"Любовница бродяги" - читать интересную книгу автора (Гудмэн Джо)

Глава 4

Ренни зевнула, лениво потянулась и вновь свернулась клубочком под толстым стеганым одеялом. Было уже поздно, комнату вовсю заливали солнечные лучи. Но вставать Ренни не хотелось. Она повернулась на другой бок и увидела Джаррета Салливана.

Он все еще спал, неудобно устроившись в кресле. Голова была наклонена под странным углом, одна нога подвернута под себя. Пытаясь согреться, Джаррет прижимал руки к груди, в то время как шерстяной платок, которым он накрывался ночью, без всякой пользы лежал на полу. На подбородке появилась темная растительность, в согнутом теле была заметна глубокая усталость.

В этот момент Ренни не испытывала к Джаррету никакой симпатии. Она тихо встала с постели, взяла подушку и ударила ею Джаррета несколько раз по лицу и по груди.

Реакция его была на удивление быстрой для человека, только что очнувшегося после тяжелого сна. Ренни не успела опомниться, как оказалась у него на коленях.

— Какая колючка попала вам под седло? — глухо проворчал он, отбросив подушку на пол.

В ответ Ренни смерила его раздраженным взглядом.

Джаррет не смог удержаться от улыбки. Ренин неловко распростерлась у него на коленях, платье запуталось у нее в ногах и перекрутилось на талии. Корсаж плотно сдавил грудь, не давая глубоко вздохнуть. Прическа после сна была не в лучшем состоянии. Волосы нелепо курчавились на затылке, одна прядь дерзко торчала возле уха.

— Боже мой, при виде вас сердце мужчины может остановиться, — сказал Джаррет.

Ренни успела покраснеть, прежде чем поняла, что услышанное вовсе не является комплиментом. Она толкнула Джаррета в грудь, и он отпустил ее. Ренни неловко упала на пол.

— Если бы я остановила ваше сердце, то оказала бы услугу всем женщинам, — сказала она, высоко подняв голову и выпятив подбородок.

Джаррет задумчиво потер свою чахлую бороду.

— Должно быть, вы правы. Тогда я не смог бы разбивать их сердца.

Ренни захотелось вновь запустить в него подушкой. Взгляд Джаррета остановил ее. Вместо этого Ренни подобрала с пола платок и набросила его себе на плечи.

— Как вы узнали насчет кофе? — спросила она.

— Так вы это признаете? Ренни пожала плечами.

— Не признавать было бы глупо. Вы подозревали с самого начала?

— Когда вы принесли две чашки и не принесли кувшин, меня это удивило. Когда же я попробовал, то все понял. Кофе был чересчур горьким даже по сравнению с тем варевом, которое вы обычно готовите.

— Я делаю нормальный кофе, — переходя в контрнаступление резко сказала Ренни.

Джаррет попытался подавить улыбку и покачал головой.

— Чтобы вас понять, понадобится целая вечность. Вы не испытываете никаких угрызений совести из-за того, что пытались меня отравить, и в то же время страшно обижаетесь, когда я говорю, что ваш кофе слишком крепкий.

— Одно с другим никак не связано. Если бы я знала, как вы относитесь к моему кофе, то положила бы порошок куда-нибудь еще. Я не хотела испортить вкус напитка. И это было всего лишь снотворное, которое мама иногда принимает, а не яд, о чем вы прекрасно знаете. Между прочим вы тоже не особенно раскаиваетесь в том, что так ко мне относитесь.

Все-таки она его достала!

— Леди, что касается бессмысленного упрямства в чистом виде, вы могли бы кое-чему научить… — он запнулся, — …мула.

В невинной улыбке Ренни чувствовалось удовлетворение.

— Вы говорили… — напомнила она.

О чем же он говорил? Ренни явно направила его мысли на другой путь.

— Я подменил чашки, когда вы убирали книгу, а потом дал вам выпить то, что предназначалось мне. Конец рассказа. Вы заснули почти мгновенно.

— Я не подумала о том, что кофе покажется слишком крепким, — с притворной грустью сказала она.

Джаррет наклонился, поднял подушку и запустил ей в голову. Смеясь, Ренни увернулась от снаряда.

Смех у нее сильный, сердечный, заразительный, подумал Джаррет, а не тот вибрирующий, музыкальный, иногда искусственный смех, который он слышал у знакомых женщин. Он смотрел, как она выпрямляется, прижимает подушку к груди. Румянец появился на щеках Ренни, вызов заблестел в глазах, а на губах заиграла прекрасная улыбка.

Она все-таки добилась того, чтобы его сердце остановилось.

Джаррет вытащил из-под себя затекшую ногу и наклонился вперед. Он нахмурился, в голосе его звучала угроза.

— Не кокетничайте со мной. Вы пожалеете о последствиях.

Глаза Ренин расширились, но огонек в них погас. С лица исчезло оживление, черты окаменели.

— Идите вы к черту, мистер Салливан, — тихо, но с достоинством сказала Ренни.

Джаррет встал. Когда кровь прилила к ноге, он еле удержался от стона. Чувствуя неприятное покалывание, прихрамывающей походкой он доковылял до двери, закрыл ее за собой и привалился с обратной стороны. Боль в ноге была ничто по сравнению с болью в паху. Джаррет вспомнил улыбку Ренни. Он едва успел спастись бегством.

Ренни и Джаррет избегали друг друга еще три дня. Хотя Ренни проводила в его обществе не более нескольких минут в день, она всегда чувствовала его присутствие в доме. Она забирала свою еду к себе в комнату и ела в одиночестве, в то время как Джаррет обедал с Каванагами. Он читал в библиотеке, помогал в саду мистеру Каванагу или чистил свой пистолет на кухне под бдительным взглядом миссис Каванаг. Ренни предпочитала одиночное заключение в гостиной, придя к выводу, что избегать Джаррета так же трудно и неприятно, как и находиться в его обществе.

Когда Джаррет появился на пороге гостиной, Ренни решила, что ей это показалось, и потому не сразу отреагировала. Но его обычный образ настолько не совмещался с кипой папок и бумаг, которую он держал в руках, что Ренни поняла — все происходит наяву. Джаррет вошел и опустил бумаги на софу. Они немного сдвинулись на сторону, напоминая раскрытую колоду карт.

Ренни сразу узнала свои папки.

— Подождите, — сказала она, заметив, что Джаррет собрался уходить. — Как вы…

— Я попросил мистера Каванага сходить в контору Уорта» принести то, что вам может понадобиться. — С этими словами Джаррет вновь собрался уходить.

Ренни встала и сделала движение дотронуться до него, но поняв, что намеревается сделать, быстро отдернула руку.

Краем глаза Джаррет заметил это движение. Он остановился и обернулся.

— Я… — В ее глазах появилось беспокойство, пальцы нервно теребили край зеленого платья. — Спасибо вам.

— Пожалуйста.

Несколько секунд они стояли в неловком молчании, глядя друг на друга. Груда папок начала вновь разваливаться, на сей раз соскальзывая с дивана. Они одновременно сдвинулись с места, схватив папки и при этом едва не столкнувшись головами.

Выравнивая стопку, Ренни неловко рассмеялась.

— Кажется, он полностью очистил мой стол и несколько соседних.

— Я сказал ему, чтобы он забирал все. Ночной сторож помог ему, указав ваш кабинет, так что я надеюсь, что вы получили действительно нужные вещи.

— Я уверена, что здесь все, что нужно. Сэм Уитни должен был правильно сориентировать мистера Каванага — он не раз видел, как я работаю вечерами.

Она заколебалась.

— Как я понимаю, о Хьюстоне или Келли ничего не слышно.

— Ничего. Но я решил, что послать Каванага будет не опасно. За ним не следили.

— Я совсем не это имела в виду, — почти извиняющимся тоном сказала она. — Я не ставила под сомнение ваши решения.

Джаррет пожал плечами с таким видом, будто это не имело значения.

— Вполне могли и поставить. Ведь это вашей жизни угрожает опасность.

Покачав головой, Ренни села.

— Да нет, опасность угрожает жизни Мэри Майкл. Боже мой, как бы я хотела быть на ее месте. Это бесконечное ожидание! Не могу себе представить, как она все переносит.

Джаррет облокотился на спинку софы.

— Ваша сестра пока не вернулась на работу в «Кроникл». Я это точно знаю.

— Вы ее видели? Он покачал головой.

— Нет.

— Тогда откуда…

— Я возобновил знакомство с Логаном Маршаллом. Я это знаю от него. Ей посылают работу в отель. Я подумал, что уж если Этан пошел на такую уступку, то я вполне могу сделать то же самое.

— Благослови Бог Этана, — задумчиво сказала Ренни.

— Немногие мужья разрешают своим женам работать. Для вашей сестры большое счастье, что она нашла такого, как он.

Ренни предпочла не высказываться на эту тему.

— Я думаю, есть и другие возможности.

— Если вас это устраивает… — равнодушно ответил Джаррет. Он посмотрел на бумаги, разложенные на кофейном столике, и карты, лежавшие на полу. — Что вы делаете?

Ренни не могла бы сказать, действительно ли его это заинтересовало или ему просто было скучно. Каванаги привыкли общаться только между собой и вряд ли могли составить кому-то приятную компанию хотя бы на несколько дней. Возможно, Джаррет разыскал Логана Маршалла только для того, чтобы услышать еще чей-то голос. Ренни интересовало, видел ли он жену Логана — Кейти. Несомненно, бывшая актриса была одной из самых красивых и известных женщин Нью-Йорка. Наверно, Джаррет сожалеет, что защищает не ее.

— Где витают ваши мысли? — спросил Салливан. Ему хотелось смотреть и смотреть на эти густые брови и серьезно сжатые губы.

Услышав голос Джаррета, Ренни некоторое время безучастно смотрела на него, затем очнулась от своей задумчивости.

— Я прорабатываю некоторые возможные маршруты железнодорожной ветки, — ответила она. Перебирая лежащие на кофейном столике бумаги и карты, Ренни нашла свои очки и надела их.

— Я вам сейчас покажу.

Джаррет был очарован. Во-первых, очками, которые постепенно сползали по ее носу и наконец остановились на кончике; во-вторых, тем воодушевлением, с которым Ренни объясняла ему свои планы. Она начертила рельеф местности, рассказывая о градиенте уклона, стационарных арочных мостах, железнодорожных узлах, пружинных шайбах, стрелочных переводах и стыковых накладках. Порывшись в поисках карандаша, Ренни нашла под картой огрызок и быстро набросала эстакаду, которая должна пересечь узкий приток реки Саут-Платт. Она указала место, где бригады строителей будут работать день и ночь, прокладывая в скалах туннель. Она объяснила насчет отсыпки балласта, который должен закреплять шпалы и костыли на ветреных горных участках; рассказала о сигналах семафора и рельсовых подушках, необходимых для того, чтобы отвести на боковой путь грузовые поезда, пока легкие пассажирские экспрессы карабкаются по крутым перевалам Скалистых гор. Когда работы будут закончены, Северо-Восточная железнодорожная компания сможет располагать прибыльной линией, связывающей с самым сердцем Денвера тот район добычи серебра, который пока не имеет выхода к развитой части страны.

Ренни рассеянно засунула карандаш в пучок волос на затылке и выжидательно посмотрела поверх очков на Джаррета. Она знала, что тот уже давно покинул свою полусидячую-полустоячую позицию и присел на корточки рядом с кофейным столиком, явно заинтересованный ее рассказом. Он тоже смотрел на нее странным взглядом, как будто не очень понимая, какие выводы следует сделать из услышанного. Неловким движением Ренни сняла очки и старательно их сложила. Вспомнив о своей привычке, она вытащила из волос карандаш.

— Ну, что вы думаете об этом? — спросила наконец Ренни.

Лицо Джаррета осталось неподвижным, только темные брови слегка шевельнулись.

— Оказывается, вы инженер, — сказал он.

Голос его был настолько ровным, ничего не выражающим, что Ренни не могла понять, удивлен этим Джаррет или недоволен.

— Ну да, — в замешательстве сказала она. — Я думала, вы об этом знаете.

— Знаю? — Он встал. — Откуда я могу об этом знать? Несколько дней назад я спросил, чем вы занимаетесь, и вы упомянули, что работаете на директора по новым проектам. Я предположил, что вы секретарь, и вы не стали возражать.

— Я сказала, что у меня более ответственные обязанности, чем следить за распорядком. — Она стала собирать разбросанные бумаги. — На самом деле я не могу много заниматься техникой. Мистер Томпкинс — это директор — мне не разрешает.

— Тогда он дурак.

Пальцы Ренни замерли над картами. Она взглянула на Джаррета, в ее взгляде отражались ее собственные сомнения.

— Вы действительно так думаете?

— Я действительно так думаю. Ренни с облегчением вздохнула.

С плеч свалился груз, который ее так долго тяготил. Казалось совершенно естественным принять мнение Джаррета как факт.

— Джей Мак вряд ли обрадуется, услышав такое. Он очень доверяет мистеру Томпкинсу.

— А вам меньше? — Он сдвинул папки на софе, расчистив себе место, чтобы сесть.

— Наверно, дело не столько в доверии, сколько в авторитете. Мистер Томпкинс работает на моего отца много лет, и в его распоряжении целый батальон инженеров. Его авторитет основан на большом опыте.

— В данном случае доверие может быть неоправданным.

— Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.

Джаррет взял из рук Ренни топографическую карту, положил ее на стол, развернул и указал на то место, где карандашом была намечена трасса железнодорожной ветки. Поблизости виднелись пятна, указывающие на варианты возможных маршрутов, но твердой, уверенной рукой Ренни было нанесено совсем другое.

— Вы проложили трассу вот по этому горному перевалу, через Куинс-Пойнт. Уклон здесь, кажется, немного круче. Его нужно выравнивать так, как вы говорили. Очевидно, это потребует намного больше работы и денежных затрат, чем на вот этом более пологом, но и более извилистом подъеме, предложенном вашими коллегами. Так почему вы выбрали именно такой вариант.

— Думаю, предложенные ими туннели и эстакады не годятся для такого маршрута. Из этой карты видно — по край ней мере мне, — что форма речной долины изменяется пугающе часто, а осадочные отложения создают складки и прогибы.

— А как вы к этому пришли?

— Я последовательно просмотрела карты, составленные разными изыскателями за последние пятнадцать лет. Более ранние из них составлены очень приблизительно, но, я считаю, достаточно полно подтверждают мой вывод.

— И никто больше этого не заметил?

— Заметили, потому что я на это указала. Но существует и другое объяснение, которое убедило мистера Томпкинса, что выбран правильный маршрут.

— Более дешевый.

— И это тоже. Соображения экономии следует учитывать.

— Но вы по-прежнему настаиваете на другом решении. Почему?

— Я думаю, что они ошибаются. Я хочу снова поставить этот вопрос перед мистером Томпкинсом и постараться его убедить.

Джаррет оторвал взгляд от карты и внимательно посмотрел на Ренни.

— А почему не Джея Мака? Она покачала головой.

— Это не соответствует принятому порядку. Сначала я должна получить одобрение мистера Томпкинса.

— Понятно. — Джаррет снова указал на долину. — Причина, по которой долина меняет свои очертания, вот какая. Каждую весну талые воды проносятся по ней, сметая все на своем пути. Никакой поэзии в этом нет — только стихия. Даже если предположить, что в засушливый год удастся построить эстакаду и проложить рельсы, то на следующий год паводок все снесет.

— Вы это точно знаете?

— Это знает любой, кто когда-либо проезжал около Куинс-Пойнт. Это ни для кого не секрет. — На лице Джаррета появилась насмешливая улыбка. — Разве что для тех железнодорожников, у которых, как у вашего отца, больше денег, чем здравого смысла. Если бы он послал туда знающих людей, которые бы все как следует изучили и опросили местных жителей, он бы об этом узнал.

Услышав обвинение в адрес своего отца, Ренни ощетинилась.

— Пятнадцать лет назад никто и не думал о том, чтобы строить железную дорогу в такой глуши. В Скалистых тогда только что открыли россыпное золото, а здесь еще бушевала война. Требовалось проложить много дорог по эту сторону Миссисипи и к северу от линии Мэйсона — Диксона. Так что не все эти карты были составлены сотрудниками Северо-Восточной компании, — сказала она. — Только последние две, причем Холлис Бэнкс был в составе изыскательской партии.

Услышав об этом, Джаррет задумчиво потер переносицу.

— Вы ему говорили о ваших выводах?

— Говорила. Он сказал, что я ошибаюсь. Джаррет фыркнул.

— Этот человек или дурак, или лжец. Вот что я понял. А как ваше мнение?

— Такой вывод мне не нравится. Он поднял руки в знак капитуляции.

— Я не собираюсь провоцировать войну с вами. Я только хотел сказать, что вы правы относительно Куинс-Пойнт. Если вы с этим согласитесь, то придете к выводу, что Холлис дурачит или вас, или себя. Но если вы поверите в его правоту, то тогда окажется, что вся ваша работа была бесполезной тратой времени.

Ренни и раньше думала, что Холлис с изыскателями пришли к неправильным выводам, но это можно было объяснить скорее небрежностью, чем злым умыслом. Презрительная улыбка Джаррета, казалось, намекала на нечто прямо противоположное.

— Они могли проявить невнимательность, — медленно сказала Ренни, сознавая, что это звучит не очень убедительно, — но предположить, что они сознательно…

Джаррет пожал плечами, не желая вновь спорить.

— Вы знаете его лучше меня.

Ренни помолчала, задумавшись. Затем кивнула.

— Да, верно. В изысканиях он никогда не был особенно силен, и никогда это его особенно не интересовало. Он просто сопровождал группу, а не контролировал ее работу, Он не дурак и не лжец, но в данном случае он, возможно, проявил некоторую беспечность или склонность слишком полагаться на чужое мнение.

Джаррет понял, что это максимальная уступка, на которую она готова пойти. Большая откровенность вызовет у нее чувство неопределенности и неуверенности. В конце концов, она все еще собирается выйти за него замуж. Джаррет кивнул, принимая такое объяснение.

— Спасибо, что вы сказали мне насчет паводков. Я буду настаивать на изменениях в проекте.

Она будет настаивать, подумал Джаррет, но неизвестно, будут ли ее слушать.

— Маршрут, отличающийся от вашего, означает катастрофу — финансовую и любую другую.

Ренни была готова поблагодарить его вновь, когда вошла миссис Каванаг и объявила, что обед готов.

— Вы опять разговариваете, — с сияющим видом заявила кухарка. — Вот и славно. Ну, пойдемте. Сюда я не буду подавать.

Ренни и Джаррет обменялись заговорщическими взглядами. Джаррет протянул руку Ренни и помог ей подняться. Она взяла его под руку и позволила проводить себя в столовую.

В этот вечер, когда Ренни пожелала ему спокойной ночи, Джаррет только большим усилием воли удержался от того, чтобы ее поцеловать.

Размышляя, он долго лежал без сна. С точки зрения здравого смысла его привязанность к ней было невозможно объяснить. Большей частью она держалась надменно, иногда была просто невыносима. Несмотря на все усилия, Ренни часто выходила из себя, так легко поддаваясь на его насмешки, что Джаррет уже чувствовал себя виноватым. Иногда она казалась очень умной, а иногда — необычайно наивной. Она как будто не знала, чего хочет от жизни. С одной стороны, Ренни тяготила ее женственность, а с другой, несмотря на современный образ мышления, она также чувствовала себя неуютно, требуя равных прав с мужчинами.

Одевалась Ренни просто, хотя и не так аскетично, как, по словам Этана, ее сестра Майкл. Вопреки нынешней моде, платья Ренни были не особенно украшены кружевами и лентами. Кроме маленьких жемчужных серег, она не надевала никаких украшений. В очках для чтения Ренни выглядела застенчивой. Она стеснялась своей привычки прятать карандаши в прическу, и в то же время ее взгляд вряд ли можно было назвать неуверенным. По какой-то причине, совершенно непонятной Джаррету, поведение Ренни Деннехи было невозможно однозначно определить. Нельзя было сказать, что она старается скрыть свою красоту, как и нельзя было сказать, что она стремится ее подчеркнуть. Казалось, что Ренни об этом вообще не задумывалась.

Свои волосы, которыми можно было гордиться, Ренни просто закручивала на затылке в пучок. Иногда они закреплялись булавками, а иногда нет. Казалось, Ренни это совершенно безразлично. Во сне черты ее лица были безмятежными, почти ангельскими. Пробудившись, Ренни постоянно находилась в движении. Нос морщился, глаза вращались, рот кривился. Пришедшая в голову мысль могла заставить ее покраснеть. Когда Ренни злилась, она сжимала кулаки, когда нервничала — постукивала пальцами. Спокойствие было для нее неестественным состоянием. Играя в покер, Ренни моментально просадила бы все до последней рубашки.

Джаррета мучила мысль, что он не может сыграть с ней в карты. Он хорошо представлял себе, что скрывается под теми невзрачными платьями, которые носила Ренни. У нее были хрупкие плечи и большая грудь — пожалуй, даже чересчур полная для ее фигуры. Узкая спина имела восхитительные очертания, суживаясь в талии и мягко округляясь на бедрах. Ренни была среднего роста, но большая часть его приходилась на ноги. Джаррет чересчур часто вступал в борьбу с девушкой, чтобы не обратить внимания на мелькавшую перед глазами бледную кожу и изящную форму ног.

Живая, задиристая, Ренни напоминала ему скорее петуха, чем львицу. Возможно, ей подошло бы другое сравнение — просто ничего другого Джаррету не приходило на ум. Теперь он понимал, что ему было бы гораздо легче вернуться в Колорадо, если бы он никогда не слышал, как она смеется. Даже если бы Ренни ни разу не улыбнулась.

На следующее утро Ренни спустилась вниз поздно. Когда она достигла первого этажа, Джаррет уже закончил свой завтрак и отходил от входной двери. У Ренни сложилось впечатление, что он только что с кем-то разговаривал. Посмотрев в одно из узких длинных окон, находившихся с обеих сторон от двери, она действительно заметила какую-то женщину, которая садилась в экипаж. Ренни взяла себе на кухне чашку кофе и отправилась в библиотеку к Джаррету. Тот стоял у окна, глядя в переулок.

— Что, свидание? — беспечно спросила Ренни. Она удивилась, увидев, что Джаррет вздрогнул от звука ее голоса. Он явно не слышал, как она вошла. — О, дорогой Джаррет, ваши мысли витают в тысяче миль отсюда! Это не очень облегчает охрану моей персоны.

— Садитесь, Ренни.

Голос его звучал серьезно. Абсолютно серьезно. Ренни села, будто ее толкнули.

— Что случилось? Это Майкл, да? Что-то случилось с Майкл!

Джаррет отвернулся от окна.

— Это была не Майкл. Приезжала Сьюзен Тернер. Вы ее знаете?

Ренни кивнула, теребя нижнюю губу. Кожа ее покраснела.

— Это жена доктора Тернера. Скотт заботится о будущем ребенке Майкл. — Внезапно стало трудно дышать, все страхи Ренни ясно отразились в ее глазах. — О Боже! — почти беззвучно произнесла она.

Поняв направление ее мыслей, Джаррет поспешно покачал головой.

— Дело не в ребенке, Ренни. С Майкл и с ребенком все в порядке. Дело в Этане. Он очень болен.

— Этан болен? — Она нахмурилась. — Это серьезно?

— Сьюзен говорит, что ее муж не знает, но прогноз не очень обнадеживающий. Он прописал какие-то лекарства и надеется, что они помогут. Как она сказала, это похоже на инфлюэнцу, но Тернер думает, что дело обстоит серьезнее.

— Но не говорит, что? — Он не знает.

Лицо Ренни перестало быть таким бледным. Обеими руками она взяла чашку с кофе и поднесла к губам.

— Это значит, что вы уходите, — сказала она.

— Нет. Пока нет.

— Вы должны идти к Майкл. Если Этан не может ее защитить, то это должны сделать вы.

— Когда Этан захочет, я пойду. Сейчас он только просил доктора Тернера передать мне, что он болен. Он не просил о помощи.

— Но…

— И все, — отрезал Джаррет. В знак подтверждения его рука рубанула воздух. — Вам это трудно понять, но среди нас встречаются такие, кто делает то, что им говорят. Я уважаю мнение Этана. Если он не хочет, чтобы я был там, я остаюсь здесь. — «Пока остаюсь», — подумал Джаррет.

— Тогда позвольте мне пойти. Я могу помочь Майкл ухаживать за ним. Ей сейчас ни к чему дополнительная работа.

— Сьюзен говорит, что Майкл ничего не грозит… в смысле болезни. Ваша сестра вполне способна позаботиться об Этане. Что же касается вас, то ничего ровным счетом не изменилось.

— Я ни на минуту не стану здесь задерживаться. — Ренни поставила чашку на стол и поднялась.

— Не пытайтесь уйти из этого дома.

— А что будет?

Джаррет сделал шаг вперед.

— У меня нет настроения играть с вами, Ренни. Если попробуете, сами узнаете — что.

Это было предупреждением. Однако Ренни в его словах послышался вызов. Игнорируя Джаррета, она вышла из комнаты и направилась прямо к одежному шкафу, нашла там легкую шаль и накинула на плечи.

— Мистер Каванаг! — позвала она.

Когда муж кухарки появился, Ренни велела ему готовить экипаж. Ее взбесило то, что Каванаг обернулся к Джаррету, взглядом спрашивая у него разрешения.

— Тогда я пойду пешком! — заявила Ренни. Миссис Каванаг подошла и встала позади мужа. Ее глаза беспокойно перебегали с Джаррета на Ренни.

— Что за шум на этот раз?

— Она все пытается уйти, — сказал мистер Каванаг. — Она непременно хочет, чтобы я подал ей экипаж.

Кухарка покачала головой и вытерла влажные руки о фартук.

— Но ты ведь не собираешься этого делать?

Мистер Каванаг поскреб свою седую бороду.

— Жена, неужели я похож на дурака?

Ренни знала, что эта дискуссия предназначена для ее ушей, так что помощи отсюда она ждать не могла. Она осуждающе посмотрела на Джаррета, недовольная тем, что он лишил ее преданных людей. Теперь она уже сомневалась, можно ли полагаться на Каванагов хотя бы как на свидетелей.

Джаррет не стал переступать порог гостиной. Он не собирался загораживать ей дорогу или как-то иначе останавливать Ренни, пока она действительно не попытается выйти из дома. Он хотел предоставить ей полную возможность изменить свое решение.

— Я должна видеть свою сестру, — сказала Ренни. Голос ее дрожал, в глазах стояли слезы. — Вы не знаете, что для меня значит с ней разлучиться. Когда она надолго уехала на Запад, некоторые считали, что ее нет в живых. А я знала, что это не так. Я знала. Но теперь, когда она вернулась, все изменилось. Она отдаляется от меня.

— У нее есть Этан, — сказал Джаррет. — Она носит дитя.

— Это не имеет значения, Я хочу, что оба были с ней, но сейчас речь идет обо мне. Майкл меня поймет, даже если вы не поймете.

Джаррет ничего не ответил. Он ждал.

Из его молчания Ренни сделала вывод, что мнение Джаррета изменилось. Уже потом она пришла к выводу, что поверила в это только потому, что очень хотела поверить. Сейчас же она прошла мимо Джаррета и открыла входную дверь. Но выйти на крыльцо Ренни так и не удалось.

Джаррет схватил ее сзади и втащил внутрь, захлопнув дверь ногой. Ренни сопротивлялась, шаль упала с ее плеч, из волос посыпались булавки. Платье на плече лопнуло по шву. Взбешенная девушка стала делать судорожные движения, заставляя Джаррета сжимать ее еще крепче. Он старался держаться, но это удавалось ему с трудом.

Просохшая было рука миссис Каванаг вновь стала совершенно мокрой.

— Я никогда ее такой не видела. Она совсем не пользуется разумом, который дал ей Господь.

— Нужно, чтобы он ей всыпал — вот что, — сказал мистер Каванаг.

Эти комментарии только разозлили Ренни еще больше и сделали задачу Джаррета еще более трудной. Так как Каванаги явно не собирались покидать прихожую, Джаррет понял, что ему нужно сделать. Сжимая Ренни в объятиях, он перебросил ее через плечо, придерживая ноги у себя на груди. Ренни отчаянно молотила кулаками по его спине. Джаррет встал перед лестницей, которая смутно вырисовывалась впереди, как горный пик. Вздохнув, он начал восхождение.

Заметив, что местность изменилась, Ренни перестала сопротивляться.

— Не смейте меня ронять, — задыхаясь, сказала она.

— Не подавайте мне таких идей.

— Если вы меня отпустите, я пойду сама.

Джаррет прошел уже половину пути, его дыхание участилось.

— Ну почему же я вам не верю?

Ренни подняла голову. За сеткой спутавшихся волос она увидела смятенные лица Каванагов.

— Предатели! — В ее голосе не было угрозы. Увидев, что они ретировались на кухню, Ренни опустила голову. — Вы потеряли своих слушателей, — сказала она Джаррету.

Тот только хмыкнул в ответ. У двери в комнату Ренни Джаррет остановился, чтобы перевести дыхание. Войдя, он бесцеремонно сбросил Ренни на кровать и сел рядом. Когда она попыталась откатиться в сторону, Джаррет поймал ее за лодыжку.

— Вам нужна уздечка, — сказал он, подтягивая Ренни к себе.

Теперь она была распростерта на кровати, платье задрано до колен, тело неумолимо приближалось к Джаррету. Догадка, которая мелькнула в ее мозгу, была вполне естественной. При мысли о том, что сейчас ее отшлепают, Ренни совершенно вышла из себя.

— Ренни! Ради Бога! — Джаррет увернулся от удара слева, но тут ее правый кулак врезался ему в солнечное сплетение. У Джаррета перехватило дыхание. — Какой черт в вас вселился? — Он перехватил ее запястья, и Ренни тут же попыталась вонзить зубы в его руки. Джаррету пришлось прижать ее ногой.

Они перекатились раз, другой. Стараясь не наваливаться всем телом, Джаррет зажал ее руки, заведя их по обе стороны от головы. Ренни тяжело дышала, жадно втягивая воздух. Почувствовав это, Джаррет моментально переместил голову ей на плечо. Своей ногой он прижимал сразу обе ее ноги. Теперь движения Ренни были уже не попытками освободиться, а всего лишь беспомощными подергиваниями.

Джаррет поднял голову. Прядь женских волос щекотала ему бровь.

— Что случилось? — хриплым голосом спросил он. — Неужели вы подумали, что я собираюсь стрелять? В вашем присутствии я теперь даже не ношу пистолета.

Она отвернулась и закрыла глаза.

— Я думала, что вы собираетесь побить меня.

— Побить?

Румянец покрыл, ее щеки. Открыв глаза, Ренни отвела взгляд в сторону.

— Отшлепать.

— Вот оно что, — тихо сказал Джаррет. Теперь он начал понимать ее реакцию. Конечно, это было бы унизительно. — Я не собираюсь оскорблять ваше чувство собственного достоинства, Ренни. Это не в моих правилах. Вот что бы я сделал, так это шлепнул вас по подбородку. — Он заметил, что на ее губах появилась слабая улыбка, но глаза были все еще полны слез. — Но это очень милый подбородок, и я оставлю его в покое.

Ренни посмотрела на него.

— Я вас ударила. Он кивнул:

— И не один раз.

— Я такого раньше никогда не делала. Даже не думала об этом.

В сапфировых глазах Джаррета отразилось явное сомнение.

— Ну, может, один или два раза хотела. — Ее глаза теперь смотрели на его губы. Ренни почувствовала, как ужасно близко он находится от нее, прижимаясь к ней всем телом. Руки свободно держали ее запястья, нога занимала скорее интимное, чем сдерживающее положение. В его потемневших глазах Ренни прочла нечто такое, от чего у нее вновь перехватило дыхание.

Она слегка приподняла голову и прикоснулась своими губами к его губам.

Джаррет ответил. Он легко коснулся ее губ, пробуя их так, как пробуют мед. Ее рот был мягким и податливым. Ренни высвободила свои руки и обняла его за шею. Она раскрыла рот, и Джаррет застонал. Когда его язык проник внутрь, ответной реакцией было сначала удивление, затем любопытство и наконец — желание, Приподнимая чувствительную верхнюю губу, язык Джаррета обследовал цепочку ее зубов. Подражая ему, Ренни поступила точно так же. Однако, когда мягкое ощупывание уступило место более откровенным намерениям, Джаррет вышел из игры.

Он откатился в сторону и сел, затем пригладил волосы и вздохнул.

— Я думаю, мне лучше уйти.

Ренни выпрямилась и прислонилась к спинке кровати, прижав подушку к груди. На лице ее было написано ожидание, глаза смотрели настороженно.

— Я заставила вас нарушить обещание, да? — тихо сказала она.

Джаррет пожал плечами:

— Вы первая меня поцеловали. Так как же — вы меня освободили от обещания или я его нарушил?

— Это для вас так важно?

— Я отрываюсь от работы только ради дела. Натаниэль Хьюстон — это моя работа. Ди Келли — это моя работа. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — Вы — это тоже моя работа.

— А если я не хочу? — смело спросила Ренни. — Что, если я хочу быть…

— Моим развлечением?

Лицо Ренни вспыхнуло, но взгляд она не отвела.

— Да, — сказала она. — Вашим развлечением. Джаррет покачал головой.

— У вас мало опыта, — холодно сказал он. Ренни съежилась, как от удара.

— Вы не будете знать, как уйти, когда все кончится, — пояснил Джаррет, — а я вряд ли смогу вам заплатить. Ваше сердце запутается в ожиданиях. На самом деле вы ведь вовсе не хотите быть моим развлечением. Вы хотите, чтобы я вас всему научил. Раньше я считал, что мне это может понравиться, но сейчас я так не думаю. Если я объезжаю кобылу, то затем, чтобы на ней потом ездить самому. Я не собираюсь объезжать вас для Холлиса Бэнкса.

Такая грубость шокировала ее. Оскорбленная, Ренни подняла руку, но не для того, чтобы его ударить, а чтобы удержаться от рыданий.

— Идите вон, — прошептала она.

Джаррет встал. Он подошел к двери, достал из кармана ключ и показал его Ренни.

— Так вот, чтобы вы знали, Ренни, — несмотря на то, что я сейчас сказал, я запираю эту дверь не только для того, чтобы удержать вас внутри, но в равной степени и для того, чтобы удержать себя снаружи.

Ренни смотрела, как он выходит. Затем она услышала, как поворачивается ключ в новом замке, и увидела, что этот ключ просовывается под дверь. Теперь Джаррет не мог войти, а она не могла выйти. Ренни соскочила с кровати, подбежала к двери и начала колотить в нее.

— Что вы о себе думаете? — выкрикивала Ренни. — Вы не нужны мне в подарок! У вас не хватит денег, чтобы мне заплатить, вы, подонок! Вы слышите меня? Вы ничего не знаете о том, что я хочу! Ничего! — Она не знала, стоит ли он по другую сторону двери или нет. Это не имело значения. Ренни бушевала до полной потери сил, и когда они оставили ее, просто свалилась около двери, вся в слезах. Внизу, дождавшись, когда гром и молнии улеглись, Джаррет обратился к миссис Каванаг.

— Она, вероятно, немного поспит, — сказал он. — Она еще даже не завтракала. Вы тогда, пожалуйста, попозже принесите ей чего-нибудь.

Кухарка кивнула:

— Это не проблема.

— У нее единственный ключ от комнаты. Чтобы войти, вам нужно его взять у нее, а когда будете уходить — заберите снова. Я не могу сторожить ее внизу, миссис Каванаг. Ее нужно держать взаперти. Вы сможете это сделать?

— До сих пор я ничего подобного не видела, — сказала миссис Каванаг, закатив глаза к небу.

— Так вы можете это сделать? — снова спросил Джаррет.

— Если вы считаете, что так надо.

— Считаю, что надо.

— Что ж, тогда я это сделаю.

Ренни провела в своей спальне четыре дня. Хотя ее апартаменты были просторнее тех, которые занимала ее сестра в отеле святого Марка, Ренни чувствовала себя как в клетке. Миссис Каванаг приходила и уходила, принося еду и свежее белье, а обратно забирая подносы. Она всегда запирала дверь, отдавая перед уходом ключ, и Ренни никак не могла придумать, как можно сбежать, не причиняя вреда кухарке.

Ренни сделала несколько вялых попыток продолжить работу над проектом в Куинс-Поннт, но сконцентрироваться ей было все труднее.

По правде говоря, она вообще почти ничего не делала, разве что расчесывала волосы и умывалась. Ренни перестала убирать постель и поддерживать вещи в порядке. Комната была завалена книгами из библиотеки и служебными бумагами, на которые Ренни не обращала ни малейшего внимания. Туалетные принадлежности были разбросаны в беспорядке. Духи и масла оставались нетронутыми. На пудренице виднелся слой пыли.

К одежде она тоже потеряла всякий интерес. Ренни перестала надевать корсет и носила только сорочку и нижнюю юбку, иногда даже не надевая шелковый халат. Она или часами сидела у окна и, стараясь не привлекать к себе внимания, наблюдала за движением по Бродвею, или дремала, время от времени просыпаясь. Подобно призраку Ренни бродила по комнатам, в голове ее было пусто, лицо лишено всякого выражения.

— Я за нее беспокоюсь, — сказала Джаррету миссис Каванаг. — Говорю вам — это неестественно. Она там как привидение. Даже не скажет мне и нескольких слов. Мистер Каванаг, когда забирает подносы, видит то же самое. И она даже не стыдится того, как одета!

Джаррет тоже был обеспокоен, но не знал, что делать. Точно такие же жалобы миссис Каванаг высказывала днем раньше. Он не мог позволить Ренни продолжать в том же духе.

— Она не хотела увидеть Холлиса?

— Ни слова о нем не говорила.

— Я разрешу ей выйти, как только станет безопасно. Я уже несколько дней не получал никаких известий и знаю о том, что происходит в отеле святого Марка, не больше, чем вы. — Он тяжело опустился на один из кухонных стульев. Миссис Каванаг пододвинула ему кружку горячего кофе.

— Может, я пойду туда? — спросила она.

— Разве шериф Стоун посылал за вами?

Тем не менее Джаррет задавал самому себе тот же вопрос. А что, если Этан слишком болен, чтобы попросить о помощи? Стала бы тогда Майкл звать его на помощь или предпочла бы, чтобы он защищал ее сестру? Джаррет привык проявлять инициативу, а не дожидаться указаний. Из-за того, что ему приходится отсиживаться здесь, как в норе, Джаррет чувствовал себя так же неуютно, как и Ренни. Единственной разницей в их положении был размер норы.

— Наверно, мы должны послать вашего мужа за доктором Тернером. Он осмотрит Ренни, а я узнаю из первых рук, что случилось с Этаном. — Джаррет поднял свою кружку и улыбнулся кухарке. Вроде бы этот план был удачным.

Поздним вечером того же дня Джаррет постучался в комнату Ренни. Через несколько секунд ключ проскользнул под дверь. Когда Джаррет вошел, девушка уже снова сидела перед камином я сушила волосы. По виду Ренни нельзя было сказать, что она удивлена появлением Джаррета в своей комнате. Ее пальцы продолжали теребить волосы, и медного цвета пряди пылали в оранжевом свете горящего камина.

— Я принес вам немного поесть — сказал Джаррет, поднимая перед собой поднос. — Прежде чем уйти в каретный сарай, миссис Каванаг еще раз разогрела вам обед. Она сказала, что вы еще не обедали. — На самом деле ему сказали, что Ренни весь день ничего не ела. Проклятое ирландское упрямство, вот что это такое! Она собираете» уморить себя голодом. — Это так? — спросил Джаррет.

Ренни ничего не ответила.

— Куда мне это поставить?

Она не отреагировала на его присутствие, не удостоив даже взглядом.

Джаррет подошел и поставил поднос рядом с Ренни. На ее обнаженных белых плечах играли отсветы пламени, лаская кожу, пальцы продолжали вяло перебирать волосы. Белая нижняя юбка открывала голые ступни и лодыжки. Халат сиротливо висел на спинке кресла. Джаррет подобрал его и набросил на плечи хозяйки. Ренни не пошевельнулась, чтобы поправить халат, и даже когда рукав его попал в огонь, она не двинулась с места.

Джаррет поспешно выхватил вещь из пламени, отнес в ванную и опустил в холодную воду. Затем повесил для просушки на спинку стула.

— Ваше бессмысленное поведение не вызывает никакой симпатии, — сказал Салливан, садясь в кресло. Он вытянул ноги к огню и скрестил руки на груди. Было приятно чувствовать тепло. В ночном воздухе, который уже заполнил комнату, ощущалась сырость. — Своими фокусами вы можете дурачить миссис Каванаг, но на меня они не производят впечатления.

— Думайте, что хотите, мистер Салливан. Вы всегда так поступаете.

Вторая фраза в отличие от первой его приободрила. Тусклая монотонность в голосе Ренни вызывала беспокойство, но эта легкая насмешка говорила, что какие-то признаки жизни она еще подает.

— Я собирался послать сегодня за доктором Тернером, — сказал Джаррет. — Но час с небольшим назад его жена снова пришла сюда. Доктор навестит вас завтра, если я сочту это необходимым. Я сказал, что дам ей знать.

Руки Ренни застыли.

Есть новости об Этане? О Майкл?

— Ваша сестра вчера вечером была больна, но сейчас полностью выздоровела. У нее как будто было то же самое, что у Этана.

Джаррет откинулся на спинку стула, рассматривая серию фотографий над камином. Большинство из них представляли официальные снимки всей семьи, включая Джея Мака. На некоторых была изображена Ренни с сестрами, на некоторых — Ренни вместе с Майкл. Недавно сделанные снимки были особенно хорошего качества. Только на одной фотографии Ренни была снята отдельно. По контрасту с торжественным выражением лица ее глаза сияли.

Джаррет показал рукой на этот снимок.

— Вы здесь изображены во время какого-то торжественного события?

Ренни посмотрела в ту сторону, куда он указывал.

— Моя помолвка с Холлисом. Это снимала Дженни Маршалл.

— Жена Логана? Я думал, ее зовут Кейти.

— Его невестка. Жена Кристиана.

— Кристиана Маршалла? Живописца?

— Думаю, он предпочитает, чтобы его называли художником, — сухо сказала Ренни, — но да, это тот самый.

— Он тоже ваш сосед? — Джаррет подумал, что мог бы обойти сотню квадратных миль к западу от Миссисипи, но не встретить ни одного человека с родословной. Они все отираются здесь, на Манхэттене. Да, действительно, он и Ренни пришли из разных миров.

— Так что, в следующую ночь пойдем к нему на двор?

Ренни слегка склонила голову набок и стала осторожно протирать полотенцем мокрые концы волос.

— Я не собираюсь больше обсуждать с вами эту тему.

Джаррет понял, что переиграл. Он решил больше ее не мучить.

— Этан был отравлен, — сказал Джаррет. — Возможно, это предназначалось Майкл — тут ничего в точности сказать нельзя. Ей стало плохо от чая. Она его выпила совсем немного, а потом пожаловалась доктору Тернеру, что очень хочет курить. Тут-то он и догадался.

От того, что он не договаривает, не излагает сразу суть дела, Ренни пришла в возбуждение. Ее густые брови сошлись.

— Догадался о чем?

— Ядом был никотин, в таких дозах, что у Этана начались колики и рвота. Майкл тоже его приняла вместе с чаем и почувствовала себя плохо, но без особых последствий, не считая желания курить.

— Вот оно как, — сказала Ренни. — Теперь скажите мне, кто это сделал.

— Пожалуй, мы слишком зациклились на Хьюстоне и перестали думать о Детре. Годами ходили слухи, что она отравила своего первого мужа. У ее отца была аптека в Сент-Луисе. Так что она выросла среди порошков и ядов.

— Значит, ее поймали? Опасность миновала? Он покачал головой.

— Нет. Пока не выяснилось ничего определенного. Вероятно, она работает в отеле, иначе непонятно, как она могла добавить яд в пищу. Доктор и миссис Тернер отправляются завтра обедать в отель, святого Марка. Если Ди там, они смогут опознать ее по описанию.

— И тогда ее арестуют.

— Нет. Только опознают. Если мы слишком рано от кроем карты, то упустим Хьюстона. Она может привести нас к нему, но только если не будет знать, что мы следим. Добровольно она никогда его не выдаст.

— Как она выследила Майкл?

— По газете. Кто-то дал ее адрес в гостинице до того, как поступило противоположное распоряжение.

Ренни поднялась на ноги. Внезапно она пожалела о том, что не надела халат. Подняв лежавший в ногах кровати плед, Ренни набросила его на плечи.

— Тогда вам нужно идти, — сказала она. — Здесь теперь не опасно. В конце концов Хьюстон и Келли нашли то, что искали.

— Может быть, и нашли, но я не уверен, что вы не встанете у них на пути. Как, кстати, и ваша сестра. Она даже сомневалась, стоит ли сообщать вам все это.

— Я вам не верю. Майкл не могла хотеть, чтобы от меня это скрывали.

Джаррет вздохнул:

— Ваша сестра гораздо лучше понимает грозящую опасность, чем вы. Она провела несколько недель в плену у Хьюстона и Ди. Однажды они уже пытались убить ее, и Этана и это им почти удалось. Никто не может предсказать, чем все кончится. Детру пока точно не опознали, а Хьюстона еще предстоит найти. Боюсь, в отношении вас практически ничего не изменится, разве что вы здесь приберете и наденете на себя какую-то одежду, а то вы выглядите, как двухдолларовая шлюха.

Он встал, окинул взглядом спальню и с отвращением покачал головой.

— Это просто свинарник, Ренни.

На этот раз она не стала пытаться сжечь его взглядом. Вместо этого Ренни заплакала. Она отвернулась и стала рассматривать двойные французские двери, как поступала в последнее время уже много раз. Взгляд ее был слишком затуманен, чтобы разглядеть что-нибудь внизу на улице или чтобы увидеть в стекле отражение Джаррета. Когда его руки обняли ее, Ренни слегка вздрогнула, но не отстранилась.

Джаррет прижался подбородком к ее затылку. На своей коже он чувствовал нежное прикосновение ее волос, благоухавших томительным ароматом лавандового мыла.

— С тех пор как мы встретились, ничего у тебя не получается.

Она закрыла глаза, пытаясь остановить поток слез, и слегка кивнула головой в знак согласия.

— Не думаю, что в ближайшее время что-то изменится, — добавил он.

Джаррет повернул ее к себе, и Ренни в беспокойстве открыла глаза. Шаль соскользнула на пол. Ренни подумала, что сейчас он ее поцелует, но только его дыхание, а не губы, шевелило волосы у нее на висках. Он держал ее так довольно долго, успокаивая, затем положил на кровать и сидел рядом, пока Ренни не уснула. Она так и не хватилась фотографии, которую он забрал, уходя.

Через четыре дня Натаниэль Хьюстон был мертв. Убил его не Этан и не Джаррет, его убила сестра Ренни.