"Замок Убийственный" - читать интересную книгу автора (Де Ченси Джон)

Мельница

Весь день она брела, не встречая никаких признаков цивилизации, поэтому, наткнувшись на заброшенное здание мельницы, была вне себя от радости. Ей уже начинало казаться, что этот мир необитаем. Старая мельница с полусгнившими досками пола, с просевшими балками доказывала, что по крайней мере раньше кто-то здесь жил.

Уже спустились сумерки, когда она наконец закончила собирать высокую траву, из которой соорудила некое подобие матраса на чердаке мельницы. В качестве постельного белья она приспособила два старых джутовых мешка. Они были драные и заплесневелые, но когда ночью похолодало, она была рада, что есть хоть такие.

Из леса доносились песни ночных птиц. Вышла луна, обозначив маленькое окошко в стене над постелью: на пол лег прямоугольник голубоватого света. Ветер играл в листве деревьев. Закричала сова. Пусть это будет сова, решила Мелани.

Она стала раздумывать о мирах, населенных не похожими на людей существами. Вдруг и этот такой же? Мельница походила на людское сооружение, но как знать?

Она повернулась на другой бок и попыталась уснуть. Безуспешно. Где-то совсем рядом застрекотал сверчок. Мельница скрипела и стонала.

Она услышала какой-то далекий звук. Прислушалась. Звук приближался. Глухие удары… Топот… топот копыт. Ближе, ближе. Вот уже прямо под окном. Она замерла, чувствуя, как колотится сердце.

Топот прекратился.

Послышались шаги. Кто-то вошел и остановился, потом что-то загрохотало. Мужской голос неразборчиво пробормотал ругательство. Опять грохот. Тот, кто там ходил, вышел на улицу, а потом опять вернулся.

Постепенно шум стих, а потом установилась тишина, в которой кто-то отчетливо вздохнул. Кашлянул. Прочистил горло. Ещё раз вздохнул. И вскоре она услышала посапывание.

Кто бы там ни был, звуки он производил вполне человеческие. Но она все же боялась.

А вдруг это разбойник? Насильник? Убийца? А то и все сразу.

Ей было страшно пошевелиться, хотя спина заболела от неудобной позы.

Миры пролегли между ней и обычной жизнью, которой она жила всего несколько часов назад. Теперь ей казалось, что прошло много лет. Недолгое время, проведенное в замке, представлялось совсем другой жизнью. А уж этот мир — ещё одной.

Может быть, это все сон? Да. Скоро она проснется в своей комнате в Хаберман-холле. Надо готовиться к контрольной по математике. Если пораньше встать, будет ещё несколько часов в запасе. Который нынче час?

Она тронула запястье. Часы на месте. Они были снабжены подсветкой, и она, осторожно подняв голову, нажала на кнопочку. Ей показалось, что от осветившегося циферблата стало светло во всей комнате.

Семь тридцать девять утра.

Да, солнце уже должно встать. Почему же темно?

Нет, она не на Земле. Она где-то совсем в другом месте. Где? Деревья, цветы и растения очень походили на земные, но чем-то и отличались. Ей не встретилось ни одного клена, но, насколько позволяли судить её познания в ботанике, что-то похожее на дуб она видела. Солнце выглядело как обычное земное солнце, а посмотреть на луну у неё духу не хватало.

Сверчки стрекотали, как сверчки. Ну хоть что-то. Может, это Земля, только в прошлом?

Нет, о путешествии во времени Линда ничего не говорила.

Увидит ли она когда-нибудь свой дом снова?

В окно было видно, что небо стало серым. Наступило утро. Она удивилась, что ей удалось уснуть. Сколько она спала? А как…

Она повернулась. Над ней стоял высокий мужчина. Она отбросила мешки и вскочила.

Мужчина разглядывал её. Она стала делать то же самое.

Он был молод, лет двадцати пяти, с редкой бородкой и карими глазами, на нем были камзол с капюшоном, плащ, высокие сапоги. На левом боку в узорчатых ножнах висел меч с крестообразным эфесом.

Он заговорил, не на английском, но она почему-то его поняла. Он сказал:

— Так ты женщина! А одета как мальчик. — Он продолжал разглядывать её. — И симпатичная женщина. Молодая. Убежала от родителей?

— Нет, — ответила она и прибавила: — Я заблудилась. Вы мне поможете?

Мужчина нахмурился. Он не понял её. Но она-то его понимала!

— Иностранка? — Он шагнул к ней, она попятилась и уперлась спиной в стену.

Улыбаясь, он остановился.

— Не надо меня бояться. — Он протягивал ей не то печенье, не то кусочек пирога.

Она взяла. Пахло приятно, и она откусила немного. Как будто рассыпчатое овсяное печенье с имбирем и корицей. Очень вкусно. Она улыбнулась ему.

— Подкрепляйся поскорее, потому что тебе надо торопиться. Меня догоняют рыцари моего единокровного брата, а они не оставят беззащитную женщину без внимания. — Он засмеялся, скорее своим мыслям. — Зачем я тебе это говорю? Ты ведь не понимаешь, а они, занявшись тобой, отстанут, и я смог бы оторваться от них. Такую, как ты, они не пропустят. У тебя даже зубы все хорошие.

Она поняла все, что он сказал. Язык по звучанию походил на шотландский — с задненебным «р» и широко артикулируемыми гласными, но был в нем какой-то намек на французский акцент. Англо-саксонский? Нет, она вспомнила, как он должен звучать, так как проф. по ранне-англ. лит-ре (так значилось в расписании) любил в лицах читать «Беовульфа» и прочие древности. Это было что-то другое. Средневековый французский? Может быть, но она сомневалась.

— Ну, идем. — Он спустился по шаткой лестнице на первый этаж. Она последовала за ним.

Когда она вышла на улицу, он уже седлал лошадь. Упряжь была ей совершенно незнакома, выглядела громоздкой и совершенно неудобной. У его кобылы гнедой масти была длинная развевающаяся грива.

Он взобрался в седло.

— Ну что ж, прощай, девочка. Советую тебе поторопиться. Ты хорошенькая, я бы сам не отказался позабавиться с тобой, но не хочу, чтобы меня поймали со спущенными штанами. Господь да не оставит тебя.

— Погоди!

Он остановился.

— Что такое?

— Возьми меня с собой.

Он, кажется, понял и сдвинул брови.

— Нет, вряд ли. Приятно, когда тебе согревают постель, но ты, скорее, будешь камнем у меня на шее.

— Я заблудилась. Пожалуйста, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться.

Он нахмурился.

— Что за странный язык? Какое-то кряканье. Откуда…

Он вдруг оглянулся, и лицо его сразу напряглось.

— Проклятье. Обычно они спят до обеда. — Он повернулся к ней и протянул руку. — Садись, девочка. Поторопись.

Она вскарабкалась на лошадь и шатко утвердилась на крупе, обняв мужчину руками за пояс.

Лошадь направилась по тропе, прочь от ручья, сначала шагом, затем рысью, а потом пустилась легким галопом. Она решила, что на галопе легче держаться, чем на рыси. Позвоночник лошади впивался ей между ягодиц. Было больно, и она гадала, как долго сможет так просидеть.

Позади слышался топот копыт. Мужчина быстро оглянулся и, подгоняя, ударил пятками лошадь.

Они неслись через лес. Мелани держалась изо всех сил, но опыта верховой езды у неё не было. Она слабо представляла себе, как держаться на спине лошади, не говоря уже о том, как ездить вдвоем. Она подпрыгивала и то и дело съезжала в сторону, с трудом возвращаясь обратно, не решаясь оглянуться.

Но погоня была слышна — все ближе и ближе.

Они взобрались на холм, перевалили через вершину и оказались в густой роще, где ветви хлестали их с обеих сторон. Миновав на всем ходу ручей, поднялись на невысокий берег и снова поскакали по тропе.

Это произошло, когда они пытались взобраться по следующему крутому склону. Лошадь приостановилась у подножья, а потом прыгнула. Мелани не успела крепко схватиться и соскользнула с крупа, сильно ударившись о твердую землю. Всадник, не оборачиваясь, помчался дальше.

На мгновение она почувствовала себя оглушенной. Когда же подняла голову, вокруг стояли три всадника. Она села.

— Только досмотрите, что мы нашли, — сказал один из них, чернобородый, с маленькими глазками.

Все трое были в кольчугах, но без головных уборов, очевидно из-за жары. Они спешились.

— Он уходит.

— Подождет. Кроме того, мы всегда можем сказать, что убили его.

— Точно. Кто станет спорить?

— Тогда кто первый?

— Я, — сказал чернобородый, отстегивая ножны.

Двое схватили её. Она и не сопротивлялась — голова все ещё кружилась.

Они быстро раздели её и растянули за руки и за ноги на земле.

Чернобородый уже стягивал штаны, когда что-то остановило его.

— Кто это? — И он загоготал. Двое других отпустили Мелани и поднялись.

Мелани села. На вершине холма появился тот же наездник, пеший, с мечом в руке. Он медленно приближался, и его лицо выражало решимость, словно перед неприятным, но необходимым делом.

Посмеиваясь, двое из рыцарей вытащили мечи. Чернобородый торопливо одевался.

Не задумываясь о том, что она делает, словно её тело подчинялось своему собственному непререкаемому закону, она поползла, раздетая, к ножнам, валявшимся неподалеку. В ножнах оказался большой меч — его обоюдоострое лезвие тускло поблескивало. Она поднялась, подошла сзади к чернобородому, медленно поднимая меч, а оказавшись позади него, изо всех сил замахнувшись, опустила тяжелое оружие на его голову.

Её удивило, как глубоко лезвие рассекло череп. Два гейзера крови выплеснулись из раны. Человек упал, и она выронила меч.

Один из оставшихся двух рыцарей повернул голову и изумился, увидев, что произошло.

Он угрожающе двинулся к девушке. В тот же момент всадник припустил вниз по склону холма.

Тот, который шел к Мелани, оглянулся. Она повернулась и побежала, но далеко убежать не смогла. Рыцарь догнал её, схватил за волосы и, повалив на землю, занес над ней меч.

Прежде чем клинок опустился, она успела подумать, что теперь нет нужды беспокоиться о том, что покажет тест на беременность.

Последняя её мысль была о двух сыновьях, которые никогда не появятся на свет.