"Скандальное происшествие с мистером Кеттлом и миссис Мун" - читать интересную книгу автора (Пристли Джон Бойнтон)

Действие третье

Там же. Ранний вечер.

Между вторым и третьим действиями прошло пять минут.

Стрит ходит по комнате. Кэттл, все еще без сознания, лежит на полу. Моника сидит на диване.

Стрит (с деланной строгостью). Ты любишь мыть полы?

Моника. Нет.

Стрит. А ведь, пожалуй, тебе этого не миновать.

Моника. Кто сказал?

Стрит. Я сказал. И судья скажет. Начальница исправительного дома и надзирательницы тоже скажут.

Моника. А что скажут королевская армия и флот?

Входят доктор Гренок и Клинтон. Доктор – плотный мужчина лет сорока, в строгом темном костюме. При нем нет обычного докторского чемоданчика. Стрит идет им навстречу. Моника встает с дивана.

Клинтон. Инспектор Стрит – доктор Гренок.

Доктор. Очень приятно. Прошу прощения. (Проводит беглый осмотр Кэттла и остается явно доволен результатами.) К счастью, физически он человек вполне здоровый. (Собирается еще что-то сказать, но замечает Монику.) А это кто?

Стрит. Не обращайте на нее внимания, доктор. Она под арестом. Оказала сопротивление полицейскому инспектору при исполнении им служебных обязанностей-

Моника (самодовольно). В газетах будет напечатано: «Прелестная девушка сражается с полицией». (Подходит ближе.)

Стрит. Помолчи. Следовательно, доктор, он вполне вам подходит в таком состоянии?

Доктор. При условии, что я приступлю к делу, как только он начнет приходить в себя. Надо полагать, в сознательном состоянии он не согласился бы на гипноз?

Стрит. И близко не подпустил бы вас. Он из этих, из бунтовщиков, понимаете?

Моника. Да поможет ему бог!

Доктор. Явление весьма распространенное. Долго подавляемое подсознательное «я» внезапно берет верх. Легкий случай раздвоения личности. Я говорю легкий, потому что сознательное «я» все еще достаточно сильно. Иначе он был бы совершенно нетерпим в обществе. Надеюсь, вы пока еще не можете сказать о нем этого?

Стрит. Нет. Еще недавно он был примерным гражданином города, пользовался уважением, не причинял никому никакого беспокойства.

Клинтон. И был прекрасным работником.

Доктор. Ясно. Он не говорил вам, что произошло с ним сегодня утром?

Стрит. Говорил. Он услышал голос, который спросил, зачем ему все это нужно.

Моника (самодовольно). Я тоже часто слышу такой голос. Он меня тоже спрашивает, а что тут ответишь?

Стрит (орет). Попридержи язык, не то услышишь звук хорошей оплеухи.

Доктор. Голос? Да, да, голос… обычное явление. Если я не пропущу момент, когда он начнет приходить в себя, коротенький сеанс гипноза окажет целебное воздействие. Я восстановлю доминирующее положение сознательного, первичного «я», которое немедленно же подавит взбунтовавшееся подсознательное, вторичное «я» и загонит его снова внутрь.

Моника отступает назад.

Я могу убедить его, что с ним произошел несчастный случай.

Моника. Подумаешь, я тоже могла бы убедить его в этом.

Доктор. Тс-сс! Любопытное явление. По мере того как темп современной жизни становится все напряженнее, человек все больше теряет естественные интересы и удовлетворение… Пожалуй, его лучше уложить в постель… (Делает знак Стриту.)

Стрит берет Кэттла за ноги, доктор – за плечи.

Итак…,

Они несут Кэттла к спальне.

…при неизбежной потере естественного чувства удовлетворенности и при растущем бессознательном чувстве неудовлетворенности случаи частичного раздвоения личности весьма распространены. Если нам удается вовремя распознать их, то после шока, подобного этому, гипнотические сеансы оказывают самое благотворное действие. Таким образом, мы можем смело утверждать, что гипноз и есть тот метод лечения, к которому следует прибегать в подобных случаях.

Уносят Кэттла в спальню. Клинтон подходит к письменному столу, листает телефонную книгу, поднимает трубку, набирает номер. Из кухни торопливо выходит миссис Твигг; она поражена, увидев Монику,

Миссис Твигг. Моника, что ты здесь делаешь?

Клинтон (к миссис Твигг). Одну минутку…

Миссис Твигг. О-о… прошу прощения, сэр.

Клинтон (в телефон). Справочная?… Когда отходят поезда на Бирмингем?… Нет, это слишком рано. А следующий?… Благодарю вас. (Кладет трубку.)

Миссис Твигг (подходит ближе). Простите, сэр, но это моя дочь, и я никак не могу понять, что она здесь делает.

Моника (с нескрываемым удовольствием). Я арестована.

Миссис Твигг (обескураженно). Арестована? Силы небесные! Чего ты опять натворила?

Моника. Что значит «опять»? Можно подумать, что меня уже когда-нибудь арестовывали.

Миссис Твигг. Этого еще не хватало!..

Моника. Очень возможно, что в газетах поместят мою фотографию.

Миссис Твигг (в ужасе). Подумай, что скажет твоя тетка Флори! Неприятностей не оберешься. (Клинтону.) В последнее время никак не могу понять, когда она говорит всерьез, а когда шутит. Вы не скажете, сэр, что здесь произошло?

Клинтон. Сейчас выйдет инспектор Стрит. Думаю, что ничего страшного не случилось.

Миссис Твигг. А где же мистер Кэттл?

Клинтон. Он в спальне. Сейчас у него врач.

Миссис Твигг (торжествующе). Ну, что я тебе говорила, Моника Твигг? Я сразу заметила, что он не в себе.

Моника. Скажешь еще! Просто инспектор нокаутировал его, вот и все. А теперь они дают ему этот самый… как его там?… Гипнотизм. Как в кинофильме, который я недавно видела.

Миссис Твигг (возмущенно). Замолчи, Моника! Если бы ты поменьше ходила в кино и не читала этих дурацких киножурналов, тебе не лезла бы в голову всякая ерунда. Только две вещи в голове: кино да любовь.

Клинтон. Совершенно верно.

Моника. Ну вот, начали! Послушать вас, так это мы ее изобрели. Любовь существовала и до нас. Разве не так?

Миссис Твигг. Нет, раньше все было иначе. Это ты считаешь, что у всех на уме любовь. Вспомни, чего ты наговорила на бедного мистера Кэттла, когда я сказала, что любовь его совсем не интересует!

Моника. Видела бы ты тот шикарный халат, который она ради него купила, и как она глядела на него – точь-в-точь, как кошка на сметану, – ты бы так не говорила.

Миссис Твигг (разгневанно). Все это твои выдумки, Моника! В эдакий ненастный день, да еще в понедельник никому и в голову не полезет…

Стрит (выходит из спальни). Что в голову не полезет?

Моника. Любовь!

Стрит (неодобрительно). Так вот о чем мы теперь заговорили! Только-только со школьной скамьи, а – поди же! – рассуждает о любви!

Моника. Да будет вам известно, я окончила школу три года назад.

Миссис Твигг. Не обращайте на нее внимания, инспектор. Она и сама не знает, что говорит.

Моника. Нет, знаю. Это она злится на меня за то, что я не могу долго удержаться ни на одной работе.

Стрит. А почему?

Миссис Твигг (простодушно). Все из-за этой… из-за любви!

Стрит. А что, собственно, вам здесь нужно?

Миссис Твигг. Я только хотела спросить у мистера Кэттла, не хочет ли он поесть чего-нибудь. Я могла бы приготовить ему чудесный омлет.

Моника. И накормить его, пока он еще здесь.

Стрит. Заходите потом, потом, миссис Твигг. А сейчас вы нам мешаете. Да прихватите-ка с собой и вашу дочь.

Моника (разочарованно). Выходит, я уже не под арестом?

Стрит. На этот раз сошло.

Моника (возмущенно). Тоже мне полицейский! Сам не знает, чего хочет!

Стрит (орет). Убирайтесь вон!

Миссис Твигг торопливо выталкивает Монику в кухню.

(Конфиденциально.) Я оставил доктора одного. Толковый малый, свое дело знает.

Клинтон. Да, да. Он уже не раз нам помогал. В нашем деле случаи нервного потрясения происходят довольно часто.

Стрит. Мне кажется, все будет в полном порядке.

Клинтон. В таком случае буду очень признателен вам за помощь, инспектор.

Стрит. Пустяки, мистер Клинтон. Всегда к вашим услугам.

Клинтон. Должен признаться, что не совсем понимаю ваше горячее участие в этом деле, инспектор. Ведь это не совсем по вашей части, а?

Стрит. Верно. Но когда утром я ушел, а он остался здесь один, веселый, беспечный, как ребенок, – да и меня самого эта детская игра, знаете, позабавила, – мысль, что у него нет никаких забот, если хотите, меня просто разозлила. Я-то должен вернуться к своим обязанностям. Почему же он не желает! Что будет, если все начнут…

Клинтон (мягко). Совершенно верно. Вот и я об этом говорю.

Стрит (возмущенно) – А потом еще обзывает тебя – «большие серые крысы»!..

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Да?… Советник Хардэйкр? Говорит инспектор Стрит… Да. Мы овладели положением… Да, мистер Клинтон еще здесь… Что ж, приезжайте и убедитесь сами. (Кладет трубку.) Советник Хардэйкр чем-то сильно взволнован. Что-то в связи с прессой…

Клинтон (прерывает его). Абсолютно не в наших интересах впутывать в это дело газеты.

Стрит. Я того же мнения; что ж, вам придется умерить его пыл, мистер Клинтон. Он сейчас будет здесь.

Звонок у входной двери.

Нет, для него это слишком рано. Даже сам Хардэйкр не может примчаться сюда так быстро.

Стук в дверь слева.

Войдите.

Входит мистер Мун.

А, хэлло, мистер Мун.

Мун. Как поживаете, инспектор?

Стрит. Превосходно. Это мистер Генри Мун – один из самых известных в нашем городе агентов по продаже недвижимости. Мистер Клинтон – управляющий окружным отделением Лондонского и Норс-Мидлендского банка.

Мун. Очень рад познакомиться, мистер Клинтон. Приехали навести порядок? Абсолютно своевременно, абсолютно. (Нерешительно.) Здесь, случайно, нет моей жены?

Стрит. Выла и ушла. А после звонила. И я полагаю, скоро снова будет здесь. Если хотите повидать ее, подождите.

Мун. Хорошо. А где мистер Кэттл?

Стрит. Он дома.

Мун (торжественно). Мне надо решить с ним один вопрос.

Стрит. Вам придется подождать. (Указывает в сторону спальни.) V него сейчас доктор, тоже решает кое-какие вопросы. Но теперь, видимо, уже недолго ждать.

Мун. Кэттл не совсем здоров, насколько я понимаю?

Стрит. Да, не совсем.

Клинтон. Легкое нервное расстройство, мистер Мун.

Мун (важно). Вы меня не удивили, ничуть не удивили. Я был у него сегодня утром и тут же сказал себе: «Генри, старина, держи себя в руках, ты имеешь дело с больным, он не совсем нормальный». Он без конца звонил ко мне в контору – нес какую-то чепуху. Очень расстроил мою помощницу, мисс Карсон. (Клинтону; подобострастно.) Каковы, по-вашему, деловые перспективы в стране, мистер Клинтон?

Клинтон. В целом благоприятные, мистер Мун, вполне благоприятные…

Мун. Очень рад слышать это, мистер Клинтон. У нас в Брикмилле дела тоже идут неплохо. Только что удачно закончил переговоры о продаже одной старой фабрики в Марчисоне – вы ее знаете, инспектор?

Стрит. Еще бы, как не знать.

Мун (самодовольно). Довольно крупная сделка – шестизначная цифра. Разумеется, это между нами.

Стрит (доверительно). Понимаю, разрешите и мне сказать вам кое-что конфиденциальное. На вашем месте, мистер Мун, я не позволил бы вашей супруге подолгу находиться в этом доме.

Клинтон. Я совершенно согласен с инспектором Стритом, мистер Мун.

Мун (переводя взгляд с одного на другого). Да, вы так считаете? Думаете, мне следует принять меры?

Стрит (доверительно). Да, да, я вам советую – не официально, конечно, а чисто по-дружески. Вы должны самым решительным образом запретить ей, мистер Мун.

Мун. Думаю, что удастся обойтись без крайних мер. Просто скажу ей, и этого будет достаточно. У вас… э-э… какие-либо основания советовать мне это?

Клинтон (деликатно). Видите ли, ситуация весьма щекотливая… Понимаете ли, мистер Мун… это чисто мужское дело.

Мун. Да, да. Понимаю.

Стрит (доверительно). Стоит вмешаться женщине, как потом не знаешь, чем все кончится.

Мун. Совершенно верно. Я сам не раз убеждался в этом.

Клинтон. Я иногда думаю, что в хорошо организованном обществе женщины должны быть определенным образом изолированы, чтобы лишить их возможности во все вносить путаницу. Пусть уж между собой путают.

Мун. Прекрасная мысль, мой дорогой. Что ж, я…

В эту минуту с шумом открывается дверь. Стремительно входит Делия. Она в дорожном костюме, выглядит не такой чопорной, как обычно. Более того, она разгневана, полна энергии и решимости.

Делия. Где он?

Стрит. В спальне. У него врач,

Делия. Вы его избили!

Клинтон (поспешно). Нет, что вы, успокойтесь!

Стрит. Он прекрасно себя чувствует.

Делия (быстро направляется к спальне). Сейчас проверю. (Уходит в спальню.)

Мун (бросается за ней, кричит). Делия! Делия!

Все трое смотрят ей вслед, не зная, что предпринять. Через некоторое время из спальни доносится приглушенный шум и громкие спорящие голоса Делии и доктора.

Доктор (за сценой, зовет). Инспектор! Инспектор! (Показывается из спальни.)

Стрит. Я здесь.

Доктор и Стрит скрываются в спальне. Слышен шум борьбы. Голос Стрита за сценой: «Будьте благоразумны, миссис Мун». Показываются доктор и Стрит, они ведут сопротивляющуюся Делию.

Доктор (возмущенно). Позвольте, мадам, я не могу допустить, чтобы вы нам мешали. Я говорю не только от своего имени, это в интересах моего пациента. Если вы согласитесь спокойно подождать, вы сами убедитесь в благотворном действии моего метода. Но прерывать сеанс совершенно недопустимо. Иначе я ни за что не отвечаю. Инспектор, прошу вас дать мне возможность спокойно продолжать.

Стрит. Конечно, конечно.

Доктор скрывается в спальне,

(Отпускает руки Делии.) Спокойно, миссис Мун…

Делия бросает на негр гневный взгляд, она умышленно не замечает Клинтона и мистера Муна.

(Многозначительно смотрит на Муна.) Мистер Мун?

Мун (подходит к Делии; вид у него растерянный). Да, да, понимаю, мой дорогой… (Нерешительно.) Делия, тебе не следует оставаться здесь.

Делия. Кто это тебе сказал?

Мун (неуверенно). Видишь ли… Я сам так считаю.

Делия. Не говори чепуху, Генри.

Мун. И они тоже так считают,

Делия. Кто? Вот эти двое?

Мун. Очень щекотливая ситуация, понимаешь? Чисто мужское дело, деточка.

Делия. Замолчи, пожалуйста, Генри.

(Стриту и Клинтону.) А теперь объясните мне, что здесь происходит. Только говорите правду, слышите! Стрит. Я никогда не лгу, миссис Мун.

Делия. Нет, лжете. Вы мне сказали по телефону, что его здесь нет.

Стрит. Но я не сказал, что он ушел из дому. И он действительно в некотором роде отсутствовал. Я его ударил, и он потерял сознание.

Делия. Как вы смели его ударить?

Стрит. Потому что он бросился на меня,

Делия. Почему он бросился на вас?

Стрит. Должно быть, ему не понравилось то, что я сказал.

Клинтон. Дорогая миссис Мун, вы должны понять, что мистер Кэттл сегодня с самого утра в крайне неуравновешенном состоянии…

Стрит. Он говорил нам ужасные вещи.

Делия. Какие?

Стрит. Например, назвал нас большими серыми крысами…

Мун. Бог мой! Должен сказать, что…

Делия. Помолчи, Генри. Будет лучше, если говорить ты предоставишь мне. (К остальным.) Возможно, вы чем-нибудь напомнили ему больших серых крыс? Вполне допускаю. А где был ваш доктор, когда все это произошло? И вообще откуда он взялся?

Клинтон. Он крупный специалист и состоит у нас на службе. У нас были дела здесь, и мы…

Делия. Где здесь? В квартире Кэттла?

Клинтон. Да.

Делия. Какие?

Клинтон. Право, я не понимаю, какое это имеет отношение к вам? Я приехал сюда по делам банка.

Дели я. А я пришла сюда по своему личному делу, и для меня это поважнее дел вашего банка.

Стрит. Учтите, что с точки зрения закона у вас едва ли есть основания находиться в этой квартире.

Делия. А у вас? На каком основании вы торчите здесь целый день, словно это полицейский участок, а не частная квартира? Может быть, он приглашал вас – и даже просил, чтобы вы его избили?

Стрит. Мистер Мун, если вы не в состоянии увести отсюда вашу супругу, то по крайней мере заставьте ее замолчать!

Мун. Легче сказать, чем сделать, мой дорогой.

Делия (мрачно). Назвал крысами… психически неуравновешен… был избит, тут же оказался врач… очевидная ложь, которую инспектор сказал мне по телефону… подозрительное желание выпроводить меня поскорее… И после этого вы хотите, чтобы я ушла отсюда?! Ни за что! Да какая женщина согласится на это?! Зачем здесь доктор, что он делает с ним?

Клинтон. Он оказывает Кэттлу необходимую помощь.

Делия. Какую?

Клинтон. В наше время жизнь, знаете, очень напряженная…

Делия. Вот как! А почему?

Клинтон (раздраженно). Ну, уж это, дорогая миссис Мун, от нас не зависит.

Делия. Не зависит? Тогда кто же виноват в этом?

Клинтон. Обстоятельства, обстоятельства.

Делия. А кто создает эти обстоятельства?

Торопливо входит Хардэйкр.

Хардэйкр (направляясь прямо к Клинтону). Вы мистер Клинтон? Хардэйкр. Это я звонил вам по телефону. Рад, что вы сразу же приняли меры. Это единственный выход. Сразу же принять меры. Пресечь и немедленно, я всегда это говорил. Даже хотел телефонировать прямо в правление банка.

Клинтон. Я рад, что вы не сделали этого. Я…

Хардэйкр (прерывает его; раздраженно). Надеюсь, вы понимаете, в каком положении я очутился! Мой долгосрочный кредит! Я собирался оформить его через Кэттла. Оказать ему любезность. У нас всегда были наилучшие отношения. До сегодняшнего дня. (Садится в кресло.) Вот именно – до сегодняшнего дня!

Стрит. Мистер Хардэйкр, мистер Клинтон обо всем осведомлен…

Хардэйкр. Всегда полное взаимопонимание, ни одного резкого слова – до сегодняшнего дня.

Мун. Вы повторяетесь, старина.

Хардэйкр. Ну и что из этого? И вы бы повторялись на моем месте. Да знаете ли вы, о каких суммах идет речь?

Мун (с любопытством). Нет. Очень интересно. Скажите.

Хардэйкр (возмущенно). И не подумаю вам говорить. Меня удивляет ваша бестактность, Мун… Это мои коммерческие дела, и они касаются меня одного, и никого больше.

Мун. Вы же сами меня спросили, знаю ли я, о каких суммах идет речь. А теперь обижаетесь.

Хардэйкр. Обижаюсь? Кто сказал, что я обижаюсь? Да зачем, собственно, я трачу на вас время, Мун! Не понимаю, что вы вообще здесь делаете? Вам нечего здесь делать. И ей тоже. Если бы это была моя жена…

Делия (перебивает его). На это я могу дать вам по меньшей мере пятьдесят ответов, но, ручаюсь, ни один из них не придется вам по вкусу. И перестаньте орать.

Хардэйкр. Я и не думаю орать! Прошу не делать мне замечаний!

Из спальни выходит доктор.

Доктор (важно). Прошу минутку внимания.

Хардэйкр. А кто вы такой?

Доктор (с достоинством). Я врач, пользующий больного. И я попрошу вас не разговаривать так громко. Вы беспокоите моего пациента. (К Делии.) Скажите, миссис Мун – это вы?

Делия. Да, я. А что такое?

Доктор. Мой пациент спрашивает, здесь ли вы.

Делия делает несколько шагов в сторону спальни.

Нет, нет, вы сможете его увидеть чуть позже. (К Клинтону.) Мне кажется, лечение подвигается весьма успешно, мистер Клинтон. (Скрывается в спальне.)

Хардэйкр (тихим, но угрожающим голосом). Хорошо, я буду говорить тише. Но требую, чтобы меня выслушали. (Он обращается главным образом к Клинтону.) Если в ближайшие полчаса я не увижусь с Кэттлом, если он не уделит необходимого внимания моему делу и не извинится передо мной, пусть пеняет на себя. Ровно через час я должен встретиться в клубе с редактором «Брикмиллского вестника», он мой приятель. И если к этому времени я не получу удовлетворения, будь здесь хоть сто докторов, я выложу ему все. И это будет напечатано в газетах.

Клинтон (встревоженно). Советник Хардэйкр, заверяю вас…

Хардэйкр. Заверения мне не нужны. Мне нужен Кэттл, в трезвом и нормальном виде. Вот так. И не советую медлить, иначе…

Стрит. Вам не кажется, что ваши условия чересчур жесткие?…

Хардэйкр. Не суйтесь не в свое дело.

Стрит. Ну, ну…

Хардэйкр (встает). Не нукайте на меня! Я вам не водитель грузовика, нарушивший правила уличного движения!

Стрит (раздраженно). А кто по-вашему я? Простой полицейский, регулировщик уличного движения?…

Мун. Хардэйкр, старина, мы все понимаем, что у вас сегодня тяжелый день…

Хардэйкр. Думаю, что и у вас он не из легких.

Мун. Лично у меня сегодня не было никаких особых неприятностей.

Хардэйкр (ехидно). Это вы так думаете.

Мун (раздраженно). Мне кажется, я лучше вашего знаю, так это или не так? Ваше мнение меня интересует меньше всего.

Хардэйкр. А вам не мешало бы им поинтересоваться.

Мун. Что вы имеете в виду?

Делия (негромко, но решительно). Он имеет в виду меня, Генри.

Хардэйкр. Да, именно вас. Вы имеете к этому самое прямое касательство.

Делия. Настолько прямое, что вы готовы и на меня натравить вашего приятеля из «Брикмиллского вестника». Если Джордж Кэттл не будет ползать перед вами на коленях, вымаливая у вас прощение, всем нам не миновать статьи в «Брикмиллском вестнике», не так ли? А теперь выслушайте мое мнение на этот счет. Оно вас удивит. Я согласна, что вполне заслужила наказание. Надо было знать, что делала. Стрит. Когда? Сегодня утром? Дел и я (страстно). Нет, не утром, а днем. Я думала только о себе. Я забыла, что есть предел человеческому терпению. Но если я буду наказана, это нисколько не умаляет вашей вины. Я скажу вам все, что думаю, и можете это тоже напечатать в вашем «Вестнике». Таких гнусных субъектов, как вы, в этом городе всего человек десять, – жалких, зловредных людишек. Но именно вы повинны в том, что ни один нормальный человек не в состоянии жить в Брикмилле. Не заводы, не дым, не туман, не копоть, не грязные улицы, не жалкие лавчонки, не вчерашние котлеты в кафе «Старый дуб» и жидкий суп в «Графской гостинице» отравляют людям жизнь, а именно вы, вы!

Хардэйкр. Довольно! Мы и так слишком долго слушали вас.

Мун. Возможно, дорогой Хардэйкр. И все же…

Хардэйкр. Лучше помолчите, Мун. Если вы у нее под башмаком…

Мун (возмущенно). Под башмаком? Я под башмаком? Что он говорит?

Из спальни выходит доктор.

Доктор. Джентльмены, прошу вас, минуточку внимания… пока здесь нет мистера Кэттла. Он одевается и сейчас выйдет. Мне нужна ваша помощь. Как я установил, сегодня утром подсознательное «я» моего пациента, находившееся до этого под строгим контролем, внезапно утвердило себя. Результатом этого и явились те слова и поступки, которые так удивили вас.

Хардэйкр (мрачно). Удивили? Я решил, что он попросту пьян.

Доктор. Вполне простительная ошибка, дорогой сэр. Алкоголь ослабляет тормозящие центры.

Хардэйкр. Я никогда не притрагиваюсь к спиртному. Капли в рот не беру…

Делия. Вы и ваш рот никого не интересуют. Продолжайте, доктор.

Доктор (чрезвычайно самодовольно). Мне удалось успешно провести сеанс и восстановить главенствующую роль его сознательного «я». Можно считать, что сейчас он вполне здоров. Но на этой, так сказать, ранней стадии выздоровления прошу относиться к нему так же, как вы относились к мистеру Кэттлу до его злополучного заболевания.

Хардэйкр. Э-э, вы хотите сказать…

Доктор. Никаких упреков, никаких претензий… Очень прошу. Если вы окажете мне содействие, ваше присутствие только принесет пользу. Оно создаст привычную для моего пациента обстановку. Я сказал бы, что все прошло превосходно, мистер Клинтон, просто превосходно.

Клинтон. Весьма рад, доктор.

Доктор. Благодарю вас. Многообещающий метод. Очень, очень. И, кроме того, такой…

Делия. Одну минутку.

Доктор (приближается, он не доволен, что его прервали). Собственно, я не совсем понимаю, почему это так интересует вас, мадам…

Делия. Интерес сугубо личный – отнюдь не научный, доктор. В чем заключается ваш метод лечения? Доктор. Видите ли, мадам, если вы так хотите знать… это лечение гипнозом, проводимое сразу же после состояния шока.

Делия. Значит, сначала его избивают до потери сознания, затем, как только он начинает приходить в себя, вы тут же принимаетесь за него, не спросив даже его согласия, так, что ли?

Доктор. В данных обстоятельствах я, естественно, не мог спрашивать у него согласия, в его же интересах. Прежде всего я должен был оказать ему помощь, подавив его вторичное «я», а затем я должен был восстановить его первичное, то есть настоящее «я». Делия. Откуда вы знаете, которое из них его настоящее «я».

Доктор. Ну, здесь не может быть никаких сомнений. Наше сознательное, первичное «я» хорошо приспособлено к внешней среде и общественной жизни, подсознательное же, вторичное «я» – наоборот. Оно ущербно, антисоциально, инфантильно, безответственно, капризно, не способно ни на какую конструктивную роль в современной общественной жизни. Поэтому восстановление главенствующей роли нашего первичного, сознательного «я» было совершенно необходимо.

Мун. Вне всякого сомнения. Весьма, весьма интересно, доктор. Вернуть человеку, так сказать, способность призадумываться над тем, что он делает, не так ли?

Делия. Да, призадуматься есть над чем – и очень серьезно.

Доктор. Миссис… э-э… Мун, я позволил вам остаться только потому, что мой пациент по каким-то причинам все время справлялся, здесь ли вы. Однако и вас я должен просить оказать ему возможное содействие. В его же интересах, как вы сами понимаете.

Делия. Не беспокойтесь. Если нужно содействие, он его получит.

Доктор (прислушиваясь). Тс-сс! Вот и он.

Из спальни медленно выходит Кэттл. На нем снова его строгий черный костюм управляющего отделением банка; он немного бледен. Движения его неуверенны, и в них есть что-то угодливое, резко отличное от его недавней манеры держаться. Он глупо и виновато улыбается. Делия смотрит на него с ужасом; все остальные с явным одобрением.

Доктор (профессиональным подбадривающим тоном). Ну как, мистер Кэттл, вам теперь гораздо лучше, не так ли? Когда вы только очнулись, ведь куда хуже было самочувствие, правда?

Кэттл (покорно). Да, доктор, как только все вспомню, понять не могу, что это на меня нашло. Это было так ужасно. Мои уста произносили кошмарные вещи: «Стрит – подлая лиса», «Клинтон – надутый индюк», «Генри Мун – идиот», «Хардэйкр – скряга и паршивый нытик».

Хардэйкр. Позвольте, как это понять?!

Доктор. Не надо, не надо, прошу вас. Ему необходимо выговориться… Делия (перебивает его). Остаюсь одна я. Что же вы говорили обо мне?

Кэттл (встревожено и просительно). О-о, миссис Мун, не спрашивайте меня. Я сам не отдавал себе отчета в том, что говорил, думал…

Делия (повелительным тоном). Ну, говорите! Что вы думали обо мне?

Кэттл. Какие-то нелепые вещи. Я говорил себе: «Прелестная, очаровательная миссис Мун – как жаль, что она оказалась такой трусихой».

Дели я (пристально смотрит на него). Джордж Кэттл!

Кэттл (с жалкой улыбкой). Миссис Мун, я и сам не понимал, что говорил. Ведь я же предупредил вас, что это была явная бессмыслица. Прошу прощения, миссис Мун… О, мистер Клинтон!

Клинтон (пожимает ему руку). Рад видеть вас, мистер Кэттл. Я приехал сегодня днем. И не мог уехать, не повидавшись с вами.

Кэттл (униженно). Очень любезно с вашей стороны, мистер Клинтон. Поверьте, я так тронут. Я сожалею, что меня не было в банке, когда вы заходили туда, – понимаете, несчастный случай…

Клинтон (сердечно). Не стоит говорить об этом, Кэттл. Это может случиться с каждым. Надеюсь, сейчас вы чувствуете себя лучше?

Кэттл. Да, благодарю вас, мистер Клинтон. Вы так редко навещаете нас в Брикмилле, а мне о многом хотелось бы поговорить с вами.

Клинтон (сердечно). Мы обязательно поговорим в мой следующий приезд. А сейчас в вами хочет побеседовать советник Хардэйкр.

Хардэйкр встает.

Кэттл (подходит к нему, извиняющимся тоном). О, советник Хардэйкр! Должно быть, по поводу долгосрочного кредита, да?

Хардэйкр. Вы не ошиблись, Кэттл. Я потерял из-за вас целый день.

Доктор (поспешно). Не так резко, не так резко, прошу вас.

Кэттл. Сегодня утром я хотел сообщить вам, что получено письмо из Главного правления банка: ваш вопрос будет поставлен на заседании нашего отделения в среду.

Хардэйкр (заносчиво). Надеюсь, вы доложили о моем деле как следует, Кэттл? Со всей полнотой?

Кэттл (горячо). Заверяю вас, советник Хардэйкр, я сделал все, что мог. И очень сожалею, что причинил вам столько хлопот.

Хардэйкр (направляясь к двери; грубо). В следующий раз смотрите, Кэттл.

Кэттл (подходит к креслу; покорно). Можете не беспокоиться, советник.

Делия (с отвращением). Боже мой!..

Кэттл. Миссис Мун!

Делия. Что, мистер Кэттл?

Кэттл (извиняющимся тоном). Вас, должно быть, беспокоят счета нашего Фонда радиофикации больничных коек?

Делия. Нисколько!

Кэттл. О!

Делия. Меня беспокоите вы!

Кэттл. Я прошу извинить меня. Я уверен… что больше это не повторится.

Делия. Передо мной можете не извиняться. Извиняйтесь вот перед ними. (Отходит к письменному столу.)

Хардэйкр. Ну, мне пора. Я рад, что вы опять в нормальном состоянии, Кэттл.

Делия незаметно вынимает из ящика стола револьвер.

Кэттл. Благодарю вас, советник.

Хардэйкр так быстро выходит, что Кэттл не успевает распахнуть перед ним дверь.

(Стриту.) Я очень рад, что вы здесь, инспектор. Помните, я подавал вам заявление относительно стоянки машин на углу у банка?

Стрит. По этому поводу я и заходил к вам сегодня утром, мистер Кэттл.

Кэттл. О, надеюсь, я не слишком задержал вас, инспектор.

Стрит. Что вы, что вы! Но я боюсь, что доктор не позволит нам говорить в данный момент об этом.

Доктор. Откровенно говоря, я не рекомендовал бы.

Кэттл. Ценю ваши заботы, доктор. Очень признателен. Я сейчас действительно не совсем хорошо себя чувствую… (Он пошатнулся.)

Клинтон (пододвигает ему кресло). Да, да. Не следует спешить, Кэттл. Нам хорошо известно ваше усердие и добросовестность. Доктор Гренок в данном случае стоит на страже интересов нашего банка – ведь он тоже один из членов нашей большой семьи.

Кэттл. Рад слышать это. Я хочу сказать вам одну вещь, мистер Клинтон, пользуясь тем, что вы здесь. Для меня Лондонский и Норс-Мидлендский банк не просто учреждение, которое платит мне жалованье. Я вижу в нем нечто большее – своего настоящего друга.

Клинтон. Это так, Кэттл, поверьте, это так и есть! Так и есть!

Кэттл. Мне не хотелось бы преувеличивать, но порой мне кажется, что банк заменил мне отца и мать – столь многим я ему обязан.

Дел и я (в бешенстве). Почему бы вам не облобызать его за это?

Кэттл откидывает голову на спинку кресла и словно дремлет.

Доктор. Прошу вас, господа. Все вы, должно быть, торопитесь по своим делам, а мне необходимо еще некоторое время побыть с моим пациентом: дать ему кое-какие советы относительно диеты, режима и прочего.

Клинтон (тепло). О, конечно, конечно. Прекрасная работа, доктор Гренок. (Взглядывает на Кэттла и понижает голос.) Что это с ним? Все в порядке?

Доктор (знаками указывает всем на дверь). Да, да… естественная реакция…

Клинтон (сердечно). Итак, до свидания, Кэттл,

Доктор (Клинтону и Стриту). Немного устал – вполне естественная реакция, – но ничего опасного. Стрит, Клинтон и доктор уходят.

Мун. Может, тебе лучше пойти домой, Делия, а?

Делия (садится на диван). Нет, мне еще рано, Генри. Но ты иди.

Мун (идет к центру сцены). По правде сказать, мне надо закончить кое-какие дела в конторе. В связи с продажей фабрики в Марчисоне. Меня там ждут.

Делия. Кто? Мисс Карсон?

Мун (с достоинством). Поскольку мисс Карсон является моей помощницей, она, естественно, тоже будет в конторе.

Делия. В таком случае поторопись, Генри.

Входит доктор.

Нехорошо, если мисс Карсон придется тебя ждать.

Мун. До свидания, Кэттл.

Кэттл (сонным голосом). До свидания, Мун.

Мун (доктору). Первоклассная работа, доктор, первоклассная! Страшно рад, что довелось стать очевидцем. Поразительно, какие чудеса вы, доктора, научились творить.

Доктор. Благодарю вас, мистер Мун. До свидания.

Мун. До свидания. (Уходит.)

Доктор (удивлен, что Делия все еще здесь). Миссис Мун? Вы не уходите вместе с мужем?

Делия. Нет, у него дела в конторе.

Доктор. Да, но…

Делия. Я остаюсь здесь.

Доктор. Мне кажется, это напрасно…

Делия. Нет. Пусть вас это не стесняет, доктор. Продолжайте.

Доктор (бросив на Делию неодобрительный взгляд, подходит к Кэттлу). Я не хочу вас больше утомлять, мистер Кэттл, займу всего несколько минут – но прошу, выслушайте меня внимательно.

Кэттл (открывает глаза). Да, доктор.

Доктор. Так, так. Продолжайте смотреть мне в глаза. Больше всего мы должны опасаться внезапного рецидива. Ведь вам не хочется этого, не так ли?

Кэттл. Разумеется, доктор.

Доктор. Поэтому я прошу строго выполнять все мои указания. Вы можете вернуться к вашему прежнему образу жизни, однако следует избегать любых острых ощущений.

Кэттл. Если я вернусь к прежнему образу жизни, я гарантирован от острых ощущений.

Доктор. Пища должна быть простой и здоровой. Ни капли спиртного. Поздно не ложиться. Избегать всего, что может привести к излишнему возбуждению нервной системы. Пожалуй, вам следует купить телевизор. Поскольку вы не женаты, вопросов пола мы касаться не будем.

Делия. Да, да. Сделаем вид, будто этих вопросов вообще не существует и мы все бесполые существа.

Доктор. Миссис Мун, я попрошу вас или уйти, или сидеть молча. Неужели вы не понимаете, что любое постороннее вмешательство на этой стадии лечения гипнозом может привести к очень тяжелым последствиям.

Делия (встает). А вот это может привести к еще более тяжелым последствиям. (Наводит на него револьвер.)

Доктор. Как вы смеете! Сейчас же уберите револьвер.

Делия. Садитесь!

Доктор садится.

А теперь разрешите вам сообщить, что я хорошо стреляю. Насмерть я вас не убью, но прострелю вам коленную чашечку, и вам придется проваляться в постели несколько месяцев. Это в том случае, если вы не сделаете того, что я потребую.

Доктор. Это чудовищно! Почему я должен выполнять ваши приказания. Что все это значит?

Делия. Скажите, господин эскулап, вам никто никогда не говорил, что такое женщина? Женщины – это слабые, покорные существа, легко подчиняющиеся воле мужчин, готовые поверить в любую сказанную вами глупость и подчиняться любому из ваших идиотских законов. Но есть чувство, которое может сделать нас непокорными, отчаянными, готовыми на все. Это чувство – любовь.

Доктор (растерянно). Я, конечно, знаю, что иногда половые инстинкты…

Делия. Замолчите!

Доктор (встает). Если вы думаете, милостивая государыня, что…

Делия (наводит на него револьвер). Садитесь!

Доктор садится.

Мне доставило бы истинное удовольствие пристрелить вас, жалкий вы человек. Сколько лет я ждала, когда наконец полюблю, когда полюбят меня! И вот сегодня это свершилось – мы нашли друг друга. Мы были так счастливы! А потом я совершила глупый, трусливый поступок. Он предложил мне бежать, а я отказалась. Но когда я передумала и вернулась, готовая следовать за ним куда угодно, вы уже превратили его в прежнего ханжу и лицемера, в жалкую куклу. А ведь он перестал ею быть. Он стал живым человеком. Воспользовавшись тем, что он был без сознания, вы снова превратили его в несчастное жалкое существо. Его душа пробудилась, а вы заставили его снова погрузиться в спячку, в какой пребываете все вы!

Доктор (встает). Миссис Мун, уверяю вас, это всего лишь…

Делия. Верните мне его – или я нажму курок. Клянусь!..

Доктор (в отчаянии). Кэттл, я обращаюсь к вам как к честному, уважающему законы гражданину!..

Кэттл. Нет, доктор. Это уж вы решайте между собой.

Делия. Ну же! Делайте то, что от вас требуют; выведите его из этого идиотского состояния!

Доктор (отходит в сторону; покорно). Хорошо. Но только вы должны ясно знать, чего вы требуете. Вы получите антиобщественного, неразумного, безответственного индивидуума, неспособного играть какую-либо конструктивную роль в жизни современного общества.

Делия. Я это знаю!

Доктор. Явно неприспособленного к жизни, непокорного, эксцентричного, склонного к алкоголю, половым излишествам…

Делия. Я знаю, знаю!..

Доктор. И, возможно, вы тоже станете такой же порочной, как он.

Делия. О, надеюсь!

Доктор (пораженный смотрит на нее; возмущенно). Развратная женщина!

Делия. Ну и пусть, пусть я буду развратной женщиной. (Угрожает ему револьвером.) Даю вам последнюю возможность, слышите! Раз… два…

Доктор (в панике). Остановитесь, остановитесь! Хорошо, я попытаюсь… (Поворачивается к Кэттлу.) Кэттл, прошу вас, посмотрите мне в глаза.

Кэттл (встает). Мне надоели ваши глаза, доктор. И вы сами мне тоже надоели.

За окном становится светлее, тучи рассеиваются, и дождь прекращается.

Делия. Джордж!

Кэттл (подходит к Делии и обнимает ев). Ну вот, Делия, дорогая, теперь ты убедилась, каким бы я был, если б остался в этом городе. Ну, говори: когда

мы едем?

Делия. Сегодня! Сейчас! Сию минуту! Я давно

уже решила. Я звонила тебе.

Кэттл. Я этого не знал. И хотел дать тебе возможность убедиться самой, как это необходимо.

Доктор. Послушайте, а как же мой гипноз?

Кэттл. Ах, мой дорогой доктор, вы не способны загипнотизировать даже кролика. (Берет у Делии револьвер.) Кстати, он не заряжен. (Бросает на кресло; доктору.) Поэтому рекомендую шум не поднимать.

Доктор. Я и не собираюсь. При условии, что вы ничего не скажете мистеру Клинтону.

Кэттл. Клинтону? Надеюсь, я никогда его и в глаза не увижу.

Доктор. Между нами, я совсем недавно переквалифицировался на психиатра. Моя основная специальность – ухо, горло, нос.

Кэттл. Ну и как вы нашли мою носоглотку?

Доктор (серьезно). Всесторонне проверил. В отличнейшем состоянии.

Кэттл (ведет доктора к двери). Благодарю вас, доктор. А теперь мы вас больше не задерживаем. Всего наилучшего.

Доктор. И вам того же желаю,

Делия. До свидания, доктор!

Доктор уходит.

Мы поедем в моем автомобиле. Я беру два чемодана. Они уже в машине. Ты переодевайся, а я уложу твои вещи.

Кэттл (удивленно). Переодеваться? Зачем? (Смотрит на свой костюм; с отвращением.) Ах, да, конечно! Надо снять эту гадость. (Срывает воротничок, снимает сюртук.)

Делия уходит в спальню. Кэттл подходит к радиоле и включает ее. Из кухни появляется миссис Твигг. Она в пальто, в руках тарелка с омлетом.

Миссис Твигг (кричит). Мистер Кэттл, я несу вам омлет!

Кэттл. Благодарю вас, миссис Твигг, но вам придется съесть его самой. Мы уезжаем. Я напишу вам. Передайте мой привет Монике.

Входит Моника; она в плаще.

Моника. Привет можете передать мне лично. Вы действительно уезжаете?

Кэттл. Да, как только соберем чемодан.

Из спальни выходит Делия. В руках у нее чемодан, домашний костюм Кэттла и еще кое-какие вещи.

Делия. Ну вот и все, милый. (Замечает миссис Твигг и Монику.) О! (Отдает Кэттлу его домашний костюм, ставит чемодан на пол, опускается на колени и начинает укладывать вещи.)

Моника. Если так, то и я с вами. Вы меня не прихватите?

Кэттл. Подождите, Моника… мы…

Моника. Не волнуйтесь, я знаю, что вы абонированы ею. Я и пытаться теперь не стану. Но вы сами видели инспектора, в каком настроении он ушел. Теперь уж он поблажки мне не даст.

Миссис Твигг. Ох, боюсь, что она права. Я была бы спокойней, если бы вы захватили ее с собой. Должна сказать, что я не очень-то доверяю шоферам грузовиков.

Кэттл. Ну что ж, мы согласны, миссис Твигг.

Кэттл уходит в спальню. Моника опускается на колени рядом с Делией и помогает ей укладываться.

Моника. А что, если я наймусь к вам в горничные на недельку или две?

Делия. Нет, Моника. Боюсь, что я не смогу по достоинству оценить ваш сценический талант. Но если хотите, я завезу вас к моей сестре на денек-два. Она живет около Бирмингема.

Моника (настороженно). У нее, разумеется, куча детей и нет прислуги?

Делия. Ее муж режиссер студии телевидения, Моника.

Моника (восторженно). О, так чего же вы копаетесь? Поехали!

Громкая музыка радиолы. Из спальни выходит Кэттл. Он сменил сюртук на прежний домашний костюм. Миссис Твигг, округлив глаза, смотрит на него, раскрыв рот от удивления.

Миссис Твигг (кричит). Посмотрите, дождь кончился. Слышите, я говорю – дождь кончился!