"Клятва повесы" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

Глава 21

«А потом приходи ко мне», — сказала она. Вейн вернулся на Олдфорд-стрит после десяти вечера. В доме стояла тишина. Дверь открыл Мастерс. Вейн отдал ему трость, цилиндр и перчатки.

— Я поднимусь наверх, к ее светлости и мисс Деббингтон. Не ждите меня, я закрою за собой.

— Как пожелаете, сэр.

Поднимаясь по лестнице, Вейн вспомнил слова Чиллингуорта: «Вот так рушится величие». Он уже давно принял решение, и за последнее время его решимость только упрочилась. Ему трудно было определить, насколько сильно он изменился, и сегодня он поклялся себе не скрывать свои отношения с Пейшенс Деббингтон. С женщиной, которая станет его женой.

В этом не было ни малейшего сомнения. Исключалась любая возможность для интриг, для ошибок — и для разговоров. Он по горло сыт всякими предлогами, ему надоело играть по правилам света. Завоеватели пишут собственные правила. Он просто скажет Пейшенс о своем решении, и ей придется смириться.

Но сначала нужно успокоить Минни.

Вейн нашел крестную в кровати: она полулежала на горе подушек. Тиммз сидела рядом с ней, а Пейшенс в комнате не было. Минни посмотрела на крестника, ожидая, что он скажет. Его краткое и сжатое объяснение немного успокоило ее. После его ухода Тиммз стала готовить Минни ко сну.

Вейн знал, что они довольно посмеиваются у него за спиной, но не показывал этого. Выйдя из спальни Минни, он прошел по коридору, постучал к Пейшенс — скорее для виду, категорично и безапелляционно, — открыл дверь и вошел. Пейшенс, сидевшая в кресле у камина, встала, поправила шаль на плечах и замерла в ожидании. Под шалью на ней была тонкая шелковая сорочка, стянутая под грудью. И больше ничего.

В камине громко гудело пламя.

Вейн с минуту любовался ею, ее соблазнительными формами, подсвеченными огнем. Угли, тлевшие в его теле, разгорелись в пламя, его окатило обжигающей волной.

— Джерард в Сент-Ивз-Хаусе, с Девилом и Онорией, — проговорил он, приближаясь к Пейшенс.

Лаская ее взглядом, он отметил, как льнет шелк к ее телу, подчеркивая стройность ног, округлость бедер, пышность груди. Чем выше поднимался его взгляд, тем сильнее набухали ее соски.

— Это было частью твоего плана? — спросила Пейшенс, запахивая шаль.

Вейн остановился перед ней и посмотрел ей в лицо.

— Да. Я не думал конкретно о Боу-стрит, но мы предполагали нечто подобное. Кто-то с самого начала пытался представить Джерарда вором.

— Что произошло? — еле слышно прошептала Пейшенс. Она чувствовала давление в груди и старалась унять дрожь. Дрожь не страха, а нетерпения. И выражение его лица, и серебристое пламя в глазах — все буквально кричало о рвущейся наружу страсти.

— Когда я приехал на Боу-стрит, Девил уже увез Джерарда. Я последовал за ними в Сент-Ивз-Хаус. Как говорит Джерард, он не успел даже оглядеться по сторонам, как за ним прибыл Девил. Спасибо Слиго. Он, наверное, бежал всю дорогу до Гросвенор-сквер.

Пейшенс облизала губы.

— Он действительно очень помог в этом деле.

— Да. Он поклялся, что вчера в комнате Джерарда не было ни украденных вещей, ни мешка, в котором они их нашли. Магистрат, естественно, не решился выдвинуть обвинение. Тем более когда над ним нависал Девил.

Вейн облокотился на каминную полку.

— Подозреваю, твоему кузену нравится запугивать людей, — заметила Пейшенс.

Губы Вейна дрогнули в усмешке.

— Скажем, так: Девил редко упускает возможность использовать свою власть, особенно когда требуется поддержать члена семьи.

— Понятно. — Сосредоточившись на его губах, Пейшенс решила не заострять свое внимание на том, что он причислил Джерарда к членам семьи. Ей доставляло непередаваемое удовольствие ощущать напряжение его сильного тела. Это приятно будоражило ее.

— Магистрат решил, что происходит что-то странное. Во-первых, заявление поступило не от Минни, а во-вторых, его, естественно, удивило, что Слиго, слуга Девила, работает в доме Минни. Он ничего не понял и принял решение пока не выносить заключения. Джерарда он отпустил Девилу на поруки, отложив на время разбирательство дела.

— А Джерард?

— Я оставил его у Девила и Онории. Он счастлив до безумия. Онория попросила передать тебе, что они рады поводу остаться дома. Дабы соблюсти приличия, они выезжают только ради встреч с родственниками. Со дня на день они вернутся в Сомершем.

Пейшенс опять облизала губы.

— А этот их отъезд не осложнит жизнь Джерарду, ведь он находится у Девила на поруках?

— Нет. — Вейн пристально посмотрел ей в глаза. — За него поручусь я.

— О! — выдохнула Пейшенс.

— Скажи мне, здесь ничего не случилось? — Вейн выпрямился и принялся расстегивать сюртук.

— Ничего. — Пейшенс удалось сделать неглубокий вдох. — Элис не показывалась с утра. Она действительно видела тебя в коридоре вчера ночью.

Вейн повел плечами и сбросил сюртук.

— А что, черт побери, она делала там в такой час? — нахмурился он и швырнул сюртук на кресло.

— Как бы то ни было, она не появилась и к ужину. Остальные спустились, но были подавленны.

— Даже Генри?

— Даже Генри. Уиттиком осуждающе молчал. Генерал непрерывно ворчал и кидался на всех, кто смел перечить ему. Эдгар и Эдит все время сидели, склонившись друг к другу, и шептались. Не знаю о чем. — Вейн взялся за пуговицы жилета, и Пейшенс затаила дыхание. — Эдмонд опять уступил своей музе. Анджела тихо радуется найденному гребешку. Генри слоняется без дела, так как ему не с кем сыграть в бильярд. — Она немного отошла в сторону, чтобы не мешать Вейну снимать жилет. — Ой, было кое-что интересное! Миссис Чедуик тихо попросила у Минни и у меня разрешения обыскать бюро Джерарда. Она надеется найти там вторую сережку. Бедняжка! Что еще мы могли для нее сделать? Я пошла с ней. Мы искали везде, осмотрели все ящики. Но сережки так и не нашли.

Вейн развязал шелковый галстук, стянул его с шеи и зажал в руке.

— Итак, — сказал он, — до настоящего момента здесь ничего не произошло.

Взгляд Пейшенс был прикован к длинной полоске шелка. Она попыталась ответить, но не смогла и просто замотала головой.

— Отлично. — Вейн небрежно бросил галстук на сюртук. — Значит, тебя ничто не будет отвлекать.

Пейшенс мгновенно перевела взгляд на его лицо.

— От чего?

— От темы, которую нужно обсудить.

— Ты хочешь что-то обсудить? — Она глубоко вздохнула, стараясь остановить головокружение.

— Тебя. Меня. Нас.

Пейшенс с усилием подняла одну бровь.

— Что значит «нас»?

У Вейна задергалась щека. Краешком глаза Пейшенс увидела, что он сжал кулаки.

— Я, — начал он, — дошел до предела. — Он приблизился к ней, и она отступила на шаг. — Мне не нравится сложившаяся ситуация, потому что личности вроде Элис Колби считают себя вправе набрасываться на тебя. Не важно, что породило эту ситуацию — мои действия или что-то иное. — Вейн снова шагнул вперед, и Пейшенс инстинктивно попятилась. — Я не могу и не буду мириться с ситуацией, которая так или иначе порочит твое имя, даже если причиной тому являюсь я.

Вейн продолжал наступать, а Пейшенс — отступать. Ей хотелось убежать подальше от него, но она не решалась отвести от него взгляд.

— Тогда что ты здесь делаешь?

Он поймал ее в ловушку, загипнотизировал — она знала, что он скоро нанесет удар. Как бы подтверждая это, он прищурился и вытащил рубашку из бриджей, а потом стал расстегивать пуговицы, продолжая наступать и загоняя ее к кровати.

— Я здесь, потому что не вижу смысла быть где-то еще, — отчеканил он. — Ты принадлежишь мне навсегда, ты спишь со мной. Если ты собираешься лечь спать, следовательно, и я тоже. Если ты еще не считаешь мою кровать своей, то я твою — считаю.

— Ты же сказал, что не хочешь порочить мое имя.

Вейн распахнул полы рубашки. Пейшенс не знала, куда смотреть. Вернее, куда ей хочется смотреть больше.

— Абсолютно правильно. Поэтому ты должна выйти за меня. Именно это и нужно обсудить. — Он быстро развязал тесемки на манжетах.

Пейшенс застыла как громом пораженная.

— Я не должна выходить за тебя.

Вейн снял рубашку.

— В таком смысле — нет. Для тебя брак со мной неизбежен. И ты убедишься в этом.

Рубашка упала на пол. И Вейн шагнул к Пейшенс.

Она в панике сделала несколько шагов назад — и уперлась спиной в столбик балдахина. Бежать было поздно, потому что Вейн уже поймал ее в кольцо своих рук.

Судорожно вздохнув, Пейшенс посмотрела ему в глаза.

— Я же сказала, что просто не выйду за тебя.

— Думаю, я могу гарантировать, что в нашем браке не будет ничего простого.

Пейшенс собралась резко осадить его, но он закрыл ей рот поцелуем, таким страстным, что, когда оторвался от нее, она цеплялась за столбик, чтобы не упасть.

— Выслушай меня, — прошептал он.

Пейшенс замерла. Она ждала, а сердце ее бешено стучало.

— В свете меня считают холодным — с тобой же я никогда не бываю холоден. Я горю, я пылаю от желания. Если мы с тобой в одной комнате, я могу думать только о том, как ты будешь изливать свой пыл на меня. У меня репутация очень осторожного и благоразумного человека. А теперь взгляни на меня: я совратил племянницу своей крестной! Я открыто сплю с ней даже в доме крестной. — Он мрачно усмехнулся. — Хватит осторожности.

Вейн глубоко вздохнул, и при этом его грудь коснулась ее сосков.

— А что касается хваленого, даже легендарного умения владеть собой, то оно испаряется, как вода на раскаленном железе, стоит мне только войти в тебя.

Пейшенс не знала, что подтолкнуло ее. Его лицо было так близко — и она легонько куснула его за нижнюю губу.

— Я же предложила тебе расстаться — плакать не буду.

Напряжение, пульсировавшее в нем, немного спало. Вздохнув, он прижался губами к ее лбу.

— Дело не в этом. — Помолчав, Вейн продолжил: — Мне не нравится терять самообладание в тебе, это все равно что терять себя — в тебе.

Пейшенс почувствовала, что им снова овладело напряжение.

— Отдаваясь тебе, я отдаю себя в твою власть.

Пейшенс млела от звука его голоса. Закрыв глаза, она сделала глубокий вдох:

— А тебе это не нравится.

— Не нравится, и в то же время я страстно желаю этого. Я не одобряю этого и стремлюсь к этому. — Его дыхание щекотало ей щеку. — Ты понимаешь? У меня нет выбора. — Он набрал в грудь побольше воздуха: — Я люблю тебя.

Пейшенс затрепетала, окунувшись в эти долгожданные слова.

— То, что я теряю себя в тебе, отдаю свое сердце и душу в твою власть, — все это часть моей любви. — Он нежно коснулся губами ее губ. — И мое доверие к тебе — тоже часть любви.

Снова ощутив легкое прикосновение его губ, Пейшенс решила не ждать. Она поцеловала его, сжав ладонями лицо. Пусть он узнает — и почувствует — ее ответ на его слова!

И Вейн почувствовал, ощутил в полной мере. Он обнял ее с такой силой, что она едва не задохнулась, и они погрузились в захлестнувший их поток.

Серебристо-золотой, он обвивался вокруг них, наполняя каждое прикосновение волшебством. Он окутывал их сиянием и вплетался в их прерывистое дыхание. Он объединил в себе все: и сиюминутное влечение, и надежду на будущее, и неземной восторг, и земное наслаждение. Он обещал дарить им радость и сейчас, и всегда.

Вейн с тихим стоном отстранился и сорвал с себя бриджи. Пейшенс отбросила шаль и развязала тесемки под грудью. Сорочка соскользнула с ее плеч и упала на пол. Вейн раскрыл объятия, и Пейшенс прижалась к нему всем телом. Их губы соединились, и страсть вырвалась на волю.

Он нежно уложил Пейшенс на кровать, и она, раскинувшись перед ним, самозабвенно приняла его в себя.

На этот раз их соитие не было сдержанным. Страсть и желание расцвели пышным цветом, изгнав самообладание и здравомыслие. Пейшенс и Вейн стали едины — ив мыслях, и в действиях. И наслаждение, и восторг стали для них общими. Они снова и снова отдавали себя полностью, без остатка, но их души казались неисчерпаемыми.

Они вместе устремлялись к мерцающему свету, более могущественному, чем все силы в мире, и более ценному, чем все золото на земле.

Когда последняя волна вознесла их на гребень, они, слившись воедино, рухнули в водоворот, а потом, утолив жажду, долго плыли по течению. Наконец их одолел сон.

И они погрузились в блаженство — наиболее желанное из всех благодатей.

Во всем, что произошло потом, была виновата исключительно Мист.

Проснувшись, Вейн, как и в предыдущий раз, обнаружил, что кошка опять облюбовала его грудь, свернулась клубочком и мурлычет от удовольствия. Он сонно почесал ее за ухом и посмотрел в окно. Небо начало светлеть.

Им с Пейшенс надо поговорить.

Вейн убрал руку с головы кошки, и та немедленно выпустила когти.

Вейн зашипел и свирепо посмотрел на нее:

— Твои когти опаснее, чем твоя хозяйка.

— М-м? — Из-под одеяла показалась голова Пейшенс. Вейн указал на кошку:

— Я собирался попросить тебя убрать с меня этого хищника. Пейшенс удивленно заморгала, потом перевела взгляд на его грудь.

— Ой, Мист! — Приподнявшись на локте, она взяла кошку. — Слезай, Мист. Ну-ка давай! — Она перегнулась через Вейна, и когда ее живот прижался к его паху, он шумно втянул в себя воздух.

Усмехнувшись, Пейшенс опустила Мист на край кровати.

— Уходи. — Проследив за тем, как кошка, обидевшись, спрыгнула на пол, она уже хотела вернуться на свое место. И вдруг остановилась.

— Гм… — Обнаружив, что ее рот находится рядом с его грудью, она высунула язык и лизнула его сосок. Он дернулся, и она довольно улыбнулась. — Очень интересно!

Вейн думал, что Пейшенс ляжет рядом. Однако она легла на него.

Он нахмурился:

— Пейшенс…

Он ощутил тепло ее тела, шелковистость ее кожи. Его охватило дикое возбуждение, и он сразу забыл, что хотел сказать.

— Да? — По тону ее можно было безошибочно определить, что она что-то задумала, осыпая грудь Вейна поцелуями. Вейн призвал на помощь свое хваленое самообладание:

— Пейшенс, нам надо… — Его прервал стон, и он с изумлением понял, что это его стон. Все его тело напряглось, отзываясь на ее безыскусную ласку, на легкие прикосновения, на чувственный смех.

Неожиданно ее мягкие пальчики пробежались по его члену, потом сомкнулись на нем. Она медленно задвигала рукой вниз и вверх, не скрывая своей радости при виде его беспомощности.

— Боже, Боже, женщина! Что?..

Его голос сорвался на сладостный стон. Он закрыл глаза и на мгновение отдался во власть обжигающей страсти, а затем попытался перехватить ее руку, но потерпел крах. Она радостно засмеялась.

— Тебе не нравится? — дразнящим тоном задала она вопрос и с головой нырнула под одеяло. — Может, так будет лучше?

Так действительно было лучше, но Вейн был не в силах сказать это, потому что сосредоточился на прикосновении ее жаркого влажного языка и нежных губ. Она не имеет ни малейшего представления о том, что делает, — и слава Богу. Он и так на краю гибели. Прибавь ей немного опыта — и он бы уже умер.

Он облизал внезапно пересохшие губы.

— Кто, черт побери, тебя надоумил?

— Никто, просто слушала болтовню горничных.

Мысленно прокляв всех этих распутных горничных, Вейн собрал остатки самообладания. Она зашла слишком далеко! Сунув руки под одеяло, он попытался оттолкнуть ее голову.

Но она просто передвинулась.

И он ощутил, как его член погрузился во влажное пекло.

Он судорожно сжал ее голову, все его тело охватила дрожь. Ему показалось, что он сейчас умрет. От сердечного приступа. Внезапно Пейшенс выпустила его. Он застонал, и она снова взяла его в рот. Он закрыл глаза и сдался.

Теперь он был полностью в ее власти.

Она знала это и стала наслаждаться вновь обретенным господством над ним. В полной мере. Углубляясь в новую область знаний. Совершенствуясь и изобретая.

Пока Вейн не вырвался из ее руки, не схватил ее за талию и не усадил на себя. Он умело вошел в нее, она, вскрикнув, вжалась в него и изо всех сил стиснула его предплечья. Опершись на колени, оттолкнула его руки, чтобы они не мешали ей задавать ритм, и задвигалась.

Но его руки не остались без дела. Он гладил ее грудь, губами пощипывая ее за соски. Стремительность этой скачки нарастала до тех пор, пока они, достигнув пределов мира, не ринулись ввысь, паря на крыльях божественного восторга.

У них не было времени на разговоры, на обсуждение каких-либо проблем. К тому моменту, когда дом уже начал просыпаться, а Вейн, слегка раздраженный, собрался уходить, Пейшенс уже не могла мыслить здраво.

Четыре часа спустя Пейшенс сидела за завтраком. И улыбалась. Блаженно. Прежде чем выйти из комнаты, она посмотрела на свое отражение в зеркале. Все ее попытки спрятать безбрежную радость не привели к успеху.

Проснувшись, она увидела в комнате служанку, которая тихонько вычищала камин. Вейна нигде не было. И слава Богу! Если бы служанка увидела его в том виде, в каком видела его она, с ней бы случился припадок. Нежась в кровати, выглядевшей так, будто по ней пронесся смерч, Пейшенс думала о том, как сообщить Минни свою новость. В конце концов она решила подождать до тех пор, пока они с Вейном не обсудят детали. Судя по тому, что она узнала о Кинстерах и что ей рассказала Минни, после объявления о помолвке они идут к цели, сокрушая все препятствия на своем пути. И все происходит легко и просто.

Пейшенс вспоминала объяснение Вейна, анализируя каждое слово. Нет, она уже не сомневалась ни в искренности, ни в силе его чувств. Эта проблема больше не беспокоила ее. Возможно, она требовала от него слишком многого, желая услышать признания в любви? Мужчины типа Кинстеров не умеют с легкостью произносить это слово. Они не из тех, кто с готовностью дарит свою «любовь», но если это происходит, то, как ее предупредила Минни, они предпочитают не говорить об этом.

А Вейн заговорил.

Простыми словами, в искренности которых она не сомневалась. Она хотела этого, нуждалась в этом. И он исполнил ее желание. Хотя для него это и было непросто.

Удивительно ли, что у нее легко на душе, что ее душа поет от радости?

В доме же у всех, как и вчера, было подавленное настроение. Пустой стул Джерарда обрекал на неудачу все попытки завести светскую беседу. Только Минни и Тиммз, сидевшие на противоположном конце стола, вели себя как всегда. Пейшенс улыбнулась тетке, полагая, что та поймет ее.

Но в ответ Минни недовольно покачала головой и нахмурилась. Вспомнив о роли сестры, которая должна мучиться и переживать за юного брата, готовящегося предстать перед судом, Пейшенс постаралась придать лицу соответствующее выражение.

— Вы что-нибудь слышали? — Генри кивнул на пустой стул Джерарда.

Пейшенс спрятала лицо за чашку.

— Я не слышала ни о каких обвинениях.

— Думаю, после полудня мы все узнаем. — Уиттиком, холодный, суровый, потянулся за кофейником. — Вчера магистрата не оказалось на месте. Полагаю, воровство — это довольно распространенное преступление.

Эдгар неловко заерзал. Агата Чедуик выглядела потрясенной. Но никто ничего не сказал.

Покашляв, Генри обратился к Эдмонду:

— Куда мы сегодня пойдем, а?

— Я что-то не в настроении. Наверное, примусь за свою пьесу.

Генри мрачно посмотрел на него.

Наступило молчание.

Уиттиком откинулся на спинку стула и повернулся к Минни:

— Приносим свои извинения, кузина, но боюсь, что нам с Элис нужно вернуться в Беллами-Холл. — Он промокнул губы салфеткой и отложил ее. — Мы, как вам известно, непреклонны в своих убеждениях. Наверное, кто-то назовет нас старомодными. Но ни моя дорогая сестра, ни я не можем поддерживать тесные отношения с теми, кто нарушает общепринятые моральные принципы. — Он долго молчал, чтобы подчеркнуть значение сказанного, потом вкрадчиво улыбнулся. — Конечно, мы понимаем вас, удивляемся вашей преданности, хотя и необоснованной, как ни грустно это признать. Как бы то ни было, мы с Элис просим разрешения уехать в Холл и там ждать вашего возвращения.

И он подобострастно поклонился Минни.

Все посмотрели на нее, но по ее лицу ничего нельзя было понять. Она внимательно смотрела на Уиттикома, а потом важно кивнула:

— Если вы желаете этого, то, конечно, можете ехать в Холл. Только предупреждаю вас: в ближайшее время я не намерена возвращаться туда.

Уиттиком благодарственно прижал руку к груди.

— Нет надобности беспокоиться о нас, кузина. Нам с Элис вполне хватит общества друг друга. — Он посмотрел на одетую в черное сестру, которая за весь завтрак ни разу не подняла глаз от своей тарелки, — С вашего разрешения, — продолжал он, — мы тронемся в путь немедленно. Кажется, погода скоро испортится, к тому же у нас нет причин откладывать отъезд. — Он посмотрел на Минни, потом обратился к стоявшему за ее стулом Мастерсу: — Наши чемоданы можно отправить следом.

Минни повернулась к Мастерсу, и тот поклонился ей:

— Я все устрою, мэм.

Уиттиком, встав, одарил Минни подобострастной, заискивающей улыбкой.

— Пойдем, Элис. Нужно собрать вещи.

Не промолвив ни слова, ни на кого не посмотрев, Элис поднялась и пошла за братом.

Едва дверь за ними закрылась, Пейшенс взглянула на тетку. Та подала ей знак молчать.

И Пейшенс занялась своим тостом.

Через несколько минут Минни вздохнула и отодвинулась от стола:

— О Боже! Пойду немного отдохну. Сколько всего произошло! — Сокрушенно покачав головой, она встала и устремила взгляд на племянницу. — Пейшенс?

Пейшенс не надо было звать дважды. Она тут же бросила свою салфетку на стол и поспешила на помощь Тиммз. Так, втроем, они добрели до комнаты Минни, по дороге приказав Слиго подняться наверх.

Тот явился, когда Минни усаживалась в кресло.

— Уиттиком так и рвется в Холл. — Она указала тростью на Слиго. — Поезжайте за моим крестником, и побыстрее! Даже если он спит, — покосилась она на Пейшенс, — вытащите его из постели и скажите, что наш зайчик удирает.

— Слушаюсь, мэм! Сейчас же, мэм! — Слиго устремился к двери. — Даже если он в ночной сорочке.

Минни мрачно усмехнулась:

— Правильно! — И постучала тростью по полу. — И не опоздайте. — Потом повернулась к Пейшенс: — Если выяснится, что за всем стоит это ничтожество Уиттиком, я откажусь от него.

Пейшенс сжала руку тетки.

— Давайте подождем Вейна и спросим его мнение.

Однако возникла проблема: никто не знал, где Кинстер. Слито вернулся на Олдфорд-стрит через час и доложил, что он объездил все места, где мог находиться Вейн, но так и не нашел его. Минни отругала Слиго, велела ему опять отправляться на поиски и без Вейна не возвращаться.

— Где он может быть? — обратилась она к Пейшенс. Озадаченная, та пожала плечами:

— Я думала, он поехал домой, на Керзон-стрит. Невозможно, чтобы он разгуливал по улицам в мятом галстуке! Кто угодно, только не Вейн Кинстер.

— Он не говорил тебе, что собирается за кем-то проследить? — спросила Тиммз.

— У меня создалось впечатление, что он исчерпал все возможности.

— И у меня тоже, — вздохнула Минни. — Тогда где же он?

Никто не ответил. А Слиго все не возвращался.

Близился вечер. Минни, Тиммз и Пейшенс были на грани срыва. Уиттиком и Элис уехали в полдень в наемном экипаже. Их чемоданы стояли в холле, ожидая, когда за ними прибудет ломовой извозчик. Уже давно миновало время обеда, обитатели дома разбрелись кто куда: Эдмонд и Генри играли в бильярд; Генерал и Эдгар отправились на прогулку в Таттерсоллс; Эдит плела кружево в гостиной в обществе миссис Чедуик и Анджелы.

Пейшенс и Тиммз периодически сменяли друг друга на наблюдательном посту у окна в комнате Минни. Именно Пей-шенс увидела, как кабриолет Вейна остановился у дома.

— Приехал!

— Оставайся здесь! — приказала ей Минни. — И пожалуйста, прибереги свои эмоции. Я хочу знать, где он был.

Вскоре Вейн, как всегда элегантный, вошел в комнату. Быстро взглянув на Пейшенс, он подошел к крестной и поцеловал ее в щеку.

— Где, ради всего святого, ты был? — требовательно спросила она.

— Занимался делами. Слиго передал мне, что Уиттиком уехал. Зачем вы хотели меня видеть?

Минни ошеломленно уставилась на него, а потом шлепнула по ноге.

— Чтобы узнать, как быть дальше, естественно! — Изумление в ее глазах сменилось возмущением. — Только не испытывай на мне знаменитое своеволие Кинстеров!

У Вейна от удивления брови поползли на лоб.

— Я даже не думал об этом! Для паники нет никаких причин. Уиттиком и Элис уехали. Я поеду за ними и выясню, что они замышляют. Все просто.

— Я тоже поеду, — объявила Минни. — Если племянник Хамфри — негодяй, то я должна лично убедиться в этом… ради Хамфри. Ведь, в конце концов, мне решать, что делать.

— А я, естественно, поеду с Минни, — добавила Тиммз.

Пейшенс перехватила взгляд Вейна.

— Если вы думаете, что я останусь, то сильно ошибаетесь! Джерард мой брат, и если это Уиттиком ударил его по голове… — Она не договорила, но выражение ее лица было красноречивее любых слов.

Вейн вздохнул:

— Нет никакой надобности…

— Кинстер! Должен показать вам… — Грохоча сапогами, в комнату стремительно вошел Генерал. За ним ворвался Эдгар. Увидев Минни, Генерал покраснел и поклонился: — Мои извинения, Минни. Думаю, вам всем будет интересно. Взгляните!

Он подошел к Минни и неловким движением бросил что-то ей на колени.

— Великий Боже! — Минни не могла скрыть удивления. — Серьга Агаты! — Она повернулась к Генералу: — Вторая?

— Очевидно, — вмешался Эдгар. — Мы нашли ее в слоне в холле.

— В слоне? — Вейн изумленно переводил взгляд с Эдгара на Генерала.

— Индийская штуковина. Хитрое изобретение. Сразу узнал его. Видел такие в Индии, понимаете ли. Не смог удержаться и открыл его. Чтобы показать Эдгару. Вся хитрость в одном из бивней. Поверни его, и зверюга откроется. Индусы хранили в них сокровища.

— Он полон песка, — сказал Эдгар. — Очень мелкого, белого.

— Он для утяжеления, — пояснил Генерал. — Песок придает зверюге устойчивость, а сокровища прячут в песок. Я зачерпнул горсть, чтобы показать Эдгару. Ну и остроглазый же он! Заметил сверкание этой висюльки.

— Ну и насорили мы там, откапывая ее! — Эдгар взглянул на сережку. — Ведь это принадлежит Агате, да?

— Что?

Все повернули головы. В комнату вошла миссис Чедуик, Сопровождаемая Анджелой и Эдит Суитинс.

— Мы услышали шум… — начала извиняться миссис Чедуик перед Минни.

— Все в порядке. — Минни протянула ей серьгу. — Кажется, это ваше?

Агата взяла сережку. Ее счастливая улыбка была ответом на вопрос.

— Где она была? — обратилась она к Минни, и та взглянула на Вейна.

А тот ошеломленно качал головой:

— В комнате Элис Колби, в слоне, стоявшем у камина.

— В холле полно песку! — Миссис Хендерсон влетела в комнату. За ней трусили Генри, Эдмонд и Мастерс. Миссис Хендерсон указала на Генри: — Мистер Чедуик поскользнулся и едва не разбил голову. — Она многозначительно посмотрела на Вейна. — Песок из этого отвратительного слона!

— Батюшки! — Взгляд Эдмонда упал на серьгу в руке миссис Чедуик. — Что происходит?

На него посыпался град ответов. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, Вейн стал бочком пробираться к двери.

— Стоять! — Гвалт прекратился, как по мановению волшебной палочки. Минни замахнулась на Вейна тростью. — Даже не думай оставлять нас.

Пейшенс резко повернулась и долго испепеляла Вейна взглядом.

— В чем дело? — допытывался Эдмонд.

Минни, сложив руки на груди, фыркнула и посмотрела на Вейна. Взгляды остальных тоже обратились на него.

— Дело обстоит так, — вздохнул он.

Он говорил, что тот, кто попытается поскорее вернуться из Лондона в Холл, вероятнее всего, и есть Фантом, и о том, что этот самый Фантом, вероятнее всего, ударил Джерарда и бросил его без сознания в руинах. У всех это вызвало страшное возмущение.

— Колби! Ну, знаете ли! — негодовал Генри. — Сначала он вырубает Джерарда, потом выставляет его вором, а после этого злорадствует с таким… таким… высокомерием! — Он одернул сюртук. — Рассчитывайте на меня. Мне очень хочется взглянуть, как Уиттиком получит по заслугам.

— Гениальная мысль! — улыбнулся Эдмонд. — Я тоже еду.

— И я! — отчеканил Генерал. — Наверное, Колби знал, что его сестра воровка. Или это был он. А комнату сестры использовал как тайник. Этот прохвост подговорил меня послать за сыщиками. Мне бы и в голову не пришло, если б не он. Повесить его!

Вейн опять вздохнул:

— Нет никакой надобности…

— Я тоже еду. — Агата Чедуик гордо вскинула голову. — Кто бы ни был вором, кто бы ни оболгал Джерарда, я хочу посмотреть, как восторжествует справедливость!

— Верно! — решительно закивала головой Эдит Суитинс. — Обыскали даже мою сумку для рукоделия, и все из-за вора. Мне очень хочется услышать его — или ее — объяснение.

Вейн понял, что спорить бесполезно. За несколько минут все обитатели дома, кроме Мастерса и миссис Хендерсон, приняли решение незамедлительно ехать за Уиттикомом и Элис в Холл.

Подойдя, к Минни и наклонившись, он процедил сквозь зубы:

— Я возьму с собой Пейшенс и Джерарда. Что касается остальных, я бы предпочел, чтобы все остались в Лондоне. Если же вам хочется в непогоду мотаться по графствам, организовывайте это путешествие сами. Однако, — вознегодовал он, — что бы вы ни решили, помните: подъезжать к дому надо по проселочной дороге, а не по главной. И не приближайтесь к дому. Не ходите дальше второго сарая.

Они обменялись воинственными взглядами, и Минни гордо вздернула подбородок:

— Там мы тебя и будем ждать.

С трудом сдержав поток проклятий, Вейн схватил Пейшенс за руку и потащил ее за собой. В коридоре он бросил через плечо:

— Захвати пальто. Пойдет снег.

— Встретимся снаружи, — сказала Пейшенс.

Через несколько минут она уже стояла внизу, ежась от холода. Вейн помог ей забраться в кабриолет и, сев рядом, погнал лошадей на Гросвенор-сквер.

— Итак, лед тронулся. — Девил улыбнулся Вейну, вошедшему в библиотеку. — Кто?

— Колби. — Вейн кивнул Джерарду, сидевшему на подлокотнике кресла рядом с Девилом. Сам же Девил расположился на коврике у камина.

Последнее очень удивило Пейшенс. Но, подойдя поближе, она увидела на коврике крохотное существо, махавшее кулачками и сучившее ножками. Широкие плечи Девила надежно защищали его от летящих искр.

Девил проследил за ее взглядом и усмехнулся:

— Позвольте представить вам Себастьяна, маркиза Эрит. Моего наследника.

Он произнес это с такой глубокой любовью, что Пейшенс неожиданно для себя мечтательно улыбнулась. Девил поглаживал малыша по животику, а тот гукал и пытался поймать отцовский палец. Оторвавшись от этой восхитительной картины, Пейшенс посмотрела на Вейна. Он тоже улыбался и — что было совершенно очевидно — не находил ничего странного в том, что его властный и могущественный кузен нянчится с малышом.

Пейшенс перевела взгляд на Джерарда. Юноша рассмеялся, когда Себастьян все же ухватился за палец.

— Вейн? — Все повернулись к появившейся на пороге Онории. — А, Пейшенс! — Она приветствовала ее так, будто они давно уже были родственницами, обняла и на секунду прижалась к ней щекой. — Что случилось?

Вейн объяснил ей все. Онория, ошеломленная, опустилась на кушетку. Пейшенс обратила внимание на то, что Онория не забрала ребенка у Девила и лишь изредка поглядывала на них. Когда Себастьяну надоело играть с отцовским пальцем и он, услышав голос матери, стал проситься к ней, Девил передал его Онории.

— Колби опасен?

Вейн покачал головой:

— Нет, в нашем понимании.

Пейшенс не надо было уточнять, каково их понимание. Девил встал, и создалось впечатление, будто комната стала меньше.

— Завтра мы уезжаем в Плейс, — с улыбкой объявил он. Если бы Вейн сказал об опасности, Девил обязательно бы отправился вместе с ним, — это ни у кого не вызывало сомнений. — Приезжай к нам, когда закончишь с делами у Минин, — предложил он.

— Обязательно, — поддержала мужа Онория. — Надо обсудить организационные вопросы.

Пейшенс изумленно посмотрела на нее. Онория улыбнулась, искренне, дружелюбно. Девил и Вейн устремили на женщин непроницаемые взгляды и со страдальческим видом переглянулись.

— Я провожу вас, — сказал Девил.

Онория, с Себастьяном на руках, тоже пошла провожать. Пока они в холле ждали Джерарда, отправившегося за пальто, малыш заинтересовался сережкой и принялся дергать ее. Заметив это, Девил, ни на секунду не прервав своей беседы с Вейном, забрал у жены ребенка и прижал его к груди. Малыш сразу же заинтересовался булавкой для галстука с бриллиантом. Воркуя, он радостно вцепился в нее и начал разрушать узел, называвшийся «Трон любви». Пейшенс была до глубины души потрясена тем, что никто — ни Девил, ни Вейн, ни Онория — не увидели в этом ничего особенного.

Час спустя, когда Лондон был далеко позади, Пейшенс все еще размышляла о Девиле, его жене и сыне. И об атмосфере тепла, уюта и радушия, царившей в их элегантном доме. Кинстеры воспринимали семью и то, что ей сопутствует — взаимную любовь и привязанность, — как нечто должное. Ей же так и не довелось узнать, что это такое.

Ее самой затаенной, пылкой и страстной мечтой было иметь семью.

Пейшенс посмотрела на Вейна и улыбнулась. С ним ее мечта осуществится. Она уже приняла решение и знала, что поступает правильно. Увидеть, как он играет с их сыном на коврике у камина, — это теперь ее главная цель.

Это и его цель — ей не надо было спрашивать его, чтобы понять это. Ведь он Кинстер — в этом вся суть. Семья. Самое важное в их жизни.

— Тебе тепло? — встревожился Вейн.

Пейшенс не могла замерзнуть, потому что была зажата между ним и Джерардом и к тому же укутана двумя полстями.

— Мне хорошо, — улыбнулась она. — Не беспокойся.

Вейн что-то пробурчал себе под нос.

Тем временем сумерки сгущались, небо затянули тяжелые серые облака. Дул обжигающе холодный ветер.

Сильные лошади несли кабриолет вперед, колеса ритмично стучали по укатанной щебенке. Сумерки постепенно уступали место ночи.

Они спешили в Беллами-Холл, к последнему акту долгой пьесы, к финальному появлению на публике Фантома и таинственного вора. Они опустят занавес, актеры разойдутся по домам, и каждый заживет своей жизнью.

И будет строить свою мечту.