием?

— О да. Мне пришлось выучить несколько строф из «Илиады».

— Довольно длинный кусок?

— Я уже знала большую часть.

— Тереза, мне жаль, что так получилось. Ты уверена, что не хочешь об этом говорить?

Она уверенно кивнула. Я вздохнула.

— Я думала, ты поймешь, что можешь мне довериться.

Она продолжала молчать, и на ее лице промелькнуло ослиное упрямство. Мы шли молча.

— У тебя есть роль в маскараде? — спросила я.

— Нет. Ну, только в конце… в упражнениях и в школьной песне. Мисс Грант, я хочу у вас кое-что спросить, Я с облегчением вздохнула: все-таки она скажет мне, что сделала Шарлотта, чтобы ее так глубоко оскорбить.

— Да, Тереза?

— Об этом трудно говорить, потому что я думаю, он вам нравится… Я думаю, он вам очень нравится.

— Кто? О чем это ты?

— Это о миссис Мартиндейл.

Я почувствовала, что мой голос дрогнул, когда я произнесла:

— Что же о ней?

— Я… я думаю, она умерла. Я… я думаю, ее убили.

— Тереза! Как ты можешь такое говорить! Право, не следует.

— Я никому больше не говорила.

— Я надеюсь.

Она остановилась и сунула руку в карман, потом протянула ее мне. Когда пальцы разжались, я увидела серьгу. Она была такой странной, такой самобытной, что я тотчас ее узнала.

— Она принадлежала ей, — сказала она. — Я видела, как она носила их.

— Ну и что?

— Я нашла ее здесь… у прудов… Должно быть, она выпала… при борьбе.

— Дорогая моя Тереза, ты слишком многое воображаешь. Ты прямо как миссис Бэддикомб.

— Это ее серьга. Я знаю, потому что Юджини пришлось не так давно ее возвращать. Тогда она ее нам показывала. Я нашла это… здесь, близко к воде… Должно быть, она ее обронила.

— Ну, она ее обронила. Потеряла. Люди иногда теряют серьги, а то, что она уже раньше ее теряла, говорит о том, что в ней есть какой-то дефект.

— Я думаю, эту обронили, когда бросали ее в воду.

— Тереза! Что на тебя нашло? Сначала ты набрасываешься на Шарлотту Маккей, а теперь делаешь эти дикие обвинения в отношении… в отношении кого, Тереза?

— Его. Боюсь, он вам нравится, мисс Грант. Я знаю, предполагается, что он нравится женщинам. Только не… я — я… не вынесу, чтобы он… уговорил вас… вмешал вас в это все. Это все портит… все веселье, которое у нас было с тетей Пэт-ти и Вайолит. Мисс Грант, пожалуйста, не обращайте на него внимания. Он дурной человек. Юджини говорит…

— Ты кому-нибудь говорила об этом, Тереза?

Она яростно замотала головой.

— Обещай мне, что не сделаешь этого.

Она решительно кивнула.

— Это все нелепости, — продолжала я. — Существует масса злобных сплетен. Миссис Мартиндейл уехала, потому что ей надоела сельская жизнь.

— Почему же она не сказала, что уезжает?

— А зачем? Это не касалось никого, кроме нее. Не сомневаюсь, что она сказала тем, кого это касалось.

— О мисс Грант, не участвуйте в этом. Пусть делают, что хотят, но давайте мы останемся вне этого. Давайте думать о лете и пчелах, и цветах, и яблочных пирогах тети Пэтти и Вайолит.

— Тереза, успокойся, — сказала я. — Ты все это придумала. Я бы не удивилась, если бы миссис Мартиндейл вернулась.

— Она не может. Он ей не даст. Теперь у него с ней все кончено. Он такой. Он вышвыривает людей, когда они ему больше не нужны… и убивает их. Была его первая жена.

— Все это просто сплетни.

— Это правда.

—Нет.

— Это правда, — сказала Тереза, — и мне страшно. Я не хочу, чтобы вы…

Я обняла ее одной рукой.

— Это меня не касается, — успокаивающе сказала я. — Этот человек не имеет к нам никакого отношения. Просто он — владелец земель Аббатства, вот и все. Все как и было раньше. Ты едешь со мной домой на летние каникулы, и мы чудесно проведем время.

— О да… да.

— Смотри, не делай ничего, что могло бы рассердить мисс Хетерингтон. Она может наказать тебя, оставив на каникулы в школе.

Тереза побелела. Я быстро сказала:

— О, она этого не сделает. Но лучше не рискуй. И еще, Тереза, ни слова никому об этом. Это неправда… но было бы плохо об этом говорить. Ты ведь этого не делала, верно?

— О нет, нет.

— А эта серьга…

Она раскрыла ладонь. Рубин сверкал на солнце ярко-красным.

Я думала, что с ней делать и какой эффект она произвела бы, если бы люди узнали, что ее нашли у рыбных прудов.

Гадать мне пришлось недолго, поскольку Тереза быстрым движением взмахнула рукой и бросила серьгу в воду. Я в шоке повернулась к ней.

— Тереза! — воскликнула я. — Зачем ты это сделала?

— Все закончено, — сказала она. — Давайте ничего об этом не будем больше говорить. Я не буду… если вы не будете.

Я чувствовала сильное беспокойство, но одновременно и облегчение: мне не нужно что-то предпринимать по поводу серьги.

Мы вернулись в школу. Я подумала, что Тереза кажется спокойнее и счастливее, чем была после истории с Шарлоттой.