"Чародей" - читать интересную книгу автора (Вулф Джин)

Глава 3 ЗЕЛЕНЫЙ РЫЦАРЬ ИЗ СКАЯ

– Это Бертольд, билорд, – доложил Свон Билу. – Тауг дашел его.

– Нет, вы нашли! – воскликнул Тауг.

– Ты же сказал бде, что од таб. Когда бы де сказал, я бы де здал про дего или де здал бы, как поступить со стариком, когда бы столкдулся с диб.

– Что у тебя с носом? – спросил Бил.

Свон выдавил улыбку:

– Тауг бде расквасил, билорд. У дас вышел спор, в котороб од взял верх.

– Свон взял верх во втором споре.

– Только да словах, – пояснил Свон. – В драке Тауг победил бедя и обошелся со бдой великодушдо.

Тут наконец подал голос Бертольд – впервые с тех пор, как они спешились:

– Он неплохой парень, Тауг. Напоминает мне моего брата. У вас много людей, сэр?

– Говори «милорд», приятель! – резко приказал Гарваон.

– Около шестидесяти, – ответил Бил.

Старик втянул воздух сквозь зубы, еще оставшиеся у него.

– Может, и хватит. Хорошие воины?

– Придется стать такими. – Бил казался мрачным.

– Я бы хотел сражаться. Только я ничего не вижу.

– Твой язык нам полезнее любого меча. Они собираются остаться там на ночь? В таком случае наш пеший отряд успеет подойти.

– Нет, сэр. Они заявились к нам на ферму и не застали там господина Бимира. Сэр Эйбел – Свон и Тауг знают его – прикончил Бимира, к великой нашей радости. Только этого никто больше не видел. Мы выволокли тело из дома с помощью двух пар волов и зарыли, где земля помягче, а сверху набросали стог сена. Женщины схоронились, а я сказал пришедшим ангридам, что он в отлучке и оставил меня присматривать за скотом. Мол, я не могу кормить вас без приказа хозяина. Ну, они поверили, сэр, как я и думал. И пока они там жрали, я дал деру, а потом натолкнулся на Свона. Только они не собираются оставаться там на ночь. Они сразу двинутся дальше.

Гарваон открыл было рот, но Бил жестом приказал ему умолкнуть и спросил:

– Почему ты так решил, Бертольд?

– В противном случае они приказали бы мне разгрузить мулов и вьючных лошадей. Но они ни о чем таком и словом не обмолвились, только говорили, что меня надобно убить. Вот тут-то я и улизнул из дому и отправился на поиски сэра Эйбела, надеясь, что он все еще где-нибудь поблизости.

Бил взглянул на Тауга, который печально потряс головой.

– Ты его друг?

– Ну да! Он собирался забрать нас с собой, меня и Герду. Именно он убил Бимира. Герда пришла жить ко мне, потому что сэр Эйбел увезет нас отсюда, когда воротится из большого замка на севере. Только он еще не приехал.

– Зато мы подоспели, – с долей смущения промолвил Гарваон. – Может, этого окажется достаточно.

– Надеюсь, сэр.

Издалека донесся крик часового, и Гарваон пробормотал: «Они уходят» – и вскочил на коня прежде, чем Тауг успел спросить, что это означает для них.

Представлялось благоразумным подождать, пока ангриды не покинут ферму, со всеми ее заборами и свинарниками. Затем Гарваон построил своих всадников широкой дугой, лучше всего укрепленной с флангов, с намерением окружить ангридов, оставив противнику лишь узкий путь к отступлению на север. Такой маневр (как они с Билом объяснили до того пространно, что Тауг утомился слушать) преследовал цель не столько уничтожить ангридов, сколько отрезать от них вереницу вьючных животных. Они надеялись, что ангриды бросят свою добычу, когда обнаружат, что взяты почти в кольцо. Свон стоял в середине дуги, между Таугом (слева) и Ансом (справа). Тауг размышлял, как Свон покажет себя в схватке; до него вдруг дошло, что Гарваон поставил Свона в центр единственно из-за кольчуги и шлема – в надежде, что великаны примут парня за рыцаря.

– Где пес сэра Эйбела, Тауг? – Резкий ветер уносил прочь слова Свона. – Од божет даб подадобиться.

Тауг тоже так считал, но пожал плечами:

– Не знаю.

– Свистни его, а?

Тауг громко, протяжно свистнул, но без толку. Анс махнул рукой:

– Может, в амбаре, подле большого дома. Я видел там кота леди. Не иначе, мышей ловил.

Протрубила труба, и всадники устремились навстречу неприятелю: одни сразу вырвались вперед, другие отстали. «Держать строй! Держать строй!» – прокричал Свон. Подчинились – или хотя бы поняли, что он имеет в виду, – не многие. Свон покинул свое место и легким галопом поскакал вдоль строя, сдерживая нетерпеливых и подгоняя медлительных.

Неслаженное наступление отряда продолжалось, казалось, не один час. Тауг с дюжину раз собирался с духом для битвы, и всякий раз состояние боевой готовности длилось не долее нескольких секунд, за которые белый жеребец успевал сделать шага три-четыре. Потом (и слишком скоро) впереди показались ангриды. Труба протрубила атаку. Тауг взял на изготовку копье, смастеренное из моего ножа и ствола молодого деревца, зажав конец древка под мышкой, и ударил жеребца пятками в бока.

Следующие три-четыре минуты ада кромешного – клубы пыли, истошные вопли, лязг металла, дикая сумятица – он плохо запомнил. Стремительное движение Тауга вперед прервал вьючный мул: белый жеребец налетел на него и вместе со своим седоком рухнул на землю среди бешено молотящих копыт и глухо звенящих кубков размером с супницы, Когда Тауг с трудом поднимался на ноги, меч длиной с дышло, уже обагренный кровью, просвистел у него над головой.

По-видимому, Тауг нашел свое копье и поймал жеребца, поскольку вскоре опять сидел в седле, весь в синяках и ошеломленный.

Ангриды ревели, лошади и мулы пронзительно ржали, люди вопили, рычали и стонали. Перед Таугом вырос ангрид. Вероятно, он подскакал к нему; вероятно, нанес удар своим самодельным копьем; вероятно, потом обратился в бегство. Возможно, все вместе. Сцена смутно запечатлелась у него в сознании, не способном толком воспринимать действительность.

Внезапно в седле позади Тауга оказался какой-то слуга. Он вырвал у него поводья, и они помчались прочь с поля боя вместе с двадцатью-тридцатью другими воинами. Мой нож, привязанный к концу палки, перекосился, и с него капала кровь; одна капля упала Таугу на лицо, когда он поднял копье и жеребец перешел на усталую рысь.

Он повернулся и схватился за поводья, собираясь сказать, что они бегут, а не должны, что надо сражаться и победить, но слуга со всей силы двинул его кулаком в ухо, и он провалился во тьму, где не происходило никакого сражения.

Очнувшись и поднявшись на ноги, Тауг увидел рассыпавшихся в разные стороны перепуганных лучников. Никаких смертоносных туч стрел, ничего похожего на описания битв, которые он слышал. Время от времени в воздух взмывала стрела: одинокая птица в сумерках, тонкое пение в пустынном небе.

На севере исполинские фигуры убегали через поле проса высотой в человеческий рост; резкое беспорядочное колыхание колосьев выдавало присутствие животных, которых гнали ангриды. Несомый сильным ветром, клин серых гусей пролетел над животными и великанами – три птицы с одной стороны от вожака, две с другой, – крича скрипучими голосами, напоминающими визг ржавых петель. Гусиный клин казался более воинственным и опасным, нежели стрелы наших лучников. Король великанов выпустил птиц с крепостного вала своего замка, подумал Тауг; замка, подобный которому он видел, когда грифон бился с драконом в заоблачной выси, только гораздо больших размеров, конечно же.

Приставив ладонь козырьком ко лбу, он почти лениво устремил взгляд вдаль, где на гряде коричневых холмов загорелись две – нет, четыре крохотные алые точечки. Всадник, силуэт которого темнел на фоне сумеречного неба, свесился с седла, словно срывая растение в траве. Он выпрямился, держа в руке огонек, меньше огненного цветка, распустившегося под копытами коня, который легко прянул в сторону. Привстав на стременах – движение почти неразличимое на таком расстоянии, – он швырнул огонек на запад, и яркая искорка прочертила высокую дугу на фоне темных облаков.

В следующий миг всадник поскакал на юг, в сторону Тауга. Гонимые ветром алые язычки пламени не отставали от него. Порыв ветра, еще один – и едкий запах дыма.

Ангриды, находившиеся всего на расстоянии полета стрелы от Тауга, остановились и начали совещаться. Один указал пальцем. Гарваон галопом скакал к ним, с мечом на изготовку, а Свон держался рядом и вскоре вырвался вперед. Тауг бросился следом, бессвязно крича и отчаянно размахивая руками в попытке увлечь за собой остальных, но внезапно мускулистая рука оторвала его от земли и усадила на холку мула, идущего размашистым шагом.

– У вас нет оружия. – Голова Анса находилась ниже головы Тауга. – Ни меча, ничего, и вас убили бы, будь даже у вас меч, о котором вы говорили.

Мулы и лошади всем скопом неслись навстречу сквозь высокое просо, подгоняемые не только громоподобными криками ангридов, но и огнем, наводившим страх на великанов. Пытаясь справиться с собственным мулом, Анс отпустил Тауга, и тот соскользнул вниз, покатился по земле, а потом вскочил на ноги.

Он не нашел никакого брошенного оружия, но побежал вперед, уворачиваясь от охваченных паникой животных и ударяясь о тяжелые тюки, на них навьюченные. Он уже находился буквально в нескольких шагах от ближайшего ангрида, когда на того вдруг напрыгнул огромный черный зверь, – Тауг мельком увидел горящие глаза и вспененную пасть. В следующий миг зверь скрылся из виду, а бездыханный великан распростерся на земле.

За поясом у ангрида был нож – с деревянной рукояткой длиной с Таугово предплечье и лезвием вдвое длиннее. Тауг вытащил нож из-за пояса убитого: рукоятка, хотя и слишком толстая, сужалась с одного и другого конца настолько, что ложилась в ладонь не хуже, чем древко копья.

От дыма у него заслезились глаза, и он закашлялся. Проморгавшись, он увидел перед собой не кого иного, как рыцаря в зелено-золотых доспехах на могучем сером коне, превосходящем размерами всех, каких ему доводилось видеть прежде.

– Это ты, Тауг? – Рыцарь закинул щит за спину и снял шлем с гребнем в виде дракона. – Кто тебя так отделал?

– Сэр Эйбел!

Дым снова окутал нас, когда я помог Таугу взобраться в седло.

– Осторожнее со своим мечом, приятель. Лучше отведи острие в сторону.

По-прежнему кашляя, Тауг последовал совету.

– Я взял его у великана, – выдохнул он. – А леди Идн обещала мне щит.

Когда мы выехали из дыма, я сказал:

– Одна из сложнейших вещей, которым должен научиться рыцарь, – это умение пользоваться оружием так, чтобы случайно не поранить своего коня. Мастер Торп говорил мне это, но знать – одно дело, а выполнять – совсем другое.

Тауг вытянул шею:

– Сколько великанов вы убили?

– В смысле – своим мечом? – Я придержал Облако, переводя на шаг, и окинул взглядом поле битвы. – Ни одного. Но Гильф, вероятно, прикончил пару-тройку.

К тому времени, когда подошла Идн с женщинами, Тауг спросил:

– Разве все они не погибнут в огне?

– Вряд ли, – ответил я. – Бой перемещается в сторону от пожара, и надвигается буря. Судя по запаху ветра, снежная буря. Нам еще придется потрудиться.

И мы славно потрудились, но описание всех последующих событий заняло бы у меня больше времени, чем ушло на само сражение и на то, чтобы потом согнать всех мулов и вьючных лошадей. Мы провели ночь в большом доме, прежде принадлежавшем Бимиру; во всех очагах там ревел огонь, и люди теснились возле них. Тауг нашел меня в конюшне, где погонщики мулов под присмотром мастера Эгра развьючивали, кормили и поили своих подопечных.

– Я… я хотел поговорить с вами, сэр Эйбел. Можно?

– Можно. – Я отошел от Облака и посмотрел на Тауга, с трудом сдерживая ухмылку. – Можно, если ты готов поработать. Ты готов?

– Конечно! Все, что угодно!

– Но ты устал, и у тебя лицо разбито.

– У Свона разбито сильнее, но он не сидит сложа руки.

– Не считая нужным расседлать, напоить и накормить своего коня. Пока, во всяком случае.

– Он обслуживает лорда Била и леди Идн.

– Похвально. – Я провел скребницей по хребту Облака, от холки до хвоста, а потом вручил щетку Таугу. – Знаешь, что это за инструмент?

– Нет, сэр.

– Скребница. Такая щетка, которой чистят шкуру животного. Будь у меня оруженосец, он позаботился бы о моем коне – не потому, что мне самому лень, а потому, что он должен научиться. Когда он сам станет рыцарем, никто не станет заботиться о его коне.

– У вас есть оруженосец, сэр Эйбел. Свон. Он сказал мне.

Я потряс головой:

– Будь Свон моим оруженосцем, сейчас он находился бы здесь и чистил Облако.

– Он боится вас. Так мне кажется.

– Ему не меня следует бояться. Анс знает о нем?

– О зримом чудовище? Не знаю, сэр.

– Расскажи ему при случае. Сейчас я научу тебя ухаживать за конем. Ты готов?

Глядя на Облако, Тауг кивнул.

– Вы можете разговаривать между делом?

– Конечно. Ты боишься Облака?

– Немножко. Он такой огромный.

– Она. Размер не имеет значения. Норовистая лошадь ужасно опасна, даже если она маленькая. Кроткая может ненароком зашибить, поскольку она гораздо больше и гораздо сильнее тебя. Но это маловероятно. Человек, о котором ты мне рассказал, – который тебя ударил, – представляет для тебя гораздо большую опасность, чем я. Так и с лошадьми.

Тауг снова кивнул, не очень уверенно.

– В первую очередь надо снять седло и чепрак. Под седлом лошадь всегда устает. Если тебе доводилось брать в руки седло, ты знаешь почему. Чепрак всегда влажный от пота, поэтому его тоже снимаем. Если конь разгорячен или находится на холоде, его обязательно нужно накрыть чем-нибудь. Подойдет любое чистое, сухое и теплое покрывало. Думаю, в данном случае такой необходимости нет.

– Понимаю, – сказал Тауг.

– Хорошо. Лошадь не способна мыслить, как человек, но хорошая лошадь чувствует тебя лучше, чем ты ее. Ты должен тонко чувствовать своего коня, а для начала нужно научиться понимать, когда он испытывает жажду, голод, холод или одиночество, как бывает с тобой. Коли ты понимаешь своего коня, он понимает, что ты все понимаешь, по твоим действиям. А коли не понимаешь, он тоже понимает это.

– Сэр Эйбел, вы…

– Разница проявляется в мелочах, по большей части практически незаметных. Но исход любой битвы зависит от мелочей. Ты хотел задать вопрос?

– Вы погибли, сэр Эйбел. Вернее, мы так думали.

Я пожал плечами:

– Какое это имеет значение? Я здесь, дышу тем же пыльным воздухом, что и вы все. Думаешь, я призрак? Если хочешь, я проткну себе палец, чтобы ты увидел кровь.

Тауг помотал головой.

– Ну и хорошо. Я живой, Тауг, как ты. Сегодня за ужином две дюжины человек видели, как я ем. Вот тебе доказательство. Призраки не едят.

– Я этого не знал.

– Теперь знаешь. Тебя смущает моя кольчуга с золотыми кольцами? Она досталась мне вместе с Этерне. – Я дотронулся до меча, но не стал вытаскивать из ножен. – Перевязь с ножнами досталась мне вместе с ней. Я взял меч, кольчугу и все прочее. Что ты станешь делать, когда снимешь седло с чепраком и накроешь коня попоной в случае надобности?

– Сниму уздечку, – сказал Тауг. – Напою его и накормлю, коли сумею найти корм. Я так делал с вашим прежним конем, когда ездил на нем.

– А потом?

– Это все.

– Потом тебе нужно осмотреть ноги животного. Ну-ка подними заднюю правую ногу Облака и взгляни на копыто. Я подержу фонарь.

Тауг подчинился – с таким видом, словно держал в руках бомбу с зажженным фитилем.

– Не надо бояться. Она привыкла, что у нее осматривают ноги, и знает, что ты делаешь это для ее же блага. Не видишь там никаких камешков?

– Нет, сэр. Ничего, если я поинтересуюсь, откуда у вас Облако?

Вокруг нас беспокойно двигались и били копытами лошади и мулы; погонщики переговаривались, смеялись и сыпали проклятиями. Наконец я спросил:

– Подкова не стерта?

– Нет, сэр.

– Расшатавшиеся гвозди есть? Хоть один?

– Нет, сэр.

– Хорошо. Теперь проверь заднюю левую.

Тауг подчинился.

– Ты уже решил, что я не собираюсь отвечать на твой вопрос. На самом деле я просто соображал, как лучше ответить. Лошадь мне подарил Вальфатер, однако тебе это ничего не скажет. Ты когда-нибудь смотрел на пруд, в котором отражается Скай? Облака, солнце, птицы и тому подобное?

– Множество раз. С этой ногой тоже все в порядке, сэр. Только кто такой Вальфатер?

– Некоторые жители вашей деревни поклоняются Дизири. Твоя сестра говорила мне.

– Да, сэр. Вы заберете ее из Утгарда?

– Твою сестру? Конечно. Среди всего прочего я вернулся и для этой цели. Теперь осмотри правую переднюю.

Тауг поднял указанную ногу, уже не столь опасливо.

– Говоря об оверкинах, я имею в виду не Дизири и ее племя. Сколько оверкинов ты знаешь?

– Ну, Тунор… – Тауг слегка поколебался. – И Громовержец.

– Это один и тот же парень. Назови еще кого-нибудь.

Последовала долгая пауза.

– Мама упоминала имя Нертис.

Я рассмеялся:

– Вот тут ты меня поймал. Я о нем не слышал.

– Это «она».

– Давай еще.

– Больше я никого не знаю, сэр Эйбел. С этим копытом тоже все в порядке. Я проверю другое.

– За время, проведенное сейчас в конюшне, ты услышал множество проклятий – и такой способ выяснить, кого должны почитать люди, ничуть не хуже любого другого. Какие имена здесь упоминались?

– Э-э… Фригга. И Форсетти? Это оверкин, сэр? Я думал, название города.

– И то, и другое. Город назвали в честь оверкина, поскольку люди надеялись жить там по закону справедливости. Это все? Похоже, ты не особо прислушивался.

– Фенрир и Сиф, сэр. И еще Странник.

– Неплохо. Странник – это Вальфатер. Теперь слушай внимательно. Ты видел отражение Ская в пруде. Но пруд и все вокруг, весь наш мир под названием Митгартр, есть отражение Ская. Лорд Бил подарил мне белого жеребца, которого мы бросили, когда забрались на грифона. Может, я уже тебе говорил.

– Да, сэр.

– Точно так же Вальфатер подарил мне Облако. У тебя вытянутая физиономия. В чем дело?

– Ваш конь… прежний, на котором я ездил, пока тот человек не забрал его у меня… Я… за ним ведь, наверное, никто не ухаживает.

– Понимаю. Конь по-прежнему принадлежит тебе, Тауг, даже если его у тебя украли.

– На самом деле он не мой, сэр Эйбел. А ваш.

– Я дарю его тебе. Вот сию минуту и подарил. Вообще-то погонщики должны заботиться обо всех лошадях, но если он здесь, найди его и удостоверься, что о нем позаботились должным образом. Привяжи жеребца рядом с Облаком. Убедись, что привязь достаточно длинная, чтобы он мог лечь, и постели для него чистой соломы.

Тауг двинулся прочь, но остановился:

– Вы сами делали все это, пока я не появился, да? Осматривали копыта и все такое?

Я кивнул.

– Я так и думал. Если я собираюсь стать рыцарем, мне надо разобраться с человеком, который на меня напал, правда ведь?

– Рано или поздно, – кивнул я.

– Не хочу откладывать на завтра. Я попробую разобраться с ним, как только позабочусь о Лэмфальте.

Когда Тауг уже скрылся среди толкущихся животных и людей, я крикнул вслед:

– Когда проверишь копыта, помой коню ноги! Теплой водой.

Позже, когда я лежал на полу в бывшей комнате Бимира, Мани перешел от леди Идн ко мне и улегся у меня на груди.

– Вы спите?

Гильф поднял голову и посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Нет, – ответил я. – А что?

– Коты могут попасть в Скай?

Я ненадолго задумался.

– Наверное. У Леди Фольквангра четыре кошки. Откуда ты узнал, что я здесь?

– О, я сразу узнаю о таких вещах.

Я задумался и об этом тоже, а поскольку к приходу Мани я уже почти спал, на раздумья у меня ушло порядочно времени. Наконец я сказал:

– Я не стану требовать от тебя объяснений. Знаю, ты не слушаешься приказов. Но если ты не желаешь ничего объяснять, я больше не отвечу ни на один твой вопрос.

– Наверное, мне не следует.

– Ну и не надо. – Я зевнул. – Уходи.

– У меня важные новости.

Гильф тоже зевнул и положил голову между передних лап.

– Какие? – спросил я.

– С какой стати мне отвечать на ваши вопросы, если вы отказываетесь отвечать на мои?

– Ты первый не ответил, – напомнил я. – Пошел прочь.

– Я хотел. Просто вопрос сложный.

– Тогда лучше его не затрагивать. Вы, коты, вечно опрокидываете чашки и прочие предметы, а мне нужно выспаться. Мы не тронемся в путь рано, если я не встану на рассвете.

– Мне сказала моя прежняя хозяйка. – Мани выдержал паузу, внимательно глядя мне в лицо. – Вы удивлены, верно?

– Конечно. Она умерла.

Мани ухмыльнулся; его белые, страшно острые клыки казались красными при свете огня.

– Вы тоже, сэр Эйбел.

– Едва ли.

– Не стану спорить – это ниже моего достоинства. Ну как там, здорово?

– В Скае-то? Очень.

– Возможно, я когда-нибудь побываю там. И вовсе не здорово. В смысле иногда здорово, но в целом…

– Бездоказательно, – пробормотал я.

– Вы пробыли там совсем недолго.

– Лет двадцать, или около того.

– Вы уехали всего несколько дней назад.

Я рывком сел, поймал Мани и усадил к себе на колени.

– Расскажи мне, как ты разговариваешь со своей хозяйкой, а я немного расскажу тебе про свою жизнь в Скае. – Взглянув на Тауга, который лежал с крепко зажмуренными глазами, я добавил: – Во всяком случае, начну. О двадцати годах жизни за раз не расскажешь.

– Мне нужны подробности, – уклончиво сказал Мани.

– Ладно. Будут тебе подробности.

– Если вы расскажете мне про тамошних котов, я сообщу вам важную новость. Но вы первый. Договорились?

– Нет, поскольку про котов мне мало что известно. Положим, я расскажу тебе все, что знаю. Ты не заявишь, что этого недостаточно?

Мани прижал черную как смоль лапу к черной как смоль груди.

– Нет, клянусь честью Кота. Клятвы сильнее я не знаю. Но вам придется рассказать и про Скай тоже.

– Хорошо. Время там, как и в Эльфрисе, другое. Я не ученый, но мне кажется, время в Скае течет очень быстро. Месяц там равен нескольким часам здесь.

– На Эльфрис не похоже.

– А по-моему, похоже, – сказал я. – Только там время течет медленно. Тауг провел в Эльфрисе несколько дней – во всяком случае, он так считал. Но здесь прошли годы. По-видимому, течение времени замедляется по мере того, как спускаешься ниже и ниже. Скай – третий мир. Митгартр – четвертый, а Эльфрис – пятый.

– Это мне известно. Как вы попали в Скай?

– Меня доставила туда одна милая девушка по имени Альвит. Вальфатер собирает героев, как некоторые люди коллекционируют оружие. Их доставляют в Скай его дочери и принцессы, погибшие славной смертью и подобранные на поле брани другими девами. Альвит одна из них. Вальфатер принял меня и подарил мне лошадь цвета облака, верхом на которой ты меня, наверное, видел сегодня, а также щит и разные другие вещи. Этого достаточно?

– Нет. Чем вы там занимались?

– Пировал, пел песни, рассказывал истории, совершенствовался в воинских искусствах и сражался с великанами. Великанами зимы и древней ночи.

– Леди Идн тоже сражается с великанами, – гордо сказал Мани. – Одного поразила стрелой прямо в глаз сегодня.

– Честь и слава леди Идн. – Я бросил на нее взгляд через огромную, похожую на пещеру комнату. – Но инеистый великан, ослепленный твоей хозяйкой, не идет ни в какое сравнение с великанами, бившимися с нами. Позволь рассказать тебе про набег, в котором я участвовал. В краю, где они живут, всегда холодно и пасмурно, а в тот раз еще и дул сильный ветер. Мы укрылись в пещере.

– Я бы тоже так сделал, – заявил Мани.

– Нисколько не сомневаюсь. Это была большая пещера, от которой отходило пять маленьких, заканчивавшихся тупиком. В большой мы развели ревущий костер и довольно удобно устроились на ночлег, выставив часового и сменяя друг друга на посту в течение ночи.

– Я бы провел разведку. Никогда не знаешь, какая опасность может подстерегать тебя поблизости.

– Совершенно верно. Я стоял в дозоре последним и потому поднялся раньше других. Когда моя вахта закончилась, я разбудил товарищей и решил обследовать окрестности. К северу тянулась гряда холмов, и я взобрался на один. Ты мне напомнил обо всем этом, когда улегся у меня на груди.

– Рассказывайте дальше.

– Непременно, и я говорю правду, что бы ты там ни думал. Достигнув вершины, я увидел на западе огромное лицо с закрытыми глазами. Борода походила на густой лес, рот – на глубокую пропасть, а ноздри – на пару туннелей. Я посмотрел вниз и увидел своих товарищей, выходящих из пещеры. Я увидел также, что это вовсе не пещера, а перчатка великана, на груди которого я стоял. Мани задумчиво лизнул левую лапу.

– Вряд ли ты мне веришь, но это еще не все. Хочешь узнать, что произошло дальше?

– Продолжайте.

– Наш командир начал увеличиваться в размерах, когда я доложил об увиденном. Он становился все больше и больше, пока не стал ростом с великана, на которого я забирался, и его шлем, доспехи и все прочее увеличивалось вместе с ним. При виде его все остальные тоже начали увеличиваться. Я не знал за собой такой способности, пока не увидел, как он это делает. Но когда увидел, сразу понял, как это делается, и тоже увеличился. Я не мог достичь размеров командира, никто из нас не мог. Все же мы могли превратиться в настоящих великанов – и превратились. Дальше я не стану рассказывать, поскольку ты в жизни не поверишь.

Мани закончил вылизывать левую лапу и занялся правой, а потом наконец промолвил:

– Расскажите про котов. Все, что знаете.

– Они принадлежат Леди Фольквангра, как я говорил. Она одна из дочерей Вальфатера. Думаю, самая младшая, и она… Ну, описать ее красоту невозможно. Таких слов просто нет.

Мани ухмыльнулся:

– Я заметил: у вас дыханье сперло при одной мысли о ней.

– Когда видишь Леди Фольквангра впервые, ты сразу падаешь на колени и кладешь меч к ее ногам. Я так и поступил, и на моих глазах многие делали то же самое.

– Очень трогательно.

– Она улыбается, просит тебя подняться и очень сердечно говорит, что видит твою готовность умереть за нее, и клянется тебе в вечной дружбе.

– Так случилось с вами?

– Со всеми нами. Это был чудесный, восхитительный момент. Я бы сказал, самый восхитительный в моей жизни, если бы не пережил еще даже более восхитительного момента. Но, честно говоря, чудесных моментов в Скае хоть отбавляй. Хочешь знать, какие чувства испытываешь там?

В голосе Мани явно послышалась улыбка:

– Хотелось бы, сэр Эйбел.

– Я видел в Ширволе кота, увечного от рождения. Бедняге приходилось передвигаться нелепыми скачками, точно кролику.

Мани кивнул.

– Теперь представь, если бы все коты были такими. А через много, много лет с тобой вдруг что-то происходит – и ты обретаешь способность бегать и прыгать, как сейчас. Что бы ты почувствовал?

– Думаю, обезумел бы от радости.

– Точно. Вот такие чувства и испытываешь в Скае. Наша жизнь в Митгартре была сном, а теперь мы пробудились, и солнце сияет, и сны больше не властны над нами. Ты когда-нибудь слышал о Фольквангре?

– Да, если именно там живут коты Леди.

– Фольквангр – великолепный дворец, расположенный на живописнейшем из лугов. Иногда он находится поблизости от замка Вальфатера, а иногда далеко от него. Они оба перемещаются, но в разных направлениях. Там чудесные сады, но чудесней всех садов – луг, густо поросший полевыми цветами. Там башни, ротонды, и дворы, и тысяча ульев, полных золотых пчел, которые никогда никого не жалят. Как в самом дворце, так и снаружи есть особые места, отведенные для танцев и игр, для пения, бесед и учения, а также для упражнений в боевых искусствах. Ты постоянно обнаруживаешь там что-нибудь новое, и каждое твое открытие поистине замечательно. Потайные лестницы, ведущие в помещения, полные книг и приборов, какие тебе никогда прежде не встречались, или окна, из которых неожиданно открывается прекрасный вид, потрясающий тебя до глубины души.

– Похоже, мне бы там понравилось, – задумчиво проговорил Мани. – Так там только четыре кота? Для четырех котов дом великоват.

– Я видел только четырех, – сказал я. – Но, вполне вероятно, их больше. Хотя я прожил там много лет, я увидел далеко не все, и, возможно, никто не успеет увидеть все, даже если проведет там тысячу лет. Я говорил, что Леди и Вальфатер обмениваются героями?

Мани помотал головой.

– Так вот, они обмениваются. Леди предводительствует Избранными павшими. Последних доставляют ей девы-воительницы, и некоторых она оставляет при себе. Но иногда она отдает на время своих героев отцу, а он порой отдает ей своих. Однажды отдал меня.

– А чем занимаются ее коты?

Я невольно улыбнулся:

– Охотятся на лугу и дремлют на солнышке. Расхаживают по дворцу с целями, которые ты понимаешь гораздо лучше меня. Они – друзья и посыльные Леди. В дни торжеств они влекут ее колесницу.

– Самцы или самки?

– Думаю, и те и другие. Вот и все, что мне о них известно.

– Нет, не все, – возразил Мани. – Какого они цвета?

– Двое полосатых, один черно-белый и один черный, как ты. Теперь твоя очередь говорить.

– Вы знаете, что коты видят призраков?

Я потряс головой:

– Никогда даже не задумывался об этом.

– Умение видеть призраков, – пояснил Мани, – одна из способностей, в которых коты превосходят людей, и общение с призраками являлось одной из главных обязанностей, которые я выполнял для своей прежней хозяйки. Собаки тоже иногда видят призраков, как и отдельные птицы. Однако у котов получается гораздо лучше.

Гильф тихо зарычал.

– Он знает, что это правда. Все дело в наших девяти жизнях. Вполне естественно видеть призраков, коли ты уже хоть раз умер.

– Очень интересно.

– Правда ведь? – промурлыкал Мани. – А теперь, дорогой хозяин, давайте выйдем из дому. Моя новость требует этого.