"Двое с «Летучего голландца»" - читать интересную книгу автора (Джейкс Брайан)

Глава 14

Бен сидел в гостиной за кофейным столиком на тонких ножках и жадно поглощал изрядный кусок испеченного миссис Уинн пирога, политого свежими сливками.

Перед ним стоял высокий стакан домашнего лимонада. Нед удалился на кухню за обещанной мозговой косточкой и водой, а еще миссис Уинн угостила его песочным коржиком. Гораций выгнул спину и вскочил на стол, хотя большой пес пытался мысленно успокоить его. Кот не отвечал, но спустя некоторое время все же замурлыкал, слез со стола и потерся о ногу Неда.

Одобрительно улыбаясь, миссис Уинн вышла за остатками пирога и сливок. Вернувшись в гостиную, она поставила перед гостем вторую тарелку.

— Мальчики любят яблочные пироги, угощайся, сынок, по-моему, ты осилишь еще кусочек. Ешь, не стесняйся!

— Спасибо… Уинни, мы почти ничего не ели со вчерашнего утра.

Запивая пирог лимонадом, голубоглазый юноша внимательно рассматривал портрет над каминной полкой.

— Это портрет вашего мужа? Линейный флот, да? Миссис Уинн с любопытством взглянула на Бена.

— Не так уж много молодых людей твоего возраста знают, что когда-то Королевский военный флот называли линейным… Ты моряк, Бен?

Юноша с задумчивым видом отхлебнул лимонад.

— Не то чтобы моряк. Я плавал на баржах и каботажных судах, был помощником кока. Знаете, слышишь всякие рассказы про море… меня это всегда интересовало. Я много читал про мореплавателей.

Юноше не хотелось лгать старой женщине, но и правду он ей сказать не мог. Кто поверит, что они с Недом плавали на «Летучем голландце» еще в 1620 году, дожили до 1896 года, да при этом нисколько не состарились!

Он поймал на себе пристальный взгляд миссис Уинн и отвернулся.

— Я никому не скажу, но Бен, откуда ты на самом деле?

Бен пожал плечами.

— По-моему, я родился в Дании, в Копенгагене. Но с уверенностью не скажу. Нед тоже оттуда, мы всегда были вместе. А жили много где… то тут, то там.

Миссис Уинн озабоченно покачала головой.

— Похоже, что так… А родители, сестры, братья?

— Насколько я знаю, мад… то есть Уинни, никого нет. Я хотел остаться в Чапелвейле на некоторое время, только нужно найти такое место, куда пускают с собаками. Вы, наверно, не знаете, куда мне обратиться?

У миссис Уинн защемило сердце от жалости к своему странному гостю. Он выглядел таким юным и уже таким одиноким.

— Ты хочешь сказать, что тебе негде остановиться? Бен кивнул.

— Деньги у меня есть, я могу заплатить за жилье. И послежу, чтобы Нед никому не мешал.

Дедушкины часы глухо пробили половину пятого. Бен положил в рот последний кусочек пирога, и в это время из кухни вышел пес, довольный, он разлегся на полу и положил голову на изношенный ботинок хозяина. Потеребив уголок передника, повертев его и так и сяк, Уинни подняла глаза на украшенный лепкой потолок, потом поглядела на портрет мужа и наконец перевела взгляд на Бена.

По ее глазам он понял, что она приняла какое-то решение. Постукивая стареньким золотым обручальным кольцом по ручке кресла, миссис Уинн поджала губы:

— Ты ни в чем не замешан, мой мальчик? Бен выпрямился.

— Конечно, нет, миссис Уинн.

Она ободряюще дотронулась до его руки.

— Я верю тебе. Ты сказал, что хотел бы ненадолго остаться в Чапелвейле. Я так понимаю, что наступит день, когда ты двинешься дальше. Ты и твой пес не так просты, как кажется, совсем не просты.

Она стала убирать тарелки и стаканы, а сама искоса наблюдала за удрученным юношей.

— А что, если, скажем, тебе пожить у меня несколько дней? Я думаю, эти озорники не посмеют явиться сюда и снова докучать мне, если увидят, как Нед разгуливает по саду.

Бен сразу просиял.

— О, спасибо вам, мадам! Нед их и близко не подпустит, а я буду помогать вам в доме, буду делать для вас покупки. И я могу заплатить за кров. Я ведь говорил, деньги у меня есть…

Миссис Уинн подняла руку и холодно прервала его.

— Я небогата, но у меня достаточно средств, чтобы самой справляться, я получаю пенсию за капитана Уинна. Я никому не обязана, и платы мне не надо. Я предлагаю тебе остаться у меня как другу.

Нед поделился своими впечатлениями с хозяином: «Какая милая старая леди, эта Уинни. Здесь чувствуешь себя как дома, во всяком случае, я так представляю себе это чувство. Не забудь передать ей мою благодарность. Я попытался поговорить с этим котом Горацием, но он-то не слишком силен в разговорах, наверно, бедняге просто не с кем поболтать, вот он и утратил способность вести беседу».

«Ну что ж, — ответил ему Бен, — если тебе удастся с ним разговориться, попробуй выведать у него что-нибудь для нас полезное. Надо же знать, зачем мы здесь».

Миссис Уинн похлопала Бена по плечу.

— Ты слушаешь, что я тебе говорю, молодой человек?

— Что? Ой, извините, миссис Уинн. Я, наверно, задремал!

Старая леди хмыкнула.

— Хм-м, я уж было испугалась, что ты вот-вот свалишься прямо здесь — сидел, уставившись на своего пса. Вы с Недом могли бы разместиться в дальней спальне наверху, я все равно сплю внизу, в маленькой гостиной. Левая нога у меня совсем плоха, и лестницу мне не одолеть. Пожалуй, тебе лучше пойти и вздремнуть. Там, наверху и ванная хорошая.

Испытывая благодарность к ней, Бен встал:

— Спасибо, миссис Уинн. Спасибо за все от нас обоих. Пожалуй, я приму ванну и посплю.

Старая леди взяла Бена за руку.

— Помоги мне подняться по лестнице, я покажу тебе твою комнату. Обед для вас обоих будет готов в семь. Пошли, Нед, хорошая собака.

Лабрадор вопросительно посмотрел на Бена. «Я тоже с удовольствием посплю, но уж о ванне не может быть и речи! Еще и получаса не прошло, как я хорошенько вылизался и вычистил себя».

Они гуськом поднимались по лестнице, и Бен украдкой дернул Неда за черный хвост. «Миссис Уинн имеет в виду меня, Нед, а вовсе не тебя».

Комната была удобная, с мягкой старомодной кроватью. Бен взял со столика у постели старую фотографию в коричневых тонах, вставленную в рамку. На ней были запечатлены молодые мужчина и женщина с двумя маленькими мальчиками. Они стояли на обсаженной пальмами веранде. Юноша внимательно рассматривал фотографию.

— Хм-м, похоже, Индия или Цейлон. Какая-то плантация.

Миссис Уинн слегка удивилась познаниям своего странного гостя, но посмотрела в его умные голубые глаза, и ей показалось вполне естественным, что он все знает об этой фотографии.

— Вторая догадка была правильной, Бен. Это Цейлон. На снимке мой сын Джим с семьей, он там руководит чайной плантацией от Британской компании. Я еще не видела ни его жену Лилиан, ни детей. Все, что у меня есть, — эта фотография. Может быть, они когда-нибудь приедут навестить меня.

Миссис Уинн вдруг стала очень печальной и тяжело вздохнула.

— Хотя для меня, может быть, будет лучше, если они останутся на Цейлоне.

Бен удивился.

— Почему вы так считаете, Уинни?

Она медленно прошаркала к выходу из комнаты и уже в дверях сказала:

— Я расскажу тебе за обедом. Не провожай меня, сынок. Спуститься я могу и сама.

После бодрящей горячей ванны Бен достал из парусинового мешка чистую смену белья и улегся на кровати, следя за тем, как луч предвечернего солнца скользит по обоям в цветочек. Доносившееся из сада пение птиц и отдаленный шум поездов были приятны и успокаивали. И Бен, засыпая, радовался, что они с Недом обрели пристанище.

Ему приснился непрошеный сон. Штормовой ветер бушует над вздымающейся палубой, изодранные паруса на фоне штормового неба с рваными тучами, огромные серо-зеленые волны вырастают в беснующемся океане. Бен прижимается к собаке. Но вот их смывает за борт через поврежденные поручни. Кругом вода, кажется, будто вся земля покрыта водой, она стучит в ушах, забивается в ноздри, из глубин океана доносится какой-то странный далекий звук, словно приглушенное дыхание. И вдруг закрутился водоворот, полетели клочья белой пены — и они с Лабрадором оказались в кильватерной струе какого-то корабля. Бен старался плыть, гребя одной рукой, другой ухватился за ошейник пса, но ударился головой об какой-то брус, и его сон взорвался цветными огнями на фоне тьмы. Но вот спокойствие, словно бархатом, обволакивает Бена, и он отплывает куда-то, где нет ни времени, ни пространства. И мягкое золотое свечение наполняет его душу, и он слышит голос Ангела, нежный, как полуденный ветерок под летними лучами солнца.

— Отдохни здесь, побудь тут немного, помоги тем, кто нуждается в тебе. И в таком местечке, как Чапелвейл, есть свои жалкие тираны и те, чьими сердцами владеет жадность. Ты же и пес должны служить хорошим людям. Но внемли моим словам — при первом же ударе церковного колокола покиньте это место! Жди звуков колокола — на этот раз церковного!

Эти слова врезались в память Бена, он помнил их даже во сне. А во сне он проносился через столетия, через моря и океаны, через горы и дальние страны, куда его и Неда посылали, чтобы восстановить справедливость. Перед ним проплывали лица из прошлого, лица друзей и врагов, он опять переживал волнение от знакомства с новым местом и радость, когда становился членом дружного сообщества, а после — грусть оттого, что должен уйти, оставив друзей позади. Все дальше и дальше, навстречу новым приключениям несся он со своим верным неизменным другом Недом. И последним в его сне всплыл «Летучий голландец» и Вандердеккен с безумными глазами, стоящий у штурвала. Корабль уплывал все дальше и дальше по темной воде, пока тоже, как и остальные видения, не скрылся из виду. А Бена его сон увлекал в другую сторону, к покою и безмятежности.

Мясная запеканка с картофелем была просто объедение, то же самое следовало сказать и о десерте — пудинге с вареньем и кремом. Что и говорить, миссис Уинн знала, как накормить голодного юношу и его пса.

Бен вспомнил о том, что сказала миссис Уинн днем.

— Уинни, — сказал он, — я осмелюсь спросить, почему вы считаете, будто вашему сыну с семьей лучше остаться на Цейлоне? Вы не хотите, чтобы они к вам приехали?

Казалось, миссис Уинн только и ждала этого вопроса. Найдя столь благодарного слушателя, она уже не могла остановиться.

— К нам сюда приехал человек с севера, он поселился возле самого Чапелвейла. Его зовут Обадия Смизерс, и он занимается спекуляцией землей. Знаешь, что это означает? Такие люди, как Смизерс, уничтожают мелкие деревни по всей Англии. Они строят на их месте свои заводы и фабрики с трубами, изрыгающими черный дым, роют шахты с горами шлака, уродующими все вокруг. Копают каменоломни, нанося раны полям и уничтожая леса. И все это во имя прогресса, который, по их словам, остановить невозможно! Однако на самом деле эти смизерсы приносят миру только одно — несчастье, несчастье ради денег. Они получают огромные барыши, а рабочие ютятся в жалких лачугах, живут на гроши и трудятся целыми сутками.

По сжавшимся кулакам миссис Уинн, по тому, как задрожал ее голос, Бен понял, что она не только возмущена, но и напугана. Желая успокоить ее, он спросил:

— Ну и чего же хочет этот Смизерс от Чапелвейла? Это же всего лишь маленькая деревушка.

Сделав над собой усилие, миссис Уинн заговорила, и ее голос больше не дрожал.

— Как ни странно, ему нужен известняк! Оказывается, известняк — это основа цемента. Прогресс предполагает строительство множества зданий, и на цементе можно быстро сколотить состояние. Обадия Смизерс вместе с лондонской фирмой «Джекман Доннинген и Боу» обнаружили в Чапелвейле огромные залежи известняка. Теперь хотят построить цементный завод прямо здесь. Они даже потратились на железнодорожную ветку, так что могут вывозить цемент куда угодно. К следующему четвергу, когда документы о сносе деревни вступят в силу, здесь не останется ни магазинов, ни домов, ни школы, вся деревня будет уничтожена.

— А вы не можете переехать в другую деревню?

Вопрос Бена был совершенно невинный, но старая леди совершенно вышла из себя.

— Переехать? Разумеется, нет, молодой человек. Чапелвейл и окрестные земли когда-то принадлежали семейству Уиннов. Я считаю эту деревню своей!

Юноша недоуменно пожал плечами.

— Неужели никто не попытался остановить все это? Миссис Уинн в отчаянии стукнула кулаком по столу.

— Я пыталась. В тот день, когда Смизерс повесил на площади это злосчастное объявление, я пошла прямо к своему адвокату, мистеру Маккею, и подала ему жалобу как член семьи Уиннов. Но единственный документ, подтверждающий мое право собственности, — это документ на мой дом. Больше никаких письменных доказательств у меня нет. Нет даже документа на Дом призрения, который находится на площади, хотя мой муж утверждал, что это собственность семьи Уиннов.

— Деревенский Дом призрения? Старая леди принялась разливать чай.

— Давным-давно, — стала объяснять она, — такой дом был пристанищем бедных людей, где они всегда могли найти бесплатную еду и ночлег. Обычно эти дома содержали богатые семьи или церковь. Бедные монахи, братья из нищенствующих орденов часто находили там приют. Никто точно не знает, когда был выстроен наш Дом призрения, но он очень древний, и, к сожалению, время его не пощадило. Сейчас там живет старый друг капитана Уинна. Его зовут Джон Престон, в деревне его считают сумасшедшим.

Бен налил чаю в чашку старой леди.

— Я хотел бы с ним встретиться.

Миссис Уинн быстро и сурово, как-то по-птичьи, покачала головой.

— Вот уж не советую. Этот старый отшельник не очень-то любезен с посторонними и с молодыми людьми, — она всхлипнула и вытерла глаза передником. — После четверга ему придется искать себе другое пристанище. Это предельный срок, и тут уж ни я, и никто другой ничего не сможем поделать.

Голубые глаза странного юноши были полны сочувствия.

— Значит, осталась всего неделя, но почему? Миссис Уинн беспомощно пожала плечами.

— Смизерс и его лондонские инвесторы — люди влиятельные. У меня же нет ни доказательств, ни денег, чтобы с этими мерзавцами бороться. Джон Престон сказал, что будет искать доказательства моих прав, и мистер Маккей старается помочь, но все бесполезно. Месяц назад Смизерс и его друзья получили решение суда. И повесили объявление на площади. Там говорилось, что все жители — но они имели в виду меня — должны доказать свое право собственности на эту землю. В противном случае Смизерс и лондонцы намерены выкупить деревню со всеми магазинами, домами, фермами, Домом призрения. И тогда они смогут снести Чапелвейл с лица земли и освободить место для каменоломни и цементного завода. Это было месяц назад, а теперь осталось только семь дней. Но это еще не все. Я знаю, Смизерс потворствует своему сынку, а тот сколотил целую шайку, которая не дает покоя всей деревне. Да ты и сам это видел.

В гостиную вошел Нед в сопровождении Горация. Оба растянулись на ковре у камина. Часы в холле пробили девять. После этого комната погрузилась в сумеречную тишину. Миссис Уинн, не отрываясь, глядела в окно на свой сад.

Бену так хотелось утешить ее, но вместо этого он обратился к своему псу: «Ты все слышал, Нед?»

Большой черный Лабрадор приоткрыл один глаз: «Ну… почти. Можно себе представить, что здесь происходит. Хотя не вижу, чем мы можем помочь». Бен невольно сжал кулаки: «Но мы обязаны помочь. Теперь я понимаю, Нед, почему Ангел привел нас в Чапелвейл. Эй, ты почему закрыл глаз? Собираешься поспать?»

Лабрадор лениво открыл глаз: «Нет. Я собираюсь немного подумать. Говорят же, утро вечера мудренее. Ведь до завтрака мы все равно ничего предпринять не можем, правда, Бен?»

Юноша увидел, что миссис Уинн стала убирать со стола. Он помог ей отнести посуду в кухню, потом взял полотенце.

— Вы мойте, Уинни, а я буду вытирать. И, пожалуйста, перестаньте беспокоиться, все будет хорошо. Теперь мы с вами, я и Нед. Мы вам поможем. А с посудой вдвоем мы быстро разделаемся.

Миссис Уинни покачала головой.

— Ну уж вымыть посуду Нед никак не сможет помочь, — улыбнулась она.

— Вы даже не представляете себе, как мы с Недом можем помочь вам, — заверил ее Бен.