"Наваждение страсти" - читать интересную книгу автора (Крейг Джэсмин)

Глава 8

Придя в сознание, Александр страшно разозлился на себя за то, что недооценил сэра Клайва и не предвидел засады на дороге. Потом его пронзила боль. Проку ни от одного из этих чувств не было, а посему принц постарался сосредоточиться на другом.

Голова болела довольно сильно, но он стиснул зубы и заставил себя приподняться на правом локте. А чуть погодя, когда боль немного утихла и стала более или менее переносимой, Александр уже смог открыть глаза.

Он сразу понял, что лежит в тесной каюте корабля. В крошечном иллюминаторе виднелись серые волны и свинцовое небо. Александр облегченно вздохнул, сообразив, что его мутит не от слабости, а от морской качки.

На узкой полочке рядом с койкой стояли графин и оловянная кружка. Александр принялся жадно пить тепловатую воду. Напившись, откинулся на тощую подушку и разразился проклятиями. Ну почему его организм так медленно восстанавливает силы? Будь Александр здоров, для него не составило бы особого труда справиться с двумя тупоголовыми бандитами и одним денди, горделиво гарцующим на лошади. Но, увы, сил у него пока маловато, а потому вчера вечером он был вынужден покорно терпеть издевательства сэра Клайва, грозившего убить женщин, которым он, Александр, обязан своей жизнью.

Александр спустил ноги на пол и попробовал встать, не обращая внимания на адскую боль в левом плече. Но струйка крови, потекшая по руке, послужила ему грозным предупреждением: рана открылась. Внимательно осмотрев свою рубаху и найдя относительно чистое место, Александр зубами оторвал полоску ткани и плотно прижал ее к ране, надеясь остановить кровотечение.

«Хватит быть немощным калекой, – мрачно приказал себе Александр. – Пора найти сэра Клайва и потребовать от него ответа на некоторые вопросы. А главное – разузнать о судьбе Шарлотты и ее тетушки».

Только выяснив, какая участь постигла Шарлотту, он сможет узнать, куда делись драгоценный банковский чек и секретные навигационные карты, которые он должен был передать Баррету.

Если сэр Клайв выполнил свою угрозу и убил женщин, то… Однако Александр сразу же отмел эту безумную мысль. Он считал, что незачем заранее переживать и тем более предаваться бессмысленным сожалениям. Это было его девизом. Если Шарлотта и леди Аделина живы, он постарается их защитить. Если же их уже нет в живых… если их нет в живых, то ему останется только одно: позабыть о них. Он не может позволить себе роскошь скорбеть, потеряв друзей. Во всяком случае, до тех пор, пока ему и Хенку Баррету не удастся благополучно доставить в греческий порт продовольствие и оружие.

Но, черт побери! Выкинуть Шарлотту из головы оказалось нелегко. Память не желала расстаться с ее образом. Лицо красавицы с возмутительным упорством маячило перед мысленным взором Александра. Прохладное прикосновение пальцев Шарлотты к его лбу было абсолютно реальным. Как тогда, когда он метался в бреду. А еще Александру страстно хотелось услышать ее нежный, серебристый смех. И сколько бы он ни напоминал себе, что в борьбе за свободу Греции пострадало много невинных людей и Шарлотта не исключение, в глубине души, несмотря на многолетнюю привычку к суровой дисциплине, Александр надеялся, что Шарлотта и леди Аделина не пополнили длинный список мучеников.

Он встал на ноги, отчаянным усилием воли заставляя себя стоять прямо, хотя ему безумно хотелось повалиться обратно на койку. Да, он порядком изменился в доме Риппонов. И не только ранение тому причиной. Благодаря Шарлотте он впервые узнал, что значит жить в обстановке искренности, доверия и заботы друг о друге. Счастливица Шарлотта даже не подозревает, как тяжело все время быть начеку, в каждом госте, каждом случайном знакомом подозревать врага, гадать, а не подослали ли его специально, чтобы убить тебя… Порой, оставаясь наедине с Шарлоттой, Александр поддавался соблазну и начинал мечтать об обычном человеческом счастье. Но тут же спохватывался и говорил себе, что такие мечты невероятно опасны. Физическую слабость еще можно преодолеть, но стоит дать душевную слабину – привязаться к каким-нибудь людям или к месту – и человек уже становится послушным орудием в чужих руках, становится способен на измену и предательство. Он слишком часто бывал свидетелем подобных перемен и не допустит, чтобы это случилось с ним самим! Нельзя позволить, чтобы иррациональные желания взяли верх над доводами разума! И хотя он желает добра Шарлотте, это никоим образом не должно влиять на его действия!

Александр допил остатки воды и распрямил плечи, намеренно игнорируя боль. Какие странные последствия у этого ранения! Он никогда прежде столько не думал о женщинах. Не принимая взглядов отца, считавшего, как и положено верным мусульманам, что у женщин нет души, Александр, тем не менее, не думал, что счастье мужчины зависит от женщины. С Шарлоттой у них была приятная интерлюдия, но ведь это ничем не завершилось. И лучше ему больше не видеть эту девушку! Надеясь, что сэр Клайв пощадил ее, Александр одновременно лелеял надежду на то, что Шарлотта осталась с тетушкой в Англии.

Взбудораженный тем, что его мысли упорно ходят по кругу, Александр остановился у массивной дубовой двери. Она, естественно, была заперта. Он заколотил по двери кулаками. Как и следовало ожидать, стоявший неподалеку часовой немедленно явился на шум.

– Будет вам, будет! Я и так бегу. Не стучите!

В каюту вошел пожилой моряк с обветренным лицом. Его товарищ остался караулить вход в каюту.

– Я – Сэм, а это ваш обед, – сказал моряк, ставя на узкую полочку возле койки деревянную миску.

В миске лежали ломоть овсяного хлеба и кусок засохшего сыра. Александра это не смутило. Ему доводилось питаться и хуже.

– Спасибо, Сэм. А который сейчас час, не подскажешь?

– Только что пробило два. Вы проспали пятнадцать часов кряду. А может, и больше.

– Послушай, а что случилось с дамами, которые ехали вместе со мной? Они тоже на корабле?

– Не могу сказать. Спросите у капитана.

– А кто тут капитан? Сэм явно удивился.

– Как кто? Сэр Клайв Боттомли. Разве вы не знали?

– Нет, я не знал, что сэр Клайв – моряк. Это его корабль?

– Понятия не имею. Тут вся команда новая, он нанял нас только на один рейс в Стамбул. И сразу выплатил половину жалованья. А такое куда как редко бывает!

– Не сомневаюсь. Сэм, а ты не мог бы принести мне воды, чтобы я помылся, и чистую рубаху? А то моя рваная и грязная.

– Ну… я могу подогреть на огне морскую воду. Запас пресной воды у нас строго ограничен.

– Что ж, думаю, помыться теплой морской водой будет очень приятно.

Сэм, чья кожа была шоколадного цвета не только от загара, но и, несомненно, от грязи, по-видимому, счел желание Александра поплескаться в морской воде извращением.

– Да вы не особенно испачкались!

– Мы, турки, обожаем чистоту. Неужто ты не слышал про знаменитые турецкие бани?

– Слышал, – презрительно фыркнул Сэм. – Это места, где язычники творят всякие безобразия. Говорят, женщины ходят в банях голыми!

Александр усмехнулся.

– Совершенно верно. Но когда рядом мужчины, женщины голыми не ходят. В публичных банях женщины и мужчины моются в разные дни. Сходи туда хоть разок, и тебе, я уверен, там очень понравится.

– Да чтобы я при всех разделся и дышал паром?! Нет, это верный способ подхватить простуду.

Александр отломил кусочек хлеба и принялся молча его жевать.

– Ну, так что? У меня есть шанс получить чистую рубаху?

– Есть. Я принесу ее, когда подогрею воду.

Нельзя сказать, чтобы еда была аппетитной, но голод она все-таки утолила. Едва Александр проглотил последние крошки, Сэм вернулся и принес горячую воду, гребень и чистую рубаху. Он был так доволен своей исполнительностью, что Александр не осмелился обратить его внимание на отсутствие мыла и полотенца. Поставив ведро с кипятком посреди каюты, Сэм, сурово критикуя чистюль, глядел, как Александр причесывается, окатывает себя водой и вытирается рваной рубахой.

– Не очень-то вы похожи на турка, – заметил Сэм, протягивая Александру чистую рубаху. – И бороды у вас нет, и ростом вы повыше, чем они.

Это явно следовало расценить как комплимент, И Александр ответил в том же тоне:

– Одна моя бабушка была родом с острова Скирос, а вторая – из северной Европы, поэтому неудивительно, что у меня не очень типичная внешность.

– Значит, вы полукровка? – дружелюбно спросил Сэм, кладя грязную рубаху в ведро. Гребень для волос он оставил на полочке. – А вот я чистокровный англичанин. Мои родичи искони жили в Лондоне. Да вы побыстрее одевайтесь, а то капитан ждет вас в своей каюте. Я пообещал привести вас сию же минуту.

Александр неторопливо застегнул последние пуговицы, внутренне готовясь к предстоящей встрече.

– Все, пошли! – наконец сказал он.

Сэм, разумеется, понимал, что удрать с корабля, вышедшего в открытое море, невозможно, а посему относился к своим обязанностям довольно небрежно.

– Идите за мной, – приказал он и двинулся по коридору, насвистывая мотив скабрезной матросской песенки. Между передними зубами у него была щель, и свист получался очень пронзительный. Свернув налево, он остановился возле двери с массивной медной ручкой.

– Это каюта капитана, – сообщил Сэм и деликатно постучался. – Не отходите от меня ни на шаг, – уточнил он и громко сказал: – Капитан, это я, Сэм. Я привел турка, как вы приказывали.

– Входите.

Сэм распахнул дверь и кивком велел Александру войти первым.

Сэр Клайв сидел за большим письменным столом и что-то читал.

– Можешь оставить нас, Сэм, – пробормотал он, не отрываясь от бумаг. – Подожди снаружи дальнейших приказаний.

– Да, сэр.

Сэм вышел, но сэр Клайв продолжал читать, игнорируя Александра. Правда, Александра, бывавшего прежде на допросе у главного евнуха султана, столь явные попытки запугать только позабавили. Он пошире расставил ноги, чтобы удобнее было сохранять равновесие – корабль слегка покачивался на волнах, – и огляделся, воспользовавшись молчанием сэра Клайва. Так-так… Где же он находится? Большая, пышно убранная комната, обставленная в европейском стиле. На полу персидский ковер. На виду ни карт, ни секстанта – ничего, что намекало бы на профессию моряка. По всей видимости, сэр Клайв – капитан только на словах. И как назло, на стенах нет никаких картинок, так что догадаться о том, кому на самом деле принадлежит корабль, невозможно…

Шелест бумаг стих, и Александр поспешно набычился, придав своему лицу тупо-непроницаемое выражение. Окинув пленника беглым взглядом, сэр Клайв растерянно кашлянул. До него вдруг дошло, что надо было приступить к допросу сразу же, не давая пленнику опомниться, и теперь он не знал, как исправить свой промах. Сэр Клайв взял карандаш и начал его точить. Он страшно злился на себя за растерянность.

– Надеюсь, вы довольны своей каютой, – наконец произнес он.

– Вполне, благодарю. А вот голова у меня болела бы меньше, если бы вам не вздумалось бить по ней рукояткой пистолета.

– Увы, бывают моменты, которых никак нельзя избежать. Однако я распорядился, чтобы мои люди вели себя с вами предупредительно и исполняли все ваши просьбы… разумные, конечно, Если вы будете со мной заодно, принц Карим, я не причиню вам вреда.

Александр усмехнулся.

– Ах, как великодушно, сэр Клайв! Смею надеяться, матросы будут обращаться со мной аккуратнее, чем разбойники на дороге в Гастингс.

– Тем людям было приказано доставить вас на борт целым и невредимым, – холодно произнес сэр Клайв. – Они превысили свои полномочия и поплатились за свою глупость. – Видя, что Александр не отвечает, сэр Клайв раздраженно спросил: – Неужели вас не интересует, как я намерен с вами поступить?

– Отчего же? Просветите меня, будьте любезны.

Сэр Клайв едва не сорвался на крик. Эти проклятые азиаты все одинаковы: когда умирает какой-нибудь дальний родственник, седьмая вода на киселе, они вопят, словно в них вселяется дюжина злых духов, но когда их собственная жизнь висит на волоске, ублюдки и глазом не моргнут! Все они лживые, подлые твари! Все до единого!

– Вы причинили серьезные неприятности некоторым важным господам в Стамбуле, принц Карим.

– Весьма сожалею. Я этого не хотел. Похоже, проклятый турок говорит искренне!

Сэр Клайв встал и подошел к иллюминатору. Море было неспокойно. Поглядев на белые барашки волн, он подумал о том, как соблазнительно было бы заковать принца в кандалы и подержать без еды в карцере. Даже воды не приносить! А еще можно долго бить его по ногам, так, что они превратятся в кровавое месиво… М-да, хорошая мысль! Умереть он от этого не умрет, а… впрочем, нет, не стоит… Вдруг у мерзавца начнется заражение крови?

Вздохнув, сэр Клайв вынужден был с сожалением признать, что к пыткам прибегать не следует. Ладно! Он и так должен благодарить судьбу, ведь ему дважды заплатили за одно и то же дело: и эмир Ибрагим, и великий визирь раскошелились авансом на весьма кругленькую сумму, и все за то, чтобы он привез в Стамбул принца Карима! Жаль только, эмир и визирь – заклятые враги, и принц нужен им по совершенно разным причинам.

Сэр Клайв еще не решил, кому он передаст Карима, доплыв до берегов Турции. Великий визирь обладал огромной властью, поскольку был министром иностранных дел. Ссориться с ним было опасно. Однако эмир Ибрагим скорее заплатит вторую половину обещанного, а это тоже немаловажно. Может, отпустить принца во дворец к отцу, и не мешкая сообщить великому визирю о его местонахождении? Главное, чтобы великий визирь заполучил секретные документы. Тогда он закроет глаза на кое-какие мелочи… Сэр Клайв приободрился. Да, пожалуй, так и надо сделать! В конце концов, шпионы великого визиря всегда могут схватить Карима, как только принцу придет в голову высунуть нос из отцовского дворца!

Только одно смущало сэра Клайва в истории с двойной оплатой. И великий визирь, и эмир потребовали, чтобы Карим был доставлен на родину живым и здоровым. Это, конечно, вызывало у сэра Клайва досаду, поскольку ему безумно хотелось проучить наглеца, но ради денег он решил пожертвовать удовольствием.

– Вы затеяли опасную игру, принц Карим, – предупредил сэр Клайв, гордясь своим самообладанием. – Великий визирь очень недоволен вашим поведением. Ему доложили, что вы лично помогали греческим крестьянам, борющимся в Морее против великодушного султана.

– Я был в Морее в прошлом году, сэр. У меня там поместье, оно досталось мне в наследство от матери.

– И это все, что вы можете сказать на сей счет?

– Да. Я уже говорил вам, сэр Клайв, что буду держать ответ только перед самим султаном.

Сэр Клайв резко отвернулся. Несмотря на отчаянные попытки сдержаться, он все-таки вышел из себя.

– Вы вскоре убедитесь, что у великого визиря иной взгляд на вещи. Каких бы либеральных идей ни придерживался султан, его министры не принимают всерьез притязаний греков на свободу. Население Морей – это либо крестьяне, либо разбойники, там царят разброд и шатание. Греция, как и почти вся восточная Европа, около четырех веков находится во владении Оттоманской империи, и мы не видим оснований, почему так не может продолжаться еще четыре столетия.

– Может быть, потому, что греческий народ этого не допустит? Я уж не говорю о растущих амбициях русского императора.

Сэр Клайв злобно прошипел:

– Вы с мистером Каннингом – оба романтики. Как лорд Байрон. Вы путаете сегодняшних, сплошь неграмотных греческих крестьян с благородными греческими философами прошлого. Но, к счастью, у многих англичан, в том числе и у герцога Веллингтона, более реалистичный взгляд на данный вопрос.

Александр рассмеялся.

– Пожалуй, впервые в жизни кто-то назвал английского министра иностранных дел романтиком! Поверьте, мистер Каннинг прекрасно понимает ограниченность возможностей греческих патриотов. И вовсе не разделяет донкихотских порывов лорда Байрона, который погиб, защищая осажденный Миссулонги. Каннинг просто хочет избежать кровопролития, в которое будет втянуто пол-Европы. Вам ли не понимать, что русские ждут не дождутся падения Оттоманской империи, рассчитывая прибрать к рукам ее осколки?

Губы сэра Клайва презрительно искривились.

– Мне известно, что мистер Каннинг трепещет перед Россией.

– Ах, да! Я и забыл, что вы слывете в министерстве знатоком Оттоманской империи! И вдобавок, если мне не изменяет память, входите в ближайшее окружение мистера Каннинга. Неудивительно, что вам так хорошо известны его взгляды. Тут уж сэр Клайв не выдержал.

– Позвольте! Мы сейчас обсуждаем ваше положение и вашу измену, принц Карим! И я бы не советовал вам меня сердить. Вы неглупый человек и понимаете, что я в состоянии облегчить жизнь пленника на борту корабля… или, наоборот, серьезно усложнить ее.

– В таком случае давайте непременно обсудим мое положение, ибо для меня комфорт чрезвычайно важен. Почему вы везете меня в Стамбул, сэр Клайв?

– Потому что мне за это заплатили. Вас шокирует моя откровенность? По-вашему, английский джентльмен не должен руководствоваться денежными соображениями? Вы думаете, ему следует быть выше этого?

– Я так не говорил.

Сэр Клайв горько улыбнулся.

– Не говорили просто потому, что вы с Востока. Ну а у нас, в Англии, считается, что джентльмен должен жить на средства, получаемые с имений, оставленных ему отцом. А ежели отец, предположим, проиграл свои имения, то общество не знает, что посоветовать незадачливому сыну. Оно твердо знает только одно: джентльмен ни при каких обстоятельствах не может заниматься коммерцией. Иначе он перестанет быть джентльменом.

– Понятно. Тогда мне тем более странно, что торговля человеческой жизнью не считается у вас коммерцией. Пожалуй, нет ничего удивительного в том, что мы, бедные азиаты, с трудом постигаем сложности изощренного английского этикета.

Пухлые щеки сэра Клайва гневно вспыхнули.

– Вы делаете неправильные выводы, принц Карим! Это ваш отец, эмир Ибрагим Гуссейн, хочет вернуть вас в Стамбул. Я вовсе не желаю вам зла, и, клянусь, у меня и в мыслях нет торговать вашей жизнью!

– Неужели? Однако по дороге в Гастингс на меня напали четверо приближенных великого визиря, а ведь только вы и мистер Каннинг знали, куда я направляюсь. Теперь вы тоже будете утверждать, что великий визирь не приложил руку к попыткам вернуть меня на родину?

– А отчего вы так уверены, что напавшие на вас разбойники – слуги великого визиря?

– Я узнал их предводителя, Ахмеда Мустафу.

Сэра Клайва это известие не обрадовало. Ему вовсе не хотелось, чтобы его имя связывали с жестоким нападением на принца. В общем-то, он бы не отказался от репутации жестокого и безжалостного человека – его будут больше бояться. Но великий визирь заявил, что, если сэр Клайв хочет получить денежки, он должен соблюдать строжайшую тайну. Великий визирь не желал разглашать своего участия в заговоре. И надо же было принцу Кариму узнать нападавших! Теперь визирь может и отказаться от выплаты второй половины денег…

Когда на карту бывало поставлено его благополучие и выгода, сэр Клайв соображал удивительно быстро. Он откинулся на спинку стула и благожелательно улыбнулся.

– Вас не было в Стамбуле три недели, – промурлыкал сэр Клайв, – и вы понятия не имеете о новых политических союзах, возникших при дворе. Ваш отец мечтает, чтобы вы поскорее вернулись домой. Он послал вам два письма, умоляя вернуться в Стамбул, но, увы, все было безрезультатно. Не забывайте, ваш отец – министр правительства султана. Каким позором будет для него известие, что сын подстрекает подданных султана к бунту!

Отец дважды писал ему, прося вернуться в Стамбул? Александр признался себе, что эта новость ему приятна. Никаких писем он не получал, но при его кочевом образе жизни это вполне естественно – они могли и не дойти. Хотя, с другой стороны, отец очень горд, и не стал бы умолять его о возвращении – они ведь серьезно поссорились при расставании. Да и верить сэру Клайву в высшей степени неразумно. Он соврет, недорого возьмет.

– Может, отцу и хочется вновь увидеть меня в Стамбуле, – наконец сказал Александр, – но я не понимаю, с чего бы ему интересоваться бумагами, которые ваши подручные жаждали заполучить. Эмир ведает финансовыми делами, а внешней политикой у нас занимается великий визирь, так что, думаю, не эмир, а он пытался перехватить документы, в которых излагался план мистера Каннинга относительно Греции.

– Ну да, документы, вышедшие из недр его кабинета. – Сэр Клайв задумчиво созерцал кончики своих пальцев. – Ведь именно их вы везли в своем сапоге, принц Карим. Это будет приятным сюрпризом для многих в Оттоманской империи, не только для великого визиря. Однако должен признаться, мне обидно, что мистер Каннинг так охотно делится своими планами с вами, а не со мной.

Александр внимательно контролировал каждый свой жест, стараясь ничем не выдать обуревавших его чувств, но в глубине души испытал огромное облегчение. Слава Богу, ему удалось уговорить мистера Каннинга изготовить фальшивые бумаги! И какое счастье, что сэр Клайв принял их за настоящие! Александр стоял, уставившись перед собой, но мысли его лихорадочно скакали. Значит, сэр Клайв считает, что ему удалось завладеть секретным английским планом! Так… теперь надо лишь выяснить судьбу Шарлотты и подлинных документов, после чего можно будет снестись с Хенком Барретом, сесть в Бриндизи на корабль и…

Александр поднял голову, нарочно придав своему лицу злобное выражение.

– Думаю, мне не стоит вам напоминать, что документы это секретные и не предназначаются для оттоманского правительства.

Сэр Клайв уклонился от прямого ответа:

– Видите ли, сначала я счел странным, что мистер Каннинг советует вам заключить союз с русскими. Но, поразмыслив, пришел к выводу, что это очень похоже на нашего хитроумного министра. Он рассчитывает на тайный союз с русским императором, надеясь, что этот союз подорвет в Стамбуле французское влияние. Союз с Францией Каннингу претит, какие бы публичные декларации он ни делал.

Александр чуть не закричал от радости.

– Не знаю, вам виднее, сэр Клайв! Я, в отличие от вас, не читал этих документов. Я торопился доставить их по назначению.

Сэр Клайв был весьма невысокого мнения о восточных людях, а посему его даже не насторожило, что мистер Каннинг решил сделать принца Оттоманской империи своим курьером. Сэр Клайв зевнул: разговор с пленником ему наскучил. Он вернулся к столу, решив послать за коком и поинтересоваться обеденным меню. Однако сев, сэр Клайв обнаружил, что проклятый язычник возвышается над ним, как скала. Ему это не понравилось, но затем он вспомнил о денежках, которые вот-вот перекочуют к нему в кошелек, и изобразил на лице любезную улыбку.

– Ладно, принц Карим, довольно с нас бесед о политике. Давайте поговорим о более приятных вещах. Плыть нам предстоит долго. Даже если ветер будет попутным, мы проведем на море недели три, не меньше. Не скучайте здесь, принц Карим. Вам будет позволено прогуливаться по палубе. Разумеется, тогда, когда кто-нибудь из матросов сможет за вами приглядывать.

Сэр Клайв потянулся к звонку, чтобы вызвать Сэма. Присутствие принца начало его тяготить. Мерзавец такой высокий, да и плечи у него дай Боже. Когда он здесь, каюта кажется совсем крохотной. Сэр Клайв не любил иностранцев, которые имели наглость перерасти его, добропорядочного, честного англичанина.

Александр понял, что встреча подошла к концу. Он заволновался и, повинуясь внезапному порыву, не успев подумать о последствиях своего поступка, подскочил к сэру Клайву и перехватил его руку.

– Нет, погодите! Не зовите Сэма! Я хочу задать вам еще один вопрос.

У сэра Клайва глаза на лоб полезли.

– Вот как?

Александр отошел от стола. Он уже раскаивался, что был так несдержан, и поспешно прикидывал в уме, стоит ли упоминать про Шарлотту. Александр знал, что представляет собой сэр Клайв – по крайней мере, он знал этот тип людей, – и понимал, как рискованно показывать такому человеку, что тебе кто-то небезразличен. Но вместе с тем ему не терпелось выяснить судьбу Шарлотты. И документов, конечно!

– Скажите, – наконец пробормотал Александр, стараясь говорить как можно спокойнее, – а что стряслось с двумя женщинами, которые ехали со мной?

Как он и ожидал, сэр Клайв встрепенулся.

– А почему это вас волнует? Александр пожал плечами.

– Они были ко мне добры. Естественно, я чувствую себя обязанным.

Сэр Клайв откинулся на спинку стула и сложил руки на животе.

– Я их в последнее время не видел, но, думаю, они поживают неплохо.

– В этом мире или в ином?

– О, я никогда бы не осмелился предсказывать, как чувствуют себя люди на том свете. Нет, обе женщины живы. Вы ведь это хотели узнать?

– Они тоже ваши пленницы?

– «Пленницы»… Какое грубое слово! Вам не кажется?.. Лучше скажем так: они пользуются моим гостеприимством и плывут вместе с нами в Стамбул.

– Что ж, в таком случае, – невозмутимо произнес Александр, – я хотел бы с ними встретиться.

Сэр Клайв прищурился и некоторое время молча смотрел на Александра в упор. Вероятно, то, что он увидел, его удовлетворило. Во всяком случае, он вдруг решительно схватил медный колокольчик и позвонил.

Сэм мгновенно вырос в дверях.

– Что прикажете, сэр?

– В каюте на корме находятся две женщины. Приведи их сюда.

– Есть, сэр.

Через пять минут Сэм вернулся.

– Я привел только одну, капитан. У дамы постарше морская болезнь, она даже двигаться не может, лишь стонет – и все. Но молодую я привел. А за второй можно послать двух парней, они ее принесут.

– Нет. В этом, пожалуй, нет необходимости.

– Слушаюсь, сэр, – Сэм отошел на шаг в сторону и втолкнул Шарлотту в каюту. – Взбодрись, красотка. Капитан хочет с тобой поговорить.

Шарлотта вошла, гордо выпрямив спину. Лицо ее было бледно от усталости, а под голубыми глазами залегли тени. Когда Александр увидел ее грязное дорожное платье и спутанные, запыленные волосы, у него защемило сердце. Шарлотте явно не повезло – моряки относились к ней менее внимательно, чем к нему, и Александр заклокотал от ярости, представив себе глубину ее унижения. Господи, как же случилось, что ее взяли в плен?! Лучше бы ей было остаться приятным воспоминанием, милой картинкой в аккуратной, заклеенной коробочке с надписью: «Особняк Риппонов. Выздоровление»…

Увидев Александра, Шарлотта вздрогнула, но бросила на него лишь один быстрый вопросительный взгляд и тут же отвернулась, словно он ее раздражал.

Сэр Клайв встал со стула и насмешливо поклонился девушке.

– Я счастлив видеть вас, мисс Риппон. Добро пожаловать на борт моего корабля!

Шарлотта посмотрела на него, как на омерзительного слизняка, но ответила предельно вежливо:

– Моя тетушка очень страдает от качки, сэр Клайв. Вы не могли бы приказать матросам, чтобы они принесли ей кашу и согрели воды – я бы помыла бедняжку? А то мои просьбы они оставляют без внимания.

Сэр Клайв указал пухлым белым пальцем на дверь.

– Оставь нас, Сэм. Да, и пришли кока – мы с ним обсудим обеденное меню.

– Слушаюсь, сэр.

– Сэр Клайв! Как же насчет моей тетушки? Все в свое время, моя дорогая мисс Риппон, – в улыбке сэра Клайва сквозила неприкрытая жестокость. – Вы направляетесь на Восток, и вам следует набраться терпения. На Востоке даже простые дела занимают очень много времени, не правда ли, принц Карим?

– Бывает по-разному. Сэр Клайв громко вздохнул.

– Видите, мисс Риппон? Принц Карим подчас бывает досадно немногословен.

– Моей тетушке нехорошо, ее нельзя надолго оставлять одну.

– Терпение, дорогая мисс Риппон. Вы помните, что я говорил вам про Восток? Приехав в Стамбул, вы убедитесь, что там все подчинено одной цели – ублажать султана и его евнухов.

– А здесь его роль играете вы, сэр Клайв?

– Возможно, – на губах сэра Клайва появилась улыбка, ибо он заметил, что Шарлотта пошатнулась. Она в любой момент могла упасть в обморок от усталости. Сэр Клайв впервые за длительное время испытал нечто, похожее на удовольствие. От него не укрылось, что принц взглянул на девушку и торопливо отвернулся, сжав губы. «Любопытно, – подумал сэр Клайв. – Карим в первый раз проявил какие-то чувства, хотя…» Сэру Клайву было известно, что негодяй разбил в гареме не одно женское сердце. Вряд ли чопорная, благонравная англичанка могла пробудить его чувства. Однако следует держать ухо востро. Внимательно наблюдать за людьми и пользоваться их слабостями – отличная тактика.

– Ах, мисс Риппон, ваше нетерпение чуть не заставило меня позабыть о хороших манерах! – воскликнул сэр Клайв. – Принц, разумеется, уже знаком с вами, но, может быть, вам интересно узнать настоящее имя и титул «мистера Александра»? Перед вами принц Карим Александр, единственный сын эмира Ибрагима Гуссейна, румелийского дефтердара. Вам, вероятно, неизвестны титулы, принятые в Оттоманской империи, так что я поясню. Эмир – это примерно то же, что у нас принц, а румелийский дефтердар – почетный титул, присуждаемый главному казначею султаната.

Шарлотта бросила быстрый взгляд на Александра. На какой-то миг в ее усталых, потухших глазах промелькнуло изумление.

– Почему вы от меня скрыли, кто вы такой? – тихо спросила она.

Александр не отваживался посмотреть ей в глаза, боясь не выдержать и проявить свои чувства. А рисковать было нельзя!

– Мне казалось, так будет лучше, – ответил он, пожав плечами. Голос его звучал холодно, но на самом деле Александру безумно хотелось подбежать к Шарлотте, обнять ее, утешить…

Увы, Шарлотта этого не знала, и ее оскорбил ледяной тон Александра. Она поспешно отвернулась, чтобы не видеть его бесстрастного лица, и обратилась к сэру Клайву:

– Почему у принца Карима европейский титул, а у его отца – турецкий?

– Титулы в Оттоманской империи не передаются по наследству, – пояснил сэр Клайв, очень довольный тем, что в отношениях пленников возникла явная напряженность. – Принц Карим по, лучил свой титул по материнской линии. Его мать из валахского рода Ипсиланти.: – Стало быть, ваше полное имя – Карим Александр Ипсиланти?

– В Оттоманской империи к человеку не обращаются по фамилии, – холодно ответил Александр. Он говорил, глядя поверх головы Шарлотты. – Надеюсь, вас поместили с возможным комфортом, мисс Риппон?

Тут он допустил оплошность – встретился с Шарлоттой взглядом. Сердце его дрогнуло и заныло, ибо в прелестных глазах девушки он заметил гнев и обиду.

– Да, ваше высочество, благодарю за заботу. Как я уже говорила сэру Клайву, нам очень хотелось бы поесть и помыться. Я вижу, вам больше повезло, принц Карим. Вы не терпите таких лишений, как мы.

– Да, матрос, карауливший мою каюту, оказался весьма предупредителен.

«Поистине так», – мрачно усмехнулась Шарлотта, глядя на белоснежную рубашку и чистое лицо принца.

Корабль сильно качнуло на волнах, и Шарлотта прижала руку к горлу, борясь с тошнотой. Она остро, всем своим существом ощущала близость принца, стоявшего всего в нескольких футах от нее, но упорно не глядела в его сторону. Трудно было поверить, что этот равнодушный, сдержанный аристократ совсем недавно пил чай и лакомился булочками с маслом, сидя у камина в особняке Риппонов!

«Мистер Александр, – уныло подумала Шарлотта, – имеет слишком мало общего с его высочеством принцем Каримом Стамбульским и Валахским».

Шарлотта сердито отогнала воспоминания о мистере Александре, которые нахлынули в столь неподходящий момент.

«Да и вообще все, что он мне говорил, ложь! От первого и до последнего слова!» – убеждала она себя, старательно избегая при этом ответа на вопрос: почему ее так ранит ложь принца?

И никакой он, наверное, не пленник! Всплыв из глубин подсознания, эта мысль сразила Шарлотту. Все вокруг так зыбко и лживо… Да, она бы не удивилась, узнав, что принц и сэр Клайв на самом деле заодно. Но если это правда, то… Господи, какой же опасности она подвергла слугу, приказав ему передать бумаги принца Хенку Баррету! Шарлотта содрогнулась от ужаса и твердо решила не рассказывать, что она сделала с документами. Какое бы давление на нее ни оказывалось – Шарлотта старалась не уточнять, что стоит за словом «давление», – она будет молчать! Мистеру Александру она готова была помочь, а на его высочество принца Карима ей наплевать!

Размышления девушки прервал стук в дверь.

– Войдите! – откликнулся сэр Клайв. В комнату заглянул Сэм.

– Кок уже здесь, капитан.

– Хорошо. Пусть войдет.

Сэр Клайв дружелюбно посмотрел на пленников. Близость вкусного обеда подействовала на него умиротворяюще, и он проявлял максимум добродушия, на которое был способен. Вдобавок сэра Клайва весьма порадовали результаты наблюдения. Даже слепой заметил бы, что между принцем и Шарлоттой Риппон существует взаимное притяжение. Поэтому в голове сэра Клайва начал потихоньку складываться план: как получить обещанные денежки и вдобавок изощренно отомстить высокомерному принцу Кариму. На первый взгляд план показался сэру Клайву удачным, и он решил обдумать его за обедом во всех подробностях.

Сэр Клайв отрывисто бросил, обращаясь к Сэму:

– Пришли кого-нибудь, пусть проводит мисс Риппон в каюту. Распорядись, чтобы ее тетке дали кашу и согрели воды для мытья. Да! Скажи, саму мисс Риппон тоже надо накормить. А ты отведешь в каюту принца Карима.

– Слушаюсь, сэр. Леди спрашивала, можно ли ей гулять по палубе. Вы позволяете, капитан?

– Разумеется, но при условии, что они с принцем не будут переговариваться, – откликнулся сэр Клайв и помахал рукой, давая понять, что аудиенция окончена. – Ну, Жан-Поль, что ты намерен подать мне на обед?

Утратив всякий интерес к пленникам, сэр Клайв принялся увлеченно обсуждать с корабельным коком, что лучше приготовить на второе: телячий язык в вине или пирог с голубиным мясом.

Вскоре за Шарлоттой явился одноглазый матрос. Выходя из каюты капитана, она на мгновение оказалась возле принца. Тот наклонил голову и торопливо прошептал:

– Где бумаги? На борту?

Шарлотта уставилась вдаль. В ее душе бурлили ярость и непонятная обида. Как это похоже на принца! Он ни словом не обмолвился о ее плачевном состоянии, не посочувствовал бедной тетушке, не выразил сожаления по поводу того, что ее и леди Аделину насильно увозят на другой конец света! Нет, жестокосердного принца интересуют только проклятые бумаги! Ну ладно… В таком случае она отплатит ему той же монетой!

Шарлотта приподняла двумя пальчиками подол рваной юбки и важно, словно герцогиня на придворном балу, прошествовала мимо принца Карима. Выйдя из каюты, она остановилась, бросила на принца уничтожающий взгляд через плечо и саркастически произнесла:

– Я весьма ценю вашу трогательную заботу о нас, но, к несчастью, впечатления от злополучной поездки в Лондон напрочь изгладились из моей памяти. Доброй ночи, ваше высочество! Приятных сновидений!

И Шарлотта, не оглядываясь, пошла по узкому коридору. А принц Карим Александр уныло смотрел ей вслед и решил про себя, что он круглый дурак.