"Клятва повесы" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 5

Настало время действовать.

Позже в тот же вечер Пейшенс, ожидавшая в гостиной джентльменов, вдруг поняла, что ей очень трудно соответствовать своему имени[7]. Хотя внешне она ничем не показывала своего состояния, внутри у нее все бурлило. Анджела и миссис Чедуик, расположившиеся на диванчике рядом с ней, обсуждали отделку для платья Анджелы. Пейшенс рассеянно кивала, даже не прислушиваясь к их разговору. Ее беспокоили совсем другие проблемы.

Ночью она плохо спала: в висках пульсировала тупая боль, Она была сильно встревожена: ее беспокоили участившиеся обвинения в адрес Джерарда и очевидное влияние Вейна Кинстера на ее впечатлительного брата. Да еще необходимость побороть внутреннее смятение, вызванное ее бурной реакцией на Вейна Кинстера, этого «истинного джентльмена». Он заворожил ее с первой же минуты, и вчера, когда ей все-таки удалось заснуть, даже преследовал во сне.

Боль была такой сильной, что Пейшенс поморщилась.

— Думаю, светло-вишневая тесьма произведет значительно больший эффект. — Анджела уже собиралась надуться. — Ты тоже так считаешь, Пейшенс?

Платье, которое они обсуждали, было бледно-желтого цвета.

— Я считаю, — сказала Пейшенс, — что аквамариновая тесьма, предложенная твоей мамой, подойдет больше.

Анджела все-таки надулась. Миссис Чедуик не замедлила предупредить дочь, что тем самым она увеличивает число морщин. Надутые губки тут же улыбнулись.

Постукивая пальцами по ручке кресла, Пейшенс хмуро посмотрела на дверь и вернулась к своему занятию: она составляла список предупреждений для Вейна Кинстера. Впервые в жизни она вынуждена предупреждать мужчину о том, чтобы он держался подальше. Конечно, она бы предпочла этого не делать, но обстоятельства заставляли. И причиной тому было не только данное матери обещание оберегать Джерарда, но и боязнь, что брату нанесут глубокую душевную рану, если будут использовать его в качестве орудия для завоевания ее улыбок.

Конечно, они все в разной степени действовали через него. Пенуик обращался с Джерардом как с ребенком, играя на ее стремлении оберегать его. Эдмонд использовал искусство, чтобы наладить контакт с юношей и продемонстрировать ей свое духовное родство с ним. Генри изображал отеческую заинтересованность. Вейн превзошел всех: он не ограничивался словами. Он активно защищал Джерарда, активно завладевал его интересом, активно влиял на него — все ради того, чтобы вызвать у нее чувство благодарности, сделать ее своей должницей.

Ей это не нравилось. Они все использовали Джерарда, но основная угроза исходила только от Вейна. Потому что он был единственным, кем Джерард восхищался и кого, возможно, уже боготворил.

Пейшенс тайком помассировала левый висок. Если они в ближайшее время не покончат с портвейном, у нее начнется сильнейшая мигрень. Хотя мигрень начнется и так — беспокойная ночь, утренние сюрпризы, ее открытия во время верховой прогулки и полдня размышлений об Вейне. Этого достаточно, чтобы подкосить и более стойкого человека.

Вейн вносил в ее душу такое смятение, что она уже отчаялась разобраться в собственных мыслях. Внутренний голос подсказывал ей, что только прямолинейность и решительность годятся для общения с ним.

Она долго смотрела в одну точку и почувствовала резь в глазах. Ей казалось, что она не спала несколько ночей. И конечно, не будет спокойно спать до тех пор, пока не возьмет ситуацию в свои руки, пока не пресечет зарождающуюся дружбу между Джерардом и Вейном. Если говорить честно, то все виденное и слышанное выглядело абсолютно бесхитростным, однако никто — никто — не назовет Вейна бесхитростным.

Он не был простодушным, а Джерард был.

Именно в этом и была вся суть.

Во всяком случае, так считала она.

Боль переместилась от одного виска к другому, и девушка снова поморщилась.

Вдруг дверь открылась, и Пейшенс, сев прямо, оглядела входивших джентльменов. Вейн был последним. Его неторопливая походка стала для нее еще одним доказательством своей правоты. Он так и излучал тревожащую, надменную мужественность.

— Мистер Кинстер! — поманила его к себе Анджела, даже не покраснев при этом. Пейшенс готова была расцеловать ее.

Вейн услышал зов Анджелы и увидел ее жест. Его взгляд переместился на Пейшенс, и он с улыбкой, не заслуживающей ее доверия, пошел в их сторону.

Все три дамы — миссис Чедуик, Анджела и Пейшенс — встали, чтобы поприветствовать его.

— Я все хотела спросить, — заговорила Анджела, прежде чем кто-либо успел вымолвить хоть слово, — правда ли, что светло-вишневый — самый модный цвет для отделки?

— Он считается предпочтительным, — ответил Вейн.

— Но не на бледно-желтом, — вмешалась Пейшенс.

Вейн посмотрел на нее.

— Я глубоко уверен, что нет.

— Действительно. — Она взяла Вейна под руку. — Прошу простить нас, Анджела, мэм, — она кивнула миссис Чедуик, — мне нужно кое о чем спросить мистера Кинстера. — И увлекла его в дальний конец комнаты, возблагодарив Господа за то, что Вейн согласился последовать за ней.

Пейшенс чувствовала на себе его взгляд, слегка удивленный и веселый.

— Моя Дорогая мисс Деббингтон! — Она ощутила, как под ее ладонью дернулась его рука — и вот уже он вел ее. — Вам нужно сказать только слово…

Пейшенс покраснела от его пристального взгляда. От звука его голоса у нее по спине пробежали мурашки — волнующие мурашки.

— Я рада слышать это от вас, потому что именно это я и намерена сделать.

Его брови поползли вверх. Он внимательно вглядывался в ее лицо, а потом осторожно провел пальцем по ее переносице.

Пейшенс, потрясенная, на секунду замерла, а потом отдернула голову.

— Не смейте! — Она еще чувствовала жар в том месте, где он прикоснулся.

— Вы хмурились, и мне показалось, что у вас болит голова.

Пейшенс нахмурилась еще сильнее. Когда они добрались до конца комнаты, она резко повернулась к нему и ринулась в атаку:

— Как я поняла, вы не уезжаете завтра?

Вейн ответил не сразу:

— Что-то я не вижу себя отъезжающим в ближайшем будущем. А вы?

Пейшенс твердо выдержала его взгляд.

— Зачем вы решили остаться?

Вейн разглядывал ее лицо, глаза и спрашивал себя, что же ее тревожит. Беспокойство передалось ему, и он истолковал его как причуду. Однако общение с волевыми женщинами — с матерью и теткой, не говоря уже о жене Девила, Онории, — научило его осторожности. Он не знал, что сказать, и тянул время.

— А как по-вашему? — Вейн усмехнулся. — Что могло бы заинтересовать джентльмена настолько, чтобы он согласился задержаться здесь?

Конечно, он знал ответ. Вчера вечером он все понял. Бывают ситуации, когда Фемида, слепая из-за повязки на глазах, может быть введена в заблуждение. Сейчас именно такая ситуация. В ней чувствовались подводные течения — сильные, непредсказуемые, необъяснимые и глубокие.

Он остался для того, чтобы помочь Минни, защитить Джерарда — и оказать поддержку Пейшенс, но только так, чтобы она не догадалась об этом. Он понимал, что такое гордость, и относился к ее гордости с уважением. В отличие от других джентльменов он считал, что Пейшенс преуспела в воспитании Джерарда, поэтому хотел быть и ее защитником. Эта роль ему нравилась.

Вейн сопроводил свой вопрос очаровательной улыбкой. К его удивлению, Пейшенс насторожилась. Она вытянулась во весь рост, сжала перед собой руки и строго посмотрела на него.

— В таком случае я вынуждена настаивать на том, чтобы вы воздержались от поощрения Джерарда.

Вейн весь напрягся.

— Что вы имеете в виду?

Пейшенс высоко вздернула подбородок.

— Вы отлично знаете, что я имею в виду!

— И все же объясните, — настаивал он.

Какое-то время она всматривалась в его лицо.

— Я бы предпочла, чтобы вы проводили с Джерардом как можно меньше времени. Вы проявляете к нему интерес только ради того, чтобы что-то доказать мне.

Вейн от удивления выгнул бровь.

— Вы слишком много на себя берете, моя дорогая.

— Вы можете опровергнуть мои слова?

У Вейна на скулах заиграли желваки. Он не смог бы доказать несостоятельность ее выводов, все ее слова большей частью были правдой.

— Я не понимаю одного, — прищурившись, проговорил он. — Почему мои отношения с вашим братом вызывают у вас такую тревогу? Я думал, что вы будете рады тому, что кто-то поможет ему расширить кругозор.

— Я бы порадовалась, — отрезала Пейшенс. В голове у нее стучало. — Но вы последний, кого я хотела бы видеть его советчиком.

— Почему, черт побери?

В голосе Вейна прозвучали стальные нотки. Это было предупреждение. И Пейшенс услышала его. Она шла по тонкому льду, но не могла вернуться назад, так как зашла уже далеко.

— Я не хочу, чтобы вы руководили Джерардом, забивали его голову всякими идеями, потому что вы джентльмен не того сорта.

— А какого я сорта — в ваших глазах?

Голос Вейна не повысился, напротив, он стал мягче и тише. Пейшенс пробрала дрожь.

— Ваша репутация противоречит вашим рекомендациям.

— А что вам известно о моей репутации? Вы же всю жизнь провели в глуши Дербишира.

Пейшенс, оскорбленная его снисходительным тоном, сказала:

— Вам достаточно войти в комнату, и репутация ваша говорит сама за себя.

Она пренебрежительно взмахнула рукой, и этот жест вызвал у Вейна глухое ворчание:

— Не знаю, о чем вы говорите!..

Пейшенс потеряла самообладание:

— Я говорю о ваших склонностях — к выпивке, женщинам и азартным играм. Поверьте мне, они видны даже человеку с ограниченными умственными способностями! Это все равно что носить перед собой плакат с их перечислением! — Она руками обвела очертания воображаемого плаката. — Джентльмен-повеса!

Вейн грозно придвинулся к ней.

— Кажется, я предупредил вас о том, что я не джентльмен!

Пейшенс растерялась, недоумевая, как она могла об этом забыть. В настоящий момент он действительно не был джентльменом: выражение лица злое, а взгляд острый, как клинок. Даже отлично сшитый сюртук стал походить на латы. И из голоса исчезла мягкость. Полностью.

Сжав руки в кулаки, Пейшенс набрала в грудь побольше воздуха.

— Я не желаю, чтобы Джерард походил на вас. Я не желаю, чтобы вы… — Несмотря на все усилия, инстинкт самосохранения одержал в ней верх и приморозил ее язычок к нёбу.

Вейн едва не трясся, пытаясь взять себя в руки. Как бы со стороны он услышал собственное шипение:

— Испортил его?

— Я этого не говорила, — промолвила Пейшенс.

— Не надо фехтовать со мной, мисс Деббингтон, иначе я проткну вас шпагой, — медленно процедил Вейн сквозь стиснутые зубы. — Давайте проверим, правильно ли я понял вас. Вы считаете, что я остался в Беллами-Холле по той простой причине, что решил приударить за вами; что я подружился с вашим братом исключительно ради того, чтобы осуществить свои намерения в отношении вас; и что из-за своего характера я неподходящая компания для несовершеннолетнего. Я ничего не забыл?

Пейшенс, вытянувшись как струна, отважно встретила его взгляд:

— Ничего!

Вейн почувствовал, что теряет над собой контроль, что вожжи выскальзывают из его рук. Он до боли стиснул зубы и сжал кулаки. Все его мышцы затвердели как камень.

У всех Кинстеров был темперамент, который в обычной ситуации делал своего владельца похожим на сытого, мурлычущего кота, но в некоторых случаях — если кто-нибудь наносил удар — превращал его в рычащего хищника. На мгновение взгляд Вейна затуманился.

Справившись с приступом гнева, он глубоко вздохнул и, повернувшись, заставил себя оглядеть комнату.

— Если бы вы были мужчиной, моя дорогая, то уже корчились бы от боли на полу, — четко проговаривая каждое слово, произнес он.

После секундной паузы Пейшенс заявила:

— Даже вы не ударили бы даму.

Это «даже вы» опять вывело его из себя. Он медленно повернул голову, поймал взгляд ее огромных карих глаз и вздернул бровь. У него чесались руки отшлепать ее. Даже горели. Было мгновение, когда он едва не поддался этому порыву, по глазам Пейшенс поняв, что она догадалась о его намерениях. Но остановило его не это, а мысль о Минни, поэтому он решил не применять столь кардинальное средство, дабы разъяснить мисс Пейшенс Деббингтон опрометчивость ее высказываний. Маловероятно, что Минни, при всей своей любви к нему, отнесется к его действиям снисходительно.

Вейн прищурился и очень ласково проговорил:

— Мисс Деббингтон, я хочу сказать вам только одно. Вы ошибаетесь — по всем пунктам.

И ушел прочь.

Пейшенс смотрела, как он решительным шагом, не глядя по сторонам, пересекает комнату. В его походке не осталось ни следа его обычной ленивой грации. В каждом его движении, в широком развороте плеч ощущались и сдерживаемая мощь, и буйный темперамент, и рвущаяся наружу ярость. Он открыл дверь и, даже не кивнув Минни, вышел. Дверь со стуком захлопнулась.

Пейшенс нахмурилась. Боль беспощадно раскалывала голову. Она чувствовала себя опустошенной и — да! — хладнокровной. Как будто она только что сделала что-то плохое. Как будто она только что совершила ужасную ошибку. Но ведь она ничего не совершала, не так ли?

Утро было серым и дождливым. Проснувшись, Пейшенс одним глазом посмотрела в окно и увидела унылый пейзаж. Застонав, она с головой спряталась под одеяло. Она почувствовала, как на кровать запрыгнула Мист. Устроившись у хозяйки под боком, кошка замурлыкала.

Пейшенс уткнулась лицом в подушку. Такое утро следовало бы отменить!

Час спустя она все же выбралась из уютной постели. Ежась от холода, оделась и с явной неохотой отправилась в столовую. Надо поесть, к тому же трусость не является достаточно веской причиной для того, чтобы создавать прислуга лишние проблемы, требуя завтрак в комнату. Часы на лестнице показывали почти десять часов. Наверное, все уже позавтракали и разошлись и ей ничто не грозит.

Но войдя в столовую, она увидела, что ошиблась. За столом присутствовали все джентльмены. Они встали, приветствуя ее, и она милостиво кивнула. Генри и Эдмонд улыбнулись ей. Вейн, сидевший во главе стола, казался спокойным. Ни единый мускул на его лице не дрогнул. И только холодный взгляд его серых глаз следовал за ней.

Джерард, естественно, был само радушие. Пейшенс натянуто улыбнулась и, с трудом переставляя ноги, направилась к серванту. Немного успокоившись, пока накладывала себе еду, она села рядом с братом и пожалела о том, что он недостаточно крупного телосложения. Будь у него такие же широкие плечи, как у Вейна, он бы прикрыл ее от его мрачного взгляда. К сожалению, Джерард уже позавтракал и неторопливо пил кофе, лениво развалившись на стуле.

Пейшенс была вся на виду. Она уже хотела попросить его сесть прямо, но вовремя замолчала: у него было слишком игривое настроение, чтобы отказываться от столь удобной позы. В отличие от джентльмена, с которого он брал пример. Тот сидел прямо. Пейшенс посмотрела в тарелку и сосредоточилась на еде. Ничто не отвлекало ее, кроме гнетущего присутствия Вейна.

Мастерс забрал пустые тарелки, и джентльмены начали обсуждать планы на день. Генри посмотрел на Пейшенс.

— Возможно, мисс Деббингтон, если небо прояснится, вас заинтересует небольшая прогулка?

Пейшенс быстро взглянула на небо за окном.

— Слишком слякотно, — заявила она.

Глаза Эдмонда блеснули.

— А как насчет шарад?

Губы Пейшенс превратились в тонкую линию.

— Может, позже.

Она была настроена язвительно. Если они не поостерегутся, она больно ужалит.

— В библиотеке есть колода карт, — предложил Эдгар.

Генерал, как и ожидалось, фыркнул.

— Шахматы, — констатировал он. — Игра королей. Вот чем я займусь. Кто со мной?

Желающих не нашлось. Генерал угомонился, что-то пробурчав себе под нос.

Джерард обратился к Вейну:

— Как насчет партии в бильярд?

Вейн посмотрел на юношу, но Пейшенс, наблюдавшая за ним из-под ресниц, знала, что его внимание приковано к ней. И в следующую секунду он действительно посмотрел на нее.

— Великолепная идея, — промурлыкал он. Выражение его лица и голос были жесткими. — Но, вероятно, у вашей сестры есть какие-то планы на вас.

В его словах был другой, более глубокий смысл. Пейшенс поняла это. Она всячески избегала его взгляда, он же внимательно следил за ней. Очевидно, этого ему было мало, так как он решил всеми средствами демонстрировать холодность, возникшую в их отношениях. Она окрашивала каждое его слово, сквозила в выражении его лица, проявлялась в отсутствии его чарующей улыбки. Он сидел неподвижно и не спускал с нее глаз, в которых читался хладнокровный вызов.

Джерард был единственным из всей компании, кто не заметил этого безмолвного поединка. Он и нарушил неловкое молчание:

— О, Пейшенс не захочет притеснять или ограничивать меня.

Вейн по-прежнему смотрел на нее.

— Я бы предпочел услышать это от вашей сестры.

Поставив чашку, Пейшенс подняла одно плечо.

— Не вижу причины, почему бы тебе не поиграть в бильярд, — обратилась она к Джерарду, намеренно игнорируя Вейна. — А теперь, — сказала она, встав и отодвинув стул, — прошу извинить меня. Я должна заглянуть к Минни.

Все тоже встали. Пейшенс пошла к двери, спиной — четко между лопатками — чувствуя на себе один очень специфический взгляд.

Нет ничего плохого в том, чтобы сыграть партию в бильярд.

Пейшенс неоднократно повторяла это себе, но все равно не верила. Ее тревожил вовсе не бильярд. А разговор, дружеская атмосфера, возникающая во время игры, — то самое влияние, от которого она стремилась оградить брата, от влияния со стороны любого истинного джентльмена.

Одна мысль о том, что Джерард и Вейн увлеченно катают шары и обмениваются Бог знает какими впечатлениями о жизни, страшно нервировала Пейшенс. Именно поэтому через полчаса после того, как мужчины ушли играть, она пробралась в зимний сад, примыкавший к бильярдной, притаилась за пальмами и стала смотреть сквозь стрельчатые листья.

Ей была видна только половина стола. Джерард стоял опершись на кий. Он что-то сказал и рассмеялся. Затем она увидела Вейна. Постояв, он обошел стол, оценивая расположение шаров. Он был без сюртука и в жилете и мягкой белой рубашке казался крупнее и мускулистее.

Остановившись у угла стола, он наклонился и прицелился. Под туго натянувшейся тканью жилета заиграли мышцы. Пейшенс смотрела на него не моргая.

У нее пересохло во рту. Облизнув губы, она продолжила наблюдение. Вейн резким движением нанес удар, проследил за шаром и медленно выпрямился. Пейшенс снова облизала пересохшие губы.

С довольной улыбкой Вейн подошел к Джерарду и что-то сказал. Джерард усмехнулся.

Пейшенс поежилась. Она не подслушивала, но все равно чувствовала себя виноватой в том, что не доверяет Джерарду. Надо уходить. Она опять посмотрела на Вейна, на его стройное тело, склонившееся над столом, — и ноги будто приросли к полу зимнего сада.

Неожиданно в поле зрения появился еще один человек. Эдмонд. Он разговаривал с кем-то, кого ей не было видно.

Пейшенс терпеливо ждала. Спустя некоторое время к ближайшему краю стола подошел Генри. Она вздохнула и покинула зимний сад.

Вторая часть дня, сырая и унылая, тянулась бесконечно. Тяжелые серые облака опустились еще ниже, заставив людей остаться в доме. После обеда Пейшенс, Минни и Тиммз удалились в дальнюю гостиную, чтобы порукодельничать. Джерард решил сделать эскизы для драмы Эдмонда, и они поднялись в старую детскую, откуда можно было без помех смотреть на руины.

Вейн исчез, и одному Господу было известно, где он. Довольная тем, что Джерард в безопасности, Пейшенс вышивала луговые мятлики на новом комплекте столового белья для гостиной. Минни дремала в кресле у огня, Тиммз, пристроившись рядом, увлеченно шила. Часы на камине тихо тикали, отмечая неторопливое течение дня.

— О Боже, — внезапно вздохнула Минни. Она вытянула ноги, подтянула на плечи шаль и посмотрела на темнеющее небо. — Какое же облегчение, что Вейн согласился остаться.

Рука Пейшенс на секунду замерла в воздухе, а потом медленно легла на ткань.

— Согласился? — Опустив голову, она аккуратно делала один стежок за другим.

— Гм… он ехал к Рексфорду, поэтому-то и оказался поблизости, когда началась гроза. — Минни хмыкнула. — Представляю, какие шалости готовила вся эта компания, но, конечно, когда я попросила, Вейн сразу же согласился остаться. Что бы ни говорили о Кинстерах, на них всегда можно положиться.

Пейшенс хмуро смотрела на свою вышивку.

— Можно положиться?

Тиммз обменялась с Минни улыбками.

— В некоторых аспектах они очень предсказуемы: всегда можно рассчитывать на их помощь, если таковая необходима. Иногда они предлагают помощь даже тогда, когда их об этом не просишь.

— Верно, — согласилась Минни. — Они могут быть покровительственными. Вот и теперь, стоило мне упомянуть о Фантоме и кражах, Вейн никуда не поехал.

— Он разберется во всей этой чепухе, — уверенно сказала Тиммз.

Пейшенс таращилась на свое творение — но видела перед собой суровое лицо с серыми глазами, полными осуждения. Ледяная глыба, образовавшаяся у нее в желудке прошлой ночью, стала еще холоднее. И тяжелее.

В голове ее пульсировала боль. Она закрыла глаза, но тут же распахнула их, так как в голову ей пришла пугающая до тошноты мысль. Нет, это не может быть правдой! Однако дурное предчувствие не исчезало.

— Э-э… — Она туго затянула последний стежок. — А кто такие Кинстеры?

— Семья владеет герцогством Сент-Ивз. — Минни поудобнее устроилась в кресле. — Главное поместье, Сомершем-Плейс, находится в Кембриджшире. Оттуда как раз и ехал Вейн. Девил, шестой герцог, — его кузен. Они были близки с колыбели, у них разница всего четыре месяца. Их семья очень большая.

— Миссис Чедуик говорила о четырех кузенах, — сказала Пейшенс.

— О, их гораздо больше, она имела в виду коллегию Кинстеров.

— Коллегию Кинстеров?

Тиммз засмеялась:

— Так называют в высшем свете шестерых старших кузенов. — В ее глазах появился лукавый блеск. — Все они мужчины до мозга костей. Во всех отношениях.

— Действительно, эта шестерка являет собой впечатляющее зрелище. Известны случаи, когда слабые духом дамочки падали в обморок при виде их.

Пейшенс едва не съязвила: Видимо, все они «истинные джентльмены». Тяжесть у нее в желудке уменьшилась, и она почувствовала себя лучше.

— Миссис Чедуик говорила, что… Девил недавно женился.

— В прошлом году, — подтвердила Минни. — Его наследника окрестили всего три недели назад.

Наконец Пейшенс подняла голову и посмотрела на тетку.

— Дьявол[8] — это его настоящее имя?

— Сильвестр Себастьян. Его прозвали дьяволом, и это не случайно. По-моему, оно ему больше подходит.

— А Вейн — настоящее?

Минни хитро захихикала:

— Спенсер Арчибальд. Но только настоящий храбрец решится назвать его этим именем. В свете на это никто не решается. Только его матери это сходит с рук. Все его знают под именем Вейн, еще с тех пор, когда он поступил в Итон. Так его назвал Девил. Сказал, что ему всегда известно, откуда дует ветер и что он с собой несет[9]. — На лице Минни появилось многозначительное выражение. — На удивление дальновидное для Девила высказывание, однако он попал в точку. У Вейна потрясающая интуиция.

Минни задумалась. Через несколько минут Пейшенс отбросила свое вышивание:

— Полагаю, Кинстеры — во всяком случае, коллегия Кинстеров, — они… — Она попыталась жестом заменить недостающие слова. — Ну, все они светские джентльмены.

Тиммз не медлила с ответом:

— Точнее сказать, они как бы образцы для «истинного джентльмена».

— И естественно, все в разумных пределах. — Минни сложила руки на объемистом животе. — Кинстеры — одна из старейших фамилий бомонда. Сомневаюсь, что кто-нибудь из них может обладать плохими манерами, даже если очень постарается, — это просто не в их характере. Они могут быть склонными к крайностям, очертя голову ищут наслаждений, они могут вплотную подойти к невидимой границе, но никогда не пересекут ее, это я гарантирую. — Она опять усмехнулась. — И если кто-нибудь из них приблизится к этой черте, все мгновенно узнают об этом — от матерей, тетушек и от новой герцогини. Онория отнюдь не скучная дамочка.

— Говорят, — подхватила нить беседы Тиммз, — что Кинстеров могут приручить только женщины из рода Кинстеров, только жены Кинстеров. Как ни странно, это подтвердилось жизнью, причем на протяжении нескольких поколений. Если найдутся женщины, похожие на Онорию, коллегии Кинстеров не избежать этой судьбы.

Пейшенс нахмурилась. Знакомый и понятный образ Вейна как типичного, если не образцового, «истинного джентльмена» начал расплываться. Надежный защитник, прислушивающийся к женщинам своей семьи, а иногда и подчиняющийся им, — все это кардинальным образом отличало его от ее отца. И от других: от пытавшихся произвести на нее впечатление офицеров из полков, расквартированных в Честерфилде; от лондонских друзей и соседей, которые, прослышав о наследстве, понаехали с визитами и, сияя отрепетированными улыбками, всячески ублажали ее. Во многих отношениях Вейн был почти образец совершенства, и все же социальное положение Кинстеров не соответствовало тому, что она ожидала услышать.

Поморщившись, Пейшенс принялась вышивать новый кустик травки.

— Вейн упомянул, что в Кембриджшире он присутствовал на службе, — вспомнила она.

— Да, это так, — веселым голосом ответила Минни.

Пейшенс подняла голову и увидела, что тетка и Тиммз обмениваются смеющимися взглядами.

— Мать Вейна написала мне об этом, — наконец продолжила Минни, посмотрев на девушку. — Пять холостых членов коллегии Кинстеров придумали одну шалость: они поспорили о дате зачатия наследника Девила и завели книгу Пари. Онория прослышала об этом на крестинах и тут же конфисковала все выигрыши в пользу церковной крыши, а также потребовала, чтобы они присутствовали на церемонии освящения. — Игриво улыбнувшись, Минни добавила: — Что они и сделали.

Захлопав глазами, Пейшенс опустила пяльцы на колени.

— Вы хотите сказать, что они приехали только потому, что так велела герцогиня? — удивилась она.

— Если бы ты знала Онорию, ты бы не удивлялась.

— Но… — Пейшенс попыталась представить ситуацию, как женщина приказывает Вейну сделать то, чего он не желает делать. — Наверное, герцог очень неуверен в себе.

Тиммз даже поперхнулась и рассмеялась. Минни тоже. Пейшенс терпеливо ждала, когда же эти две пожилые дамы отсмеются.

Наконец Минни угомонилась и вытерла слезы.

— Ах, дорогая, в жизни не слышала более забавного — и более ошибочного — утверждения!

— Девил, — икая, проговорила Тиммз, — это самый надменный, самоуверенный диктатор — маловероятно, что ты встречала таких людей.

— Если ты считаешь Вейна плохим, просто вспомни, что именно Девил был рожден, чтобы стать герцогом. — Минни покачала головой. — О Боже, только подумать: Девил не уверен в себе… — Она была готова снова расхохотаться.

— Ну, — сказала Пейшенс, — судя по тому, что я услышала, он выглядит слабаком, позволяя герцогине командовать его кузенами в делах, являющихся исключительно мужскими.

— О, Девил не дурак, он не будет противоречить Онории в таких вопросах. Есть еще одна причина, почему Кинстеры всегда потакают своим женам.

— И какая же? — спросила Пейшенс.

— Они одна семья, — ответила Тиммз. — Ведь в тот день они все собрались на крестины.

— Кинстеры много внимания уделяют семье, — согласилась Минни, — даже коллегия Кинстеров. Они очень добры к детям и очень надежны, на них всегда можно положиться. Видимо, это объясняется их многочисленностью. Ведь Кинстеры чрезвычайно плодовиты, и старшие дети с детства привыкли следить за младшими братьями и сестрами.

В желудке Пейшенс снова начала образовываться холодная, тяжелая глыба смятения.

— Между прочим, — заявила Минни и снова поправила шаль, при этом ее двойной подбородок заколыхался, — я счастлива, что Вейн поживет у нас. Он даст Джерарду несколько полезных советов на будущее — это очень ему пригодится перед поездкой в Лондон.

Минни подняла глаза, а Пейшенс опустила их. Ледяная глыба, раздувшись до неимоверных размеров, пронеслась через желудок и застряла в кишках. Она мысленно повторила все то, что сказала Вейну прошлым вечером, понимая, что незаслуженно оскорбила его.

И вдруг она почувствовала себя больной.