"...И скрылся с места преступления..." - читать интересную книгу автора (Кризи Джон)

Глава 5 Наблюдательный полицейский

– Вот эта комната, – сказал Джем Коннолли, – я распорядился, чтобы до твоего приезда здесь ничего не трогали: никогда не знаешь, какая блажь придет в голову гениям из Скотленд-Ярда. Мы дрожим и трепещем перед вами.

– Вот это правильно, – серьезно произнес Роджер.

Невозмутимый Коннолли с его грубым юмором и сарказмом заставил Роджера немного прийти в себя. Коннолли совсем не походил на полицейского офицера, особенно не вышел ростом: когда сорок лет назад он поступил на работу, то еле-еле дотягивал до нижнего предела нормы. С годами он совсем усох и сейчас казался просто коротышкой. С высоты своего более чем шестифутового роста Роджер наблюдал за перемещениями Коннолли по холлу.

Солнечный свет падал на короткие волнистые волосы Роджера.

Несколько местных полицейских находились снаружи, еще больше – внутри. Основная работа уже была проделана – обмеры, фотографирование, отпечатки пальцев, поиски следов и вещественных доказательств. Дом был выстроен в позднем викторианском стиле, то есть со стороны выглядел крайне безобразно: стены из красного кирпича, остроконечная башня, покрытая черепицей. Однако внутри холл и комнаты оказались довольно большими, хорошей планировки, хотя на первый взгляд и производили впечатление запущенных.

Коннолли провел его в комнату справа от входа – не очень большую, но все же больше, чем любая из комнат в доме Роджера в Челси. Сейчас здесь царил хаос. На полу валялись обрывки бумаг, в камине лежала внушительная куча сожженных документов – по большей части это были газеты. Вдоль стены стоял большой книжный шкаф красного дерева. Его застекленные дверцы были открыты настежь, похоже, большинство бумаг извлекли с нижних полок шкафа. Две-три книги были разорваны в клочья, неповрежденными остались только их кожаные переплеты.

– Можешь ничего не говорить, – проворчал Коннолли, – я и сам вижу, что он здесь что-то искал.

– Почему "он"?

– Ты что ж, полагаешь, все это могла устроить женщина, Красавчик?

– Просто интересуюсь, – сказал Роджер сухо, – кстати, Джем, фотографии уже готовы?

– Курьер скоро будет.

– Премного благодарен.

Дело заслонило собой Четуорта, заслонило все. Практически идеальное преступление, пособие для студентов полицейской школы: перевернутая вверх дном комната, разорванные книги, сожженные бумаги, открытый шкаф, выдвинутые ящики стола – а на полу, перед бюро, обведенный мелом контур человека. Роджер подошел ближе:

– Похоже, это была крупная женщина.

– Пять футов одиннадцать дюймов, весом чуть больше четырнадцати стоунов.

– Как она?

– Пока без сознания.

– Шансы есть?

– Не говорят. Ее муж постоянно дежурит у постели, – сказал Коннолли.

– А где он был прошлой ночью?

– На деловой встрече. Они занимаются благотворительностью в Лайгейте. Между нами, Красавчик, – Коннолли стал серьезным, – я люблю эту пару, и если придется выбирать между ними, то я предпочту ей старого доктора Китта. Хотя и не намного. Она любит поговорить о том, как полиция преследует бедных водителей, но я тебе скажу: в одном ее мизинце куда больше доброты, чем у некоторых людей в... Впрочем, это неважно. Она много шумит, но в то же время делает чертовски много добрых дел. Участвует почти во всех молодежных движениях, навещает стариков, больных, потому никто особо и не переживает, когда она спускает пар по поводу правил, ограничивающих стоянку автомобилей. – Коннолли хитро подмигнул: – У нее большой "остин" старой модели, и она вечно не может его никуда приткнуть!

Роджер тем временем рассматривал бюро.

Сверху на нем стояло фото довольно молодой женщины с бодрым привлекательным лицом, во взгляде угадывалось веселье – на такие фотографии непременно смотришь дважды.

– Кто это? – спросил он.

– Племянница миссис Китт, ее единственная близкая родственница, – ответил Коннолли, – Джун Эйкерс.

– Странно, что наш приятель не расколотил еще и фотографию, – Роджер не отрывал взгляда от снимка. – А на какой встрече был доктор Китт?

– В местной ратуше: кампания протеста против сноса нескольких старых домов на той стороне пустоши. Антисанитария, грязь, дома просто ужасные, однако владельцы и жильцы подняли крик. Доктор Китт был председателем встречи, она продолжалась с восьми часов вечера до одиннадцати. Потом он с друзьями отправился выпить по чашечке кофе. Жену его нашли примерно в половине одиннадцатого.

– Каким образом?

– Я своих ребятишек учу хорошо...

Роджер усмехнулся. Он снова внимательно оглядел комнату. Книги – некоторые из них лежали открытыми на бюро – не были повреждены, у стены валялась груда старых газет. Выглядело все так, словно налетчик приготовил их, чтобы уничтожить, но почему-то прервал работу. Некоторые газеты были разорваны на клочки, и сейчас Роджер увидел, что обложки больших разорванных книг на самом деле – переплеты, в которых хранились газетные вырезки.

– ...Так вот, один мой паренек-полицейский по имени Пай почувствовал запах гари и решил войти посмотреть, – продолжал говорить Коннолли. – Он было подумал, будто дымоход засорился, но потом на него упало несколько полуобгоревших кусочков бумаги – он как раз ехал на велосипеде к дому. И он решил проверить, в чем дело. Заглянул через щель в занавесках, – Коннолли показал пальцем, – и увидел ее.

– Есть какие-нибудь соображения относительно того, сколько к тому моменту прошло времени после нападения?

– Да. Думаю, это можно определить, – сказал Коннолли, – советник Уиллерби клянется, что говорил с ней по телефону около девяти, – разговор продолжался приблизительно минут десять и закончился в девять ноль пять. Они заспорили по поводу одной проблемы, которая беспокоит советника, так что он пропустил начало новостей. Он большой поклонник этой передачи и каждый вечер слушает, как звонит Биг Бен. А миссис Китт стала возражать против плана строительства стоянки, который предложил Уиллерби, заговорила его, ну и настроение у него было жуткое. Он живет на противоположном конце пустоши, и его жена и пятеро детей могут подтвердить, что он никуда не выходил.

– А о каком плане шла речь?

– Все, что нужно Лайгейту, – это двадцать пять миллионеров-филантропов, и тогда у нас будет все, что нам требуется! Дело в том, Красавчик, что у миссис Китт, в отличие от многих, отличная голова на плечах, не так-то уж и часто она ошибалась.

– Она тебе нравится, да? – Роджер улыбнулся.

– Если она умрет, полицейские Лайгейта костьми лягут, но найдут этого негодяя, – сказал суперинтендант Коннолли. – Можешь быть уверен.

Роджер снова усмехнулся:

– Виват Джему Коннолли! Слушай, а ты не знаешь, что-нибудь пропало?

– В ящичке книжного шкафа было двадцать фунтов или что-то около того, – Коннолли указал на зеленый металлический ящик рядом с камином. – Его взломали.

– Отпечатки пальцев?

– Ни одного.

– А как он сюда пробрался?

– Мог забраться через окно, выходящее на лестничную площадку, а может, она сама его впустила.

– Еще что-нибудь пропало – бриллианты, что-то в этом роде?

– Никаких особых ценностей у них не было, они из обнищавшего среднего класса – чтобы удержаться на плаву, им пришлось продать почти все, что получили в наследство. И тем не менее эта семья – одна из самых заметных в местном благотворительном обществе.

– Короче, мотивы неизвестны.

– Мотивы неизвестны, – согласился Коннолли. – И знаешь, что меня больше всего озадачивает? Если парень полез за деньгами, зачем ему понадобилось устраивать погром, жечь бумаги, газеты? Не вижу никакого смысла. А ты что скажешь?

– Действительно, никакого. Знаешь, Джем, оставь эти сожженные бумаги нам. Я пришлю кого-нибудь из конторы за тем, что уцелело. Можно воспользоваться этим телефоном?

Коннолли кивнул, и Роджер набрал номер 1212 в Уайтхолле. Кортленд пообещал немедленно послать лаборанта и криминалиста.

– Спасибо. – Роджер повесил трубку.

Он взглядом обежал комнату и занялся изучением очерченного мелом силуэта – склонив голову, он полностью ушел в загадку:

– Какое из повреждений оказалось самым тяжелым?

Коннолли медленно ответил:

– Трудно сказать. Она была страшно избита – затылок, виски, верхняя часть лица. Этот малый, похоже, впал в неистовство. Но есть еще одна странная вещь... Слушай, а почему ты, собственно говоря, не выдвигаешь гипотез? Хочешь, чтобы все за тебя сделал я?

– Если ее так страшно избили, почему она до сих пор жива? – спросил Роджер и перелистал медицинское освидетельствование:

"Большинство повреждений поверхностные, обширное кровотечение, однако повреждений черепа, за исключением, возможно, одной трещины, нет".

– Все дело в оружии нападения, не так ли? Похоже на велосипедную цепь.

– В самую точку, – сказал Коннолли, – на щеках остались следы звеньев. Он бил ее по голове, будто хотел изувечить. А когда она потеряла сознание, в бешенстве разгромил комнату.

– Упаси меня Господь от такого предположения, но, похоже, кто-то ее очень не любил. Обычный грабитель так не поступит. Если, конечно, – поспешно добавил Роджер, увидев, как сверкнули глаза Коннолли, – кто-то не хочет, чтобы мы приняли ограбление за личную месть... А что в остальных комнатах? – спросил Роджер.

– Ничего не тронуто, – ответил старый лайгейтский полицейский. – А вообще, пошли, посмотрим.

Он шел первым, и двадцать минут они осматривали дом. Они остановились у окошка лестничной площадки и осмотрели следы на внутренней и внешней поверхностях рамы. Коннолли сказал, что на стенке и на черепице козырька также обнаружены следы – кто-то влез в дом именно таким образом. Ничего, за что можно было бы зацепиться, они не нашли.

– У Киттсов две приходящие служанки, одна работает давно, другую только что взяли,– продолжал Коннолли, – утром я сам разговаривал с обеими, но так ничего от них и не добился. Я без конца задавал им один и тот же вопрос: кто мог до такой степени ненавидеть миссис Китт, но она говорили то же самое, что говорит ее муж, а ее муж говорит тоже, что говорю тебе я, – в целом мире у нее не было ни одного врага. Насколько мы знаем, – сухо добавил Коннолли. – Значит, будешь гоняться за тайными врагами, Красавчик?

– Вернемся в ту комнату, – сказал Роджер и, когда они туда пришли, продолжал: – Боюсь, у меня для тебя плохие новости, Джем.

– Можешь мне ничего не говорить. Я и так знаю: ты пролистаешь все эти газетные вырезки, одну за другой – те, которые уцелели. Потом твои парни из Скотленд-Ярда будут трястись над золой – нам же нужен некто, ненавидящий миссис Китт до смерти. Может быть, этот некто – тот, кого она помогла запрятать за решетку. Ты это мне хотел сказать?

– Если бы ты был немного помоложе, тебя бы могли взять работать в полицию! Еще что-нибудь хочешь добавить?

– Боюсь занимать твое драгоценное время.

– Тогда воспользуемся помощью Скотленд-Ярда?

– Смотри, не надорвись здесь, Красавчик, – резко бросил Коннолли.

Заметив проходящего за окном полицейского, он повеселел:

– А вот и констебль Пай с фотографиями. Наблюдательный парень, этот Пай. Потом скажешь, как он тебе понравился. Я бы хотел знать твое мнение.

– Да? – с отсутствующим видом переспросил Роджер и снова углубился в какую-то газету. В ней была опубликована одна из речей миссис Китт, мирового судьи, но по каким-то причинам эту речь не вырезали и не подшили в книгу. Внимание Роджера привлек небольшой заголовок.

– Сомневаюсь, чтобы ты слышал хоть слово из того, что я тебе сейчас сказал, – пожаловался Коннолли.

– Извини, – Роджер отложил газету. Она была разорвана вдоль и поперек, но статья уцелела. – Ты веришь в совпадения, Джем? Пару месяцев назад один негодяй сбил женщину и скрылся, мы так и не поймали его. Некую миссис Брей. А вот здесь речь миссис Китт по делу, в котором миссис Брей четырьмя годами раньше выступала как свидетель.

"Водитель никоим образом не виновен", – гласил заголовок, а затем шла сама статья: "Сняв обвинения в неосторожной езде, выдвинутые против Бенджамина Канлиффа, проживающего по адресу Риджентс-парк, Парк-роу, 77, суд Лайгейта постановил выплатить обвиняемому издержки. Инцидент произошел на Кэннон-стрит, Лайгейт, ранним утром 17 мая. Потерпевшая, миссис Эвелин Роули, двадцати семи лет, до сих пор находится в тяжелом состоянии в больнице.

Мистер Роули, старший фармацевт лайгейтского отделения фармакологической фирмы "Смартз", не сделал никакого заявления для прессы.

Миссис Китт, мировой судья, заявила, что водитель автомобиля никоим образом не виновен, вся вина целиком и полностью лежит на несчастной жертве. "Как бы ни сочувствовали мы этой женщине, по отношению к фактам мы не можем быть сентиментальными", – продолжала миссис Китт.

Общественную кампанию, направленную на обвинение водителя, возглавил преподобный Питер Уэйт.

В июле у миссис Роули должен был родиться ребенок, однако в результате аварии у нее произошел выкидыш. Мистер Артур Роули, муж потерпевшей, давал показания сдавленным голосом, словно едва сдерживал горе. Он заявил, что его жена была очень счастлива и ни о чем не беспокоилась".

– Да, миссис Китт говорит, что думает, – заметил Роджер.

– Я отлично помню, что именно это тебе и говорил, – сказал Коннолли. – И еще я сказал...

– Что пришел констебль Пай с фотографиями, и ты хотел бы знать, что я о нем думаю.

– Смотри-ка, ты и во сне слышишь? Как тебе это удается?

– Просто у меня никогда не бывает времени на сон. Но прежде чем мы встретимся с твоим гением, что там у тебя на преподобного Уэйта? Это что, тот самый проповедник Пит?

– Он. Переехал из Тоттинг-уэй, – отозвался Коннолли, – и здесь его приняли с распростертыми объятиями. Намерения у него, конечно же, были самые хорошие, но и хлопот он доставлял тоже изрядно. Мир полон чудаков.

– Ему просто не нравится рост дорожно-транспортных происшествий, – сказал Роджер сухо. – А что случилось с пострадавшей, миссис Роули?

– Паршивое дело... Ее парализовало, она не могла двигаться и говорить. Живой труп. А через год после происшествия умерла. Но факт остается фактом – она переходила улицу, не глядя, куда идет. По мне, так пешеходы не менее опасны, чем водители.

– Мы потом подискутируем с тобой на эту тему, – сказал Роджер. – А сейчас лучше позови своего Пая.

Коннолли гаркнул:

– Констебль! Войдите!

Констебль Пай мог бы служить живой иллюстрацией в книжке про полицейских: в нем были полных шесть футов, плотная, но без капли жира фигура, серые глаза на длинном лице с широкой нижней челюстью смотрели внимательно, хотя и не без настороженности.

– Я принес фотографии миссис Китт, сэр.

– Спасибо, – Коннолли взял снимки. – Это старший инспектор Уэст из Скотленд-Ярда.

– Очень приятно, сэр, – у Пая был отлично поставленный голос и прямой взгляд.

– Рад видеть вас, Пай. Как я понимаю, вы первым обнаружили, что здесь случилось.

– Да, сэр.

– Расскажите, пожалуйста, все с самого начала.

– Да, сэр, – Пай посмотрел на суперинтенданта.

– Мне не будет скучно, – сказал Коннолли, – но помни: факты должны быть теми же самыми.

– Факты невозможно изменить, сэр, – произнес Пай, возможно, чуть самоуверенно, а может, слишком буднично.

Он смотрел в глаза Роджеру чуть ли не с вызовом – в какой-то момент возникло впечатление, что он собирается произнести речь. Однако он весьма лаконично и не впадая в высокопарность, рассказал о том, как почувствовал запах гари и что сделал после этого.

– Все понятно, спасибо, – сказал Роджер. – Могу ли я получить письменную копию вашего рапорта?

– Конечно, сэр.

– Отлично. Что-нибудь еще?

– Ничего, что могло бы иметь отношение к делу, сэр, возможно, одна небольшая деталь...

– А именно?

– Чуть раньше в тот вечер, когда я делал объезд – я езжу на велосипеде, сэр, у меня довольно большой участок, – я видел человека, шедшего от ближнего угла к дому миссис Китт. Он сел в машину и уехал. Я не мог понять, почему к машине надо было идти от угла, – места много, он мог припарковаться где угодно. Не могу сказать, что в тот момент у меня возникли подозрения, но я это отметил. Потом, когда я уже был на противоположной стороне дома, я почувствовал запах гари. Ветер дул в мою сторону. Вначале я ничего не предпринял, но, после того как завершил маршрут объезда, вернулся обратно – на сей раз на меня упали несколько кусков горелой бумаги и я подумал, что надо пойти взглянуть, в чем дело.

– Какой марки была машина? – спросил Роджер.

– "Остин-изо", сэр, выпуска прошлого года.

– Вы в этом уверены?

– Да, сэр.

– Регистрационный номер?

– Довольно необычный, сэр, – Л 573 ПР.

Пай был решителен и точен.

– Я никогда раньше не видел номера, в котором буквы были бы разделены цифрами – полагаю, именно поэтому он и привлек мое внимание. Это из новой серии, сэр.

– Верно. Мы проверим этот номер, – сказал Роджер, делая пометку в блокноте. – Если бы каждый полицейский был бы столь же наблюдателен, как вы, и так же тренировал память, нам было бы намного легче работать. Спасибо, Пай. Вы знаете миссис Китт?

– Да, сэр. Очень хорошо.

– Она вам нравится?

– Чудесная женщина, сэр. Если она умрет... – Пай неожиданно умолк. – А у вас есть какие-нибудь новости из больницы, сэр?

Спустя полчаса Роджер связался с двумя больницами и из обеих получил один и тот же ответ: "Без изменений".

Однако изменения – и в худшую сторону – были. Изменились к худшему отношения Чарлза и Розмари Джексон.