"Непокорное сердце" - читать интересную книгу автора (Грегори Джил)

Глава 8

Солнечный свет заливал комнату, беспрепятственно проникая сквозь легкие бело-голубые занавески, тихонько шуршавшие на апрельском утреннем ветерке. Светлое и теплое пятно, постепенно перемещавшееся по деревянному полу, доползло до кровати и заиграло яркими бликами на лице крепко спящей девушки. Приближался полдень. Именно это сверкающее солнечное пятно проникло в тяжелое сонное забытье Брайони и наконец разбудило ее.

Девушка потянулась, зевая, приоткрыла глаза и, щурясь от солнца, огляделась в незнакомой обстановке. Окончательно привел ее в чувство осторожный стук. Брайони вскочила, завернувшись в простыню, и подбежала к двери.

– Кто там? – спросила она осторожно.

– Эдна Биллингс. Я принесла вам завтрак, – немедленно ответила хозяйка гостиницы. – Скорее открывайте дверь, милочка, этот поднос, кажется, тяжелеет с каждой секундой. Ну вот, милочка, – сказала она, входя и ставя поднос на тумбочку рядом с кроватью. – Я принесла немного кофе и хлеба домашней выпечки. Это первый легкий завтрак. А потом я приготовлю для вас яйца всмятку и сдобный пирог, вы, вероятно, голодны до полусмерти. – Это верно!

Брайони жадно набросилась на принесенную еду, а миссис Биллингс, удовлетворенно улыбаясь, вышла, чтобы заняться приготовлением остальной части завтрака. Брайони не оставила на подносе ни одной крошки домашнего хлеба, искренне полагая, что в жизни не пробовала ничего вкуснее хлеба с маслом и медом. В это утро она впервые со дня отъезда из Сент-Луиса выпила настоящий сладкий крепкий кофе со сливками. Завтрак доставил девушке огромное удовольствие, быстро подняв настроение.

За окном стояла весна, Брайони была молода, и совершенно новый, восхитительный мир расстилался перед ней. Ночные страхи и сомнения исчезли без следа, и, вместо того чтобы размышлять о возвращении в Сент-Луис, Брайони решила непременно добиться успеха в новой жизни и доказать всем, что способна выжить в любых условиях.

Преисполненная уверенности, Брайони закончила трапезу и полезла в сундук за одеждой. Придирчиво взглянув на свой гардероб, она выбрала самое красивое платье, намереваясь произвести неотразимое впечатление на всех, кто бы ей ни встретился. После не особенно удачного начала прошлой ночью Брайони должна была продемонстрировать жителям Винчестера, что перед ними не слабая, беспомощная, запуганная девочка, а вполне самостоятельная, независимая молодая женщина, достаточно сильная для жизни на границе.

Быстро покончив с туалетом, Брайони поглядела в большое зеркало, висевшее на противоположной стене от окна, и убедилась, что безо всякой натяжки выглядит великолепно. Очаровательное белое кисейное платье с низким декольте достаточно открывало ее грудь, не переходя, однако, границ благопристойности и скромности. Черные волосы выразительно оттеняли белизну ее кожи и платья. Небольшое овальное лицо восхитительно обрамляли темные завитки, подчеркивая чистую линию высоких скул. Ее зеленые, как изумруд, глаза оживленно блестели.

Еще раз окинув себя взглядом, Брайони нахмурилась. Чего-то недоставало. Но чего? В порыве внезапного вдохновения она снова полезла в сундук. Коробочка с украшениями оказалась на месте и содержала как раз то, чего ей не хватало для эффектного завершения туалета, – изящный золотой фермуар. Она быстро нашла его среди других драгоценностей, однако медлила закрывать крышку коробки, пересматривая остальные украшения.

И тут в голову пришла неожиданно поразившая ее мысль. Как странно, что бандиты не вскрыли багаж пассажиров! Почему? Похоже, они очень торопились и забрали только то, что легко можно было взять. Но стоило ли из-за этого останавливать целый дилижанс? А может, они торопились, потому что украли ее?.. Что-то непонятное таилось во всей этой истории, и эта неясность тревожила.

В конце концов Брайони передернула плечами и со стуком захлопнула крышку сундука. Вместо того чтобы размышлять над поведением преступников, ей следовало быть благодарной им или судьбе за то, что они не присвоили себе остальные ее драгоценности. Конечно, броши с камеей было очень жаль. Брайони печально вздохнула и решила, что лучше будет забыть об этом ограблении и вообще обо всем, что произошло вчера. Она вернулась к зеркалу и надела фермуар на шею.

Несмотря на решимость все позабыть, пальцы девушки дрожали, когда она застегивала замок. Ей хотелось, чтобы на этом месте была камея, а не фермуар. Она больше никогда не увидит эту брошь. Глаза Брайони затуманились грустью при мысли, что это была одна из немногих вещей, оставшихся ей на память от матушки. Большинство ее украшений были подарками отца, и этот фермуар тоже, но они значили для нее гораздо меньше. Все, что дарил Брайони отец, призвано было служить для дочери заменой его нежности и внимания. Все украшения в самом деле были очень красивы и, несомненно, очень дорого стоили. Но они не могли возместить ей недостаток любви.

От этих мыслей у Брайони подступил ком к горлу. Всю жизнь ей приходилось скрывать свою душевную боль. Многие годы она мучилась от безысходного одиночества. Отчужденность отца глубоко ранила девушку, причиняя больше страданий, чем грубость или побои, если бы ей пришлось с ними столкнуться. Никогда и никому Брайони не рассказывала, как она несчастна. Она не любила жаловаться. Теперь, когда она стояла перед зеркалом в гостинице маленького городка Винчестера, теребя золотой фермуар, купленный отцом прошлой зимой в Париже, ее сердце пронзила такая острая боль, какой ей не доводилось переживать еще ни разу. Она вдруг отчетливо осознала, что теперь уже слишком поздно. У нее больше никогда не будет шанса сблизиться с ним, показать ему, что она любит его и нуждается в его любви гораздо больше, чем в любых подарках. Смерть подвела свою неизбежную, финальную черту, отдалив от нее отца на недосягаемое расстояние. И Брайони должна была научиться жить с этим. Все, что ей оставалось, – это попытаться построить свою жизнь на ранчо, завещанном Уэсли Хиллом. По укладу жизни, заведенному на ранчо, она надеялась побольше узнать об отце, ведь о нем он заботился так, как никогда не заботился о ней. Сегодня она поедет на ранчо и начнет его обживать. Сегодняшний день должен стать поворотным в ее жизни. Это будет день, когда она начнет все сначала.

Брайони спустилась в гостиничную столовую, надеясь отыскать миссис Биллингс. Столовая представляла собой не очень большую комнату, оклеенную выцветшими обоями с желто-зеленым узором. Маленькие столы поблескивали чистыми полированными поверхностями, окна были раскрыты, впуская внутрь яркий весенний свет и утреннюю свежесть. В этот час в столовой завтракало с полдюжины человек, и все они, как по команде, обернулись к Брайони, когда она появилась на лестнице. Девушка заняла столик в углу, ощущая неловкость от всеобщего повышенного внимания.

В таком маленьком городе, как Винчестер, новые лица не могли остаться незамеченными, особенно если это были молоденькие и красивые девушки. Брайони смущенно расправила юбку на коленях. Она чувствовала себя призовым волом, которого все разглядывают перед выставкой скота. Тем временем миссис Биллингс вынырнула из кухни и поспешила к ее столику. Брайони испытала большое облегчение, увидев ее знакомое приветливое лицо.

– Ах, ну до чего же замечательно вы сейчас выглядите, милочка! – провозгласила Эдна, упирая в бока руки, чуть испачканные мукой, и широко улыбаясь.

Брайони улыбнулась в ответ, довольная тем, что хотя бы одна подруга в Винчестере у нее уже есть.

– Я должна еще раз поблагодарить вас, миссис Биллингс, – сказала Брайони. – Вы так добры ко мне.

– О, не стоит благодарности, милочка, – небрежно махнула рукой Эдна, хотя глаза ее светились от удовольствия. – Да, и послушайте, зовите меня просто Эдна. Тут все меня так величают. Не люблю напускать на себя важный вид, и кроме того, миссис Биллингс напоминает мне о матери моего Фрэнка, а это как раз то, о чем мне вовсе не хочется вспоминать!

Обе женщины дружно засмеялись. Вдруг старшая из них резко обернулась.

– Я, пожалуй, принесу остальную часть вашего завтрака, пока не вздумайте куда-нибудь уходить! – распорядилась она и поспешила на кухню.

После такого дружелюбного приема со стороны хозяйки гостиницы люди, находившиеся в столовой, перестали пристально наблюдать за Брайони, и она доела свой завтрак в относительно спокойной обстановке. Тем не менее каждые пять минут кто-нибудь из посетителей бросал в ее сторону любопытные взгляды. Покончив с едой, Брайони собралась разыскать судью Гамильтона, однако не успела она подняться из-за стола, как он сам вошел в столовую. Следом за ним показался Мэтт Ричардс.

– Доброе утро, девочка моя! Вы сегодня хороши, как дикий мак! – Судья ласково улыбнулся девушке и энергично потряс ей руку. – Я несказанно рад видеть, что вы не поддались депрессии после того, что пережили вчера. Ну не очаровательна ли она, Мэтт?

– Да, конечно. – Мэтт Ричардс улыбнулся Брайони приветливо и восхищенно, не в силах отвести взгляд от ее прелестной фигуры, дышавшей невинной свежестью, от выпуклой груди, скрытой под тонкой тканью платья, от нежных черт ее лица и блестящих зеленых глаз, обрамленных невероятно густыми и длинными черными ресницами. Перед ним стояла красивая женщина, а Мэтт Ричардс умел ценить красоту. Долгий взгляд его темных глаз заставил щеки Брайони загореться смущенным румянцем.

Она была удивлена, что Мэтт Ричардс так молод. На вид ему нельзя было дать больше тридцати. Брайони думала, что друг ее отца окажется значительно старше. Этот человек был, несомненно, красив. Правильные черты смуглого лица и внешний лоск создавали весьма привлекательное сочетание.

– Надеюсь, вы уже достаточно оправились после вчерашних приключений, чтобы рассказать нам обо всем, – рискнул высказаться судья Гамильтон и тревожно заглянул в лицо девушки, опасаясь расстроить ее своим предположением.

– Да, сегодня я чувствую себя намного лучше, судья, и охотно поведаю вам свою историю. Надеюсь, это поможет вам поймать моих похитителей.

Она снова села за стол, и мужчины последовали ее примеру.

– Знаете ли, это, может быть, не так легко будет сделать, – судья Гамильтон откашлялся. – Видите ли, мисс Хилл…

– О, тут не должно быть никаких сложностей! Я знаю имя главаря преступников – его зовут Мер-док, Зеке Мердок. Одного из его людей зовут Нед, и я могу подробно описать его и остальных. Так что наверняка, если вы поедете к Джилли… – Она осеклась, заметив сожаление на лицах обоих мужчин, и спросила в замешательстве: – Я сказала что-то не так? В чем дело? Почему этих людей нельзя схватить и судить по закону?

– Послушайте меня, мисс Хилл, – начал судья. – Эти люди могли быть схвачены, если бы в этом городе существовал человек, наделенный достаточными полномочиями для этого. Но у нас такого нет. И я боюсь, что много воды утечет, прежде чем подобный человек появится в Винчестере.

Брайони недоверчиво посмотрела на судью.

– Видите ли, – продолжал он усталым голосом, – я не являюсь таким человеком. И Мэтт тоже. Я всего лишь судья, слежу за миром и спокойствием, произношу речи, регистрирую браки, помогаю оформлять документы. А Мэтт – он фермер, весьма влиятельный и сильный, конечно, однако все же не шериф и не судебный исполнитель, которые нужны для того, чтобы арестовать похитивших вас головорезов. И потом, я слышал о Зеке Мердоке, знаю, что он парень не из лучших. Он подозревается в угоне скота и обычно ошивается в окрестностях Тусона вместе со своей оголтелой шайкой. До сих пор он жив только потому, что еще никому не удавалось доказать его виновность, поймать его во время кражи. Угонщиков скота, пойманных на месте преступления, обычно немедленно вешают.

От ужаса у Брайони похолодело сердце. Заметив, какое впечатление произвело на девушку сказанное, Мэтт Ричардс решил не углубляться.

– Видите, мисс Хилл, в какое грубое, почти варварское общество вы попали! Человек, который украл чужой скот или лошадь, в этих краях считается убийцей. Если мы не будем принимать таких жестких мер, воровство здесь примет поистине гигантский размах. Определенная жестокость необходима в Аризоне. Она помогает сохранить хотя бы то малое, что осталось здесь от законности и порядка. Временами нам приходится брать закон в свои руки и применять его против преступников так, как мы считаем нужным.

– Но это все равно звучит ужасно, – быстро ответила Брайони. – Повесить человека без суда и следствия только за то, что он украл животное! Но если дела здесь обстоят действительно так, то я вообще не понимаю, почему вы не можете поймать и наказать людей, которые украли меня! В конце концов это гораздо хуже, чем угон скота! – Ее голос дрогнул. – К счастью, меня спасли прежде, чем они смогли… – Брайони смолкла из-за душивших ее слез.

– Ну-ну, постарайтесь взять себя в руки, мисс Хилл, – вмешался судья. – Я все вам объясню, если вы успокоитесь и минутку тихо послушаете меня.

Когда она разжала кулаки и поудобнее села на стуле, он продолжал твердым голосом:

– Поймать на месте преступления угонщика скота – это одно дело. Обычно группа ковбоев ловит вора и тут же наказывает его. Но гоняться за бандой преступников, скрывающихся в труднодоступных местах, – это, знаете ли, дело другое. Это занятие для настоящего стража закона, а такие весьма редки в наших местах. Время от времени судебный исполнитель появляется у нас, но его визиты редки и нерегулярны, и поэтому мы вынуждены защищать себя сами. Даже если бы в нашем городе был человек, уполномоченный законом ловить преступников, было бы весьма трудно выследить тех парней, что вас похитили. Слишком уж дикая и огромная территория нас окружает!

– Но я же говорила вам, что меня отвезли к Джилли. Вы даже сказали, что слышали об этом месте! Неужели так трудно поехать туда и…

Судья покачал головой:

– Простите меня, мисс Хилл, но вряд ли это возможно. Конечно, я слышал о Джилли – кто о нем не слыхал? Но все дело в том, что никто точно не знает, где расположен этот притон. Я имею в виду, никто, кроме воров и разбойников, которые там собираются. Боюсь, что его местонахождение – тайна для всех законопослушных граждан. Кто-то уже пытался отыскать Джилли, но безрезультатно. На мой взгляд, искать в этих диких местах преступников то же самое, что без карты искать сокровища на дне океана. Дело, конечно, стоящее, но безнадежное, и это так же точно, как то, что я сейчас сижу перед вами.

Брайони подавленно молчала. Тяжело было признаться, но слова судьи имели смысл. Как вообще она могла рассчитывать, что они с Мэттью Ричард-сом станут рисковать своей жизнью и преследовать опасную банду преступников? Это не входило в их обязанности, и, похоже, у них даже не было на это прав. Да, она не в Сент-Луисе. Теперь ее окружают дикая приграничная территория и полное беззаконие. А ведь Том Скотт предупреждал, что законников, гоняющихся за преступниками, в этих местах не сыщешь днем с огнем. Похоже, что он сказал ей горькую, но истинную правду, и ей следует научиться принимать ее такой, какова она есть. Кроме того, думала Брайони, огорченно вздыхая, все, что судья Гамильтон сказал насчет Джилли, тоже было верно.

Она отчетливо помнила секретный проход в самом сердце каньона, который невозможно было разглядеть с вершины, и надежно скрытую каменистую площадку, кончавшуюся обрывом, на которой располагался притон. Даже если бы она сумела описать судье и Мэтту Ричардсу это место, она никогда не смогла бы точно сказать, где оно находится, более того, она не смогла бы даже отличить нужный каньон от сотен других, совершенно одинаковых для ее неопытного глаза. Нет, у них не было никаких шансов отыскать бар Джилли. Судья прав, дорогу туда знают только разбойники и бандиты. Неожиданно она в волнении подалась вперед на стуле.

– Техасец знает, как найти это место! – воскликнула она восторженно, и глаза ее вспыхнули. – Он сможет отвести туда законников!

– Кто? – в один голос воскликнули судья Гамильтон и Мэттью Ричардс, недоверчиво глядя в лицо девушки.

– Техасец, – повторила она уже тихо, смущаясь внезапно наступившей напряженной тишиной, – человек, который спас меня.

Мужчины изумленно переглянулись. Мэтт Ричардс хотел что-то сказать, однако его прервал неожиданный шум. Высокий кривоногий ковбой ворвался в гостиницу и возбужденно объявил собравшимся:

– Эй, ребята, там сейчас будет еще одна перестрелка! Они уже выходят из салуна!

В ту же секунду, словно по команде, несколько человек выскочили на улицу.

– Перестрелка? – тревожно воскликнула Брайони, мгновенно забыв о том странном обороте, который принял их прерванный разговор.

Она почувствовала тошноту при мысли, что в любой момент в этом городе может умереть человек вот так просто… в перестрелке.

– Боюсь, да. – Поднявшись, Мэтт Ричардс посмотрел в ее побледневшее лицо. – Такие вещи – достаточно обычное явление здесь. В Винчестере люди погибают почти каждый день.

– Но это же ужасно! – Брайони содрогнулась.

Тем временем судья Гамильтон тоже встал, собираясь покинуть девушку. С улицы доносился шум голосов. Чувствовалось большое скопление народа, нависало стремительно растущее нервное напряжение. Брайони охватила страшная паника.

– Мы еще вернемся, мисс Хилл, – донеслись до нее слова судьи, выходящего вместе с Мэттом на улицу.

Брайони кивнула им вслед…Руки похолодели, хотелось забиться в угол, закрыть глаза и уши и ничего не видеть. Но минутная слабость прошла, и какая-то непонятная сила потянула ее на улицу, туда, где разыгрывалась в это время трагическая сцена.