"История крестовых походов" - читать интересную книгу автора (Райли-Смит Джонатан)

Глава 3 Крестоносное движение 1096–1274

САЙМОН ЛЛОЙД

После Клермонского собора и призыва взяться за оружие (см. главу 1) папа Урбан II оставался во Франции до сентября 1096 года. Одной, и может быть главной, причиной тому было стремление папы сделать как можно больше для организации похода, ставшего известным под именем первого крестового похода, бывшего в известной степени собственным творением Урбана II. Он переписывался с епископом Адемаром Ле-Пюнским, назначенным папским легатом при армии крестоносцев, и с Раймундом IV, графом тулузскпм, которого он хотел сделать военным руководителем похода (папа встречался с ним в 1096 году по крайней мере дважды). Урбан II не только сам призывал к военной экспедиции на Восток, но и просил церковных деятелей поддержать идею крестового похода в своих проповедях, а также рассылал письма и посольства и за пределы Франции, приглашая принять участие в крестоносном движении.

Урбан II считал, что крестоносное войско должно было состоять лишь из рыцарей и других боеспособных частей. Однако, по мере того как весть о походе на Восток распространялась по Западной Европе, все больше мужчин и женщин из всех социальных слоев населения принимали крест. Выражаясь современным нам языком, можно сказать, что Урбан потерял контроль над кадрами. А это, в частности, привело к возмутительным актам насилия против евреев в северной Франции и в прирейнскнх городах в западной Германии (то есть к первым проявлениям тех антисемитских выступлении, которые впоследствии так и сопровождали крестоносное движение). Многие (хотя, конечно, не все) участники этих погромов принадлежали как раз к тем социальным группам, которые Урбан II хотел удержать от присоединения к экспедиции, а именно – к городской и сельской бедноте.

Первыми на Восток отправились как раз эти бедняки (весной 1096 года) под руководством Петра Пустынника и бедного рыцаря Вальтера Неимущего (некоторые историки называют его Голяком). Этот поход получил название Народного, хотя в нем участвовали независимые группы бедного люда, без обоза, запасов провианта и без оружия; правда, некоторыми отрядами предводительствовали рыцари. Покидая северную Францию, Фландрию, Нормандию, Рейнскую область и Саксонию, они рвались к Константинополю, но лишь немногие его достигли. Гвибер Ножанскнй так описывает это движение: «Пока князья, нуждавшиеся в больших средствах на содержание тех, кто составлял их свиту, долго и мешковато подготовлялись к походу, простой народ, бедный средствами, но многочисленный, собрался вокруг некоего Петра Пустынника п повиновался ему как своему предводителю, по крайней мере пока все это происходило в нашей стране… Хотя, как я сказал выше, это неурожайное время уменьшило у всех средства к пропитанию, но едва Христос внушил этим бесчисленным массам людей намерение пойти в добровольное изгнание, обнаружилось богатство многих из них… Каждый, стараясь всеми средствами собрать сколько-нибудь денег, продавал как будто все, что имел, не по стоимости, а по цене, назначенной покупателями, лишь бы не вступить последним на стезю Господню… Что сказать о детях, о старцах, собиравшихся на войну? Кто может сосчитать девиц и стариков, подавленных бременем лет? Все воспевают войну… все ждут мученичества, на которое идут, чтобы пасть под ударами мечей… Причем можно было видеть самые забавные случаи, вызывавшие смех. Некоторые бедняки, подковав быков, как то делают с лошадьми, и запрягши их в двухколесные тележки, на которых помещался их скудный скарб вместе с малыми детьми, тащили все это с собою; когда дети эти лицезрели попадавшийся им на пути какой-нибудь замок или город, они вопрошали, не Иерусалим ли это, к которому стремятся…» В пути они добывали пропитание, грабя и разоряя все, что могли. Эти грабежи, полное – отсутствие какой бы то ни было дисциплины и свирепость невежественного люда беспокоили местных князей в странах, через которые они проходили. Прослышав про разбойников-крестоносцев, забеспокоились и византийские власти. Многие из этих крестоносцев были убиты в вооруженных стычках с местным населением, а те, которые все же добрались до Константинополя, в августе 1096 года были быстро переправлены греками через Босфор в Малую Азию. Там они разделились на две группы. Одна из них пыталась захватить Ни-кею, но была окружена турками и истреблена. Другая группа попала в октябре в турецкую засаду и почти вся была перебита. Оставшиеся в живых вернулись в Константинополь, служивший сборным пунктом основной армии крестоносцев. И только тогда начался настоящий первый крестовый поход.

Крестоносное войско объединяло большие отряды, во главе каждого из которых стоял один или несколько крупных феодалов, и представляло собой эффективную военную силу, на которую и рассчитывали Урбан II и византийский император Алексей. Главными силами командовали граф Раймунд Тулузский (его отряд был самым многочисленным), герцог Нижней Лотарингии Готфрпд Бульон-скнй с братьями Евста-фием и Балдуином, граф Гуго де Вермандуа (брат французского короля Филиппа I), герцог Роберт Нормандский с племянником Робертом, графом фландрским, и шурином, графом Стефаном Блуаскпм, и Боэ-мунд Тарентскпй с племянником Танкредом (последний вел за собой норманнов из южной Италии). Готфрид, Боэмунд, Балдуин и Раймунд стали потом властителями Иерусалимского королевства, Антио-хпйского княжества, Эдесского графства и графства Триполи соответственно. Все они покинули Европу поздним летом 1096 года, стянув свои силы к Константинополю к концу 1906 – началу 1097 года. Их долгая и упорная борьба через два года увенчалась успехом – 15 июля 1099 года крестоносцы захватили Иерусалим. Это был невероятный поход. Несмотря на исключительно неблагоприятные условия, ужасающие страдания и лишения (особенно во время затянувшейся осады Антиохии в 1097–1098 годах), крестоносному войску удалось освободить Святые Места. Неудивительно, что многие восприняли это как чудо.

Потрясающий успех экспедиции вызвал новый порыв энтузиазма в Западной Европе, и на Восток двинулась «третья волна» крестоносцев (так называемый крестовый поход 1101 года). Но в те годы еще никто не мог представить себе, что идея Урбана II – первый крестовый поход – положила начало многовековому крестоносному движению и что крестовые походы будут направлены не только против мусульман в Святой Земле, – иначе говоря, что крестоносное движение окажется одной из важнейших и определяющих характеристик западной культуры позднего Средневековья.

Но вернемся к крестоносному движению на Латинском Востоке. Политические обстоятельства, с которыми приходилось иметь дело поселенцам после 1099 года, требовали организации дополнительных экспедиций. В XII и XIII веках крестоносному движению была свойственна следующая закономерность. За очередными неприятностями на Востоке следовали обращения к Западу о помощи, а папский престол призывал к новому крестовому походу (хотя не всегда помощь оказывалась именно в форме крестовых походов и не всегда Восток просил именно о них). По этой схеме происходили почти все главные крестовые походы, которым традиция присвоила порядковые номера, а также множество менее известных военных экспедиций, которые, по сути, тоже были частью крестоносного движения, как убедительно показали последние исследования (что делает принятую нумерацию устаревшей). С течением времени ситуация на Востоке ухудшалась, п на протяжении XII–XIII веков на каждое поколение приходилось как минимум одно обращение с просьбой о новом крестовом походе – сначала для того, чтобы укрепить латинские поселения, а после взятия Эдессы в 1144 году мосульским эмиром Эмадеддином Зенги и Иерусалима в 1187 году султаном Саладином – для их возвращения христианам. Крестовые походы, направлявшиеся в Константинополь для поддержки Латинской империи (1204–1261), возникшей после четвертого крестового похода, во время которого город был разграблен, также укладывались в ту же схему, только воевали их участники не против мусульман, а против византийцев, обосновавшихся в Никее и не смирившихся с потерями 1204 года.

Очень важно также отметить изменения в стратегии крестоносного движения на Востоке, что значительно меняло тыловую подготовку. Первый крестовый поход, как мы видели, двинулся в Палестину по суше через Константинополь. Тем же путем повели армии второго крестового похода (1147–1149) французский и германский короли Людовик VII и Конрад III. Но войска императора Фридриха I Барбароссы (третий крестовый поход, 1189–1192) последний раз прошли этой дорогой. Будущее крестоносного движения было решено его сподвижниками, королями Англии и Франции Ричардом I и Филиппом II, отправившимися в Святую Землю морем. Со времени третьего крестового похода Египет стал еще одной целью крестоносного движения. И это было вполне логично, поскольку завоевание или даже только ослабление богатого и политически значимого Египта облегчило бы восстановление Латинского Востока. Четвертый крестовый поход (1202–1204), вероятно, был первым, отправившимся на Восток именно с этой целью, однако он отклонился к Константинополю. Авангард же пятого крестового похода (1217–1229) все-таки высадился в Египте, в Дамиетте, и стал спускаться по Нилу к Каиру, но потерпел поражение. Та же участь постигла и первый крестовый поход французского короля Людовика IX (1248–1254). А сам король умер в Тунисе в 1270 году, во время своего второго крестового похода, оказавшегося последним в ряду крупных интернациональных крестовых походов на Восток до 1300 года.

В XIII веке было несколько и других военных экспедиций, некоторые из которых направлялись морем прямо в Святую Землю, но, как мы уже выяснили, крестоносное движение никогда не ограничивалось только этим регионом. Необходимо обратить особое внимание на то, что еще Урбан II в то самое время, когда первые крестоносцы отправлялись в Иерусалим, совершенно недвусмысленно позволил или даже призвал каталонскую знать, принявшую крест и желавшую идти на Восток, выполнить свои обеты к Испании. В обмен на помощь Церкви в Таррагоне каталонцам было обещано прощение грехов. Таким образом, с самого начала крестоносного движения оно направлялось папой против мусульман в обоих концах Средиземноморья. Поэтому и неудивительно, что после первого крестового похода Испания стала еще одним постоянным театром военных действий крестоносцев, начиная с походов 1114 и 1118 годов. Крестовые походы в Испанию изменили природу и темп Реконкисты (отвоевания христианами Пиренейского полуострова у мусульман).

Неудивительно также, что крестовые походы вскоре стали направляться и против других народов на границах западного христианства. Особенно выделялась борьба германцев с язычниками на севере и востоке от германских земель. В 1147 году папа Евгений III объявил войну саксов с вендами крестовым походом, хотя и раньше, в 1108 году, в призывах к участию в этой войне использовались 1мотивы крестоносного движения. По мере дальнейшего Drang nach Osten (движение на Восток) крестовые походы направлялись все дальше за Эльбу и в Прибалтику – в Померанию, Пруссию, Ливонию, Эстонию, Литву и Финляндию. В 1241 году, когда полякам и венграм был нанесен жестокий и неожиданный удар со стороны вторгшихся в Европу монголов, был объявлен крестовый поход против этих последних. Однако отношение к монголам изменится в конце XIII века в связи с планами союза для совместной борьбы против мусульман.

Нам осталось обсудить еще две разновидности крестовых походов. Обе вызывали в те времена много споров, и эти споры продолжаются п сегодня. Первая – применение силы в Европе против политических противников папского престола. Вероятно, Иннокентий II первым объявил в 1135 году такой крестовый поход в процессе жестокой борьбы с норманнским королем Сицилии Рожером II Гвискаром. И хотя источники не дают совершенно ясной картины событий, можно предположить, что такая политика папского престола уходит корнями в священные войны реформистских пап конца XI века против своих противников, особенно против германского императора Генриха IV. Но как бы там ни было, первым таким настоящим крестовым походом стало выступление папы Иннокентия III в 1199 году против Маркварда Анвайлерского и его сторонников в Сицилии, противившихся политике, проводимой папским престолом в Италии. Вскоре последовали и другие «политические» крестовые походы. Например, в Англии в 1216–1217 годах был объявлен крестовый поход против английских бунтовщиков, вынудивших короля Иоанна Безземельного согласиться на Великую хартию вольностей, и против их французских союзников, которыми руководил принц Людовик, выбранный в 1215 году английским королем вместо Иоанна. Как и Сицилия, Англия к этому времени стала папским владением, а ее король – вассалом папского престола, что произошло в 1213 году после подчинения Иоанна Иннокентию III. Таким образом, крестовый поход в Англию был оправдан как действия против восставших подданных папского престола. Но из всех этих «политических» крестовых походок самыми значительными по политическим последствиям были походы против императоров династии Го-генштауфенов в Италии и Германии. Для папы борьба с германским императором Фридрихом II имела огромное значение, и в 1239 году он объявил против него крестовый поход. К этому времени Фридрих владел Южной Италией и Сицилией, и ему удалось разбить сторонников папы в Северной Италии. К началу 1240 года он угрожал самому Риму. После смерти Фридриха II крестовые походы объявлялись против его наследников вплоть до 1268 года, то есть до тех пор, когда последний из Гогенштауфенов, Конраднн. был захвачен в плен и казнен.

1199–1240 годы были очень важными в истории крестоносного движения, поскольку именно в это время были разрешены все сомнения и высших кругах папского государства о применении силы против противников папского престола и о правомерности объявления «политических» крестовых походов. В этот же период возникли и крестовые походы против еретиков. Есть довольно убедительные доказательства того, что и эти походы были задуманы папой Иннокентием III еще до того, как он был вынужден в 1208 году объявить крестовый поход против сторонников ересн катаров в тожной Франции, к тому времени уже основательно там обосновавшихся. Знаменитый Альбигойский крестовый поход, который не смог полностью искоренить ересь, но разрушил культурную, социальную и политическую структуру Лангедока, длился с перерывами двадцать лет. После этого похода вошло в практику объявлять крестовые походы и против других еретиков, например, против еретнков-штедингов в Германии (1232 год) и против боснийских еретиков (1227 и 1234 года).

Подводя итоги, мы можем определить процесс эволюции крестоносного движения, начиная с первого крестового похода. Урбан II не видел принципиальной разницы между борьбой с мусульманами в Испании и в Леванте, считая крестоносное движение вполне подходящим инструментом для отстаивания интересов христианства в обоих регионах. Его преемники пользовались той же логикой, когда пришли к идее борьбы не только с мусульманами, но и с другими врагами Церкви, что наглядно продемонстрировал второй крестовый поход. Крестоносцы одновременно воевали в Испании и Португалии, в северо-восточной Европе и в Сирии. При папе Иннокентии III был сделан еще один шаг – начались походы против еретиков и против политических противников папского престола, которых можно было представить – и так их и представляли – как угнетателей христиан и врагов Церкви. В призывах к крестовому походу против Гогенштауфенов или катаров использовались те же приемы, что и в проповеди походов на мусульман, славян или монголов. Более того, папа и другие деятели того времени подчеркивали, что внутренние враги представляют не меньшую угрозу (а может быть, и даже большую) чем враги внешние, и поэтому крестовые походы против них нужнее, чем экспедиции в Святую Землю. Таким образом, папы объявляли крестовые походы против любого, им не угодившего. К середине XIII века подобное использование крестоносного движения стало частью повседневной реальности, но, должно отметить, далеко не все современники это одобряли. Одно дело – политика папского престола, и совсем другое – общественное мнение.

При изучении крестовых походов становится ясно виден большой эволюционный путь, пройденный этим движением. К концу периода крестовых походов крестоносное движение превратилось в сложное и тщательно разработанное дело, «дело креста», как называли его в то время. Наиважнейшие его аспекты мы рассмотрим ниже.

В основе всего крестоносного движения лежали призывы папы к крестовым походам, причем только папский престол имел власть и право объявлять такие походы и даровать духовные и материальные привилегии тем, кто будет в них участвовать. Но, как правило, для того чтобы подвигнуть большое количество людей к принятию креста, только призыва папы было недостаточно. Были необходимы и другие меры. Согласно одному рассказу о Клермонском соборе, Урбан II просил собравшихся прелатов объявить о его призыве во всех церквах их епархий и самим проповедовать дело креста. Однако известно, что надежды Урбана II на практике не оправдались, и в частности, потому, что прелаты не имели возможности быстро и легко распространить идею крестового похода на территории своих епархий: административная церковная структура была еще довольно примитивна, а отсутствие формальной официальной папской буллы о крестовом походе затрудняло проповедь. Да и сама проповедь только еще развивалась, многие клирики не привыкли и не умели проповедовать. Таким образом, первый крестовый поход стал пробой сил, моделью, которую потом развивали, расширяли и усложняли в течение XII и XIII веков, стремясь усилить резонанс папского призыва посредством распространения папских заявлений и активной проповеди на местах. При провозглашении первого крестового похода официальной папской буллы[2] выпущено не было. Но большинство последующих призывов носили официальный статус энциклик,[3] основная форма которых была установлена документом Quantum Praedecessores (1145) при начале второго крестового похода: документ начинался с повествовательной части о том, почему необходим данный крестовый поход, затем следовали призыв принять крест и перечисление привилегий, даруемых крестоносцам. Из писем святого Бернарда Клервоского, которому была поручена проповедь крестового похода, и других источников видно, что энциклика должна была широко распространяться, однако на практике распространение было довольно беспорядочным. Только при папе Александре III была сделана попытка систематического распространения на местах папских булл о крестовых походах, обычно через местных священников. Так, например, в 1181 году папа поручил всем прелатам прочитать в церквах его буллу Сог nostrum и довести до сведения всех христиан ее содержание, особо подчеркивая привилегии, которыми будут пользоваться крестоносцы. Вероятно, именно для этого в епископальных канцеляриях и делались рукописные копии с буллы, которые потом распространялись по храмам епархии. В XIII веке такой способ обнародования папских энциклик стал общепринятым, и в некоторых случаях мы можем точно проследить последовательность административных действий по продвижению буллы от папской курни к провинциальным архиепископам, а от них к викарным епископам и к приходским священникам. Налаживание механизма распространения булл свидетельствует об усовершенствовании церковных административных структур и о все большей централизации Церкви под управлением папы. Теперь местным священникам предписывалось подчиняться распоряжениям относительно крестовых походов так же, как и в отношении других церковных дел, что было еще невозможно в 1095 году.

Можно выделить два типа проповеди крестовых походов. Первый – это проповедь на церковных или государственных собраниях, как это было на Клермонском соборе. Более поздними примерами могут служить выступление Иннокентия III перед 4-м Латеранским собором (1215) и проповеди Иннокентия IV и Григория X перед участниками 1-го и 2-го Лионских соборов (1245, 1274). А примерами выступлений перед светскими собраниями являются знаменитые пламенные проповеди св. Бернарда Клервоского перед Людовиком VII и французскими вельможами в Везеле в 1146 году и в том же году перед германским королем Конрадом III. Проповедники крестовых походов также старались проповедовать и во время менее официальных событий, например турниров, чтобы привлечь как можно больше влиятельных рыцарей, расширить число слышащих призывы к крестовым подвигам и (довольно часто после второго крестового похода) для объявления во всеуслышание о принятии креста самим принцем. Многие такие события тщательно планировались заранее. К примеру, в Париже в марте 1267 года состоялось заседание парламента (судебной палаты при королевском совете), на котором Людовик IX принял обет идти во второй крестовый поход, его примеру тут же последовали его три сына и другие его приближенные, причем на всеобщее обозрение были выставлены принадлежавшие королю реликвии Страстей Господних: Людовик тайно согласовал это мероприятие с папой еще в сентябре 1266 года.

Одновременно с проповедями, адресованными самым высшим слоям общества, практиковались н проповеди перед простым людом. И именно при рассмотрении последних мы видим тот прогресс, который происходил после Клермон-ского собора. До конца XII века, как видно из источников, проповедь на местах была несистематической и не управлялась из центра. При Иннокентии III ситуация начала резко меняться. Уже в 1198 году, перед началом четвертого крестового похода, был организован новый исполнительный орган для «дела креста». В каждую провинцию направлялись один или два посланца для распространения призыва к крестовому походу. С ними сотрудничали свободные проповедники, такие, как знаменитый Фульк, приходской священник из Нейп-на-Марне. В 1213-году, перед началом пятого крестового похода, была введена более сложная структура. Почти для каждой провинции устанавливался исполнительный совет, обладавший легатскпмп полномочиями в «деле креста», для проведения политики Церкви. Этим советам подчинялись делегаты, посылавшиеся в конкретные епархии и архидиаконства провинций. Тогда же впервые были созданы правила проповедования «дела креста». Правда, эта система не просуществовала дольше понтификата папы Иннокентия III, хотя в некоторых местах ей подражали – например, в Англии. Преемники Иннокентия использовали более прагматический и сиюминутный подход (частично из-за меняющейся политической ситуации на Западе). Несомненно, однако, что после Иннокентия III проповедь крестовых походов стала более последовательной и интенсивной, чем раньше.

Изменился также и состав самих проповедников. Любой церковный деятель, клирик или монах, мог быть призван к проповеди крестовогопохода, хотя кажется, что обычные приходские священники занимались этим редко. Так было в XII веке, так продолжалось и в XIII, но с некоторыми весьма важными изменениями. После пятого крестового похода проповедование папских легатов, прелатов и других церковных сановников все больше ограничивалось выступлениями на крупных, заранее спланированных мероприятиях, упомянутых выше, и организацией «рекламных кампаний» в провинциях и епархиях. Основная же тяжесть проповеди переходила к членам распространявшихся по христианскому миру в 1220-х и 1230-х годах нищенствующих орденов – к францисканцам и доминиканцам. Они-то и стали главными вершителями «дела креста» на местах. Будучи в силу своей апостольской миссии профессиональными проповедниками, эти странствующие монахи (в отличие от насельников традиционных монастырей) регулярно проповедовали перед народами Западной Европы.

После третьего крестового похода проповедование на местах стало планироваться заранее для того, чтобы охватить как можно больше людей, использовать полностью имеющиеся ресурсы и избежать дублирования действий. Временами политические обстоятельства мешали проповеднической деятельности, временами – способствовали, но централизованная система проповеди продолжала усовершенствоваться. Доверенные лица направлялись для проповеди креста в конкретные места или по конкретным областям. Для этого необходимо было составлять планы маршрутов, и первым таким хорошо документированным туром стало путешествие под руководством Болдуина Фордского, архиепископа Кентерберийского, в Уэльс в 1188 году. В XIII веке подобные длительные путешествия происходили реже – частично из-за реорганизации Церкви, проводившейся Иннокентием III, частично из-за того, что проповедников (особенно монахов) становилось все больше и больше. К концу XIII века один монах был ответственен за проповедь в одном или двух архидиаконствах, но и тогда он следовал заранее разработанному маршруту. Чаще всего проповеди произносились в городах и в крупных селах, то есть там, где можно было рассчитывать на широкую аудиторию. Монахам помогали местные священники, которым заблаговременно посылались уведомления о том, когда и где приезжий монах собирается читать проповедь. И приходскому священству, и прихожанам присутствие на проповеди вменялось в обязанность; пренебрегшему проповедью грозило церковное наказание. Если таков был кнут, то пряником служили частичные индульгенции для тех, кто слушал проповеди. Эта практика была введена Иннокентием III. К концу XIII века число дней освобождения от принесения покаяния достигало одного года и сорока дней.

Нельзя не отметить, что и искусство проповеди крестовых походов постоянно совершенствовалось. И хотя со времен Клермона большинство тем, использовавшихся папами, епископами и монахами, не менялось (что неудивительно), во второй половине XII века проповедники стали принимать во внимание состав слушателей, уделяя особое внимание доходчивости проповедей. Это сопровождалось заметным увеличением количества пособий для проповедников: собраний образцов проповедей, указателей тем, руководств по подбору примеров и т. д. и т. п. Это относилось ко всем родам проповеди, но особенно повлиял этот факт на проповедь креста. Наиболее популярным было руководство, составленное около 1266–1268 годов доминиканским монахом Гумбертом Романским. Гумберт, сам одно время проповедовавший крестовые походы, собрал в один сборник те материалы и проповеди, которые он считал наиболее полезными и эффективными. Вооруженные такими пособиями, проповедники крестовых походов XIII века были гораздо лучше подготовлены для своего дела, чем их предшественники. Таким образом, и в этом отношении проповедь креста стала более профессиональной.

В результате описанных выше изменений к концу XIII века Церковь смогла донести свой голос до всех уголков Западной Европы. Очень немногие оставались в неведении относительно восточной политики папского престола (что свидетельствует и о совершенствовании церковного устройства, и об упрочении власти папства). Тем не менее даже тогда, когда при Иннокентии III папство достигло зенита своего могущества, не все и не всегда происходило так, как желал папа. Начиная с 1095 года, например, к проповеди крестовых походов присоединились свободные проповедники, близкие к хилиазму.[4]

Именно благодаря их проповедям и отправились в первый крестовый поход отряды бедноты, произошли Крестовый поход детей (1212) и Крестовый поход пастушков (1251). То, с каким трудом папам удавалось поддерживать в Западной Европе так необходимый для успешного проведения крестовых походов мир, также свидетельствует об ограниченности папской власти. В 1170-х годах, например, несколько пап один за другим и интересах Латинского Востока безуспешно пытались помирить воюющих друг с другом королей Англии и Франции.

По свидетельству хрониста Роберта Реймсского, Урбан II прилагал все усилия к тому, чтобы отговорить стариков, инвалидов, женщин, клириков и монахов принимать крест, что подтверждается и его сохранившимися письмами. На Клермонском соборе папа говорил: «Мы не повелеваем и не увещеваем, чтобы отправлялись в этот поход старцы или слабые люди, не владеющие оружием, и пусть никоим образом женщины не пускаются в путь без своих мужей, либо братьев, либо законных свидетелей. Они ведь являются больше помехой, чем подкреплением, и представляют скорее бремя, нежели приносят пользу. Пусть богатые помогут беднякам и на свои средства поведут с собою пригодных к войне. Священникам и клирикам любого ранга не следует идти без дозволения своих епископов, ибо если отправятся без такого разрешения, поход будет для них бесполезен. Да и мирянам негоже пускаться в паломничество иначе, как с благословения священника». Урбан II прекрасно понимал, что эффективная помощь восточным христианам может быть оказана только профессиональными военными, а не гражданскими лицами, пусть и охваченными религиозным энтузиазмом. Война – для воинов, священная война – не исключение, н мирное население не должно в ней участвовать. К тому же у таких людей были свои обязанности, которые препятствовали их участию в походе. Например, если бы принял крест священник, то спасение душ его прихожан подверглось бы опасности, да и монахи были связаны обетами вести духовные, а отнюдь не мирские войны, не говоря уже о запрещении клирикам носить оружие. В XII веке папы пытались придерживаться этой же линии, однако все с меньшим успехом. Огромные количества гражданских лиц принимали крест и отправлялись в крестовые походы (особенно в Святую Землю), создавая массу проблем крестоносным армиям. Всех невозможно было даже прокормить, что приводило к ситуациям, когда армии на пути на Восток голодали, а цены на провизию подскакивали и доходили до абсурда. Присутствие невоенных мешало поддержанию дисциплины и порядка, что в свою очередь в немалой степени подогревало трения с византийцами, считавшимися союзниками крестоносцев. Плюс к этому на гражданских участников похода уходили те ресурсы, которые могли бы поддерживать настоящих воинов.

Это стало ясно из опыта первого и второго крестовых походов (что прекрасно описано в свидетельствах очевидцев), и монархи, ставшие во главе третьего крестового похода, решили пресечь невоенным доступ в крестоносные армии. Но ни они, ни лидеры последующих экспедиций не смогли добиться в этом полного успеха: привилегии, даруемые принявшим крест, и желание посетить Святые Места притягивали слишком многих. Это, кстати, еще одно указание на неполноту власти папского престола, особенно заметную, если взглянуть на резкое изменение политики папства при Иннокентии III по отношению к обетам.

На протяжении всего XII века папы очень строго относились к выполнению обетов, разрешая отсрочку, изменение или освобождение от них только в исключительных случаях – таких как увечье, внезапная болезнь или банкротство. Во всех же других случаях люди должны были выполнять своп обеты под страхом церковного наказания. Однако в 1213 году Иннокентий III радикально изменил эту политику в связи с набором участников для пятого крестового похода. Принимая во внимание те трудности, которые создавало присутствие в армии большого числа невоенных, он заявил, что всем, кроме монахов, разрешается принять крест, но обеты можно будет потом выкупить, изменить или тфосто отсрочить их выполнение. Его преемники продолжили такую политику, и к середине XIII века была введена система выкупа обетов, суть которой сводилась к получению денег в обмен на индульгенцию крестоносна. Принять крест по-прежнему мог любой, независимо от социального положения и профессиональной пригодности на поле боя, но большинство призывалось – или даже принуждалось – к выкупу обетов. Вырученные таким образом деньги шли на содержание тех, кто действительно мог и умел воевать. Такая ситуация могла сложиться опять же только тогда, когда церковная администрация достигла определенного уровня организации и когда денежное обращение стало обычным делом вследствие развития европейской экономики.

Боевой костяк крестоносного движения формировался, конечно же, из военных сословий Западной Европы – мелкого, среднего п крупного рыцарства, сеньоров (в чисто военном обозначении – тяжелая кавалерия) и их помощников – пеших и конных оруженосцев, лучников, арбалетчиков, специалистов по ведению осады городов и т. д. Брались в армию и некоторые представители невоенных слоев населения, нужные для конкретных целей: например, священники для совершения таинств и, поскольку они все были грамотными, для помощи в административных вопросах; купцы для обеспечения снабжения и т. п. Со временем такие люди, как врачи, конюхи и другие подсобные работники, тоже оказывались в крестоносной армии в составе свиты крестоносца. В тех случаях, когда крестоносное ополчение отправлялось к своей цели морем, были необходимы и моряки. Но ядром армии того времени всегда оставались рыцари, вокруг них и для помощи им группировались другие роды войск. И вообще, принимая во внимание экономическую, социальную и политическую структуру Средневековья, надо помнить, что предводителями всегда были представители класса сеньоров, все же другие шли следом, и поэтому небезынтересно обсудить здесь вопрос набора участников крестоносных кампаний.

Необходимо провести разделительную черту между мотивацией и идеями, с одной стороны, и конкретным механизмом вербовки, с другой. Крестовые идеи быстро проникли в культуру западного рыцарства: участие в крестоносном движении стало считаться неотделимой частью идеального поведения рыцаря. Это относилось ко всем членам рыцарского сословия, но, тем не менее, лишь малая часть каждого поколения рыцарей на самом деле уходила в крестовые походы. Оставляя в стороне личный энтузиазм и рвение или отсутствие таковых, можно сказать, что конкретный состав каждого крестоносного ополчения зависел, в основном, от функционирования социальной и политической структуры – проводника, через который передавался призыв к участию в походе. Из-за иерархической структуры общества, в котором богатство и власть были сконцентрированы наверху, вас-сально-сеньориальные связи были особенно важны. Если король или принц принимал крест, большинство приближенных ко двору следовали его примеру, в частности, опасаясь немилости своего господина. Записанный Жаном де Жуан-вилем разговор двух рыцарей Людовика IX накануне принятия им креста в 1267 году – яркий тому пример. Один рыцарь заметил: «Если мы не примем крест, мы потеряем благосклонность короля; если же мы примем крест, мы потеряем благосклонность Господа Бога, поскольку сделано это будет не для Него, а только из-за боязни огорчить короля». Да и сам Жуанвиль признает, что принести обет его вынудили обстоятельства.

Само собою, чем ниже стоял сеньор на иерархической лестнице, тем меньшим влиянием он пользовался, однако суть дела от этого не менялась. Существует бесчисленное количество свидетельств о том, как какой-нибудь граф, епископ или другой сеньор принимал крест – и немедленно то же делали его домочадцы и вассалы. Так было с самого начала крестоносного движения. Если же сеньор хотел оставить кого-нибудь из своих подчиненных дома, то последний был вынужден подчиняться ему, даже если и рвался в поход. Иными словами, прежде чем принять крест, вассал должен был испросить разрешение своего господина. Знаменитый тому пример – аббат Самсон из Бери-Сент-Эдмундс, которому Генрих II в 1188 году в интересах короля и державы не разрешил принять крест.

Родственные связи тоже играли немаловажную роль в вербовке крестоносцев. Было совершенно естественно ожидать, что родственники будут поддерживать друг друга. Нередко сыновья отправлялись в поход вместе с отцами, братья с братьями, дядья с племянниками. Однако не стоит преувеличивать влияние родственных отношений. Похоже, что участие в крестовом походе обсуждалось на общем семейном совете, который решал, кто пойдет в поход, а кто останется дома. Конечно, неслучайно, что с Фридрихом Барбароссой в третий крестовый поход отправился один из его сыновей, в то время как другому сыну (будущему Генриху VI) на это время было поручено управление империей. Семейные совещания, вероятно, предшествовали и решениям братьев, сыновей и племянников Людовика IX, которые последовали за ним в два его крестовых похода. Порою, когда кто-либо из родственников пренебрегал советами семьи, вспыхивали довольно серьезные семейные ссоры. Вспомним хотя бы бурное возмущение Генриха II обетом, произнесенным без отцовского разрешения в 1183 году его старшим сыном н наследником юным Генрихом.

Трудно сказать, какую роль в наборе участников крестовых походов играли более дальние родственные связи, но часто мы видим в одной крестоносной армии близких и дальних родственников. Сомнительно, чтобы это получалось всегда чисто случайно, скорее всего, тут не обходилось без предварительных решений. Жан де Жуанвнль, к примеру, не пишет, что он принял крест, посоветовавшись со своим двоюродным братом Жаном, графом саарбрюкским, но тот факт, что они вместе наняли корабль для участия в первом крестовом походе Людовика IX, явно не случаен, поскольку Жуанвиль намеренно подчеркивает в своем рассказе их родство.

Определенная роль в этом вопросе принадлежала местным и региональным связям, что лучше всего видно на примере ополчений из конкретных городов или местностей, жители которых в силу городской социальной и политической структуры были привычны к совместным действиям. Но связи такого рода влияли и на рыцарское сословие, хотя и не всегда легко определить их роль, так как сами эти связи зачастую были замешаны на родственных или вассальных отношениях. Тем не менее Жоффруа де Виллардуэн, участник и хронист четвертого крестового похода, при перечислении тех, кто принял крест на севере Франции, делил их по, так сказать, политико-географическим «признакам». Сначала он назвал тех, кто принял крест в Шампани вслед за графом Тибо Шампанским, потом рыцарей из Блуа и Шартра под руководством графа Луи Блуаского; потом рыцарей из Иль-де-Франса, из Фландрии и т. д. Жоффруа де Виллардуэн указывал на некоторые родственные связи среди берущих крест, однако современные исследования показали, что между названными им лицами существовали и связи иного рода. Здесь мы видим сочетание различных отношений, тесно связывавших рыцарство каждой конкретной области: родственные п вассальные связи, дружба, соседство, общий опыт и политические воззрения. Аналогичная картина наблюдается и в других крестоносных ополчениях. Иными словами, и крестовых походах, как и в других мероприятиях, люди одного общества и одних принципов зачастую действовали сообща. Это можно проиллюстрировать и примерами боевых формации во время военной кампании. В Тунисе в 1270 году, например, король Сицилии Карл Анжуйский и граф прованский стояли во главе отрядов итальянцев, апжунпев и провансальцев, а наваррцы, шампанцы п бургундцы воевали под знаменами короля паваррского и графа шампанского Тпбо III. Иногда эти различия внутри армий были отмечены визуально – например, в 1188 было решено, что участвующие в третьем крестовом походе подданные Филиппа II будут носить красные кресты, подданные Генриха II – белые, а подданные графа фландрского – зеленые.

Хотя описанные выше связи оказывали папспльнейшее влияние на вербовку участников походов, важно отметить п другие факторы, особенно если мы хотим понять, почему некоторые рыцари из конкретного местного общества, баронского сообщества или свиты принца отправлялись в поход, а другие – нет. Во-первых, в силу различных, как духовных, так и мирских, причин некоторые были настроены вполне скептически или даже враждебно к крестоносному движению. Энтузиасты же этого дела не раз принимали крест, поскольку считали крестовые воины совместимыми со своими духовными идеалами и рыцарскими ценностями. Были среди крестоносцев и те, кто унаследовал династическую традицию участия в крестовых походах, часто усиленную другими традициями, полученными через брачные контракты. Для тех, кто родился в семьях с такими традициями, преданность крестоносному движению была гораздо сильнее п серьезнее, чем у других. И все же принятие креста каждым конкретным лицом никогда не оыло только актом свооодной волн, но каждый раз перед ним вставал вопрос – ответить пли нет на призыв, направленный к его соотечественникам и ровесникам, членам одного сословия.

Войны могут быть весьма разорительными мероприятиями для ведущих их обществ и отдельных людей, и крестовые походы тому подтверждение. К сожалению, точные суммы, затраченные на конкретные кампании, не известны, поскольку не сохранилось подробных финансовых отчетов, но остались сведения (особенно по крестовым походам XIII века), позволяющие составить общее впечатление о размерах финансовых затрат на эти экспедиции. Наиболее подробной информацией мы обладаем по первому крестовому походу Людовика IX. В XIV веке французское правительство подсчитало, что с 1248 года и до его возвращения во Францию в 1254 году Людовик потратил 1 537 570 ливров. Сюда входят деньги, выплаченные за провиант и одежду для короля и его двора, плата рыцарям, лучникам, пехотинцам, покупка лошадей, мулов и верблюдов, наем и оснащение кораблей, подарки п займы крестоносцам, выкуп, уплаченный за короля, когда в апреле 1250 года он попал в плен к мусульманам, работы по укреплению крепостей в Святой Земле и т. д. и т. п. Эта сумма в шесть раз превышает королевский годовой доход в 250 000 ливров, но считать ее полной нельзя, так как известно, что Людовик субсидировал через договоры, подарки и займы около 25 % последовавших за ним крестоносцев. Сюда также не входят деньги, потраченные на такие мероприятия, как строительство новой королевской гавани в Эг-Морте (на южном побережье Франции, в Лионском заливе Средиземного моря) для отправки французского крестоносного флота или расходы по установлению мира и стабилизации ситуации во Франции перед отправлением в крестовый поход. Вероятно, общая сумма составляла что-то около 3 000 000 ливров, то есть в 12 раз больше годового дохода короля. При этом надо помнить о личных расходах участвовавших в походе крупных феодалов (таких как Альфонс Пуатевинский или Карл Анжуйский) и рыцарей (таких как Жан де Жуанвиль) и их вассалов. Так что общая стоимость крестового похода Людовика IX была гораздо выше, чем суммы, потраченные самим королем. В свете всего этого неудивительно, что финансовые вопросы постоянно волновали крестоносцев всех сословий. Более того, самоокупаемымн крестовые походы не назовешь: хотя количество добычи и трофеев могло быть огромным, его стоимость очень редко компенсировала расходы и потери.

Готовившемуся к походу крестоносцу всегда нужны были средства, и каждый решал этот вопрос согласно своим обстоятельствам. Можно, однако, выделить некоторые типичные приемы. Конечно, если у крестоносца были кое-какие сбережения, он их использовал, однако рыцарское общество не отличалось бережливостью (хотя известно, что некоторые рыцари, принимая крест, немедленно начинали сокращать свои расходы). Еще можно было собрать деньги, ранее отданные в долг, или же разрешить споры с другими землевладельцами с целью получить от них ренту. Современные исследования показывают, какую важную роль в финансировании участия в крестовом походе играли члены семьи, друзья, знакомые и сеньоры крестоносца. Крестоносец также вполне мог рассчитывать и на какие-нибудь субсидии в виде займов или даже подарки от своих друзей и знакомых. Примеров тому очень много. Так же обстояли дела и с представителями других социальных групп. Городские братства и гильдии, например, предоставляли своим членам средства для участия в крестовых походах. Более того, как мы увидим далее, практиковалось заключение контрактов с крестоносцами, по условиям которых сеньор оплачивал услуги рыцарей во время крестового похода.

Но наиболее верным способом получить на руки достаточное количество наличных денег с самого начала было использование прав и материальных ценностей. Можно было успешно продавать продукцию со своих земель (в частности, хорошо продавались стройматериалы), скот и движимое имущество. Когда в 1236 году Ричард, герцог Корнуэльский, принял крест, он тут же срубил и продал свой лес, а про Альфонса Пуатевинского (брата Людовика IX) известно, что для своего второго крестового похода в 1270 году он выручил довольно значительную сумму денег, продав лесоматериалы со своих земель. Иногда же хозяева собирали средства, предоставляя своим сервам возможность выкупа, что, в частности, сделал тот же Альфонс Пуате-винскпй, или продавая права и привилегии горожанам, находившимся под их юрисдикцией. Например, в одном случае граф Гуго Сен-Польский в марте – апреле 1202 года образовал три (или четыре) городские общины на своих землях с целью собрать деньги на свое участие в четвертом крестовом походе. А Ричард I в 1189 году в обмен на огромную для тех времен сумму в 10 000 марок облегчил дань короля Шотландии и передал ему несколько замков.

Однако продажи земель, особенно наследственных, старались не допускать, поскольку здесь речь шла об интересах семьи и рода, хотя, конечно, иногда по той или иной причине прибегали и к этой мере. Вот два примера из начального периода истории крестоносного движения – продажа Готфрпдом Бульонским Верденского графства перед отправлением в первый крестовый поход и продажа виконтом Буржским города п впконтства королю Филиппу 1. для того чтобы профинансировать свое участие в крестовом походе 1101 года. Почти 150 лет спустя преемник Филиппа Людовик IX таким же образом помог отправиться в крестовый поход графу Жану Маконскому. купив у него графство за 10 000 ливров. Начиная с 1095 года более распространенным способом получения денег стали различные займы, причем чаше всего залогом являлись поместья. Деньги выдавались либо под залог имущества, либо имущество передавалось во временное распоряжение заимодавца с тем. чтобы доходы с него покрыли займ. Факты указывают на то, что в первый век крестовых походов в роли таких заимодавцев чаще всего выступали монастыри, хотя кредиторами могли являться иногда п члены семьи крестоносца. Например, Роберт, герцог нормандский, перед своим отбытием в первый крестовый поход заложил в 1096 году все герцогство Нормандское своему брату, английскому королю Вильгельму II Рыжему, за 10 000 марок. Заимодавцами могли быть не только царственные особы п их родственники, но также сеньоры и купцы, однако в большинстве известных случаев ими были все же монастыри (хотя вполне возможно, что это является превратным впечатлением вследствие того, что сохранилось много именно монастырских документов). В XIII веке картина несколько изменилась. И хотя церковные учреждения вследствие их состоятельности продолжали быть источниками кредитов как для крестоносцев, так и для других нуждающихся, в результате экономического роста п социальных перемен все чаще в качестве заимодавцев стали выступать купцы, крупные землевладельцы, сеньоры и родственники крестоносцев, а иногда даже п простые рыцари.

Общественные и экономические изменения вызвали к жизни новые формы финансирования крестоносного движения. Наиболее важным нововведением можно считать появление светского и церковного налогообложения на нужды крестоносного движения. Опыт ранних крестовых походов, особенно первого, показал на практике, насколько разорительны такие предприятия, но идея собирать налоги специально для проведения походов смогла воплотиться только после усовершенствования аппарата светского государства н папской монархии, произошедшей вследствие большей централизации и более глубокого осмысления и формулирования идеологии крестоносного движения п христианского мира в целом.

Первыми на этот путь встали светские государи, взяв за основу уже сложившиеся вассально-ленные отношения, при которых вассалы были обязаны в случае нужды помогать сеньорам. Теперь правом сеньора стало и принудительное обложение вассалов налогом, тогда как раньше считалось, что он может просить только о добровольной помощи; и хотя это нововведение нередко вызывало протесты, во Франции оно вошло в практику уже с конца XII века. То же самое относится и к обложению пошлиной в пользу сеньора горожан и крестьян, живших на принадлежавшей ему земле. Это, к примеру, позволило Людовику IX получить на нужды своего первого крестового похода около 274 000 ливров от городов королевского домена. Короли в качестве суверенов могли добиваться взносов со стороны всех своих подданных, хотя при этом многое зависело от общей политической ситуации. В 1146 году Людовик VII, похоже, пытался обложить таким всеобщим королевским налогом всех своих подданных, но имеющиеся у нас данные не дают об этом достаточно информации, и истоки общего налогообложения на нужды крестоносного движения следует искать в тех мерах, которые предприняли в 1166 году Людовик VII и Генрих II для того, чтобы собрать деньги для Святой Земли: они ввели обязательную для своих подданных пошлину, сумма которой зависела от индивидуальных доходов и ценности имущества. А в 1185 году во Франции и в Англии был введен прогрессивный налог на доход и имущество для помощи Святой Земле. Но первым обязательным налогом, непосредственно связанным с крестовым походом (третьим), была знаменитая Саладпиова десятина (1188 год). Этот налог был также введен во Франции и в Англии, и его отличало то. что он был гораздо выше предыдущих, а именно – одна десятая доля годового дохода п движимого имущества всех подданных, как мирян, так и клириков и монахов. Не платили налог только крестоносцы, получавшие десятину от каждого своего вассала, не отправлявшегося в поход. Саладинова десятина принесла колоссальный доход – один из хронистов пишет, что только в Англии было собрано 70 000 фунтов, хотя, возможно, он и преувеличивает. Во Франции введение этого налога натолкнулось на сопротивление, что помешало Филиппу II получить столь же значительную сумму. Более того, Филиппу даже пришлось пообещать, что ни он, ни его преемники не будут более облагать своих подданных подобным налогом, и, судя по всему, они это обещание сдержали. И все же средств на третий крестовый поход было собрано довольно много. В XIII веке в некоторых государствах время от времени проводились сборы подобных пошлин, например – в Англии в 1270 году на крестовый поход Эдуарда Английского, но никогда уже эти обложения не были столь широкомасштабными, как Саладинова десятина, и обычно они были добровольными, а не обязательными для всех.

Совершенно иначе обстояли дела с церковными сборами. С самого начала крестовых походов отдельным церквам и церковным деятелям направлялись требования денежных пожертвований на крестоносное движение. Вильгельм Рыжий, например, заставил английских клириков заплатить его брату Роберту 10 000 марок – сумму, за которую тот закладывал Нормандское герцогство. В 1199 году, перед началом четвертого крестового похода, папа Иннокентий III приказал всем клирикам внести на «дело креста» сороковую часть их годового дохода.

При этом он уверял, что это не создаст прецедента, но, конечно, одним разом такое обложение не ограничилось, да и сумма требуемой пошлины возросла. Затем, в 1215 году для финансирования пятого крестового похода был введен трехгодичный налог в размере двадцатой доли дохода, такой же налог взимался и в 1245 году после падения Иерусалима, потом его заменили десятина во Франции и Англии, пятилетняя сотая часть (что равнялось одной двадцатой доле годового дохода) в 1263 году и шестилетняя десятина в 1274 году. Обязательные церковные сборы на нужды походов в Святую Землю проводились во всех католических странах. Наряду с этим существовали и местные сборы на другие крестовые походы – например, во Франции в 1209 и 1226 годах на Альбигойский крестовый поход.

Для сбора и перевозки налоговых денег был необходим штат сборщиков налогов, чья деятельность строго контролировалась. Система сбора налогов достигла своего апогея в 1274 году, когда папа Григорий X, продолжая дело своих предшественников (особенно Иннокентия III и Гонория III), разделил христианский мир на двадцать шесть налоговых областей и в каждую назначил по главному сборщику податей. Последние сами назначали себе заместителей и помощников. В это же время был изменен и принцип оценки доходов налогоплательщиков. При Иннокентии III налог взимался с суммы, заявленной самим плательщиком. Теперь же доходы стали определяться независимыми экспертами, что препятствовало мошенничеству, не позволяя указывать заниженные суммы годового дохода. Сначала собранные деньги либо выплачивались прямо на местах крестоносцам, либо сразу посылались в Святую Землю для распределения между прибывшими уже туда рыцарями, но к 1240-м годам использование денег стало более централизованным – папы передавали средства отдельным руководителям крестоносных армий. Обычно (при отсутствии политических обстоятельств, могущих помешать этому) в папскую казну от таких налогов поступали огромные средства. Так, французская Церковь собрала для первого крестового похода Людовика IX около 1 000 000 ливров, что дало возможность королю первые четыре года своего похода не нуждаться в дополнительных средствах. Располагая имеющимися у нас данными, не приходится удивляться тому, что в продолжение всего XIII века церковные деятели так горько сетовали на принудительное налогообложение. Созданная папами система была действительно эффективна, хотя полностью искоренить мошенничество и злоупотребления, увы, не удалось.

К перечисленным суммам необходимо прибавить и другие – частные пожертвования и завещания в пользу крестовых походов; монеты, собираемые верующими для Святой Земли в сундуки, поставленные в каждой церкви по распоряжению папы Иннокентия III в 1199 году, и деньги, получаемые за принудительное принятие креста в качестве наказания за различные преступления (впоследствии преступники откупались от креста деньгами). Не надо забывать и о денежном выкупе ранее принятого креста (см. выше). Все это приносило огромные доходы, что видно по тем значительным суммам, которые получали из этих источников крестоносцы, происходившие главным образом из военного сословия.

Возникновение н развитие финансирования папским престолом профессиональных военных, участвовавших в крестовых походах, было следствием центральной идеи – поскольку крестоносное движение служит благу всей Церкви и воины сражаются за это благо, представители всех других социальных групп должны поддерживать тех, кто рискует жизнью за весь христианский мир.

Описанные выше мероприятия по финансированию крестовых походов решали главные трудности крестоносцев, но оставались еще не менее сложные проблемы, встающие перед армиями всех времен: транспорт, провиант, снабжение, дисциплина, командные структуры и организация, не говоря даже о вопросах стратегии и тактики, разведки и т. д. В отношении походов на Восток, о которых нам известно больше всего, все эти проблемы усугублялись огромными расстояниями, продолжительностью экспедиций (в XIII веке – до шести лет) и многонациональным составом армии. Надо было научиться организовывать и эффективно командовать людьми, говорившими на разных языках, придерживавшихся разных обычаев, воспитанных в разных военных традициях, руководимых, как правило, гордыми и несговорчивыми командирами, которые нередко ссорились между собой и даже на время крестового похода не забывали о политических распрях на своей родине. Примером таких ссор может служить ожесточенное соперничество во время третьего крестового похода между Ричардом I и Филиппом II и их отрядами. Принимая все это во внимание, успех первого крестового похода кажется еще более значительным.

Неудивительно, что некоторые из вышеперечисленных проблем оказались трудноразрешимыми. Как и всегда в истории, какие-то ошибки никого ничему не научили, другие научили, но не были приняты во внимание следующими поколениями, даже несмотря на настойчивые попытки отдельных участников похода передать свой опыт потомкам. Одо Дюильский, французский хронист второго крестового похода, писал специально для следующего поколения крестоносцев в надежде, что ошибки прошлого будут учтены. Например, он дает практические советы относительно того, каким путем лучше идти и какие повозки использовать для транспортировки грузов. Начиная со времен Иннокентия III, папы тоже старались осмысливать прошлый опыт и предлагать сонеты по наилучшей организации и проведению крестовых походов. Свидетельством тому служат рекомендации, изложенные в записках, переданных Григорию X перед 2-м Лионским собором (1274 год), созывавшимся для обсуждения нового крестового похода и Святую Землю.

По прибытии на место назначения крестоносцы должны были быстро сориентироваться н. вне зависимости от заранее выработанной стратегии, быстро реагировать на постоянно меняющуюся обстановку. Поскольку ответственность за действия, от которых зависела их жизнь, возлагалась на них же самих, предварительному планированию н подготовке стали уделять самое пристальное внимание. Это было результатом, с одной стороны, накопленного со времени первого крестового похода опыта, с другой – изменений в военном деле на Западе, а с третьей – усовершенствования управления н администрации в Европе, что способствовало более эффективному планированию и подготовке крестовых походов как командирами, так и рядовыми участниками.

Возможно, мы не обладаем достаточной информацией, но из дошедших до нас сведений видно, что перед первым крестовым походом его предводители не озаботились сколько-нибудь серьезной предварительной подготовкой. Похоже, они договорились друг с другом сделать Константинополь сборным пунктом своих армий, но маловероятно, что вопросы снабжения на время прохождения других стран по пути на Восток обдумывались заранее. Весьма показательны, например, столкновения на византийской территории н тот факт, что соглашение с императором Алексием о предоставлении провианта и о безопасном пропуске крестоносцев было достигнуто только по прибытии в Константинополь. Также нет никаких указаний и на то, что крестоносцы хоть мало-мальски были подготовлены к плаванью по Адриатическому морю и что существовала предварительная договоренность о судах. Эти и другие факты свидетельствуют о полном отсутствии заранее созданной обшей формальной командной структуры.

Второй крестовый поход выглядел уже несколько иначе, и после него можно проследить определенную схему развития. Начнем с морских перевозок. Первые указания на то, что вся крестоносная армия может отправиться на Восток морским путем (через Средиземное море), появляются в переговорах Людовика VII и Рожера II Сицилийского в 1146–1147 годах, причем Рожер предлагал предоставить крестоносцам свои корабли и продовольствие. В конечном итоге Людовик все же решил последовать Конраду III п воспользоваться сухопутным путем. Отправляясь в третий крестовый поход. Ричард н Филипп хотелиотплыть со своими силами на кораблях из южной Франции. Ричард собрал в Англии, Нормандии, Бретани и Пуату значительный флот, отправившийся в 1190 году в Марсель, где должен был ждать его сам король. Король и флот разминулись, но в конце концов эта северная флотилия соединилась с кораблями, нанятыми в итальянских портах для перевозки сил Ричарда на Восток. Около 200 кораблей провели зиму в Мессине и отправились в путь в апреле 1191 года. Соперник Ричарда Филипп II заключил первый дошедший до нас договор о морских перевозках крестоносцев. В феврале 1190 года он нанял за 5 850 марок генуэзские суда для перевозки 650 рыцарей, 1 300 оруженосцев, 1 300 лошадей и продовольствия на восемь месяцев с момента отплытия. С этого времени все крестовые походы на Восток отправлялись морским путем, причем о перевозках договаривались заранее с одним или несколькими средиземноморскими портами, чаще всего с Пизой, Генуей, Венецией и Марселем.

К такому решению проблемы привело стремление избежать тягот п лишений, выпавших на долю «первопроходцев» крестоносного движения, и страданий, подобных испытанным армией Фридриха Барбароссы в Малой Азии во время третьего крестового похода, а также изменения в стратегии восточных походов, когда местом назначения стал Египет. Этому способствовало и перекрытие после 1204 года пути через Анатолию из-за того, что враждебные крестоносцам византийцы обосновались в Никее. Но морской путь и высадка в Египте стали возможными в этот исторический период только вследствие развития средиземноморского мореплавания. В частности, длительные морские путешествия по Средиземному морю стали безопасными лишь после того, как западные мореплаватели завоевали там главенствующие позиции. Немаловажным был и тот факт, что увеличивались размеры, грузоподъемность и возможности кораблей: главные трудности в перевозке больших армий решались в результате технических и технологических усовершенствований. Особенно важно было наладить транспортировку лошадей, без которых армии, ядро которых составляла тяжелая конница, оказывались абсолютно беспомощными и непригодными. Во время венецианского крестового похода 1123 года впервые лошадей перевезли по морю прямо в Святую Землю; ко времени третьего крестового похода это стало уже обычным делом. Однако, как говорилось ранее, мы должны с осторожностью относиться к идее постепенного и равномерного прогресса крестоносного движения. Например, очевидно, что, несмотря на предварительное планирование Людовиком IX высадки на побережье Египта, его флот был плохо оснащен для такой задачи, ибо состоял, в основном, из парусных судов, севших на мель далеко от берега, в результате чего рыцарям пришлось добираться до земли вплавь. Были необходимы весельные суда, что и учел в 1224 году император Фридрих II, готовя нападение на Египет.

Теперь обратимся к вопросу снабжения. И Людовик VII. и Конрад III учли печальный опыт первого крестового похода. Перед выступлением в поход они пытались заручиться разрешением правителей тех стран, через которые они должны были проходить, на получение провианта и на безопасное следование. В 1146 году, например, Людовик писал об этом Рожеру II (тогда еще он думал о морском пути), византийскому императору Мануилу Комнмну, самому Конраду и королю венгерскому Гезе II. Людовик и Конрад должны были следовать одним и тем же путем, но они решили выступать в разное время специально для того, чтобы облегчить решение продовольственных и дисциплинарных проблем, п объединить свои силы только в Константинополе.

Когда же крестоносные армии оставили сухопутные пути п стали переправляться на Восток на кораблях, многое изменилось. Из сохранившихся контрактов видно, что перевозчики обычно обеспечивали крестоносцев едой и вином (или водой) на оговоренный срок со дня отплытия, иногда они предоставляли и другие товары, а также фураж для лошадей. Вдобавок к этому предводители похода п отправлявшиеся с ними крупные феодалы заранее запасались провиантом и отправляли его в порт пли, как это сделал Ричард I, перевозили его на Восток на собственных кораблях: огромные количества солонины, фасоль, сыр, мука, сухари, вино п другие продукты были погружены к 1190 году на отплывавшие на Восток королевские корабли. Людовик IX перед своим первым крестовым походом собрал значительное количество провианта в Эг-Морте и на Кипре. Жан де Жуанвиль рассказывает о горах винных бочек и холмах пшеницы и ячменя. Всевозможное военное снаряжение, естественно, тоже запасалось впрок и отправлялось к месту назначения. Сохранившиеся документы свидетельствуют о закупке арбалетов, луков и стрел, кольчуг, подков, небольших наковален, бревен и прочего. Крестоносцы, конечно, могли покупать продовольствие, оружие, лошадей и другие необходимые предметы в Святой Земле, но, судя по дошедшим до нас сведениям, это было чрезвычайно дорого, тем более что с наплывом такого количества покупателей цены росли не по дням, а но часам. Если целью экспедиции был Египет, то с собой надо было везти как можно больше и продовольствия и оружия. Предводители крестового Похода брали на себя обеспечение армии всем необходимым – например, осадными орудиями, а отдельные отряды брали с собой все, что только могли увезти. Жан де Жуанвиль рассказывает, как он, граф Саарбрюкский и их восемнадцать рыцарей спускались в 1248 году к Марселю по Соне и Роне, и то время пак их боевых коней вели берегом, а за ними следовали лодки, нагруженные провиантом и оружием. Крестоносцы должны были также брать с собой все наличные деньги на случаи любых возможных расходом во время кампании. Это было особенно важно для предводителей похода, поскольку ожидалось, что они будут покрывать не только спои расходы, но и хотя бы часть расходов своих последователен. Приведем в пример опять же Ричарда I. который взял на себя оплату расходов тех крестоносцев, у которых кончились собственные средства. Наличные деньги играли немаловажную роль и в поддержании внутренней дисциплины крестоносных армий.

Организация, командная структура п дисциплина всегда были очень важной проблемой, особенно в крупных многонациональных армиях, состоявших из отрядов, набранных в самых разных уголках Европы. Основные отряды имели свою собственную структуру и субординацию, п надо было еще суметь объединить их в более крупные подразделения для того, чтобы потом создать твердую командную структуру, сделав из этих подразделений единую армию. Соперничество между предноднгелями первого крестового похода и между королями, стоявшими во главе второго п третьего крестовых походов, выявило необходимость назначения признаваемого всеми главнокомандующего. Первая такая попытка произошла во время четвертого крестового похода – командующим был назначен Гпбо Шампанский, а после его смерти – Бонифаций Монфсрратскнй. Если же крестовый поход с самого начала был задуман и проводился одним человеком, такой проблемы не возникало. Например, Людовик IX единолично командовал армией во время своих двух крестовых походов. Но и признание единого главнокомандующего не всегда вело к объединению и следованию дисциплинарным нормам. Отчасти именно из-за такой ситуации лидеры крестовых походов стали прибегать к предварительному заключению формальных контрактов, в которых были строго оговорены обязанности участника кампании, причем нарушение условий контракта могло повлечь за собой строгое наказание. Возможно, такие контракты появились уже в XII веке, но до нас они не дошли. В XIII же веке они заключаются все чаще и чаще, а во время крестовых походов Людовика IX становятся просто нормой. Например, крестовый поход 1270 года был почти полностью организован на контрактной основе. Когда Людовик отправлялся в сноп первый поход, около 400 рыцарей были связаны с ним контрактами, по условиям которых король снабжал их деньгами, перевозочными средствами и, в некоторых случаях, пропитанием, а они обязывались привести с собой своих вассалов. Людовик заключил договоры и с командирами крупных отрядов, такими, как Альфонс Пуатевинский, Ги Фландрский, Роберт Артуаский и Эдуард Английский, которые в свою очередь должны были заручиться услугами оговоренного числа рыцарей путем заключения с ними субконтрактов (тексты некоторых из них сохранились до наших дней). Экспедиция 1270 года дает наиболее полную картину крупной интернациональной крестоносной армии, построенной сверху донизу на основе контрактов. Итак, мы видим, что со времени первого крестового похода в организации кампаний произошли весьма значительные изменения.

Столь всеохватывающее и всепроникающсе явление, как крестоносное движение, не могло не оказать сильнейшего влияния на жизнь своей эпохи. И действительно, оно затронуло в той или иной степени почти все стороны жизни не только средневековой Европы, но и ее ближайших соседей. В мировой истории крестоносное движение сыграло огромную роль в переделывании политической и культурной карты, поскольку оно способствовало экспансии латинского христианского мира, что привело к возникновению новых латинских государств в северо-восточной Европе, на Пиренейском полуострове и. конечно, на Востоке, хотя некоторые из этих государств просуществовали не так уж и долго. На Западе крестоносное движение определило многие чрезвычайно важные политические изменения, наиболее значительное из которых – победа папского престола над Гогенштауфенамп. И хотя Альбигойский крестовый поход не смог полностью искоренить ересь катаров, он сильно повлиял на политическую обстановку и на культуру южной Франции, способствовав подчинению этой области власти французского короля. Впервые, и именно благодаря крестоносному движению, французская королевская власть укрепилась в Лангедоке и на побережье Средиземного моря. В этот исторический период папский престол посредством объявлений крестовых походов попытался сделать реальностью свои претензии па управление делами всего христианского мира, кульминацией чего стало правление папы Иннокентия III.

Крестоносное движение также способствовало и изменению взгляда жителей Запада на самих себя, оно помогло им воспринять себя наследниками и носителями общих культурных ценностей и традиций, несмотря на местные различия и разногласия. Но поскольку главной объединяющей и отличительной чертой западных европейцев была латино-хрнстианская культура, то и бездна, разверзшаяся между ними и другими народами, была обусловлена прежде всего непримиримыми религиозными расхождениями. Крестовые походы, будучи идеологической борьбой, усилили в западной культуре ксенофобию, до этого сравнительно незаметную, и утвердили ту точку зрения, при которой превосходство латинского христианства принималось на веру безоговорочно. Одним из следствий этого явления стало резкое изменение отношения к евреям на Западе, погромы 1096 года свидетельствуют о новых веяниях, охвативших вскоре всю западную культуру. Еще одним важным следствием оказалось изменение рыцарских ценностей, что повлияло на самоопределение рыцарского сословия и на культурное отделение его представителей от других социальных групп.

По мере развития крестоносного движения в его орбиту втягивалось все больше и больше жителей Западной Европы. Так, к середине XIII века было очень немного мирян, которые не слышали хотя бы одной проповеди крестового похода, а по мере введения практики откупа от обета все большее число людей принимало крест. Налогообложение на крестоносное движение и другие денежные сборы облегчали кошельки практически всех жителей – крестьян, горожан, клириков и др. Нужда крестоносцев в наличных деньгах предоставляла разнообразные возможности тем, кто желал расширить свою деятельность в определенных местностях. Например, богатство итальянских морских республик росло благодаря контрактам с крестоносцами на перевозки и на провиант, а возникновение на Востоке латинских поселений позволяло купцам этих республик расширять торговлю. Необходимость в оружии и продовольствии вызывала временный рост потребления определенных товаров в родных странах крестоносцев, хотя довольно трудно определить, перевешивала ли экономическая выгода от производства необходимых крестоносцам товаров тот разлад, который крестоносное движение вносило в экономическую жизнь.

Говоря о наиболее заметных и явных последствиях крестоносного движения, мы ничего не сказали еще о влиянии этого движения на самих крестоносцев, их семьи, их друзей и живших па их землях крестьян. Крестоносное движение оказало самое глубокое и самое сильное влияние именно на очень личном человеческом уровне. Как и во всех войнах, большинство возвратившихся из крестовых походов вернулись домой с физическими или душевными травмами; они уже не могли жить прежней жизнью, как и их жены и дети и все те, кто тесно были с ними связаны теми или иными узами. Современная историография только начинает изучение этого аспекта крестоносного движения.