"Разбойник и леди Анна" - читать интересную книгу автора (Уэстин Джин)

Глава 24 Леди-пират

Анна сошла с корабля вместе с Джоном и остальными, стараясь прочно держаться на твердой земле и следить за своим желудком, в котором бунтовали черствые бисквиты с капитанского стола пополам с водянистым элем, которыми она позавтракала.

– Почему Харфлер, Джон? – спросила Анна.

Господи! Она должна была скрыть от Джона Гилберта то, что уже заподозрила.

– Нам лучше не привлекать внимания Уэверби к английскому кораблю, прибывшему в Гавр, – ответил он, улыбнувшись ей. В туго облегавших ее тело бриджах, раскачиваясь на ходу, как подвыпивший матрос, она выглядела очаровательно.

Воспользовавшись телегой с сеном, а также безупречным французским языком Анны, на котором при дворе Карла говорили не меньше, чем на английском, к ночи они добрались до порта Гавра. В слабо освещенных фонарями доках путники разбились на группы по двое и по трое, изображая пьяных моряков и их шлюх. Они обнаружили «Эре», ставший на якорь в отдалении от остальных судов в конце гавани, обращенный носом к выходу в море.

Джон потянул Анну в тень, а остальные исчезли позади здания товарного склада. Он заметил только одного часового на галере. Ни на мачте, ни на палубе никого не было.

– Сосчитай весла, Анна, – прошептал Джон.

– Я вижу восемь, – ответила она.

– Значит, там шестнадцать гребцов и команда из двадцати пяти человек, способных защищать судно, включая и офицеров. А также Уэверби.

Джозеф и доктор Уиндем незаметно подобрались к ним, и их тени слились с тенями Джона и Анны.

– Нас всего шестеро против целого полчища врагов, – сказал Джозеф.

– Ты забыл женщин, мой добрый Джозеф, – укорила его Анна.

– Нет, леди, не забыл. В отличие от других мужчин я восхищаюсь твоей отвагой, мужеством Бет, хотя считаю маловероятным, что квакерша Кейт сможет оказать нам серьезную помощь. Нам нужны сильные руки, способные орудовать мечом против стольких мужчин.

В этот момент трое мужчин с красными кокардами жандармов вышли из-за угла и остановились под фонарем всего в нескольких ярдах от них. Один разжигал длинную глиняную трубку, второй нес на плече кремневое ружье. Джон обнял Анну за плечи и прижал к себе.

С борта «Эре» донеслось пение. Мужчины пели песню, известную им всем:

О ростбиф старой Англии,О ростбиф старой Англии! Ого!

Но вместо развеселого напева, который Джон с юности слышал в тавернах в бытность свою в Оксфорде, теперь ему слышалась безнадежная и мрачная похоронная мелодия.

– Anglais, – сказал один из жандармов, ткнув пальцем в галеру.

– Les chiens,[5] – откликнулся другой. Они рассмеялись и направились к верфи.

Анна пришла в ярость.

– Щенки? Да как они смеют?

– Посмотрим, кто из нас щенки, – прошептал Джон ей на ухо.

– Разве англичане могут быть на этом корабле? – прошептала Анна.

– Возможно, их взяли в плен в июне во время битвы при Лоустофте, а теперь они скованы цепями на корабле Уэверби, – процедил Джон сквозь зубы. – Ради денег этот негодяй готов на любую подлость.

Джозеф схватил Джона за руку.

– Погляди-ка, Джонни, мой мальчик, они спускают с корабля шлюпку.

Анна изо всех сил всматривалась в корабль. Фонарь, свисавший со столба на корме, осветил столь хорошо ей знакомое лицо.

– Эдвард, – пробормотала она и снова вздрогнула, хотя ночь была теплой, и почувствовала, что рука Джона, старавшегося вдохнуть в нее уверенность, крепче сжала ее плечи.

– Не волнуйся, моя радость. Я намеревался выманить Уэверби с корабля, но если нам удастся при этом освободить славных английских моряков, это будет большой удачей.

Шлюпку подтянули ближе к кораблю, и Уэверби первый спустился в нее. Он и сопровождавший его офицер остановились в свете фонаря, чтобы снова оглянуться на «Эре».

– Капитан, я ожидаю своих людей и корабль в любой день, и тогда вы сможете отплыть к берегам Гвинеи. Если путешествие будет скорым, я щедро вознагражу и вас, и ваших людей.

– Милорд, – ответил капитан по-английски с сильным голландским акцентом, – моим людям и так хорошо платят. Если вы будете им доплачивать, это их испортит. Лучше доплатите мне, не прогадаете.

Уэверби усмехнулся, и у Анны мурашки побежали по спине.

– Капитан, мы с вами из разных стран, к тому же часто воюющих между собой, но думаю, мы можем стать братьями.

Капитан поклонился.

Оба вскоре скрылись из виду. Оставшиеся двое моряков привязали шлюпку к кольцу причала, где стояли на приколе остальные. Потом они выбрались на берег и вскоре исчезли в ближайшей таверне.

Джон обнимал Анну, которую била дрожь, хотя июльская ночь была очень теплой.

– Ты можешь оставаться в безопасности на берегу, и если все пройдет хорошо, я пошлю за тобой, – сказал Джон.

– Я пойду с тобой, – ответила Анна, расправив плечи и собравшись с силами. Ради всех этих людей такого негодяя, как Эдвард, стоило отправить в ад.

– Как хочешь, Анна, – ответил Джон, втайне восхищаясь ею. Он вступил в полосу зыбкого света фонаря и сделал знак своим людям.

– Нас называли наземными пиратами, а теперь мы станем настоящими, – обратился Джон к своим людям, стараясь вдохнуть в них уверенность, которой сам не чувствовал.

– На Оксфордской дороге мы захватили не одну карету. Представим себе, что корабль – карета, только без колес.

Все рассмеялись.

– Тише, ребята. Мы захватим одну из шлюпок, стоящих на причале, и в темноте подгребем к «Эре». Если нас окликнут, я отвечу. Как только вы, Анна, Бет и Кейт, окажетесь на борту, откроете люк, спуститесь вниз и освободите пленников, что бы ни происходило на палубе. Можете это сделать?

– Да, сэр, – ответила Анна и потянула себя за прядь волос, упавшую на лоб, как это делали моряки со «Счастливого случая», когда к ним обращался капитан.

Джон вручил Анне один из заряженных пистолетов.

– Если там есть часовой, постарайся не стрелять в него, чтобы не поднимать шум, но если понадобится его убрать…

Анна понимающе, кивнула, подумав о том, что даже леди Каслмейн не отважилась бы на подобное.

Джон отдавал распоряжения, пока они крались к шлюпкам, привязанным у причала.

– Ты, Джозеф, усмири часового, потом будешь стоять на страже на палубе, ожидая возвращения Уэверби. Дик. Френсис, Александр, доктор, вперед за мной в матросский кубрик. А теперь в самую дальнюю шлюпку. Уэверби может вернуться в любую минуту.

Они заработали веслами и скоро преодолели узкую полоску воды до якорной стоянки, где пришвартовался «Эре»

– Эй вы там, на «Эре»!

Ответ прозвучал по-голландски.

Анна удивилась, когда Джон пародируя голос Уэверби, обратился к капитану.

– Капитан, научите своих людей приветствовать благородного графа должным образом. Черт меня побери! Я бы их выпорол.

– Хотелось бы мне увидеть тебя на сцене, – шепотом выразила свое восхищение Анна, повернувшись к Джону.

– Ты и видела, – ответил Джон, целуя ее в щеку. Он проверил готовность своего пистолета. – Доктор, как только на борт поднимется последний человек, оттолкните шлюпку, чтобы Уэверби не узнал, что на борту незваные гости.

Джон первый стал подниматься по трапу. Джозеф следовал за ним. Как только часовой поднял голову, Джозеф сгреб его в свои медвежьи объятия и сжал так, что тот рухнул на палубу, потеряв сознание.

Джон молча помог Анне перелезть через поручни, указал на приоткрытый люк и сделал знак Френсису, Александру и Дику спускаться, а сам двинулся вперед, гадая, какова численность команды, остававшейся на борту, и много ли среди матросов трезвых.

Анна помогла Бет и Кейт взобраться на борт и как следует встряхнула последнюю, чтобы вывести ее из оцепенения. Анна не представляла себе, как выглядит в этот момент, но молилась, чтобы нервы не подвели ее. Одно дело бросить вызов разбойнику в его потаенном лесном логове, и совсем другое теперь, когда она могла потерять любовь этого самого разбойника и, возможно, его младенца, которого носила под сердцем. Пока Анна кралась к люку, который вел в трюм, она гадала, осталась ли в ней хоть капля отваги.

Очень тихо и осторожно женщины открыли люк полностью, и Анна ступила на трап, сделав знак Бет следовать за ней, а Кейт оставаться сторожить. В этом ограниченном пространстве ей было спокойнее, когда крепкая Бет страховала ее сзади. Бет уже вытаскивала меч, как заправский пират.

Часовой крепко спал, положив рядом с собой пистолет. Здесь же был кувшин с элем и фонарь с чадящей свечой. Анна прокралась вниз по трапу, замерев только, когда половица под ее ногой издала скрип. С минуту она выжидала, не дыша, потом снова двинулась вниз и остановилась, когда англичанин, дремавший у первого весла, поднял голову. Она приложила палец к губам, призывая к молчанию, но это было излишне. Увидев в руке Анны нацеленный на него пистолет, моряк потерял дар речи.

За Анной следовала Бет. Анна ткнула дулом пистолета в шею часового. Он проснулся и вздрогнул, заговорив спросонья по-голландски, но она прижала к его шее дуло пистолета, что было красноречивее всяких слов.

Анна потянулась за ключами, висевшими на поясе часового, и тот вышиб пистолет из ее руки, изрыгая брань на родном языке. Пистолет пролетел по палубе и ударился в перегородку.

– Бет, – крикнула Анна, когда голландец прицелился в нее из собственного оружия, хотя ей с трудом удалось набрать в грудь воздуха.

Но Бет уже спрыгнула с последней ступеньки лестницы и оказалась на спине моряка, и пока он изворачивался, стараясь ее сбросить, Анна пнула его тяжелым сапогом в лодыжку. Бет и часовой свалились на пол, не выпуская друг друга, а Анна схватила и крепко сжала в руке подобранный с пола пистолет.

Она бросила ключи под скамью первого гребца, и они стали быстро переходить из рук в руки, размыкая оковы. Моряк, увидевший Анну первым, отсалютовал ей.

– Я, Роберт Хоу, клянусь, никогда больше не буду считать, что женщина на борту приносит несчастье. Господь мне свидетель. Благослови вас Всевышний, леди, кем бы вы ни были.

Не спуская глаз с лежавшего на полу голландца, Анна улыбнулась английскому моряку:

– Я, простая деревенская женщина, не могу видеть английских моряков в цепях, особенно если их взял в плен такой негодяй, как Уэверби.

– Он худший из предателей, леди. Продался за деньги, – сказал Роберт, связав часового и засунув ему в рот кляп. Тот перестал сопротивляться, когда Анна огрела его прикладом пистолета по голове.

– Вы, леди, вдвоем явились нас спасать? – спросил Роберт, изумленно качая головой.

Анна сунула ему в руку свой пистолет.

– Идите в кубрик и помогите Джону Гилберту.

– Джентльмену Джонни, разбойнику? – Роберт раскрыл рот от удивления.

– На самом деле он ваш спаситель. Мы собираемся доставить лорда Уэверби в Англию на милость короля. Вы с нами?

Моряки подняли руки в знак одобрения, громко выражая свое согласие.

– Потише, ребята, мы еще не захватили корабль.

Караулить голландца остался один матрос, остальные стали осторожно подниматься на палубу. Двое из освобожденных от цепей моряков были вооружены пистолетами.

Когда Анна появилась на палубе, Кейт испытала облегчение, что было заметно по выражению ее лица.

– Друг мой, Анна, там, где мой Джосая и Джон Гилберт, завязалась драка.

Анна ринулась вперед с поднятой шпагой и увидела, как Джон отступает на бак, а его люди спешат к нему. Послышался звон стали о сталь, когда голландская команда «Эре» высыпала на палубу. В свете фонаря были видны семеро матросов, теснившихся у мачты.

– Я рядом, Джонни, за твоей спиной, – выкрикнула Анна. Ее спутанные каштановые кудри каскадом упали ей на плечи, потому что в пылу сражения с часовым она потеряла свою вязаную шапочку. Никогда еще Анна не испытывала такого возбуждения. Внутри у нее все дрожало, но рука была точной и уверенной. Много лет Анна провела, изучая манеры и поведение женщин при дворе, изучая изысканное искусство вышивки и менее изысканное домоводства, но сейчас все это было бесполезно. Единственно важному ее научил Джон Гилберт.

Доктор Уиндем появился из кубрика, прикрывая рукой распухший глаз, и остановился возле люка, ведущего в трюм, защищая Кейт своим телом.

– Кейт, я должен как-нибудь помочь им.

– Да, Джосая, жаль только, что у меня нет оружия.

– Но у меня есть средство, которое никогда меня не подводило.

Он вытащил фарфоровый горшочек с чудесной мазью из своего докторского саквояжа и выплеснул содержимое под ноги голландцам.

Анна в это время отражала неуклюжие сабельные удары, и ее босоногий противник поскользнулся на растекшейся мази. В этот момент Джон поразил его в руку, державшую оружие, и тот перестал сопротивляться.

– Ты прирожденная пиратка, дорогая, – сказал он и поцеловал ее, разгоряченный схваткой и слишком долгой разлукой с ней. Они одновременно повернулись к доктору и отсалютовали ему. Кейт и доктор не скрывали своей гордости.

Английские моряки, вооруженные дубинками, а кто и просто с голыми руками набросились на голландцев, и два английских пистолета у них в руках обеспечили им перевес над голландскими тесаками.

– Приковать их к веслам в трюме и заставить замолчать, – скомандовал Джон, все крепче обнимая Анну за плечи. – И поспешите укрыться до возвращения Уэверби.

Серп луны слабо освещал корабль. Джон услышал плеск весел, глухой звук, когда шлюпка ударилась о корпус корабля, и наконец голос Уэверби.

– Я спущу с них шкуру, капитан, если наши гребцы вернулись на корабль без нас. Или оставлю их гнить в чужом порту.

– А я, милорд, спущу вторую, если часовые уснули!

Джон опустился на колени за бочонком с водой, Анна пряталась за его спиной. Оба они были вооружены пистолетами, похищенными из каюты капитана. Он видел тени своих людей и английских моряков, теперь уже не карауливших голландцев. Кое-кто из них находился на носу, кое-кто на корме.

Сначала через поручни перебрался Уэверби, за ним последовал капитан. Они спрыгнули на палубу и огляделись. Уэверби стал медленно вытаскивать лезвие из ножен.

– Что-то здесь неладно, капитан.

Джон выступил из-за бочонка и оказался в свете фонаря. В руке у него был пистолет. Анна следовала за ним тоже с пистолетом в руке. Оба нацелили пистолеты на Уэверби. Джон слегка поклонился.

– Вы правы, милорд Уэверби. И вы, и славный капитан – наши пленники. Бросьте оружие!

Капитан немедленно подчинился.

Уэверби медлил, мысль его лихорадочно работала. Остановив взгляд на Джоне Гилберте, Уэверби произнес:

– А, этот евнух еще жив?

Уэверби посмотрел на Анну.

– Не хотите ли приветствовать меня поцелуем, миледи Уэверби?

– Ни за что на свете, – произнесла Анна с презрением и торжествующе добавила: – Джон Гилберт не евнух, милорд, могу поклясться.

Эдвард сделал шаг вперед, лениво чертя в воздухе круги шпагой, будто пробовал металл на прочность. Его взгляд перебегал с Джона на Анну и был полон такой злобы, что Анна содрогнулась.

– Когда мы виделись в последний раз, любовь моя, о тебе нежно заботился король, а твой разбойник был на пути к отплытию из Англии. Поэтому оставь свои сказки, но все же берегитесь, миледи графиня, потому что адюльтер в Англии все еще считается тяжким преступлением для женщины. – Он улыбнулся. – Но я человек благородный и прощу тебе измену, если вернешься в мою постель. Пристрели этого негодяя, если не хочешь оказаться изгоем общества, как он.

– Король даровал свое королевское прощение Джону Гилберту, – произнесла Анна.

– Понимаю. Значит, не будет радостной встречи с вернувшимся мужем. А ты умнее, чем я думал, Анна. Но благородный пэр Англии не сдается и ни за что не уступит такому негодяю, как этот разбойник, и королевской любовнице.

Из тени выступили сподвижники Джона и английские моряки.

– Позвольте мне перерезать глотку этому предателю, – сказал один из них.

Голландский капитан отошел на несколько шагов от Уэверби.

Джон покачал головой:

– Нет, ребята, его глотка принадлежит королю.

– Но ты принадлежишь мне, – процедил Уэверби сквозь зубы, – как и твоя шлюха. Вас обоих повесят как пиратов в доках Дептфорда. Неужто ты думаешь, что король поверит тебе? Мое слово против слова безземельного плута и бастарда?

Голландский капитан протянул руку Джону.

– Я скажу королю, что его граф – предатель, расшифровывавший английские депеши адмиралу де Рейтеру. А мое слово что-нибудь да значит.

Уэверби ринулся на капитана и вонзил ему шпагу между глаз. Тонкая струйка крови брызнула из раны и оросила палубу.

– Раны Христовы! – произнес Эдвард, – вытирая шпагу платком, благоухающим сандаловым деревом. – Из-за вас я потерял опытного капитана моего торгового судна.

Джон ринулся вперед и выхватил из ножен шпагу. Анна испуганно вскрикнула:

– Джонни, он превосходно владеет шпагой!

– Будь спокойна, Анна, и держись в стороне, – скомандовал Джон.

Шпага Уэверби затанцевала возле Джона, производя круговые движения и провоцируя его подойти ближе.

Джон такими же танцующими движениями отступал, перепрыгнув через труп капитана.

– Это пример вашей аристократической чести, милорд? – спросил он.

Шпага Уэверби со свистом рассекла воздух.

– Бастарды не могут навязывать джентльменам правила поведения. Так что не жди пощады.

Джон увернулся от удара.

– Ну если вы называете себя дворянином, то я горжусь тем, что могу назвать себя бастардом, милорд.

Джон сказал это вполне искренне.

По мере того как его лордство наступал, Джон увертывался со свойственной ему ловкостью и быстротой, понимая, что длинные руки Уэверби дают ему преимущество. Джон не стал бы сражаться с Уэверби, как учат в школах фехтования. Он использовал уроки уличных стычек в Лондоне, орудуя шпагой как щитом, лавируя, поворачиваясь, отступая снова и снова и оказываясь с другой стороны от Уэверби, чего тот не ожидал.

Джон видел, что Уэверби изнемогает от усталости и злобы, когда наконец смог повернуться к нему лицом и, видя, что взгляд графа упал на его ноги, догадался, что последует. Он подпрыгнул, когда Уэверби совершил выпад, и его шпага резанула воздух под ногами Джона, не причинив ему вреда.

Уэверби потерял равновесие, и когда ноги Джона снова коснулись палубы, его шпага пронзила правое плечо Уэверби. Шпага выпала у лорда из руки, будто по воле Божьей, а ткань его изящного серебристого камзола окрасилась в красный цвет.

На палубе прогремело «ура», и Анна бросилась к Джону. Он держал рапиру у горла Уэверби, когда она оказалась рядом и с презрением посмотрела на человека, променявшего ее любовь на выгоду.

– Оттащите его вниз, ребята, – сказала она, не скрывая торжества. – Пусть его прикуют к веслу, как он приковал вас. Доктор, позаботьтесь о его ране, если вам будет угодно.

Уэверби пристально посмотрел на Анну:

– Он использовал запрещенные приемы. Ему не удалось победить меня.

Анна вздернула подбородок и подбоченилась.

– В таком случае, милорд, вам следовало бы изучить его приемы. Они более эффективны.

В спину Уэверби уперлось дуло пистолета, и ему пришлось спуститься в трюм через люк.

– Ты моя, Анна, черт побери! – сказал он, оглянувшись, прежде чем исчезнуть внизу. Анна содрогнулась.

Джон взял Анну за руку и повел на бак. Он перегнулся через поручни и смотрел вниз на корабли.

– Ребята! – крикнул Джон. – Мы поведем этот корабль в Англию и представим его королю вместе с его лордством и его шеей. Вы со мной?

– Ура! Ура! Ура!

Те из мужчин, у кого были шляпы, подбросили их в воздух. Джон снова обратился к людям:

– Капитан мертв, а нам нужен штурман.

Вперед выступил Роберт Хоу:

– Я был третьим помощником на корабле его величества «Король Карл», сэр, и смогу проложить курс.

– В таком случае принимайся за дело, капитан Хоу, и веди наш корабль по Ла-Маншу и дальше в Темзу. Поднимайте все паруса в честь Англии!

Трое моряков принялись карабкаться на реи, чтобы развернуть паруса. Другие стали вытягивать якорь. И все вместе запели:

О ростбиф старой Англии,О ростбиф старой Англии! Ого!

Эти слова зазвучали в ушах Джона как гимн радости. Но только для одной Анны, нагнувшись к ее уху, он прошептал:

– Будем надеяться, что его величество согласится выслушать леди-пиратку и ее разбойника.

– Согласится, – ответила Анна, прижимаясь к нему, – Должен согласиться.

Но у нее не было чувства, что сама она верит своим словам.


В это утро Анна испытывала отвращение к пище и не могла позавтракать, хотя на корабле «Эре» чувствовала себя лучше. Ей пришлось перегнуться через поручни, когда желудок ее взбунтовался и она не могла преодолеть приступ тошноты. Наконец она выпрямилась, сглотнула и смотрела на линию горизонта, пока бурление в желудке не прошло.

Анна больше не сомневалась в том, что понесла. То же самое происходило с Бет.

Анна вцепилась в поручни, стараясь не видеть вспененной поверхности канала. Джону она пока не скажет. Ни за что. Он сам всю жизнь страдал от того, что незаконнорожденный, и мысль о том, что его ребенок тоже будет бастардом, убила бы его.

Анна прикрыла глаза, обожженные солеными брызгами, грозившими испортить ее кожу. К счастью, у доктора оставалась последняя баночка чудодейственной мази, и он заверил ее, что изготовит еще, как только они доберутся до берега и он сможет собирать утреннюю росу из-под деревенских дубов.

– Вижу парус! – пропел впередсмотрящий с мачты.

– Где? – загремел бас новоиспеченного капитана.

– По левому борту! – послышался ответ.

Капитан направил подзорную трубу на далекий парус. Анна услышала за спиной шаги Джона, торопливо поднимавшегося по трапу на палубу.

– Можете его разглядеть, капитан Хоу? – спросил Джон.

– С такого расстояния не могу. Вижу только, что это большой галеон, возможно, двухпалубный, вооруженный пушками, а на таком пушек по крайней мере не меньше тридцати. И судя по широким бимсам, голландец.

– Поднять их флаг, – распорядился Джон.

– Возможно, это их остановит, а может быть, и нет. После того как голландцы потеряли Лоустофт, они ведут себя как бойцовые петухи, особенно если почувствуют запах свежей английской крови.

Капитан пожал плечами и крикнул:

– Поднять голландский флаг.

Анна почувствовала тепло тела Джона, придвинувшегося к ней. Он хотел ее успокоить.

– У нас более быстроходный корабль, капитан, – убеждал Джон. – Если понадобится, мои люди будут биться насмерть. А Анна стоит любого бойца.

Капитан кивнул:

– Нам удастся двигаться быстрее, Джон Гилберт, если ветер будет дуть в наши паруса, но их паруса могут оказаться мощнее, и следует вам напомнить, у них военный корабль, а мы безоружны. Поэтому это их игра. У них преимущества.

Капитан снова приложил к глазам подзорную трубу и оглядел горизонт.

– На юго-западе разыгрывается непогода.

Капитан не сводил глаз с голландского корабля.

– Поспешим, – сказал он, и голос его раскатился по палубе, перекрывая вой ветра. – Пусть женщины спустятся вниз.

Джон спустился на главную палубу и поднял руки, чтобы помочь спуститься Анне. Она опустилась прямо в его объятия. Их могли взять в плен, а Эдварда освободить. Им грозила гибель или разлука. Но Анна решила, что они с Джоном должны провести хоть несколько часов в объятиях друг друга, прежде чем это произойдет.

– Анна, – выдохнул Джон.

Анна прижалась к нему, ощутив, как сильно он похудел за последние несколько недель.

– Я не позволю Уэверби захватить тебя, – с яростью сказал Джон.

– Мы будем вместе, Джонни, всегда.

– Всегда, – повторил Джон, и голос его дрогнул. На его лице отразилось страдание. В этот момент к ним подбежал матрос:

– Капитан вас зовет, сэр.

Джон выпустил ее, и Анна направилась к капитанской каюте. Оглянувшись, увидела, что Джон карабкается на мостик, и подумала, суждено ли ей увидеть его еще в этой жизни.


Джону стало холодно в его свободной рубашке, когда он поднялся по трапу. Впервые в жизни он ощутил себя беспомощным.

На верхней палубе капитан передал Джону подзорную трубу:

– Взгляните-ка.

Джон прижал окуляр в бронзовой оправе к глазу и прищурился.

– Видите, – сказал Роберт Хоу, – они набирают скорость. К полудню окажутся борт о борт с нами.

Джону были видны поднятые паруса большого корабля и маленькие фигурки людей, сновавших по палубе, а на грот-мачте развевался голландский флаг. Он вернул подзорную трубу капитану.

– Мои люди будут готовы, – произнес он мрачно.

– Есть иной выход, если только у нас хватит смелости им воспользоваться, – сказал Хоу.

Ветер дул все сильнее, тучи клубились над головой. Джон сунул руки в карманы штанов.

– Не можем ли мы причалить к ближайшему берегу?

– Нет, они возьмут нас на абордаж, прежде чем мы найдем безопасную гавань.

– Тогда что мы можем сделать? – закричал Джон, перекрывая завывания ветра, становившегося с каждой минутой все более свирепым.

Капитан ткнул пальцем куда-то в юго-восточный край неба:

– В канале разыгрывается самая страшная буря, какую только можно себе представить, если я ошибаюсь, можете считать меня салагой. Мы могли бы повернуть в самое ее сердце, Джон Гилберт.

– И голландцы за нами не последуют, – задумчиво произнес Джон.

– Мы почти наверняка утонем, Джон, в том числе и женщины.

– Но это шанс на спасение, – ответил Джон.

Роберт Хоу пожал плечами:

– Только если на нашей стороне святые, чтимые нашей старой доброй церковью, иначе мы станем добычей дьявола.