"Как узнать принца?" - читать интересную книгу автора (Лоуренс Стефани)

6

После праздника все отсыпались до полудня, потом жизнь вошла в свою колею, и потянулись размеренные жаркие дни, когда можно ничего не делать, валяться в шезлонге с книжкой, потягивать сок из высокого запотевшего бокала и болтать ни о чем.

Сью всем этим и занималась, хотя почти не получала от этого удовольствия. После той ночи, после праздника Нептуна, она все чаще уходила на корму и пряталась там от Вивиан, Фатимы, сэра Эгберта и даже Джулиана. Задумчивость и мрачный вид — вот отличительные признаки, по которым можно было узнать в те дни Сьюзан Йорк.

Сью злилась на себя. Она не понимала, что с ней происходит. Начать с того, что наутро, после разговора с Беннетом, она взглянула на Джулиана едва ли не с отвращением. Возможно, скажи он что-нибудь насчет поведения Сью ночью, она и вовсе возненавидела бы его, но молодой человек молчал и выглядел таким подавленным и расстроенным, что в конце концов Сью стало его жалко. Они снова начали гулять под ручку, беседовать о поэзии и рассматривать бегущие за кормой волны. Однако Сью больше не смотрела на белокурого секретаря с обожанием. Она вообще редко поднимала на него глаза, но в такие минуты совсем иной огонь горел в них.

Сью самым настоящим образом томилась от вожделения. Разумеется, она этого не понимала и пришла бы в ужас, скажи ей кто об этом, но факт оставался фактом. Тело Сью Йорк зажило своей тайной жизнью, кровь теперь бурлила в жилах, сердце билось чаще, девушку бросало то в жар, то в холод, она часто плакала без причины, стала рассеянной и невнимательной.

Когда Джулиан прощался с ней и желал спокойной ночи, склоняясь над ее рукой, она еле удерживалась, чтобы не вцепиться в его золотистые кудри. Будь она поопытнее, она потеряла бы к нему всякий интерес, но Сью не имела никакого опыта вовсе, поэтому бессознательно держалась за Джулиана, как за спасательный круг. Она упрямо твердила себе, что любит Джулиана, что он тоже влюблен в нее, но той трепетной любовью, которая просто не допускает вольностей… Одним словом, Сью упрямо подгоняла свою историю под образец сентиментальных романов, которые были в ходу в приюте (нелегально, под покровом ночи) и которых было полно в судовой библиотеке.

Собственно, только они в библиотеке и были. Собрание сочинений Шекспира унес к себе сэр Эгберт, та же участь постигла Теккерея, а на робкое замечание старшего помощника, что другие пассажиры могут тоже захотеть почитать, сэр Эгберт насупил косматые брови и возопил:

— Не смешите меня, мой друг! Эти?! Пройдитесь по палубе, посмотрите на обложки! «Цветок моей страсти»! «В объятиях дьявола»! «Праведная куртизанка»! От чтения хорошей литературы эти цветы вянут и опадают на глазах. Вчера леди Уимзи выпросила у меня том с сонетами — иду через полчаса, смотрю: храпит! Спит над сонетами Великого Барда! Непостижимо! Я, разумеется, выдернул у нее книгу, подсунул какую-то дрянь в мягкой обложке, так она и не вспомнила за ужином. Нет, Эдвард, книги будут у меня в каюте, а если найдется здесь хоть один ценитель — милости прошу. В любое время суток!

Сэр Эгберт внимательно следил за состоянием Сью и страшно переживал, что не может поговорить с ней откровенно. Он то и дело теребил Вивиан, уговаривая ее разузнать все подробно, но молодая женщина не слишком преуспела в этом. Сью замкнулась в себе и старательно играла роль влюбленной барышни.

Майкл Беннет не показывался на верхней палубе, и Сью убедила себя, что это к лучшему. По крайней мере, Джулиан не будет нервничать.

Однажды после обеда, когда большая часть пассажиров мирно дремала в прохладных каютах, сэр Эгберт с помощником вели затяжные бои на поле в клеточку, а Джулиан изъявил желание «писать акварелью», под легким тентом сошлись Сью, Вивиан и Фа-тима. Восточная дива решительно прогнала своих молчаливых телохранителей и радостным шепотом сообщила, что мисс Кларк спит в каюте.

— Вы себе не можете представить, как я рада ее сну! Чувствую себя графом Монте-Кристо, когда он сбежал из замка Иф. Узник, вырвавшийся на волю!

Вивиан усмехнулась.

— Фатима, вы хоть отдаете себе отчет, что, скажи вы об этом еще кому, вам не поверят? Мы ведь все, в каком-то смысле, ваши гости.

Девушка вспыхнула и умоляюще сложила руки на груди.

— Леди Милтон, умоляю, не напоминайте мне об этом! Я больше всего на свете боюсь, что всю жизнь о Фатиме будут говорить: «А, это та, у которой папа шейх-миллиардер». Но ведь я — это я, Фатима. Я дышу, живу, пою, хочу встретить любовь, хочу иметь семью, детей, хочу жить в светлом и радостном доме… Сью удивилась горячности подруги.

— Разве у тебя может быть иначе, Фатима? Ты красива, талантлива, тебя любят сотни людей, у тебя нет никаких трудностей с деньгами — это же хорошо!

— Ах, Сью, неужели ты не понимаешь… Да, у меня есть все, гораздо больше того, что нужно одному человеку. Но никакие деньги не помогут мне найти счастье. Я очень боюсь обмануться в любви. Боюсь, что тот, кому я поверю, будет на самом деле хотеть не меня, а мои деньги. Мне не жаль их отдать, но кто тогда склеит мое разбитое сердце?

Вивиан вздохнула и отвернулась, мрачно кивнув головой.

— Я понимаю тебя, девочка. Очень хорошо понимаю. Брак по расчету сам по себе не очень страшен, всякое бывает в жизни. Но если один любит искренне, а второй только строит расчет… ничего подлее быть не может. Особенно если любовь первая.

Сью закусила губу и опустила голову, чтобы скрыть слезы. Ну как ей разобраться в том, что с ней происходит?

Вивиан вскоре ушла, и девушки остались одни. Некоторое время они просто молчали, глядя на бескрайние просторы океана, а потом Сью решилась.

— Фатима… я хотела спросить тебя… но если у вас это не принято, ты скажи… короче, как ты думаешь… Господи, да как же это назвать-то?!

Темные миндалевидные глаза Фатимы обратились на Сью, и восточная красавица спокойно произнесла:

— Секс.

Сью замерла. Короткое слово, резкое, как ожог. И в нем все. Вся тайна, все запреты, вся сладость греха…

— Сью, ты шокирована? Думаешь, что все эстрадные дивы такие разнузданные? Это не так. У нас на Востоке не принято ходить вокруг да около важных вещей. Секс — хорошее слово. Все понятно. Это не любовь, не семья, не дети, не судьба. Просто секс.

— Как же можно… без любви?

Фатима улыбнулась.

— Если есть любовь, тогда это не секс. Это — просто любовь. Но бывает же и по-другому? Ты об этом думаешь, верно?

Сью чувствовала, что сейчас сгорит от стыда, но прервать этот опасный разговор не было сил. И желания тоже. Фатима откинулась на спинку шезлонга и заговорила, не глядя на Сью, чтобы не смущать подругу.

— Сью, у нас это не принято. Отношения до брака всегда карались смертью. Так было тысячи лет. Но на дворе двадцатый век. Мы разъехались по всему миру. Уже не все наши женщины носят чадру, не все юноши вступают в брак девственниками. Я родилась в Англии, жила в Англии, училась в Англии, пою в Англии… я уважаю законы предков, но не могу слепо им следовать. К тому же… о сексе необязательно трубить на каждом углу. Многие звезды это делают, но мне кажется — зря. Это нехорошо. Это дело двоих, мужчины и женщины.

Сью откашлялась и спросила шепотом:

— Ты… У тебя уже было… с мужчиной…

— Я была близка с мужчиной, Сью. Я и сейчас сплю с ним, довольно часто. Если об этом узнают, мне конец.

— Я никому не скажу!

— Я не о тебе. Ты хорошая девушка, Сью. У меня никогда не было такой подруги, поэтому я никогда об этом и не рассказывала. Тебе — рассказываю. Он мой телохранитель. Ему можно находиться со мной рядом всегда. Вот он и находится.

— Он… Ты ему доверяешь?

— Это секс. Здесь другое доверие. Он этого не хотел, настояла я. Он знает, что его казнят, если узнают, поэтому молчит. Я доверяю ему свою жизнь — разве этого мало, чтобы доверить еще и тело? Но не он хозяин моей души. Такого я еще не встречала. Ты считаешь меня развратной?

— Я? Что ты, Фатима! Судить может только Бог, а не люди, ну а в сексе я вообще ничего не понимаю. Я тебя старше на пять лет, но все еще не знаю мужчин. Совсем.

— Возраст роли не играет. Просто однажды просыпаешься и чувствуешь: пора.

Сью чувствовала себя полной дурой, задавая следующий вопрос.

— Фатима? А как узнать, что… пора?

Фатима долго и задумчиво смотрела на красную и растрепанную Сью, а потом совершенно серьезно сказала:

— Когда рядом окажется подходящий мужчина.

— А его как узнать?

— По-разному. Можно самым простым способом. Чтобы был опрятный, вежливый, прилично одетый, ласковый. Порядочный. Одним словом, не безработный, не пьяница и не преступник.

Джулиан, холодея от восторга, подумала Сью. Типичный Джулиан! Значит, я не ошибаюсь. Фатима тем временем продолжала:

— Можно иначе, как я. Хорошо его знать, много лет. Привыкнуть к нему. Доверять ему. Не бояться его. Быть его хозяйкой. Но бывает и совсем иначе.

— А как?

— Так, как пишут в стихах. Как поют песни. Когда посмотришь в глаза — и тебя подхватит вихрь. Унесет тебя от людей, от земли, туда, где никого, только ты и он. Не будет ничего, ни времени, ни пространства, ни дня, ни ночи, только ты и он. Ветер будет ласкать вас, дождь превратится в океан, звезды посыплются с неба, а на их месте родятся новые, но вы ничего не заметите, ты и он. Как узнать? По запаху волос. По блеску глаз. По рукам. Не знаю, как узнать. Будешь знать только ты. И он.

— Фатима, как красиво, как песня…

Фатима расхохоталась и вскочила, хлопая в ладоши.

— Это и есть песня, Сью, моя песня. Только поэт — не я. Абу Аль Тайиб. Наш великий певец, воин и мыслитель. Этой песне тысяча лет.

— Значит, это просто выдумка?

Фатима стала серьезной и опустилась перед Сью на колени, взяв девушку за руки.

— Если песню поют тысячу лет и если песне до сих пор верят, разве может она быть выдумкой?

Фатима уже ушла, а Сьюзан все сидела и смотрела на океан.

Время пришло? Или нет? Кому какое дело, ведь это касается только двоих. Ее и Джулиана.

Майкл Беннет объявился накануне захода в Кейптаун. Он был мрачен и не расположен к злым шуткам. К удивлению Сьюзан, он сухо кивнул сэру Эгберту, слегка поклонился Вивиан Милтон и уселся в шезлонг чуть поодаль, явно чего-то ожидая. Помощник капитана, беседовавший с двумя пожилыми леди в кружевных шляпках, подозрительно и немного испуганно, как показалось Сьюзан, покосился на пришельца с третьей палубы, однако не произнес ни слова.

Джулиана присутствие Беннета явно нервировало. Он норовил не поворачиваться к нему спиной, краснел, невпопад смеялся и замолкал на середине фразы, и в конце концов сэр Эгберт не выдержал.

— Мистер Фоулс, вы не перегрелись? Как можно на вопрос «который час» отвечать «да-да, конечно»? Сьюзан, дитя мое, если он все время такой, то я не удивляюсь, что вы столько времени бродите по ночам. Одна ночь — одна фраза. Больше не получится.

Майкл Беннет вздрогнул в своем шезлонге и что-то прорычал. В этот момент под тент впорхнула леди Аделина Уимзи. Она благоухала, искрилась бриллиантами и была крайне возбуждена.

— О, сэр Эгберт, я так рада, что вы здесь! Представляете, капитан только что получил развернутые новости из Англии. Вы помните то расследование, ну, по поводу младшего сына Ланкастеров? Это изнасилование… то есть соблазнение девицы…

Вивиан неожиданно громко закашлялась, а сэр Эгберт издал громкий вопль и схватился за поясницу. Сью с недоумением посмотрела на них и перевела взгляд на Аделину. Та и ухом не вела. Новости ее так и распирали, и даже если бы сэра Эгберта немедленно хватил удар, а леди Милтон умирала бы от удушья — Аделина Уимзи должна была высказаться до конца.

— Сэр Эгберт, постарайтесь сидеть прямо, все пройдет. Леди Милтон, поднимите руки и нагните голову, прекрасное средство… Так вот, молодой баронет невиновен! Представляете, эта девица оказалась мошенницей. Чего еще ждать от Вест-Энда? Несчастный герцог, сколько ему пришлось вынести! Главное, зачем этот юный идиот пустился в бега? Бог ты мой! Хоть бы у баронета хватило ума вернуться домой и утешить отца! Говорят, герцог при смерти…

Сэр Эгберт встал и величественно провозгласил:

— Дамы! Пришло время коктейлей. Леди Уимзи. Леди Милтон. Джулиан, вперед. Я сказал, ВПЕРЕД!

Все понятно, подумала Сью с горечью. Это их мир, их друзья и близкие. Сэр Эгберт может сколько угодно говорить, что он не сноб, Вивиан может проклинать свою знатность, но вот они уходят с Аделиной Уимзи, а Сью и Майкл остаются, потому что они из другого круга. И незачем Сью, девочке из приюта, знать про позор и горе знатнейшей английской фамилии, уж тем более незачем посвящать в это подозрительного парня из третьего класса. Вот потому сэр Эгберт и изобразил приступ, а Вивиан так ненатурачьно закашлялась. Соблюсти приличия…

— Ненавижу аристократов! У нас в приюте это называлось «лопни, но держи фасон».

— Ого! Принцесса, они ведь твои друзья.

— Я просто развлекаю их, только и всего. Думаешь, они вспомнят обо мне, сойдя на берег? Ничего подобного. Зверушка для забавы. Элиза Дулитл. Подопытный кролик. Можно ли вылепить принцессу из приютской девочки?

— А чего это ты так разозлилась?

— А почему они так по-дурацки себя ведут? Мол, они белая кость, это их дела, а мы — парии.

— Кто?!

— Парии. Так Аделина обозвала Джулиана. Он ведь тоже не ровня им, как и мы.

— Да, пупсик типичный пролетарий.

— Не остри, Майкл. Неужели тебе не противно? Как можно разделять людей по происхождению? Разве хоть один лорд летал в космос? Добирался до Северного полюса, работал пожарным, врачом на «скорой», учителем…

— Сью, не заходись. Среди аристократов тоже попадаются приличные люди.

— Никогда в жизни больше не буду иметь с ними дела! Чтоб мне провалиться.

— Это тебя в монастыре научили такой клятве?

— Не твое дело, понял! Ты скоро сходишь, да?

Майкл помрачнел. Между темных бровей залегла глубокая морщина.

— Д-да… Кейптаун покажется вечером. Ночь еще переночую, оформлю документы и — здравствуй, Африка.

— Прощай, Майкл Беннет.

— Погоди, еще рано. И почему прощай?

— Да это так, к слову. Здравствуй, Африка, прощай, Майкл. Жаль. Будем надеяться, что морская болезнь не вернется, а то кто же будет поить меня бренди?

— Да. Поскольку ты собираешься полностью порвать с миром аристократии, помощи тебе здесь ждать неоткуда. Хочешь, перебирайся в третий класс. Там пролетарии.

— Не хочу. Я вообще домой хочу. Африку все равно не видно, а болтаться на этом корабле еще три месяца — с ума можно сойти.

— Зато пупсик под боком.

— Перестань, Беннет. Джулиан хороший парень, а у тебя синдром Тома Сойера.

— Это что еще?

— Ты как только видишь аккуратно одетого и воспитанного человека, сразу начинаешь хамить. Такой снобизм наоборот. У меня это тоже есть, так что не обижайся.

— Я не обижаюсь. Значит, это потому, что я остро чувствую социальное неравенство?

— Можно и так сказать. В Оксфорде научился формулировать?

— Нет, в туалете люблю читать старые газеты.

— Ох, Майкл Беннет, какой ты все-таки нахал и грубиян…

— Сью?

— Да?

— Можно, я тебе напишу? В Англию. Скажи адрес.

— Зачем?

— Просто так. Перешлю тебе свой, будем переписываться. На свадьбу с пупсиком пришлю тебе шкуру льва-людоеда. Нарядишься в нее и будешь гонять любимого по всей спальне…

— Прекрати. А адрес простой. Храм Марии Магдалины. Приют святой Магдалены. Сьюзан Йорк. Лондон. Англия.

— Хм. Действительно. Ты какая-то мрачная.

— Я нормальная. Настроение плохое.

— Тогда пошли играть в кольца.

— Ты что? Только старушки играют в кольца.

— Мы будем первыми молодыми игроками. Усложним правила. Будем набрасывать кольца с завязанными глазами по звуку.

— Как это?

— Научу. Пошли?

И она опять бестрепетно вложила свои пальчики в широкую жесткую ладонь хулигана и пошла с Майклом Беннетом играть в кольца. Они играли до темноты и собрали вокруг себя целую толпу болельщиков, и Майкл выиграл с разгромным счетом, но Сью не расстроилась, потому что была восхищена его меткостью, а еще потом они пили шампанское на верхней палубе и молчали. Сью думала, что ей ужасно жаль расставаться со смуглым хулиганом, а Майкл… О чем думал Майкл, неизвестно, но мысли эти были мрачны и тяжелы, потому что прояснялось его лицо только при взгляде на Сьюзан.

Они расстались перед ужином, и Майкл пообещал, что обязательно попрощается с ней завтра.

За ужином Джулиан выглядел сердитым и обиженным, но Сью не испытала ни малейшего желания его утешить. Она задумчиво ковыряла утиную грудку и думала о своем. Сэр Эгберт с беспокойством посматривал на нее и все пинал под столом ногу Вивиан, пока старший помощник не попросил вполголоса, чтобы сэр Эгберт прекратил его мучить. Старый лорд возмущенно воззрился на него, потом хихикнул и принялся развлекать дам разговорами. Вивиан смеялась. Сью улыбалась, но сэр Эгберт видел, что она делает это через силу.

Неожиданно Джулиан сменил тему.

— Надеюсь, мой вопрос не будет слишком бестактным, сэр Эгберт. Что же случилось с молодым Ланкастером? Леди Уимзи хорошо собирает новости, но плохо их пересказывает.

Сэр Эгберт до такой степени обалдел от наглости собственного секретаря, что на некоторое время потерял дар речи, а старший помощник подался вперед и с поистине очаровательным для такого крупного мужчины смущением попросил Вивиан:

— Леди Милтон, это ужасная бестактность, но… в самом деле, не могли бы вы хоть немного рассказать нам? Мне выпала честь начинать службу под началом старого герцога Ланкастера, и я очень уважаю этого человека. Что натворил его сын? Вы ведь хорошо знаете эту семью.

Вивиан несколько обеспокоенно взглянула на сэра Эгберта, но тот все еще пребывал в ступоре, поэтому молодая женщина вздохнула и негромко начала свой рассказ.

— У герцога Ланкастера трое сыновей. Младший всегда отличался необузданным нравом и любовью к авантюрам. Поскольку английские законы ставят младших сыновей довольно далеко в порядке наследования, то молодой человек не имел никаких оснований сидеть в родовом замке и наслаждаться жизнью. Он покинул дом в семнадцать лет и с тех пор перепробовал едва ли не все профессии на свете. Сэр Эгберт обрел голос.

— Ну и молодец, хочу я сказать! Зато теперь корона герцога ему нужна, как рыбке зонтик. Он твердо стоит на ногах и способен сам прокормить себя. Многие ли современные юноши могут этим похвастаться? Посмотрите на мистера Фоулса. Если его уволить, он умрет от голода через три дня.

Сью сердито посмотрела на сэра Эгберта.

— Вы все время обижаете Джулиана, но на самом деле привязаны к нему!

— Да, дитя, ты права. Так монах привязан к своим обетам, хуже того, к епитимье. Он бичует себя, чтобы не забывать муки Христовы, так же и я. Держу на службе Джулиана, чтобы… Умолкаю. Леди Милтон, простите меня.

— Ничего, сэр Эгберт. Я бы предпочла вообще ничего не рассказывать, но здесь все свои, а в вашей порядочности я уверена.

Так вот, молодой баронет почти не появлялся в замке. Он учился, хотя и не окончил курс, был спортсменом, солдатом, проводником в тропиках, испытывал новые модели автомобилей, нырял с аквалангом, ходил в горы — одним словом, успел столько, сколько и не снилось нам всем, вместе взятым. Герцог всегда любил его особенной, болезненной любовью-ревностью, ведь герцогиня умерла последними родами.

Однажды, не так давно, разошелся слух, что молодой Ланкастер связался с дурной компанией. Представить такое было не трудно, учитывая авантюризм его натуры, хотя те, кто хорошо его знает, уверены, что бесчестных поступков он не совершал. Так или иначе, но молодому Ланкастеру предъявили обвинение в изнасиловании несовершеннолетней. Девушка подала заявление в полицию, за ним пришли, но юноша убежал. Это было его главной ошибкой. После этого все сомнения в его виновности отпали, его стали искать, но так и не нашли. Вот, собственно, и вся предыстория. Старый герцог страшно переживал это все, заболел, сейчас почти не встает, а этот поросенок даже не пришлет ему краткой весточки. Хорошо хоть, что теперь он полностью оправдан.

Сью прерывисто вздохнула.

— Как должно быть обидно, когда тебя обвиняют несправедливо. А почему та девушка обвинила его?

Вивиан слабо улыбнулась.

— Деньги. Титул. Положение в обществе. Снобизм, вывернутый наизнанку, остается снобизмом. Люди идут даже на подлость, лишь бы добиться своего.

Сью вспыхнула, встала и торопливо вышла. Вивиан обеспокоенно замолкла и хотела пойти за ней, но сэр Эгберт грустно покачал головой.

— Не надо, дорогая. Она просто вспомнила, а вы не совсем ловко упомянули… Пройдет.

Сью кусала губы, стоя у борта. Знать бы, чем обернется ее мечта о сказке!

Нет, разумеется, Вивиан так не думает, и сэр Эгберт тоже. Но как же мерзко знать, что из-за таких людей, как та девица, перестают доверять друг другу, начинают говорить «Те, из Вест-Энда» или «Эти аристократы!»…

Господи, как будто в кино. На дворе конец тысячелетия, люди летают в космос и синтезируют белок, а мы все еще меряемся знатностью происхождения.

Хватит с нее светской жизни, хватит коктейлей и безделья. Как там говорила Вивиан? До Африки можно добраться самолетом? Значит, и из Африки можно выбраться самолетом. В Кейптауне они простоят три дня, за это время она закажет билет и отправится домой, в Англию, к маме Отти, к сестре Фелиции и сестре Долоросе, к Хоресу-ворчуну, к девчонкам, туда, где не врут, не притворяются, где любят и ненавидят искренне, глядя прямо в глаза, где люди равны.

Джулиан вернется в Англию и приедет к ней. Мама Отти посмотрит на него своим рентгеновским оком и благословит их, они будут жить вместе, и Джулиан сможет оставить работу секретаря. Будет учителем, что ж, не сможет, что ли? Майкл будет ей писать…

Внезапно ей почти до слез стало жалко расставаться с Майклом Беннетом. Хорошо, что он пообещал проститься.

Всю ночь ей снился белоснежный корабль, а она сама сидела на крошечном необитаемом острове, мимо которого проплывал этот корабль, и сразу два принца — златокудрый и кареглазый. Златокудрый печально махал ей платком с кормы корабля, а кареглазый кинулся в воду и поплыл, поплыл к острову, но в этот момент поднялась огромная волна и захлестнула пловца… Сью плакала во сне, но проснуться не могла.

Наутро ее разбудил Джулиан. Он интеллигентно постучал согнутым пальчиком в дверь каюты, а когда Сью возникла на пороге в одной футболке, лохматая и румяная со сна, деликатно отвернулся.

— Сьюзан, дорогая, я хотел пригласить вас на прогулку по городу, если вы не против, конечно. Сэр Эгберт собирается вечером в оперу, поэтому днем будет спать, леди Милтон не любит жару, так что мы с вами можем…

Сью издала радостный вопль. Наконец-то! Наедине с Джулианом, в африканском незнакомом городе, целый день — и никого вокруг. Не считая, конечно, нескольких тысяч африканцев.

Она уже оделась, когда вспомнила о Майкле.

— Джулиан, вы не подождете меня на причале? Мне надо еще навестить одного человека.

— Разумеется, разумеется. Не забудьте взять панаму. У нас, блондинов, проблемы с африканским солнцем.

Сью вихрем метнулась на третью палубу. К ее удивлению, на робкий вопрос, не знает ли кто-нибудь Майкла Беннета, сразу несколько десятков голосов назвали ей номер каюты. Очевидно, хулиган пользовался популярностью.

Он был у себя, но вообще-то Сью едва успела, потому что Майкл затягивал последний ремень на своем рюкзаке армейского образца.

— О, вот и наследница. Я бы сам зашел, зачем трудиться?

— Я боялась, что ты забыл, а сейчас сама ухожу. В город, погулять.

— Хочешь, пойдем вместе. Кейптаун не слишком спокойный город, без провожатого белой девушке лучше не гулять.

— А я не одна.

— Ну да. Вся труппа собирается на прогулку. Ладно, понятно. Ну что? Будем прощаться. Пошли наверх, все равно вместе выходить.

Она не хотела, чтобы Джулиан видел их вместе, но разве можно было остановить Майкла Беннета? Он легко вскинул рюкзак на одно плечо, визжащую Сьюзан на другое и своей упругой походкой отправился на выход. Он бы и по трапу так ее пронес, но тут его взгляд упал на переминавшегося на причале Джулиана Фоулса. Лицо Майкла мгновенно потемнело, глаза сверкнули, густые брови сошлись на переносице. Для полного сходства с разгневанным Нептуном не хватало только трезубца.

Сью всего этого не видела, потому что сидела у него на широком плече и прекрасно себя чувствовала, но тут Майкл бесцеремонно стряхнул ее вниз, резко, почти грубо развернул к себе и поцеловал. Это был яростный, почти жестокий поцелуй, и Сью почувствовала во рту вкус крови. Могучие руки стиснули ее хрупкие плечи так, что Сью стало по-настоящему больно и немного страшно. Она забилась в стальных объятиях — и тут Майкл отпустил ее. Лицо у него было злое, и Сью отшатнулась, уже по-настоящему испугавшись.

— Майкл, я…

— Прощайте, мисс Йорк. Удачи вам.

С этими словами он повернулся и быстро зашагал вниз, по трапу. Сью схватилась за горло, недоумевая, почему слезы градом катятся по ее щекам.

— Майкл!!!

С грацией леопарда он одним прыжком преодолел уже пройденное расстояние и сжал рыдающую девушку в объятиях.

— Одно слово, Сью! Одно твое слово…

— Джу… Джулиан смотрит…

— Не то, Сью, не то!!!

Он поднял ее так, что их лица были теперь на одном уровне, и Сью захотелось зажмуриться — так неистово горели эти мрачные карие глаза.

— Лети, птица. И запомни: если тебе понадобится моя помощь — я буду рядом. Я узнаю — и буду рядом. Я никому не позволю обидеть тебя… Это моя привилегия, принцесса!

Теперь он зашагал вниз, не оборачиваясь. Проходя мимо Джулиана, толкнул его плечом, отчего Джулиан крутанулся волчком, хотя ни ростом, ни шириной плеч не уступал Беннету.

Сью на ватных ногах спустилась по трапу, и Джулиан подхватил ее. Майкл уже скрылся в толпе.

— Сьюзан, дорогая, этот бандит вас испугал, да? Он вас обидел? Варвар! Боже, да у вас кровь… Он вас ударил? Надо немедленно вызвать полицию. Мы, слава Богу, в цивилизованной стране, его быстро арестуют…

— Джулиан, я…

— Не волнуйтесь, дорогая, вы под моей защитой! Сейчас я найду полицейского.

— Да перестаньте же!

Джулиан несколько озадаченно посмотрел на нее. Потом просиял и кивнул.

— Вы правы. Не стоит связываться. Он все равно ушел. Если бы его арестовали, он мог бы наплести невесть что, скомпрометировать вас. Так лучше. Пойдемте же. Развеемся, посмотрим город.

Сью позволяла вести себя вперед, но почти ничего не видела из-за слез.

Горящие глаза Майкла Беннета.

«Я никому не позволю обидеть тебя. Это моя привилегия».

О, как ты прав, Майкл Беннет!