"Человек, заставлявший мужей ревновать. Книга 2" - читать интересную книгу автора (Купер Джилли)

38

В понедельник утром, после того как Гай и Ларри уехали на лондонский поезд, Мериголд и Джорджия созвонились по их давней привычке, чтобы обсудить своих мужей. Они называли это день стенаний. Поскольку засуха затянулась и на сентябрь, а экономический спад углублялся, то жалобы Мериголд на скупость Ларри и Джорджии на Рэчел .все возрастали.

– Он закрыл мой счет в «Харвей Ник», – негодующе объявила Мериголд в первый понедельник октября, – отказался от ложи в «Ковент Гарден» и больше не позволяет давать мясо Патч.

– Все лучше, чем Гай, который хочет превратить беднягу Динсдейла в вегетарианца, – мрачно заявила Джорджия. – И еще приладил бельевую веревку. То есть он никогда раньше не позволял мне вывешивать белье, даже в самый жаркий день; говорил, что это ужасно провинциально. А теперь его рубашки от «Тарнбалл энд Ассер» развеваются по ветру на всеобщее обозрение.

– Но он же должен экономить.

– Ерунда. Единственное, что он сейчас спасает, – это тропические леса и китов.

– Но ведь твой брак значительно улучшился, как только на сцене появился Лизандер.

Тут Мериголд с тревогой отметила в голосе Джорджии нотки раздражения.

– Да, это было, пока Гай не начал увлекаться Рэчея. Но я-то не могу измениться. Это все равно что пройти курс химиотерапии и вдруг опять обнаружить опухоль.

– Я уверена, что ты себе все навыдумывала.

– Нет. Гай начал пользоваться органической зубной пастой и не приобретает белую туалетную бумагу, потому что «белильная известь загрязняет воду», и, что хуже всего, – голос Джорджии достиг истерических высот, – Динсдейл возвращается с прогулки, пахнущий совсем иначе. Я уверена, это «Боди шоп».

– Может быть, Гай просто проверяет его на животных.

– Ох не шути так. Я потеряла чувство юмора, а ужасней всего то, что твой испорченный муж запустил на рынок майки, брелоки и даже воздушные шары с изображением Гая и Джорджии. То-то будет потеха, если люди узнают правду о нашем браке!

– Они не узнают, если ты им не расскажешь.

– Ну тогда в заключение – Гай уезжает на три дня во Францию, чтобы посмотреть частную коллекцию, а для этого выбрал ту неделю, когда у меня концерт и я не могу поехать с ним. Вчера я застукала его красующимся перед зеркалом в новых шмотках для плавания. Он чуть не выскочил из шкуры. «Уезжаешь спасать китов, – сказала я, – ведь на Средиземноморье такие ужасные выбросы». Он разозлился и завел свою обычную шарманку на тему: «Ты с ума сошла, Панда? Ты должна показаться доктору».

Две минуты спустя после окончания этого разговора она вновь позвонила Мериголд.

– Ох, дорогая, прости меня за этот шум. Я, должно быть, еще люблю Гая, потому что очень хочу его.

Лизандер был так обеспокоен состоянием Джорджии, что купил ей бриллиантовое ожерелье, прекрасное черное платье с большим вырезом сзади от «Ликра» и книжку комиксов о бассете Фреде. Затем, решив, что она просто прокисла на одном месте, он попытался вытащить ее на увеселительную прогулку, совпадающую по времени с ее концертом и путешествием Гая во Францию. Китти уже сбросила больше стоуна веса, и ее на несколько дней можно было оставить без присмотра.

Но Джорджия была взвинчена до предела и только позволила Лизандеру проводить ее в номер в «Ритце», откуда открывался вид на Грин-парк. Номер был снят для нее фирмой «Кетчитьюн». «Кетчитьюн» же отправила за ней в Парадайз лимузин. Но, опасаясь прессы, Джорджия заставила Лизандера добираться на собственном автомобиле и встретилась с ним позднее.

Лизандер, который останавливался в свое время с Мериголд в парижском «Ритце», быстренько разобрался в хитростях обслуживания номера. И Джорджия еще раз убедилась, какой же он все же мальчишка, когда он заказал копченого лосося с дольками лимона, фирменные бутерброды и огромную порцию «Кровавой Мэри», затем поигрался с телефоном в ванной, перебрал все бутылочки с шампунями и гелями, пока не обнаружил телевизор с любыми записями – от «голубых» до «Утенка Дональда».

Больше всего ему хотелось, чтобы Джорджия повозилась с ним в огромной голубой ванной от Джакузи и развлеклась в роскошной двуспальной кровати, окруженной Зеркалами. Но единственное, чего хотелось Джорджии перед концертом, так это отключиться, а затем привести час в состоянии, подобном трансу, занимаясь собственной внешностью.

Обеспокоенный тем, что он уже ее не удовлетворяет, Лизандер взял ее лицо в свои руки.

– Джорджия, дорогая, уйди от Гая и выходи за меня.

Джорджия улыбнулась:

– Это самое приятное предложение, которое я когда-либо получала. Но ты можешь представить, что сделает «Скорпион», со мной и моим ребенком-мужем?

Концерт имел громадный успех. Джорджия пела все свои старые песни шестидесятых годов, обработанные теперь в системе СД и ставшие еще более популярными, а закончила исполнением «Рок-Стар». Хорошенько заправившись с утра и в перерыве в баре «Кетчитьюн», Лизандер умирал от гордости. Ведь это была его дорогая Джюрджия, которая всего несколько часов назад лежала в его объятиях обнаженная и теплая, а теперь ее ласкали тысячи разноцветных огней, танцующих вокруг сцены, Джорджия, приветствуемая овациями, проносящимися, как волны по морю. Было столько секса в том, как она отбрасывала назад на обнаженную спину красновато-рыжие волосы, вскидывая головой, как, казалось, почти кусала, лизала, целовала микрофон, выливая эти очаровательные, разрывающие сердце песни пронзительным, хрипловатым, прокуренным голосов. В его бриллиантах, с любимыми загорелыми плечами, она была ошеломляюще прекрасна, а выглядела на какие-нибудь двадцать пять. Она пела в сопровождении тех самых музыкантов, с которыми создавала «Рок-Стар» и которые неплохо заработали за последние шесть месяцев, а теперь были в восторге выйти вновь с ней на сцену.

Больше всего Лизандеру нравилось, как она пела «Рок-Стар». Он шумно выражал восторг и затих только тогда, когда на экране, обращаясь к которому пела Джорджия, появилось мужественное лицо Гая. Аудитория, однако, так орала и радовалась, что ей пришлось петь еще раз – до тех пор, пока ее не отпустили.

«Какой же надо талант, чтобы так держать аудиторию в своих руках, зачаровывать и пленять ее целых два часа», – думал Лизандер. Как смеют Раннальдини, Гермиона и уж больше всего Рэчел покровительствовать ей!

Она вышла еще раз и села на краю сцены с гитарой. В зале наступила полная тишина. Лишь один прожектор освещал ее; остальное было погружено во тьму.

– Леди и джентльмены, – начала Джорджия мягко, с чуть заметным ирландским акцентом, – я попытаюсь спеть новую песню, которую написала на этой неделе и которая, я надеюсь, станет частью моего нового альбома. У меня дома есть старая собака, которую я обожаю. Но, как и любой в этой ситуации, я со страхом жду того дня, когда она умрет. Поэтому песня посвящается Динсдейлу.

«Какая же она умница, – подумал Лизандер, осушая еще один стакан «Мюэ». – Я и не знал, что она так хорошо играет на гитаре».

«Старый пес, – начала Джорджия своим хриплым голосом, – ты разбиваешь мое сердце.

Сколько еще дней нам осталось быть вместе?

Твоя морда побелела, а лапы ослабели,

Но ты все так же виляешь хвостом, а сердце полно верности.

Гавкай по утрам, не слабей

И живи как можно дольше,

Ведь дружки мои приходят и уходят,

А ты любил меня сильней любого мужчины»:

Сентиментальность слов искупалась потрясающе красивой мелодией, и, закончив, Джорджия склонила голову в ожидании реакции. Не один Лизандер вытирал глаза.

Только за полночь Джорджии удалось вырваться от поклонников в артистическом фойе. В особом восторге был Ларри.

– Похоже, «Старая собака» будет посильнее «Рок-Стар», – сказал он, жуя сигару. – Наконец-то капризная девочка взялась за оружие. И уж если остальное в альбоме будет в том же духе, мы просто всех убьем. Мы выпустим их синглами. Завтра я позвоню тебе.

– Жаль, что Гая не было, он бы так возгордился, – заметила Мериголд.

– Стоило бы изменить тот кусочек, где дружки приходят и уходят, – сардонически произнес Ларри.

– А мне этот кусочек больше всего понравился, – пробормотал Лизандер.

– Может быть, заменить там кое-какие слова, – продолжил Ларри. – Но в любом случае это грандиозная вещь.

– И вот то же самое я чувствую по отношению к Патч, – сказала Мериголд, потерявшая весь макияж.

После концерта Джорджия чувствовала себя совершенно опустошенной и собиралась на скромный ужин со своим агентом или людьми из фирмы звукозаписи, которые профессионально обсуждали каждую ноту произведения, хвалили ее, как Лизандер разбирал каждый пас после игры в поло. Но вместо этого взлетевший адреналин, лесть и шампанское на пустой желудок позволили Лизандеру утащить ее на вечеринку, устроенную его друзьями.

– А не поздно? – спросила Джорджия, когда они проезжали через темный Найтсбридж.

– Да она и не начинается раньше закрытия пабов, – сказал Лизандер, посматривая, как полная луна садится прямо на верхушку часовни Бромптона. Неужели он только месяц занимается с Китти? Надо полагать, у нее все в порядке в ее одинокой крепости.

Грохот вечеринки был слышен за шестьсот ярдов. В тот же момент, когда Джорджия вошла на террасу большого дома, из каждого окна которого густо высовывались вопящие головы, она поняла, что совершила ужасную ошибку. Все еще с толстым слоем макияжа, с бриллиантами и в платье с обнаженной спиной, но с закрытой по шею грудью она была до смешного роскошно одета. Рядом с очень симпатичными девушками в майках, леггинсах и шортах она чувствовала себя как вареная баранина в шкуре ягненка.

И если она была звездой концерта, Лизандер, несомненно, был звездой вечеринки. Все, особенно девушки, закрутились вокруг него, вопя от радости:

– Где ты был?.. Мы уж думали, ты помер... Без тебя в Лондоне скучища... Эй, слышите, Лизандер вернулся!

– Это Джорджия, – гордо объявил Лизандер. Но хотя он сдерживался изо всех сил, друзья так часто останавливали его поболтать, что дорога на кухню, где огромный стол ломился от всевозможной известной человечеству выпивки, заняла у них полчаса.

Это была развеселая вечеринка. Большинство уже накачались алкоголем или наркотиками, а над стенами хорошо потрудились карандашами. Схватив аэрозоль, Лизандер вывел: «Я ЛУБЛУ ДЖОРДЖУ», – все покатились с хохоту.

Где-то пели, снимали друг друга видеокамерами. И все хотели снять Джорджию. Они очаровали ее, но точно так же они могли таращиться на Тадж-Махал, затем сделать пометку в путеводителе и проследовать дальше.

Джорджия пыталась проникнуться духом вечеринки, но от выпитого утомлялась еще больше. В углу гостиной группа вокруг стола была занята игрой под названием «Кардинал Пафф», в которой надо процитировать самое длинное законченное стихотворение. Каждый раз тот, кто ошибался, должен был выпить стакан спиртного. Не имевший большого словарного запаса, к тому же крепко пьяный, Лизандер никак не мог вникнуть во все это, делал ошибку за ошибкой и доводил себя и всех окружающих до истерического хохота.

Джорджия пыталась веселиться, но у нее вскоре заболели челюсти. Ей все больше хотелось вернуться назад, в отель, но она боялась расстроить поклонников Лизандера. В соседней комнате кто-то громко взвизгнул, и на пороге появилась блондинка в ярко-желтом, усыпанном блестками жакете. Больше на ней ничего не было.

– Я только что вылила соусницу с чилли, чтобы смазать этот дурацкий аппарат, который не хочет играть нашу музыку, – завопила она и вдруг заметила Лизандера. – Хелло, сладкий петушок, – обняла его и стала целовать в рот со все возрастающей страстью.

– Уж не он ли трахал Елену из Трои? – сказал очень загорелый стройный блондин, глотая водку прямо из бутылки и запивая ее из пакетя апельсиновым соком.

– Сэб!

В пьяном восторге Лизандер спихнул блондинку со своих коленей.

– О, Сэб, это Джорджия Магуайр. Дай ей выпить и поухаживай секундочку, пока я покончу с этой глупой игрой. Джорджия, Сэб играет в поло за Англию, как и его брат-близнец Домми. А где Домми?

– Схватился с каким-то верзилой наверху. Сэб наполнил стакан Джорджии водкой и апельсиновым соком.

– Мне нравится ваш альбом.

– Спасибо. А кто хозяин дома?

– Какой-то малый по имени Марк Уотерлейн или как там его, ужасно гостеприимный хозяин – к двум часам упился вдрызг. А где Ферди? – спросил он Лизандера.

– В Агларве, – Лизандер никогда не выговаривал слово правильно. – Должен вернуться домой с минуты на минуту. Я думаю, он уже там.

– Он прислал мне почтовую карточку, где говорит, что развлекается с какой-то тридцатилетней развалиной, – сообщила блондинка, опять взбираясь на колени Лизандера. – Видимо, созрел для такого возраста.

Джорджия пыталась сохранить хорошую мину и улыбнулась Лизандеру, извиняюще глядевшему на нее поверх выступающей задницы блондинки. Но при первой же возможности она направилась в туалет, чтобы проверить собственные морщины.

Там оказалось занято.

– Кто-нибудь трахается, блюет или напился, – сказала какая-то брюнетка в розовых чулках, подкрашивая красно-розовые губы перед зеркалом на лестничной площадке. Они должны организовать поисковую группу, забраться в окно и выяснить, кто там.

??

Подойдя к девушке у зеркала, Джорджия издала вопль отчаяния. Рядом с этим гладким свежим лицом она выглядела потасканной старой черепахой лет ста. Грубый макияж осел во впадинах вокруг рта и подчеркивал усталость глаз в красных жилках, а когда она стерла всю краску, кожа собралась складками.

– Мне нравится твой альбом, – сказала брюнетка. – Я надеюсь встретить такого же парня, как твой Гай. Он у тебя что надо. Он здесь или нет?

– Если бы он был здесь, ты бы ему очень понравилась, – утомленно произнесла Джорджия.

Затем раздался грохот и звон стаканов, когда какой-то малый, взобравшись по вьющемуся растению, скинул спутниковую антенну, сунув ногу в мотоциклетном ботинке в окно. Музыка заглохла. Чтобы не ввязываться в объяснения, все телефонные трубки сняли.

Лизандер ожидал ее в холле с распростертыми объятиями.

– Джорджия! Давай обнажимся.

Какой-то ненормальный парень с надетой задом наперед бейсбольной кепкой вдруг стиснул обе ее груди и заорал:

– Ура! Шестерка, да еще и здоровая.

– Какого черта тебе надо? – сердито вскрикнула Джорджия.

– Титькин крикет, – проговорил парень с глупым смехом. – Если тиснул за обе, то у тебя шесть очков.

– Оставь мою женщину, – взвыл Лизандер, отправляя ударом правого кулака парня на пол.

– С ним все в порядке? – обеспокоенно спросила Джорджия, видя, что тот не шевелится.

– В порядке, – Сэб Карлайсл слегка отпихнул парня с дороги. – Он просто упился.

– А я как раз собрался немного выпить в саду, – Лизандер вышел, пошатываясь и цепляясь за стены.

– Миссис Сеймур?

Джорджия чуть не подпрыгнула, когда увидела глядящего на нее мужа. А рядом с ним – самое себя, но на двадцать лет моложе. И тут только она заметила загорелую девушку, одетую в одну из новых маек, выпущенных «Кетчитьюн», изображающую ее и Гая.

– Я купила ее сегодня вечером на Пикадилли, в «Тауэр Рикордз», – сообщила она. – Вы мне ее подпишете?

– И мне тоже, – подошла ее еще более симпатичная подружка. – Я работала у вашего мужа прошлым летом. Он действительно прелесть. Каждое утро повторял одну и ту же шутку: «Так, Лотти, давайте-ка я сделаю отметку о вашем прибытии на работу и продиктуем обычное письмо, я хочу посмотреть на ваши ноги».

– Да, это мой муж, – мрачно подтвердила Джорджия.

Позднее, с трудом удерживая Лизандера в танце, за шумом музыки она услыхала вой сирен.

– Быстрей, полиция! – Сэб Карлайсл схватил Джорджию за руку. – А я пойду вытащу Домми!

Вернувшись сверху со своим братом-близнецом, он повел Джорджию и шатающегося Лизандера через кухню, на три дюйма залитую пивом, в сад. Свежий ветер резко ударил в лицо. Едва близнецы успели подсадить Джорджию на стену, как через балконную дверь влетел полицейский, неистово заливаясь свистком. Джорджия бежала, не разбирая дороги, топча розы, раздирающие в клочья ее колготки, потому что была уверена, что полицейским известно, кто она.

– Так, ну а где мой автомобиль? – Лизандер почесал в голове.

– Ты же сказал, что оставил его на Розари-роуд, – напомнил ему Сэб.

Джорджия почувствовала боль неясного воспоминания.

– Я не вижу его, – продолжал Лизандер.

– Да вот же «БМВ», идиот, – взвизгнула Джорджия. – Ведь «феррари» на техобслуживании.

– Я же трахался с той брюнеткой, – ворчал Домми Карлайсл, сердито забираясь на заднее сиденье.

– Ты просто неблагодарная скотина, – оборвал его Сэб Карлайсл, устраиваясь рядом с ним. – Не уверен, что Лизандер способен вести, – пробормотал он Джорджии.

– Будь я проклят, – заблеял Лизандер, падая назад, на стоящий рядом «мерседес».

– Я поведу, – заявила Джорджия в панике, что полиция застукает ее с ними и последующего грандиозного скандала не избежать. – Бога ради, Лизандер, ну шевелись же.

Близнецы меж тем затеяли спор сзади.

– Я должен дотрахать.

– Какое, к черту, должен.

– Должен.

– Да она просто какая-то соплюшка.

– А вот и нет.

– Бога ради, Лизандер, заткни их, – заорала Джорджия, рывком срывая ревущую машину с места.

– Не могу. Я штурман, – Лизандер неподвижно смотрел вперед. – И если я буду смотреть вокруг, меня стошнит.

– А я собираюсь вернуться трахаться. – Домми решительно вывалился из машины, очевидно, прямо в объятия полиции.

Джорджия ехала через Найтбридж. Сточные канавы были полны опавших листьев, а в садах расцвели японские анемоны и лохматые желтые хризантемы. И тут она поняла. В Лондоне Джулия жила на Розари-роуд. И как часто Гай, проезжая по Фулем-роуд, волновался и просил таксиста повернуть здесь налево.

Она подбросила Сэба на Слоун-сквер. Лизандер, скорчившийся рядом с ней, был слишком далек от того, чтобы заметить слезы, текущие по ее щекам всю дорогу до отеля.

– Ты только иди и не смотри ни налево, ни направо, – шипела она, направляя мотающегося Лизандера, когда тот дважды провернулся во вращающихся дверях.

– Доброе утро, миссис Магуайр, – сказал швейцар.

Лизандер вырубился, как только его голова коснулась подушки. Джорджия наконец избавилась от макияжа и, неожиданно успокоившись, приняла длительную горячую ванну, израсходовав большое количество воды и по этому поводу помахав Рэчел мысленно двумя пальцами. Затем она развязала Лизандеру цветастый галстук и стащила с него единственную не съеденную Мегги пару мокасин от Гуччи. Его каштановые ресницы почти закрывали глаза, на носу, обгоревшем от солнца, были разбросаны веснушки, а его большой рот улыбался, как всегда, когда она спала с ним. Джорджия чмокнула его в шею. От него шел аромат свежей фиалки.

Слишком взволнованная, чтобы заснуть, она смотрела на свои обнаженные плечи, длинные рыжие волосы и бледное печальное лицо, отражавшиеся в зеркале напротив. И опять ей подумалось, что это Джулия смотрит на нее.

На следующий день после неторопливого ленча и нескольких «Алка Зельцер», перед тем как отправиться на «БМВ» в «Ангельский отдых», Лизандер протянул ей экземпляр журнала «Хелло!».

– Чтобы ты отвлеклась во время поездки. Я всегда покупал его для мамы. Она очень боялась, когда я за рулем.

Он не стал добавлять, что сегодня годовщина смерти его матери. Отдаляясь друг от друга в горе, они не обсуждали между собой свои несчастья. Несмотря на «Хелло!», Джорджия закусила губу и вцепилась в сиденье, когда спидометр показал 120 миль в час. По радио передавали новые обработки ее старых песен шестидесятых годов. Включенное на полную громкость, оно доводило ее до слепящей головной боли. Хотя окна были открыты, жара и духота становились невыносимыми.

«Лизандер, – думала Джорджия с неясной печалью, – восхитителен, но ему для игры нужны детишки его же возраста. И уж никак ей не перенести свою любовь на него. Ей для этого не хватит кожи».

Вернувшись в «Ангельский отдых», в предвкушении душа и переодевания, она обнаружила записку от Мамаши Кураж: «Кота вытошнило, нижний туалет забит, и вода перекрыта. Черт знает что. Пока».

– Этого не хватало.

– Ура. Значит, остановимся в коттедже «Магнит», – обрадовался Лизандер.

– Я подойду, когда закончу с этим, – сказала Джорджия, копаясь в почте. – Гай прислал мне почтовую открытку с изображением развалин аббатства. Это что, символ того состояния, до которого он меня довел?

Поднявшись наверх, она включила автоответчик.

– Хелло, Панда, – произнес глубокий голос Гая. – Все время думаю о тебе, надеюсь, все в порядке. Позвони мне. Я скучаю.

Следующий звонок был от ликующей Флоры, сдавшей на водительские права. «Умный маленький утенок, – с любовью улыбнулась Джорджия, – но непрошенные события вваливаются в ее жизнь в любое время дня». Третий звонок был от Сабины Боттомли: Флора не занимается. Четвертый вновь от Гая, скучающего и просившего позвонить.

«Возможно, я действительно что-то там навыдумывала себе», – ощутив внезапный прилив счастья, подумала Джорджия. Но тут она вошла в ванную комнату и увидела органическую зубную пасту Гая.

Страстно желая узнать правду, она набрала номер телефона Рэчел. Если та дома, то причин для беспокойства нет. Она уже было собралась отключиться, когда на том конце взяли трубку. «Черт, – даже вздрогнула Джорджия, – надо же о чем-то спрашивать».

– Хелло, Рэчел.

– Нет, это Гретель. Я зашла покормить кошку.

– А когда вернется Рэчел?

– Завтра. Она за границей.

Джорджия швырнула телефон трясущимися руками, с бьющимся сердцем, мокрая от пота. Через десять минут ее уже не было в доме. И тогда телефон зазвонил.