"Полет «Эйзенштейна»" - читать интересную книгу автора (Сваллоу Джеймс)

12

— Запах больных и раненых, — с мрачной отрешенностью произнес Войен. — Им пропитался весь корабль.

Гарро, осматривая внутреннее устройство изолятора «Эйзенштейна», не ответил ему даже взглядом. Лечебница фрегата была заполнена до отказа, и, во избежание перекрестного заражения, при помощи металлических листов в длинном узком зале были устроены временные отдельные палаты. В дальнем конце, за толстыми матовыми стеклами и стальными дверями располагался изолятор. Гарро сразу направился туда, пробираясь мимо сервиторов-медиков и практикантов. Апотекарий от него не отставал.

— Останки были пропитаны жидким прометием и горели большую часть дня, — продолжал Войен. — Потом при помощи сервиторов все выбросили в открытый космос. Хакур для пущей уверенности демонтировал задействованные механизмы.

Останки. Именно этим словом они предпочитали обозначать зараженные тела, оставшиеся от Грульгора и его людей. Безличный термин позволял думать о них как о лужицах сгнившей плоти и обломках костей, от которых надо было избавиться.

Ни Гарро, ни кто-либо из его людей были не в силах вспоминать о том, кем были они при жизни и во что превратились после смерти.

Войен переживал особенно тяжело. Кроме того, что, как и Гарро, он был воином, он еще принимал присягу в качестве лекаря, и вид поднявшихся мертвецов, да еще представляющих собой реальную угрозу, угнетал космодесантника больше, чем он мог бы признаться. Гарро видел тревогу в его глазах и читал в них отражение своих собственных мыслей.

Сейчас корабль дрейфовал, поскольку после смерти навигатора полет был прерван, и адреналин, вызванный боями и преследованием, рассеялся. Возбуждение сменилось воспоминаниями о том, что произошло, и осознанием мрачного смысла событий. Если смерть не означала конец всему, если случившееся с Грульгором происходило на самом деле, а не было наведенными варпом галлюцинациями… Тогда, возможно, подобная судьба ожидает каждого из них? При мысли о возможной цели Хоруса и его сговоре с темными силами у Гарро все внутри холодело.

Войен заговорил снова:

— Сендек добился какого-нибудь прогресса со звездными картами?

Гарро покачал головой, не видя причин скрывать от него правду:

— Эта женщина, Воут, тоже работает вместе с ним, но результаты не обнадеживают. По самым приблизительным расчетам, корабль вернулся в реальное пространство где-то за пределами Провала Персея, но даже это — всего лишь научная догадка. В этой зоне никогда не появляются ни купцы, ни исследователи.

Гарро тяжело вздохнул. Как долго они тут болтаются? Несколько дней или недель? На корабле всегда царит ровный сумрачный свет, и от этого трудно уследить за временем.

Войен нерешительно замялся, проходя мимо морозильных камер, во множестве висевших на массивных стальных опорах.

— Вскрытие навигатора Севернайи проведено, и я сам за ним наблюдал. — Он показал на одну из заиндевевших камер. Внутри капсулы Гарро смог рассмотреть изможденное посеревшее лицо. — Как и подозревал мастер Гарья, навигатор был ранен во время сражения, но умер от психологического шока при внезапном прерывании перемещения. Подобный удар унес жизни его адъютантов и слуг. В его ослабленном состоянии это было неизбежно.

— С таким же успехом я мог бы приставить к его голове болтер и спустить курок. — Гарро нахмурился. — Я должен был это предвидеть. При такой волне безумия, прокатившейся по кораблю, я должен был сообразить, что он не перенесет внезапного прыжка. — Войен ничего не ответил и отвел взгляд. — А какой у меня был выбор? — спокойно спросил Натаниэль. — Поле Геллера свернулось бы через несколько секунд, и нас разорвали бы силы варпа или уничтожил взрыв двигателей.

— Ты сделал то, что считал нужным, — ответил Войен, не в силах скрыть оттенок упрека.

— Сначала меня мучил своими сомнениями Дециус, теперь ты? Ты мог бы предложить что-то другое?

— Я не боевой капитан, — сказал апотекарий. — Я могу только наблюдать последствия выбора моего командира. Наш корабль беспомощно дрейфует в неизведанном пространстве без всяких средств спасения. Астропаты и навигатор мертвы, так что мы даже не в состоянии позвать на помощь или снова попытать удачи в варпе. — Глаза Войена вспыхнули едва сдерживаемым гневом. — Мы избежали уничтожения на Истваане только ради того, чтобы погибнуть здесь, нашего предупреждения никто не услышит, и Воитель сможет добраться до Терры раньше, чем туда придут вести о его предательстве. Отчаяние крадется по коридорам этого корабля, а оно опаснее любых мутантов!

— Мерик, как и всегда, я благодарен тебе за откровенность, — сказал Гарро, поборов искушение сделать апотекарию выговор за высказывания, граничащие с неповиновением. Они двинулись дальше. — Расскажи мне об остальных убитых.

— Многие офицеры и простые члены экипажа получили ранения, и среди них было несколько смертей от… вторжения.

— А наши боевые братья?

Войен вздохнул:

— Все, кто пострадал во время битвы с теми существами, мертвы, господин. Все, кроме Дециуса, но и он с трудом цепляется за жизнь. — Апотекарий кивком указал на изолятор. — Инфекция в его теле стремится одержать верх над организмом, и я сделал все, что в моих силах при имеющемся оборудовании и лекарствах. Должен признать, моих знаний недостаточно против такой болезни.

— Какие у него шансы выжить? Не надо ни темнить, ни осторожничать. Скажи, он будет жить?

— Я не могу ответить на этот вопрос, господин. Он борется изо всех сил, но его организм постепенно будет слабеть, а о болезни, поселившейся в его теле, я даже не слышал. Она постоянно принимает разные формы и понемногу изматывает его сопротивляемость. — Войен мрачно посмотрел на Гарро. — Ты должен подумать о том, чтобы даровать ему освобождение.

Глаза Гарро потемнели:

— Так сложилось, что я уже отнял жизнь у многих своих братьев, а теперь ты предлагаешь перерезать горло тому, кто лежит больной и не может себя защитить?

— Это было бы актом милосердия.

— Для кого?! — воскликнул Гарро. — Для Дециуса или для тебя?! Я вижу твое тщательно скрываемое раздражение, Войен. Ты бы с радостью избавился от всех свидетельств тех кошмаров, которые на нас обрушились, не так ли? Тебе легче было бы игнорировать их последствия и возможные связи с деятельностью проклятых лож!

Апотекарий, шокированный взрывом эмоций командира, пораженно молчал.

Гарро увидел его реакцию и тотчас пожалел о своих словах.

— Прости, Мерик, я сказал не подумав. Огорчение возобладало над разумом…

Войен постарался скрыть обиду.

— Господин, я должен сделать кое-какие дела. Увидимся позже.

Апотекарий ушел, а вместо него приблизился Круз. Пожилой космодесантник внимательно посмотрел на Гарро:

— Нам кажется, что мы все уже повидали, и всегда приходит день, когда Вселенная наказывает нас за высокомерие.

— Да, — протянул Гарро.

Круз задумчиво кивнул:

— Капитан, я взял на себя смелость составить для тебя сводку сражений, прошедших после бегства из системы Истваана. — Он протянул электронный планшет, и Гарро просмотрел списки имен. — Более сорока рядовых космодесантников и вполовину меньше тех, кто имеет звание не ниже ветерана, включая и меня самого. Пятеро воинов получили жестокие ранения, но при необходимости в состоянии принять участие в битве. В расчете не учтены ты и апотекарий.

— Я не вижу здесь имени Дециуса.

— Он все еще в коме, разве нет? Он лежит без сознания и не может сражаться.

Капитан сердито стукнул кулаком по бедру своей аугметической ноги.

— Кое-кто говорил то же самое и обо мне, но я доказал, что они ошибались! Пока Дециус жив, он остается одним из моих воинов. Допиши его имя в список, а если что-то изменится, я тебе сообщу.

— Как пожелаешь, — согласился Круз.

Гарро взвесил планшет на руке.

— Семьдесят человек, Йактон. Из тысяч космодесантников, бывших в районе Истваана, только мы еще живы и вне досягаемости изменника Воителя.

Ему все еще трудно было произносить эти слова вслух, и Гарро заметил, что Крузу так же трудно их слышать.

— Должны быть еще, — настаивал Лунный Волк. — Тарвиц, Локен, Варрен… Все это отличные люди, прекрасные воины, которые не будут равнодушно наблюдать за мятежом.

— В этом я не сомневаюсь,— ответил Гвардеец Смерти.— Но стоит мне подумать, что они остались там, пока мы прятались в варпе… — Горло сдавило, и он умолк. Воспоминания о вирусной бомбардировке все еще причиняли слишком сильную боль. — Знать бы, сколько их осталось после этой чумы и огненного шторма. Если бы нам удалось спасти побольше наших собратьев…

Гарро подумал о Сауле Тарвице и Уллисе Теметере и понадеялся, что смерть его друзей была быстрой.

— Этому кораблю отведена роль посланника, а не спасателя. Кто знает, может, еще какие-нибудь корабли ускользнули в космос или спустились на поверхность. Флотилия огромна, и Воитель не в состоянии иметь глаза повсюду.

— Возможно, — кивнул Гарро. — Но я не могу смотреть на своих людей и не видеть перед собой лица тех, кто остался противостоять Хорусу. — Капитан стоял, прижав к толстому стеклу изолятора латную перчатку и вглядываясь в бледное лицо Дециуса, лежавшего в окружении вспомогательных медицинских приборов и устройств. — Я чувствую, что за несколько дней постарел на сотни лет, — признался он.

Круз сухо рассмеялся:

— И это все? Поживи с мое, и ты поймешь, что считать надо не прожитые года, а пройденные расстояния.

Гарро отвернулся от раненого товарища.

— Если так, то я еще старше.

— При всем уважении к боевому капитану, ты еще подросток, Гарро.

— Ты так думаешь, Лунный Волк? — усмехнулся тот. — Ты забываешь о природе преодолеваемых нами пространств. Могу поспорить, что если сравнить наши даты рождения по Имперскому календарю, я окажусь таким же старым, как и ты, брат, а может, и еще старше.

— Это невозможно, — фыркнул Круз.

— Разве? Время на Терре и на Хтонии течет по-разному. В варпе оно становится растяжимым и непредсказуемым. Когда я думаю о годах, проведенных в странствиях через дьявольское пространство или в состоянии малой смерти во время путешествий с околосветовой скоростью… Я вряд ли могу поспорить с тобой в количестве прожитых дней, но в отношении хронологии — другое дело. — Он снова оглянулся на Деция. — Я смотрю на этого несчастного парня и думаю, сможет ли он прожить и увидеть столько, сколько и я. Сегодня я чувствую себя усталым, как никогда раньше. Прошедшие дни и недавние смерти давят на меня. Их тяжесть грозит меня раздавить.

Выражение беспредельного терпения, бывшее постоянной маской Круза, на мгновение покинуло его лицо, и старый солдат положил руку на плечо Гарро:

— Брат, эту тяжесть мы должны нести всю свою жизнь, эту ношу возложил на нас Император. Мы должны нести на своих плечах будущее человечества и Империума, хранить его и держать на высоте. Сегодня ноша стала тяжелее, чем прежде, и мы видим, что нашлись такие, кто не хочет ее больше терпеть. Они предпочли… — Он сделал глубокий вдох. — Хорус предпочел сбросить ее и стал клятвопреступником, а потому мы должны его заменить. Ты должен выдержать, Натаниэль. Тревожная весть, которую мы несем, не может затихнуть в этой темноте. Ты должен сделать все, что необходимо, чтобы предупредить Терру. Все остальное — наши жизни и жизни наших братьев — перед этой миссией отступает на второй план.

— Да, — через некоторое время согласился Гарро. — Ты сказал вслух те слова, которые я таил в своей душе, но то, что их произнес кто-то еще, придает мне сил.

— Вполуха был, наконец услышан, не так ли? Жаль, что для этого пришлось пережить так много печальных событий.

— Я принимаю стоящую передо мной задачу, — заметил Гарро, прикасаясь к свитку с особым обетом, приколотым на его энергетических доспехах. — Но не совсем понимаю ее суть.

— А понимания и не требуется,— процитировал Круз старую аксиому.— Только повиновение.

— Не совсем так,— возразил Гарро.— Повиновение, слепое послушание привело бы нас в ряды последователей Хоруса, под его знамена против Императора. Йактон, но я бы хотел понять, почему? Почему он сделал это, почему пошел против своего отца, против людей?

— Этот вопрос встает снова и снова. — По лицу Лунного Волка пробежала тень. — Будь я проклят, Натаниэль. Будь я проклят, если не видел, что надвигается беда. Но был слишком горд, чтобы это признать.

— Ложи.

— И не только, — сказал Круз. — В прошлом я стал свидетелем тривиальных событий, не имевших тогда никакого значения. Обороты речи, взгляды моих собратьев… Теперь, после всего, что произошло, они встают передо мной в совершенно другом свете. — Некоторое время он молчал, вспоминая прошлое. — Гибель Ксавье Джубала на Шестьдесят три — Девятнадцать, сожжение интерексов… Давин. Именно после Давина, когда трещина добежала до самого верха, все пришло в движение. Хорус пал, а потом восстал, исцеленный колдовством. Тогда я уже знал, хоть и не хотел признаваться даже самому себе. Они воспользовались добротой и открытостью нашего братства и стали медленно поворачивать его в своих целях. Сердца космодесантников, которых я знал, которые у меня на глазах вырастали из мальчиков в отличных воинов, преданных и верных, стала постепенно затягивать пелена тьмы. Когда я наконец заговорил об этом, они сочли меня старым глупцом, помешавшимся на рассказах о былых сражениях, и превратили в мишень для насмешек.— Лунный Волк отвел взгляд. — Это моя вина, брат. Я виноват, что отступился от них. Я выбрал легкий путь.

Гарро тряхнул головой:

— Если бы это было так, тебя бы здесь не было. События последних дней меня кое-чему научили. И я понял, что для каждого рано или поздно наступает день испытания. — Едва он произнес эти слова, как в памяти всплыл облик Эуфратии Киилер. — То, что происходит в этот момент, и определяет, чего мы стоим, Круз. Мы не можем сдаваться, старина. Если мы отступим — будем прокляты.

Круз сдержанно улыбнулся:

— Как странно, что ты выбрал именно это слово. Термин относится скорее к религии и святому учению, чем к земным истинам, которым мы поклялись служить.

— Вера не всегда связана с религией, — возразил Гарро. — Она может относиться к людям не меньше, чем к богам.

— Ты так думаешь? Тогда, может, тебе надо было бы спуститься на нижние уровни и посетить пустое водохранилище на сорок девятой палубе, чтобы поделиться своей точкой зрения с теми, кто там собирается?

Гарро нахмурил брови:

— Я тебя не совсем понимаю.

— Я узнал, что на борту твоего корабля есть церковь, капитан, — сказал Йактон. — И число ее прихожан с каждым днем увеличивается.

Мерсади коснулась его плеча, и Зиндерманн поднял голову. Отложив электроперо и блокнот, он увидел, что за ее спиной стоят двое мужчин — два молодых офицера в форме инженерного отделения.

Летописец нерешительно молчала, и тогда заговорил один из них:

— Мы пришли повидать святую.

Кирилл искоса бросил взгляд в дальний конец импровизированной часовни. Там он увидел Эуфратию, она разговаривала и улыбалась.

— Конечно, — ответил он. — Только вам придется немного подождать.

— Все в порядке, — кивнул второй. — Мы не на дежурстве. Не могли… раньше посетить проповедь.

Итератор слегка улыбнулся:

— Вряд ли это можно так назвать. Просто разговаривали несколько единомышленников. — Он кивнул темнокожей женщине. — Мерсади, почему бы тебе не усадить этих молодых джентльменов? — Он похлопал себя по карманам.— Думаю, я мог бы найти им трактаты…

— У нас уже есть один, — сказал мужчина, заговоривший первым.

Он показал Зиндерманну потрепанную брошюру с грубым шрифтом, явно отпечатанную на старом заржавленном станке. Буклет был не похож на те, что Зиндерманн видел раньше на «Духе мщения», значит, Божественное Откровение уже распространилось на «Эйзенштейне» задолго до его появления на борту.

Олитон увела мужчин к скамьям, и Зиндерманн проводил ее взглядом. Как и все они, Мерсади лишь недавно стала понимать, что за путь ей предназначен. Итератор понимал, что она хранит верность своему призванию документалиста, но в сведениях, хранящихся в ячейках памяти ее аугментированного черепа, не было больше легенд о Великом Крестовом Походе и подвигах Хоруса. Мерсади постепенно превращалась в летописца их зарождающегося учения. Теперь она писала преимущественно о новой вере, фиксировала все факты и сплетала их в единое целое. Кирилл опустил взгляд на блокнот, где он сам пытался привести в порядок собственные мысли и впечатления. Мог ли он ожидать, что когда-нибудь станет частью всего этого? Рядом с ним возникла новая церковь, она набирала мощь и привлекала все новых последователей — и все это на фоне восстания Хоруса. Как странно распорядилась судьба, что Кирилл Зиндерманн, главный итератор Имперских Истин, обрел совершенно новую роль. И, проповедуя слова Киилер, вливая их в уши людей, он нашел свое призвание. Рядом с ним всегда стояла Мерсади, движением глаз запечатлевая каждый шаг Эуфратии.

Не в первый раз он вспоминал цепь событий, приведших его в новую веру, и каждый раз не мог не гадать, как все сложилось бы, если бы он думал и говорил иначе. Кирилл не сомневался, что был бы давно мертв, застрелен вместе с основной массой летописцев на борту корабля Хоруса. Только вмешательство друга Локена, Йактона Круза, помогло им сохранить жизнь. Отголоски ужаса от вирусной бомбардировки Истваана III снова и снова леденили кровь. Смерть была совсем рядом, но Эуфратия, казалось, не видела ее. Она знала, что выживет, и смогла направить их к фрегату, на котором они спаслись бегством. Когда-то Зиндерманн отвергал любые идеи о проявлениях божественности и существовании так называемых святых. Эуфратия Киилер своей спокойной убежденностью рассеяла его скептицизм и заставила сомневаться в чистоте непреложных истин, которым он служил всю свою жизнь.

Все они сильно изменились после того дня на Шепчущих Вершинах, когда Джубал Ксавье превратился в нечто, не поддающееся мысленной классификации Зиндерманна. В демона? В конце концов, Кирилл не смог подобрать более подходящего определения. Свет логики померк для него, драгоценные Имперские Истины стали постепенно отдаляться. Потом снова нахлынул ужас, на этот раз грозящий уничтожением всем им.

Но они жили. Они остались в живых благодаря Эуфратии. Зиндерманн собственными глазами видел, как она отвела мощный удар посланного варпом чудовища, не имея ничего, кроме маленькой серебряной аквилы и своей веры в Императора Человечества. Его желание все отрицать в тот день испарилось вместе с ненавистным монстром, и итератор постиг истину, настоящую истину. Киилер была инструментом воли Императора. Другого объяснения не было. Император в своем величии — нет, в своей божественности — даровал летописцу малую толику своего могущества. Да, все они изменились, но больше всего — Эуфратия Киилер.

Дерзкая и бесшабашная молодая женщина, чьи пикты запечатлевали творящуюся на их глазах историю, исчезла. Вместо нее появилось новое существо, женщина, отыскивающая и одновременно прокладывающая дорогу для всех них. Кирилл должен был бы ощутить страх. Он должен был ужаснуться грозящей отовсюду смерти во время бегства от Хоруса. Но страх отступал при одном только взгляде на Киилер. Он посмотрел, как Эуфратия разговаривает с двумя инженерами, как она кивает и улыбается, и в груди разлилась теплота. Вот что значит — вера, и насколько чудесно это ощущение! Неудивительно, что верующие всех миров, чувствующие то же самое, оказывали такое отчаянное сопротивление Великому Крестовому Походу.

И теперь в Божественном Откровении Кирилл Зиндерманн черпал новые силы. Его преданность и любовь к Империуму ничуть не уменьшились. Теперь, если это было возможно, он ощущал еще большую преданность Повелителю Человечества, не только в сердце и мыслях, но всем своим телом и душой.

И он был не одинок. Культ Терры, как его иногда называли, разрастался и креп. Брошюра в руках инженера, легкость, с которой Эуфратии удалось отыскать неиспользуемый резервуар, — все это свидетельствовало о распространении Божественного Откровения на борту фрегата. А ведь это был небольшой, ничем не примечательный корабль, и, возможно, он тоже был не одинок в громадной флотилии Хоруса. А может быть, где-то далеко, в других мирах, есть еще такие же корабли, несущие в себе веру по всему Империуму. Вера уже почти окончательно оформилась стараниями самих людей, и все, что было еще необходимо, — это икона, которую бы несли впереди. Или живая святая.

Эуфратия сотворила знамение аквилы, и оба инженера ответили ей тем же. Растерянность и нервозность, еще совсем недавно заметное на их лицах, исчезли, и они выходили из помещения уверенными шагами, обретя решимость.

— Император защитит, — произнес один из молодых инженеров, проходя мимо итератора и кивая в знак благодарности.

Кирилл тоже кивнул ему вслед. Девочка укрепила их веру и успокоила страхи, как это было с десятками других людей. Ручеек мужчин и женщин, отыскавших дорогу к этой наскоро устроенной часовне, сначала был незначительным, но теперь приходило гораздо больше людей, желавших послушать или поговорить, а больше всего — просто побыть рядом с молодой женщиной. Зиндерманн не уставал изумляться тому, как быстро распространяются слухи о Киилер.

— Кирилл! — Он обернулся и увидел, что к нему спешит Мерсади и на ее прекрасном лице безошибочно читается страх. — Кто-то идет!

Нескрываемый ужас, прозвучавший в словах Олитон, напомнил ему о тайных собраниях на борту «Духа мщения» и о людях, что по приказу Воителя приходили с болтерами и дубинками, чтобы их разогнать.

— Дозорный только что передал, что сюда идет один из них — один из космодесантников.

Зиндерманн поднялся. Он уже и сам услышал тяжелые шаги бронированных сапог, раздававшиеся из-за технологической задвижки резервуара. Грохот быстро приближался.

— Дозорный видел оружие? Космодесантник вооружен?

— А когда они ходили без оружия? — воскликнула Олитон. — Даже не будь у них мечей и ружей — разве нам с ними справиться?

Ответ Зиндерманна заглушил стук отодвигаемой задвижки, а гул корпуса от сильного удара вытеснил все остальные звуки. Высокая фигура в светло-мраморных доспехах нагнулась, чтобы пройти в помещение, и на плечах блеснуло бронзовое изображение орла с одной головой. Итератор выступил вперед и, с трудом сдерживая страх, слегка поклонился Гвардейцу Смерти:

— Добро пожаловать, капитан Гарро. Ты первый из космодесантников, посетивший это место.

Гарро сверху вниз посмотрел на хрупкого человечка. Итератор казался худым и изможденным — охапка костей в потрепанной форменной одежде, но взгляд его оставался твердым, и голос не дрожал.

— Зиндерманн, — проронил Гарро.

Он окинул взглядом внутренность резервуара. Большое цилиндрическое пространство высотой в две корабельные палубы по стенам на разных уровнях пересекали решетчатые переходы, и целая сеть труб и вентиляционных каналов выходила через потолок. Высокие металлические листы при заполнении емкости водой служили перегородками, но теперь, когда резервуар был пуст, они придавали помещению вид часовни, построенной из состарившейся гладкой стали. Грузовые поддоны, принесенные из вспомогательных отсеков, были расставлены рядами, словно скамьи в настоящей церкви, а из пустого топливного контейнера получилось нечто вроде алтаря.

— Это ты все здесь устроил?

— Я всего лишь итератор, — ответил старик.

— Чем вы здесь занимаетесь? — резко спросил Гарро, ощущая, как в его душе разгорается гнев. — Чего вы надеетесь добиться?

— А это я хотела спросить у тебя, Натаниэль.

Летописец-фотограф, женщина, которую они называли святой, вышла под лучи биоламп.

— Киилер,— сдержанно произнес Гарро,— нам нужно с тобой поговорить.

Она кивнула и жестом пригласила пройти:

— Конечно, поговорим.

— Ты не посмеешь причинить ей зло! — набросилась на него еще одна женщина, тоже летописец, которую Круз представил как Мерсади Олитон.

В ее словах звучала не столько угроза, сколько отчаяние, и Гарро приподнял бровь, удивляясь ее безрассудной смелости.

Киилер вновь заговорила, и ее голос прозвучал для каждого из собравшихся:

— Натаниэль пришел сюда, поскольку он ничем не отличается от любого из нас. Мы все пытаемся отыскать свой путь, и, возможно, я смогу ему помочь.

После чего святая и солдат отыскали затененный уголок и уселись друг напротив друга вдали от резких лучей искусственного света.

— У тебя есть вопросы, — начала разговор Эуфратия, наливая для себя и для него по чашке воды. — Если смогу, я постараюсь на них ответить.

Капитан поморщился, но принял в руки крошечный сосуд.

— Этот культ противоречит законам Империума. Тебе не следовало приносить с собой свою веру.

— Это для меня так же невозможно, как для тебя — отказаться от верности своим братьям, Натаниэль.

Гарро заворчал и с угрюмым видом осушил чашку.

— Но многие могут сказать, что именно это я и сделал. Я сбежал с поля боя — и ради чего? Хорус и мой собственный примарх за такой поступок назовут меня дезертиром. Люди, которым я поклялся в верности, остались одни, и их судьба неизвестна, и даже в бегстве я потерпел неудачу.

— Я просила тебя спасти нас, и ты спас. — Киилер ласково заглянула в его лицо. — И ты снова нас спасешь. В тебе воплотилось название твоего Легиона. Ты охраняешь нас от смерти. В этом нет никакой неудачи.

Боевой капитан хотел опровергнуть слова женщины и назвать их инсинуацией, но, неожиданно для себя, ощутил, что благодарен ей за похвалу. Он постарался выбросить странные мысли из головы и достал из кармана бумаги Калеба и бронзовую икону с намотанной на ней цепочкой.

— Что значат эти вещи, женщина? Император могущественнее всех ложных богов, и все-таки в вашей доктрине его называют богом. Как это может быть?

— Ты сам ответил на свой вопрос, Натаниэль,— ответила Киилер. — Ты сказал «ложных богов», разве не так? Истина, настоящая Имперская Истина заключается в том, что Повелитель Человечества — не какое-то мнимое божество. Он — настоящий. Если мы это принимаем, Он нас защитит. — Гарро презрительно фыркнул, но Эуфратия продолжала говорить: — В прошлом священник потребовал бы от тебя веры, основанной только на словах, написанных в книге, и больше ни на чем. — Она прикоснулась к свернутым бумагам. — А разве Император так поступает? Ответь на мой вопрос, космодесантник. Разве ты не ощутил в себе Его дух?

Гарро было нелегко отвечать:

— Я ощутил… Или мне это только показалось… Я не уверен.

Киилер наклонилась вперед, и вся ее менторская, поучительная манера испарилась. В глазах сверкнул сосредоточенный вызов, а не сердечность святой, которой он от нее ожидал:

— Я тебе не верю. Мне кажется, что ты уверен, но так убежден в обратном, что боишься это признать.

— Я — космодесантник, — буркнул Гарро. — Я ничего не боюсь.

— Так было до сегодняшнего дня. — Она не сводила с него пристального взгляда. — Истина пугает тебя своим величием, поскольку, признав ее, ты должен будешь полностью измениться. — Киилер положила руку на его латную перчатку. — Но ты не понимаешь, что уже изменился. Только разум все еще сдерживает порыв твоей души. — Она вновь заглянула в глаза Гарро. — Во что ты веришь?

На этот раз он не сомневался в ответе:

— В своих братьев, Императора, Империум. Но кое-что у меня уже отняли.

Киилер постучала его по нагруднику:

— Но здесь все осталось. — Она нерешительно помолчала. — Я знаю, что у космодесантников два сердца, но ты меня понимаешь.

— То, что я видел… — Голос капитана смягчился. — Это потрясло меня до самой глубины души. Младенец-ксенос, псайкер, проник в мой разум и насмешливо предсказал будущее… Грульгор, уже погибший, вернулся к жизни под действием какой-то ужасной инфекции… И ты. Ты мелькнула в моих видениях, пока я лежал в коме. — Он покачал головой. — Я дрейфую так же, как этот корабль. Ты сказала, что я уверен, но я не ощущаю уверенности. Я вижу перед собой только дорогу разрушения и туман сомнений.

Женщина вздохнула:

— Я знаю, что ты чувствуешь, Натаниэль. Ты думаешь, я хотела всего этого? — Она подергала свое одеяние. — Я была фотографом, и очень хорошим фотографом. Я запечатлевала историю, которая вершилась на моих глазах. Мои пикты стали известны в тысячах миров. Ты думаешь, я хотела ощутить на себе руку бога, мечтала стать проповедником? Нашу сущность определяет не только пройденный нами путь, но и то, как мы его преодолеваем. — На губах Киилер мелькнула улыбка. — Я завидую тебе, капитан Гарро. У тебя есть то, чего нет у меня.

— И что же это?

— Долг. Ты знаешь, что ты должен делать. Ты можешь обрести ясность видения, можешь определить миссию и бороться за ее выполнение. А я? Каждый последующий день моего служения отличен от предыдущего, мне приходится каждый день бросать вызов и отыскивать верный путь. Все, в чем я уверена,— это мое стремление, но я до сих пор не в состоянии определить его очертания.

— Тебе предстоит достигнуть цели, — пробормотал космодесантник.

— Нам обоим,— поправила его Киилер.— И мы должны это сделать.

Потом она вытянула руку и коснулась щеки Гарро. От прикосновения пальцев к огрубевшей, покрытой шрамами коже импульсы прошли по каждому его нерву.

— Когда ты освободил этот корабль от захватчиков варпа, кое-кто из членов команды мог поклясться, что нас спасло чудо. Они спрашивали меня, почему я не присоединилась к ним в молитвах Императору о спасении корабля, но я ответила, что в этом нет необходимости. Я сказала: «Он уже спас нас. Нам остается только ждать Его воина, чтобы получить все необходимое».

— И я тоже? — воскликнул Гарро. — Я тоже облеченная в плоть воля Императора?

Киилер снова улыбнулась, и выражение ее лица оживило нахлынувшие чувства, испытанные во время исцеления.

— Дорогой Натаниэль, разве ты мог быть кем-то другим?

— Состояние? — потребовал информации Круз, перехватывая взгляд Сендека, на мгновение поднятый от контрольной панели.

Гвардеец Смерти, не скрывая усталости, кивнул Лунному Волку.

— Не изменилось, — ответил он, оглядываясь на остальных офицеров капитанской рубки в надежде, что им есть что добавить.

Гарья уловил его вопрос и тихо покачал головой. Ввиду того что корабль оказался в совершенно пустынном месте, большей части команды, включая Воут, был предоставлен временный отдых, и в рубке остались постоянно бодрствующие космодесантники, заменившие уставших членов экипажа.

— Автоматические устройства продолжают передавать сигналы в коротковолновом диапазоне, хотя, по самым приблизительным подсчетам, в ближайшее тысячелетие они не достигнут ничьих ушей.

Старый воин нахмурил брови:

— У тебя есть более конструктивное предложение?

Сендек кивнул:

— В интересах будущих поколений я начал составлять карту этого сектора космоса. Если когда-нибудь в будущем этот корабль обнаружат, сведения могут им пригодиться.

Круз тихонько присвистнул.

— В Гвардии Смерти все такие пессимисты? Мы же еще не превратились в трупы.

— Я предпочитаю смотреть на жизнь реалистично,— ответил Сендек.

Оба космодесантника обернулись на шипение входных створок, пропустивших апотекария Войена. Сендек, до сих пор не простивший Войену его участие в деятельности секретных лож, отвел глаза. При этом от него не укрылся любопытствующий взгляд, которым Круз отреагировал на проявление отчужденности между двумя боевыми братьями.

— А где боевой капитан? — спросил Войен.

— На нижних палубах, — ответил Лунный Волк. — Управление передано мне, так что можешь обращаться, сынок.

— Как скажешь, Третий капитан. Я закончил ревизию корабельных ресурсов и съестных припасов. Если мы перейдем на ограниченные пайки, то у команды «Эйзенштейна», по моим подсчетам, в запасе около пяти с половиной месяцев.

Гарья подошел ближе и выдвинул предложение:

— Нельзя ли часть команды временно освободить от работы и тем самым уменьшить расходы?

Войен кивнул:

— Такая возможность есть, но это продлит наше существование еще на месяц, от силы на два. Я также рассматривал возможность применения некоторых экстренных мер, как, например, отбраковка, но это не слишком влияет на общие результаты.

Капитан корабля поморщился:

— Если ты говоришь о намеренном уничтожении людей, то такие меры неприемлемы на моем корабле!

— За семь месяцев пути при субсветовой скорости мы недалеко отсюда уйдем, — заметил Сендек, оглядываясь на вновь открывшиеся створки. — Хорус все равно нас опередит, и Терра ничего не успеет узнать о его предательстве.

Широкими решительными шагами в центр рубки прошел Гарро.

— Мы этого не допустим. Не для того мы зашли так далеко, чтобы сидеть здесь и ждать смерти. Мы должны действовать. — Он Повернулся к Гарье: — Капитан, отдайте приказ инженерным службам запустить варповые двигатели на полную мощность.

— Капитан, если только у святой, что распевает гимны внизу, не прорезался третий глаз и она не обрела способность прокладывать путь в варпе, у нас нет шанса осуществить межзвездное перемещение! — Голос Войена зазвенел от напряжения. — Сэр, у нас нет навигатора! Если мы войдем в варп, то затеряемся там навеки, у тех монстров, что нас атаковали, будет достаточно времени, чтобы разорвать всех нас в клочья!

— А я и не говорил, что мы собираемся входить в варп, — холодно ответил Гарро. — Гарья, сколько нужно времени для запуска двигателей?

Офицер взглянул на контрольную панель.

— Несколько мгновений, господин. — Он нерешительно помялся.— Сэр, ваш апотекарий абсолютно прав. Я не вижу никаких причин разогревать двигатели.

Гарро не стал отвечать на подразумевавшийся вопрос.

— Я хочу, чтобы субсветовые двигатели были готовы к запуску на полную боевую мощность по моему приказу. Отдайте приказ о полной готовности корабля и приготовьте к активации космические щиты.

Зазвенел сигнал тревоги, и Войен нервным жестом обвел рубку:

— Двигатели и щиты на полную готовность? Это что, учения, Натаниэль? Способ заставить экипаж работать и отвлечь внимание людей? Или эта проповедница предупредила о готовящемся нападении?

— Следи за своими словами,— предупредил его Гарро. — Мое терпение имеет пределы.

— Двигатели ждут вашего приказа, — доложил Гарья. — Щиты готовы к активации.

— Так держать, — приказал боевой капитан. Круз, стоя у противоположной стены рубки, задумчиво потер подбородок:

— Парень, может, ты изложишь нам причину такой бурной деятельности? Я понимаю не больше, чем твой костоправ.

Гарья поднял голову от контрольного пульта:

— Варповые двигатели полностью заряжены, энергетические батареи заполнены до отказа, господин. Что мне теперь с ними делать?

— Открыть выходной туннель и включить расцепляющие механизмы на варповых моторах. По моему приказу ты отключишь систему управления и выбросишь блок варповых двигателей, потом поднимешь щиты и запустишь двигатели на субсветовую скорость.

Круз невесело усмехнулся:

— Ты настолько же смел, насколько безумен!

— Выбросить варповые двигатели! — едва не задохнулся Сендек. — При всей набранной энергии они взорвутся, словно сверхновая звезда!

Гарро серьезно кивнул:

— Варп-вспышка. Взрыв отзовется как в Имматериуме, так и в реальном пространстве. Это послужит маяком для любого корабля на расстоянии сотен парсеков.

— Нет! — на всю рубку закричал Войен. — Ради Терры, не надо! Это чрезмерный риск, капитан! Это смертельная опасность!

Гарро окинул его суровым взглядом:

— Опомнись, Мерик! С тех пор как мы пошли против воли Воителя, каждый шаг грозил нам смертью, и все же мы еще живы! И теперь, когда этот полет нам так дорого стоил, я не могу отказаться от цели! — Он протянул руку и коснулся плеча Войена: — Поверь мне, брат. Мы переживем и это.

— Нет, — повторил Войен и, неуловимым движением выхватив болт-пистолет, приставил его ко лбу Гарро. — Я не позволю тебе это сделать. Ты погубишь всех нас, и все наши жертвы будут напрасны! — Его голос от страха стал глухим. — Скажи Гарье отменить приказы или я пристрелю тебя на месте!

Сендек и Круз схватились за оружие, но Гарро остановил их окриком:

— Не двигаться! Это дело касается только нас с Мериком, и мы разберемся сами. — Он смотрел прямо в глаза апотекарию. — Капитан Гарья, — продолжил Гарро,— ты выполнишь все мои приказы через шестьдесят секунд. Начинай отсчет.

— Есть, сэр, — с запинкой откликнулся офицер.

Как и все остальные в капитанской рубке, он понимал опасность предпринятого Гарро шага. Ветеран был прав. Подобные действия грозили фрегату полным уничтожением, если двигатели «Эйзенштейна» не успеют оттолкнуть корабль на безопасное расстояние от зоны взрыва варп-блока.

Войен взвел курок:

— Капитан, пожалуйста, не испытывай меня. Я выполню любой твой приказ, только не этот! Ты позволил пророчице затуманить твой разум.

Черное дуло болтера не дрогнуло перед лицом Гарро. На таком расстоянии даже единственный выпущенный снаряд превратит его незащищенную голову в кровавые брызги.

— Мерик, если ты меня убьешь, ничего не изменится. Приказы будут исполнены, корабль спасут, и наше предупреждение будет доставлено Императору. Я этого не увижу, но умру с уверенностью, что так и будет. У меня есть вера, брат. А что есть у тебя?

— Тридцать секунд, — доложил Круз. — Расцепляющие механизмы включены. Управляющая система заблокирована. В варп-двигателях зарегистрирована нарастающая перегрузка.

— Ты сам меня к этому принуждаешь, — кричал Войен. — Смерть, смерть, снова смерть, братья идут против братьев… Откуда тебе знать, может, мы заражены, так же как и Грульгор и его люди? Мы все станем такими, как они! Чудовищами!

Гарро протянул руку:

— Не станем. Я нисколько в этом не сомневаюсь!

— Откуда ты знаешь? — закричал космодесантник, качнув пистолет.

Гарро осторожно поднял руку и взял у него оружие.

— Император защитит, — только и сказал он.

— Пуск! — скомандовал Лунный Волк.