"Войны охотников за головами-1: Мандалоpский доспех" - читать интересную книгу автора (Джетер К. В.)

ТОГДА…

Назревает крупное дельце, — ухмылка у Босска была уродливая; сплошные зубы. Как всегда, впрочем. — На самом деле крупное. Боба Фетт прислонился к стене возле каменной скамьи. Ничто из того, что говорил трандошан, пока что не приводило его в состояние крайнего изумления. Рептилияпереросток вымахала до гигантских размеров, но до сих пор не разумела границ дозволенного. Может быть, перед смертью, наконец, осенит? Фетт обстоятельно обдумал вопрос. Вслух же он произнес: — Продолжай.

Иногда полезно притвориться, будто понятия ни о чем не имеешь. Дает нужный результат. Охотник сделал над собой усилие и выдавил на два слова больше, чем было необходимо: — Расскажи подробнее.

— Уж больно ты прыткий, охолони-ка, — Босск покрутил чешуйчатой головой, разглядывая убогую обстановку временного обиталища Бобы Фетта в центральном Жилом комплексе Гильдии.

Обитая металлом, деревянная дверь уже была наглухо закрыта толчком тяжелой когтистой лапы.

— Совершенно незачем, — прорычал трандошан, понизив голос, — чтобы об этом узнал каждый встречный и поперечный.

Очевидно, то, что увидели его узкие глаза с вертикальным зрачком, Босска удовлетворило. Собственно, искал он «жучков» в щелях между заплесневелыми камнями. Чудак, мог бы просто спросить…

— По крайней мере, пока незачем.

— Любишь секретность, — равнодушно обронил Боба Фетт. — Похвально.

Эту конуру можно было напичкать тысячью подслушивающих и подсматривающих устройств, и никто бы об этом не догадался без специального оборудования.

— Обстоятельства вынуждают, — Босск грузно уселся на скамью, поерзал, придвинулся поближе. — Особенно в таком деле.

— В каком?

Коридоры охотничьей Гильдии вдруг показались паутиной, они окутывали маленькую комнатенку, свивались в клубок, пересекались, уводили в никуда, как и работа умов обитающих в них существ. И с тех пор как Боба Фетт прибыл сюда, в этих умах произошли значительные перемены. Они все стали еще хитрее и лживее. Фетт ощущал их неискренность, он задыхался от паранойи и лжи. Приходилось смиряться, потому что такое положение работало на него, на планы, составленные Куд'аром Муб'атом. Охотники за головами путались в паутине собственной лжи, блуждали в выстроенном ими самими лабиринте. Кое-кто в нем и останется навеки.

Фетт размышлял, что для него лично история окончится иначе. Путаница коридоров обширного комплекса его не волновала. Он не стал составлять карту и даже еще не придумал самого быстрого выхода из ловушки. Когда придет время, он вырвется из окружающих его стен с такой легкостью, будто они сделаны не из камня, а из тонкого флимсипласта. И ждать осталось недолго…

— Крупное дельце, — повторил Босск, пребывая в частливом неведении о размышлениях собеседника.

Когти ящера рефлекторно сжимались, словно стискивали шею добычи или деньги, выплаченные за нее.

— Как раз из тех, какие ты любишь.

Боба Фетт ответил — без капли эмоций. Слова были густы, как и визор мандалорского шлема.

— Насколько крупное?

Босск сунул морду почти вплотную, хрипло зашептал в самый аудиорецептор шлема. Он даже прищелкнул от удовольствия языком, перечисляя награду.

— Ясно.

Размер заказа Фетта тоже не поразил, потому что он его знал. У него были собственные источники информации, намного сообразительнее, чем те, что обслуживали членов Гильдии.

— Соблазнительная сумма.

А еще Фетт не удивился, что Босск уменьшил награду и четверть миллиона кредиток. Как и большинство жотников за головами, трандошан имел гибкое мнение о честном дележе добычи.

— Очень соблазнительная.

— Ты тоже так думаешь, правда? — Босска даже рясло, он алчно облизнулся. — Я так и знал, что ты захочешь поучаствовать!

— Кто добыча? В точности.

Он уже и сам знал, но обязан был спросить по условиям игры. Маскарад есть маскарад. Пусть Босск считает, что делится новостями, а не подтверждает их.

— Кого-то здорово разобрало, — задумчиво произнес хэба Фетт. — Деньги не маленькие.

— Можешь еще раз повторить, — Босск поднял один; оготь. — Вот тебе зацепка. Похоже, некий деляга-льюнеси по имени Оф Нар Диннид ухитрился наработать себе настоящий комплекс на почве эротики, — зубастая ухмылка превратилась в оскал. — Ты же знаешь, как это у них происходит. Старая добрая история…

Фетт знал. Льюнеси проживали на Риооне на задворках Внешних территорий. На протяжении нескольких тысячелетий вулканы не прекращали там свою активную деятельность, и условия жизни были гораздо ниже среднего, чтобы не сказать отвратительные, и требовали борьбы за жизнь в буквальном смысле. Тем более что льюнеси обитали там не одни, а в компании еще шести разумных рас, которые давным-давно уничтожили бы хрупких соседей, если бы льюнеси не выработали умение общаться. Не просто переводить слова одного языка на другой, путаясь в значениях и теряя смысл. Окруженные со всех сторон врагами, когда каждый новый день зависел от правильно произнесенного слова и верно сделанного жеста, льюнеси покупали себе жизнь ценой услуг, которым завидовали роботы-секретари всех моделей и годов выпуска. На Риооне это значило, что они обеспечивали текущие и весьма переменчивые переговоры между остальными обитателями планеты, в бешеном темпе создающими и распускающими союзы, объявляющими войны и столь же поспешно заключающими перемирия между разумными существами, у которых даже обмен веществ был разный, что уж говорить о языке. В Галактике за пределами Риооне льюнеси неизменно обнаруживались в любом узле связи, они сортировали и регулировали переписку между различными секторами Империи.

Хотя у дара просчитывать и угадывать чужие намерения и секреты была неприятная изнанка. Время от времени какой-нибудь льюнеси обязательно оказывался жертвой собственной проницательности. Их вечно сжигала на редкость пламенная страсть — одна на весь их род. Хуже того, практически всегда объект их устремлений отвечал им взаимностью. В отличие от фаллиенов чьи завоевания на любовном фронте происходили с примечательными холодностью, невозмутимостью и отсутствием чувств, льюнеси со своим гиперэротизмом довольно быстро обнаруживали, что находятся в ситуации, когда разум теряется безвозвратно. Учитывая высокие дипломатические посты, где обосновывались эти любители наслаждений, последствия, как правило, оказывались катастрофическими.

И фатальными.

— Я слышал эту историю, — обронил Боба Фетт. Как в общем, так и в частностях. У осведомителей длинные языки и желание пообщаться.

— Лучше бы эта женщина связалась с принцем Кси-зором, — продолжил он после паузы. — Получила бы удовольствие, сохранила бы репутацию, может быть, была бы жива. Если бы думала головой.

Фетт предположил, что когда в деле замешан один из его клиентов с Фаллиена (нечастых, ибо Ксизор был скуп), есть смысл говорить о галантности.

— Льюнеси не хватает мозгов, чтобы быть бессердечными, — подвел он итог. — В этом их проблема.

— Точно сказано! Этот парень Диннид ухитрился вляпаться в огромную кучу дерьма нерфов, — ощерился Босск, который сроду не отличался сентиментальностью. — Он работал на один из самых крупных кланов в системе Наррант, только не могу сказать, на который…

— Не надо. Они все одинаковые.

Что верно, то верно. Боба Фетт мог прочитать трандошану краткий курс по истории и ритуалам кланов Нарранта, но не стал. Собственно, «кланы» — не совсем точное название; это были свободные образования генетически связанных друг с другом рас со сложными, запутанными линиями подчинения и родства. Клятвы верности на крови не спасали от недоразумений. Если бы не дипломатыльюнеси, члены кланов поубивали бы дpуг дДруга на месте. Неплохое местечко для аборигена заштатной планетки с постоянной сеисмоактивностью… пока кто-нибудь не допустит промашку. Никто не безупречен.

— Дай угадаю, — произнес охотник в мандалорских доспехах. — Наниматели Диннида обнаружили его в компрометирующей позиции с женой или дочерью одного из верхушки.

— Очко в твою пользу, — у Босска блестели и глаза, и зубы; радость трандошанов от неприятностей прочих обитателей Галактики всегда заходила гораздо дальше вопроса получения прибыли или выгоды. — От начала и до конца. Парень растревожил семейку самого большого главаря. Смешные эти льюнеси, честное слово, никогда не знают, когда дать обратный ход. Да еще и вытаскивают все наружу… сами, только представь! Вообрази, там у них какая-то церемония, пара тысяч мелких сошек со свитой набились в центральный зал, шум, гам, приносят эти свои клятвы на крови, и тут кто-то случайно дергает портьеру, та падает, а за ней Оф Нар Диннид и старшая наложница вождя клана! Вся Галактика чуть не лопнула с хохоту! Говорю тебе, никакого чувства опасности.

Описание событий совпадало с тем, что передали Бобе Фетту его информаторы.

— И он ушел живым? — удивился охотник.

— Ладно, беру свои слова назад. Кое-какие мозги у них в головенках всетаки сыщешь, — Босск пожал плечами. — Недостаточно, чтобы не влезать в неприятности, но хватает, чтобы заранее приготовить пути отхода. В общем, в вентиляционных системах вдруг оказывается некоторое количество свежего поодоо. Ну, ты представляешь, какие там крики, ахи, охи, все зажимают носы, а Диннид под шумок мчится к гравициклу, тот уже ждет, и горючего под завязку. Даже координаты уже введены.

— Ну, и куда ему лететь? Туда, где безопасно? — Усмехнулся Боба Фетт; ответ он уже знал, но продолжал изображать полное непонимание. — У сеньоров с Нар-Мандалорский доспех ранта и их вассалов такое чувство чести, что обид они не забывают. Их ничто не остановит. Их публично унизили, они все отдадут, но вернут обидчика.

— Верно, — Босск быстро кивнул. — Вот поэтому некий сеньор специально оговорил, что награда назначена именно за голову. Тело можно к нему не тащить, правда, удобно? Сам заказчик не может просто так взять и собрать войско, выследить маленького придурка, приволочь назад в центральный зал и получить удовлетворение, выделывая из шкуры Диннида накидку на трон. Ну, и не дать истории расползтись дальше. Естественно, наш добрый сеньор хочет, чтобы грязную работу за него выполнили мы, охотники.

В деле охоты всегда предпочиталось молчание. Боба Фетт специализировался в выполнении быстрой, результативной — и тихой — работы.

— Такая награда, — недовольно пробурчал он. — Вся Гильдия ринется выслеживать Оф Нар Диннида.

— Э, не так все просто, — сказал Босск. — Во-первых, никого не надо выслеживать. Наша добыча придумала не только, как улизнуть, но еще и куда. Убежище лучше некуда. Он у панцирников.

И это Боба Фетт уже слышал. Из всех семейств хаттов панцирники были не самым многочисленным, зато самым сплоченным. Они даже не были похожи на своих родственников, разве что размерами и физиологией; те же грузные туши, та же жадность и преобладающее над всеми остальными желаниями стремление контролировать все и вся, на что только падает взгляд. В этом они от своих сородичей не отличались.

Толстую складчатую кожу хаттов бластером не прошибить (Фетт знал наверняка, он уже как-то раз пробовал), а жизненно важные органы запрятаны так глубоко, что даже виброножом не достанешь. Интересно было бы попробовать провести вскрытие лазерным мечом, но по нынешним временам он — штука редкая, кроме того, Боба Фетт питал отвращение не только к самим храмовникам, но и к их вооружению, еще в детстве постановив что даже пальцем к нему не притронется. Так что оставалась в запасе лишь направленная радиация… Нет, еще можно было отравить, но сколько же килограммов яда пришлось бы впихнуть в их огромные рты? Идеальное сложение для преступной жизни.

Но одно из семейств не удовлетворилось тем, чем их наградила природа. Они пошли дальше. Где-то в тумане прошедших тысячелетий они обеспечили себя тем, чем генетика не сумела: защитной броней из тяжелого дюрастила, оснащенной встроенными генераторами антигравитационных полей. Даже передние конечности они спрятали внутрь панциря. Вместо слабых ручек у них были могучие механические захваты. И на зависть соперникам-родичам эти манипуляторы загребали гораздо больше нечестным образом нажитого добра.

— А панцирникам какой прок от переводчика в бегах? — Боба Фетт не раз. и не два имел дело с этим семейством и знал, что без большой кучи денег они даже с места не сдвинутся. Одним словом: хатты. — Услуги они могли просто купить. Переводчиков много. И не за всех назначена награда.

— Оф Нар Диннид расстарался, — в хриплом рычании трандошана появился намек на неохотное восхищение. — У него в подкорке — импланты, а в имплантах — информация обо всех сделках и деловых интересах в системе Наррант, он ведь был переводчиком у сеньора, помнишь? Да и просто так в голове полно знаний, которые панцирники нашли любопытными и заслуживающими внимания.

— И что? На ворованных данных долго не проживешь. Панцирники выжмут его досуха, а останки выкинут на помойку.

Босск разве что не облизывал мандалорский шлем;из пасти ящера воняло кровью и сырым мясом. Не спасали даже фильтры.

— Диннид, может, и набитый информацией дурак, но не на сто процентов. Импланты в его башке свеженькие, последняя разработка, их так просто не выпотрошишь, они выдают данные в час по чайной ложке. Да, забыл сказать, там еще и блок самоуничтожения предусмотрен, так что все тип-топ, в лучшем виде. Как только панцирники попытаются вскрыть ему черепушку, даже подметать не придется, так там будет чисто. И это еще не самое смешное. Нельзя сказать, сколько вообще информации в голове у Диннида. Короче, этот барв имеет для панцирников ценность только на длительный период. По моим прикидкам, на несколько десятков стандартных лет.

— Умно, — опять пришлось притвориться, что слышишь историю в первый раз. — Но это значит, что столько же времени панцирники будут с ним нянчиться.

— В самый центр мишени, — согласился Босск и постучал когтем по кирасе собеседника, — Не слишком-то просто выманить добычу из норы. Вот поэтому никакой одиночной охоты не предвидится. На дело пойдет команда.

Ничего неожиданного.

— Делаешь предложение?

— Может быть, — Босск отодвинулся, вновь озираясь по сторонам; на этот раз пристальному вниманию подверглась деревянная дверь. — Будем честными: с тех пор как ты заявился к нам, народ не может спокойно уснуть.

В темном узком визоре шлема вновь отразилась острозубая ухмылка наследника Гильдии.

— От старых развалин вроде моего папаши и его советников до зеленых охотничков, все только и делают, что без умолку болтают языками.

— О чем?

— — Не валяй дурака! — — рыкнул Босск. — Сейчас ты для меня ценность, но станешь смеяться надо, и я сожру твои мозги, сварю прямо в шлеме вместо котелка. Если я и делаю тебе некое предложение, то дело не в охоте на Оф Нар Диннида, хотя этой причины доем точно, чтобы ты заинтересовался. Мы сейчас говорим о будущем нашей Гильдии. Грядут перемены, народ выбирает сторонников, все решают, с кем им веселее и выгодннее. Если честно, я предпочел бы видеть тебя рядом с собой, а не наоборот. Но на какую сторону ты ни встанешь я намерен выиграть. И с тобой мне будет много легче чем против тебя. А еще было бы здорово, чтобы мы с тобой и еще парочкой ловких барвов отловили этого любвеобильного переводчика. Награда за голову купит нам много друзей. Но, что важнее, она покажет некоторым лежебокам, что такое — отловить такую добычу. Тому, кто сумеет успешно вернуться с охоты, и следует управлять Гильдией.

— Я подумаю, — Боба Фетт говорил спокойно и ровно. — Впечатляет.

— Прекрати льстить, — острый кончик когтя прочертил на матовой поверхности кирасы царапину. — Я хочу знать одно: ты со мной или нет?

Оказывается, у трандошанов не такие уж и узкие глаза. Во всяком случае, у Босска они стали совсем круглыми, когда Боба Фетт перехватил его запястье и сжал с такой силой, что под чешуйчатой кожей захрустели кости. Фетт медленно и лениво отвел лапу ящера подальше от себя, словно своеобразный и непривлекательный предмет.

— Ладно, — он разжал пальцы. — Я с тобой. Босск, надувшись, потирал онемевшую лапу.

— Хорошо, — буркнул он, помолчав. — Поговорю с остальными. Надо собрать команду… я знаю кое-кого.

Боба Фетт смотрел вслед транлошану: как тот поднимается, рывком распахивает дверь, как захлопывает ее за собой. Затем прислушался к удаляющимся шагам. Ему было почти грустно. Бедолага Босск даже не подозревал, какой маховик запустил.

Но он выяснит… очень скоро.

— Ваш потомок только что завершил визит, — управляющий поклонился так низко, что подобострастная улыбка была потрачена зря; ее никто не заметил. — И беседа его с неприятной личностью, известной под именем Боба Фетт, проистекала именно так, как вы и предсказывали с присущей вам мудростью и прозорливостью.

Крадосск разглядывал раскачивающуюся перед ним заплывшую жиром фигуру. Сколько ни кланяйся, а жадность, светящуюся в глазах, не скрыть. Лоснящиеся головные хвосты-лекку напоминали одновременно ниреллиан-ских земляных червяков и невареные колбасы. У Кра-досска от таких аналогий немедленно засосало под ложечкой. Захотелось жрать… Правда, на старого трандо-шана так действовало практически все во вселенной.

— Еще бы!

Окруженный со всех сторон роскошью, ящер с удовольствием носил заскорузлую, привычную и очень прочную рабочую одежку, а пышные многослойные балахоны были убраны в специальный шкаф с вакуумной прослойкой и контролем влажности.

— Все идет, как задумано, — Крадосск шевельнул плечами, проверяя, плотно ли подогнана кожаная сбруя. — И вовсе не из-за мудрости, которой я, может, и обладаю, а потому что у всех остальных не хватает ума.

— Ваше великолепие всех затмит своей скромностью…

Об Фортуна кружил вокруг главы Гильдии, бледные и липкие ладони тви'лекка порхали, точно жирные бабочки, пока управляющий вносил последние поправки в облачение своего господина, — Разве я умею предвидеть будущее? — ворковал Об Фортуна. — Или ваши прославленные советники и старшины? Едва ли…

— А все потому, что и ты, и они — дураки.

Эта мысль опечалила трандошана. Получалось так что на его плечах безраздельно лежал груз ответственности, и не было у него помощников, чтобы повести охотничью Гильдию сквозь опасные отмели, на которых так и рыскали, словно стаи голодных морских убийц, заговорщики и враги. Даже собственный сын… Мое собственное отродье! Крадосск помрачнел. Вот показатель, что истинная алчность и здравый смысл получаешь с опытом, а не с генами. Не следовало так баловать Босска, когда он был маленьким ящеренквм…

— Кое-кто хочет видеть вас, — управляющий закончил оправлять одеяние трандошана. — Вы звали его? Следует ли мне допустить его под светлые очи вашей милости?

Светлые очи загорелись оранжевым огнем.

— Да — на оба вопроса, — буркнул Крадосск. Раболепие тви'лекка начинало действовать ему на нервы.

— И это частное дело, — добавил Крадосск. — Так что твое присутствие тут не требуется.

Управляющий впустил внутрь охотника Зукусса, затем исчез за одной из боковых дверей, которую не поленился плотно закрыть за собой.

Из всех юных, еще необученных охотников, которые смогли получить членство в Гильдии, Зукусс всегда создавал впечатление, что меньше всего пригоден для выбранной профессии. Крадосск рассматривал стоящую перед ним фигуру в якобы свирепой дыхательной маске и экзоскелете и размышлял, зачем вообще разумному, рассудительному существу подвергать себя такой опасности. Ганд был похож на ребенка, играющего во взрослые рисковые игры, где на кон часто ставилась собственная жизнь, а плата измерялась болью и смертью. Крадосск подсунул Зукусса — со всеми его нелепо болтающимися трубками дыхательного аппарата, неуклюжими движениями и невзрачным видом — в напарники Босску по элементарной причине. Босск всегда охотно жертвовал своими напарниками, так пусть это будет наименее ценный член братства. Погибнет этот — всегда отыщется новый Зукусс; в дверь Гильдии вечно ломятся неумехи и недоучки с распаленным самомнением, вообразившие невесть что о своем мастерстве и крутизне. Хотя конкретную ситуацию пришлось изменить. Крадосск придумал молодому ганду новое применение.

— Я пришел, как только смог, — юнец заметно и громко нервничал, дыхательные трубки пульсировали от прогоняемого воздуха. — Надеюсь, я ничего не…

— Успокойся, — Крадосск опустился в складное походное кресло, сделанное из берцовых костей, усиленных дюрастиловыми прутьями. — Поверь мне, если бы ты влип в неприятности, то уже знал бы об этом.

Не было похоже, чтобы Зукусс поверил в собственную безопасность. Ганд оглянулся через плечо, как будто двери покоев были оборудованы механизмом, захлопывающим дверцу ловушки.

— Да все в порядке.

Желтоватые подлокотники кресла были отполированы до блеска ладонями хозяина.

— Почти на все твои действия я взираю с одобрением.

— Правда? — Зукусс опять повернулся к правителю Гильдии.

— Конечно, — без усилий соврал трандошан. — Мне докладывали о тебе. Мой сын Босск не слишком легко впадает в восторг, на него сложно произвести впечатление. Если речь идет не о нем самом, разумеется… Но о тебе он отзывался с большой похвалой. То дело со счетоводом… как же его там звали?

— Посондум, — застенчиво подсказал ганд. — Нил Посондум. Жаль, что ничего не получилось. Мы почти схватили его.

Когтистая лапа описала широкий круг.

— Каждый старается в меру своих способностей, — Крадосск пожал плечами. — Не каждая охота происходит так, как нам хочется.

На подобные речи всегда уходило много сил; все-таки актерский талант ему был почти неподвластен.

— Каждому может не повезти.

Глубоко в душе у Крадосска жило желание бить сына и Зукусса головами друг о друга за то, что не справились с элементарным заданием. Боба Фетт выставил обоих охотников круглыми дураками, а потом повторил унижение, проскользнув под самым носом у парочки на подлете к охотничьей Гильдии.

— Не волнуйся. Выпадет и тебе удача. Всегда найдется какая-нибудь другая добыча.

— Я… я рад… что вы так думаете.

— Тебе еще многому следует научиться, — ту же самую лекцию он уже прочитал Босску много лет назад; от сына он в ответ получил лишь злобную ухмылку. — Что-то теряещь, что-то находишь, фокус в том, чтобы найти больше, чем потерять.

— Наверное, это правда, — беспокойство Зукусса не стихало. — Только вот.. . Боба Фетт. Почему он всегда только находит?

— Ошибаешься, и он не без изъяна, — лапа Крадосска опять сделала всеобъемлющий жест. — Ты этого не знаешь, но мы с ним давно знакомы. Так вот, было время, когда и он возвращался с охоты пустым. Не позволяй репутации неуязвимости ослепить себя.

— Н-ну… сложно поверить. То, что о нем говорят… Крадосск наклонился, ткнул когтем Зукусса в грудь. — Я давно варюсь в этом супе, мальчишка, и я говорю тебе: ты — такой же крутой барв, как и великий Боба Фетт.

— Правда?

— Разумеется…

Разве что в глазах гаморреанцев, добавил Крадосск про себя. А вслух с пафосом продолжал: — Это я тебе говорю. Прирожденного охотника за головами узнаешь с первого взгляда. Я таких нутром чувствую. Поэтому и возглавляю нашу Гильдию. Умею, знаешь ли, точно определять, кто стоит передо мной.

Он поскреб когтями живот.

— И моя интуиция подсказывает мне, что ты обладаешь всеми необходимыми талантами.

— Н-ну… — Зукусс медленно и изумленно покачал уролдивой головой. — Я… я польщен…

Что-то больно легко получается, обеспокоился Крадосск. Скажи то, что от тебя хотят услышать, и тебе преподнесут сердце на блюдечке. Таков самый быстрый и надежный способ воткнуть в него нож. Защита рушится, как отключенный дефлекторный щит.

— Не стоит.

Зукусс сам промаршировал в нужное место и даже услужливо занес одну ногу над капканом. Оставалось захлопнуть ловушку.

— Мне кое-что от тебя нужно. Кое-что весьма важное.

— Все, что угодно, — поспешно сказал Зукусс. — Такая честь…

— Вот и славно, — Крадосск приподнял лапу, останавливая излияния ганда. — Я понимаю. Верность, она так важна в нашем деле, и я распознаю ее в твоем сердце.

Ящер продемонстрировал кривоватую ухмылку.

— Но объект своей верности нужно выбирать осмотрительно, не так ли?

— Неуверен, что понимаю…

— Пару раз ты ходил за добычей с моим сыном Босском. Ты же предан ему, верно?

Ганд даже не задумался перед ответом.

— Конечно же. С головой.

— Что ж, пора сменить установку, — щербатая улыбка исчезла, Крадосск поудобнее устроился в кресле, расслабился.

— Ты предан мне. И по очень простой причине. Надвигаются трудные времена… собственно, они уже наступили. И многие их не переживут, но Гильдия устоит, хотя и станет не столь многочисленной. А ты хочешь быть среди выживших, потому что альтернативой будет смерть.

Он не отводил взгляда от низкорослого охотничка и видел собственное размноженное отражение в фасетках глаз.

— Я ясно выразился?

Зукусс торопливо кивнул; закачались трубки дыхательной маски.

— Да-да… очень даже…

— Хорошо, — произнес трандошан. — Ты мне нравишься, поэтому я хочу сделать тебе одно предложение.

По правде говоря, для трандошанов характерно презрительное отношение к прочим жизненным формам. Вот и Крадосск не делал ни для кого исключения.

— Держись меня и выживешь. Я говорю даже не о физическом выживании, я толкую о продвижении вверх по лестнице. Верность и преданность, если выбираешь правильный объект, всегда вознаграждаются.

— Что… что я должен для вас сделать?

— Во-первых, молчать о том, о чем сейчас пойдет речь. Никому ни слова. Держи вокодер выключенным, понял? Хранить верность — значит уметь хранить тайны. Охотник за головами, который не держит рот на замке, не долго живет в этой Галактике. По крайней мере, в той организации, которой управляю я.

Очередной быстрый кивок, очередное раскачивание трубок.

— Я умею молчать.

— Это я уже выяснил, — Крадосск позволил улыбке опять вернуться на морду. — Все мы здесь проходимцы, но некоторые из нас проходимее прочих.

На этот раз трандошан наклонился ниже, так чтобы выдувать из ноздрей воздух прямо Зукуссу в глаза.

— Итак, сделка. Ты слышал об Оф Нар Динниде?

— Конечно. В Гильдии только о нем и говорят.

— Включая моего отпрыска Босска, как я понимаю. Зукусс утвердительно кивнул.

— От него я и услышал.

— Я знал, что он уцепится за это дело и когтями, и клыками, — Крадосск удовлетворенно и сыто погладил себя по животу, зашуршала старая чешуя; всетаки сыну хватало амбиций, хотя, к сожалению, не хватало мозгов. — Ему нравится, когда за хорошую работу хорошо платят. А охота за Диннидом как раз из таких. У моего парня, ручаюсь, уже слюни текут. Он говорил что-нибудь; о сборе команды?

— Не со мной.

— Еще заговорит, — заверил охотничка Крадосск. — Я лично об этом позабочусь. Поначалу мой потомок упрется и начнет возражать против твоего участия, но я знаю, как заставить его поменять мнение. Кое-какое оборудование, к которому у меня доступ есть, а у него нет, некоторые внутренние источники информации, всякое такое, ну, ты понимаешь. И этого добра столько, что и мой сын, и остальные просто встанут перед тобой на колени и будут умолять лететь с ними.

— Вы… вы так добры, — от переполнявших его подозрений ганд готов был взорваться. — Но зачем вам все это?

Может, и для этого существа где-нибудь завалялось немного надежды? Всетаки не законченный идиот…

— Все очень просто, — плотоядно оскалился трандошан. — Я делаю кое-что для тебя, — он щелкнул по дыхательной маске Зукусса, — а ты делаешь кое-что для меня.

Кончик когтя царапнул чешую на груди.

— Видишь, как все просто?

На этот раз ганд кивнул медленно, как будто раскачивающийся перед ним коготь его гипнотизировал. — Так что же… мне… сделать для вас?

— И это просто, — Крадосск опустил лапы на костяные подлокотники кресла. — Ты отправишься с командой, которую соберет мой сын Босск, на охоту за добычей по имени Оф Нар Диннид. Разница между тобой и Босском заключается в том, что ты с охоты вернешься.

Потребовалось какое-то время, но в конце концов Зукусса все-таки посетило озарение.

— О-о… — кивок был совсем уж сомнамбулический. — Ясно…

— Рад за тебя, — Крадосск указал ганду на дверь. — Мы еще поговорим об этом. Попозже.

Когда охотничек освободил от себя помещение, глава Гильдии позволил себе несколько минут провести в благостных размышлениях. Накопилось множество дел, столько ниточек нужно было подергать, столько слов нашептать в нужные уши. Но сейчас, наедине сам с собой, трандошан признавал, что эта козявка Зукусс ему даже понравилась. До некоторой степени, разумеется. Умен в той мере, чтобы быть полезным, но глуп в той мере, чтобы не сообразить, что его просто используют. Наверное, когда придет время избавиться от Зукусса, Крадосск даже ощутит нечто похожее на сожаление.

Но в этом, насколько ему было известно, и состоят тяготы предводительства.

Пришлось попотеть и воспользоваться многочисленными импровизированными инструментами — в основном куском толстой, заостренной с обоих концов проволоки. Но тви'лекки рождаются и с молоком матери впитывают определенные умения и привычки. А результатом почти годового труда в качестве управляющего стало крошечное, почти незаметное отверстие под потолком личных покоев хозяина. Спросите кого угодно, и каждый ответит, что такое примитивное устройство гораздо лучше, чем электронные новомодные «жучки». Те всегда можно обнаружить при элементарном сканировании.

Вслушиваясь в слова, которые произносились в соседней комнате, Об Фортуна еще раз поздравил себя за ум и смекалку.. Когда живешь бок о бок с кровожадными хищниками, поневоле становишься умным.

Между массивными камнями хватало щелей, чтобы упереться ногами, а на стене висело достаточно гобеленов, за которые можно было ухватиться. Управляющий ловко спустился со своего наблюдательного поста, как только услышал, что Крадосск отпускает Зукусса с обещанием продолжить тайное собеседование. Управляющий должен уметь до секунды высчитывать, сколько времени требуется, чтобы повернуться и пройти несколько метров, разделяющие походное кресло, в котором всегда сидит глава Гильдии и двери. Еще не было случая, чтобы тви'лекк не успел спуститься и отряхнуть с себя пыль и паутину. Когда дверь открылась, он встретил охотника подобострастной улыбкой честного, верного и ничего не умышляющего слуги.

— Надеюсь, беседа была приятной и плодотворной, — Об Фортуна сопроводил Зукусса к следующим дверям, ведущим из приемной в коридоры комплекса Гильдии. — И вы уходите вдохновленным на подвиги и счастливым.

Ганд был рассеян и ответил не сразу.

— Да… — он машинально кивнул. — Да, очень… очень вдохновлен. Какое верное слово.

Идиот, горько вздохнул про себя управляющий. Он слышал каждую фразу, каждое слово, каждый слог, произнесенный Крадосском. Нравилось трандошану или нет, но тайн тут не существовало.

— Как хорошо! — лезвия зубов вновь блеснули в улыбке.

Тви'лекк распахнул внешнюю дверь, рукой придержал головные хвосты во время поклона; те так и норовили свеситься через плечо.

— Надеюсь, мы еще будем иметь удовольствие видеть вас.

— Чего? — Зукусс оглянулся, словно простые слова поставили его в тупик. — А… да, конечно. Думаю, да.

Ганд побрел прочь, согнувшись под невидимым грузом новой ответственности.

Управляющий смотрел ему вслед. Он не был чужд красноречия, умел произносить речи и видеть мысли, маскируемые словами. Под поверхностью всегда что-то скрывалось. Бедолага-охотничек и понятия не имел, в какую ловушку он только что добровольно попал.

Зато Об Фортуна знал. Тви'лекк оглянулся, чтобы удостовериться, что внутренняя дверь плотно закрыта. Затем торопливо зашагал по коридору в противоположную сторону — к тем, кого могло заинтересовать содержание разговора. Пальцы, прячущиеся в длинных рукавах, непроизвольно шевелились, уже высчитывая, сколько выручки ему принесет новая информация.

— И чего же мы ждем? — рыкнул сквозь оскаленные клыки Босск; он был в ярости. — Нам уже давно пора в путь!

— Терпение, — посоветовал ему Боба Фетт. — В нашем случае не стоит спешить. Если хочешь выполнить работу и выжить, чтобы рассказать об этом.

Он наблюдал, как трандошан, бормоча и кляня весь белый свет, меряет нетерпеливыми шагами посадочную площадку (одну из многих, принадлежащих Гильдии, и самую удаленную от центра). Фетту вдруг пришла в голову забавная мысль. Босска даже не понадобится убивать, ящер сам взорвется от распирающей его ярости. Или злоба заставит его оступиться. Собственное выживание Боба Фетт строил на равновесии между насилием и холодным, лишенным эмоций расчетом своих действий. Без остуженной головы ни один план, ни одна затея в Галактике не стоят и сотой доли кредитки. Это понимала Империя — от мелких чиновников, через Дарта Вейдера до самого Императора Палпатина. А твари, подобные Босску, и не подозревали, что насилие, пусть даже необходимое, — это бомба, которую носишь в собственном. сердце. И когда-нибудь она взорвется.

Низкорослый Зукусс нервно поглядывал то на Босска, то на Фетта и не находил себе места.

— Может быть, — неуверенно произнес он, — выслать вперед авангард, а остальные подтянутся позже, когда будут готовы к работе?

— Не дури, — Фетт качнул головой. — Только хаттов всполошим. Или неожиданность, или садись за комлинк и стучи весточку панцирникам: мы идем.

— Но корабли готовы к взлету! — Босск крутанулся на пятках. — Если мы подождем еще немного, за дело возьмутся другие и захапают наши денежки! Нас обойдут!

Боба Фетт решил, что для сохранения душевного равновесия ему лучше смотреть на экран персональной деки, продолжая проверять список вооружения.

— И что? — между делом полюбопытствовал он. — Шанса на успех у них никакого, наша добыча останется ждать нас. Просто придется кое-что изменить в плане, невелика потеря. Хатты все равно узнают разницу между нами и гипотетическими другими.

— Ты еще не устал твердить о своих грандиозных планах? — Босск вперил пылающий злобой взгляд в мандалорский доспех. — Когда же ты соберешься поведать нам, в чем они заключаются?

Боба Фетт поднял голову. Трудно сказать, каким был его взгляд за темным пластиком визора.

— Терпение, — повторил он. — Учись терпению. Босск разбурчался еще громче.

Здесь же, в доке, присутствовал дроид ИГ-88, единственный из неорганических созданий, кому удалось стать одним из самых уважаемых членов Гильдии, и именно его Фетт считал достойным противником. Дроид развернул видеосенсоры в сторону спорщиков.

— Есть-терпение, — заявил он. — И-есть-нерешительность. Второепроистекает-из-страха-и-колебаний. Мы-решили-что-на-этой-охоте-старшим-будешьты-потому-что-эти-два-свойства-тебе-не-присуши. Наше-разочарование-будет-велико -если-мы-обнаружим-что-это-не-так.

— Думаешь, справитесь без меня? — равнодушно откликнулся Фетт. — Вперед.

ИГ-88 не двинулся с места. Он несколько раз проска-нировал фигуру в древних доспехах, потом кивнул металлической головой. В исполнении роботов человеческие жесты всегда выглядели забавно и немного нелепо.

— Ты-остаешься-старшим, — признал ИГ-88. — Но-я-тебя-предупреждаю-неиспытывай-нашего-терпения.

— Мое уже лопнуло! — из Босска разве что дым не шел из ноздрей.

Умей трандошан испепелять взглядом, от невысокой фигуры в серо-зеленых доспехах осталась бы жалкая кучка пепла. Босск таким умением не обладал, поэтому положил лапу на рукоять бластера. Похоже, больше всего ящера злило, что Фетту было на него наплевать.

— Я передумал! Вообще не стоило со всеми вами связываться! Тоже мне, команда! Дурацкая была идея!

— Э-э… Босск… — заговорил Зукусс. — Это же ты придумал…

— Я это затеял, я и положу конец! — трандошан обвел взглядом трех охотников. — Можете делать, что хотите, а я выхожу из команды. Отправляюсь за Диннидом без вас!

— Едва ли, — Боба Фетт сунул деку в карман комбинезона.

На фоне истошных воплей Босска голос невысокого охотника за головами звучал даже ленивее и ровнее обычного.

— Тебе слишком много известно. Взялся за работу, придется остаться, пока мы ее не закончим. Только так.

— Да ну? — прищурился трандошан. — Это как это?

ИГ-88 остался стоять, как стоял, холодно разглядывая коллег фоторецепторами. Зукусс попятился, приготовившись спрятаться за фюзеляжем любого из кораблей в доке, как только Боба Фетт протянет руку к оружию. С точки зрения самого Фетта, намерения ганда были довольно глупы, так как для того, чтобы выстрелить, ему не нужно было никуда тянуться.

— Давай, — весело предложил Фетт. — Пройди мимо нас. Увидишь.

Атмосфера накалялась. Босск топтался на месте. Давай, мысленно попросил его Боба Фетт. Сэкономишь мне время. Ну, давай же! Пожалуйста,..

— Кто-то летит! — воскликнул Зукусс; его пронзительный голос прозвучал слишком громко и резко в затянувшейся тишине.

Ганд указывал на створ дока, где на фоне звездного неба нарисовалась огненная полоса.

— Еще один корабль…

Босск пару секунд не отводил взгляда от соперника, потом все-таки оглянулся через плечо. Приближающийся огонек стал ярче: маневровые двигатели играли плазменным выхлопом. Трандошан вновь повернул голову к Фетту.

— Мы его ждали?

— Должно быть, — за этот короткий миг ладонь Бобы Фетта легла на изогнутую рукоять бластера и пока что не собиралась ее покидать.

— Тебе повезло, — буркнул Босск.

— Верно, — согласился охотник. — Я бы тебя убил, пришлось бы искать замену. Не люблю менять персонал. Так хуже.

Зукусс вылез из укрытия и, запрокинув голову, уставился в небо.

— Не узнаю тип, — озабоченно пробормотал он.

Уже можно было разобрать очертания корабля: гладкий овоид без каких-либо приметных деталей, едва ли крупнее ДИ-истребителя.

— Как он только получил разрешение?

— Я попросил за него, — Фетт направился к решетчатой платформе, на которую собирался опуститься новый гость. — Но если бы мне отказали, он бы все равно сел.

— Ты что хочешь сказать? — Зукусс потрусил следом.

— Этот барв ходит там, где хочет. Поверь мне.

Между тем странный овоид проскользнул в док, вырубил двигатели, активировав репульсор. Мягко покачиваясь в антигравитационной сетке, корабль лег на платформу. Внешняя броня несла многочисленные отметины, включая одну весьма значительную, металл даже оплавился.

— Только гляньте! — восхитился Зукусс, осторожно подкрадываясь к овоиду. — Похоже, побывал во всех битвах, начиная с восстания темных джедаев…

Он потрогал изъеденную коррозией потрепанную броню.

— Осторожно, — сказал Боба Фетт. Предупреждение запоздало.

Под аккомпанемент шипения воздуха в шлюзе металлическое яйцо раскололось на две половины. Мгновение все было спокойно, а потом…

Изнутри выдвинулась тяжелая лазерная пушка. Тонко заныли сервомоторы, ствол орудия шевельнулся и остановился в метре от груди оцепеневшего ганда. Еще одна серия щелчков и гудения, и индикаторы накопителя заряда мигнули красным: заряжено и готово стрелять. Зукусс боялся икнуть с перепугу. Если у стрелка не выдержат нервы, над обугленными башмаками будут плавать лишь сводные атомы, когда-то составлявшие ганда.

— Назад, — услышал он негромкий сипловатый голос искаженный вокодером мандалорского шлема. — Медленно, и останешься цел.

— Цел?.. — Босск зачарованно разглядывал расширенными глазами тускло отблескивающий ствол. — Да его сейчас испарят!

Зукусс тоже не мог отвести взгляда от смертоносного орудия, но все-таки ухитрился сделать один осторожный шажок. Потом второй. И все это время следящие системы не давали прицелу сбиться.

Еще несколько шагов, и ганд спрятался за спины охотников.

— Стой здесь, — приказал ему Боба Фетт.

— Не беспокойся… я отсюда… да я с места не сдвинусь…

От маленького Зукусса разило ужасом.

Фетт не соизволил кивнуть в знак того, что услышал. Он без видимого опасения, но не делая резких движений, пересек посадочную площадку. Лазерная пушка поймала его в прицел.

— Давно не виделись, — Фетт вроде бы обращался к оружию, словно черное отверстие дула было лицом, просто закрытым маской, как и его собственное, а система наведения была всевидящими глазами. — Очень давно.

Красный глазок индикатора остыл до темно-оранжевого, потом загорелся ровным желтым светом. Оптические и наводящие модули расфокусировались, словно расслабилась рука, сжимающая гашетку.

Лазерная пушка медленно поднялась; наверное, где-то внутри яйцеобразного корабля находился подъемник. Ее окутали клубы пара, заслонив на мгновение, а потом никто из присутствующих, за исключением Фетта, не поверил собственным глазам. Пушка шагнула из корабля на посадочную платформу. У нее был вполне человеческий торс, непомерно широкие, крепкие плечи. Грудь неведомого существа закрывала броня, по могучим рукам, вокруг бицепсов, змеились толстые кабели — некоторые поблескивали металлом, другие были одеты в изоляцию. Они соединяли механизм пушки с цилиндрами, притороченными к спине. Те стали видны, когда живое орудие выбралось из корабля. Из щелей между сочленениями вырывался пар; похоже, система охлаждения была установлена жидкостная, со времен ранних дней Республики, примитивная, устаревшая, но действенная. Лазерная пушка развернулась на сто восемьдесят градусов; кажется, сенсоры системы наведения действительно служили глазами.

Еще у существа обнаружились две короткие крепкие ноги, обутые в грубые башмаки, кисти рук, затянутые в черные перчатки, и хвост — металлический, сегментированный, покачивающийся из стороны в сторону.

Теперь корабль и вправду казался огромным яйцом, из которого только что вылупилось диковинное кошмарное существо.

Живая пушка свернула хвост в кольцо и уселась на него. Одной рукой она отцепила от пояса небольшую деку, толстыми пальцами второй проворно пробежала по клавишам. Затем вдавила «ввод».

— ОЧЕНЬ… ДАВНО, — скрипнул синтезированный голос, странно сочетающийся с шипением пара. — ТЫ КАК БУДТО… НЕ ВЗРОСЛЕЕШЬ… БОБА ФЕТТ.

— А надо? — искренне удивился охотник. — Повзрослею, когда умру. Времени будет достаточно.

Сенсоры мандалорского шлема отфильтровали из общего бурчания позади голос Босска: «Не нравится мне этот… эта… это…» Гость опять трансформировался: индикаторы полыхнули красным, дуло пушки, ведомое наводящей системой, смотрело теперь мимо плеча Бобы Фетта, хвост затвердел, превратившись в идеальный упор.

Боба Фетт оглянулся и увидел, что Босск, по-видимому, инстинктивно уронил лапу на рукоять бластера. Насколько помнил охотник, трандошан всегда поступал так, когда терзался сомнениями.

— Дурак, — сказал ему Боба Фетт. — Обычно Д'хар-хан сначала убивает, а после даже не думает задавать вопросы.

Босск торопливо убрал когти с бластера. — Правильно, — Фетт посмотрел на Зукусса и ИГ-88. -. Команда в сборе.

— Мы с Д'харханом давно знакомы, — руки Фетта быстро и легко двигались над приборной панелью «Раба-1»; охотник вводил координаты точки выхода. — Дольше, чем ты можешь представить.

— А как так получилось, что я никогда не слышал о нем?

Рубка была слишком мала, кресло второго пилота отсутствовало, хотя место для него имелось, поэтому если кого-то посещало желание перекинуться с Феттом парочкой слов, то сидеть приходилось на комингсе за спиной у хозяина корабля.

— Он выглядит… так впечатляюще…

У ганда был выбор; он мог лететь вместе с Босском и ИГ-88 на «Гончей», но у трандошана вконец испоганился характер, поэтому Зукусс был вынужден перебраться на «Раб-1». Ганд решил: пусть Босск общается с дроидом; роботы ничего не принимают на свой личный счет.

Лучше бы он остался на «Гончей», потому что с первых же минут полета выяснилось, что путешествие к искусственному планетоиду Циркумторе, обиталищу пан-цирников, на борту «Раба-1» еще хуже действует на нервы. Странное существо Д'хархан — то ли друг, то ли наемный спутник, то ли… чем он там мог быть для Бобы Фетта в таинственном прошлом обоих, — отыскало себе самый укромный уголок на нижней палубе, уселось там на решетчатые cтлани спиной к переборке. Потом обняло бронированными руками колени, частично перенеся на них вес лазерной пушки. Когда разбираемый любопытством Зукусс едва ли не на цыпочках прокрался в трюм, из темного угла послышалось сердитое шипение. Следящие системы зафиксировали чужое присутствие, сервомоторы развернули орудие на цель. Примерзший к палубе ганд облился холодным потом и только через несколько секунд заметил, что индикатор горит желтым светом.

А еще некоторое время спустя он сообразил, что это невозможное и абсолютно чуждое существо сейчас лишь частично находится в сознании. Под накатником была прикреплена небольшая, по форме напоминающая кирасу панель со светодиодами и рядами разъемов и гнезд вводов. Совершенно очевидно, что это и было хранилище всех мозговых функций Д'хархана. Туда, словно в пустой контейнер из-под пайка, запихали мозг, когда опустошили череп, а с позвоночником и специально укрепленными ключицами срастили основание пушки. Подробностей операции Зукусс разузнал у Бобы Фетта; тот сжато перечислил детали, но и этого хватило, чтобы по толстой коже ганда еще целый стандартный час ползали ледяные мурашки. Одно дело — оснащать себя оружием и следящими системами (Зукусс искренне завидовал арсеналу и потрясающему набору сенсоров, находящихся в распоряжении Бобы Фетта), но совсем другое — целые секции анатомии заменять на дюрастил и генераторы, в буквальном смысле превращаясь в оружие из того, кто им владеет…

Зукусс тайком подобрался поближе к спящему Д'хархану; маленького ганда тошнило. Вот чем все кончится, сумрачно размышлял он. Если отважишься пройти путь до конца…

Сегментированный металлический хвост, третья опора орудийной треноги, сейчас был обернут вокруг Д'хархана словно защитный барьер, предохраняющий его от контакта с миром живых.

Любопытство победило: Зукусс осторожно шагнул ближе. Он знал, что сон Д'хархана по сути нельзя назвать таковым. Живое орудие заглушило лишь часть своих систем, сохраняя энергию для вечно бодрствующей пушки, венчающей его торс. Помаргивающие огоньки индикаторов в темноте напоминали созвездия. При приближении ганда включилась аварийная цепь; одна массивная рука в черной перчатке шевельнулась, повернула к назойливому, хотя и напуганному посетителю освещенный экран голосовой деки. Вокодер молчал, но на экране горели слова:

НЕ ТРЕВОЖЬ МЕНЯ. ОСТАВЬ В ПОКОЕ.

Зукусс почему-то подумал о крайт-драконе, спящем в пещере; огненное разрушительное дыхание сейчас — лишь горячий пар…

Безмолвного предупреждения оказалось достаточно, Зукусс был только счастлив подняться по простой металлической лесенке трапа в рубку «Раба-1». Темная дремлющая и все равно смертоносная фигура существа, превратившего себя в оружие, пробуждала в ганде какой-то совсем древний ужас. Однажды, до того как он решил податься в охотники, ему «повезло» мельком увидеть Дарта Вейдера. Темный повелитель ситхов командовал карательной экспедицией на столицу планеты, которая не слишком поспешно выказала преклонение далекому Императору. Тогда Зукусса поразила одна мысль, вернувшаяся сейчас. О путях, ведущих к неслыханному могуществу, о каком можно только мечтать, но на этих путях теряешь кусочки себя, словно твоя плоть, твоя сущность переплавляется в броню, в холодный бесчувственный металл.

Наверное, стоило эту мысль обмозговать поконкретнее, но Зукусс боялся. Не сейчас, когда он напросился в союзники к Бобе Фетту и Д'хархану. Может быть, позже. Ганд тряхнул головой, карабкаясь вверх по трапу. Если. это «позже» наступит.

— Не понимаю, почему он таскает с собой этот дурацкий голосовой ящик, — он кивнул вниз, в сторону трюма. — Жуткая штука. По-моему, устройство, которое оставляет свободными руки, было бы сподручнее.

— Д'хархан не любит много болтать, — откликнулся Боба Фетт с одобрением. — Раньше, когда подобных ему было много, они координировали свои действия. Встроенный комлинк, целая сеть, очень удобно.

— Были и другие? Такие, как он?

Незавидная перспектива. Одного Д'хархана в Галактике — и то много.

— А что с ними случилось?

Фетт не ответил.

Зукусс помолчал и попробовал зайти с другой стороны.

— А на что он был похож раньше?

Ганд никак не мог заставить себя произнести имя мыслящей пушки.

— До того, как стал… таким вот, как теперь?

— Не твое дело, — отрезал Боба Фетт, не отводя взгляда от приборов. — Он есть он уже очень давно. Ты не слышал о Д'хархане раньше, потому что он занимался своими делами. Он живет там, куда такие, как ты, не летают.

Фетт оглянулся через плечо.

— И скажи спасибо.

Обсуждение последнего члена команды было окончено; Зукусс знал, когда следует обуздать любознательность. Но спасибо решил сказать, когда окончится охота. В Гильдии дела все ухудшались, становилось трудно дышать от постоянных заговоров и шепотков по углам. Каждый день, если не каждый час создавались и распадались союзы, возникали новые партнерства и вражда. По сравнению с варкой в том котле охота за Оф Нар Динни-АОМ казалась просто конфеткой. Но даже здесь, в беззвездной — пустоте гиперпространства, Зукусс знал, что по-прежнему барахтается в паутине. Как только Босск или Боба Фетт выяснят, что он работает по заданию главы Гильдии, то он вылетит из мусоросборника либо «Раба-1», либо «Гончей» прямиком в вакуум ботинками вперед.

Соглашение с Крадосском начинало терять свою заманчивую прелесть, чем дальше Зукусс заходил за черту, за которой рассчитывать было не на что, лишь на собственную смекалку и жажду уцелеть.

— Прекрати мельтешить, — попросил Боба Фетт, не оглядываясь. — Держись крепче, мы выходим из прыжка.

Зукусс уже ознакомился с маленькой особенностью «Раба-1». С рабочей машины Фетта были ободраны все компенсаторы и буфера, потому что, по мнению хозяина, они ухудшали скорость, маневренность и боевую готовность. Поэтому, переключаясь с одного ходового режима на другой, корабль трясся так, что внутренности выворачивались наизнанку. Ганд покрепче сжал поручни трапа и отвернулся от иллюминатора, чтобы не видеть, как светлые размазанные полосы превращаются в звездный свет.

— Босск здесь.

Зукусс все-таки открыл глаза и оглянулся. «Гончая» болталась прямо по курсу с отключенными маршевыми двигателями. Мигнули сигнальные огни, Боба Фетт протянул руку к комлинку.

— Я здесь. С диспетчерской Циркумторы связался?

— Ответ положительный, — раздался из динамика бесстрастный механический голос ИГ-88. — В разрешении на сближение и посадку отказано… повторяю: отказано.

— Еще бы, — сухо сказал Боба Фетт. — Нас обычно не ждут с распростертыми объятиями.

— Панцирники дали понять, что пришлют посредника для переговоров, — продолжал робот.

— Какого уровня?

В ровное, неторопливое течение беседы ворвался хриплый и раздраженный рык трандошана: — Эти жирные слизняки что-то лопотали про Аурек-точка-ноль. Что это еще за белиберда?

Пальцы Фетта остались лежать на клавиатуре.

— Высший уровень власти у панцирников, — пояснил охотник. — Выше у них не бывает. И значит это: нам не придется возиться с мелкими подчиненными и наш прилет воспринят серьезно.

— Ну явится сюда этот посредник, что делать-то будем?

Босск оголодал по действию, как будто путешествие затянулось на вечность, в которую он ничего не делал.

— Убьем его?

Как похоже на него, подумал Зукусс, медленно качая головой. У ганда хватало опыта общения с трандошаном, чтобы знать: у Босска на все случаи жизни есть только план номер один. И, как правило, ничего запасного. фетт опять посмотрел через плечо на Зукусса.

— Не трясись.

Потом отвернулся и вновь вжал в пульт клавишу коммуникационной системы.

— Сыграем менее грубо. Ты и ИГ-88 перейдете на «Раб-1» до прилета посредника, И запомни — говорить буду я.

То есть тяжеловооруженная «Гончая» останется на автопилоте в режиме ожидания, а охранные системы никого не впустят в шлюз до возвращения хозяина. Зукусс знал о паранойе Босска, а также о невероятном количестве мин-ловушек, которыми был нашпигован его корабль специально для незваных гостей. Собственно, еще и по этой причине Зукусс решил лететь с Феттом; он содрогался, вспоминая последнее пребывание на борту «Гончей». Тогда практически все время уходило на то, чтобы не вляпаться в очередной неприятный сюрприз. Пусть лучше рискует робот.

Ганд спустился в трюм, чтобы открыть переходник. Один угол заполняла неподвижная туша частично отключенного Д'хархана; сенсоры, как и прежде, отметили присутствие чужака, лазерная пушка едва заметно дернулась в сторону Зукусса, когда тот спрыгнул с трапа на настил нижней палубы.

Сквозь небольшой иллюминатор возле шлюза-переходника было видно, как «Гончая» выполняет маневр сближения, выходя на позицию. После стыковки Зукусс выждал положенное время и набрал команду. Зашипел воздух, выровнялось давление в шлюзе. Затем люк открылся, и внутрь вошли Босск и ИГ-88. Трандошан все еще возился с небольшим пультом дистанционного управления у себя на поясе. Люк захлопнулся, воздух зашипел опять, «Гончая» отстыковалась и вышла на параллельную орбиту над Циркумторой.

— Где Фетт? — Босск озирался по сторонам. Трюм был самым просторным из помещений на «Рабе-1», но трем охотникам в нем все равно было тесно. Не считая Д'хархана. Вот уж верно, комфортной яхтой корабль Фетта не назовешь. «Раб-1» предназначался для скоростных полетов и разрушения. Зукусс указал на трап в рубку.

— Все еще наверху. Наверное, готовится к прибытию посредника от хаттовпанцирников.

Догадка подтвердилась, когда интерком засипел голосом хозяина корабля:

— Нужно место. Они послали одного из своих, наемникам не доверяют. Придется втащить сюда эту тушу.

— Не понимаю, каким… — ганд повернулся, посмотрел по сторонам. — Тут клетки, они все место занимают.

— И что? — хмыкнул Фетт. — В чем проблема?

Босск яростно оскалился, словно собрался перекусить металлические прутья, за которыми пойманная добыча дожидалась, когда хозяин корабля получит деньги за ее голову.

— Я туда не полезу, — прорычал трандошан.

— Ты из нас самый крупный, — с надеждой заметил Зукусс. — Кроме, разве что…

Он указал на могучего Д'хархана.

Мандалорский доспех -… него.

Троица разом оглянулась.

— Ну, не знаю, — Босск смутился; даже ему становилось не по себе в присутствии заряженной, готовой к бою и весьма раздражительной разумной пушки. — Может, лучше его не будить?

ПОЗДНО.

Одна из рук Д'хархана пробежалась пальцами по клавишам деки-вокодера, а потом развернула к присутствующим светящийся экран.

Я СЛЫШАЛ… ВСЕ, ЧТО ВЫ… ГОВОРИЛИ.

Зукусс попятился. Охотнику негоже демонстрировать свою слабость коллегам, но коллеги — даже ИГ-88 — тоже вжались в переборки, когда Д'хархан неторопливо поднялся с места, развернув сегменты металлического хвоста. Лазерная пушка вознеслась даже над головой долговязого Босска. Следящее устройство некоторое время изучало трясущуюся троицу.

— Берегись! — не выдержал Зукусс, заметив, как индикатор на консоли налился красным цветом, и шлепнулся животом на палубу, прикрывая голову лапами.

Босск и ИГ-88 метнулись в разные стороны.

Зукусс услышал басовитый гул выстрела, потом еще одного. От ослепительного сияния зарябило в глазах. Затем наступила тишина, едко запахло горячим металлом и озоном.

Неохотно приподняв голову, ганд первым делом взглянул на консоль живой пушки. Индикаторы горели безопасным желтым светом. Из разных углов трюма Босск и ИГ-88 тоже сначала посмотрели на Д'хархана и лишь потом друг на друга. И уж только в третью очередь — на мишень. Прицел и мощность выстрела были рассчитаны с жутковатой точностью. По полу разметало остывающие обломки дюрастила, ранее бывшие прутьями центральной клетки.

— ВОТ.

Ради разнообразия Д'хархан включил звук. Явно хотел, чтобы Фетт тоже услышал.

— ТЕПЕРЬ… НИ У КОГО… НЕ БУДЕТ… ВОЗРАЖЕНИЙ.

— Ценное-замечание, — ИГ-88 встал и перешагнул через выбитую дверь клетки.

Босск все еще мерил взглядом Д'хархана, в щелочках его глаз светилась зависть. Затем он тоже вошел в бывшую клетку, которую теперь уже никто не сможет запереть.

Долго придется чинить… Зукусс отлепился от палубы. Учитывая чувства, которые естественным образом Боба Фетт питал к своей собственности, ганд испытывал огромное облегчение от того, что беспорядок устроил Д'хархан, а никто иной. Конечно, монстр был прав, но возражающие все же отыщутся. Особенно когда хозяин «Раба-1» примчится выяснять, что за стрельба происходит без его ведома у него на борту.

Боба Фетт не заставил себя долго ждать. Все, кроме Д'хархана и ИГ-88, затаили дыхание. Узкий визор мандалорского шлема повернулся сначала к покореженной клетке, потом — к выбитой дверце, лежащей на полу. Зукусс приготовился вновь орать: «Берегись».

— Выплатишь из своей доли, — равнодушно произнес Боба Фетт.

Затянутая в черную перчатку рука пошевелила пальцами.

— НЕТ… НЕ БУДУ.

Они стояли друг перед другом, лицо одного было закрыто глухим шлемом, у второго лица вовсе не было, только ствол лазерной пушки. В конце концов Боба Фетт неторопливо кивнул.

— Еще поговорим.

— К нам подходит корабль, — торопливо сказал Зукусс, пока Фетт когонибудь не убил. — Наверное, парламентер от панцирников.

Он смотрел через небольшой иллюминатор на сферический кораблик, идущий на сближение с «Рабом-1»; простой челнок-планетолет с символом панцирников на боку и дипломатическим значком, который свидетельствовал об отсутствии вооружения. Челнок уже выдвинул переходник, готовый к стыковке с кораблем гостей.

Спустя несколько минут Зукусса снова отправили к контрольной панели открывать шлюз, а еще через какое-то время перед охотниками за головами уже плавала широкая плоская физиономия с расщелиной безгубого рта. Следом за мордой в трюм вдвинулся длинный металлический цилиндр; встроенные репульсационные проекторы позволяли ему не соприкасаться с палубой. Зукусс подождал, когда хатт закончит вплывать, и загерметизировал шлюз. Вот теперь в трюме стало по-настоящему тесно.

— Ах, Боба Фетт!

На остальных панцирник даже не посмотрел и прямиком направился к фигуре возле трапа, формируя кошмарную ухмылку. Из-под хромированного воротника, врезавшегося в толстые складки серой морщинистой кожи, свисали крохотные механические ручки. Клешни, почти такие же, как у морских крабов, негромко пощелкивали, постукивали друг о друга.

— Как приятно вновь видеть тебя.

Ответ Бобы Фетта был сух и лишен эмоций: — Мои чувства, Жиета, с тех пор не поменялись. В клетке завозился Босск.

— Ты что, знаком с этой тварью?

— У нас… были кое-какие дела, — Фетт и головы не повернул к трандошану. — Некоторое время назад.

— И весьма прибыльные, между прочим, — гигантский цилиндр покачнулся в воздухе, развернулся, насколько это было возможно, к клеткам. — Не для всех, разумеется… но для кое-кого — уж точно.

Улыбка хатта стала отдавать кислятиной.

— Надеюсь, — обратился Жиета к хозяину корабля, — что ты не ожидаешь, что на Циркумторе к тебе будут относиться с прежней степенью доверия?

Он щелкнул металлическими клешнями с такой силой, что высек искры.

— После того, что ты устроил у нас в прошлый раз, Фетт, никто не станет встречать тебя с гостеприимно распахнутыми объятиями.

— Больно нужно, — охотник шагнул к хатту, оказавшись с ним лицом к лицу. — Ты — существо деловое, Жиета. Я тоже. Сантименты к делам не относятся. Если ты готов заняться делами, тогда нам есть о чем говорить. Если не готов, разговаривать не о чем.

— Все тот же прежний Боба Фетт, — панцирник, втиснутый в цилиндр, ухитрился пожать плечами. — Как греет знание, что что-то в нашей вселенной никогда не меняется. Так какое же дело ты прибыл обсудить на Циркумтору?

— Ты знаешь, по-моему.

Тяжелые веки опустились, придав плоской серой физиономии хитрое выражение.

— А это твое дело, случайно, не связано неким образом с Оф Нар Диннидом?

— Хватит сотрясать воздух! — рявкнул Босск. — Только время тратишь! Тебе отлично известно, зачем мы здесь!

Жиета с любопытством скосил глаза на клешни.

— Твой подручный такой прямолинейный, — вздохнул хатт, вновь поднимая взгляд на Бобу Фетта.

Тот кивнул.

— И не только. Есть и другие достоинства.

— Пусть держит их под контролем, — посоветовал Жиета; одна из искусственных металлических ручек поскребла складчатый подбородок. — Но, разумеется, ты сознаешь, что объект нашей беседы, этот Оф Нар Дин-нид, гость Циркумторы. И ты знаешь, что гостеприимство хаттов известно по всей Галактике. Счастье гостя для нашей расы священно.

Пожалейте меня! взмолился Зукусс, прислушивавшийся к беседе. Если чем-то хатты и знамениты в Галактике, так это подлым характером и ни с чем не сравнимой зловредностью, которые они не уставали демонстрировать всем, кто оказывался в их жилище. Зукусс слышал о том, как обращался с так называемыми гостями и даже собственными слугами прославленный Джабба Хатт. Рассказывали такое, что по коже начинали ползать мурашки величиной с палец. Ганд вдруг подумал, что между существами, подобными Жиете, и владельцем мандалорских доспехов есть огромная разница. Боба Фетт причинял кому-нибудь боль или даже убивал (что было, то было), не испытывая злости или иных эмоций, в то время как хатты наслаждались страданиями окружающих.

— Нашелся кое-кто, — говорил тем временем Фетт, — и он хочет осчастливить Диннида в той же степени, что и ты.

— Ах да! — массивная голова, высовывающаяся из покачивающегося на антигравитационной подушке цилиндра, изобразила кивок. — Бывшие работодатели льюнеси. Я так понимаю, что ты здесь по их поручению. Ну скажи, ты же действуешь в их интересах?

— Я действую в собственных интересах. Только.

— Ну конечно, — ухмылка Жиеты уже была такой широкой, что стал виден толстый влажный язык. — Ничего другого я не ожидал. Альтруизмом ты не страдаешь. Подозреваю, что и о твоих друзьях можно с уверенностью сказать то же самое.

Одна из крабьих лапок поднялась и обвела круговым жестом трюм.

— Какая грозная команда, что скажешь, Фетт? Мое сердце внутри этого цилиндра трепещет от одного лишь взгляда на них — Жиета всмотрелся. — Ну-ка, ну-ка… никак сын Крадосска?

Глаза трандошана были двумя узкими разрезами бритвы, а голос — низким рыком.

— Тебе-то что с того?

— Воистину, ты его потомок! — Жиета в притворном испуге всплеснул лапками, расширив глаза. — Передай старому ящеру мои наилучшие пожелания, как увидишь его. А встретишься ты с ним очень скоро, — панпирник вернул внимание Фетту. — Потому что если ты, Фетт, думаешь, что я пропущу столь очевидных бандитов на Цир-кумтору, то должно быть, у тебя там, внутри шлема, замкнуло пару контактов.

Откровенно оскорбительное замечание на объект издевки воздействия не возымело. По крайней мере, видимого.

— Этот вопрос мы сейчас обсуждать не будем, — бесстрастно произнес охотник. — У меня правило: о делах говорить, только когда добыча лежит на столе. Говори.

— Вынужден предупредить тебя, — металлические клешни негромко и даже мелодично пощелкивали, аккомпанируя словам, — что мы ведем речь об очень ценной добыче.

— Тем выгоднее. Поэтому мы здесь. Фетт указал на остальных.

— Ну, в этом я даже не сомневаюсь, — Жиета почесал складки кожи на шее. — Я просто теряюсь в догадках, не поменялось ли что-то в нашей Галактике, мой дорогой Фетт, судя по тому, как идет охота за ценной добычей. Естественно, я слышал о том, что ты присоединился к охотничьей Гильдии, и должен признать, что эта новость потрясла весь мой клан на Циркумторе. Стареешь, Фетт, или просто устал?

— Не устал, — лениво качнул шлемом охотник. — Поумнел.

— Вот и это опять-таки без сомнения! В отношении тебя, разумеется, — хатт послал остальной группе хитрую, вкрадчивую улыбку. — Только на языке вертится вопрос… А что твои новообретенные друзья получают от этой сделки, а?

Зукусс сообразил, что зачарованно смотрит прямо в огромные желтые глаза хатта; металлический громоздкий цилиндр с удивительным изяществом (для такихто размеров!) маневрировал в тесном трюме. Ощущения были не из приятных, словно кто-то оценивал расстояние до мишени и угол наклона. Зрачки хатта казались бойницами в мир алчности, медленного и постоянного насыщения непомерного аппетита. Если сравнивать — быстрая смерть от бластера была милосердием.

А затем ганду в голову пришло новое сравнение — не окно, а зеркало. Он смотрел на своеобразное отражение себя самого и слышал в мыслях насмешливый голос Жиеты. Маленькая тварюшка, говорил хатт. Я. — все то, чем ты хочешь быть. Только пасть, желудок и голод. В этой холодной Галактике превалировал простой принцип: «Жри или будешь сожран», все подчинялись ему — от Палпатина до вомпы-песчанки, роющейся в песках Татуина.

Сердце сжалось. Где-то были другие, кто жил и сражался по другим правилам, ведь когда-то даже он, Зукусс, с восторгом слушал сказки о рыцарях, охраняющих мир, спокойствие и равновесие. Но от них остались только истории, напомнил себе маленький ганд. Дни, когда существовали те отважные воины, никогда не вернутся. Остались только несчастные жалкие дураки, обреченные на поражение, потому что решили схлестнуться с Империей. Их кости, рассыпанные по полям сражений, отмоют от лохмотьев плоти дожди и высушит добела солнце. А победа всегда достается голодным, кто знает лишь жадность и вожделение…

Бессловесные унылые размышления оборвались, как только хатт понимающе улыбнулся и отвернулся. Соберись, приказал себе Зукусс. Ты заключил с Галактикой сделку, ты теперь охотник за головами и заслужил свое место, пусть скромное, но свое, среди самых крутых и известных представителей этой профессии. Если сейчас продемонстрировать слабость, то уже не придется бояться ни Императора Палпатина или панцирников; его разорвут на части его же собственные коллеги. А хищники вроде Босска еще и сожрут в прямом и переносном смыслах этого слова. Зукусс неожиданно приободрился. Нет, все-таки хорошо, что он согласился на уговоры старого главы Гильдии. Уж лучше тебя, чем меня, думал ганд, поглядывая на трандошана.

— За нас не беспокойся, — рыкнул тот, обращаясь к Жиете. — Проживем какнибудь. И позаботимся о себе.

— Ничуть не сомневаюсь, — панцирник не устал улыбаться. — Кроме того… вы же учитесь у настоящего мастера, верно? Боба Фетт себя никогда не обидит. Тут ему равных нет.

— Я могу продемонстрировать еще больше талантов, — сказал Фетт, — если мы не ограничимся темой дискуссии. А именно — Оф Нар Диннидом.

— Но добыча не лежит на столе, не так ли? — в крупных глазах Жиеты запрыгали злые искры. — И там она не окажется. По крайней мере, не с нашей планеты. Хочешь обсудить участь нашего гостя, придется спуститься на Циркумтору, тут ты прав. Я прислан лишь объяснить состояние дел. Я пересказываю условия, а не препятствую сделке.

— Что-то я не понимаю, — вдруг произнес Зукусс. — Не понимаю. Клан не послал бы вас, не будь у вас полномочий говорить от их имени. Если бы они хотели просто послать весточку, сгодился бы и комлинк или представитель любой другой расы, тви'лекк, например. Так о чем же ты тут лопочешь? Хочешь поговорить о Динниде, так почему бы не здесь?

Улыбка на широком, заплывшем жиром лице превратилась в оскал.

— Твой друг Боба Фетт не задал бы столь очевидно глупого вопроса. Вопроса, на который есть равноценный ответ. Мы сейчас находимся на борту «Раба-1», не так ли? А владелец «Раба-1» — Боба Фетт, и он управляет своим кораблем. И пока мы находимся здесь, он управляет течением разговора. Я помню времена, когда спор с Бобой феттом заходил… в некоторый неприятный тупик. Начинается все мирно и очень по-дружески, а потом просто… некоторым образом меняется.

Жиета сам задумался над собственным заявлением.

— Вероятно, потому, что договаривающиеся стороны не сходились во мнениях о стоимости обсуждаемой добычи, — панцирник оглянулся на охотника в мандалорских доспехах. — Тебе всегда нравилось получать результат по дешевке, не так ли?

Боба Фетт не ответил.

— Дешево и легко, — продолжал Жиета, — пока дело касается денег. Когда же речь заходит о насилии… что ж, совсем другая история, верно? — летающий цилиндр опять развернулся; в поле зрения Зукусса вновь замаячила расплывшаяся физиономия. — Тут твой коллега не признает никаких правил. Особенно когда речь идет и шкурах других. И крови… Знаешь, малыш, когда где-то рядом находится Боба Фетт, довольно сложно сохранить голову на плечах.

Очередной разворот, и хатт ухитрился заглянуть в глаза каждому из охотников и даже полюбоваться на свое отражение в визоре мандалорского шлема.

— Так что если вы думаете, что я собираюсь оставаться здесь, в самом центре бродячего цирка, которым командует Фетт, да еще в окружении его приятелей… ладно, хорошо, не приятелей, так, значит, существ, с которыми он заключил определенные деловые соглашения… и обсуждать гипотетическую добычу, я уж не говорю о том, чтобы доставить объект сюда…

Складки тройного подбородка заколыхались.

— … значит, с ума сошел не один Боба Фетт. У вас у всех рассинхронизировалась связь с реальностью, если вы всерьез думаете, что возможен такой поворот дел.

Из клетки с выбитой дверью раздалось приглушенное рычание.

— Все сказал? — Босск сложил лапы на груди.

— Собственно, да.

— И собираешься уходить?

— Как ни очаровательна ваша компания, но я не вижу причин тратить время и дальше. Ни ваше, ни свое.

— А что заставляет тебя думать, будто мы тебя вот так просто отпустим?

Хатт-панцирник с горестным тяжким вздохом закатил к потолку глаза.

— От твоих компаньонов, Фетт, я ожидал большего. Ну, так ты сам ему хочешь сказать или мне?

— Он уйдет, когда захочет, — спокойно произнес Боба Фетт, поворачивая голову к клеткам. — Первое: наша добыча все еще на Циркумторе. Сделаем из парламентера филе — сами себе осложним задачу. Когда окажемся на поверхности, тогда и…

Босск немедленно положил лапу на бластер.

— А может, будем об этом тревожиться, когда окажемся там? Не вижу большой разницы, кого выковыривать из банки, одного хатта или десяток!

— В банке может оказаться не только хатт, — возразил Боба Фетт. — Я раньше имел дело с посланниками панцирников. Они никогда не присылают парламентера, не снабдив его взрывчаткой.

— Видишь? — одна из механических лапок театральным жестом указала в сторону неподвижной фигуры в серо-зеленых доспехах. — Вот поэтому он и лучший в вашей профессии. И поэтому он протянул в ней так долго, хотя охотники, как правило, рано и трагически гибнут. Так что — не теряй голову. Спроси у своего друга, сын Крадосска, и он скажет тебе, что другие могут быть такими же умными и жестокими, если понадобится.

Металлический протез вытянулся, словно телескопическая антенна, так что Жиета сумел дотянуться до небольшой крышки примерно в центре цилиндра. Клешни ловко подцепили заслонку, под которой обнаружился небольшой часовой механизм и несколько плоских брусков желтовато-бурой массы.

Даже Зукусс разглядел эмблему и кодовое обозначение флотских детонаторов Империи. Либо взрывчатку украли со склада, либо кто-то из интендантов решил подзаработать на стороне. Но каким бы способом она ни попала к хаттам, она все равно оставалась смертельно опасной. Один лишь взгляд на неприятный сюрприз, и у Зукусса перехватило дыхание, в трубках засипело.

ИГ-88 тоже изучил взрывчатку, хотя и более хладнокровно, если такое слово применимо к роботу.

— Я-бы-посоветовал, — объявил дроид, — чтобы-никто-не-предпринималрешительных-мер-по-отклю-чению-часового-механизма. Он-совершенно-очевидносоединен-с-подсистемой-самоуничтожения-чтобы-пре-дотвратить-именно-такиедействия.

— А как же! — Жиета был очень доволен собой. — Как наш друг Боба Фетт отмечал ранее, парламентеры панцирников никогда не появляются в подобных ситуациях неподготовленными. Если хотя бы один из вас сглупит и тронет меня пальцем, когтем или манипулятором, то мой маленький подарок обретет астрономическое значение.

Безгубая улыбка растянулась, словно резиновая.

— Раскаленное облако радиоактивной пыли… наверное, его будет видно даже в Гильдии. Так что, по крайней мере, ваши друзья узнают, что с вами случилось.

— Думаю… мы все можем быть очень разумными существами, — поспешил заговорить Зукусс.

Босск, стоя у противоположной переборки, яростно зыркал глазами то на своих коллег, то на панцирника, и вид у трандошана был такой, словно ящер вот-вот прыгнет на хатта и примется выдирать проводки детонатора, невзирая на последствия.

— Никто не будет препятствовать, если вы захотите уйти, — придушенно пискнул ганд.

— Вот спасибо, — Жиета благодарно кивнул Зукуссу. — Хоть ты выказываешь зачатки сообразительности. Продолжай в том же духе и когда-нибудь достигнешь тех же высот в своей профессии, как и твой друг Боба Фетт.

Металлическая клешня закрыла задвижку.

— Чешется очень, — пожаловался панпирник. — Был бы рад от нее избавиться.

Он протянул механическую лапку к шлюзу.

— Сейчас я уйду. Хотя пройдет не так уж и много времени, как мы увидимся вновь… внизу, на Циркумторе, разумеется.

Цилиндр развернулся на сто восемьдесят градусов. Зукусс без напоминания помчался открывать переходник.

Жиета обождал, потом еще чуть-чуть сместился, чтобы бросить прощальный взгляд на охотников за головами.

— Разумеется, — обходительно произнес он, — решать вам. Это вы тут по делам. Потому что должен сказать, что мы плохо обращаемся с теми, кто приходит к нам с игрушками, которые вы так обожаете таскать с собой.

Цилиндр вдвинулся в открывшийся люк. Послышалось сначала шипение, потом механические звуки расстыковки. В небольшой иллюминатор было видно, как корабль парламентера взял курс на Циркумтору.

Босск в бешенстве выскочил из клетки.

— И что означало последнее заявление?!

— Все просто, — Боба Фетт взялся за перекладину трапа, собираясь подняться в рубку. — Как все у панцирников. Мы спустимся на поверхность и поговорим о деле. И пойдем без оружия. За нами вышлют челнок, оружие останется здесь.

— Ты шутишь?! — от изумления трандошан даже не кинулся перегрызать сопернику глотку. — Я беззащитный туда не пойду! . — Как знаешь, — Боба Фетт остановился и посмотрел сверху вниз на Босска; не находись он на трапе, у него бы этого не получилось. — Есть альтернатива. Можно вычеркнуть тебя из команды. Здесь и сейчас.

Он спрыгнул обратно в трюм, одновременно вынимая бластер из кобуры.

— Решай.

Орудие смотрело прямо в морду трандошана. Проходили секунды, все ждали в почтительном молчании. В конце концов, Босск неохотно кивнул.

— Ладно, — признал он. — Ты победил. Значит, так и сыграем.

Ящер оскалил клыки.

— Вот только малюсенькая проблема, — хмыкнул он. — С ним что делать?

Зукусс первым повернулся в ту сторону, куда указывал Босск. Туда, где в молчаливом ожидании стоял массивный Д'хархан. Системы наблюдения живой лазерной пушки следили за Феттом.

— Даже он, — негромко произнес тот. — Он пойдет снами.

Д'хархан напечатал цепочку слов и развернул деку от себя.

— ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ… УБИТЬ МЕНЯ… — бесстрастно раздалось из вокодера. — ЧТОБЫ ИЗБАВИТЬ… МЕНЯ ОТ ОРУЖИЯ.

Громовой равнодушный голос в сопровождении клубящегося пара прозвучал впечатляюще. Жаль только, что у Фетта оказались крепкие нервы.

Дуло лазерной пушки медленно поплыло на позицию, пока Д'хархан печатал следующую фразу.

— МЕЖДУ МНОЙ… И МОИМ ОРУЖИЕМ… РАЗНИЦЫ НЕТ.

— Может быть… — Зукусс с трудом заставлял себя смотреть на окутанную клубами пара фигуру.

Желтый индикатор уже потемнел до оранжевого. Опасного красного цвета ждать оставалось недолго.

— Может быть… ему не так уж нужно идти с нами? То есть… если мы летим на Циркумтору поговорить… Это же не его специализация, верно?

— Никто здесь не останется, — заявил Фетт таким тоном, что все поняли: спорить бесполезно. — Идет вся команда. Таков план.

— Чей план? — с вызовом поинтересовался Босск. Последовал незатейливый сухой ответ: — Мой.

Боба Фетт повернул голову к Д'хархану.

— Я лучше, чем кто другой, знаю, что забрать у тебя оружие — все равно что убить, — совершенно неожиданным, необычным для себя голосом произнес он. — Таких вещей я никогда не забываю. Я был с тобой, когда ты стал таким, какой есть сейчас. Поэтому я еще кое-что знаю. Относительно простая процедура, и твое орудие потеряет возможность стрелять. Станет нефункциональным.

Он помолчал.

— Например, можно удалить сердечник. И тогда у панцирников не останется причин для отказа. Им придется пустить тебя на планету. . Зукусс плотно вжался в переборку; между спиной и металлом невозможно было протиснуть даже лезвие бритвы. А что оставалось делать: Д'хархан медленно воздвигся в полный рост, верх кожуха лазерной пушки со скрежетом процарапал по дюрастиловому потолку. Свет как будто померк, словно киборг поглощал его, как черная дыра. Грудь Д'хархана, та ее часть, по-прежнему состоящая из плоти и крови, тяжело подымалась и опускалась, и в такт поднимались и опускались изогнутые направляющие накатника. Могучая рука сжалась в огромный кулак, вторая стискивала деку вокодера. Маслянистый блик на металле напоминал об обнаженных мечах, индикатор полыхал яростным алым огнем.

Вот сейчас все и произойдет, подумал Зукусс, борясь с трусливой, предательской тошнотой. Сейчас мы все умрем. Подрагивая от возбуждения, он зачарованно наблюдал, как Боба Фетт встал перед Д'харханом, загородив остальных. Сквозь клубы пара виден был лишь его силуэт, очерченный красноватым контуром.

— ТЫ ОШИБАЕШЬСЯ… — киборг повернул голосовую деку к Фетту. — ВСЕ НЕ ТАК… ПРОСТО.

— Я-понимаю-что-он-хочет-сказать, — следы испуга прозвучали даже в голосе ИГ-88. — Сердечник-располо-жен-позади-решетки-защитных-блоков-таков-стан-дартдля-оружия-которым-он-владеет-как-раз-для-того-чтобы-предотвратить-подобнуюдиверсию. Удале-ние-сердечника-не-рекомендуется-даже-для-профессиональногоквалифицированного-теха-оружейника. Можно-запустить-перезагрузку-и-тогда-этот -корабль-взорвется-точно-так-же-как-если-бы-сработал-детона-|тор-панцирника.

— Послушай его, — с мольбой сказал Босск. — Ты же всех нас угробишь… — Я знаю, что делаю, — отрезал Фетт, не оборачива-|ясь. — Не лезьте под руку… если цените свои жизни.

— ТЫ ЖЕ ПОНИМАЕШЬ…

Из сочленений тяжелой пушки вырвались новые струи пара, система наведения зафиксировала прицел на (стоящем перед орудием человеке.

— ОРУЖИЕ — МОЯ ДУША… КОГДА ТЫ… ЗАБЕРЕШЬ ТО… ЧЕМ ЯЯ УБИВАЮ…

ДРУГИХ… ТЫ УБЬЕШЬ МЕНЯ.

— Это только так кажется, — сказал Боба Фетт. — Существует разница между смертью и истинной гибелью.

Охотник медленно протянул руку к блестящим механизмам, вживленным в плоть Д'хархана.

— Поверь мне.

— Фетт… не надо…

Зукусс даже потом не мог сказать, чей именно это был голос — его собственный или кого-то другого. Он не смог ничего с собой поделать, он отвернулся, чтобы не видеть неотвратимой судьбы; последнее, что он видел: невысокая фигура в клубах пара, одна рука погружена в переплетения проводов станка лазерной пушки. Как будто охотник за головами был военным хирургом, проводящим прямо на поле битвы спешную септическую пересадку сердца. Раздался пронзительный скрежет, дуло пушки конвульсивно дернулось, сенсоры наводящей системы слепо заработали вразнобой, словно механизм тоже был подвержен боли. Запульсировали огоньки индикаторов, вспыхнули ярче. Зукусс услышал, как кто-то (возможно, Босск) пригнулся, почти распластался на решетчатой палубе, как будто был хоть один шанс спрятаться от пламени, которое вот-вот разорвет «Раб1» пополам.

Мускулы свело в спазме; Зукусс скорчился у переборки в предчувствии оглушительного хриплого рева — последнего звука, который он услышит в своей жизни.

Вместо этого он дождался тишины, нарушаемой лишь сипением пара, негромким, словно машина умирала после того, как одним коротким движением был перекрыт источник ее энергии.

Ганд боязливо приподнял голову, попутно выяснив, что все это время он пялился на собственную лапу.

Красные сигнальные огоньки погасли; кажется, омертвевший металл потускнел. Лазерная пушка шевельнулась, сменила угол прицела, но было похоже, будто она тычется наугад. Онемевшая дека болталась на шнуре, прикрепленном к поясу живого орудия, раскрытые ладони в черных перчатках подрагивали. Потом колени Д'хархана подогнулись, на какое-то время киборг превратился в нечто слабое, беззащитное, более напоминающее человека существо, а затем рухнул навзничь, сильно ударившись плечом; дуло лазерной пушки царапнуло елани у самых ног Бобы Фетта.

Зукусс все же сумел оторвать взгляд от умолкнувшего орудия и посмотрел на охотника в мандалорских доспехах, стоящего над ним. Боба Фетт не шелохнулся, как будто ничто на свете не могло причинить ему вреда. Как будто он знал, что катящийся на него вал цунами безобидно угаснет у носков его ботинок. В руке — той, что он запустил в механическое нутро Д'хархана, — был зажат достаточно толстый, увесистый стержень из тусклого металла, чуть меньше половины метра длиной. Фетт разжал пальцы, и стержень с громким лязгом упал на металлическую решетку палубы, покрытую крупными каплями конденсированной влаги.

Груда живого металла зашевелилась. Д'хархан с невероятным трудом поднялся на ноги. Следящие системы отловили неподвижную фигуру охотника, одна рука сжала голосовую деку и неловко набрала на ней несколько слов.

ТЫ ДОЛЖЕН МНЕ…

Д'хархан поднял переговорное устройство, ткнул его чуть ли не в самый шлем Фетта.

МНОГО ДОЛЖЕН…

Боба Фетт ничего не сказал, он попросту отвернулся и направился к трапу, ведущему в рубку. Он уже поставил одну ногу на металлическую перекладину и только тогда оглянулся. Все по-прежнему не спускали с него глаз.

— Нас ждут, — негромко просипел Фетт из-под серо-зеленого шлема. -Внизу.

И ушел. Зукусс оглянулся на Босска, только сейчас поднявшегося на ноги.

— Нам повезло, — сообщил напарнику Зукусс. — Мы еще живы.

Босск задрал голову к пустому проему люка, потом посмотрел вниз. Потом растянул тонкие чешуйчатые губы в улыбке, в которой, несмотря ни на что, читалось удовлетворение.

— Полагаю, скоро мы выясним, — Босск сузил глаза, — насколько нам повезло.

Слушай, что же все-таки произошло между тобой и панцирниками? Вообщето Зукусс задал вопрос не только для того, чтобы убить время. В конце концов, очутившись на Циркумторе, со всех сторон окруженный закованными в дюрастил хаттами и, что гораздо хуже, их телохранителями и наемниками, ганд чувствовал себя беззащитным. Очень скоро он уже мечтал лишь об одном — чтобы все члены их неустрашимой маленькой команды не разлетелись на атомы при одном неверном движении.

— Я хочу сказать… то, как говорил посредник… Боба Фетт стоял со скрещенными на груди руками и наблюдал, как таможенники потрошат его корабль. Контрабанду они не искали, их интересовало незаявленное оружие. Зукусс развеселился. Без привычного арсенала, без ракетомета и прочих инструментов разрушения Фетт странным образом выглядел еще опаснее, чем всегда. Наверное, дело было в холодном бешенстве, волны которого исходили от охотника во все стороны. Кто-то посмел покуситься на его владения.

— Хатты много болтают, — Фетт и головы не повернул, когда снизошел до ответа. — Попусту. Большинство разумных существ считают: хатты — дельцы. Думают только о деньгах. Не так. Они ворошат прошлое, любят мстить.

Зукусс чуть было не брякнул, что многие то же самое могут сказать о самом Фетте, но потом сообразил, что подобная оценка, мягко говоря, не верна. Чем больше времени он проводил под боком у Фетта, тем в большее приходил восхищение — и ужас — от холодного расчета, протекающего внутри глухого древнего шлема. Взять хотя бы это безумное требование разоружиться! Если Фетт согласился, значит, давно включил в свои планы и этот фактор. Может, мы и вернемся отсюда живыми.,, по крайней мере, некоторые из нас. Планы, в которые Зукусс позволил себя втянуть, планы Крадосска, предусматривали смерть одного из группы. Может, и больше.

— Мне показалось, он говорил очень определенно, — снова закинул наживку Зукусс. — О том, что случилось. Между тобой и панцирниками какие-то старые счеты?

Таможенники, многоногие дроиды, продолжали прочесывать «Раб-1». На их черных паучьих панцирях играли блики; дроиды мельтешили по кораблю, даже ползали по прозрачному колпаку кабины. Один из таможенников лежал в разобранном виде (на панели еще мигало несколько огоньков, но не слишком уверенно) на посадочной платформе. Он слишком отважно и самонадеянно решил обыскать трандошана, заподозрив, что тот утаил немного оружия.

— Не трясись, — хмыкнул Фетт. — Это личное, только Жиета. Раньше он не был посредником. Стоял высоко, конструировал планетный терминал. Все, что видишь вокруг.

Фетт лениво расплел руки и ткнул пальцем за пределы дока, туда, где поднимались многогранные шпили и купола, — Большие расходы, много денег. Нанимал кого хотел. Лучшего архитектора тоже. Эмда Гравесса…

— Слышал о нем, — вставил Зукусс; он и правда слышал, хотя и не мог вспомнить, от кого именно.

— Были и лучше, работали на Императора или Ксизора. Только панцирники хотели Гравесса, Жиета его нанял. Одна проблема: Жиета имел на его счет собственные планы. К несчастью, Гравесс был не дурак. Он знал хаттов. Они не любят платить, они любят получать задарма. Если не могут купить, находят другой способ. Гравесс понял: он закончит работу и другую не получит, — Фетт все-таки посмотрел на Зукусса. — Никогда.

— Как-то нечестно, — заметил ганд, — убивать того, кто сделал для тебя большую работу…

— Привыкай. С охотниками такое бывает. Если они хлопают ушами, — Фетт медленно кивнул своим воспоминаниям. — Галактика — сволочь. Никому нельзя доверять.

Девиз, с которым стоит жить, отметил про себя ганд. Или у мереть.

— Так что такого случилось с тем типом, ну, с Гравессом? Его удалось убить?

— Нет.

Зукусс поклялся бы жизнью, что в коротком ответе ясно прозвучало удовлетворение.

— Гравесс оказался умнее Жиеты. Он предложил интересную сделку.

Чтобы не выглядеть совсем уж полным идиотом, Зукусс решил не задавать простого вопроса: кому? Вместо этого он осведомился: — Какую сделку?

— Обойдешься, — отрезал Фетт, вновь заинтересовавшись таможенниками, ползающими по кораблю.

Зукусс не отставал.

— Не сейчас.

Ганд решил проявить настойчивость.

— Скажем так. Мы с Гравессом договорились до того, как он закончил работу. Его не убили.

Зукусс даже не знал, стоит ли продолжать. С одной стороны, Фетт раздражен вторжением в святая святых и может сказать чуть больше, чем собирался. С другой стороны, его ярость может обрушиться на коллегу. Ганд решил поставить на прославленное спокойствие Фетта.

— Гравесс предложил награду за свою голову, — в сиплом голосе по-прежнему слышалось удовольствие; сейчас даже больше, чем раньше. — Большую награду, очень. Я прилетел и забрал его. Прямо из-под носа Жиеты. Поэтому они сейчас так потеют, — серо-зеленый шлем вяло качнулся в сторону таможенников. — Не хотят повторения. Они глупо выглядели, хатты такого не переносят.

— Очень умно, — Зукусс покивал в знак высокой оценки. — Так накрутить хаттам хвост. Этот тип получил жизнь, а ты деньги. Умно.

— Я получил больше.

Зукусс в изумлении уставился на охотника.

— А разве тебя интересует что-нибудь, кроме денег? Он никак не мог представить, что же это такое могло быть.

— Инвестиции, — обронил Боба Фетт мудреное слово.

Маленький ганд озадаченно наморщил лоб.

— Вклад, — равнодушно пояснил его собеседник, наблюдая, как из корабля выползает цепочка роботов-таможенников. — Так говорят. Когда потом получаешь больше, много больше.

Времени спросить, что же это значит, не хватило. Механические инспекторы, по-паучьи перебирая суставчатыми манипуляторами, засеменили к охотникам. Парочка дроидов прошмыгнула мимо и принялась копаться в обломках своего компаньона; процессор пострадавшего все еще гудел и постанывал.

— Благодарю за сотрудничество, — сказал старший инспектор, останавливаясь перед Феттом. — Осмотр вашего транспортного средства показал, что на нем не имеется спрятанного вооружения, достаточного, чтобы потревожить покой и мир Циркумторы.

Зукусс не слишком удивился. Наоборот, если бы таможенники нашли чтонибудь подобное, вот тогда бы ганд изумился до крайности. Они с ИГ-88 и Босском до сих пор ворчали и дулись — в основном на Фетта, — потому что целый день помогали ему снимать вооружение с «Раба-1» (а его оказалось немало), затем упаковывали весь этот арсенал в герметичные контейнеры, которые теперь, запертые личным кодом Фетта, остались на орбите в ожидании, когда за ними вернется хозяин. Когда же все процедуры были закончены, корабль признали беззащитным (или, что, по мнению панцирников, было гораздо важнее, не способным на нападение) как работягу-грузовичок.

С личным оружием произошла неувязка. То, которое они привезли с собой на планету, после ожесточенного спора пришлось передать таможенникам.

— Вот расписка, — пропищал старший инспектор, — на взятые на хранение личные вещи.

Он порылся во внутреннем отсеке и извлек миниатюрный голографический проектор.

— Если желаете проверить и удостовериться, что мы ничего не забыли…

Боба Фетт взял крохотный аппарат, включил. В воздухе перед ним развернулся перечень изъятого оружия. Список был очень длинный. Прежде чем деактивировать проектор, охотник мельком проглядел записи, не вдаваясь в подробности.

— Кажется, полный, — лениво сказал он.

— Отлично! — восторженно пискнул старший инспектор.

Затем он выставил наружу оптический рецептор на телескопическом стебельке и стал наблюдать, как подчиненные растаскивают части поверженного Босском товарища. Наконец последний обломок был заботливо упакован в пластиковый мешок, из которого теперь доносилось приглушенное жужжание. Инспектор вновь обратил внимание на Бобу Фетта.

— Когда будете готовы к отлету, предъявите расписку порт-мастеру, и ваше имущество будет вам возвращено в целости и сохранности.

Несколько темных маслянистых пятен и раздавленные транзисторы — вот и все, что осталось на посадочной площадке.

— Обслуживать вас — истинное удовольствие. Боба Фетт не ответил, Зукусс только кивнул. Забавно, формальности в устах роботов становятся еще более формальными. Ганд порадовался, когда таможенники выстроились в цепочку и удалились. Последний волок за собой жужжащий и гудящий мешок.

После того как досмотровая команда покинула док, из-за трапа в сопровождении ИГ-88 выскочил Босск. Робот эмоций выказывал не больше, чем кухонный процессор, зато трандошан постарался за двоих.

— Значит, вот какой у тебя грандиозный план?! — заорал ящер, тщетно лапая пустую кобуру на поясе. — То есть сейчас мы отправимся на планету, кишащую панцирниками, и если хатты решат от нас избавиться, то мы ничего не сможем сделать!

Он с шипением замотал головой.

— Скажи на милость, зачем тебе вообще понадобилась команда, а? Если взбрело в голову, что мозги в ней лишние, мог бы отправляться сюда в одиночку!

Боба Фетт молча мерил взглядом разбушевавшегося трандошана.

— Знаешь, — произнес он, наконец, — я дам тебе кое-что задаром. Такое нечасто случается. Даже если это просто добрый совет. Обычно я позволяю учиться на последствиях собственных ошибок.

Он подумал и добавил:

— Болезненных последствиях.

— Да ну?! — оскалился Босск. — И что же ты мне посоветуешь?

— Прекрати ныть. Пока ты меня на самом деле не разозлил. — Фетт повернул голову к остальным.

— Пошли. Жиета только что вышел на связь. Панцирники готовы принять нас.

— Могу спорить, — проворчал Босск себе под нос. Если Фетт и услышал, то замечание он проигнорировал.

ИГ-88 обогнал Зукусса, пристроился у Фетта за спиной, когда тот зашагал к открытому наземному челноку, призванному отвезти гостей в самый центр административного комплекса Циркумторы. Зукусс отстал еще больше, потому что следом за роботом тяжко ступал Д'хархан; дуло лазерной пушки — инертной и безобидной — безутешно поникло, чуть ли не скребя по покрытию посадочной площадки. Системы слежения и наведения были отключены, полугуманоид-полуробот шел, будто неуклюжий зверь на голос хозяина, ослепившего его.

— Как по-твоему, что случится?

Зукусс испуганно дернулся, вскинул голову: возле него шагал Босск, Ссутулившись и пригнувшись, чтобы достать до ушного отверстия низкорослого ганда. Тот слишком увлекся сравнениями Д'хархана с последним оставшимся в живых представителем ископаемых ящеров, который с трудом дотащил свои древние кости и ржавую чешую до кладбища своих соплеменников. Зукусс как раз добрался до вопроса, зачем вообще понадобился на этой охоте Д'хархан, раз Боба Фетт отлично знал, что сердечник лазерной пушки, душу Д'хархана (или что там у него было), все равно придется извлечь. Зукуссу поступок Фетта показался ненужно жестоким. Так со старым товарищем не поступают… Ганд не мог представить, что Фетт способен на такое.

— Меня не спрашивай, — Зукусс глянул на Босска и пожал плечами.

— Понятия не имею. Ни малейшего.

Дома, в охотничьей Гильдии, когда он согласился на предложение Крадосска, жизнь казалась много проще. Вот только с Босском этой мыслью делиться не следовало. Тогда все еще больше запутается. И станет опасным. Куда-то подевалась уверенность, что все будет в порядке, надо лишь держаться поближе к Фетту. Одно дело — Боба Фетт, ходячий арсенал (бластеры, отравленные и парализующие дротики, огнемет, целая коллекция разнообразнейших ножей, ракетомет и так далее). Разоружившийся Боба Фетт, который ведет команду в гнездо затаивших обиды врагов, — совершенно другое. Может быть, Босск прав? Может быть, Фетт добивается, чтобы всех нас убили? В голову пришла еще одна неприятная мысль: А может быть, именно в этом и заключался план Крадосска? Старый ящер вполне мог устроить так, чтобы уничтожили не только его сына. Почему бы Босску не прихватить с собой пару-тройку молодых членов Гильдии? Зукусс ничуть не сомневался, что многие старики были бы только счастливы избавиться от не дающего сбоев ИГ-88 или удачливого бесцеремонного Фетта, но как он сам оказался с ними в одном ряду? Ганд не льстил себе, до напарников ему было ой как далеко… Нет, что-то не складывается. Хорошо, пусть Крадосск все так ловко задумал, но с чего это Боба Фетт решил ему подыграть? Если речь действительно идет о ловушке, значит, Крадосск каким-то образом сговорился с панцирниками… И как это ему удалось? И каким же это образом самый сообразительный, самый хитрый охотник за головами дал себя одурачить и покорно подставил под топор собственный шлем? А если…

Голова пухла от водоворота разных мыслей, даже заныли виски. Если ему суждено быть убитым на Циркумторе, пусть сначала ему все объяснят. Зукусс очень на это надеялся. А еще он начинал сомневаться в решении стать охотником за головами.

— Полагаю, — прорычал Босск, — скоро выясним. Таким образом или иным.

— Наверное…

Остальные члены команды ждали возле машины. Зукусс кивнул в их сторону.

— Нам лучше поторопиться.

Он даже сумел заставить себя сделать шаг.

Челнок только-только поднялся на репульсационных двигателях и заскользил к увенчанным шпилями постройкам, а Зукуссу было откровение. Его впихнули кудато на заднее сиденье, где он забился в уголок и стал грустно разглядывать искаженное отражение собственной дыхательной маски и болтающихся воздуховодных трубок в темном металле бессильной лазерной пушки Д'хархана, И тут его посетила гениальная мысль. О том, что не имеет значения, будут они вооружены или нет. Какие бы события ни ожидали охотников, кто бы из них ни погиб, кто бы ни остался в живых — все случится вне зависимости от того, будут они готовы к тому или нет.

Потому что на самом деле готов из них будет только один. Зукусс посмотрел на Бобу Фетта, который сидел на переднем сиденье. Если кто-то и выживет в передряге, это будет именно он.

И мысль эта ганда не осчастливила.

Жиета улыбался так, словно вознамерился разорвать свою плоскую физиономию пополам.

— Ну, наконец-то! — механические крабьи лапки восторженно всплеснули. — Вот теперь вы в полной мере и по достоинству сумеете оценить наше гостеприимство!

— Нам не до веселья, — сказал Боба Фетт, стоявший во главе охотничьей партии, которая настороженно оглядывалась по сторонам.

— Мы по делу. Буду благодарен, если ты перестанешь отвлекаться.

— Все в свое время, мой дорогой Фетт!

Объемистый цилиндр развернулся к дальней стене зала. Там высокая сводчатая ажурная крыша выпячивалась куполом.

— Ты так отказываешь себе в наслаждениях, — укоризненно проговорил Жиета. — И в усладе плоти, которым я предлагаю предаться сейчас… Ничего-то ты не хочешь. Вот даже о прошлом не желаешь вспоминать, а нам так было весело…

По левую руку охотника в мандалорских доспехах стоял ИГ-88, по правую — коротышка Зукусс; дроид методично и тщательно сканировал помещение, ганд нервно озирался, и вид у него при этом был такой, словно охотничек ожидал, что на него сейчас набросятся все, включая собственных коллег. Медлительный и неуклюжий Д'хархан высился позади. Босск таким образом оказался в кольце.

— Прошлое ушло, — философски заметил Боба Фетт. — Если не для тебя, то для меня — точно.

Обрюзгшее лицо хатта, обрамленное хромированным воротником плавающего на антигравитационной подушке цилиндра, вызывало у охотника холодное отвращение.

— Знаешь, меня всегда занимал один занятный вопрос, — Жиета запустил металлическую клешню в складки кожи и принялся ожесточенно скрестись. — Сколько вообще можно забыть? Надеюсь, ты извинишь мне философские отвлечения, я же знаю, как ты нетерпелив, но иногда я думаю, что ничего невозможно забыть. Воспоминания хоронятся либо под самой поверхностью, либо глубже и только ждут воскрешения, чтобы вновь появиться на свет и завладеть нами.

Боба Фетт не стал отвлекаться на языковые красоты, четко высчитав значение слов собеседника. Панцирник намекал, что не собирался предавать забвению и про-нанесенное оскорбление. Он только и делал, что твердил о своей обиде. Стало быть, похоронил он ее не так уж и глубоко. Если вообще похоронил, учитывая спектакль с их прибытием на Циркумтору. Хатта распирало от жажды мести.

Ладно, еще один пункт, который придется учесть в своих действиях. Каждый строит свой собственный план.

Интересно, а был ли в словах Жиеты иной смысл? Воскрешение… вновь выйти на свет… За темным визором шлема не видно направление взгляда, но Фетт сейчас смотрел прямо в затуманенные, полуприкрытые тяжелыми веками глаза хатта.

Когда. играешь в игры со смертью, всегда существует возможность, что соперник опережает тебя на один ход. А проигрыш всегда означает гибель, уничтожение, смерть. Фетт запомнил это правило еще в детстве, получив наглядный урок на Геонозисе. Охотник разглядывал физиономию хатта в поисках хоть крошечного намека. Если он узнал… если выяснил, что произошло здесь в прошлом… Тогда игра уже проиграна; ходов не осталось, можно лишь одним махом смести фигурки с доски. Включая себя самого и охотников, которых он привел вместе с собой. И еще кое-кого…

Что бы ни случилось, решил Боба Фетт, глядя Жиете прямо в глаза. Что бы ни произошло, ты уйдешь вместе со мной.

— Ну да ладно! — летающий цилиндр, внутри которого сидел хатт, медленно накренился, чтобы металлическая лапка могла указать в центр зала. — Как ты столь категорично напомнил мне, твой визит — увы — деловой. Что ж, пойдем со мной, с тобой и твоими спутниками жаждут встретиться остальные.

— Иди вперед, — приказал Боба Фетт. — Они — твоя родня, не моя.

Несколько лет назад он охотился за весьма ценной Добычей на захолустной планете, где доминирующей формой дальних перевозок были медленные громоздкие дирижабли, наполненные гелием и какими-то другими легкими газами. Небо над той планетой было забито этими кораблями, похожими на продолговатые серебристые луны, а под брюхом у них болтались грузовые гондолы и кабины для экипажа и пассажиров. Именно то небо вспоминал сейчас Боба Фетт, глядя на просторный зал Циркумторы. Только в отличие от дирижаблей цилиндры панцирников то и дело сталкивались друг с другом без особой грации и элегантности. Торчащие из них головы обитателей напоминали комки некоей неприятной субстанции. Некоторые хатты были явно моложе Жиеты, их крупные глаза горели от алчности, узкие ноздри трепетали, втягивая запахи, которые только дразнили их аппетит. Цилиндры молодых были меньше размером. Насколько Фетт знал, панцирники устраивали роскошные вечеринки по случаю переселения из одного цилиндра в другой.

Искусственные внешние скелеты были оснащены антигравитационными подъемниками, так что размер их не ограничивался гравитацией — только жадностью обитателя, только размером добычи, которую он захапал и засунул в свою безгубую пасть. Если судить по Жиете, то он где-то посередине; в зале присутствовали другие, много старше, и рядом с ними Жиета казался ДИ-истребителем возле «звездного разрушителя». Этим даже пришлось вживить в плоть специальные крючки, на которых крепилась прочная тонкая сетка из драгоценных металлов, иначе их лица, заплывшие жиром, растеклись бы подобно медузе, выброшенной из воды на берег.

Самый крупный цилиндр величественно развернулся к приближающимся охотникам, напоминая межзвездный пассажирский лайнер, маневрирующий среди прочей мелочи для стыковки с внепланетным терминалом.

— Я начинаю уставать, Жиета, — громыхнуло из гигантской пасти; в желтоватых слезящихся глазах полыхала злость. — Ты заставляешь нас ждать, и ради чего? Некоторые из нас, может, по-прежнему испытывают интерес, но только не я.

Жиета прытко рванулся вперед, суча крабьими лапками.

— Терпение будет вознаграждено, ваша значительность. Наши… гх-м!.. гости наконец-то прибыли. Церемония вот-вот начнется, в любую минуту.

— Церемония?!! — взревел Босск. — О какой еще церемонии ты тут лепечешь? Мы пришли по делу!

— Конечно-конечно… ваш предводитель уже мне напоминал, — Жиета широко улыбнулся трандошану. — Ваше терпение тоже заслужит награду, уверяю вас.

Лапки-протезы сделали неопределенный жест, им не хватало размаха, чтобы эффектным жестом охватить сразу всех присутствующих.

— Но вы проделали такой долгий путь, все вы, — Жиета опять щелкнул клешнями. — И путь ваш пролегал по самым пустым и самым прибыльным, если вы меня понимаете, секторам Галактики. Мне ненавистна мысль о том, что вы покинете нас после того, как наше дело будет улажено, и станете рассказывать жителям всех обитаемых планет, что панцирники дурно воспитаны и плохо встречают гостей. Пострадает наша репутация! Нас считают гостеприимными, верно? Что скажет наш двоюродный брат Джабба, например, если услышит, что мы не насытили аппетитов…

— Мы не голодны, — оборвал его излияния Боба Фетт. — Во всех смыслах.

— Ах, но я-то думаю иначе, мой драгоценный! Эту трапезу я готовил долгое время, очень долгое время. С твоего последнего визита на Циркумтору, когда дела шли не так хорошо… для некоторых из нас.

— Опять жалуешься, — тучный панцирник сложил лоб в невероятного размера складки; звали этого хатта Нулладой, если Фетт правильно помнил имя. — Ничего, кроме жалоб, — елейно пророкотал он. — Ты слишком долго был одержим своими эмоциями. Я-то думал, что твои новые обязанности отвлекут тебя…

Жиета налился темной венозной кровью, даже не подумав скрыть гнев. Клешни-протезы переплелись, как будто хатт пытался сдержаться и не оставить на физиономии старшего сородича несколько параллельных глубоких царапин.

— Времени было достаточно, — проскрежетал он. — Но давайте не тратить его больше необходимого. Пойдемте.

Он с таким усилием взял себя в руки, что это стало всем заметно. Его цилиндр развернулся к центру зала, где вокруг прямоугольного возвышения собралась толпа хаттов.

— Все уже подготовлено, вас ждут, — Жиета расцепил клешни, указал на подиум.

— Позвольте?

Боба Фетт устал от разговоров, поэтому он молча повернулся и зашагал к возвышению, позволив остальным охотникам самостоятельно решать, как поступить. В зале было слишком много зеркальных поверхностей, дюрастиловые колонны, поддерживающие перекрытие, были отполированы до блеска, и в отражении охотник видел Босска и ИГ-88, которые быстрым шагом шли следом. Трандошан по-прежнему озирался, с подозрением и неприязнью скалясь на каждый цилиндр. За этой парой грузно ступал Д'хархан, поникшее дуло пушки в клубах горячего пара все равно выглядело устрашающе.

Рядом с Феттом бодрой рысцой трусил Зукусс, стараясь не отставать.

— Не нравится мне, — пропыхтел коротышка-охотничек. — Не нравится, и все тут…

Боба знал, о чем говорит ганд. Изо всех проходов в центральный зал стекались панцирники, а среди них затесались и прочие. Те, что хаттами не были.

— Наемники, — негромко проговорил Боба Фетт.

В черной униформе без знаков различия, вооруженные и настороженные. Если бы была охота, Фетт с легкостью распознал бы среди них тех, с кем встречался раньше. Но ему не хотелось. Кроме того, в зависимости от того, кого недавно убили, кто попался властям и теперь гнил, мерз или жарился в различных исправительных учреждениях, кто вошел в бизнес и кто из него вышел… как правило, наемники знали друг друга в лицо. Далекий родственник панцирников Джабба Хатт платил лучше остальных и получал в свою свиту самых жестоких и самых быстрых в обращении с излюбленным видом оружия телохранителей.

— А ты чего ожидал? — поинтересовался Фетт у Зукусса.

— В таком количестве? — не отставая, ганд быстро оглядел периметр просторного зала. — Тут их несколько десятков. По меньшей мере.

Он еще раз попытался пересчитать наемников по головам.

— Пятьдесят, наверное…

— Жиета сказал: он долго готовился, — не поворачивая головы в глухом шлеме, Фетт сделал собственный подсчет. — Пятьдесят семь. Много денег потратил.

Столько головорезов задешево не получишь, тем более что у многих из них в руках были бластеры последних моделей. Обычные наемники не могли позволить себе обзавестись подобными новинками, да у них, как правило, не хватало мозгов. Они предпочитали подешевле и пошумнее. Фетт питал к подобным типам презрение; они не любили свое вооружение, инструменты своей профессии. Если бы было наоборот, то вместо того, чтобы потакать своим дурным привычкам, они потратили бы кредитки куда с большей пользой.

— Самостоятельно заплатить не смог бы, — продолжал Боба Фетт вслух. — Жиете помогает кто-то еще. Спелся с кем-то из главных.

— Но зачем? — взгляд фасеточных глаз ганда метался между черными фигурами.

— Мы не вооружены…

— Я знаю, как работают у Жиеты мозги. Скажем так: он не дает никому и шанса. Если может, — отозвался Фетт. — Особенно после нашего с ним последнего дела Оказывается, Босск подслушивал.

— Я готов поиметь с ним дело, — прорычал трандошан из-за плеча Бобы Фетта. — Прямо сейчас!

Несмотря на то что кобура на поясе была пуста, Босск не убирал с нее когтистой лапы; очевидно, чтобы не терять привычки. Выглядел ящер великолепно, даже безоружный он был готов схлестнуться с целой армией, невзирая на ее размеры и огневую мощь, и расчленить каждого наемника, а потом разбросать оторванные конечности по округе.

— Пошли, покончим с ними!

— Становится-очевидным, — заметил ИГ-88, — что-твое-желание-скороисполнится.

Жиета возглавлял процессию, поэтому когда охотники добрались до последних ступеней окружающей подиум лестницы, панцирник уже парил над четырехугольным возвышением, покрытым плотной тканью с золотым шитьем. Поверх всего этого высилась гора экзотических цветов с яркими, толстыми и прочными лепестками, по текстуре больше напоминающими шкуру рососпинника с Татуина. Из влажного нутра каждого цветка растекался тяжелый приторный аромат.

Фильтры шлема не справлялись, Боба Фетт чуть не задохнулся от запаха, даже язык защипало. На его собственные мысли аромат не влиял, зато хатты отталкивали друг друга, пытаясь пробиться поближе к возвышению. Их ноздри широко раздувались, а безгубые рты были приоткрыты, что придавало панцирникам глуповатый вид.

Боба Фетт услышал, как позади от отвращения зафырчал Босск. Нервной системе трандошанов недоставало нужных рецепторов; любой аромат мягче и нежнее, чем вонь гниющего мяса, для них просто не существовал.

— Здорово! — Босск оскалился. — Кого тут хоронят?

— Как вы проницательны, мой юный друг! В точности так! Какое удачное вы использовали выражение!

Похоже, Жиета надышался под завязку, хотя, предположительно, запах цветов должен был его стимулировать, а не оказывать наркотическое воздействие.

Широкая серая физиономия панцирника блестела от пота. Хатт купался в волнах благовоний.

— Хотя как часто мы не понимаем…

Он погрузил механические лапки в цветочную массу, сгреб бутоны и прижал ко дну цилиндра. Погрузил в цветы все три своих подбородка, замер, принюхиваясь, а затем принялся разбрасывать лепестки.

— Как часто мы не понимаем, какое удовольствие доставляют похороны.

Смятые головки цветов осыпали ботинки охотника, Боба Фетт понял, что его вот-вот стошнит от вони. Он посмотрел на яркие лепестки, стряхнул их. Влажные, сочащиеся похожим на кровь соком цветы остались лежать на мозаичном полу.

— Я ничего не чувствую к процессу похорон, — ровным голосом сообщил Фетт. — Ни радости, ни печали.

— О, но следовало бы! Тебе следовало бы! Именно тебе! И ты еще осознаешь, как был не прав…

Жиета все больше и больше начинал походить на маньяка; даже цилиндр завибрировал, как будто дрожь живого тела, заключенного в металлический панцирь, передалась металлу. Некоторые хатты даже отодвинулись подальше, словно опасались, что родича разорвет от переполняющих его эмоций.

— Я гарантирую!!!

— Осторожно, — негромко произнес Зукусс. Краем глаза за затемненным визором Боба Фетт заметил, как ганд предупреждающе кивает куда-то в сторону.

Но голову поворачивать не стал, воспользовавшись периферической оптикой шлема. Несколько одетых в черную униформу наемников перекрыли последний коридор, отрезав путь к отступлению. Потом единым движением, словно по команде, они перевели оружие в самое удобное для стрельбы положение. Фетт увидел, как крутят головами Босск и ИГ-88, стараясь ухватить как можно больше деталей и оценить захлопнувшуюся ловушку. В голосе ганда звучало напряжение: — По-моему, они сейчас…

Фетт мог бы ему возразить, что ничего сейчас не произойдет, по крайней мере в ближайшие несколько секунд. Вокруг по-прежнему толпились панцирники — слишком близко к подиуму и охотникам за головами. Даже у этих парней, у которых пальцы так и плясали на гашетках и спусковых крючках, хватит мозгов, чтобы придержать инстинкты, когда работодатели так близко находятся от мишеней. А кроме того, кое в чем Боба Фетт был абсолютно уверен. Маленькое представление Жиеты еще не завершено…

— Ты хотел поговорить о деле? — голос панцирника срывался на восторженный визг, достаточно громкий, чтобы завибрировали толстые складки кожи на мертвенно-белом горле. — Отлично! Давай так и поступим! Но ты же сам утверждал, что в таких разговорах нет смысла, пока добыча не лежит на столе перед нами!

— Жиета… — вмешался огромный старый хатт, хватая сородича за воротник металлического цилиндра. — Прекрати разыгрывать из себя идиота! Ты уже достаточно начудил…

— Молчать! — одна из механических лапок яростно отмахнулась от старейшины. — Сейчас сами увидите! Все увидите!

Остальные хатты все-таки развернулись к ним, кое-кто — с выражением бестолкового изумления, другим разыгрываемый спектакль определенно понравился.

— Вы все радовались, когда этот мерзавец… — клешня Жиеты дернулась в сторону Бобы Фетта. -… когда этот вор украл у меня то, что увенчало бы меня славой!

Теперь уже обе лапки размахивали во все стороны, указывая то на сводчатую крышу зала, то на собравшихся под ней. Взгляд безумных глаз скользил по толпе.

— Думаете, я не слышал смешков? Не слышал шуточек? Вы были счастливы, потому что я опозорился, верно?

Похоже, за режущие ухо вопли нужно было благодарить не только одуряюще ароматные цветы. Боба Фетт присмотрелся. Жиета довольно далеко высунулся из своей оболочки, и стала видна тонкая трубочка, почти похороненная в складках толстой серой кожи. Трубка заканчивалась хирургически вживленным в тело хатта наконечником, игла уходила в артерию. Второй конец трубочки прятался внутри цилиндра. Фетт предположил, что где-то там, внутри, должен находиться медицинский модуль с дозатором, который сейчас впрыскивал Жиете какой-нибудь стимулятор, подстегивающий его ярость. Что ж, подозрения подтверждались, Жиета приготовился к встрече задолго до нее. Боба Фетт не доверял даже болеутоляющим препаратам, считая, что они могут заглушить мысли. И всерьез сомневался, что остальные хатты позволят существовать вышедшему из-под контроля собрату. Между жаждой мести за поруганную честь и делом существует граница. Жиета только что перешагнул через нее.

Остальные, похоже, тоже об этом подумали; в воздухе напряженно завис запах страха, лязгали, сталкиваясь, летающие цилиндры. Хатты пытались отодвинуться подальше от благоухающего возвышения и вооруженных, готовых открыть огонь наемников. Некоторые потеряли способность размышлять здраво, одурманенные тяжелым сладким смердением. Собственно, именно по этой причине сегодня утром Боба Фетт потратил немного времени, перенастраивая воздушные фильтры шлема. Да и вообще, не доверяя электронике, несколько лет назад он расстался с некоторым количеством нервных рецепторов и огромной суммой денег, которая надолго осчастливила лучшего из микрохирургов Галактики, подрабатывающего на черном рынке. В результате операции Боба лишился способности реагировать на раздражение центров удовольствия в собственном мозге, зато потерю ему компенсировал близкий к идеалу контроль над сознанием. Фетт не мог позволить себе впадать в истерический, притупляющий бдительность экстаз, не та профессия.

Он продолжал следить за Жиетой, который все еще витал над цветочной горой, но гораздо больше охотника интересовали сталкивающиеся с металлическим лязгом и звоном цилиндры. Совсем не хотелось затесаться между ними. Механические протезы переплетались друг с другом, царапали потные искаженные физиономии.

Жиета, похоже, вообразил себя космическим кораблем, потому что принялся выписывать над толпой фигуры высшего пилотажа.

— И ты тоже смеялся надо мной! — выкрикнул он из-под потолка. — Я знаю! Ты смеялся!

Одна из лапок-протезов, болтающихся под днищем цилиндра, ткнула в направлении Фетта в пародии на обвинительный жест.

— Не ведаю, в какой грязной дыре ты спрятал моего архитектора… — рот панцирника распахнулся так широко, что слюна, капавшая оттуда, окрасилась кровью из трещин.

— Хорошая вышла шутка, Фетт! Но за все приходится платить, верно?

— Старая история, — отозвался охотник, с удивлением осознавая, что почти испытывает жалость к несчастному панцирнику, который выставил огромный счет, но не сумеет воспользоваться дивидендами.

Почти испытывает. Но не совсем, потому что от желания испытывать сочувствие он тоже избавился. Скальпель для этого не понадобился, лишь намерение и собственная воля.

— Мы пришли говорить о другой добыче. Где Оф Нар Диннид?

— Ах да!

В складках кожи разбуянившегося хатта вживленная трубка пульсировала искусственной набухшей веной.

— Как это ты говоришь? Добычу на стол, да? Иначе нет смысла начинать переговоры… ты ведь так ведешь дела, да? Хорошо, пусть будет по-твоему…

Выдвинулись протезы, ухватились за край платформы и — душным дождем посыпались яркие лепестки. В общем гвалте вой сервомоторов и тонкое нытье репульсационного двигателя мог расслышать разве что Боба Фетт, и то благодаря улучшенным аудиорецепторам шлема. Следом раздался громкий треск, платформа раскрылась, как ящик.

На секунду все замерли. Сорванная крышка, грянувшая на пол возле ног Бобы Фетта, произвела такой грохот, что хатты отвлеклись от попыток сбежать. Выходы были по-прежнему блокированы наемниками, но удлиненные разнокалиберные цилиндры разворачивались к центру зала, потому что их обитатели хотели узнать, в чем дело.

Теперь платформа гораздо больше напоминала гроб, сходство усиливалось неподвижной фигурой, замотанной в пыльный саван. На груди, словно злая насмешка, лежал упавший яркий бутон, пустые глазницы мертвеца уставились в сводчатый потолок. Фетт не стал смотреть в лицо трупа, он и так знал, кто это такой.

— Вот тебе Оф Нар Диннид! — насмешливо возопил сверху Жиета. — Что, теперь он не слишком ценная добыча, а?

Из-за спины Бобы Фетта вперед вырвался хатт Нуллада. Охотника тронуть он не посмел, но Босска и ИГ-88 оттолкнул достаточно сильно. Клепаный цилиндр высек искры, задев броню безучастного ко всему Д'хархана. Плоскую физиономию панцирника-гиганта свело злой судорогой. Тонкие ниточки сетки натянулись, словно тетива древнего метательного оружия.

— Ты сошел с ума! — крикнул Нуллада, сжимая механическую лапку в кулак. — Мстить — это одно… мы знаем и ценим месть! Но это!..

Старый хатт даже плюнул с досады.

— Ты вмешиваешься в дела клана! Это существо представляло для нас интерес. Он был вкладом денег… а теперь — тухлое мясо!

— Успокойся, — злобно посоветовал ему Жиета. — О делах я позаботился. Может, ты и недоволен, а мне нравится. И всей системе Наррант тоже понравится. Наш покойный гость продавал нам секреты, а я наладил прямой контакт с безутешной жертвой Диннида. И назначил хорошую цену! Секретов мы им не вернем, но сеньоры хотят быть уверены, что дальше нас тайны не уйдут. Иными словами, они объявили цену за немедленную смерть Оф Нар Диннида. Сеньоры все подсчитали, назвали цену, и мы ударили по рукам. От имени панцирников…

— Ты… ты не имел права…

— Ты стал стар и дряхл. Ты забыл, что такой веши, как право, не существует! Только наши желания. А я увеличил наше благосостояние, и значительно. Мы стали еще богаче.

— Идиот! — из прожорливой пасти Нуллады во все стороны летели слюни. — И каким образом ты собираешься получить эти деньги?

— А тебе-то какая разница? Сейчас я получаю совсем другую оплату, и мне она, без сомнения, нравится, — Жиета расхохотался. — Уж лучше сейчас эти кредитки в кармане, чем те, которые когда-нибудь разбросают над твоей могилой. А по-моему, ты в могиле окажешься раньше меня.

— Заткнись!!!

На какое-то время все оглохли. Рык вырвался из пасти Босска, который одним прыжком оказался у гроба. Оснащенная когтями лапа с легкостью оттолкнула в сторону массивного Нулладу. Второй лапой трандошан сгреб мертвеца за саван. Когти располосовали ткань, и стала видна испачканная засохшей кровью и прожженная выстрелами рубаха.

— Хватит, наслушался! — Босск поднял мертвеца перед собой; ноги Оф Нар Диннида болтались в воздухе, не доставая до мозаичного пола. — Так мы за этим пришли?

Ящер в бешенстве тряхнул лапой, труп затанцевал в воздухе, словно марионетка с оборванными нитями. Отвечать разъяренному трандошану он явно не собирался. Фетт еще раз взглянул на Диннида: труп как труп, нижняя челюсть отвисла, кожа восковая и помятая, окоченение давно прошло. Ничего примечательного. Тем временем Босск с нечленораздельным ревом швырнул мертвеца в кучу цветов.

— Эта тварь мертва уже по меньшей мере неделю! — бушевал трандошан. — Я чую запах смерти! И падали!

Он раздул ноздри в невольном отвращении. Фетт посочувствовал бедолаге — трандошаны, как и все нормальные хищники, предпочитали свежее мясо, от тухлятины их воротило. Босск недолго обнюхивал мертвеца, он нашел своему гневу новый повод и дал волю чувствам.

— Он был мертв еще до того, как мы покинули Гильдию! — заорал он, поворачиваясь. — Ты дал нам это дурацкое поручение! Великий Боба Фетт, лучший охотник за головами в Галактике, даже не знал, что добыча уже ничего не стоит!

Ну наконец-то, добрались и до этого обвинения. Фетт У»ке заждался. Варианты ответов он придумал довольно Давно, хотя сейчас наскоро обсудил сам с собой, а стоит ли вообще отвечать. Лучше всего — и привычнее — промолчать. Он никогда и никому не давал объяснений собственным действиям и поступкам, а уж тем более не собирался вступать в дискуссию с тупым алчным убийцей. Еще можно было солгать, сказать, что ну да, понятия не имел, не подозревал, ошибся, с кем не бывает. Врать было противно, да и выходило вранье у него обычно какое-то кривое. А еще можно было…

— Я знал, — негромко произнес Боба Фетт. — Что, не следовало? Я имел дело с хаттами раньше, знаю, как устроены их мозги. Особенно, — он кивнул на Жиету, — когда от мозгов ничего не остается.

— Секундочку…

Кто-то осторожно подергал его за рукав комбинезона. Фетт оглянулся. Даже на обычно не подверженной мимике физиономии инсектоида можно было разглядеть недоверие.

— Ты все время об этом знал? Но если ты знал, что Оф Нар Диннид уже умер. .. какой смысл был лететь сюда?

— Да никакого смысла! — встрял Босск. — Если только он не хотел, чтобы всех нас убили.

Трандошан указал на вооруженный периметр. Наемники потихоньку теснили хаттов к центру зала, — Что скажешь? — Босск сверлил взглядом Фетта. — Решил совершить самоубийство? Может быть, устал от охотничьей жизни, но в одиночку лень умирать, так решил еще и нас прихватить с собой? Поэтому ты так охотно позволил нас разоружить, а? Мы же беззащитны…

— Не дури, — терпеливо посоветовал трандошану Боба. — Или дури поменьше, раз не можешь совсем. Между безоружным и беззащитным есть разница. На приемы к хаттам голышом не ходят.

— Если только не готов умереть!

— Когда придет время, — пообещал Боба Фетт, — я дам знать. А сейчас заткни пасть, мне не до тебя.

Мандалорский доспех Он поднял руку, развернул запястьем к себе и стал набирать команду на встроенной в наручь портативной деке.

— Никак свой корабль вызываешь, а? — Жиета, кажется, все же обратил внимание на происходящее внизу. — Ты что, действительно считаешь, что твой драгоценный «Раб-1» сумеет выбраться из дока? У нас очень хорошие установки захвата. А даже если он вырвется, то что толку? На нем нет вооружения, забыл? Нет оружия! Точно так же, как у тебя и твой убогих приятелей.

Боба Фетт не стал тратить на Жиету внимания. Команда была длинная, нужно было ввести много цифр и желательно их не перепутать. И это только для того, чтобы обойти защиту самой деки. А потом еще нужно было инициировать желаемую программу. Последовательность Фетт зазубрил несколько лет назад, а его память сбоев не давала. Приходилось таким быть, в подобных ситуациях второго шанса обычно не предоставлялось.

— Или ты блефуешь? — издевался Жиета, паря над толпой. — Какое разочарование, если ты возомнил, будто я попадусь на такую элементарную наживку! Хочешь, чтобы я поверил, будто существует некий тайный план по спасению твоей шкуры? Тогда сделай что-нибудь поумнее, а не жми впустую кнопочки…

Зукусс, жавшийся к Фетту, с тревогой огляделся по ронам.

— А план существует?

В фасетках его глаз, словно в кривых зеркалах, отразись черные фигурки наемников.

— У тебя ведь есть такой план, правда?

Еще у одного члена команды лопнуло терпение. С утробным рыком, в котором Фетт распознал заковыристое проклятие, Босск отодрал длинный кусок дерева от помоста и замахнулся импровизированной дубиной на весь белый свет. На конце дрына подобно стягу развевался окровавленный лоскут.

— Всех убью! — рычал трандошан. — Я так просто им не…

Договорить ему не то чтобы не дали, просто за грохотом взрыва никто не услышал окончания фразы. Ударная волна вместе с горячим воздухом чуть было не сбила с ног, но Фетт устоял, хотя противопоставить неожиданному шквалу, кроме собственного веса, ему было нечего. Визор шлема потемнел еще больше, защищая глаза от вспышки. По кирасе забарабанили мелкие обломки, потом их унесло с клубами едкого дыма. Помоста и ступеней больше не существовало.

А когда дым рассеялся, Боба Фетт опустил руку. Команда, переданная на давно дремлющий рецептор, похороненный в фундаменте здания, сделала свое дело. В идеальной точности, как раз так, как была создана и как ожидал Боба Фетт.

Жиета не предполагал подобного поворота событий, и этого Фетт тоже ждал. Взрывной волной хатта закрутило и ударило об одну из колонн — достаточно крепко, потому что на панцире осталась вмятина, а колонна заметно перекосилась. Взгляд Жиеты заволокло дымкой, кажется, хатт был готов потерять сознание. По складчатой серой коже потекла струйка крови, иглу дозатора вырвало из вены. Пластиковая трубочка валялась среди развороченных каменных плит, похожая на дохлую змею, с единственного зуба которой капля за каплей стекала прозрачная жидкость.

За спиной Фетта и на некотором расстоянии, похожий на планетарный океанический корабль, застигнутый штормом, выравнивал свой цилиндр Нуллада. Гигантского панцирника переваливало с боку на бок. Тоненькая сетка лопнула, и массы серой плоти то вспучивались, то опадали.

— Что… что это…

Куча камней прямо перед Бобой Феттом все еще дымилась, но из-за них тянулась вверх узловатая лапка.

Взрыв опрокинул низкорослого ганда навзничь, дыхательная маска была покрыта толстым слоем пыли и золы. Встать Зукусс не мог, потому что поперек груди у него лежал обугленный брус, ранее бывший частью подиума, но охотничек был определенно жив. Просто подняться не получалось.

— Я… я не…

Ганд выбрал для просьбы самый неудачный момент. Именно сейчас Боба Фетт ничем не мог ему помочь. Хаос, в который взрыв поверг зал, все еще властвовал, и следовало им воспользоваться. Сквозь клубы пыли и дыма Фетт слышал проклятия и крики наемников и металлический лязг. Кажется, панцирники всем скопом повалили на выход. Хотя надолго паника не затянется. Даже плохо оплаченная и плохо тренированная охрана (такая, как здесь, например) со временем разберется, что к чему. Охотник перемахнул через распростертое перед ним тело — одна лапка Зукусса приподнялась, но ухватить Фетта за ногу не сумела, промахнулась — и чуть ли не бегом припустил к дымящимся развалинам.

Контейнер из бронированного дюрастила ждал его именно там, где и был оставлен. Вот только когда Фетт нагнулся к нему, в нескольких сантиметрах от шлема просвистел лазерный заряд, вместо назначенной цели поразив колонну. Охотник мгновенно развернулся к стрелку, тело само было готово нырять в сторону от следующего выстрела…

Но того не последовало. Наемник, который только что бежал в центр зала, стреляя на ходу, повстречался с длинным дрыном. Ускорение сложило торопыгу пополам вокруг импровизированного оружия. Затем охранник затих на полу, так как на затылок ему пришелся кулак Босска. Трандошан отшвырнул колобаху и подобрал оброненную противником лазерную винтовку. Фетт успел разобрать яростное удовольствие, вспыхнувшее в глазах ящера, потом Босск повернулся и принялся сладострастно отстреливать тех наемников, которые были достаточно глупы, чтобы не спрятаться в защищенные ниши по периметру зала.

Что ж, спасибо, что первый выстрел трандошана не достался самому Фетту, хотя подобная мысль у охотника все же мелькнула. Теперь охранникам было чем заняться, поэтому Боба принялся раскапывать застрявший в камнях контейнер. И опять его отвлекли. Вокруг опять посыпались искры, Фетт оглянулся. Босск, широко расставив для упора задние лапы, ожесточенно жал на гашетку, не обращая ни малейшего внимания на ответный огонь. ИГ-88, действуя более невозмутимо, как и положено роботу, тоже вооружился бластером, позаимствовав его у разорванного почти пополам наемника. Присев на корточки за кучей гнутого пластика, поверх которой валялся мертвец, ИГ-88 тоже развлекался стрельбой по мишеням, хотя в отличие от Босска целился аккуратнее.

Фетт взялся за скользкий цилиндр контейнера обеими руками, но тот застрял намертво. Пришлось еще и ногой упереться. Дадут ему, в конце концов, заняться делом или нет? Что вынудило его бросить все и пригнуться, Боба не знал. Сам он предпочел бы считать, что вмешалась интуиция или что он заметил угрозу, но, кажется, именно на этот раз вмешался чистой воды случай — то, на что Фетт уповал менее всего. Тем не менее он пригнулся, и лазерный луч впустую прошил воздух там, где только что находилась его голова. Вспышка оказалась слишком яркой, визор шлема временно почти почернел, но охотник все равно разглядел могучую фигуру Д'хархана, которого звуки сражения пробудили и вывели из апатичного оцепенения. Киборг словно запутался в паутине, сотканной из лазерных лучей; дуло пушки поднялось к потолку, напоминая шею вымершего ящера. Оптика систем наведения полыхнула красным огнем сквозь клубящийся пар. Сегментированный хвост широкими Мандалорский доспех взмахами сметал все, что попадалось, ладони в черных перчатках подрагивали от желания уничтожать. Умоляющий вой сотряс воздух.

Визор наконец восстановил свои функции, можно было опять посмотреть на застрявший контейнер. Один хороший рывок — изо всех физических сил плюс дополнительное ругательство, — и металлический тубус выскочил из каменного капкана. На кодовом замке весело мигал зеленый огонек. Значит, его не взламывали, а предмет внутри находится в целости и сохранности, как и тогда, когда был заложен в фундамент во время постройки зала.

Сила рывка чуть не сбила охотника с ног. Оглядевшись по сторонам, Боба Фетт увидел, что Зукусс все-таки сумел выбраться, да и потрясение у ганда прошло. По крайней мере, голова работала ясно. Охотники переглянулись, фасеточные глаза инсектоида заблестели. Зукусс понял, что означали сказанные раньше слова. Инвестиции.., вклад, когда потом получаешь больше. Много больше.

— Поберегись! — рявкнул Босск.

Очередной наемник, то ли посмелее, то ли поглупее прочих, сунулся вперед прямо под носом у трандошана. Босск не стал тратить на него заряд, просто перехватил винтовку и двинул горемыку прикладом под подбородок. Второй удар пришелся как раз промеж глаз; Босск хотел быть уверен, что противник больше не будет доставлять беспокойства

— Займись делом! — гаркнул трандошан, наклонился, выдернул бластер из кобуры поверженного охранника и перекинул оружие Зукуссу.

— Нам не помешала бы помощь!

Ганд поймал бластер обеими лапами и продолжал его так держать, без устали нажимая на спусковой крючок. При этом он довольно ловко уворачивался от ответных выстрелов, а один раз даже перекатился через голову, уходя от луча, который выжег в полу ямку и наполнил ее расплавленной массой.

Еще один стрелок обеспечил достаточное прикрытие, чтобы рискнуть и предпринять то, что Фетт собирался сделать. Боба побежал к Д'хархану, все еще воющему в бессильной ярости, но прежде, чем он успел сделать несколько шагов от помоста, вокруг его шеи сомкнулась пара механических клешней.

От безумного визга Жиеты звенело в ушах; по широкому лицу хатта текла кровь. Панпирник взял хороший разгон, Фетт устоял, но с большим трудом. Жиета не отставал. На долю секунды он даже сумел приподнять противника над заляпанным красными пятнами полом, мертвой хваткой стискивая охотнику шею. Задыхаясь, Фетт кое-как извернулся и с размаху двинул контейнером хатта по черепу. Попал он удачно, край тубуса рассек толстую бугристую кожу над глазом. Взгляд Жиеты вновь затуманился, клешни разжались.

Как ни хотелось раз и навсегда закрыть вопрос существования Жиеты в этой Галактике, но времени на это не было. Перестрелка приобретала все больший масштаб, а надо было еще добраться до воющего, словно раненый зверь, Д'хархана. Кое-как удерживая увесистый контейнер одной рукой, второй охотник взялся за металлический воротник Жиеты. Хатт изумленно выкатил глаза, когда сообразил, что его толкают вперед в качестве щита. Из разинутого рта выплеснулся испуганный визг, случайный выстрел оставил на клепанной броне черное пятно.

Добежав до Д'хархана, Фетт оттолкнул панпирника в сторону с такой силой, что хатта закрутило волчком и унесло под перекрестный огонь в центр зала. Гигант высился рядом: бесполезная лазерная пушка окружена клубами влажного пара, могучие руки раскинуты в разные стороны, словно киборг приглашал стрелять в него. Следящие системы сфокусировались на невысокой фигуре в серозеленых древних доспехах, как только та оказалась на расстоянии жадно вытянутой и готовой растерзать руки.

Боба Фетт остановился, одним быстрым коротким движением снял крышку цилиндра. Визг сорванной печати, когда воздух ринулся заполнять вакуум внутри тубуса, перекрыл даже шипение пара, окутывающего длинный, черный ствол грозного, но бесполезного сейчас орудия. Из контейнера в подставленную ладонь выскользнул сердечник. Фетт отшвырнул пустой тубус, шагнул вперед и вогнал сердечник в зияющую дыру в груди Д'хархана.

Если раньше, на борту «Раба-1», киборг выл от боли, то сейчас был слышен лишь короткий всхлип втянутого в остатки легких воздуха. Сегментированный хвост конвульсивно дернулся, превратив в пыль ближайшую каменную плиту, спина выгнулась дугой. Каждая мышца и сухожилие сокращались в такт участившемуся пульсу. Д'хархан ударом кулака поставил крышку на место.

Создалось впечатление, будто разогнавшаяся кровь проломила барьер между плотью и автоматикой, индикаторы сменили цвет с зеленого на красный за долю секунды. Проявив недюжинное благоразумие, Боба Фетт бросился ничком на пол, спину и плечи окатило жаром первого выстрела даже сквозь металл доспехов. Охотник поднялся на четвереньки, подхватил валяющийся неподалеку труп и, прикрываясь наемником, поспешил убраться на безопасное расстояние, где расстался со «щитом», хотя и оставил себе винтовку, здраво рассудив, что мертвецу она все равно ни к чему, а он здесь единственный, кто пока без оружия.

Потом Фетт перекатился через спину, возблагодарив осторожных хаттов за то, что потребовали оставить на борту «Раба-1» ракетомет вместе с ранцем. Правда, для того чтобы подняться, он выбрал не совсем удачный момент — именно когда пушка выстрелила вторично, в сотни раз мощнее и разрушительнее, чем раньше; заряда хватило бы, чтобы проделать дыру в обшивке легкого имперского крейсера. И более чем достаточно, чтобы превратить одно крыло здания в обугленные булыжники. Крики и вопли перепуганных панцирников и их наемных головорезов можно было расслышать сквозь грохот разве что при помощи аудиорецепторов мандалорского шлема. Сначала подломилась одна колонна, поддерживающая свод, затем другая. В проломе обнажилось темное небо Циркумторы.

Д'хархан развернулся, уперся хвостом. Фетт опять растянулся на полу. Третий выстрел разметал группу наемников. Хатты уже не кричали, паника достигла такого градуса, когда мысли о спасении уже ни в чью голову не приходили. Да и голов видно не было, все они были втянуты внутрь панцирей, а те в свою очередь — герметично запечатаны. Цилиндры слепо подпрыгивали и сталкивались друг с другом, толкались, вращались, когда в их пластины попадали случайные выстрелы…

… Один из которых улетел строго вертикально в треснувший купол. Короткий взгляд в сторону: одному из наемников удалось подстрелить Босска. Трандошан, держась за грудь, растянулся поперек перекошенной платформы. Фетт поймал удачливого стрелка в прицел и отправил его к предкам; труп обуглился раньше, чем упал на пол.

Ответная стрельба становилась упорядоченее. Фетт присмотрелся. Так и есть, какой-то человек у дальней стены зала корректировал огонь. И ни Зукусс, ни ИГ-88, ни Боба Фетт охрану больше не интересовали. Выстрелы были сосредоточены в точку за их спинами. Охотник привстал и оглянулся. И увидел Д'хархана, который сторожевой башней высился посреди лазерных лучей, словно в центре огненного урагана. Заряды высекали искры из черного металла, каждое попадание напоминало удар молнии.

Наемникам все же удалось повергнуть гиганта наземь, но перед этим пушка выстрелила еще раз. Рев выстрела перекрыл все звуки, дальняя стена испарилась вместе с подоспевшим взводом охраны. Металл мог продержаться и дольше, но Д'хархан состоял не только из металла.

Живая плоть оказалась слабее. Одежда киборга была пропитана кровью. Колени его медленно подогнулись, и Д'хархан рухнул на спину. Дуло лазерной пушки оставило в каменном полу глубокую борозду.

Он был еще жив; Боба видел, как работают легкие и сердце Д'хархана — испачканная в крови грудь поднималась и опускалась. Затянутые в черные перчатки ладони были прижаты к ранам, пальцы скрючены, словно смерть была осколком металла, который можно было вырвать из тела.

И орудие было еще живо, индикаторы, не мигая, горели красным, сигнализируя о готовности. Пушке не хватало лишь желания убивать и руки, которая могла бы нажать на гашетку.

Боба Фетт отшвырнул бластер. Пригибаясь под перекрестным огнем, охотник добежал до упавшего собрата. Наверное, адреналина в крови было с избытком, потому что иначе он ни за что не смог бы приподнять Д'хархана и прислонить к основанию рухнувшей колонны. Следующим рывком Фетт выдрал из разъемов между лопатками киборга толстые кабели. Д'хархан судорожно вздохнул, системы наведения автоматически переключились на ручное управление. Поникшее было дуло пушки вновь поднялось — в позицию, наиболее удобную для стрельбы.

Боба Фетт опустился на корточки. С тыльной стороны замка осветился небольшой экран, расчертившись в прицельную сетку, уже выставленную на охранников у дальней стены. Когда Фетт положил руку на панель управления, пушка шевельнулась, отыскивая конкретную цель. Охотник выбрал человека, который командовал наемниками. Рамка прицела коротко полыхнула зеленым: мишень, засевшая за кучей погнутых и разорванных обломков пластика, зафиксирована. Хорошее укрытие, чтобы спрятаться. Недостаточное, чтобы защититься. Фетт нажал на гашетку. Дрожь, прокатившаяся по пушке, передалась рукам, отозвалась в груди.

Последний выстрел вывел из строя практически всех еще остававшихся в живых наемников. Когда Боба Фетт осмелился высунуться из-за спины Д'хархана, то сквозь дым и пыль сумел разглядеть, что потолка тоже не существует. Кусок фиолетового неба был обрамлен перекрученными оплавленными балками. Командира и всех тех, кто погиб вместе с ним, разбросало, словно сломанные игрушки, по площади за рухнувшей стеной. Внутри зала еще осталось несколько живых охранников, но они уже не стреляли. Их бластеры смотрели в отсутствующий потолок, а сами парни усиленно размышляли, стоит ли задание кредиток, полученных за него. Парочка наемников (самых сообразительных, если спросить у Бобы Фетта) швырнули оружие на пол и подняли руки над головой.

— Трусы! Предатели! — раздался истерический вопль.

Не убирая руки с контрольной панели, охотник повернул голову и увидел плавающий на антигравитационной подушке цилиндр Жиеты. Хатт как раз выбрался из-под обломков.

— Я платил вам за результат, — кричал панцир-ник. — А не за то, чтобы вы убегали и прятались.

Он потряс сжатым в кулак протезом.

— Взять его! — одна клешня ткнула в сторону Бобы Фетта. — Немедленно! Я приказываю вам…

Он поперхнулся, увидев разворачивающееся к нему орудие. Индикаторы наливались красным, точно свежей кровью, а глаза Жиеты в том же темпе вылезали из орбит. Боба Фетт вдруг подумал, что индикаторы похожи на капли крови, оставленные его пальцами на черном металле.

— Нет… — испуганно простонал панцирник, выставив вперед хилые лапки. — Не на…

Он втянул голову внутрь цилиндра, металлическая мембрана начала смыкаться.

Только недостаточно быстро. Горячий пар обжег пальцы даже сквозь перчатки; Фетт уперся в казенник плечом, вкладывая в толчок весь свой вес. Потащив за собой вялое тело все еще живого Д'хархана, орудие сдвинулось вперед. Дуло уткнулось в пустой воротник панциря в то же мгновение, когда лепестки мембраны сомкнулись вокруг черного металла.

Боба Фетт поменял точку опоры. Панцирь Жиеты теперь был надет на пушку, словно гигантский глушитель. Когда дуло стало смотреть строго вверх, охотник кулаком ударил по гашетке.

Взгляды всех, кто находился в зале, — остальных охотников, сдавшихся охранников, хаттов, которым хватило смелости высунуть нос из скорлуп, — обратились к абстрактной скульптуре посреди руин. Некоторые из зрителей вздрогнули, но никто не отвернулся, когда пушка басовито взревела.

Грохот выстрела прокатился эхом и умолк, как отголосок последнего грозового раската. Цилиндр, насаженный на дуло налился огнем. Пламя вырвалось сквозь трещины между лопнувшими листами брони, осыпав пол искрами. А когда орудие умолкло, Боба Фетт опустил руки, и почерневшая скорлупа соскользнула с наклонившегося ствола орудия. Покатилась по каменным плитам, оставляя за собой жирную, почти черную дорожку.

— Недурственно, — прохрипел еще один голос в оглохшей тишине.

К мертвецу подплыл хатт Нуллада, завис над покореженным цилиндром, который теперь напоминал механическое яйцо, запеченное вместе с содержимым, но с неочищенной скорлупой. Одной механической лапкой панцирник поддерживал бугры жирных щек, второй тыкал в сородича. Обугленный треснувший цилиндр качнулся из стороны в сторону.

— Он досаждал всем больше, чем имел на то право, — заявил Нуллада.

Фетт вяло подумал, что Жиета, наверное, заслужил подобную эпитафию. И большего не дождется, потому что хатты на редкость несентиментальны. И если покойный оставил после себя какое-то имущество (наемники достались ему по дешевке, так что от денег, полученных из системы Наррант, остался солидный куш), то собратья-панцирники немедленно займутся дележкой. И самый жирный кусок, несомненно, получит Нуллада.

По распоряжению престарелого хатта два наемника беспрекословно вытащили из-под завала всеми забытое и никому не нужное тело Оф Нар Диннида.

— Какая жалость, — сказал Нуллада с искренним, хотя и немного хищным сожалением. — Вот что получается, когда не сдерживаешь эмоций. А ведь если бы мы тщательно и с интересом изучили содержимое его головы, получили бы много больше.

Боба Фетт не слушал древнего панцирника. Под пристальными взглядами Зукусса и ИГ-88 — хотя оружие парни держали дулами вниз — он осторожно уложил Д'хархана на пол. Лазерная пушка вздрогнула, царапнула пол и замерла. Ладонь в черной перчатке нашарила голосовую деку. Грудь, пробитая в нескольких местах, поднималась и опускалась короткими неравномерными толчками, пока Д'хархан одним пальцем набирал слова. Боба Фетт опустился возле киборга на колено и взглянул на экран.

НЕ СЛЕДОВАЛО… ДОВЕРЯТЬ ТЕБЕ…

— Верно, — согласился охотник. — В этом была ошибка.

ТЫ НЕ ПРАВ…

Палец двигался мучительно медленно. К потускневшему металлу пушки прилип обожженный лепесток.

ЭТО БЫЛО… МОЕ РЕШЕНИЕ…

Фетт промолчал. Рядом с Д'харханом ему всегда хорошо молчалось. Он стал ждать завершения непроизнесенной фразы.

ТЕПЕРЬ Я… МОГУ ОТДОХНУТЬ… НО ТЕБЕ…

Обтянутый черной кожей палец перебирался от буквы к букве.

ТЕБЕ ПО-ПРЕЖНЕМУ… ПРИДЕТСЯ… ЖИТЬ ДАЛЬШЕ…

Рука упала, ударившись о мозаичный пол. Ни дыхания, ни пульса; спустя несколько мгновений Боба Фетт протянул руку и отключил последний из контроллеров лазерной пушки. Красный огонек индикатора погас.

Охотник поднялся с колен, повернулся к остальным.

— Здесь мы закончили, — произнес Боба Фетт мертвым голосом. — Теперь можем идти.

Зукусс посмотрел в глаза старому ящеру — узкие щелочки зрачков. И произнес: — Все случилось именно так, как вы и хотели.

— Хорошо, — Крадосск неторопливо кивнул, отворачиваясь. — Я так и думал.

Могу спорить… подумал ганд. Ему не нравилось находиться в личных покоях главы охотничьей Гильдии, просто мурашки бегали по коже. Именно здесь Крадосск втянул Зукусса в свой маленький заговор. Именно здесь ганду не в первый раз в голову пришла мысль, что трандошаны с полным на то основанием могли считаться толстокожими. В прямом смысле этого слова. А под этой броней неистовый аппетит — основа их неистового темперамента.

И сейчас все свидетельства были налицо. Сейчас, когда Зукусс в деталях пересказал старому ящеру все, что произошло на Циркумторе.

— Ты видел? — потребовал Крадосск подтверждения. — Ты видел, как его подстрелили?

— Прямо в грудь, — отозвался Зукусс. — И он не поднялся.

В его собственных жилах стыла кровь от улыбки на морде Крадосска.

— И ты сразу пришел сюда? — глава Гильдии не повернул головы, продолжал бездумно перебирать причудливые сувениры из кумирни. — Как только приземлились?

Сувениры были желтовато-белые, тонкие и изогнутые. У Зукусса болезненно заныли свои ребра, как только ганд сообразил, чем эти штуки были раньше.

— Ты ни с кем другим не разговаривал?

Трубки дыхательного аппарата качнулись из стороны в сторону.

— Ни с кем. Таков был ваш приказ. Когда… ну, вы знаете… когда поручили мне это задание.

И Зукусс до сих пор жалел, что согласился. Несмотря на то что вернулся с Циркумторы с относительно целой шкурой, отделался лишь синяками и шишками. Он заключил соглашение с тем, кто послал практически на смерть лучших охотников Гильдии, лишь бы избавиться от собственного сына, и теперь чувствовал себя несколько неловко. Может быть, Боба Фетт прав? грустно размышлял ганд. Может быть, я не гожусь в охотники за головами?

— Я рад, что ты выполняешь приказы, — Крадосск поднес одну из костей к слабеющим глазам; на отполированной поверхности ребра было выцарапано имя давно почившего в бозе соперника. — Я даже потрясен твоей… преданностью. И умом. Эти два качества непременно помогут тебе пережить грядущие трудные времена.

Ящер тяжко вздохнул, опуская кость — напоминание о минувшей славе, — и уставился вдаль.

— Как бы мне хотелось, чтобы мой сын обладал этими качествами. Или скажем иначе… — он повернул голову и скосил желтовато-мутный глаз на молодого охотника. — Если бы такой, как ты, был моим отпрыском.

Вот утешил, подумал Зукусс, воздерживаясь от демонстрации каких-либо эмоций. И очутиться в гробу, как только на тебя накатит новый приступ паранойи? Нет у ж, спасибочки…

— Помяни мои слова, — изогнутые когти Крадосска сжали кость, словно палицу, пригодную, чтобы крушить головы вероотступников; низкий рокочущий голос, на тон ниже, чем обычно, хорошо соответствовал мрачному оскалу на морде трандошана. — Если бы прочие охотники твоего поколения были такими же умными, как и ты. И так же, как ты, уважали мудрость старших. Сколько неприятностей и бед можно было бы избежать… Но у них всех… у них свои понятия, — последнее слово ящер прорычал, как ругательство. — В точности как у моего сына. Поэтому так важно было его уничтожить, понимаешь? И таким способом, чтобы никто не заподозрил моего участия. Таким способом… подальше от дома, среди умных и жадных тварей, как хатты-панцирники… чтобы его гибель казалась результатом его собственной глупости и некомпетентности… И новых идей, — Крадосск ощерился. — Старые способы всегда лучше и надежнее. Особенно когда речь идет об убийстве.

— Это точно, — поддакнул Зукусс едва слышно.

— Ты что-то сказал? — Крадосск посмотрел на него. Ганд покачал головой.

— Воздушный пузырек, — пояснил он, указывая на трубки, болтающиеся, словно усы, по обеим сторонам его морды. — Иногда бывает.

— А, вот оно что… — трандошан вновь вернулся к созерцанию кости давно умершего врага, погружаясь в вялые бессвязные размышления. — Нужно помнить о таких вещах. Чтобы быть мудрым… или, что гораздо важнее, — быть хитрым. Потому что… — он неторопливо кивнул своим мыслям, -… прежде чем все наладится, придется убивать и убивать.

— Что вы хотите сказать?

Собственно, ответ Зукусс уже знал и спросил лишь для проформы. Старый хищный хрыч хотел побеседовать, так пусть говорит. Элементарная вежливость, к тому же ни кредитки не стоящая. Кроме того, назревало событие, о котором Крадосск не подозревал. Из тех, к которым требуется некоторая подготовка.

Он услышал легкий шум у дверей. Оглянувшись через плечо, ганд увидел управляющего. Тви'лекк вечно шнырял по всей Гильдии по своим и чужим сугубо секретным делам. Об Фортуна перехватил взгляд Зукусса и приложил длинный палец к губам, призывая к молчанию. Ганд украдкой покосился на трандошана. Старик был по-прежнему погружен в размышления и ничего не замечал вокруг. Зукусс с тви'лекком опять обменялись торопливыми кивками, и управляющий заторопился прочь, в путаницу темных коридоров жилого комплекса.

— Не время для глупых игр…

Желтоватая хрупкая кость раскололась на две половинки, по одной на каждый кулак Крадосска. Трандошан сердито и удивленно уставился на дело собственных лап, затем отшвырнул обломки. Поглядел на Зукусса.

— Не пытайся уверить меня, будто глуп и не понимаешь, что творится вокруг.

— Н-ну…

— Босск был первым из тех, кого следовало убрать.

В трещинах чешуи застрял мелкий осколок кости. Трандошан вынул его и принялся ковырять им в зубах, кивая в такт собственным мыслям.

— Будут и остальные, список я уже составил.

Вот уж не сомневаюсь, мысленно согласился Зукусс.

— И не все они молоды и безрассудны, — Крадосск с интересом изучил извлеченный кусочек мяса на конце импровизированной зубочистки затем вдумчиво продолжил процесс. — Кое-кто из самых почтенных и доверенных лиц… охотники за головами, которые не один год пьют нашу кровь… как говорится.

Выражение его морды было жестоким.

— Следовало, конечно, предвидеть… но как я мог? Я любил этих убийц.

— Что предвидеть?

И на этот вопрос был известен ответ, но если спросить, дряхлый ящер поговорит чуть подольше. По подсчетам Зукусса, тви'лекк-управляющий еще не закончил обход.

— Предатели… только и ждут, только и думают, как бы воткнуть нож в спину… — утробный рык как будто рождался в самом низу живота. — Вот что получаешь взамен, когда хочешь быть к кому-то добрым. Подбираешь их сопливыми кутенками, которые даже не знают, с какой стороны вцепиться в добычу, если не поднести им ее перевязанной ленточкой с бантиком… пестуешь их… учишь… Я обучил большинство членов Гильдии всему, что они знают и умеют теперь.

— Много же пришлось потрудиться.

— И не говори! — гневно отозвался Крадосск. — И что же я получаю взамен? Но если весь этот сброд считает, будто может избавиться от меня…

Он смял в зубах костяной обломок, растерев его в пыль.

— … им лучше передумать.

— Вы говорите о каком-то конкретном сброде? — уточнил ганд.

Упоминание о списке подлежащих уничтожению несколько беспокоило. Должно быть, старик по дряхлости лет забыл, с кем разговаривает. Повезет, если в списке обнаружится и его, Зукусса, имя.

— Они-то знают, о ком я говорю! И я знаю. Хотя, может быть… может быть. .. — Крадосск вновь кивнул. — Может, не рисковать, а попросту взять и убить? Устроить в Гильдии основательную чистку. И начать все сначала.

Здорово. Умней ничего не придумал? Зукусс приуныл. А ведь по дороге назад с Циркумторы Боба Фетт его об этом предупредил. Вскользь, но вполне недвусмысленно. Они сидели в рубке «Раба-1», и Фетт вкратце и доходчиво разъяснил манеру Крадосска вести дела. Трандошан всегда был параноиком, задолго до того как взобрался на вершину лестницы в Гильдии. Собственно, именно это качество и поспособствовало ему на пути к власти. Только с помощниками всегда выходили сложности.

— Но сначала, — произнес Крадоск, — мы избавимся от очевидных мишеней. Тех, которые возвестили свои намерения, которые либо хотят взять верх в Гильдии, либо отколоться от нее и создать собственную организацию. Как будто я позволю такому случиться…

Возвращаясь с Циркумторы, Зукусс вместе с остальными услышал об этом брожении умов по комлинку. Группа отщепенцев была готова принять к себе всех охотников, кто только пожелает к ним присоединиться. Особенно приглашался великий Боба Фетт и любой, кто с ним работал. Уже одно то, что они слетали вместе за Оф Нар Диннидом, означало, что и Зукусса, и ИГ-88 обхаживали все кому не лень. Как правило, те, кто хотел вырваться из-под лапы Крадосска. Всегда приятно знать, что ты нужен… до тех пор пока глава Гильдии и его последователи не сообразят, что объект привязанности поменялся.

— Всех их? Поголовно?

Уж лучше пусть старик говорит, решил Зукусс. О тех, кто находится не здесь, не в этой комнате.

— То есть… ну, как это вы сказали? Многие из них давно в Гильдии. С самого ее начала… по меньшей мере, с тех пор как вы взяли власть в свои…

— О, от этих я избавлюсь с большим наслаждением, — перебил Крадосск; по морде трандошана блуждала уродливая ухмылка. — Молодых извиняет глупость. У них нет нужного опыта. Но ветераны… они-то могли бы предугадать, как я отреагирую на предательство, на покушение на святость нашего братства!

Зукусс не удержался и глаза все-таки выпучил. Хорошо, что Крадосск не заметил. Ганд не считал, что между хищниками (а в частности, трандошанами) могут существовать хоть какие-то теплые отношения.

— Грядут крупные перемены, — сообщил Крадосск. — Все, кто твердил о них, был прав. Охотничья Гильдия никогда не станет такой, как раньше. Ныне Галактика 282 283 принадлежит Императору Палпатину, придется смириться с этим. Если бы отщепенцы просто чуть-чуть подождали бы и сохранили верность Гильдии, вероятно, они получили бы все, что хотели.

— Кроме, разве что, того, — указал Зукусс, — что не избавились бы от вас.

В глазах трандошана вспыхнуло бешенство. Ганд попятился.

— Это верно, — признал Крадосск, плотоядно ухмыляясь. — Вот этого не произойдет. Можешь на это рассчитывать. Охотничья Гильдия станет поменьше, нужно избавиться от балласта. Признаю, что опомнился поздновато, раньше следовало заняться. У многих старейшин затупились клыки. Либо они совершат какую-нибудь ошибку, либо присоединятся к отступникам… Как бы то ни было, но им придется исчезнуть, потому что для меня они бесполезны. Так, сухие и старые кости… В организации будет полно свободных мест, сам понимаешь, что это значит. Откроется множество путей наверх. Для таких… как ты.

Он протянул лапу и постучал когтем Зукусса по груди, под свисающими толстыми трубками дыхательного аппарата.

— Умный молодой охотник за головами, такой как ты, сможет быстро подняться к вершинам власти. Если правильно разыграет сданные ему карты.

— Я… я сделаю все, что в моих силах… попытаюсь…

— Ах, да не мельтеши ты понапрасну! — трандошан поскреб чешуйчатый подбородок. — По большей части тебе просто придется хорошенько пораскинуть мозгами и выяснить, с кем ты пойдешь и кто пойдет с тобой. В нашем деле самое важное — верно выбрать напарника. Ты уже очень неплохо начал. Не подведи сам себя, решив, что сумеешь подружиться… с другими.

— С кем?

Некоторое время старый ящер молчал, глядя в сторону.

— Знаешь, — произнес он, наконец, — по размышлению я предположил, что наш раскол полезен лишь одной личности. Если бы ему не захотелось, охотничья Гильдия продолжала бы существовать, как и прежде, есть Император на свете или нет Императора.

Зукусс как-то не сомневался, о ком идет речь, но на всякий случай уточнил: — Вы говорите о Бобе Фетте?

— О ком же еще? — фыркнул Крадосск, одновременно позволив себе кивнуть как будто в восхищении. — Все из-за него. Все, что произошло и произойдет. Все перемены, все смерти… Ну, по большей части. Фетт — неучтенный фактор. Вот поэтому я все время задаю сам себе один и тот же вопрос… а на самом-то деле зачем он сюда пришел?

— Но он же сказал, — забеспокоился Зукусс. — Когда появился, в самый первый раз. Перемены, Империя, все такое…

— А ты и поверил? — Крадосск качнул головой. — Настало время для следующего урока, дитя мое. Никому нельзя доверять, а уж тем более тому, чья профессия — убивать. Можешь верить Фетту, если хочешь, но обещаю тебе: придет день, и ты горько раскаешься в этом.

У Зукусса по спине пробежал холодок. С одной стороны, он не сомневался, что старый трандошан говорит правду, с другой — надеялся, что предсказанный день еще очень далек.

— Ну… пойду я… — Зукусс дернулся в сторону двери. — У меня еще столько дел.

Он был более чем уверен, что у управляющего было достаточно времени, чтобы связаться со всеми, кто мог понадобится.

— Ну, знаете… с тех пор, как мы вернулись…

— Разумеется, — Крадосск нагнулся и поднял обломки реберной кости. — Мне пора научиться контролировать собственный норов, — сжимая в когтистой лапе белые осколки, он улыбнулся Зукуссу. — Или уже слишком поздно, как ты считаешь? Зукусс пятился к двери.

— Если честно… — он пошарил за спиной и ухватился лапкой за дверной косяк. — Уже слишком поздно.

— Полагаю, ты прав.

Сейчас Крадосск выглядел много старше собственных лет, как будто груз ответственности на его плечах был слишком тяжел. Зажав в лапе сломанный напополам трофей дней молодости, трандошан, шаркая, направился ко входу в хранилище своих драгоценных воспоминаний.

— Как правило, всегда слишком поздно. Скрипнула дверь личных покоев. Зукусс потянул ее на себя, но не сделал даже шага в коридор. Он остался на месте, поэтому смог понаблюдать то, что, как он знал, рано или поздно должно было произойти.

И произошло — за считанные секунды. Крадосск обнаружил, что выход блокирован его собственным отпрыском. Босск стоял, широко расставив задние лапы, а передние сложив на груди. Он ухмыльнулся, заметив испуг в глазах родителя.

— Но… — выдохнул глава Гильдии. — Ты же… предполагалось, что ты сейчас мертв.

— Я знаю, — почти ласково откликнулся Босск. — И знаю, что так задумывалось. Но я внес в план кое-какие изменения.

Крадосск бешено развернулся.

— Ты солгал!

— Не совсем, — Зукусс пожал плечами. — Только когда сказал, что он не поднялся после выстрела.

Кончиком когтя Босск указал на стерильную повязку, идущую наискосок через грудь от правого плеча и через подмышку левой лапы.

— Было больно, — сообщил молодой трандошан, все еще улыбаясь. — Но выстрел меня не убил. Уж тебе-то, папа, должно быть известно, как сложно избавиться от наших сородичей. А если не удается убить сразу, ты-то знаешь, как мы после сердимся.

В желтых глазах Крадосска была паника, старый ящер попятился от нависшей над ним фигуры.

— Погоди-ка… — он выронил обломок кости, умоляюще приподняв лапы. — Помоему, ты немного спешишь с выводами.

Босск стремительно и цепко ухватил родителя за горло.

— А вот я так не думаю. Он больше не улыбался.

Зукусс, прижавшись к стене, заметил, как в глазах трандошанов вспыхнули красные огоньки.

— А знаешь, о чем именно я думаю? Я давно уже обмозговываю эту мысль, я на нее набрел еще до вылета на Циркумтору. Знаешь, о чем она? Что в охотничьей Гильдии нам двоим места мало.

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь… — Крадосск вцепился в запястья сына в тщетной попытке разжать его хватку и сделать вдох. — Гильдия… она же для всех нас…

— Я говорю о том же, о чем ты только что болтал. Я все слышал, — второй лапой Босск указал на кумирню. — Я там достаточно времени провел, чтобы насладиться. И я слышал все, что вы оба тут наговорили. О необходимости чистки, о недовольных. И знаешь, что, папочка? — Босск сильнее сжал пальцы; Крадосск хрипя привстал на цыпочки. — Я с тобой абсолютно согласен. Ты во всем прав. Гильдия скоро станет не такой многочисленной. Очень скоро.

— Не." не глупи… Ты не сможешь… убить меня и уйти… В храбрости старому ящеру отказать было трудно. Его когти вонзились Босску в лапы, по чешуе потекла кровь.

— Я вызвал… друзей… — Его голос слабел — ему сдавливали горло.

— Всех… старейшин…

— Этих разваливающихся маразматиков? — расхохотался молодой трандошан. — Боюсь, что ты запоздал.

— Тут у нас кое-что произошло, а ты и не знал. Может, если бы ты не тратил так много времени впустую, не бормотал, словно выживший из ума идиот, и не пускал слюни, играя с безделушками, то не прохлопал бы Гильдию.

Босск повернулся и изо всех сил толкнул отца на стол возле двери. Удар был настолько силен, что у Крадосска, похоже, помутилось в голове.

— Кое-кто из твоих старых добрых друзей, твоих возлюбленных старейшин, уже увидели свет, они перешли на мою сторону. Собственно, они уже какое-то время поддерживали меня, просто ждали удобного времени, чтобы… как это получше сказать?., усилить впечатление от твоей отставки.

Речь Босска сейчас мало напоминала его обычные взрыкивания и ворчание.

— Разумеется, не все старейшины оказались сообразительны, папа. Некоторые стояли на своем до самого конца. До очень скорого и неприятного.

— Что?.. — просипел Крадосск, с трудом проталкивая воздух сквозь сдавленные трахеи. — Что ты…

— Ой, не надо! А по-твоему, что именно я хочу сказать, а? — на морде молодого трандошана обозначилось отвращение. — Давай сформулируем так: в моей кумирне ожидаются новые поступления. Черепа некоторых твоих старых друзей будут неплохо смотреться на полке…

— Берегись! — крикнул Зукусс.

Крадосск не собирался сдаваться. Сипя и хрипя, он шарил по столу лапой, пока когти не сомкнулись вокруг рукояти богато инкрустированного церемониального кинжала. В драгоценных камнях отразилось пламя факелов, когда старый ящер взмахнул лапой, целя сыну в горло.

Избежать удара возможности не было; если бы Босск отшатнулся, клинок просто догнал бы его. Поэтому вместо этого Босск просто наклонил голову, подставляя под кинжал широкий и прочный лоб. Лезвие скользнуло по кости и вылетело из лапы Крадосска.

Молодой ящер вытер кровь, льющуюся из пореза.

— А вот это, — сказал он, — больно не было.

Он мотнул башкой, капли крови разбрызгались по морде, словно печать на смертном приговоре.

— Но обещаю, тебе еще будет.

Со своего места Зукусс хорошо слышал звуки близкой перестрелки и крики. Чистка в Гильдии началась. Ганд не удивился. Наоборот, с тех пор как тви'леккуправляющий удалился, чтобы предупредить нужный народ, он ждал их.

Зукусс повернул голову и стал смотреть, что происходит в личных покоях Крадосска. Он наблюдал ровно столько времени, сколько сумел выдержать. Затем тихонько выскользнул в коридор.

В одном Босск был безусловно прав, ничего не поделаешь. Чтобы убить трандошана, нужно хорошо попотеть.

Стрельбу и шум погрома в охотничьей Гильдии услышали даже те, кто находился от нее на приличном расстоянии.

Не буквально, конечно. Но новости до Куд'ара Муб'ата долетели стремительно.

— Ах! — воскликнул сборщик, услышав их. — Какой изумительный день!

Идентификатор пересказал ему все детали, как только вести поступили придаткам-слухачам, сидящим на внешней поверхности гнезда.

— Как это, мило. Разве не приятно, — риторически спросил арахноид, — когда все идет так, как задумано?

Он даже похлопал сам себе несколькими парами суставчатых мохнатых лап.

— Обожаю строить планы и интриги, — признался Куд'ар Муб'ат. — Великолепно! Отменно!

Многочисленные глаза сборщика сумели осмотреть тесное пространство центральной комнаты так, что хозяину паутины не пришлось поворачивать голову. Арахноиду нравилось наблюдать, как его удовольствие и восторг концентрическими кругами разбегались по паутине, добираясь до каждого придатка, сообщающегося с хозяином через отростки нервной ткани. Даже самые развитые и независимые из них, как, например, Бланкавизо, пребывали сейчас в состоянии возбуждения, сучили лапками и пощелкивали клешнями и челюстями.

Наверное, чересчур возбуждены, по мнению Куд'ара Муб'ата. Время от времени он замечал в поведении Бланкавизо какую-то фальшь, особенно когда дело касалось проявления энтузиазма. Многовато для простенького счетовода. Арахноид взял на заметку — из тех мыслей, которые он тщательнейшим образом прятал от своих помощников. Надо будет переварить слишком самодеятельного придатка и начать выращивать нового. Да, как только будет закончено дело с Феттом и охотничьей Гильдией…

А ждать этого события оставалось совсем недолго, если судить по тому, что Идентификатор только что рассказал арахноиду. Игнорируя снующих вокруг нахлебников, сборщик подложил под мягкое колыхающееся брюхо еще пару подушек и поудобнее устроился в центре гнезда, чтобы еще раз обдумать известия в спокойствии и умиротворении. Какой толк восторженно взмахивать лапами, услышав то, что он и так уже знал? Могут создаваться и рушиться в пыль империи, они поступали так уже не один раз. Сама Галактика может свернуться в черный непроницаемый шар. Но до тех пор Куд'ар Муб'ат (или некое существо, весьма похожее на него) будет получать выгоду, играя на чувствах разумных существ. Такова его природа, и таково естество тех, кто сам лезет в капкан.

— Иногда, — размышлял вслух арахноид, — жертвы сами не понимают, что происходит, а потом уже слишком поздно. А порой они вообще ничего так и не понимают.

— Что именно? — после первоначального взрыва эмоций Бланкавизо уже гораздо спокойнее завис на паутине в непосредственной близости жвал хозяина и создателя. — Что вы хотели сказать?

Любознательность у придатков — явный признак самостоятельности. Разговор не касается цифр и смет, тем не менее Бланкавизо задал вопрос. Куд'ар Муб'ат почувствовал некоторую эмоцию, которую, наверное, следовало назвать отцовской гордостью за потомка. Какая жалость, что придется оторвать придатку одну за другой конечности, а потом расколоть панцирь, чтобы высосать полезный и питательный протеин и мозговую ткань.

Арахноид протянул черную лапу и погладил отпрыска по маленькой голове.

— Вот мы с тобой разговариваем, — сказал он, — а кто-то умирает.

С помощью двигателей, много лет назад содранных с транспортника и установленных на гнездо, Куд'ар Муб'ат развернул свое дрейфующее жилище для связи с охотничьей Гильдией. Он хотел быть поближе к центру событий, чтобы без проволочек получить пущенное по узконаправленному лучу сообщение от своего связника.

— Разумеется, — продолжал арахноид, — потом тоже будут случаться различные смерти. Таков замысел.

Одна ловушка ведет к другой, вселенная — спутанный комок паутины, гигантская версия гнезда Куд'ара Муб'ата. Сборщик понимал ее и говорил о событиях в ней без симпатии и сожаления.

— Кто-то, может, и думает, что он на моей стороне, кто-то думает, что свободен, — рассуждал арахноид. — Но скоро и они поймут истину. Никто не может вечно убегать от судьбы.

Бланкавизо сложил на круглом крохотном брюшке миниатюрные лапки.

— Даже Боба Фетт? — спросил он.

Вопрос удивил Куд'ара Муб'ата. Не то чтобы ему был не известен ответ, но кто бы спрашивал?! Даже столь развитому придатку не положено думать самостоятельно. Арахноид не ожидал подобного поворота.

— Даже Боба Фетт, — медленно произнес он, продолжая следить за придатком четырьмя парами глаз.

Бланкавизо раскачивался на паутинке и напоминал сборщику себя самого в давней молодости.

— Разве возможно иное, малыш? Как же у него получится? Чтобы спасти свою шкуру, он должен быть умнее меня.

Сборщик взглянул на придаток в упор.

— Неужели ты веришь, что такое возможно? Глазки Бланкавизо были похожи на россыпь черных бусинок, они ярко блестели, но глубины в них не чувствовалось.

— Разумеется, нет, — пискнул нахлебник.

И тут же хором залопотали остальные придатки, высунувшись из паутины, перебирая лапками, эхом повторяя заявление счетовода.

— Нет никого мудрее тебя, — пели тоненькие детские голоса. — Даже сам Император не сравнится с тобой.

— Верно, — согласился Куд'ар Муб'ат.

Он хотел было напомнить своим многочисленным отпрыскам, что Палпатин играет с гораздо большим размахом, но потом все списал на мегаломанию. Поскольку если Император думает, что контролирует всю Галактику, что может холодной рукой взять за глотку каждое разумное существо на всех обитаемых планетах, то он — безумец, обычный безумец. И даже, по подсчетам Куд'ара Муб'ата, даже хуже: элементарный дурак. Когда играешь в масштабе вселенной, всегда есть риск проглядеть детали, и тогда разрушается план. Под носом у Императора шли своим чередом события, о которых Палпатин понятия не имел. Нет, о безумных повстанцах и их сторонниках арахноид даже не думал. Он мыслил о связях столь тонких и неуловимых, что даже он, мудрый Куд'ар Муб'ат, не мог отследить. Осколки и куски головоломок, истории о давно ушедших рыцарях и собственные рассуждения — вот на чем приходилось базироваться. Надо будет заняться Татуином и несколькими людьми, которые жили там, ни в чем не повинными и не подозревающими, насколько важны они для общей картины мира. Или все-таки они знали об этом? Наверное, один из них знает — старик, который живет на бескрайних просторах пустынного Дюнного моря. Куд'ар Муб'ат о нем слышал…

Мысли сборщика окрасились мрачными тонами, как только арахноид напомнил себе, сколько вообще всего находится за пределами паутины. Так пусть же, философски решил арахноид, об этом болит голова у Палпатина, а не у меня. Истинная мудрость основана на знании своих границ.

— Воистину так, — пропищал Бланкавизо, который выудил мысль родителя из сплетения нервной ткани, которая соединяла их в единое целое. — Вот почему ты так мудр. Разве Императору Палпатину приходила подобная мысль?

Сначала Куд'ар Муб'ат почувствовал раздражение. Маленький придаток научился подслушивать мысли. Арахноид даже решил придумать, как подавить соответствующие нейроны, чтобы предотвратить утечку. Затем сборщик смягчился.

— Так ты у нас тоже мудрец! — воскликнул Куд'ар Муб'ат и вновь протянул колючую черную лапу, позволив счетоводу залезть на нее. — Я буду очень печален в тот день, когда мне придется…

Он благоразумно не договорил.

— Что придется? — ползая по конечности родителя, нахлебник смотрел на Куд'ара Муб'ата крупинками черных глазок.

— Ничего. Не волнуйся. Позволь мне поразмыслить.

— Ну конечно, — сказал Бланкавизо, — разве в моих полномочиях препятствовать тебе? Я спросил о Бобе Фетте по одной-единственной причине…

— Да?

— Я спросил, — продолжал кроха-нахлебник, — потому что может возникнуть проблема с оплатой его услуг. Гильдии больше нет, она катастрофически развалилась, и цена за работу немыслимо возрастет. Мне нужно сделать рассчеты, составить смету, учитывая новые факторы. Если, конечно… — Бланкавизо заговорил лукаво. -… мы не придумаем, как распорядиться будущим Бобы Фетта.

В его словах была крупица здравого смысла. Арахноид подумал, что должен был сам высказать эту мысль. Вот почему полезно иметь хорошо развитых, почти независимых придатков вроде Бланкавизо. Если что-то и ускользнет от внимания арахноида, то обязательно будет подхвачено счетоводом.

— Благодарю тебя, — сказал Куд'ар Муб'ат крохотному существу, которое попрежнему весело ползало по его лапе. — Я поразмыслю над твоими словами.

— Собственно, — решился придаток, — у меня есть несколько предложений.

В самом центре паутины, которую арахноид сплел вокруг себя, плывя по холодному жесткому вакууму между звезд, сборщик совершил невероятную вещь. Он стал слушать — так, будто прислушивался к далекому шепоту непонятно откуда.

С того места, где стоял его корабль, на самом краю посадочной полосы, Боба Фетт слышал и выстрелы, и крики, но поскольку его это не касалось — в том смысле, что в его сторону не стреляли, — Фетт продолжал работать, настраивая и калибруя орудийные системы.

После того как он вместе с командой вернулся на орбиту Циркумторы для встречи с автоматическим кораблем, у него не было времени проверить, все ли функционирует как положено. Он слишком торопился вернуть Босска в Гильдию, чтобы тот мог возглавить мятеж.

Трудясь над болтами, скрепляющими распорки лазерных пушек, Фетт предположил, что старый Крадосск уже мертв. Тем более что Босск, сообразив, каким образом отец подставил его, тут же поклялся, что позаботится о том, чтобы почтенный трандошан никогда больше с ним так не поступал. Несколько кодированных сообщений с борта «Раба-1», и разборка в благородном семействе началась.

Снова выстрелы, на этот раз — ближе. Вооружение «Раба-1» не было предназначено для быстрого демонтажа; многие блоки вообще невозможно было удалить. Вернуть это хозяйство в былой (и рабочий) вид — еще тот труд. Не из легких. И не из быстрых. От корабельных орудий жизнь охотника зависела не меньше, чем от того, что было частью его доспехов. И меньше всего Фетту хотелось, чтобы его сейчас отвлекали внутренние распри Гильдии.

Кроме того, свою часть работы он уже выполнил. Он потыкал щупом в соединения, удовлетворенно просмотрел показания и загерметизировал провода. Ну, по крайней мере, большую часть работы, поправил Фетт сам себя. Ремонт скоро закончится, но нужно будет еще кое-что сделать. Одного небольшого разлада между стариками у власти и рвущимся наверх подрастающим поколением недостаточно. Фетт прикинул: силы противоборствующих групп примерно равны, и если удалить связующее звено — Крадосска… Некоторые из стариков, недовольные руководством старого трандошана, поставят на молодых и горячих: некоторые из молодых, не сошедшиеся во взглядах с Босском, предпочтут поддержать ветеранов. Но на обеих сторонах у Фетта будут звонари и доносчики, они будут обеспечивать его информацией и помогут разжечь подозрения и конфликт интересов. Сейчас Гильдия расколота надвое; вскоре осколков станет гораздо больше. И тогда, подумал. Боба Фетт, как обычно, несколько отстранение из-за усеченных эмоций, тогда каждый охотник будет сам за себя.

Ему это нравилось.

Он закрыл панель и поднял голову, разглядывая корабль. Дула лазерных пушек, обновленный и точный инструмент разрушения, более мощный, чем когдалибо был Д'хархан, хищно смотрели в звездное небо. Д'хархан мертв, стерт еще один кусок прошлого, как будто никогда ничего не происходило; со временем все листы прошлого будут чисты.

Это ему тоже нравилось.

Боба Фетт подошел к следующей панели, набрал код, отодвинул панель и вновь принялся за работу. Перестрелка вдали продолжалась.

Когда-нибудь крах Гильдии окажется лишь воспоминанием. Но не его — чужим; он не видел пользы в воспоминаниях…

Или проще — он не хотел помнить.