"Империя алмазов" - читать интересную книгу автора (Браун Джеральд)

ГЛАВА 8

Все складывалось как нельзя лучше. Чессер мог забрать в Антверпене камень, а потом лететь в Лондон на следующий просмотр. Он уже получил телеграмму, что ему назначено время на понедельник, первое июня, ровно на десять утра. Ровно на десять. В Лондоне Чессер собирался, как обещал, показать бриллиант Уотсу, и только после этого отвезти его Мэсси.

Марен сразу же предложила воспользоваться «Фоккером-28». Самолет только что починили, и пилоты были всегда наготове. Но, поразмыслив немного, она наотрез отказалась от самолета и решила ехать на своем «феррари». Ведь в машине они будут только вдвоем! Чессер спорил, но сдался, когда Марен пообещала, что даст и ему повести автомобиль.

Поездка на «феррари» означала изменение маршрута. Вместо первоначального Антверпен – Лондон – Мэсси, вырисовывался новый: Антверпен – Мэсси – Лондон. При этом из планов исключался Уотс, но Чессер рассудил, что Уотс наверняка только из вежливости захотел посмотреть на бриллиант. Во всяком случае, Чессер сумеет ему все объяснить при встрече в Системе.

Оставалось позвонить Мэсси. Раньше Чессер считал, что не будет звонить, пока не получит алмаз, и был уверен в своей правоте. Мэсси ждет бриллиант не раньше, чем через полмесяца, но Чессеру хотелось поскорее завершить эту сделку. Придется ему позвонить – хотя бы из вежливости.

Он набрал номер.

Мэсси, кажется, ему обрадовался.

– Вы видели бриллиант?

– Конечно, – солгал Чессер. – Как он вам?

– Хорош, – повторил Чессер словечко Вильденштейна. – Какого размера?

– Больше сотни карат, – Чессер на это надеялся.

– Итак, вы будете у меня послезавтра?

– Да. Мы на машине.

Мы? Значит, с вами ваша Марен?

– Да, мы приедем вместе.

– Чудесно. От Лидда до моего дома всего час езды, Вы бывали в южной Англии?

– Нет.

– Здесь красивые места.

– Непременно посмотрю.

– До встречи в среду. – До среды.

Черт бы побрал этих богатых клиентов, Чессер бросил трубку на рычаг.

От Шантийи до Антверпена каких-нибудь две сотни миль. Но до недавних пор дорога туда занимала чуть не целый день: приходилось петлять по лабиринту маленьких городков. С ума можно сойти. Однако теперь скоростная автострада пролегла на север до самого Лилля, а оттуда уже начинаются хорошие бельгийские шоссе. Еще одно удобство – нет ограничения скорости. Хотите ехать медленно – держитесь в правом ряду, уступив левый тем, кому под силу такая гонка.

Марен, сразу нажав педаль газа до упора, так и оставила ее прижатой к полу, а рев сигнала разгонял всех с ее пути. Сначала ее это забавляло, но вскоре надоело. Ей хотелось крутых виражей. Когда Чессер посмотрел на спидометр и увидел, что стрелка показывает двести километров в час, у него похолодело внутри. Он едва не попросил ее сбавить скорость. Немного погодя он успокоился, а когда дорогу им загородил упрямый «пежо», дававший не больше полутора сотен километров в час, Чессеру показалось, что они не едут, а ползут по шоссе.

В Антверпен они приехали в первом часу дня. Сначала завернули на Кастельплейнштраат, и Чессер передал брокерам свой предыдущий пакет. Он не торговался. Даже не стал ждать денег, просто велел перечислить плату на его банковский счет. Сумма обещала быть небольшой, и Чессер ощущал легкое беспокойство. Потом они отправились на Хопландштраат, к Вильденштейну. Марен снова решила подождать в машине.

Пока Вильденштейн доставал из сейфа камень, Чессер пытался прочесть его мысли. Но лицо Вильденштейна оставалось непроницаемым. С таким же видом он мог залезть в буфет за шоколадкой. Он положил бриллиант под светильник и предложил Чессеру воспользоваться лупой. Чессер оценил профессиональный жест как обнадеживающий и удивился, что у него не дрожат руки.

Чессер посмотрел в лупу – и едва не ослеп. Он никогда не видел такого сияния. Малейшее движение заставляло камень вспыхивать всеми цветами радуги. На самом деле он был бесцветен. Чистейшей воды, как самые лучшие алмазы. Он был огранен под овал, и Чессер увидел, что размер и расположение граней идеально гармонируют с глубиной. Нижняя часть камня была выполнена с неменьшим мастерством. Чессер медленно повернул бриллиант и осмотрел наиболее выступающие углы – ошибки гранения встречаются на них особенно часто. Но вершины были ровные и симметричные, Вильденштейн недаром заслужил репутацию мастера.

– Красивая работа, – похвалил Чессер, прибегнув к профессиональному жаргону гранильщиков и торговцев алмазами.

– Сто семь целых четыре десятых карата, – сказал Вильденштейн.

Чессер продолжал осматривать бриллиант, надеясь, что не заметит дефектов. Их не было.

– Выглядит безупречным, – произнес Чессер.

– Так и есть, – кивнул Вильденштейн, словно это было обычным делом.

Чессер выпрямился, расслабил мышцы вокруг правого глаза – лупа упала ему на ладонь. Больше сотни карат и безупречный! Чессеру хотелось пуститься в пляс. Кинуться Вильденштейну на шею. Расцеловать этого чудесного бородатого старика. Чессер одернул себя и проговорил только:

– Примите мои поздравления.

Вильденштейн молча кивнул. Потом взял алмаз и опустил его в небольшой замшевый мешочек на завязке. Затянул шнурок и протянул мешочек Чессеру. Официальная процедура передачи. Затем он вынул конверт из крафт-бумаги с кусочками, оставшимися после гранения.

Чессер был так восхищен главным камнем, что совершенно забыл об осколках. За них можно выручить тысяч двадцать пять-тридцать.

– Спасибо, – сказал Чессер с искренней благодарностью. Они пожали друг другу руки.

Вильденштейн почти улыбался.

– Не волнуйтесь, – таков был опять его единственный и последний совет.

Марен завела мотор. Чессер хотел предложить ей пообедать где-нибудь в Антверпене, но Марен не терпелось выбраться из города. Она остановилась только в третьем небольшом городке, и Чессер забежал в бистро за бутербродами с колбасой и «Шабли».

Всю дорогу до Гента они жевали бутерброды, пили вино прямо из горлышка и распевали песни. Они ехали по той же автостраде, что и прежде, только теперь на юг. Это был самый удобный путь, но Марен быстро надоело. Она свернула в сторону и повела машину через всю Фландрию, к побережью.

Теперь они ехали по дороге с виражами, и Марен вздохнула с облегчением. До этих пор она чувствовала себя кем-то вроде машиниста скорого поезда, теперь же ощутила свое единство с автомобилем и шоссе. Даже когда она слишком быстро вошла в поворот и машину сильно занесло, Чессер не роптал. Он был так возбужден, что опасность казалась только естественным дополнением к его успеху, В голове его билась единственная мысль: получилось!

Здесь, у него в кармане, лежит один из величайших бриллиантов мира. Он провернул сделку, принесшую ему семьсот тысяч долларов прибыли. Он заставит Систему уважать себя и увеличить стоимость его пакетов. И, наконец, у него есть Марен, девушка с длинными варяжскими волосами, беззаветно влюбленная в него. Жизнь прекрасна, да, это жизнь с большой буквы!

Он вынул замшевый мешочек, достал бриллиант и посмотрел на свет. Солнечные лучи рассыпались яркими, разноцветными брызгами. Он показал камень Марен.

– Прелесть, – только и сказала она. Быстро улыбнулась и сунула ему свои солнечные очки. – Протри, пожалуйста.

Немного спустя они выехали на побережье. Миновали Остенд и, двигаясь вдоль береговой черты, снова оказались во Франции. Проехали Дюнкерк и Кале. День был сырой и прохладный, но они не хотели опускать верх машины. В сумерках они добрались до Монтрейсюр-Мер и остановились в лучшем номере дорогой гостиницы. Поужинали свежайшими устрицами и теплым, мягким хлебом с маслом. Попробовали и местного сидра, который был крепче, чем казалось на первый взгляд.

Этой ночью они не занимались любовью. Они уснули, думая об этом.

Наутро они встали как раз вовремя, чтобы успеть на первый рейс из Ле Туке. Но билетный кассир аэропорта «Пари-Плаж» сказал Чессеру, что на первый рейс уже нет свободных мест. «Может быть, вас устроит следующий? Нет, до половины второго рейсов не будет. – Не будет? – Нет».

Чессер выложил это Марен. Она спросила:

– А ты пробовал дать ему в лапу?

– Конечно, – солгал Чессер.

Она подумала с минутку и куда-то ушла. Минут через десять она вернулась с билетами на первый рейс. Чессеру она сообщила, что запросто сунула взятку французу-кассиру. На самом деле она даже не пыталась. По воле случая она наткнулась на двух английских хиппи, которые ехали домой просто потому, что у них кончились деньги. Они с восторгом уступили Марен свои билеты за пятьсот франков.

Так что «феррари» отправился в грузовой отсек, а Марен с Чессером заняли места в пассажирском салоне. Огромный самолет рванулся вверх и могучим усилием, от которого, казалось, трещит корпус, развернулся носом в сторону Англии.

А в это время из телефонной будки в аэропорту звонили в Систему. Лично Коглину.

– Он умудрился улететь первым рейсом.

– Так какого черта вы еще здесь? – Коглин недоумевал.

– Не было билетов. Он приехал прямо перед отлетом.

– Стало быть, вы его потеряли?

– Стало быть, да.

– Возьмите частный самолет и догоните.

– Поздно.

– Ладно, летит-то наверняка в Лондон. Мы его тут встретим. Он был один?

– С девушкой.

– Это точно?

– Точно.

– Хорошо, возвращайтесь домой.

– Так вы получили фотографии?

– Они немного передержаны, – ухмыляясь, сказал Коглин.

Полчаса спустя Чессер и Марен миновали британскую таможню и забрали свой «феррари». Марен неохотно уступила место водителя Чессеру, а тот просил ее время от времени напоминать, что в Англии левостороннее движение. Теперь они ехали по излюбленным дорогам Марен: узким, извилистым, непредсказуемым, Но она заранее пообещала, что даст Чессеру повести машину. Через несколько миль она его заменит. А пока она только курила, зевала и обозревала пейзаж. Раз прочла вслух дорожный указатель, потому что он ее рассмешил: «Поворот на Факем». Потом стала напевать отрывки из песенок. Когда надоело и это, достала из рюкзачка «Книгу Перемен» и, используя ее вместо стола, трижды метнула пятифранковые монеты, припасенные для этой цели. Две монетки скатились и упали между кресел. Ей неохота было их доставать.

– Пусти меня за руль, – попросила она. – Пожалуйста.

Чессер сбавил газ и стал тормозить.

Вдруг из-за поворота выплыл янтарный огонек. Посреди дорога стоял треножник с мерцающей лампочкой. Предупреждение. Чессер осторожно объехал препятствие и увидел небольшой прямой участок шоссе.

Дорогу явно ремонтировали. Цепочка янтарных огней на треногах перекрывала левый ряд. У обочины стояли двое людей в оранжевых спецовках. Один помахал рукой, призывая «феррари» остановиться.

Чессер решил, что его просят переместиться в правый ряд. Он хотел посмотреть на другие машины, но дорога была пуста. Чессер оглянулся на Марен.

Она сидела нагнувшись вперед, с «Книгой Перемен» на коленях. Глаза ее были широко раскрыты и устремлены вдаль, словно она видела что-то необычное.

Чессер не почувствовал опасности. Он просто поглядел вперед: чем так поглощена Марен. В этот миг шею сзади пронзила острая боль. Точно укус пчелы. И сразу по всему телу разлилась странная теплота.

Он попытался заговорить.

И обнаружил, что не может. Его мозг рождал слова, но язык отказывался обратить их в звуки. Чессер хотел поднести ко рту руку – рука не повиновалась. Он не мог повернуть голову. Не мог шевельнуть ногой. Не мог даже моргнуть. Он был совершенно обездвижен.

Ему почудилось, что его внезапно разбил паралич. Пугающая мысль. Но голова у него была ясная. Ни дурноты, ни даже головной боли. Краем глаза он видел Марен. Она тоже, казалось, застыла на месте. Что здесь, черт возьми, происходит? Он не ослеп и не оглох. Он ощущал запахи. Все органы его чувств работали нормально. Но двигаться он не мог.

Оба человека в оранжевых спецовках шли к машине. На помощь, как подумал Чессер. Они заметили неладное и спешат помочь. Может быть, неподалеку есть больница. На худой конец, врач.

Один из рабочих открыл дверцу «феррари» со стороны Чессера. Выключил зажигание. Чессер пытался поймать его взгляд. Человек глядел прямо на Чессера, но явно не обращал на него внимания. Откуда-то сзади появился третий рабочий. В руках у него была винтовка. Обычная мелкашка, но со странным приспособлением на стволе. И на кой черт дорожному рабочему винтовка?

Человек с винтовкой нагнулся к Чессеру и что-то выдернул у него из спины. Чессер увидел крошечную, с булавку, оперенную стрелку. Так вот какой укол он почувствовал. Человек вынул вторую стрелку из Марен. Что это?

Чессер вспомнил недавно виденную по телевизору передачу: документальный фильм о черном африканском носороге. Ученые прикрепляли бирки на уши этим свирепым животным, временно обездвижив их с помощью стрелки с каким-то наркотиком. Чессер припомнил, как медленно закрывались глаза усыпленного носорога. Бешеный гнев разбился о невозможность выплеснуть его. Но, Боже мой, здесь же не Африка и он не носорог!

Один из рабочих обыскал карманы Чессера. Нащупал замшевый мешочек и вынул из него алмаз.

Нет! Чессер молча протестовал. Дикая ярость охватила его – и осталась внутри.

Камень снова оказался в мешочке, а мешочек перекочевал в карман человека в спецовке. Потом подъехал грузовик с соответствующими надписями. Рабочие методично собрали треноги и фонари и сложили все в кузов. Затем сели сами, и грузовик исчез за поворотом шоссе.

Чессер и Марен, бессильные что-либо предпринять, остались сидеть в машине. Мимо промчались два автомобиля. Один скользнул так близко, что едва не задел бок «феррари». Водитель выругался, но не остановился.

Как точно они все рассчитали, как умело сработали. Очевидно, знали, что он везет бриллиант. Откуда? Кто их послал? Чессер обдумывал кандидатуры в хронологическом порядке, начиная с Мэсси. Но у Мэсси не было резона красть свой собственный алмаз. Он бы и так его через час получил. Система? Его так и подмывало свалить вину на Систему, но логика подсказывала ему, что это просто смешно. Системе незачем красть камни. Они у них есть. Следующим подозреваемым был Уотс. Чессер решил, что Уотсу не под силу придумать такой отличный план. По той же причине отпал Вильденштейн. Но при мысли о Вильденштейне у Чессера снова возникли подозрения. Возможно, кто-нибудь из его мастерской стал наводчиком. За хорошую мзду рассказал об алмазе профессионалам. Эти ребята в оранжевых спецовках знали, как делаются такие дела. Они сработали очень профессионально. Может быть, прослушивали его телефонные разговоры и точно выяснили маршрут.

Каким бы невероятным и сложным ни казалось это объяснение, оно было наиболее правдоподобным. Кто-нибудь из мастерской Вильденштейна.

Ну и что?

Вместе с пониманием того, что у него нет улик и алмаза ему, скорее всего, больше не видать, к Чессеру пришло отчаяние.

Перед ним стоял главный вопрос: что сказать Мэсси? Мэсси ждет бриллиант сегодня вечером. Чессер уже сообщил ему, что видел камень и что он хорош. Причин оттягивать доставку у Чессера нет. А если он задержит доставку без причины, ему конец. Уж Мэсси постарается это устроить. Позвонит в Систему, и имя Чессера навсегда вычеркнут из списка приглашенных. И не видать ему пакетов как своих ушей. Чессер был в тупике.

Может быть, он сумеет уговорить Мэсси подождать? Обратится в Систему за новым камнем. Вторично все устроит. Новый алмаз? Этот стоил восемьсот тысяч долларов, включая огранку. Второй такой же он со скрипом, но потянет. Наверное, это лучший выход. Ему понадобятся помощь Системы, потом Вильденштейна – и долготерпение Мэсси, которым тот, кажется, не отличается.

Чессер отчаянно хватался за любую соломинку.

Вскоре он понял это и ощутил жалость к себе.

– Я могу шевелить ногами, – сообщила Марен. Говорить она, как видно, тоже могла.

Минуту спустя она совсем оправилась.

– Ты похож на статую, – засмеялась она.

Чессеру было не до смеха. Он ждал сочувствия. Он ударил бы ее, если бы мог шевельнуться. Марен вылезла из машины и сладко потянулась, словно только что посмотрела приятный сон.

Действие наркотика на Чессера тоже кончалось.

– Какие-то странные грабители, – сказала Марен.

– Это не грабители, – отозвался Чессер, радуясь, что снова может говорить.

– Ни кошелька моего не взяли, ни бумажника – ничего. – Заткнись! – крикнул Чессер. Так грубо он обращался к ней только раз: во время их единственной ссоры.

Марен подошла к нему и пригладила волосы у него на висках.

– Бедненький, – вздохнула она.

– Они забрали алмаз, – сказал он, еще не веря. Чессер решил, что они все равно поедут к Мэсси. Лучше прямо сказать ему ужасную, невероятную правду.

Теперь за руль села Марен. Один раз она на большой скорости взяла крутой поворот. На мгновение все четыре колеса оторвались от асфальта, потом опустились. Машину швырнуло вбок. Марен бросила взгляд на Чессера: что он на это скажет?

Какой-то части его души было безразлично, разобьются они или нет.