"Похитить императора" - читать интересную книгу автора (Гарнет Джей)

6

Среда, 31 марта

Юфру позвонил Кромеру и договорился о встрече в полдень. Он был несколько возбужден – получен ответ от императора. Прибыв в контору банка, он положил бриф-кейс на стеклянную поверхность стола, а сам опустился в ставшее уже привычным кресло и, расслабившись, вытянул руки вдоль удобных подлокотников.

– Сэр Чарльз, все это напоминает мне настоящую драму. Позвольте рассказать вам все по порядку. Ваше письмо поступило ко мне в кабинет вчера во второй половине дня. Машина с курьером уже ждала у подъезда. Первоначально я намеревался сам доставить его адресату, но... впрочем, неважно. Курьер прибыл в Париж и ночным рейсом, через Рим, вылетел в Аддис-Абебу, где был рано утром сегодня...

– Мистер Юфру, письмо? – прервал его Кромер.

– Ах да. Император продиктовал его текст на родном диалекте. Мне передали, что он выглядел хорошо, почти как в старые времена: вполне способный разумно воспринимать ситуацию. Вы подумайте, восемьдесят пять лет! Невероятно...

– Письмо? – Терпение Кромера было на пределе.

– Его на вертолете привезли в Аддис-Абебу, перевели на английский и телексом направили мне. Полный триумф, сэр Чарльз.

Он щелкнул замочками, открыл бриф-кейс и вручил хозяину кабинета сложенный пополам лист бумаги. Сэр Чарльз откинулся на спинку кресла и прочитал четыре абзаца, которые содержали письмо.

Кромер глубоко вздохнул от переполнившего его чувства удовлетворения, улыбнулся и положил письмо на стол рядом с собой.

– Сэр Чарльз, вы сразу достигли успеха, в то время как мы постоянно терпели неудачу. Примите нашу благодарность.

– Повремените с этим, мистер Юфру. Нам предстоит еще много работы. Я должен снова написать императору и четко, в конкретных цифрах, изложить свои соображения в отношении того, как я предлагаю распорядиться его состоянием. После этого мы сможем подготовить меморандум, включающий взаимоприемлемое решение о пропорциях, в которых будут разделены вклады императора.

Меморандум составит основу всеобъемлющего соглашения, которое и будет подписано мною, моими коллегами, вашим правительством и императором. Да-да, мистер Юфру, мы должны еще многое сделать.

– А мне ничего не остается, как ждать, сэр Чарльз. Единственное, о чем я должен позаботиться, – быстро оформить въездные визы членам вашей делегации. Это всего лишь чистая формальность. Мне будут необходимы от вас только заполненные в двух экземплярах анкеты, паспорта и фотографии.

Кромер на мгновение растерялся.

– Мне казалось, что вам не потребуются паспорта. Мои люди слишком заняты и вполне может возникнуть необходимость их выезда куда-то еще, прежде чем они направятся в Аддис-Абебу.

– Хорошо, сэр Чарльз, учитывая это обстоятельство, мы выдадим визы без паспортов.

Письмо, которое Кромер продиктовал Валери после ухода Юфру, было им тщательно продумано накануне вечером. Он лишь незначительно изменил его, чтобы учесть нюансы, которые уловил в ответе императора. А в остальном текст остался без изменений и являл собой, по мнению Кромера, образец тонкой дипломатии, рассчитанной на привлекательность как для императора, так и для правительства Эфиопии.

В письме вкратце и в общем виде были перечислены все составляющие состояния императора и имелось обещание сообщить более детальный список, как только появятся эти данные. По оценке Кромера, полное стоимостное выражение всех вкладов и недвижимости могло составить более 2 миллиардов долларов. Кромер предложил разделить эту сумму на три части: 80 процентов правительству, 15 процентов семье Селассие и 5 процентов должны быть перечислены на специальный счет на имя Его Высочества и предусматривались на тот случай, если ситуация вокруг него каким-либо образом изменится. Письмо заканчивалось обоснованием такого способа раздела состояния, из которого на первый взгляд, Кромер считал его ошибочным, создавалось впечатление, что привилегии были отданы правительству, хотя можно было предположить, что эти сотни миллионов будут бесполезно истрачены не иначе как на закупку военного снаряжения, подкуп чиновников и строительство роскошных особняков для нынешних руководителей.

Вот конец этого письма.

Специальный фонд в размере пяти процентов состояния был добрым жестом со стороны Кромера. Он намеренно включил его в текст письма, надеясь, что правительство Эфиопии, в обмен на подпись императора, согласится с такой идеей. В этом случае можно было рассчитывать, что император проведет остаток своих дней в изгнании, но в комфортных условиях.

Кромер продиктовал также небольшое письмо, обращенное к Юфру и объясняющее причины, в силу которых он предложил именно такие доли в разделе денег. Он, в частности, обратил внимание на то, что, если правительство захочет иметь больше чем 80 процентов и будет настаивать на этом, император вообще может отказаться от сделки.

Во второй половине дня ему позвонили дважды. Первый звонок – от Купфербаха из Цюриха, который информировал, что министерство иностранных дел Швейцарии в принципе не против предоставления посольства в Аддис-Абебе, поскольку вопрос, о котором пойдет речь, важен не только для банков, но и для страны в целом. Купфербах сказал, что в понедельник присутствовал на совещании в министерстве, где заявил, что, предоставляя такую любезность, правительство идет на самую ничтожную жертву, поскольку под вопросом находятся несколько сотен миллионов долларов, которые Швейцария может потерять.

Затем звонил Коллинз и сообщил, что завтра во второй половине дня отвезет Рорка в аэропорт Хитроу, откуда тот вылетит в Найроби.

Четверг, 1 апреля

Утром в офис прибыли два курьера с пакетами для Кромера: из Нью-Йорка и Цюриха. Как это странно, удивился Кромер, что существуют люди, проводящие большую часть жизни в самолетах, и это не вызывает у них никаких неудобств. Но на этот раз, когда он получил долгожданные документы, был искренне рад, что Бог создал профессию курьера, и рассматривал сегодняшнюю почту в качестве его подарка. Каждый пакет содержал стопку бумаг из нескольких страниц: перечень вкладов императора. Аналогичные данные по его собственному банку лежали перед ним на столе.

Из трех банков по масштабам операций нью-йоркский намного превосходил два других. Соответственно, более сложным оказался и документ, перечисляющий активы Селассие. Все началось в 1948 году, когда Селассие, следуя совету отца Кромера, рассредоточил свое состояние и поместил значительную его часть по ту сторону Атлантики. Это был дальновидный шаг. Перемещенное из Цюриха золото, цена которого в то время составляла тридцать пять долларов за унцию, было использовано для покупки пакета акций, стоимость которых в течение десяти лет достигла ста миллионов долларов. В последующие двадцать лет акции, в результате постоянной и тщательной заботы людей Лоджа, повышались в цене в среднем на пять-десять процентов ежегодно, и в настоящее время их стоимость оценивалась в один миллиард долларов.

Помимо этого, имелось несколько компаний, в которых император был компаньоном: производство одежды в Нью-Джерси, контора недвижимости в Далласе, картинная галерея в Нью-Йорке и другие – всего одиннадцать фирм, в которые он был вовлечен в результате чистой случайности или доброго совета друзей. Ликвидировать эти организации и получить наличные было бы делом затруднительным и даже убыточным, так как нужно заплатить большие проценты юридическим фирмам и нотариальным конторам.

Император владел и чистым золотом, которое хранилось непосредственно в Федеральном резервном банке в Нью-Йорке на Либерти-стрит. Оно весило около ста тонн и было доставлено из Цюриха и Лондона в 1939 году, когда Европа готовилась к войне. В настоящее время при существующей цене сто семьдесят три доллара за унцию стоимость этого золота превышала восемьсот миллионов долларов.

Официальный отчет Цюриха был менее впечатляющим. Возможно, потому, что он повторял данные, которые Кромер уже знал. Это, в частности, касалось золота, которое формально проходило по счетам банка в Цюрихе, хотя фактически оставалось в Лондоне и хранилось в подвалах «Банка Кромера». Никаких особых причин, кроме простого удобства, для этого не было. Правда, в последнее время некоторое количество золота было переправлено в Цюрих, и оно вместе с эфиопскими долларами Марии Терезы составило определенную часть состояния Селассие в Швейцарии.

Во всех трех документах были приведены балансы текущих валютных счетов, предусмотренных для оплаты покупок, произведенных для потребления самим императором и его семьей.

Кромер быстро набросал в блокноте несколько цифр и с помощью калькулятора подсчитал приблизительную стоимость состояния Селассие. Она без малого составила три миллиарда долларов.

Пятница, 2 апреля

Утром, после восьмичасового перелета, Рорк прибыл в Найроби. В международном аэропорту Эмбакаши он сел в старое такси, издававшее на каждой неровности дороги неприятный грохот, и вскоре оказался перед отелем «Хилтон» – двадцатиэтажным цилиндром из стекла и бетона на углу Мама Нжина-стрит и Гавернмент-роуд, который господствовал над остальными зданиями в центре города.

Несмотря на усталость после долгого пути и бессонной ночи, он все-таки решил сделать несколько звонков в попытке разыскать компании, которые бы занимались коммерческим использованием вертолетов. Он переговорил с двумя транспортными фирмами и кинокомпанией, но ни одна из них не имела возможности помочь ему.

После сорока минут безуспешных поисков наконец пришла удача. Фирма называлась «Отофлайт» и располагала несколькими самолетами для сдачи в аренду. Рорк объяснил, что ему нужен вертолет, и по возможности без промедления, для доставки оборудования в район, расположенный на севере, недалеко от границы с Эфиопией. Да, ответил мужчина, назвавшийся Свэйном, в принципе они могли бы удовлетворить эту просьбу. Вертолет может быть предоставлен немедленно, если причины окажутся вескими. Рорк понял, что под веской причиной имелась в виду солидная сумма. Он предложил встретиться для детального разговора и получил приглашение приехать в их офис, который располагался в здании другого аэропорта Найроби – Вильсон Эрфилд.

Таксисту понадобилось двадцать минут, чтобы найти это место. В похожем на барак бетонном здании, позади пары ангаров, на крышах которых красовались броские названия компаний, Рорк нашел мужчину и женщину.

Крису Свэйну было около сорока с небольшим, на нем была рубашка с короткими рукавами, свободно свисавшая поверх синих брюк, на ногах – спортивные туфли. Он был маленького роста с голубыми глазами, в которых всегда было выражение удивления, и черной короткой бородкой. Когда-то, лет пятнадцать назад, в течение года Свэйн работал в Англии школьным учителем. Потом переехал в Африку и подписал временный контракт с «Отофлайт», после этого уже никогда не возвращался домой.

Он научился пилотировать самолеты и вертолеты, и очень любил свою работу. В конце концов стал во главе фирмы и расширил бизнес до нынешнего уровня – у него было два самолета и два вертолета. Фирма в основном обслуживала туристов и работала в содружестве с другими компаниями, связанными непосредственно с владельцами заповедников дикой природы – одного из главных объектов интереса туристов.

– Рорк? – вставая из-за стола, переспросил Свэйн. – Меня зовут Крис Свэйн, рад познакомиться. Моя жена Джуди. Мистер Рорк.

Джуди была немкой, и когда-то ее звали Джудит. Она была выше ростом, чем муж, и лет на десять моложе, пышные, вьющиеся светлые волосы. Как и супруг, она производила впечатление упрямой, с твердым характером женщины. Джуди тоже закончила школу пилотов. Ее родители были выходцами из так называемой Германской Восточной Африки, и когда ей исполнилось двадцать, они совершили сентиментальное путешествие, чтобы показать дочери родные места. Во время этой поездки она встретила в Дар-эс-Саламе Криса, была очарована его вниманием и настойчивостью, его чистым влюбленным взглядом и ушла вместе с ним.

Рорк, без долгих объяснений, сказал, что ему надо: организовать доставку авиационного топлива куда-нибудь в район озера Чамо и создать склад, чтобы иметь возможность перегнать оттуда в Найроби один из вертолетов – «Белл» или «Алуэтт». Его также интересовал маршрут, с которого бы он не сбился.

Свэйн поднял брови.

– Эфиопия? – сказал он после некоторого раздумья. – Как я понимаю, вы не хотите официально обращаться за визой и за разрешением на пролет границы, это так? Ну, конечно, нет. Я так и думал. Это упрощает дело. «Алуэтт» я знаю. Или все-таки «Белл»? Речь, очевидно, идет о модификации 205, коммерческом варианте вертолета? Прекрасная машина. У нас два вертолета «Джет Рейнджер».

Он глубоко вздохнул, сел в кресло и вытащил из стопки бумаг на своем столе затасканную полуизорванную карту.

– Между прочим, это наша система файлов, – пошутил он, пытаясь изобразить улыбку. – Мы ведь здесь пилоты, карты всегда нужны, и каждый пользуется ими. Конечно, стараемся поддерживать порядок, но жизнь всегда все делает по-своему... Итак, Чамо.

С помощью карандаша он измерил расстояние по карте и снова поднял глаза на Рорка.

– Да, – протянул Крис. – Путь не близкий. Пятьсот миль. Вы знаете дальность наших машин? Совершенно верно, немногим больше трехсот. О'кей, давайте посмотрим, что у нас получается.

Как выяснилось, получались одни проблемы. Если предположить, что бак их вертолета в районе озера Чамо будет пустым, Рорку и его приятелям для того, чтобы выбраться за пределы Эфиопии, потребуется запас керосина не меньше 350 американских галлонов[14]. Или лучше 9 канистр по 45 галлонов каждая, чтобы быть совершенно уверенными. Ни «Белл», ни «Алуэтт» не оборудованы баками такой емкости, поэтому на пути следования потребуется создание двух или, возможно, трех складов.

Следующая проблема: где разместить топливо и как его доставить на место. Вертолеты Криса одни с этим не справятся. Потребуется грузовой автомобиль, хотя использование вертолета по-прежнему необходимо. Свэйн начал что-то писать на клочке бумаги, пытаясь вычислить соотношение между количеством топлива, дальностью и расходом керосина.

В конце концов он подвел итог.

– Да, я был прав, цифры примерно такие. Самое главное – вам нужно строго соблюдать курс, чтобы выйти на склады. Вы можете следовать сигналам радиомаяков. Вводите в прибор соответствующую частоту, и ваша автоматическая приводная радиостанция будет вести вертолет в нужном направлении.

– Да-да. Я знаю, как это делается.

– Тогда все в порядке. А как насчет того, чтобы лететь прямо на юг, пересекая всю страну?

И Свэйн провел пальцем по карте от озера Чамо в южном направлении.

– А что за ландшафт?

– Ужасный, никаких ориентиров. Застывшие солончаки и песок. Но вы сначала можете следовать по радиомаяку, а затем визуально, наблюдая шоссе Найроби – Аддис-Абеба. Начиная с какого-то места на территории Эфиопии оно покрыто щебенкой.

– Не на всем протяжении?

– Нет.

– Что-то мне такой вариант не нравится, – сказал Рорк. – Кроме того, еще не известно, буду ли я пилотировать вертолет. Мне представляется, что маршрут вдоль Долины Разломов намного легче.

– Да, это так. Длиннее, конечно, но вы наверняка не заблудитесь. Озера, вулканы. Все очень просто. Тогда давайте посмотрим, где можно расположить склады.

Из расчетов, сделанных Свэйном, получалось, что грузовик, который, как он сказал, легко можно достать, – «Бедфорд» с четырьмя ведущими колесами – должен выехать в путь, имея в кузове двадцать две канистры с керосином. Семь из них будут оставлены у взлетной полосы недалеко от озера Баринго, которая носила местное название, означающее «Рыбацкий привал». Затем грузовик продолжает движение на север и через двести миль достигает восточного берега озера Рудольфа, конкретнее, гористого необитаемого мыса, называемого Коби Фора. Здесь он оставляет 15 канистр.

Днем позже Рорк на «Джет Рэйнджере» следует тем же маршрутом, заправляясь по пути дважды: у озера Баринго и в Коби Фора, причем в последнем месте на борт вертолета грузятся 4 канистры и перебрасываются в район озера Чамо.

– Это не значит, что вам понадобятся все четыре, – сказал Свэйн, – но всегда полезно позаботиться о запасе.

Проделав этот маршрут, вертолет разворачивается на юг и возвращается домой. В том случае, когда Рорк, Коллинз и Халлоран будут, в свою очередь, лететь на юг...

– Постойте, как мы определим наш путь? – прервал Рорк Свэйна.

– Вы же будете следовать Долиной Разломов.

– Я имею в виду в самом начале, когда мы покинем Аддис-Абебу.

– Лететь из Аддис-Абебы на юг также легко, как отсюда на север, – быстро произнес Свэйн. – Посмотрите на карту. На всем пути – сплошные озера, их берега словно колея будут указывать вам направление движения. Вам даже не придется воспользоваться приводным маяком в Арба-Минч... В любом случае при следовании на юг в вашем распоряжении будут находиться два склада горючего. Вы их увидите, когда завтра полетите по этому маршруту. Еще один день на обратную дорогу, и вечерним рейсом вы можете вылететь домой. О'кей?

– Все это хорошо, но вы уверены, что сможете достать грузовик?

– Никаких проблем, – ответил Свэйн, – и грузовиков много, и водителей. Вам нужно двоих и еще грузчика. Топливо у меня есть. Если потребуется, я смогу предоставить и что-то другое.

– Что ж, хорошо, – согласился Рорк.

– О'кей. Я сообщу, если возникнут какие-либо затруднения. Хотя вряд ли, мы уже неоднократно выполняли подобную работу. Своего рода инспекция. Это всегда помогает избежать ошибок... Вы туда направитесь с моим пилотом. Молодой парень, зовут Боб Хадсон. Он отлично знает Долину Разломов. Единственное, что может помешать вам в этом деле, – цена.

Он снова принялся за подсчеты. Девятьсот галлонов топлива по семь кенийских шиллингов за галлон. Грузовик плюс трое. «Джет Рейнджер» на два дня, пилот – двести фунтов в час. Получается около четырех тысяч фунтов. Наличными.

Рорк тяжело вздохнул. У него не было наличных денег, да он и не был уполномочен заплатить такую сумму. Придется звонить Коллинзу, который перезвонит Кромеру, и тот уже выпишет банковский чек. Свэйн сказал, что это его устраивает.

– Если что-нибудь будет не так, – проговорил он со злобой, – я сам полечу в это чертово место и продырявлю из револьвера каждую из канистр.

Затем, за пивом и бутербродами, он успокоился и рассказал Рорку о Хадсоне, молодом геологе, страстная любовь которого к Долине Разломов и к фотографированию дикой природы привели его в конечном счете к семейству Свэйнов. Позже он закончил курсы гражданских пилотов в Англии и обнаружил, что единственным способом удовлетворения его постоянной тяги к природе может быть только профессия пилота.

– Его сегодня не будет, – сказал Свэйн, – но завтра он придет рано утром и подготовит все для полета. Он знает эти места гораздо лучше, чем я, и объяснит то, что вы обязательно должны запомнить.

Во второй половине дня усталый от напряженных разговоров Рорк возвратился в прохладный номер отеля, планируя принять душ, сделать необходимые звонки и лечь спать.

Ответ Селассие, должным образом переведенный на английский язык, оказался этим утром на рабочем столе Кромера. По-видимому, император уже смирился с неизбежностью потери или раздела своего состояния, поэтому без всяких оговорок принял предложение Кромера. Его единственная просьба состояла в том, чтобы освободить из-под домашнего ареста родственников. Как считал сэр Чарльз, эфиопы были готовы обсудить этот вопрос.

Кромер подумал, что, возможно, пришло время начать закручивать гайки. Эфиопам теперь уже некуда отступать: они были уверены, что все для них складывается благоприятно, и уже предвкушали получение огромной суммы денег.

Прежде чем приняться за трудную работу по составлению меморандума, он позвонил Юфру.

– Мистер Юфру, – начал Кромер, – передо мной лежат два документа: благоприятный ответ императора на мое последнее письмо и доклады наших банков с оценкой всего его состояния. Возможно, вам будет интересно узнать, что, если все произойдет так, как мы с вами планируем, ваше правительство в самое ближайшее время станет богаче на 2 миллиарда долларов.

После продолжительной паузы Юфру, наконец, заговорил.

– Сэр Чарльз, я проинформирую об этом приятном известии наши власти. Хочу, чтобы вы знали о том, что в случае успешного завершения этой договоренности Эфиопия окажется в неоплатном долгу перед вами. Это может буквально спасти страну от катастрофы. Более того, располагая такой огромной суммой денег, мы сможем купить все необходимое и добиться определенной независимости. Все, что вы делаете, сэр Чарльз, может открыть новую страницу в истории Африки.

– Перестаньте, пожалуйста, мистер Юфру, – с оттенком великодушия в голосе произнес Кромер. – Нет никакой необходимости расточать похвалы. Я собираюсь сейчас приступить к написанию текста меморандума о передаче денег и позвоню вам позже.

Меморандум о передаче. Звучит вполне подходяще и даже впечатляюще для документа, над которым он начал тщательно работать. Это должен быть необычный документ, настоящее произведение искусства в области финансов и политики: условия продажи золота на рынке, продажа акций, ликвидация предприятий. Он должен включать статьи, определяющие процедуру перевода денег в местные отделения «Банка Эфиопии», различные юридические аспекты, касающиеся отношений с компаниями, вопросы налогообложения и сотни других проблем, свидетельствующих о мастерском преодолении автором противоречивых требований быстроты действий, реальных условий и качества.

Иными словами, он должен был собрать воедино, в одном документе, как можно больше деталей финансового, юридического, организационного и морального плана, призванных создать о нем впечатление как о правдивом и убедительном, тогда как на самом деле документ представлял собой лишь дымовую завесу.

После трех часов кропотливой работы Кромер приступил к редактированию текста: зачеркивал в одном месте, добавлял в другом, переставлял параграфы, старался придать изложению большую стройность и логику. Во второй половине дня он продиктовал проект меморандума мисс Ятс.

Суббота, 3 апреля

Перед тем как вылететь из Найроби, двадцатишестилетний Боб Хадсон коротко рассказал Рорку о географии Долины Разломов. Он оказался слишком экспансивным человеком в том, что касалось предмета его увлечения. У него были немного свернутый в сторону нос – результат травмы при игре в регби – и привычка закусывать губу, когда он был чем-то озадачен. Назидательная речь просто раздражала Рорка.

– Посмотрите на карту, вот здесь, – говорил Хадсон. – Вот это и есть Долина Разломов. Она начинается сразу за окраинами Найроби. Ее отвесные стены идут в северном направлении и расходятся в стороны, достигая озера Рудольфа, куда мы направляемся, а затем снова сближаются и дальше проходят через всю Эфиопию. Средняя часть Долины отмечена озерами или вулканами. Забавное место. Знаете, почему?

Рорк не проявил никакого интереса. Хадсон, не обращая внимания на безразличие Рорка, сложил ладони вместе, как бы собираясь молиться, а потом, когда заговорил, развел их в стороны, чтобы этим жестом проиллюстрировать смысл последующих слов:

– Территория всей Восточной Африки и Аравии как бы растягивается в стороны, подобно замку «молния», вдоль линии, проходящей как раз по Долине Разломов. По мере того как расходятся ее края, средняя часть медленно опускается. Все, что может, старается просочиться наверх – главным образом, лава и расплавленный углекислый натрий, – поэтому средняя часть поверхности оказывается как бы вывернутой наизнанку. По этой причине издали озера воспринимаются как белые пятна из-за осадков солей натрия по их берегам. Вы все это увидите.

Когда-нибудь, через миллионы лет, это место, включая часть возвышенностей, будет представлять другой континент, расположенный немного западнее, чем сейчас, и пространство между ним и оставшейся землей заполнится океаном. Какие невероятные мысли, правда?

– Может быть, – с безразличным видом проговорил Рорк. – Как я узнаю...

– Хорошо. Прежде всего вы увидите острые кромки самих Разломов или ущелий, – сказал Хадсон.

Он продолжил свой инструктаж, стараясь говорить более подробно, и сопровождал слова показом на карте. На это ушло полчаса. Сразу после девяти все было готово к отправлению в путь.

«Джет Рэйнджер» стоял на большой бетонной плите в тридцати шагах от навеса. Они забрались в вертолет – Рорк на место второго пилота, – надели шлемы и затянули ремни.

– Держите карту, – сказал Хадсон, – будете следить по ней.

Он проверил приборы и, нажав кнопку, запустил двигатель, турбина медленно набирала обороты. Вертолет глухо загудел, подавая признаки жизни, затем плавно оторвался от бетонной плиты и пошел вверх и немного вперед в направлении сине-серой мглы, охватившей половину неба, что обычно предвещало кенийский ливень.

Через несколько секунд лопасти еще больше наклонились вперед, скорость заметно увеличилась. Вертолет шел на северо-запад: прошел над парком Ухуру, затем над широкой Ухуру-авеню, покидая центр Найроби. Рорк, подавшись вперед, напряженно всматривался в паутину кварталов, домов и улиц, стараясь все запомнить, чтобы быть в состоянии привести сюда из Аддис-Абебы вертолет с императором и своими приятелями на борту.

Между тем машина набрала крейсерскую скорость – сто тридцать миль в час, и город как-то сразу провалился вниз и назад. Пестрая картина зданий и улиц, перемежающихся банановыми деревьями, уступила место сплошной зелени леса. После пятнадцати минут полета совершенно неожиданно для Рорка земля стала медленно приближаться к вертолету, а затем так же внезапно опустилась вниз. Вместо леса под ними начали проноситься полосы саванны и ярко-зеленой травы.

– Долина Разломов, – с какой-то гордостью сказал Хадсон, когда они перевалили через горный хребет с отвесными краями.

Затем, повернув на север, чтобы следовать линии гор, показал рукой в левое окно. Там, в синей мгле, примерно в двадцати милях от них можно было различить другой край Долины. Это место называлось Откосом May.

Двигаясь на север, Хадсон время от времени выкрикивал названия конкретных мест, которые могли служить ориентиром, и сопровождал их каждый раз красочным комментарием. Лонгонот – дремлющий кратер шириной в одну милю, со склонами, покрытыми лесом. Озеро Наиваша славится чистейшей водой, изобилием рыбы и разнообразием видов птиц. Озеро Накуру, поверхность которого с высоты воспринимается в виде многочисленных водоворотов, белых и розовых от купающихся фламинго. По его берегам, едва различимые в желтой траве, виднелись группы зебр, разбегавшихся в стороны от шума вертолета.

– Баринго! – прокричал Хадсон получасом позже. – Смотрите, как много крокодилов!

Он посадил вертолет на краю небольшой взлетной полосы рядом с единственным находившимся там ангаром. Никого из людей поблизости не было. Канистры лежали в условленном месте и ждали их. Хадсон и Рорк поднесли две из них ближе к вертолету. Хадсон вытащил из заднего отсека ручной насос и с его помощью закачал керосин в бак. Через двадцать пять минут они снова были в воздухе.

Вскоре высота отвесных краев по обе стороны Долины стала уменьшаться и постепенно сравнялась с центральной частью. Зелень травы поблекла, чаще стали появляться редкие участки иссушенных солнцем малорослых кустарников, едва возвышавшихся над каменистой вулканической породой.

– Мы идем точно на север! – выкрикнул Хадсон, показывая на компас. – Через час будем у озера Рудольфа. Наблюдайте за скоростью и временем.

После этого он почти ничего не говорил до тех пор, пока на горизонте не появилась узкая блестящая полоска – озеро Рудольфа. Его поверхность была необычного зеленого цвета благодаря морским водорослям, которые цветут в едких водах в это время года. Сезонная регулярность этого явления дала основание для прозвища озера – Нефритовое море[15].

Хадсон на небольшой скорости провел вертолет вдоль восточного берега озера, представлявшего множество сморщенных вулканических холмов, до тех пор, пока впереди не показалось несколько невысоких деревянных бараков. Вдоль них проходила пыльная взлетная полоса. У одного из бараков стоял грузовик.

Хадсон посадил вертолет рядом с какой-то хижиной, и, как только двигатель смолк и лопасти перестали вращаться, из нее вышел худой чернокожий мужчина в оборванных брюках и грязной рубашке. Несколько овец бродили по склону ближайшего холма, пощипывая скудную растительность. Рорк был поражен серостью и однообразием окружающего ландшафта, его лицо выражало одновременно и грусть, и растерянность.

Хадсон заметил это.

– Что, несколько сурово? Вы правы, старина. Я бы даже сказал, что очень сурово. И жизнь здесь, в Кении, тяжела. Между прочим, этот человек – водитель нашего грузовика. Это значит, что по сравнению с другими он имеет хоть какую-то профессию, какие-то знания. Но он, по существу, оборванец. Вы бы посмотрели на других. Совершенно голые!

К ним уже присоединились еще двое черных, одетых точно так же – распахнутые рваные рубашки и грязные брюки. Это были рабочие, прибывшие вместе с грузовиком. Хадсон обменялся с ними несколькими фразами на свехили[16], после чего они вернулись к грузовику и начали разгружать канистры.

Рорк и Хадсон еще раз заправили вертолет, и Хадсон занялся погрузкой четырех запасных канистр. Из кузова грузовика принесли большую сеть для транспортировки грузов, расстелили вдоль вертолета и положили в нее канистры. Хадсон вытянул из-под днища вертолета трос с крюком на конце и зацепил им собранную узлом сеть.

Рорк тем временем рассматривал окружавший его серый, безжизненный пейзаж. Это место выглядело так, словно его только что вынули из громадной печи для обжига. В направлении к озеру несколько жалких, сучковатых и искривленных деревьев карабкались вверх по наплывам застывшей лавы, словно по пальцам ноги великана, стараясь корнями добраться до слоя с живительной влагой. Разбросанные тут и там кочки с выжженной травой были единственным штрихом, который придавал этому месту какое-то разнообразие на фоне камней, серого песка и пыльной лавы. Еще дальше, еле различимые за тонкой пеленой пыли, поднятой горячим ветром, спускались в самую воду озера крутые, обрывистые скалы. Хадсон на мгновение поднял глаза, оторвавшись от работы, посмотрел в ту же сторону, что и Рорк, и нахмурил брови.

– Совершенно бесплодная земля, совсем как в аду, – произнес он. – И все из-за этих проклятых овец. Они съедают кусты вместе с корнями. Можете немного пройтись, если хотите. Только остерегайтесь змей. Я однажды нашел одну такую в своем рюкзаке.

Был почти полдень, и солнце палило нестерпимо жарко. Раскаленный ветер трепал рубашку.

Хадсон жестом показал на вертолет.

– Там есть вода, – проговорил он.

Рорк даже не представлял, как много влаги он потерял за последнюю пару часов, поэтому не отрываясь осушил целую пинту[17]. Затем оба перекусили, съев бутерброды, захваченные Хадсоном.

– Бог ты мой, – сказал Рорк, – ну и местечко!

– На самом деле оно иногда даже прекрасно, – с пафосом сказал Хадсон. – И интересно в историческом плане. Не так давно Ричард Лики нашел здесь окаменелый человеческий череп, пролежавший в земле почти три миллиона лет...

Он увидел, что Рорк с нетерпением посмотрел на часы.

– Прошу извинить, – закончил Хадсон. – Я выпью еще воды, и мы можем отправляться.

Прежде чем взлететь, Хадсон развернул карту, чтобы показать на ней последний этап их путешествия. В самом конце озера Рудольфа, примерно еще в ста милях на север, они повернут на восток, пролетят над озером Стефании, затем снова на север в направлении эфиопской части Долины Разломов к их конечной точке – озеру Чамо.

– А нас не обнаружат? – спросил вдруг Рорк.

– Возможно. Но нет причин беспокоиться. На маршруте будут еще одна или две взлетные полосы для гражданских самолетов и ни одной военной базы. Никто и не собирается преследовать нас. Там, где мы приземлимся, нет никаких дорог и совсем мало людей. Конечно, будем соблюдать осторожность и не задержимся больше чем на час.

Они приготовились к взлету. На этот раз Хадсон стал медленно поднимать машину, стараясь поставить ее так, чтобы сеть оказалась точно под центром. Продолжая набирать высоту, вертолет позволил тросу выбрать свободную длину. Когда Хадсон убедился, что сеть с канистрами оторвалась от земли и благополучно следует за ними, увеличил скорость.

Они летели вдоль побережья, оставляя за собой внизу жалкий и однообразный ландшафт. Затем вертолет повернул на восток.

– Граница, – произнес Хадсон примерно через тридцать минут.

Внизу под ними Рорк разглядел широкую полосу земли, очищенную от всяких кустарников. Это и была граница, никаких линий, никаких указателей он не увидел. Открытая граница.

На северо-восток от озера Рудольфа располагалась обширная территория, представлявшая собой каменистые холмы и горы, среди которых озеро Стефании – мелкий водоем, размеры которого в зависимости от месяца и количества выпавших дождей менялись от большой лужи до болота и от болота до десятимильного озера. Множество фламинго, стада зебр, мирно пасущихся или стремительно летящих с шумом по открытым просторам.

Под ними проносились болота и топи, покрытые камышом и осокой, заполненные грязью плоские низины и богатые зеленой травой возвышенности, ведущие дальше к еще более высокому нагорью. Затем неожиданно показалось озеро Чамо, протянувшееся на двадцать миль, и еще дальше на север, за горбом лесистых гор, едва заметная полоска воды – озеро Абая, сестра Чамо.

Хадсон посадил вертолет на южном берегу озера, подальше от покрытой крупными камнями и галькой прибрежной полосы, почти рядом с ущельем, пробитым в породе стремительным потоком, который стекал с гор.

Машина уселась на землю вместе со своим грузом, рокочущий шум вращающихся лопастей перешел в свист, и они постепенно замерли. Рорк и Хадсон спустились на землю. Внизу и справа от них заросли тростника и камыша указывали место, где поток вливался в озеро. До них доносился нежный шелест качающихся на ветру листьев осоки и еще какой-то незнакомый для Рорка звук.

– Гиппопотамы! – весело выкрикнул Хадсон.

Он очень удачно выбрал это место. Они вдвоем отцепили сеть, по очереди перетащили канистры на несколько шагов вверх и спрятали их в колючем кустарнике.

Рорк огляделся вокруг. Аист марабу важно вышагивал по мелкой воде, черные концы крыльев сходились на спине и делали его похожим на профессора в мантии. Да, место заметное, и он сможет без труда найти его. Южная полоса берега протянулась миль на десять. И почти по всей ее длине было одно и то же: камыши у самой кромки воды и покрытый галькой берег. Но в том месте, где находились они, был хороший ориентир – впадающий в озеро поток. Рорк взял блокнот и карандаш и, пройдя больше сотни шагов, подошел вплотную к этому месту и быстро набросал схему.

На обратном пути он услышал, как Хадсон кричал ему:

– Эй, возвращайтесь! – И потом, когда Рорк подошел ближе, более тихо: – Уже три тридцать, мы хотели вернуться до наступления темноты. Боюсь, как бы нас здесь не увидели. Ведь тогда кто-то захочет поговорить и подойдет. Я не хочу иметь свидетелей нашего пребывания в этом месте.

– Мне показалось, ты говорил, что здесь никто не живет.

– Видите ли, в озере полно рыбы. А кругом стада и пастухи...

Он протянул Рорку фляжку с водой, после чего оба поспешили к вертолету.

– Да, еще одна вещь, – проговорил Хадсон. – Когда мы летели сюда, я сказал вам, что расстояние от Аддис-Абебы до этого места – двести пятьдесят миль. Вы без проблем покроете этот путь, если все время будете держаться между двумя кромками Долины Разломов, вот там они сходятся. Это ориентир для вас.

И он указал рукой на горы, находившиеся недалеко от них на западе.

– Уверен, вы не заблудитесь, – добавил Хадсон, – озера сами выведут вас к этому месту. Ну а теперь мотаем отсюда.

Звонок Купфербаха разбудил Кромера. Было семь десять утра.

– Чарльз? Извини, что так рано звоню тебе. Но мне нужно срочно сообщить, что вчера вечером я встречался с нашим министром иностранных дел. Ты проснулся или еще спишь? Ты понимаешь, о чем я говорю тебе? Может быть, мне перезвонить позже?

– Нет, Освальд, говори сейчас.

– Хорошо. Министр сказал, что проинформирует посольство о том, чтобы здание было освобождено в воскресенье 11 апреля. Только посол будет знать о причине. Сообщи мне, что может еще понадобиться: какое помещение для переговоров, план размещения участников, питание и все такое. Посол будет в здании в момент приезда твоих людей, чтобы показать им конкретные помещения. Затем он уедет. И последнее. Я спросил про план здания. Мне обещали копию в понедельник.