Айрис ДЖОАНСЕН ЗВЕЗДОЧКА СВЕТЛАЯ

Глава 1

– Как ты думаешь, с ним все будет в порядке? – прошептала Элизабет. Блестящими от слез глазами она провожала маленький самолет «Лэр-джет», разгонявшийся по взлетной полосе. – Джон, как же мне не хотелось с ним расставаться!

Джон нежно обнял ее за талию.

– Я знаю. Мне тоже не хотелось. – Он кашлянул. – Ты могла и не согласиться. Ведь «Кланад» ни на чем не настаивал, Они дали какие-то рекомендации, но ты поступила по-своему. Знаешь, я еще могу позвонить и сказать, что ты передумала.

– Даже не знаю, что и делать. – Элизабет проследила за тем, как самолетик взмыл в небо, а затем отвернулась. – Эндрю всего пять лет. Может, нам стоило подождать еще немного?

– Было бы только хуже, если бы мы оставили все как есть, – мягко возразил Джон. – Мы же хотим, чтобы он освободился от того, что его угнетает, чтобы все у него наладилось, разве не так, любимая?

– Да! – неуверенно улыбнулась Элизабет. – Но мне хотелось бы находиться рядом, чтобы помочь ему.

– Ты слишком сильно любишь его.

– Как же мне его не любить! Ведь он мой сын! – Элизабет смахнула слезы. – И он такой необычный. Такой нежный, любящий и… – Она растерянно тряхнула головой. – Я, наверное, напоминаю тебе наседку, да? Я знаю, что все будет в порядке. Гуннар присмотрит за ним. – Женщина через силу усмехнулась. – А может, и наоборот, Эндрю присмотрит за Гуннаром. Временами я начинаю сомневаться в том, кто из них ребенок, а кто взрослый. Остается надеяться на то, что за ними обоими присмотрит новая няня. Она производит впечатление здравомыслящей женщины.

– Даже более чем здравомыслящей. – Губы Джона тронула улыбка. – Ты, мне кажется, совершенно права относительно Квинби Свенсен. Она сумеет утихомирить и Эндрю, и Гуннара.

– Чему ты улыбаешься? Тебе известно что-то, о чем не знаю я?

– Только то, что «Кланад», досконально изучив подноготную Квинби Свенсен, сделал относительно нее весьма любопытный прогноз. Она, возможно, окажется… – Он запнулся и сказал:

– Впрочем, генетические изыскания тебя ведь не интересуют? Я помню, как ты возмутилась, когда в свое время я сказал тебе, что мы с тобой станем идеальной парой. – Темные глаза Джона блеснули. – А ведь прогноз оказался точным!

Глаза Элизабет расширились.

– А Гуннар об этом знает?

– Конечно. Он же входит в руководство «Кланада» и имеет доступ ко всей информации. Эти выводы его весьма заинтриговали. Не убедили, но заинтересовали – определенно.

– Помоги, Господи, бедной Квинби Свенсен, – вздохнула Элизабет. – Что касается меня, то мне совсем не улыбается перспектива приручать такого необузданного сорвиголову, как Гуннар. Он, возможно, самый очаровательный мужчина во всем полушарии, а то и на всей планете, но я когда-нибудь свихнусь, постоянно беспокоясь о том, что он выкинет в следующий момент.

– А вот Квинби Свенсен нравится, когда ей бросают вызов. Это была одна из причин, по которой именно ее выбрали для того, чтобы присматривать за Эндрю.

Джон взял Элизабет за локоть и повел к стоявшему у взлетной полосы лимузину со скучавшим за рулем шофером.

– Ты, кстати, тоже не выбираешь легкие пути, любовь моя. Об этом говорит хотя бы тот факт, что ты когда-то вышла за меня замуж!

– И с тех пор ни разу об этом не пожалела, – добавила Элизабет. – Ни на одну секунду. – Обернувшись, женщина посмотрела через плечо, но «Лэр-джет» уже растворился в небесной синеве. – Успокой меня, Джон, скажи, что мы поступаем правильно. Он такой маленький, а жизнь до сих пор не очень-то его баловала.

– К сожалению. – Мужчина открыл дверцу лимузина и помог жене устроиться на заднем сиденье. – Ему вообще будет нелегко в жизни. Слишком уж он похож на тебя. – Глаза Элизабет и Джона встретились. – Но мы в состоянии хотя бы не испортить ему детство. Мы можем попытаться помочь ему обрести себя. Гуннар уже все организовал. Нам же остается только одно – ждать.

– Ждать… – Элизабет знала, что ожидание это станет долгим и мучительным, даже, несмотря на то, что рядом с ней будет любящий муж, всегда готовый поддержать ее. – Что ж, пусть и без меня, но Эндрю хоть несколько месяцев проведет в Милл-Коттедж. Мне всегда хотелось, чтоб он увидел дом, в котором прошло мое детство. Когда к ним должна приехать эта Свенсен?

– «Лэр-джет» захватит ее в Зарбондале. Она ухаживала за сыном тамошнего премьер-министра. – Лицо Джона исказилось. – Надо сказать, уволилась она вовремя. Правительство страны вот-вот рухнет, и министры уже разбегаются в разные стороны, спасая свои шкуры. После двух лет, проведенных в Зарбондале, напоминающем кипящий котел, жизнь в Милл-Коттедж покажется ей сущим раем.

– Почему же она не уехала оттуда раньше?

– Она была нужна этому ребенку. – Встретившись с недоуменным взглядом жены, Джон пояснил:

– Мальчик был глухой и почти постоянно находился в состоянии ступора.

– И эта женщина сумела ему помочь? – в голосе Элизабет звучали надежда и сомнение.

– Сумела. Сейчас он идет на поправку, причем довольно быстро. – Джон наклонился к жене и легонько поцеловал ее в губы. – Она поможет и Эндрю. У нее сильный характер и доброе сердце. Мы должны довериться ей.

– Мне бы очень этого хотелось.

Она прильнула к плечу мужа. Его крепкое тело излучало тепло, давая ощущение надежности. Она любила этого человека, и если он верит в Квинби Свенсен, она тоже должна в нее поверить. Элизабет знала, что Эндрю дорог Джону не меньше, чем ей, что он всей душой желает малышу добра.

– Надеюсь, она знает, за какое нелегкое дело взялась. Что ты рассказал ей, когда предложил эту работу?

– Не очень много. Я оставил это на усмотрение Гуннара, понадеявшись на его благоразумие.

– Гуннар и благоразумие? – Элизабет с сомнением покачала головой. – Боюсь, ее ожидает настоящий шок.

Этот мужчина, должно быть, сумасшедший.

Взглядом, наполненным ужасом, Квинби, словно загипнотизированная, смотрела в окно аэропорта. По взлетной полосе бежал высокий мужчина, пригибаясь и уворачиваясь от автоматных очередей, которыми поливали его двое стрелков, засевших на крыше. Неужели он рассчитывает спастись?

Минутой раньше она видела, как вопреки запрету мятежников, захвативших диспетчерскую башню, на взлетном поле приземлился и тут же снова поднялся в воздух белый «Лэр-джет», оставив на бетонной полосе этого безумца, который тут же кинулся к зданию аэропорта. Квинби не сомневалась, что у парня нет ни единого шанса уцелеть под свинцовым ливнем, который обрушили на него автоматчики, и все же каким-то невероятным образом его пока не задела ни одна пуля. Мужчина бежал, делая зигзаги, пригибаясь и уворачиваясь от свистящей вокруг смерти, как матадор от рогов разъяренного быка, укрываясь за багажными электрокарами. Короткими перебежками он все ближе подбирался к зданию, из окна которого она за ним наблюдала.

Когда он ворвался внутрь, дверь грохнула так, что ее ручка врезалась в штукатурку, отбив от стены кусок. Он задыхался, его светлые волосы растрепались, а на джинсах, на колене, красовалось большое масляное пятно. Голубые глаза молодого безумца сияли от возбуждения, и их взгляд тут же принялся шарить по толпе трясущихся от страха пассажиров. Красивое лицо парня было темным от загара, на золотистых волосах играли отблески догорающего солнца, лучи которого падали в широкие окна терминала. Стройный, мускулистый, одетый в джинсы и черную кожаную куртку пилота, он выглядел мужественно и наверняка привлек взгляды всех женщин, находившихся поблизости.

– Квинби Свенсен! – закричал он. – Есть здесь Квинби Свенсен?

Нет, не может быть… В агентстве сказали, что за ней пришлют человека, который доставит ее к месту новой работы, где в течение трех летних месяцев ей предстоит ухаживать за сыном Джона Сэнделла. Но неужели именно этот безрассудный смельчак явился по ее душу?

– Да, – проговорила она, делая шаг вперед. – Квинби Свенсен – это я.

– Гуннар Нильсен, – выкрикнул он свое имя, прокладывая путь через толпу по направлению к ней. – Меня прислали за вами. Я должен доставить вас в Олбани. Хорошо, что вы здесь. Я боялся, что премьер-министр, сматываясь из страны, заберет вас с собой.

Квинби отрицательно мотнула головой:

– Он сбежал прошлой ночью с остатками кабинета министров, но никого из обслуживающего персонала в самолет не взяли.

Гуннар поморщился.

– Выходит, они просто бросили вас здесь, в аэропорту, захваченном мятежниками?

– Вчера вечером аэропорт еще работал. Повстанцы захватили его всего несколько часов назад, – защищая неизвестно кого, ответила она. – Никто не предполагал, что, если я задержусь здесь еще на один день, мне будет грозить реальная опасность.

– Если бы у ваших прежних нанимателей была хоть капля разума, они могли бы сообразить, что вам грозит опасность угодить в плен, а может, и кое-что похуже, – сухо проговорил он. – О вас, видимо, никто не побеспокоился.

– Мои прежние наниматели – хорошие люди, – бесхитростно пояснила Квинби. – Они были напуганы. В считанные дни вся их жизнь пошла прахом. Разве можно в таких обстоятельствах упрекать людей за то, что они испугались? – Помолчав, девушка многозначительно добавила:

– Только ненормальные готовы бездумно рисковать своей жизнью. Никогда в жизни не видела ничего столь безрассудного, как ваша пробежка по взлетной полосе. Ведь когда вы сюда подлетали, с диспетчерской башни вам наверняка сообщили, что аэропорт закрыт. Зачем же вы приземлились?

Его синие глаза блеснули.

– Перед вами всего лишь скромный служащий. Я получил распоряжение прилететь сюда и забрать Квинби Свенсен. Мне никто не говорил, что, если аэропорт окажется закрыт, я должен развернуться и улететь обратно, так что пришлось действовать по собственному усмотрению.

Скромный служащий? Квинби казалось, что слово «скромный» вряд ли применимо к Гуннару Нильсену, и обычный служащий никогда не рискнул бы посадить «Лэр-джет», стоящий целое состояние, в аэропорту, который не дает на это разрешения.

– И, тем не менее, это было очень глупо, – равнодушным тоном откликнулась Квинби. – Вас могли убить. А ради чего?

Изучающий взгляд Гуннара скользнул по ее лицу, и его улыбка растаяла.

– А вы, – спросил он, – всегда делаете что-то лишь при наличии достаточно веских причин?

– Я всегда стараюсь руководствоваться здравым смыслом, – ответила Квинби. – Меня научили быть благоразумной.

Бронзовое от загара лицо молодого человека вновь осветилось лучезарной улыбкой.

– Может, и так, но я думаю, время от времени благоразумие вам все же изменяло, – мягко проговорил он. – Иначе что бы могло заставить вас оказаться в стране, где бушует революция? Женщина с вашими знаниями и квалификацией могла бы подыскать для себя что-нибудь получше и поспокойнее.

У Квинби странно запершило в горле, и, с трудом оторвав взгляд от его лица, она отвернулась.

– Я оказалась в опасности по стечению обстоятельств, а вот вы рисковали по собственной инициативе. Между этими вещами – огромная разница. Почему вы хотя бы не посадили самолет поближе к терминалу, чтобы не бежать так долго под автоматным огнем?

– На борту самолета – Эндрю, мой крестник, – пояснил Гуннар. – Своей жизнью я могу рисковать, но чьей-то другой – никогда. Вот и хотел, чтобы во время взлета «Лэр-джет» находился вне досягаемости огня.

– Тогда понятно.

– Скажите, а двое этих парней, что засели на крыше, единственные снайперы поблизости?

Квинби кивнула.

– Повстанцы захватили диспетчерскую башню, но пока что у них только одна огневая точка – эта. Никому из пассажиров в здании терминала они пока вреда не причинили. Видимо, их единственной целью является блокада аэропорта, чтобы ни один самолет не смог ни взлететь, ни приземлиться.

– Это весь ваш багаж? – осведомился Гуннар, кивком указав на большую дорожную сумку, стоявшую на полу рядом с женщиной.

– Нет, у меня еще два чемодана в камере хранения, а весь остальной багаж я отправила несколько дней назад по адресу, который мне сообщили в агентстве.

– Заберете чемоданы сами или вам помочь?

– Я справлюсь.

– Тогда отправляйтесь в камеру хранения. Встретимся у выхода в зоне вылета через десять минут.

– Вы что, совсем с ума сошли? У меня нет ни малейшего желания выделывать зигзаги на взлетной полосе и бегать с пулями наперегонки.

Он улыбнулся.

– Я бы ни за что не решился ставить даму в подобное положение. Никаких пуль не будет. Я даже одолжу одну из багажных тележек, лишь бы доставить вас к трапу со всеми удобствами.

– Но каким образом вы…

– Через десять минут, – бросил Гуннар и тут же исчез, словно растворившись в толпе.

Квинби растерянно смотрела ему вслед. Каким образом этот ненормальный намеревается устранить двух засевших на крыше солдат? Ведь он даже не вооружен!

И все же во всех действиях Нильсена, в его манерах сквозила какая-то невероятная уверенность в себе, четкость и расчет, присущий профессионалам. А если Квинби не воспользуется этой возможностью, когда еще ей представится шанс вырваться из Зарбондала?

Ах, если бы не эта жуткая усталость! Квинби сейчас была явно не в лучшей форме для того, чтобы принимать важные решения. Пугающие события последних дней, приведшие к тому, что она, забытая и беззащитная, оказалась брошенной на произвол судьбы в этом проклятом аэропорту, довели ее почти до нервного истощения.

В течение нескольких секунд она стояла неподвижно, взвешивая имевшиеся в ее распоряжении шансы на спасение. Увы, они были мизерны.

Да какого, собственно говоря, черта!

И, развернувшись на сто восемьдесят градусов, она решительно направилась к металлическим ячейкам камеры хранения, выстроившимся вдоль дальней стены терминала.

Непонятно откуда выехала багажная тележка. Из-за руля вдруг выскочил Гуннар Нильсен, забросил чемоданы в кузов и легко подсадил Квинби на сиденье, располагавшееся сзади.

– Ценю в женщинах пунктуальность. – Подмигнув своей спутнице, он быстро обежал тележку и вскочил на водительское сиденье. – Особенно в подобных обстоятельствах. Автоматчики с крыши больше стрелять не будут, но с диспетчерской башни, видимо, уже послали подмогу. Мне хочется улететь из Зарбондала раньше, чем она подоспеет.

Вслед за этим он погнал тележку по полю аэродрома, срезая углы и направляясь к дальней взлетной полосе, где десятью минутами раньше его высадил «Лэр-джет». Проезжая мимо диспетчерской башни, Гуннар шутовски отсалютовал находившимся там вооруженным людям и крикнул:

– Адье, вояки!

Квинби опасливо обернулась и посмотрела на крышу терминала. Там никого не было видно.

– Как вам удалось избавиться от автоматчиков?

Мужчина пожал плечами.

– Неумехи. Впрочем, повстанцы редко бывают профессионально подготовлены. Обычно это одиночки. Они не пользуются поддержкой народа. Именно поэтому революции обречены на неудачу.

Квинби кинула на молодого человека любопытный взгляд.

– Вы, похоже, неплохо знакомы с предметом.

– Я заинтересовался этим несколько лет назад, когда следил за развитием событий во время переворота в Тамровии. Начал читать все, что попадало мне в руки, по истории и динамике революционных процессов. – Гуннар усмехнулся. – Джон, отец Эндрю, поначалу решил, что я намерен устроить еще одно большевистское восстание. Меня, видите ли, никогда не отличала въедливость книжного червя и пытливость ученого. Моя тяга к знаниям отличается бессистемностью и нежеланием отягощать себя изнурительными занятиями. – Он остановил электрокар и посмотрел на часы. – У нас в запасе еще одна минута.

– Вы полагаете, что пилот настолько пунктуален?

– А как же! – удивленно воззрился на женщину Гуннар. – Марта никогда не опаздывает. Если бы она не являлась пилотом высочайшего класса, ей ни за что не позволили бы летать на самолете «Кланада». На нее можно полностью положиться.

– Что такое «Кланад»? Название корпорации? – непонимающе спросила Квинби. – Но агентство по найму сообщило, что мне предстоит ухаживать за ребенком высокопоставленного служащего компании «Седихан ойл», друга шейха Алекса Бен-Рашида.

– Да, «Кланад» – что-то вроде корпорации, а Джон и Алекс действительно очень хорошие друзья.

– Но шейх не является нанимателем Джона Сэнделла?

– И да и нет, – уклончиво ответил Гуннар Нильсен. – Я точно не знаю. Полагаю, что «Кланад» занимается неким производством, а Алекс отвечает за реализацию продукции.

Квинби вконец запуталась. «Что-то вроде корпорации» – что это может значить? Теперь она понимала даже меньше, чем в самом начале.

– А чем в этой организации занимаетесь вы, мистер Нильсен?

– Гуннар, – поправил он ее, повернувшись к Квинби и одарив ее лучезарной улыбкой. – Можно сказать так: в мои функции входит решение некоторых проблем. По мере их возникновения.

– Таких, например, как убрать автоматчиков на крыше? – без обиняков спросила она. – Что же за организация этот «Кланад»?

– Я уже сказал вам… – Внезапно до мужчины дошел скрытый смысл вопроса, и он осекся. – Ах, так вы подумали, что мы – нечто вроде мафии? – Внезапно он откинул голову назад и расхохотался. – Ни в коем случае. Сейчас мы уважаем закон.

– Сейчас… – повторила она. – Значит, раньше было иначе?

Улыбка угасла на лице Гуннара.

– Нам действительно пришлось урегулировать кое-какие проблемы, прежде чем удалось достичь компромисса с обществом. – Он внимательно посмотрел в лицо женщины. – Скажите, ваше отношение к Эндрю было бы иным, если бы его отец оказался преступником?

«А в самом деле? – подумалось Квинби. – Что бы она чувствовала?» Ей не хотелось иметь ничего общего не только с гангстерами, но и с теми, кто балансирует на грани закона. Но агентство по найму сообщило ей, что мальчик Эндрю столкнулся с весьма специфической проблемой, а дети, как известно, не в ответе за своих родителей.

– Не знаю, – сказала она. – Для начала я бы взглянула на Эндрю.

– Ну, – с улыбкой тряхнул золотистыми волосами Гуннар, – в таком случае вы – конченый человек.

– Прошу прощения? – недоуменно воззрилась на него Квинби.

– Можно считать, что вы уже согласны у нас работать, – довольным тоном пояснил парень. – Судя по всему, под твердой кожурой вашего благоразумия скрывается мягкая, нежная, как зефир, сердцевина. Стоит вам хоть раз увидеть Эндрю, и вы войдете в ступор.

– Нет во мне никакой… мягкой сердцевины. Разумеется, я люблю детей, иначе не посвятила бы свою жизнь тому, чем занимаюсь, но слабой женщиной меня никто не называл.

– Да что же плохого в мягкости? – спросил мужчина, глядя на Квинби с легким удивлением. – Лично мне нравится в людях это качество. Возьмите, к примеру, меня. Когда дело касается детей, я становлюсь мягок, как рыхлый весенний снег.

– А когда дело касается автоматчиков на крыше?

– Не-а. – Он внезапно выпрямился в полный рост и стал размахивать руками при виде самолета, уже приближающегося к посадочной полосе. – А вот и Марта. Я велел ей не садиться, если она не увидит нас на этом месте.

«Лэр-джет» коснулся бетонного поля легко, как перышко. Видимо, Гуннар не преувеличивал, называя эту Марту первоклассным пилотом, восхищенно подумала Квинби, наблюдая, как самолет подкатывает к ним.

– А как бы она поступила, если бы нас здесь не оказалось?

– Отвезла бы Эндрю обратно в Седихан.

– И бросила бы вас одного? – удивленно расширила глаза Квинби.

– Я же объяснил вам, что мы не можем рисковать жизнью Эндрю. – Он взглянул в сторону башни. – Что-то наши друзья, в кавычках, ведут себя подозрительно тихо. Нужно поскорее отсюда убираться.

Дверь самолета открылась, и в люке появилась симпатичная подтянутая женщина. Ей было сильно за пятьдесят, но выглядела она великолепно. Коротко остриженные седеющие волосы причудливо контрастировали с алым обтягивающим комбинезоном. Она спустила лесенку, и Гуннар по одному передал ей чемоданы Квинби.

– Проблемы были? – осведомилась Марта.

– Пустяки. Познакомьтесь, – сказал он и представил женщин друг другу:

– Марта Дэнброу – Квинби Свенсен.

– Очень приятно, – пробормотала Квинби. – Боюсь, я не такой отчаянный человек, чтобы называть двух автоматчиков на крыше «пустяками».

– Гуннару не привыкать к стычкам, – спокойно сообщила Марта. – Он в таких делах собаку съел. – Ее рукопожатие было твердым и дружеским. Дружеской была и ее улыбка. – Устраивайтесь поудобнее. – Мотнув головой в сторону зашторенной ниши в хвостовой части самолета, она пояснила:

– Эндрю сейчас спит, но его нужно разбудить через… – она кинула быстрый взгляд на Гуннара, – через сорок минут, правильно?

– Через пятьдесят пять минут он проснется сам, – сказал тот. – Я рассчитал время с запасом – на случай всяких непредвиденных обстоятельств.

То, с какой точностью молодой человек определил время пробуждения мальчика, могло означать только одно, и в бирюзовых глазах Квинби блеснул недобрый огонек.

– Вы дали ребенку снотворное, чтобы он спал во время всего перелета?

– Я ничего такого не говорил…

– А как иначе, черт побери, вы можете определить, когда он проснется! – Она сжала кулаки. – Значит, так: теперь за Эндрю отвечаю я, и я не разрешаю давать ребенку таблетки. Только в самых крайних случаях. Я не позволю, чтобы…

– Подождите. – Гуннар поднял ладонь, заставляя ее умолкнуть. – Успокойтесь. Я не давал ему никаких таблеток. Честное слово, Квинби.

– А что же тогда?

– Гипноз, – ответил ее собеседник. – С самого раннего возраста Эндрю прекрасно поддается гипнотическому внушению. В нем намеренно вырабатывали эту восприимчивость. Элизабет и Джон полностью разделяют ваше неприятие таблеток и всегда считали, что в случае какого-либо недомогания для мальчика будет гораздо безопаснее подвергаться гипнозу, нежели воздействию каких-то пилюль.

– Эндрю обожает Гуннара, – подтвердила Марта. – Он чрезвычайно чувствительный ребенок, и когда, подлетев к аэродрому, мы разобрались в том, что творится внизу, то решили прибегнуть к гипнозу. Если бы Эндрю увидел, какой опасности подвергается Гуннар, он бы, вероятно, получил сильнейший стресс.

– Понятно, – сказала Квинби, но лицо ее по-прежнему хранило озабоченное выражение. – Хотя, должна признаться, я не слишком хорошо разбираюсь в гипнозе.

– Это совершенно безопасно, – мягким тоном пояснил Гуннар. – Я люблю Эндрю и никогда не сделал бы ничего, что могло бы ему повредить. Вы верите мне, Квинби?

Ей не оставалось ничего другого. Взгляд его глаз был открытым и искренним.

– Я верю вам.

– Вот и хорошо. А теперь сядьте и пристегнитесь, а я попробую уговорить Марту, чтобы она дала мне порулить. – Он льстиво улыбнулся женщине-пилоту. – Ты ведь обещала пустить меня за штурвал, если я буду хорошо себя вести.

– Что-то не припомню, чтобы ты хоть когда-нибудь вел себя хорошо, – откликнулась Марта, направляясь в носовую часть самолета. – Или хорошим поведением называется то, что ты рискуешь своей головой? Как по-твоему, что скажет комитет, когда узнает о том, что ты здесь сегодня вытворял?

– А что тут особенного? Устроил хорошую взбучку плохим парням, – невинным тоном заявил Гуннар.

Марта оглянулась и смерила его холодным взглядом.

– Не придуривайся, Гуннар. Ты слишком ценен для всех нас и не имеешь права рисковать…

Конец фразы Квинби не расслышала, поскольку разговаривающие вошли в кабину пилотов, и дверь за ними захлопнулась. Несколько мгновений она смотрела прямо перед собой. Ей казалось, что какая-то неведомая сила втянула ее в самый центр бушующего урагана. Господи, в какую историю она вляпалась?

Гуннар Нильсен был самым необычным мужчиной, с которым ей доводилось встречаться. Он обладал буквально завораживающим обаянием. Разве иначе оказалась бы она в этом самолете, даже подозревая, что ее втягивают в деятельность какой-то преступной группы? Однако, если Гуннар и гангстер, он далек от ставшего привычным стереотипа бандита, а Марта Дэнброу выглядит не менее благообразно, чем Ингрид – родная бабушка Квинби.

Самолет начал разбег по взлетной полосе. Квинби поспешила к красному бархатному креслу, на которое ей указала Марта, села и пристегнулась ремнями безопасности. Затем она откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Она же возвращается в Соединенные Штаты, в конце концов. Когда настанет время, она сама примет решение, основываясь на доводах здравого смысла.

Гуннар Нильсен вряд ли будет растрачивать свое обаяние, чтобы убедить ее взяться за эту работу. Мужчины, обладающие привлекательной внешностью, привыкли, что вокруг них постоянно вьются женщины, готовые ловить каждую их улыбку, и поэтому редко одаряют вниманием таких, как Квинби Свенсен.

Да, когда придет время, она сама примет решение. Но Гуннар Нильсен тут будет ни при чем.

– Кофе?

Открыв глаза, Квинби увидела стоящую рядом Марту Дэнброу. В руке она держала чашку, от которой поднимался ароматный пар.

– Да, спасибо.

Квинби взяла чашку и с наслаждением стала пить горячую черную жидкость. Она имела необычный привкус имбиря и корицы. Квинби подняла удивленный взгляд на Марту.

– Очень вкусно, но я никогда не пробовала ничего подобного.

– Гуннар любит такой кофе. Привык к нему в Седихане, Лично я предпочитаю обычный кофе, но, – Марта презрительно скривилась, – большинство обслуживающего персонала в Марасефе – женщины, и все они сходят с ума, стараясь предугадать любое желание Гуннара. – Марта улыбнулась. – Хотя, что в этом удивительного? Пора бы мне к этому привыкнуть.

– Значит, вы с ним уже давно работаете?

– Я являюсь его пилотом уже четыре года. Гуннар и сам прекрасно летает, но в «Кланаде» решили, что он слишком любит рисковать, и прикрепили к нему меня. Они считают, что мои седины и почтенный возраст окажут на него умиротворяющее воздействие. – Она тряхнула волосами. – Какая чепуха! Первое, что сделал Гуннар, так это купил мне несколько вот таких ярко-красных комбинезонов для прыжков с парашютом, а после этого заявил, что никто в здравом уме не может воспринимать такую сногсшибательную женщину, как я, в качестве бабушки. Потом Гуннар попытался сосватать меня за нескольких своих друзей чуть старше его самого. – Марта беспомощно развела руками. – В итоге раньше, чем я успела сообразить, что к чему, он окончательно добился своей цели.

– Какой именно? – с деланным безразличием спросила Квинби, вглядываясь в разводы кофейной гущи на дне чашки.

– Я оказалась во власти его обаяния, и теперь он вертит мной как хочет.

Квинби не могла поверить, что такая зрелая, уверенная в себе женщина может оказаться во власти кого-либо и чего-либо.

– Выходит, он неплохо умеет манипулировать людьми? – осведомилась Квинби.

– Гуннар-то? «Манипулировать» – слишком слабо сказано. Он просто меняет все вокруг себя таким образом, чтобы ему было удобно, но, надо признать, никогда не использует людей в своих целях. И каким-то непонятным образом после его вмешательства все меняется в лучшую сторону. – Лицо Марты смягчилось. – Гуннар еще тот фрукт!

Да, подумала Квинби, похоже, он умеет очаровать любого.

– Вы разрешили ему поднять самолет в воздух? – спросила она.

Марта кивнула и выпрямилась в полный рост.

– Он с самого начала знал, что я не смогу ему отказать. Гуннар, как никто другой, умеет читать чужие мысли, будто проникает внутрь собеседника. У него прямо какой-то дар в этом смысле.

Проникает внутрь… Это звучало забавно.

Марта повернулась и напоследок обронила:

– Думаю, мне лучше вернуться в кабину, пока Гуннар не решил отвезти нас на Багамские острова вместо Олбани. Он, знаете ли, вполне на такое способен.

– Не знаю. Мы с ним еще мало знакомы. Марта бросила на нее быстрый взгляд через плечо.

– И вы ему не доверяете? Квинби посмотрела ей в глаза.

– А я должна? Вы же сами только что сказали мне, что он – безрассудный и избалованный.

– Первое – правда, но я не говорила вам, что он избалован. Гуннар умеет получать все, что захочет, но не потому, что он требует этого. Это объясняется лишь тем, что он… – Она помолчала, подыскивая подходящее слово? –…любящий.

– Любящий? Марта кивнула.

– Я никогда не размышляла об этом. Но, наверное, это вполне естественно – отдавать все человеку, который любит тебя и считает особенной. Так вот, Гуннар считает особенными всех, с кем общается, и, я уверена, на свете существует очень немного людей, которых он не любит.

– Вы нарисовали очень необычный портрет.

– Сами увидите. – Марта положила ладонь на ручку дверцы, ведущей в кабину пилотов. – Тем более что он действительно необычный.

Да здесь все необычно, в растерянности размышляла Квинби. Какая-то загадочная корпорация, которая формирует команды, состоящие из бабушек и головорезов, чтобы остудить пыл последних, ребенок, страдающий от какого-то таинственного недуга, мужчина, перед которым все преклоняются потому, что он, видите ли, «любящий».

Если в ней еще осталась хотя бы капля рассудка, сразу же после того, как «Лэр-джет» приземлится в Олбани, Квинби следует первым же рейсом вылететь в Миннесоту. Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз навещала своих родителей? Как-то они справляются на своей ферме? Даже подумать страшно! Она скопила достаточно денег, чтобы продержаться несколько месяцев, так что без этой работы можно и обойтись.

Дверь кабины открылась, и на пороге появился Гуннар Нильсен. Обернувшись, он сказал:

– Но в мае в Монте-Карло так красиво! Прилетим мы днем раньше или днем позже – какая разница?

– Мы летим в Олбани, и никаких разговоров! – стальным голосом ответила Марта.

– Ладно, – вздохнул Гуннар. – Я просто подумал, что Квинби будет любопытно хоть раз в жизни сыграть в рулетку. – С этими словами он закрыл дверь и, дружелюбно улыбаясь, направился к креслу Квинби. – Я сделал все, что мог. Марта иногда бывает так же неумолима, как старший сержант, который командовал мной, когда я был в армии. – Мужчина плюхнулся в соседнее кресло, и Квинби ощутила исходящий от него свежий и горьковатый запах одеколона. – Похоже, мы направляемся прямиком в штат Нью-Йорк. А мне так хотелось увидеть вас в изумрудном платье от Диора, перебирающей фишки возле стола с рулеткой! – Его глаза, устремленные на нее, сузились. – А может быть, даже с сигаретой в длинном янтарном мундштуке.

– Я не играю в азартные игры, у меня нет и, судя по всему, никогда не будет платья от Диора, и я не курю, – сухо отчеканила Квинби. – В Монте-Карло как-нибудь обойдутся и без меня. Для своего «портрета в интерьере» вы выбрали не ту женщину.

На его губах заиграла ленивая улыбка.

– А, по-моему, наоборот. Мне кажется, я выбрал именно ту женщину, которую надо. Теперь мне остается и вас приучить к этой мысли.

У Квинби снова перехватило горло, и она торопливо отпила кофе.

– Не сомневаюсь, что вы привыкли иметь дело с умопомрачительными женщинами, которые удачно вписываются в обычный для Монте-Карло интерьер, но, уверяю вас, я там буду совершенно не к месту. Я не принадлежу к кругу избранных.

– Мне это известно, – усмехнулся Гуннар. – Именно поэтому вы будете выглядеть там просто потрясающе. Вы бы не стали воспринимать всю эту дребедень всерьез и получили бы массу удовольствия.

Обдумав его слова, Квинби с удивлением поняла, что и впрямь получила бы удовольствие от такого непривычного развлечения.

– Как вы умеете понимать людей!

– В общем-то, да. Случается, конечно, что и я проявляю близорукость, но в отношении вас у меня повышенная чувствительность. – Гуннар неотрывно смотрел на Квинби. – Хорошо, что вы не курите.

– Почему?

– Это заставило бы меня волноваться за ваше здоровье, – бесхитростно ответил он.

Внутри Квинби разлилась теплая, словно солнечный свет, волна безотчетной благодарности. Она с трудом отвела от него глаза.

– Это всего лишь проявление здравого смысла – воздерживаться от курения, которое, как вы только что сами сказали, вредно для здоровья.

– И все же я продолжаю настаивать на том, что вы в своих поступках не всегда руководствуетесь здравым смыслом.

– Я сказала, что вы понимаете людей, но не говорила, что вы способны читать мысли, – возразила Квинби. – Для того, чтобы судить о таких вещах, вы еще недостаточно хорошо меня знаете.

Гуннар снова улыбнулся.

– Я и не утверждаю, что могу читать ваши мысли, но мне кажется, что я вас все-таки знаю, Квинби. – Его улыбка растаяла. – Прежде, чем ваша кандидатура на эту должность была рассмотрена, вашу биографию внимательно изучили.

Ее взгляд метнулся к его лицу.

– Мою биографию? Изучили?

– Ну-ну, не стоит так возмущаться. Вы же сами понимаете: Джон и Элизабет могли доверить своего сына только надежному человеку.

– В Лондоне, в агентстве по найму, на которое я работаю, есть мое исчерпывающее досье. Не понимаю, для чего могли потребоваться какие-то дополнительные… исследования.

– В досье содержится лишь поверхностная информация, – проговорил Гуннар и, глядя в потолок, заговорил по памяти:

– Квинби Свенсен, двадцати семи лет, незамужняя, родилась и выросла на ферме в двухстах километрах от города Сент-Пол, штат Миннесота, старший ребенок в семье, имеет четырех братьев и трех сестер. Изучала музыку в университете Миннеаполиса по классу арфы. – Теперь он смотрел прямо в глаза Квинби. – Нам не известно, почему вы решили бросить музыку, когда вас пригласила престижная школа в Лондоне, которая готовит и трудоустраивает по всему миру квалифицированных специалистов по уходу за больными детьми. Вы проучились там полтора года, и после окончания работали уже в трех семьях. Вы были няней гиперактивной дочери одной кинозвезды, затем ухаживали за больным астмой ребенком автомобильного магната и, наконец, выхаживали сына-инвалида премьер-министра страны, из которой нам только что так успешно удалось смыться. Все ваши прежние наниматели превозносят вас буквально до небес. Все они предлагали вам очень большие деньги, чтобы только вы согласились у них остаться. – Гуннар помолчал. – Но вы каждый раз отвечали отказом. Самый длительный срок, который вы, мисс Свенсен, пробыли с одним и тем же ребенком, составляет два года. Эта ваша миссис Далкейт из агентства полагает, что вам нравится сложная работа, и как только ребенок уверенно идет на поправку, вы принимаетесь искать новое место. Мы тоже так думали до тех пор, пока не получили отчет от наших людей.

– Правда? – настороженно спросила Квинби. – И что же такое они вам сообщили, после чего вы изменили свое мнение?

– Вы боитесь оставаться надолго в одной и той же семье, – осторожно произнес он. – Вы – человек сильных чувств и начинаете привязываться к этим детям. Вам и без того каждый раз было невероятно тяжело уходить. Останься хоть на день дольше, вы бесповоротно привязались бы к ребенку, который не является вашим.

Квинби была потрясена. Она ощутила себя так, будто ее раздели и выставили на всеобщее обозрение.

– Да, вы составили исчерпывающий психологический портрет.

Гуннар внезапно накрыл ладонью руку девушки, лежавшую на подлокотнике кресла.

– Не пугайтесь, Квинби. Я чувствую, что вы… – Он умолк. – Послушайте, ведь это прекрасно, когда человек способен на такую привязанность! На свете очень мало людей, умеющих любить всем сердцем и душой. Большинство из нас предпочитает заползти в собственную раковину и ничего не отдавать окружающим. А вы – другая. Вы отдаете всю себя и ничего не требуете взамен. Это редкий дар, Квинби.

Ее рука напряглась под его сильными пальцами. Нужно убрать ее. Прикосновение Гуннара вызывало трепет глубоко внутри нее, и она прекрасно понимала, что это означает. Ей не хотелось думать, что этот золотоволосый сорвиголова заставляет ее испытывать возбуждение. Он принадлежал к совершенно иному миру, и между ними не могло быть ничего общего. Она будет полной дурой, если станет делать далеко идущие выводы, основываясь на нескольких загадочных фразах, произнесенных мужчиной, привыкшим, судя по всему, получать от женщин все, что захочет. Квинби облизнула губы.

– Я вовсе не стыжусь своей сентиментальности. Мне лишь не нравится, когда ее выставляют напоказ всем и каждому.

– Но я – не «все». – Его пальцы сжались. – Я – Гуннар, и рядом со мной вы можете чувствовать себя совершенно спокойно. Я никогда не поступлю с вами так, как это сделал Лакруа.

– Лакруа?! – Глаза Квинби расширились. – Да вы и впрямь провели исчерпывающее «исследование». – Она отдернула руку. – И весьма наглое. Моя личная жизнь никого не касается, черт побери! И не имеет ничего общего с моей профессиональной деятельностью.

Гуннар сконфузился.

– Извините. Случайно вырвалось. Вы совершенно правы: я знаю о вас больше, чем вы обо мне, и это ставит нас в неравное положение. Хотите, расскажу вам о Мари-Энн?

Квинби растерянно уставилась на собеседника.

– А кто это?

– Мари-Энн Мино – мое последнее увлечение. Я уверен, она не стала бы возражать против того, чтобы я вам о ней рассказал. Между нами, впрочем, не было ничего серьезного – не так, как у вас с Раулем Лакруа. – Гуннар нахмурился. – Мне почему-то не нравится думать о том, что между вами было. Никогда не считал себя ревнивым, но…

– Не пойму, о чем вы говорите?!

Молодой человек удивленно глянул на девушку.

– Предлагаю обмен: я рассказываю вам о своем романе, вы мне – о своем. Это справедливо, и нам будет гораздо легче общаться.

– Нам не надо общаться. Мы чужие люди.

– Вот именно, – радостно кивнул удовлетворенный ее понятливостью Гуннар, – чужие. Поэтому мне и захотелось узнать о вас побольше, причем сразу же, с первого взгляда. Я хочу спасти вас и наблюдать, как вы раскрываетесь – лепесток за лепестком.

Этот человек ставил ее в тупик каждой своей фразой.

– Кроме того, чтобы быть до конца честным по отношению к вам, я не стану вас торопить. Я не хочу пользоваться своим преимуществом. – Внезапно он хмыкнул. – Нет, конечно, хочу, но не таким образом.

Квинби смотрела на него с беспомощным возмущением.

– А каким?

– О Господи! А я еще собирался быть скрытным. Нужно было заранее сообразить, что из этого ничего не выйдет. В таком случае мне, наверное, лучше быть с вами предельно откровенным. – На его губах появилась довольная улыбка. – Я намерен играть на вашем чудесном теле, как на струнах арфы, я выучу все до последней мелодии, которые оно в себе таит, а потом научу вас тем, которые скрыты внутри меня. – Он помолчал и добавил:

– И если нам улыбнется удача, мы будем вместе исполнять эти мелодии на протяжении следующих пятидесяти лет или около того.

У Квинби перехватило дыхание. Не может быть, чтобы он говорил все это всерьез.

– Как поэтично, – насилу улыбнулась она. – Хорошо, что мы с вами уже выяснили, насколько я рациональна и прагматична, иначе я могла бы принять ваш треп за чистую монету. А скажите-ка, вы подкатываетесь ко всем няням вашего крестника?

– Вы станете его первой няней. – Губы Гуннара вздрагивали от едва сдерживаемой улыбки. – Вы мне не верите?

– Конечно же, нет. Я не принадлежу к числу тех женщин, от которых мужчины теряют голову. – Квинби старалась, чтобы ее голос звучал спокойно и рассудительно. – Я в меру умна и привлекательна, но уж роковой женщиной меня никак не назовешь. Да я и не хочу ею быть. Мне всегда казалось, что в современном мире Далила чувствовала бы себя крайне неуютно. Предпочитаю относиться к категории «середняка».

Середняк? Гуннар окинул взглядом ее блестящие золотистые волосы до плеч, тонкие черты лица и с сожалением подумал: «А ведь эта женщина действительно считает, что обладает вполне заурядной внешностью. Что же за идиот был этот Лакруа, если заставил ее сомневаться в том, что она красива и при этом совсем не похожа на других!» Гуннар испытал прилив азарта и веселой злости. Он и только он покажет ей, что она собой представляет и какой может быть. Как же ему повезло! Но не теперь. Он и так взял чересчур быстрый темп и напугал ее. Если продолжать в таком же духе, Квинби начнет от него шарахаться.

– Мне всегда нравились высокие блондинки скандинавского типа, – проговорил он с деланной беззаботностью. – Это моя слабость. Вы ведь шведка по происхождению?

– Да. – Квинби решила, что ее собеседник просто развлекается ни к чему не обязывающей болтовней. Эта мысль почему-то уколола ее, но она не обратила на это внимания. – Мои дедушка и бабушка – Олаф и Ингрид – оказались в Миннесоте в 1915 году, еще подростками. Нильсен ведь тоже скандинавская фамилия, верно?

– Да, но я в отличие от вас не могу сказать, что у меня шведские корни. Нильсен – не настоящая моя фамилия. Джону всегда казалось, что я похож на шведа, поэтому, когда мне пришлось выбирать вымышленное имя, я остановился на «Нильсен».

– Вымышленное имя? – изумленно переспросила женщина. – А зачем оно вам понадобилось?

– Ага, подозрительность снова поднимает голову! – весело сказал Гуннар. – Давайте договоримся так: я тоже буду раскрываться перед вами постепенно, а не одним махом.

– А мне не хочется рисковать и соглашаться на новую работу с завязанными глазами.

– И все же вы это сделаете. – Обнаженные в широкой улыбке зубы ослепительно блестели на его загорелом лице. – Потому что у меня есть туз в кармане. Вы еще не видели Эндрю. Один взгляд на него, и вам конец.

– Это вы уже говорили, – нетерпеливо ответила Квинби. – И на мое решение не повлияет…

– Мне уже можно вставать?

Они как по команде повернулись к зашторенной нише в хвостовой части самолета. Этот хрипловатый голос раздался из уст маленького хрупкого мальчика в джинсах и желтой футболке с надписью «ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ» и белых теннисных туфлях.

Квинби обреченно вздохнула. Если это Эндрю, значит, Гуннар был прав, и она действительно конченый человек.