"Объединение" - читать интересную книгу автора (Тейлор Джерри)

Глава 2

Идя по коридору одиннадцатого уровня, коммандер Вилл Райкер был настолько погружён в свои мысли, что буквально налетел на энсина Гретхен Нейлор. Толчок вывел его из задумчивости, и он увидел перед собой высокую зеленоглазую брюнетку, глядящую на него с удивлением.

– Прошу прощения, сэр, мне следовало быть осторожнее.

– Это моя вина, энсин. Я был мыслями за миллион световых лет отсюда и не смотрел, куда иду. С Вами всё в порядке?

– О да, сэр, всё в порядке. – Она улыбнулась, не сводя с него своих бездонных глаз, и у высокого бородатого офицера мелькнула мысль, уж не подстроила ли энсин Нейлор это маленькое недоразумение. Последнее время она частенько попадалась ему на глаза, хотя всегда это происходило словно бы случайно. Несколько раз он видел её в «Десятке вперёд» – корабельном зале отдыха – и в инженерном отсеке, куда заходил посовещаться с лейтенантом коммандером Джорди Ла Форжем. Золотистый цвет её формы мог означать принадлежность к любой из корабельных служб; ему пришло в голову, что он и понятия не имеет, чем она занимается.

– Ваша должность, энсин? – Почему бы ему и не спросить об этом; это входит в круг его обязанностей как первого помощника капитана. Только зелёные глаза Нейлор, и её полные, чувственные губы заставляли его чувствовать, что вопрос его носит личный характер.

– Служба безопасности, сэр. Я работаю с лейтенантом Ворфом в отделе информации и разведки. – Её открытая, чистосердечная улыбка понравилась Райкеру. Воображение живо нарисовало ему, как они сидят за одним столиком в «Десятке», сблизив головы, тихонько переговариваясь; Нейлор слушает его, чуть приоткрыв рот, её тёмные локоны спадают на лоб, когда она наклоняется к нему…

– Хорошо, энсин. Можете идти, – словно со стороны услышал он собственный голос и увидел, как что-то мелькнуло в её глазах – разочарование? Кивнув ей, он двинулся дальше. Ему было интересно, не смотрит ли она ему вслед, удивлённая его внезапным уходом, но он не стал оборачиваться.

Сейчас не время затевать флирт на корабле. Он достаточно хорошо себя знал, чтобы понимать, что это его уязвимая черта, и самая невинная дружба может внезапно выйти из-под контроля. А в маленьком мире звездолёта, где все всех знают, это опасно. Любовная связь может окончиться ссорой, оставить по себе горький осадок, а на корабле, находящемся за миллион световых лет от ближайшего порта, такая ситуация может повлечь за собой конфликт, способный распространяться со скоростью сиркассианской чумы и свести на нет мораль и боеспособность экипажа. Райкеру пришлось выработать железную самодисциплину, чтобы избегать подобных опасных ситуаций.

Последнее время он не находил себе места. Более точного названия для одолевавшего его время от времени смутного недуга он найти не мог. Не сильный, глубокий, опасный недуг, а именно смутный.

Начиналось всегда с лёгкой рассеянности. Порой на мостике, слыша отдачу и получение обычных приказов, он внезапно обнаруживал, что последние несколько минут совершенно не сознавал, что происходило вокруг, ибо мысленно находился в лесу на Аляске и слушал, как хрустит снег у него под ногами.

Другим признаком была тяга к определённым блюдам. Бывало, что ему вдруг страшно захочется горячей овсянки с циннамоном, или варёной картошки, и он почти чувствовал, как подымается пар над кастрюлей с гороховым супом – горячая, сытная еда, которую готовил его отец холодными зимними вечерами.

А затем неизбежно возникали мысли о собственном командовании.

Райкер считал этот вопрос давно решённым, и всё же вопрос возвращался снова и снова, точно назойливое жужжание, от которого невозможно отвлечься. Решение Райкера остаться первым помощником на «Энтерпрайзе» было сознательным выбором, полностью удовлетворяющим логичному аспекту его ума. Рассуждения, которыми он руководствовался, были здравыми, решение его было продиктовано здравым смыслом.

Откуда же это раз за разом возвращающееся беспокойство? Почему время от времени он возвращается мыслями к прошлому и терзается сомнениями? Райкер любил, чтобы жизнь его была упорядочена, и отказ собственных чувств аккуратно улечься по полочкам угнетал его.

Ему необходимо было приключение. Собственное приключение. Сейчас они несутся сквозь пространство по направлению к Вулкану, чтобы выяснить, что послужило причиной внезапного исчезновения дипломата Спока. Но это миссия капитана, и хотя Райкер сделает всё возможное для её успешного выполнения, это не его миссия.

Всё ещё погружённый в невеселые мысли, он остановился перед входом в голодек 2. Именно сюда он направлялся, как часто делал, когда на него нападало беспокойство. Час-другой музыки приносил успокоение. Музыка обладала способностью успокаивать его ум, возвращала уверенность, восстанавливала бодрость. Он не мыслил жизни без музыки.

Какую же программу выбрать на этот раз? Ему нередко удавалось отвлечься, играя на тромбоне в составе созданной компьютером иллюзии – джазового новоорлеанского оркестра. Но с тех пор, как в этой программе появилась женщина по имени Минуэт – и её повторного появления в тщательно продуманной иллюзии, созданной инопланетным мальчиком Барашем – музыка эта утратила прежнюю чистоту.

– Земля, – услышал Райкер собственный голос, введя данные в компьютер голодека. – Мемфис, Тенесси. Год 1925. Бар «У Стампи».

– Программа готова, – отозвался мелодичный голос компьютера, и двери голодека открылись.

Его встретил шум и дым. Радостные голоса были приятны, чего нельзя было сказать о дыме. Дым был неотъемлемой частью иллюзии земного бара двадцатого века, и создатели голодека давным-давно нашли средства воссоздавать дымную атмосферу, не выпуская в воздух вредных веществ. Всё же Райкер не мог понять, почему в то время люди систематически наполняли себе лёгкие вонючим дымом и считали это признаком утончённости.

Он вошёл в тесный, заставленный столами бар, и множество приветливых лиц обернулось к нему. Встреченный радостными окликами и аплодисментами, он прошёл к роялю.

– Вилли… Ну-ка, дай по клавишам, Вилли… – Хриплый голос принадлежал старому негру с седой шевелюрой.

– Они гораздо охотнее послушали бы тебя, Стампи, – улыбнулся в ответ Вилл. – Мне до тебя далеко.

– Нет уж. Давай ты, старина.

Райкер сел за рояль, задержал пальцы над клавиатурой, впитывая атмосферу, вживаясь в неё. Именно здесь и зародился блюз, и теперь он был частью этой энергии и радостного возбуждения, этого уникального творчества, царившего на юге Соединённых Штатов в начале двадцатого столетия.

Он коснулся пальцами клавиш, и посетители разом смолкли. Райкер заиграл медленно, мягко, позволяя музыке подниматься изнутри, ничего не меняя, просто отдаваясь ей. Его боль и беспокойство становились частью этой музыки, покидали его, переходя в атмосферу маленького заштатного бара в Мемфисе. Слушатели впитывали музыку, ощущали волну чувств, принимали её и откликались, пока не осталось лишь единое, всеобъемлющее чувство, музыка и боль, музыка и тоска, музыка и стремление, сливающиеся воедино…

– Капитан коммандеру Райкеру.

Холодный, чёткий голос ворвался в голодек, и Райкер открыл глаза. Резкое пробуждение, вторжение внешнего мира в фантазию – цена, которую приходилось платить служившим на «Энтерпрайзе».

– Остановить программу, – приказал он компьютеру, и посетители бара «У Стампи» застыли в полной неподвижности. Он коснулся коммуникатора.

– Райкер слушает, сэр.

– Я жду Вас в конференц-зале.

– Иду, сэр. – Райкер встал из-за рояля и окинул бар прощальным взглядом. На этот раз сеанс музыкальной терапии не состоится. Придётся призвать на помощь самодисциплину и работать с полной отдачей, изо всех сил помогая капитану.

Разумеется, всегда есть шанс, что вызов капитана означает начало приключения. Его приключения. Чего-то трудного и таинственного, что станет испытанием его характера, его способностей, закалит и отточит их.

Походка его обрела обычную упругость, и, выйдя из голодека, он заспешил к турболифту, на ходу размышляя об этих шансах.

Но следующий час, проведённый с капитаном, Райкер помогал разбирать данные, касающиеся деятельности дипломата Спока на протяжении двух последних десятилетий. Переговоры, медитация, арбитраж – вся хроника неустанных усилий Спока как архитектора мира. Если и существовали в его поведении какие-либо признаки ренегатства, они были хорошо скрыты.

Такая работа с капитаном доставляла Райкеру истинное наслаждение. Он восхищался его отточенной техникой: Пикард рассматривал каждый вариант со всех сторон, точно ювелир, огранивающий драгоценный камень, извлекая на поверхность то одно, то другое, пока не соединял всё в единое целое. Работать вместе с ним было и поучительно, и подстёгивало.

Но это была тяжёлая, изнурительная работа. Райкер вытянул затекшие ноги и, взглянув на капитана, подумал, что тот, наверно, занимался этим много часов до его прихода. Вид у Пикарда был измученный.

– Мы будем на орбите Вулкана меньше, чем через час, сэр, – сказал Райкер. – Вам следовало бы отдохнуть.

– Да, да, Вы правы. – Но Пикард не двинулся с места. Внимание его привлекла очередная запись. Райкер знал, что хотя капитан устал, ум его продолжает биться над разгадкой.

– Надо сообщить жене Сарека о наших планах, – сказал Пикард.

– Ей сообщили, сэр. Она ждёт нашего сигнала, чтобы транспортироваться на борт. – Райкер успел связаться с Перрин, женой Сарека, по радио.

– А Сарек?

– Перрин говорит, он слишком плохо себя чувствует, чтобы сопровождать её.

– Ничего удивительного. Он умирает, – печально сказал Пикард. Райкер вспомнил их встречу несколько лет назад, когда Сарек, страдающий редким заболеванием под названием Bendii синдром, прибыл на «Энтерпрайз» и устроил настоящий хаос, неумышленно внушая членом экипажа свои эмоции. Райкер сдержал улыбку при воспоминании, как он и капитан почти кричали друг на друга, и как посетители устроили в «Десятке» самое настоящее побоище. Результатом этого стал мелдинг между Сареком и Пикардом, что и позволило престарелому послу сохранять контроль над своими эмоциями в течение необходимого времени. Мелдинг этот создал необычную близость между Сареком и Пикардом, и Райкер не сомневался, что для капитана это не прошло бесследно.

– И теперь мне выпала… «честь», – продолжал Пикард, – сообщить ему, что его сын, возможно, изменил Федерации.

Инстинкт, выработанный за годы совместной службы, подсказал Райкеру, что капитан хочет выговориться. Он нуждался в слушателе, чтобы облечь в слова свои мысли и чувства. Райкер был ему хорошим слушателем.

– Вы хорошо знаете Спока? – спросил он.

Он терпеливо ждал, пока Пикард поднялся со стула и, подойдя к иллюминатору, смотрел, как несутся звёзды навстречу «Энтерпрайзу».

– Я видел его лишь однажды. Всё, что я знаю о нём, почерпнуто из книг по истории и, конечно же, мелдинга с его отцом.

– Должно быть, это немало. – Райкер не представлял себе, что значит пройти через мелдинг, но это наверняка должно было дать капитану представление о Споке.

Но капитан, сухо усмехнувшись, сказал:

– Не так много, как Вы думаете. Сарек и Спок… – Он заколебался, видимо, не желая продолжать. Затем глянул на Райкера и сказал, – отец и сын иногда…

– Ясно, – ответил Райкер. Он знал, что Пикарду известно о его непростых взаимоотношениях с отцом, и ему нетрудно было представить, что и у других могут быть те же трудности. Всё же ему было любопытно, в какие проблемы между Сареком и Споком был посвящён капитан.

Наконец Пикард поднялся. Райкер был рад, что капитан всё же решил передохнуть перед тем, как они прибудут на Вулкан. Они были уже у дверей, когда Пикард, словно вспомнив что-то, вернулся к столу и взял электронный блокнот.

– Есть ещё кое-что, – сказал он. – Взгляните.

Райкер взял блокнот и просмотрел запись.

– Это было обнаружено при поисках Спока, – продолжал Пикард. – Что Вы об этом думаете?

– Металлические фрагменты, – сказал Райкер, снова пробегая глазами краткий доклад, – вероятно, обломки, вулканского происхождения, обнаруженные на погибшем корабле ференги…

– В контейнерах, предназначавшихся, судя по надписям, для медицинского оборудования.

– Контрабанда? – поднял бровь Райкер.

Пожав плечами, Пикард снова направился к выходу.

– Они были посланы на Вулкан для идентификации. Звёздный Флот предписал нам оказать помощь в расследовании. – С этими словами он вышел.

Оставшись один, Райкер ещё раз перечитал информацию в надежде обнаружить что-нибудь, что могло бы обещать приключение.

Но он не видел ничего, кроме обычного рутинного расследования. Идентификация металлических фрагментов – вряд ли это потребует особой изощрённости ума и напряжения всех способностей. Что ж, по крайней мере, это лучше, чем ничего.