"Расклад рун" - читать интересную книгу автора (Хайнс Джеймс)9Беверли предложила Вирджинии остаться и помочь ей убрать в гостиной. – Нам необходимо… выработать… какой-нибудь план. – Бедняга никак не могла справиться с одышкой. Но что бы ни говорила Беверли, эта странная женщина и ее еще более странная история вызвали у Вирджинии тяжелое ощущение: вокруг нее сжимались стены собственного дома. С предельной вежливостью и предупредительностью Вирджиния помогла Беверли подняться с пола, вернула ей книгу и сумку, проводила вниз по ступенькам лестницы и по лужайке до машины. Садясь за руль маленькой «хонды», Беверли попыталась сунуть Вирджинии в руки книгу Карсвелла. – Вам она обязательно пригодится, – настаивала Беверли, тяжело дыша. – А у меня их целая коробка. – Большое спасибо за визит, – сказала Вирджиния и закрыла дверцу автомобиля. Беверли включила мотор, с визгом развернулась, вновь подъехала к Вирджинии, высунувшись из окна, выпалила: – Сегодня ночью вы здесь все равно не заснете. Позвоните мне! – и помчалась прочь. Вернувшись в дом, оглядывая пол, засыпанный горами бумаги, Вирджиния подумала: а ведь она права, здесь сегодня ночью не заснуть. Она собрала бумаги с пола, свалила на стол, не делая ни малейшей попытки привести их в порядок, затем бросила самую необходимую одежду в большую походную сумку, попросила соседей присмотреть за котом и заперла дом. Выезжая из городка, Вирджиния сделала остановку у банкомата, после чего направилась в сторону Холмистого Края [7]. Она выбрала одно из шоссе, ведущих на запад, и к наступлению темноты была уже в Эль-Пасо. Здесь остановилась перекусить фахитас в «Тако-Кабана» и купить пачку таблеток кофеина в дорожном магазинчике. Ее нервы были напряжены до предела, она ехала всю ночь со скоростью девяносто миль в час и проехала Нью-Мексико и Аризону – наверное, единственный человек на всем шоссе на частном автомобиле. Со всех сторон ее окружали геометрически правильные фигурные огни «дальнобойщиков». После наступления темноты Вирджинии стало страшно смотреть в зеркала как заднего, так и бокового обзора, как будто она ожидала увидеть в них нечто, что должно было преследовать ее. Наконец где-то посередине ночи, утомленная абсолютно одинаковыми конусами молочно-белого света, в котором виднелось только белесое дорожное покрытие и бесконечный пунктир осевой линии, Вирджиния глянула все-таки в зеркало заднего обзора и не увидела ничего, кроме одинаковых красненьких габаритных огней. Ну что ж, ничего страшного, подумала она и снова взглянула в зеркало. Через мгновение Вирджиния поняла, что огни горят на Возник и новый страх: Вирджиния стала бояться, что кончится горючее, и мчащиеся за ней по пятам красные огоньки настигнут ее посреди безлюдной пустыни. На подъезде к границе Калифорнии зарозовел рассвет; она заставила себя взглянуть в зеркало, почти уверенная в том, что увидит что-то жуткое, притаившееся в кузове и приветствующее ее страшной улыбкой, однако увидела лишь восход солнца, ярко окрасивший небо над вершинами гор. В Лос-Анджелес Вирджиния прибыла к полудню и без труда отыскала место, где жил Мел, друг Чипа. Это был небольшой четырехэтажный жилой дом, расположенный в четырех кварталах от Голливудского шоссе под сенью Гриффит-парка. Дверь квартиры была открыта. Вирджиния стояла перед ней и тупо смотрела, щурясь на ослепительном калифорнийском солнце. Нервы были на пределе от переизбытка кофеина, веки набрякли и отяжелели из-за бессонной ночи. Она постучалась в дверь-ширму. – Войдите, – прозвучал женский голос. Вирджиния шагнула внутрь и обнаружила Чипа и какую-то молоденькую девицу с гладкими темными волосами. Они сидели за завтраком в маленьком уютном уголке в одинаковых махровых банных халатах. Когда вошла Вирджиния, оба мгновенно застыли с поднесенными ко рту рогаликами, намазанными мягким сыром, в одной руке и газетами – в другой. Некоторое время они оставались настолько неподвижными, что Вирджиния даже подумала, а не являются ли и они частью какого-то нового сверхъестественного наваждения. Наверное, время остановилось, и только она продолжает двигаться и жить прежней жизнью. Ей представилась возможность несколько мгновений поразмышлять о том, что друг Чипа Мел мог вполне оказаться и подругой. Непонятно, правда, почему Чип не сказал ей об этом раньше и почему они сидят здесь в купальных халатах в разгар рабочего дня. – Вирджиния? – воскликнул Чип, едва выговаривая слова, так как рот его был забит рогаликом. Колесо времени вновь закрутилось. – Мел? – спросила Вирджиния. И тут все заговорили одновременно. Чип спросил Вирджинию, не случилось ли чего, Мел спросила Чипа, что – Ты должен был ей сказать… – Я и собирался… Вирджиния вымыла руки, стараясь не смотреть в зеркало, и вернулась на кухню. – Я ухожу, – промолвила она после еще одной напряженной паузы. Чип попытался вылезти из-за стола, но Мел удержала его за край халата. – И своего пса забирайте с собой! – крикнула Мел, пробегая мимо Чипа к кухонной двери, у которой она остановилась, скрестив на груди руки. Вирджиния на мгновение замерла. – Какого пса? – Ты ведь не привезла с собой Сэма? – с надеждой в голосе спросил Чип, скрывшийся за спиной Мел, – Что еще за Сэм? – спросила Мел. – Ты знаешь, – ответил Чип. – Это мой кот. – О каком псе идет речь? – снова спросила Вирджиния. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и оглядывала маленькую и весьма запущенную комнатку Мел. В ней не было ничего живого, даже ни единого растения, только в углу стоял громадный надувной динозавр. – Вовсе не кот! – воскликнула Мел. – А большой черный пес. Он вошел в дверь прямо за нею. – Я должна идти, – сказала Вирджиния, внезапно почувствовав ледяной холод. Она вышла в освещенный солнцем двор и направилась к своему фургону, не осмеливаясь оглядываться. Выехав на дорогу, Вирджиния вообще забыла о всяких зеркалах. Всю дорогу назад в Техас голова гудела от ненависти и негодования. Как только солнце у нее за спиной зашло – она находилась как раз в середине Аризоны, – Вирджиния выключила кондиционер, не оглядываясь, просто протянув руку назад, открыла окно кабины и помчалась в ночную пустыню, ощущая на плечах прикосновение прохладного ветра. Она вернулась в Ламар вечером следующего дня. Подъехав к дому, вымотанная до предела и на страшном взводе, вначале хотела вообще не выходить из фургона и заснуть прямо там за рулем. Но в конце концов все-таки вышла на потрескавшийся асфальт, почувствовала, что почти не может стоять; на ней все еще были солнечные очки, хотя уже давно стемнело. Вирджиния обошла вокруг дома по пожелтевшей от жары лужайке и обнаружила Беверли – та сидела на нижней ступеньке лестницы и в свете фонаря читала дешевое издание Энн Райс. Ее сумка черной бесформенной кучей лежала рядом. Услышав звук шагов Вирджинии, Беверли подняла глаза от книги и сделала ей знак рукой. – Секунду, – произнесла она, дочитывая абзац. Вирджиния остановилась в нескольких шагах от нее, глядя на Беверли сквозь искусственный мрак солнечных очков. Наконец Беверли загнула уголок страницы и закрыла книгу. – Ну, что я вам говорила? – сказала она, взглянув на Вирджинию. – Вы сможете бежать, но не сможете скрыться. – Хватит! – провозгласила Вирджиния. Беверли непонимающе глянула на нее. – Простите? – Вы меня слышали. – Вирджиния обошла ее и поднялась по ступенькам крыльца. – Катите отсюда! Убирайтесь! Вирджиния достала связку ключей и начала перебирать их, ища ключ от входной двери. Отыскав, попыталась вставить его в замочную скважину. – У вас есть только три месяца, Вирджиния. Беверли достаточно проворно для столь неуклюжей и громоздкой дамы поднялась на ноги. – Такой срок Карсвелл отвел Джону, – продолжала она. – А это значит, что к третьей неделе ноября вы будете мертвы. Вирджиния ничего не ответила, мысли ее путались, она плохо соображала от усталости. Она даже сомневалась, что сможет вставить ключ в замочную скважину с первой попытки, а еще больше в том, что у нее хватит сил повернуть его. Голова кружилась как после какой-нибудь позорной пьянки в кабаке. – Ваш единственный шанс заключается в том, чтобы вернуть ему руны. – Беверли схватила Вирджинию за руку и попыталась повернуть лицом к себе. – И он должен принять их по собственной воле. Вирджиния вставила ключ и приступила к сложной процедуре открывания двери. Возясь с дверью, она не обращала никакого внимания на руку, что тянула ее сзади, но, как только дверь открылась, Вирджиния, не оглядываясь, заорала: – Убирайтесь! – Это наш единственный шанс… – продолжала твердить Беверли. Вирджиния резко повернулась к ней. – Я по горло сыта этим дерьмом! – воскликнула она, не без удовольствия отмечая, что ее тон произвел впечатление на Беверли, и та испуганно отступает. – С моей карьерой, очевидно, покончено. Мой дружок предпочел другую. А теперь какой-то там чертов Виктор Карсвелл заставляет меня поверить в вуду… – Мы имеем дело не с вуду. – Беверли встрепенулась, взяла свою громадную сумку и стала рыться в ней. – Мы имеем дело с колдовством. А это совершенно иная традиция… – Заткнетесь вы наконец?! Вирджиния глубоко вдохнула и заставила себя успокоиться. – Я очень вам сочувствую, – сказала она, – мне жаль вашего мужа, но жизнь есть жизнь. Вернитесь в чертово двадцатое столетие. Я не позволю невзрачному куску дерьма сломать мою жизнь так же, как он сломал вашу. Мне приснился дурной сон, и теперь из-за него я пугаюсь собственной тени. Здесь дело исключительно во внушении и самогипнозе. А вы, – Вирджиния угрожающе повысила голос, чувствуя, что Беверли хочет что-то сказать, – еще больше усугубили ситуацию. Насколько я понимаю, вы на подобных делах уже свихнулись. И откуда мне знать, может, он подослал вас, чтобы довести меня до полного помешательства? – Тогда ответьте на вопрос, – перебила ее Беверли, решительно скрестив руки на груди. – Часто у вас бывают бури в гостиной? – Мы живем в Техасе, дорогуша, – резко бросила Вирджиния. – У нас здесь бывает такая погода, что вам и не приснится. Беверли открыла рот, но, так ничего и не сказав, снова закрыла. Вирджинии трудно было различить выражение ее лица – кроме сгустившейся темноты, мешали еще и солнечные очки, – но, похоже, в Беверли боролись два чувства: разочарование и гнев. Наконец лицо ее приняло каменное выражение, мелкие черты его застыли, словно бетон на куске камня. – Что это там у вас за спиной? – пробормотала она вдруг. Вирджиния подскочила – первый пик мозговой активности за несколько часов, – развернулась и глянула в открытую дверь в темную прихожую. Там ничего не было. Она медленно повернулась к Беверли. – Убирайтесь с моего крыльца! – воскликнула она. – Убирайтесь из моего двора! – Вы мне все равно позвоните. – Беверли бросала на Вирджинию злобные взгляды из-под черных кудряшек. – Я ваш единственный шанс. Вирджиния отвернулась, вошла в дом и попыталась закрыть дверь, но Беверли помешала ей, с неожиданной твердостью и силой удержав дверь. – Возьмите, – сказала она, просовывая в щель книгу Карсвелла. – Не важно, верите вы в это сами или нет, но вы обязаны знать то, во что верит Вирджиния взяла книгу, Беверли убрала руку, и дверь с громким стуком захлопнулась. Вирджиния еще некоторое время стояла у двери и слышала, как Беверли тяжело спускается с крыльца, до нее доносилось одышливое дыхание, когда та шла вниз по холму по направлению к своей машине. Вирджиния открыла шкаф с бумагами и швырнула туда книгу поверх рукописи статьи, потом закрыла шкаф и заперла его. Бросила ключи на стол и сняла солнечные очки. Рукопись ее книги лежала беспорядочной грудой на столе. Жалюзи на окнах были закрыты. В доме царили тишина, темнота и духота. – К черту все! – провозгласила Вирджиния и направилась в спальню. Она чувствовала немыслимую усталость, у нее не хватило сил на то, чтобы раздеться, и уж тем более на мысли о том, во что могут превратиться ночью ее простыни и одеяла. Не расстилая постели, Вирджиния нырнула под покрывало, подобно ныряльщику, сунув под простыни вначале руки. И мгновенно застыла, ибо коснулась какого-то рта с острыми зубами и волосами вокруг. Рот был живой, но явно не принадлежал человеческому существу. От ужаса у нее перехватило дыхание; Вирджиния выпрыгнула из кровати и присела на корточки у стены, пытаясь нащупать бейсбольную биту. Одеяло зашевелилось, и что-то задвигалось, стараясь пробраться к ней. Вирджиния была уже готова выскочить из комнаты, когда краешек одеяла приподнялся, и из-под одеяла выставил свою маленькую голову Сэм. В глазах кота читались ужас и одиночество, он издал тихий жалобный писк. Вирджиния в свою очередь издала похожий звук – нечто среднее между усталым смешком и всхлипом облегчения. Присела на колени рядом с кроватью и почесала голову Сэму, мурлыканье которого напоминало работающую косилку. – Ах, Сэм, – проговорила она. – Миленький! |
||
|