"Уроки обольщения" - читать интересную книгу автора (Джордан Николь)

Глава 7

Отправляясь в поместье Палисандровая Роща, Ванесса и не помышляла, чем обернется ее пребывание там. Разумеется, она не считала, что все будет легко и просто. Но и не предполагала, что ей предстоит пережить настоящую бурю эмоций. Не прошло и месяца со дня ее прибытия в усадьбу, а брат и сестра Синклер уже умудрились пленить ее рассудок и чувства.

Больше всего Ванессу пугало вожделение, проснувшееся в ней под влиянием обаяния Дамиена. Это новое ощущение лишало ее покоя и повергало в смятение. Она боялась, что всерьез увлечется бароном в мало подходящее для этого время. Ведь он только играл в обольщение, а в душе вынашивал свой коварный план отмщения, в котором ей была уготована роль жертвы.

Истерзанная сомнениями, Ванесса жаждала развязки подобно тому, как узник, приговоренный к смерти, с нетерпением ждет отсроченной казни. Томительное ожидание угнетало ее сильнее, чем страх перед неминуемой экзекуцией. Совокупление с мужчиной ассоциировалось у нее с болью и отвращением. И стоило зыбкому сумраку ночи смениться ясным светом дня, как ее снова охватило недоверие к заверениям Дамиена, что она по своей натуре не бесчувственная, а страстная женщина.

После мучительных раздумий она пришла к выводу, что разумнее ускорить исполнение заключенной ими постыдной сделки. Ибо чем раньше он узнает о ней всю правду, тем быстрее перестанет ее мучить, разочаровавшись в ее возможностях и отчаявшись добиться от нее желанного результата. И тогда, думала Ванесса, он скорее всего велит ей убраться восвояси.

Но если не принимать во внимание душевные терзания Ванессы в связи с ее новыми смутными желаниями, то нельзя не признать, что условия ее жизни в усадьбе оказались значительно лучше, чем она осмеливалась предполагать. Она чувствовала себя довольно неловко от того, что ей не требовалось постоянно думать, как свести концы с концами. На протяжении двух последних лет ей приходилось экономить буквально на всем и отказывать себе даже в маленьких радостях. Однако Дамиен определенно не считался с расходами, когда речь шла об излечении Оливии. И стоило Ванессе высказать предположение, что на больную окажет благотворное воздействие приезд в усадьбу портнихи и модистки, как барон тотчас же их пригласил.

Оливия наотрез отказывалась покидать усадьбу, но Ванесса убеждала ее, что нужно заботиться о своей внешности.

— Зачем мне новые наряды? — упрямо возражала Оливия. — Куда я в них поеду? Я не собираюсь выезжать на балы!

— Допустим, что в ближайшее время вы и не, поедете в Лондон, — соглашалась Ванесса. — Однако вам не помещает принарядиться, отправляясь на прогулку. Моя сестра Фанни говорит, что ничто так не поднимает ей настроение, как новая шляпка или шаль. Вам определенно понадобится новый костюм для купания в бассейне, который сооружает для вас в оранжерее Дамиен.

Приезд модистки, прихватившей с собой богатый ассортимент модных товаров, действительно поднял Оливии настроение, и она купила две понравившиеся ей вещицы.

— Несомненно, столичные шляпки наряднее и элегантнее тех, что продаются в местных лавках, — сказала она Ванессе, когда они остались одни.

— Не обязательно, хотя цены в Лондоне, безусловно, несравненно выше, — ответила Ванесса.

— Должно быть, вам хорошо жилось в Лондоне!

— Честно говоря, мне не нравится жить в городе.

— В самом деле? Странно! Там так много возможностей для развлечения и всяческих зрелищ! А сколько там библиотек, книжных лавок, музеев и театров!

— Определенные преимущества в городской жизни, конечно же, есть. Но мне лично претит ее суета и бесконечная круговерть балов, раутов и званых обедов.

Ванесса еще раз полюбовалась шляпкой лимонного цвета, которую выбрала Оливия, и с легкой грустью вспомнила свои ощущения в ее возрасте. В пик светского сезона она, случалось, получала до полудюжины приглашений на балы и страшно волновалась, готовясь к ним. Но с годами ее все меньше возбуждал мишурный блеск высшего лондонского общества с его непременными сплетнями, притворством, интригами и завистью. А когда ее супруга засосала опасная трясина разврата, званые вечера стали для Ванессы настоящей пыткой. Ей стоило огромных усилий изображать улыбку и терпеть косые взгляды и шушуканье у себя за спиной, но она стоически переносила все оскорбительные намеки и реплики в связи с очередной безобразной выходкой мужа.

Но разочаровывать наивную Оливию ей не хотелось, и она непринужденно сказала:

— На балах, конечно же, весело, однако с годами к ним так привыкаешь, что они кажутся одинаковыми. Но каждая состоятельная юная леди должна хотя бы раз в жизни испытать, что такое лондонский светский сезон.

— Вряд ли мне это удастся, — с дрожью в голосе промолвила Оливия. — Миссис Дженкинс, моя бывшая сиделка, говорила, что мне повезло: мол, отправься я на тот свет после падения, гореть мне за свои грехи в адском огне. Выходит, мне следует благодарить Бога за то, что он оставил меня, пусть и калекой, в живых, и вымаливать у него прощение. Согласитесь, что тут уже не до развлечений.

— Вы этого не заслуживаете, все это вздор! — в сердцах воскликнула Ванесса.

— Я в этом не уверена, — сказала девушка. — Я наказана за глупость и порочность.

— Разве можно корить себя за то, что вы влюбились! Ваша ошибка лишь в том, что вы доверились негодяю и обманщику.

— Да, это была моя роковая ошибка, — тяжело вздохнув, согласилась Оливия.

Ванесса покосилась на нее и, положив шляпку в коробку, присела на край кровати.

— А что говорит о моем опрометчивом поступке мой брат? — чуть слышно спросила Оливия со слезами на глазах.

— Он считает, что вы стали жертвой дурацкого пари и что к бегству из дома вас склонил мерзавец, недостойный вашего мизинца, — сказала Ванесса, желая помочь бедняжке излить скопившиеся у нее в душе обиды. — Хочу заметить, однако, что не вы первая оказались в такой ситуации.

— Он действительно подло обманул меня! — гневно сверкнув глазами, воскликнула Оливия. — Я была уверена, что он женится на мне, я поверила его красивым словам о любви.

По щекам ее покатились слезы, взор затуманился и стал мечтательным.

— Он казался мне таким галантным и обаятельным. Он читал мне стихи… Все было так романтично! До той ужасной ночи…

— А что произошло в ту ночь? — тихо просила Ванесса. Она слышала версию этой истории в толковании Обри, а также, в общих чертах, ее пересказ Дамиеном, который судил о случившемся со слов очевидцев и слуг. Но ей хотелось узнать подробности этого происшествия.

— Мы с ним решили бежать в Шотландию, в деревушку под названием Гретна-Грин, — чуть слышно произнесла Оливия, — и там обвенчаться. Вы наверняка знаете, что брачные законы там мягче, чем у нас в Англии. Я жутко нервничала, пока добиралась пешком до таверны в Олсестере, где мы с ним условились встретиться, чтобы отправиться в дальний путь в дилижансе, не привлекая к себе внимания. Едва лишь я увидела его, как тотчас же догадалась, что меня ожидает подвох. Он, как мне показалось, был мне вовсе не рад. Он провел меня в комнату, где нас ждали двое его товарищей. Они были пьяны и постоянно смеялись. Мне это не понравилось, я сказала, что хочу уйти. Но Обри вдруг заявил, что он передумал ехать со мной в Шотландию венчаться. Его приятели начали еще громче смеяться и говорить, что он честно выиграл пари.

В этом месте своего повествования Оливия запнулась, густо покраснев, и на некоторое время умолкла, чтобы немного успокоиться. Ванесса терпеливо ждала продолжения рассказа, стараясь ничем не выдать охватившего ее волнения.

— Они упомянули огромную сумму — тысячу фунтов стерлингов! — наконец произнесла Оливия. — Честно говоря, до меня не сразу дошло, о чем они говорят. У меня, должно быть, в тот момент был идиотский вид со всеми моими коробками и чемоданами. Потом один из приятелей Обри нахально объяснил мне, что все это шутка, розыгрыш, а не настоящий побег. А другой его дружок предложил мне стать его любовницей. Обри возмутился и потребовал, чтобы он передо мной немедленно извинился. Но я не могла больше терпеть этого глумления и выбежала из номера вон. — Оливия судорожно вздохнула. — Кажется, я обо что-то споткнулась на лестничной площадке, не удержалась и полетела кувырком по ступенькам. Потом я провалилась в темноту и очнулась уже в этой комнате, не в силах пошевелиться. Мне сказали, что я сильно ушиблась… И с тех пор я больше не видела Обри!

Оливия разрыдалась. На глазах у Ванессы тоже навернулись слезы. Ей очень хотелось рассказать бедняжке, что барон запретил Обри даже приближаться к ней после того трагического случая. Однако интуиция подсказывала Ванессе, что говорить этого не следует, чтобы не испортить налаживающиеся с Оливией добрые и доверительные отношения. Узнай сейчас девушка, что она — сестра ее обидчика, ее хрупкий организм не выдержал бы нового потрясения, и все старания Дамиена и Ванессы пошли бы насмарку, не говоря уже о том, что их дружбе настал бы конец.

Рассказ Оливии привел Ванессу в ярость. Поступок брата ей показался ужасным, жестоким и подлым, он свидетельствовал о его незрелости и преступной бесчувственности. Только безответственный избалованный негодяй мог так подло поступить с наивной девушкой. Обри растоптал ее, как нежный бутон, превратил в калеку и смешал с грязью ее репутацию.

— Теперь вы понимаете, что мне лучше не появляться в приличном обществе, — упавшим голосом заключила свое печальное повествование Оливия. — Я стала затворницей.

Ванесса пожала ее руку и промолвила:

— Не надо отчаиваться, Оливия! Все не так мрачно, как вам кажется, и не все для вас потеряно. Поверьте мне, вам удастся преодолеть все трудности. Когда я была в вашем возрасте, мне тоже пришлось хлебнуть лиха со своим беспутным мужем. Он прокутил все свое состояние и залез в долги. И после его нелепой гибели на дуэли мне пришлось расплачиваться с его кредиторами. А сколько грязных слухов ходило вокруг его амурных приключений! Его и убили-то из-за любовницы, известной актрисы…

— Я вам сочувствую, Ванесса! — искренне сказала Оливия.

— Так вот, в ту ужасную пору бесконечных скандалов вокруг моего супруга я тоже думала, что не вынесу всего этого, — продолжала Ванесса. — Однако я в конце концов решила не падать духом и, гордо вскинув голову, прошла через все испытания, уготовленные мне судьбой. Трудности и невзгоды закалили меня, научили верить в свои силы и не раскисать. Уверяю вас, моя милая, что и ваша скандальная история скоро забудется. Так что не унывайте и продолжайте жить как ни в чем не бывало. И тогда вам улыбнется удача.

— Вы полагаете, что мне не следует жить затворницей? — пытливо заглядывая ей в глаза, спросила Оливия.

— Разумеется, моя милая! Вас, безусловно, можно понять, слушать о себе сплетни никому не приятно. Но если вы будете сторониться и тех, кто искренне хочет вам помочь, то сами от этого же и пострадаете, — наставительно заметила Ванесса.

— Мой брат Дамиен говорит, что любит меня и хочет мне помочь, — сказала Оливия. — А как вам кажется, он не лукавит?

— Нет, конечно! Он души в вас не чает, — с улыбкой ответила Ванесса.

— Он уверяет меня, что сожалеет о своем прежнем равнодушии ко мне, что впредь будет меня холить и лелеять, — добавила Оливия.

— А вы дадите ему для этого шанс? — спросила Ванесса.

— Конечно, дам, — с дрожью в голосе ответила девушка, обтирая тыльной стороной ладони глаза. — Ведь я не столько сердилась на него, сколько была подавлена своим вынужденным затворничеством и вымещала на нем свое отчаяние и раздражение.

— Теперь, когда вы все поняли, нужно изменить свое отношение и к нему, и к окружающему вас миру.

— Однако мои возможности теперь так ограничены! Я даже одеться не могу без помощи служанок, а в сад меня выносит на руках лакей. А вот прежде я ежедневно выезжала на верховые прогулки в любую погоду, будь то дождь или снег.

— Но вы можете выезжать в карете! Не говоря уже о том, что вам давно пора проведать своих любимых лошадей. Конюх сказал мне, что они по вас соскучились.

— А чем еще я могла бы, на ваш взгляд, заняться?

— Музыкой! Барон сказал, что вы прекрасно играете на фортепьяно. Пальцы у вас не сломаны, можете начинать практиковаться, пусть и без педалей.

— Я к тому же неплохо пою, — не без гордости добавила Оливия, воспрянув духом.

— Миссис Несбит как-то сказала, что у вас ангельский голосок, — не поскупилась на лишний комплимент Ванесса.

Девушка покраснела от смущения.

— Я хотела бы вас послушать, — сказала Ванесса.

— Я рада, что вы не забываете навещать меня, — пожимая ей руку на прощание, сказала Оливия.

— Наши встречи всегда доставляют мне удовольствие, — с улыбкой ответила Ванесса, ничуть не покривив душой.

В тот же вечер Оливия предприняла первую попытку восстановить согласие в доме.

В ожидании ужина Ванесса и Дамиен беседовали в гостиной, когда туда вошел дворецкий и, прокашлявшись, объявил:

— Милорд! Мисс Оливия выразила пожелание присоединиться к вам и леди Уиндем за столом.

В комнату въехала на кресле-каталке сама Оливия, сопровождаемая лакеем. Дамиен вскочил с диванчика, ошарашенный ее неожиданной просьбой и внезапным появлением.

— Ванесса посоветовала мне не сидеть в четырех стенах, — упреждая его вопрос, сказала Оливия. — Вот я и решила начать новую жизнь сегодня же, не откладывая это в долгий ящик. По-моему, ты шокирован, братец!

Дамиен просиял и ответил:

— Я буду лишь рад вновь испытать такой приятный шок, дорогая сестра! Крофт, будь любезен, принеси бутылку шампанского! Такое событие надо отпраздновать.

Как ни ошеломлен был барон неожиданным поступком своей сестры, он отметил, что с ее появлением в столовой воцарилось истинно семейное радушие. Раньше, в мрачную пору совместного существования в усадьбе Палисандровая Роща супругов Синклер, общая трапеза напоминала пытку. Ледяное молчание во время приема пищи изредка нарушалось язвительными репликами кого-то из родителей. В такие моменты Оливия смертельно бледнела, а у Дамиена кусок застревал в горле. Сегодня же все трое собравшихся за столом держались непринужденно и обменивались улыбками и шутками.

После ужина они перешли в музыкальную гостиную, где стоял рояль, подаренный Дамиеном сестре ко дню ее шестнадцатилетия. Ванесса села за инструмент. Оливия запела. Дамиен внимал их чудесному исполнению и радовался, что пригласил Ванессу в имение. Это было, несомненно, озарение, думал он, любуясь ею из-под полуопущенных век. Вряд ли ему удалось бы найти другую такую чудесную подругу для своей больной сестры. Ведь требуется незаурядная смекалка, чтобы за столь короткий срок очаровать Оливию и пробудить в ней интерес к жизни! Сколько ни пытался он сделать это сам, от его усилий не было проку. Старания Ванессы заслуживали наивысшей похвалы. Уже давно барон не проводил так славно вечер дома, и сердце его наполнялось сладким томлением в предчувствии ночного рандеву с Ванессой.

Под предлогом заботы о хрупком здоровье сестры он проводил ее в опочивальню, а сам поспешил вернуться к своей очаровательной гостье. Ванесса негромко наигрывала сентиментальную мелодию, устремив мечтательный взгляд в темный сад за окном. Вид у нее был настолько умиротворенный, что Дамиен решил воспользоваться подходящей ситуацией и ринуться на штурм ее заветного редута.

На столь решительный шаг его подталкивало не только изголодавшееся мужское естество, но и желание поскорее начать обучать Ванессу искусству сладострастия. Чутье подсказывало ему, что пора отпереть ее волшебный ларец и выпустить на волю темперамент, истомившийся в оковах блаженного неведения. Несомненно, было ошибкой принять за лицемерную развратницу эту скромную женщину с сердцем непорочного ангела. Только готовность к самопожертвованию толкнула ее на сделку с совестью. У барона не возникало сомнений, что на роль содержанки Ванесса согласилась только ради спасения своей семьи от разорения, для чего ей потребовалось все ее мужество.

Отвращение к физической близости с мужчиной возникло у нее лишь по вине ее грубого и бесцеремонного супруга, в конце концов поплатившегося за свое небрежение к хрупкой женской натуре. И барон искренне хотел ей помочь излечиться от чуждой ее натуре холодности, исправить этот досадный недостаток и научить ее радоваться вместе с ним, используя дарованные природой возможности.

— Я безмерно благодарен тебе за твою доброту к Оливии! — сказал он, наполняя вином бокалы.

— Она так мила, что ее нельзя не полюбить! — ответила с улыбкой Ванесса.

— Значит, тебе не в тягость забота о ней?

— Нет, разумеется!

— Следовательно, ты не жалеешь, что приехала сюда?

— Нет, конечно!

Дамиену почудилось, что это сказано не совсем уверенно, так, словно бы в ее ответе подразумевалось кое-что еще, а именно слово «пока»: пока не требуется выполнять и другие условия договора — вот что не осмелилась она сказать.

— Давай выйдем в сад! — предложил Дамиен. — Я хочу тебе кое-что показать.

— Не поздновато ли для прогулок? — с опаской спросила Ванесса.

— Уж не боишься ли ты, что я овладею тобой силой, без твоего на то согласия? — непринужденно парировал барон. — Уверяю тебя, что у меня и в мыслях нет ничего подобного. Мне хочется показать тебе бассейн, сооруженный для Оливии, тебе будет удобнее рассмотреть его, пока там нет рабочих.

Ванесса с сомнением взглянула на темное окно, затем — на свое шелковое платье с короткими пышными рукавчиками и квадратным вырезом на груди, открывающим нежную кожу, и промолвила:

— В таком случае я бы хотела накинуть на плечи шаль.

— В этом нет особой нужды, в оранжерее тепло.

— Что ж, если так, тогда пошли!

Дамиен согрел ее теплым взглядом и, взяв под руку, вывел через створчатые двери в сад. На нее пахнуло ночной свежестью. Полная луна и сверкающие на черном бархате небосклона звезды освещали окрестности мистическим серебристым светом.

Охваченная приятным волнением, Ванесса прижалась к барону плечом, словно бы ища защиты от затаившихся в темных кустах призраков.

— Что-то ты вдруг сникла и притихла? — спросил барон.

— Я размышляю, мудро ли поступила, согласившись на эту полночную прогулку, — ответила Ванесса. — Здесь жутковато.

— Ничего не бойся! Тебе ничего не грозит. До оранжереи рукой подать! Или ты боишься меня? — спросил Дамиен.

— Меня пугают ваши общеизвестные гедонистические наклонности, — сказала она.

— Как ты можешь так говорить после наших ночных встреч в твоей спальне! Если я до сих пор не навязывался тебе, когда мы оставались одни, то вряд ли я позволю себе какую-нибудь вольность в общедоступном месте.

— От вас всего можно ожидать, Дамиен!

. — Прискорбно, что ты столь низкого обо мне мнения, — покачав головой, промолвил барон. — Я вел себя как агнец. Ванесса подавила нервный смешок, решив не поддаваться на провокацию и не переубеждать его, дабы не подтолкнуть на более смелые поступки. Однако затеянная им пикировка забавляла ее, и она промолвила с легкой иронией в голосе:

— Мне кажется, что это одна из ваших уловок, милорд, с помощью которой вы надеетесь очаровать меня. Хочу вас заверить, что вам это не удастся. Вам лучше попрактиковаться в искусстве обольщения с какой-нибудь другой, более податливой дамой.

— Бог мой! — воскликнул Дамиен. — Где же мне взять такую в столь поздний час! Придется довольствоваться тобой, моя прелесть.

— Вряд ли я смогу удовлетворить ваши непомерные аппетиты, барон. По-моему, одной дамы вам маловато.

— Ты недооцениваешь свои возможности, моя прелесть!

— Зато вы переоцениваете себя!

Дамиен вскинул бровь и, окинув ее самодовольным взглядом, спросил:

— Ты хочешь унизить меня? Я могу и обидеться!

— Как обидеть вас так, чтобы вы прекратили меня домогаться? — воскликнула Ванесса, трепеща от сладостно-тревожного предчувствия. Барон молча увлек ее за собой по темной аллее.

— Вот мы и пришли, — спустя короткое время произнес он, отпирая ключом дверь какого-то сооружения.

На Ванессу пахнуло теплом и сыростью. Дамиен вошел в помещение и, чиркнув серной спичкой, зажег лампу. В неверном свете колеблющегося пламени его лицо обрело злодейское выражение, отчего показалось Ванессе еще более привлекательным. Наверное, именно так и выглядит Люцифер, подумала она, морщась от острого запаха серы, и робко шагнула через порог. Барон запер дверь изнутри на задвижку. Ванесса похолодела.

— Я не хочу, чтобы нас беспокоили, — непринужденно сказал Дамиен и, взяв ее за руку, подвел к верстаку, на котором были разложены различные инструменты. Он взял увесистый отрезок трубы и протянул его Ванессе со словами: — Это тебе для самообороны, на случай, если я начну тебя домогаться.

Глаза его лукаво блестели. Ванесса повертела трубу в руках и положила на верстак, с усмешкой заметив:

— От нее столько же проку, сколько от ключа от моей спальни. Если вам чего-то захочется, вы ни перед чем не остановитесь. Так что не пытайтесь притупить мою бдительность, я все равно останусь начеку!

— В таком случае прошу следовать за мной! — сказал Дамиен и повел ее по проходу между горшками с розами и орхидеями к зарослям лимонных и апельсиновых деревьев.

Пропитанный их ароматом воздух дурманил Ванессе голову, от обилия разнообразных цветов у нее рябило в глазах. Наконец они достигли площадки, огороженной китайскими шелковыми ширмами, и Ванесса догадалась, что здесь и находится бассейн. Она не ошиблась: зайдя за ширму, она увидела небольшую купальню, облицованную плиткой и наполненную чистейшей водой.

— Работы не завершены, осталось проложить еще несколько труб, — сказал Дамиен. — Но в целом бассейн готов. Как видишь, здесь имеются поручни и пологий спуск для инвалидного кресла, а также скат, по которому Оливия самостоятельно либо с помощью служанки сможет легко погружаться в подогретую воду. Ну и что ты обо всем этом скажешь, моя прелесть?

— Весьма впечатляющее сооружение, барон! — ответила Ванесса. — Я приятно поражена.

— Как видишь, порочные вольнодумцы порой способны и на созидательные поступки, — с лукавой улыбкой заметил Дамиен.

— Именно это меня и удивило, милорд! Я думала, что ваши фантазии ограничиваются творческими изысками в будуарах. Аристократам не свойствен интерес к практической деятельности. Вы же, как оказалось, являетесь редким исключением из правила, — промолвила Ванесса.

— Раз уж ты столь высоко оценила мои скромные таланты, позволь мне показать тебе еще одно мое достижение. Прошу сюда! — Дамиен взмахнул рукой, предлагая Ванессе войти в небольшую кабинку. — Это раздевалка, — сказал он, когда они вошли в помещение, отделанное дубовыми панелями.

— Как видишь, здесь есть все необходимое для купания и отдыха — скамейки, простыни, полотенца, халаты. Не желаешь ли искупаться? Вода теплая, ты не озябнешь!

— Искупаться? Ночью? — Ванесса удивленно вытаращила глаза.

— Это самое подходящее время для водных процедур, мой ангел! — с очаровательной улыбкой ответил он. — Если купание доставит тебе удовольствие, ты сможешь с чистой душой убедить Оливию последовать твоему примеру.

Ванесса почувствовала, что не в силах устоять перед его доводом и бесстыдным взглядом. Не дожидаясь ответа, Дамиен сел на скамейку и, сняв туфли и чулки, закатал выше колен штанины. Ванесса замерла, ожидая, что он сделает дальше. Барон усмехнулся и промолвил, угадав ее мысли:

— Не волнуйся, я останусь в панталонах. — Он сел на бортик бассейна, спустил ноги в воду и, поболтав ими, воскликнул: — Какое блаженство! Присоединяйся, моя прелесть! Что же ты медлишь?

Ванесса собрала остатки воли в кулак и осталась стоять на прежнем месте как вкопанная.

— Ну сделай милость, сними туфельки! Доставь мне такое удовольствие, — бархатным голосом произнес барон.

Ванесса даже не шелохнулась. Дамиен огорченно покачал головой:

— Хочешь знать, в чем твоя главная беда? Ты чересчур подавлена и зажата. Так ты никогда не выпустишь на волю дремлющую в тебе чувственность. Или тебе нравится быть холодной?

Ванесса вздрогнула, задетая за живое его словами. Роджер, ее покойный супруг, тоже упрекал ее в холодности. И слышать подобные упреки от Дамиен ей было неприятно. Она горделиво вскинула подбородок в знак того, что ей безразлично, что он думает о ней как о женщине. Разве она не говорила ему откровенно, что он разочаруется в ней? Его ласки ей не нужны, все мужчины ей в равной степени безразличны, и менять свое отношение к ним она не намерена. Если же она и подчинится его воле, то исключительно выполняя условия их постыдной сделки!

Рассудив таким образом, Ванесса сняла туфли и чулки и, сев рядом с бароном на бортик бассейна, спустила голые ноги в воду. В дьявольских глазах Дамиена вспыхнуло самодовольство. Чувствуя себя порочной девицей, Ванесса подтянула на несколько дюймов подол юбки и заерзала на бортике.

— Тебе пора начать доверять мне, — промолвил Дамиен.

— Как можно верить волку? — возразила она. Барон прижал руку к груди и напыщенно воскликнул:

— Ах, прекрасная колдунья! Ты поразила меня в самое сердце!

— Попросите доктора Андерхилла вас перевязать! — с усмешкой ответила Ванесса.

Дамиен хрипло хохотнул.

— Не могу понять, почему ты постоянно норовишь уколоть меня своими замечаниями? Ведь я ни разу еще не посягнул на твою добродетель.

— Пусть так, но я уверена, что это только уловка, — ответила Ванесса. — Вы играете со мной как кошка с мышкой.

— Я поцеловал тебя всего один раз, и еще до того, как узнал тебя, — сказал барон.

— На вашем месте я бы не стала утверждать, что вы достаточно хорошо меня знаете!

— Ты заблуждаешься, Ванесса! За минувший месяц я хорошо тебя изучил. Ты добра и великодушна, твой ум вызывает у меня восхищение. Но к сожалению, ты боишься мужчин.

Ванесса закусила губу и потупилась, сожалея, что раскрыла ему свои сокровенные тайны.

— Тебе не следует всю жизнь носить в сердце неприязнь к нам из опасения, что кто-то из нас тебя снова обидит! — сказал Дамиен вполне серьезно.

Ванесса сжала сцепленные пальцы. Слова Дамиена затронули самое больное место в ее истерзанной душе. Ей не хотелось всю жизнь бояться мужчин, испытывать к ним неприязнь и уклоняться от их ласк, но темное прошлое угнетало ее, воспоминания о своем неудачном супружестве терзали ее сердце. И она распрощалась с надеждой избавиться от страхов, смирилась с участью одинокой вдовы, обреченной до конца своих дней замаливать грехи.

— Я избавлю тебя от страха, Ванесса! — прошептал Дамиен, угадав ее мысли. — Доверься мне, и ты станешь другим человеком.

— Вы надеетесь, что я поверю в ваш альтруизм? — гневно воскликнула она, взбешенная таким бесстыдным ханжеством. — Думаете, я настолько наивна, что не понимаю, чего вы добиваетесь?

— А я и не скрываю, что хочу в награду за свои труды заслужить твое расположение и разделить с тобой ложе, Ванесса! — ответил барон, скользнув по ней масленым взглядом.

— Если так, вам давно следовало бы потребовать от меня исполнения условий нашего договора! — с вызовом воскликнула она, устав ходить вокруг да около сути разговора. — Или вы нарочно оттягиваете этот момент, получая удовольствие от утонченной пытки?

— Как могло такое прийти тебе в голову! — с деланным возмущением воскликнул Дамиен, с трудом сдерживая улыбку.

— Я не слышала ответа на свой вопрос! — сказала Ванесса, твердо решив не дать ему заморочить ей голову.

— Ты еще не готова к этому, — серьезно ответил барон. Ванесса изумленно вытаращила глаза.

— Как вы это определяете?

— У меня большой опыт в амурных делах, моя дорогая. Тебе ведь неприятны даже мои прикосновения. О каком выполнении условий нашего договора может идти речь? Нет, мужская интуиция подсказывает мне, что ты пока не созрела для серьезного шага!

Он внимательно посмотрел на ошарашенную Ванессу и, погладив ее по щеке, добавил, расплывшись в дьявольской улыбке:

— Впрочем, определенный прогресс уже есть: ты не вздрогнула от моего прикосновения. Это дает мне повод надеяться, что когда-нибудь ты наконец-то сдашься. Предупреждаю, что я не намерен принуждать тебя к этому!

Он коснулся пальцем ее губ. У Ванессы перехватило дух, нервы ее натянулись, как струны рояля. Игра в кошки-мышки ей надоела, она решила, что пора положить ей конец.

— Раз уж вы собрались меня соблазнить, барон, не лучше ли вам перейти к делу? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Я лишь хотел показать тебе бассейн для Оливии и узнать твое мнение о нем, — ответил Дамиен. — Но если ты так ставишь вопрос, тогда… — Он наклонился и согрел своим горячим дыханием ее щеку. Ванесса замерла в ожидании поцелуя. Но Дамиеи лишь провел пальцем по ее ключице и прошептал: — Ты само очарование!

Бархатный тембр его голоса бросил Ванессу в дрожь, она почувствовала, что цепенеет, поддавшись чарам Дамиена Синклера, этого опасного соблазнителя, владеющего дьявольскими секретами.

Его палец тем временем продолжал медленно скользить по ее коже. Ванесса закрыла глаза, борясь с просыпающимся в ней сладостным томлением и с ужасом осознавая, что не способна сопротивляться этому искусителю.

К своему удивлению, она услышала легкий всплеск и, открыв глаза, увидела, что барон стоит по колено в воде. Взгляд Ванессы скользнул выше — и глаза у нее полезли на лоб: под тонким сукном панталон отчетливо обозначилось его возбужденное мужское естество.

— Рад видеть, что ты не оставила без внимания свидетельство моего искреннего восхищения твоей красотой, — промолвил барон усмехаясь.

Ванесса покраснела и отвела взгляд. Дамиен протянул руку и пальцем приподнял ее подбородок. Их взгляды встретились, и ее бросило в жар от нежности и вожделения, которые угадывались в его серых глазах.

— Ты поверишь мне, моя прелесть? — тихо спросил он.

Она облизнула пересохшие губы, глядя на него, словно кролик на удава.

— Позволь мне поцеловать тебя, мой ангел! Я прерву поцелуй, как только ты этого пожелаешь.

Ванесса ощутила неукротимое желание почувствовать губами его нежные и прекрасные губы, прижаться грудями к его мощной груди. Не дожидаясь, пока она стряхнет с себя его чары, Дамиен осторожно провел пальцем по ее шее, глядя ей в глаза и шепча:

— Ты моя очаровательная сирена! Позволь мне тебя поцеловать!

Он склонил голову и запечатал ее уста жарким поцелуем.

Она охнула и затрепетала.

Он сжал ладонями ее лицо, и сопротивление ее оказалось сломленным. Его язык, горячий и напористый, проник ей в рот. Ванесса обмякла, более не владея собой.

Этот страстный поцелуй, преисполненный чувственности и нежности, длился бесконечно долго. Наконец Дамиен отстранился и, переведя дух, бархатистым голосом произнес:

— Твои уста слаще старого вина, мой ангел! Он наклонился и поцеловал ее за ухом.

Ванесса охнула, ощутив жар внизу живота, и покраснела, сообразив, что это вожделение..

— Ты готова сдаться, мой ангел! Тебе хорошо и приятно, не так ли? — вкрадчиво спросил барон, сверля ее пытливым взглядом.

Ванессе хотелось ответить ему: «Да, мне хорошо и приятно», — но слова застряли у нее в горле, а щеки и плечи стали пунцовыми от стыда.

Дамиен встал вплотную к ней. Ванесса взглянула ему в глаза и поняла, что вот сейчас это и случится. Он раздвинул коленом ее ноги. Она затаила дыхание. Дамиен медленно опустил ее в воду и усадил на свое бедро, упершись ступней в бортик. Ванесса не шелохнулась, а плотнее прижалась низом живота, превращающимся в расплавленный воск, к его ноге. Дамиен обхватил руками ее осиную талию и стал тереть ее низом живота о свое бедро, приговаривая при этом:

— Не надо стесняться своих чувств, мой ангел!

Из уст Ванессы вырвался сладострастный стон. Барон сжал ее бедра и принялся тереть ее огненным подбрюшьем о свое бедро еще сильнее, целуя ее лицо, плечи и шею.

Неведомое темное чувство охватило Ванессу, такого блаженства она еще никогда не испытывала.

— Дамиен! — воскликнула она тонким срывающимся голоском.

— Тише, мой ангел! Молчи и наслаждайся! — ответил он.

Ванесса ахнула и начала поводить бедрами, непроизвольно норовя обострить свои необыкновенные ощущения в промежности. Тело ее горело, внизу живота возникла и стала нарастать сладостная боль. Утратив стыд и самоконтроль, она запрыгала на бедре барона, как лихая наездница на жеребце. Дамиен обрадовался такой прыти и впился губами в ее рот. Все завертелось у Ванессы перед глазами. Она обхватила руками плечи барона и стала тереться о него торчащими сосками грудей, отчаянно пытаясь утихомирить пробудившегося в ней голодного зверя вожделения. Сердце ее билось в сумасшедшем темпе, она вцепилась пальцами в мускулистые руки Дамиена и заскулила, чувствуя, что сейчас с ней произойдет нечто неимоверное, такое, к чему она давно страстно стремилась, хотя никогда раньше и не испытывала ничего подобного.

— Еще немного, радость моя! Еще чуть-чуть! — ободрял ее Дамиен, плотнее прижимая к своему бедру.

И наконец Ванесса содрогнулась, сотрясенная нежданным оргазмом, и взвизгнула от изумления и испуга перед этим божественным ощущением, пронзившим ее, словно небесный огонь. Перед глазами ее вспыхнули искры и поплыли разноцветные круги. Вновь и вновь она вздрагивала от мощных ударов разразившейся внутри ее бури, пока, обессилев, не повисла у Дамиена на шее, дрожа и всхлипывая от испытанной радости и уже не помышляя противиться естеству.

С огромным удовлетворением поглаживая скулящую и повизгивающую Ванессу по спине, Дамиен наслаждался ее дрожащим от перевозбуждения телом и прислушивался к отголоскам ее страсти в себе. Его напрягшийся жезл изнывал от боли и своим подрагиванием как бы умолял скорее пустить его в ход. Соблазн выпустить его из тесных панталон на волю был велик, ведь барон уже давно не тешил свою плоть. Сейчас он бы мог легко овладеть Ванессой так, как ему того хотелось, она была охвачена огнем страсти и желания отдаться ему целиком. Все ее горячее от возбуждения молодое тело льнуло к его мужскому естеству. Но все же барон колебался — и сам не понимал почему.

Внутренний голос нашептывал ему, что лучше воздержаться и не выпускать на волю своего огнедышащего дракона похоти, не давать ему терзать нежное подбрюшье Ванессы, не позволять извергать раскаленную лаву в ее таинственную пещеру, скрытую между соблазнительными бедрами. Дамиен чувствовал, что испытывает к Ванессе нечто большее, чем банальное вожделение, ему хотелось любить ее нежно и ласково, холить и лелеять. Но овладев ею здесь, в бассейне, он все испортил бы своей поспешностью и лишил бы себя возможности вкусить ее сладкого запретного плода в более подходящей для этого обстановке, не торопясь, наслаждаясь каждым мгновением. Опыт подсказывал ему, что нужно взять себя в руки и проявить рассудительность и терпеливость, чтобы потом ни о чем не жалеть.

Издав тихий вздох, Дамиен сжал Ванессу в объятиях, мучительно пытаясь сохранить самоконтроль. Ему было приятно убедиться, что она полна скрытой чувственности и готова к самозабвенному соитию. Ему потребовалась вся его воля, чтобы побороть желание сейчас же удовлетворить свою похоть и погасить пламя сладострастия во имя высшей цели.

Совладав наконец с искушением, он разжал объятия и, отстранившись, взглянул на пунцовое лицо Ванессы. Она тоже посмотрела на него с испугом, удивлением и мольбой во взгляде, словно бы вопрошая, что он намерен с ней сделать, и выражая покорную готовность ко всему.

Барон улыбнулся и осевшим от вожделения голосом произнес:

— Теперь ты знаешь, что я сделал бы с тобой, если бы захотел тебя соблазнить, моя радость.

Взгляд ее затуманился, видимо, от нахлынувших воспоминаний об испытанных ощущениях. Барон понял, что он напрасно сказал эти слова, потому что она даже не осознала, что именно с ней произошло. Он нежно погладил ее по щеке и прошептал:

— Не сердись, мой ангел. Прости меня!

— Простить? Но за что? — с дрожью в голосе спросила она.

— За то, что я так легкомысленно принизил значение новых для тебя ощущений. Ведь это случилось с тобой впервые, не так ли?

— Я не ожидала, что…

— Что можно получить наслаждение от любовных ласк мужчины, верно?

— Да…

Дамиен улыбнулся:

— Это далеко не все, мой ангел! Если ты решишься продолжить свои изыскания, тебе откроются такие сокровенные тайны, о которых ты даже не мечтала. Я буду счастлив, если ты позволишь мне стать твоим учителем и наставником. Я хочу быть твоим проводником в волшебную страну наслаждений, мой ангел! Хочу быть тем мужчиной, который раскроет тебе секреты отношений между мужчиной и женщиной… А пока будет лучше, если мы вернемся в дом, иначе я с собой не совладаю.

Дамиен помог Ванессе выкарабкаться из бассейна. Она одернула промокший подол юбки и сердито надула губки, раздосадованная, что Дамиен перехитрил ее и не овладел ею, не спрашивая, хочет она этого или нет. Это было жестоко с его стороны, он оставил ее возбужденной, переполненной болезненным желанием, потрясенной случившимся и трепещущей от сомнений и смутных предчувствий.

Молча натянув чулки и туфли, Ванесса позволила Дамиену вывести ее из оранжереи в сад и не проронила ни слова, пока они шли по темной аллее. Барон завел ее в пристройку, где хранились инструменты, гвозди и доски, сдвинул в сторону панель в стене и исчез в тоннеле, увлекая Ванессу за собой. Свод прохода оказался настолько низким, что им пришлось пригнуть головы, воздух был спертым и теплым, пахло плесенью и пылью. Наконец они поднялись по деревянным ступенькам и очутились перед глухой стеной, за которой находилась спальня Ванессы. Дамиен отодвинул панель и, пропустив Ванессу вперед, вошел в комнату.

— Вы останетесь? — спросила она.

— Я безумно хочу этого, мой ангел, — ответил он. — Но чувствую, что ты все еще не готова к этому. Поступим лучше так: когда ты почувствуешь, что созрела для моих ласк, ты сама придешь ко мне ночью. Второй тоннель тянется вдоль стены твоей спальни и гостиной и заканчивается тайным входом в мою опочивальню. Ты не заблудишься!

С этими словами он исчез во мраке. Ванесса подождала, пока панель встанет на место, и подошла к окну. Полная луна осветила ее бледное напряженное лицо. Она прикусила губу и наморщила лоб, охваченная грустью и сожалением. Ее тело еще помнило его ласки и те необыкновенные ощущения, которые он пробудил в ней. Несомненно, то упорное и долгое сражение, которое она вела с его мужскими чарами, сегодня завершилось ее поражением. Но, как это ни странно, Ванесса не жалела об этом.

Она закрыла глаза, наполняясь тем же сладостным чувством, которое испытала в объятиях Дамиена, и ощутила знакомое томление внизу живота. Ей захотелось вновь попасть в тот волшебный мир блаженства, в котором она очутилась, совершенно неожиданно для себя благодаря Дамиену. Это новое желание и радовало, и пугало ее одновременно. Дамиен показал ей уголок подлинного рая, ослепительного и манящего, дал ей почувствовать, как женщина может хотеть мужчину.

Она встряхнула головой и зябко поежилась. Как ему удалось вызвать в ней бурю ощущений, даже не овладев ею? Как сумел он пробудить в ней неукротимую, звериную страсть? Такого мужчину Ванесса еще не встречала, она не предполагала, что когда-нибудь встретит любовника, способного овладеть не только ее телом, но и сердцем.

По телу Ванессы пробежала дрожь. Она скинула одежду, повесила ее на спинку стула и, надев ночную рубашку, легла в постель. Но сон не приходил к ней, она ворочалась с боку на бок, терзаемая воспоминаниями и желаниями, от которых ей становилось стыдно.

Уставившись на балдахин, она представила себе Дамиена и почувствовала, что томление в промежности перерастает в нестерпимую боль. Груди ее набухли, соски отвердели, пустота в сокровенном углублении требовала наполнения. Перед ее мысленным взором возникло улыбающееся лицо барона, его чувственный рот. Он раскрыл свои объятия, готовый заключить ее в них. У Ванессы перехватило дух и гулко застучало в груди истомленное желанием сердце. Она перевернулась на живот и обняла подушку. Ей открылась страшная, пугающая истина: она страстно хотела Дамиена, жаждала познать секреты страсти, проникнуть в тайну отношений между женщиной и мужчиной.

Она зарылась в подушку лицом, но в ее ушах звучал его бархатистый голос, произносящий, словно заклинание:

— Когда ты почувствуешь, что созрела для моих ласк, ты сама придешь ко мне…

Что же делать? Идти или не идти к нему? Ванесса села, спустив ноги с кровати, и сделала глубокий вдох. Сердце готово было вырваться из груди, внизу живота все свело, в глазах потемнело. Что же с ней будет, если она пойдет к нему? Ее затрясло. В голове у нее все смешалось, ее охватили противоречивые чувства: надежда и отчаяние, кураж и страх, смелость и робость. А вдруг она все-таки окажется неспособной на ответную страсть? Что с ней станет, если вдруг Дамиен пробудит дремлющую в ней неугомонную распутницу?

Ничего не соображая, но повинуясь инстинкту, Ванесса встала с кровати, зажгла свечу и, отодвинув панель, с замирающим сердцем вошла в темный тоннель, словно бросилась головой в омут.