"Сталин Экономическая революция" - читать интересную книгу автора (Верхотуров Д. Н.)

Глава первая. КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ…

Взявши власть, большевики очень долго совсем не думали о хозяйстве. На повестке дня стояли вопросы захвата правительственных зданий, коммуникаций, упрочения и узаконивания своей власти. Большевики с увлечением делали революцию, захватывали здания и грабили сокровища царской России.

Как и у всякого государства, скоро у новорожденного ленинского правительства обозначилась нужда в деньгах, нужных для текущих расходов. Ленин основал государственный бюджет РСФСР весьма своеобразным методом. Он назначил своим декретом молодого большевика Валерьяна Осинского (Оболенского) главным комиссаром в Государственном банке и поручил ему быстро раздобыть денег.

Осинский поехал в Госбанк, предъявил его служащим свои документы, декрет, подписанный Лениным, и потребовал выдать ему немедленно 10 миллионов рублей. Анналы истории не сохранили того, что сказали по поводу документов Осинского служащие банка. Но сейфы банка были открыты, и Оболенскому была затребованная сумма выдана.

Дальше произошла история несколько анекдотического свойства. Осинский, отсчитав 10 миллионов рублей, столкнулся с непростой задачей перевозки этих денег в Смольный. Деньги ему выдали наличностью, самыми крупными купюрами, «катеньками», достоинством в 100 рублей, тысячу толстых пачек. Огромную гору пачек по карманам не разложишь, и Осинскому ничего не оставалось делать, кроме как обратиться к служащим банка с просьбой выдать ему еще и мешки для денег.

История тоже не сохранила реакции банковских служащих на столь необычную просьбу. С их точки зрения, Осин-ский был обыкновенным грабителем, который явился в банк, даже не взяв с собой мешков для денег. Однако мешки Осинскому были выданы.

Главный комиссар в Госбанке сложил в них наличность и на себе перенес несколько объемных мешков с деньгами в машину. В Смольном ему снова пришлось проделать ту же операцию и на себе тащить мешки с деньгами в кабинет Ленина. Ленинский кабинет состоял из двух комнат, в одной из которых работал сам Ильич, а во второй находилась приемная. Вот в этой приемной Осинский свалил деньги в шкаф, рядом с которым поставили часового-красноармейца.

О хозяйстве большевикам напомнили достаточно скоро. В первые же дни после переворота, 28 или 29 октября 1917 года, к Ленину пришли делегаты от Петроградского совета фабрично-заводских комитетов, в составе которой были председатель и товарищ председателя этого совета. Эта организация управляла фабрично-заводскими комитетами, созданными в августе-сентябре 1917 года рабочими заводов для контроля над действиями заводской администрации.

По воспоминаниям товарища председателя М. Н. Живо-това, делегация предложила Ленину идею организации нового хозяйственного органа, Высшего экономического совета (ВЭС), который бы принял на себя управление всей крупной промышленностью. Делегаты показали Ленину схему этого органа, на что вождь ответил, что эту схему в декрет не вставишь, и попросил составить проект декрета об организации ВЭС.

Идея создания Высшего экономического совета Ленину пришлась по душе. Она находилась вполне в рамках его собственных идей насчет организации дальнейшего похода в коммунизм, уже после того, как власть в России будет захвачена.

А что же было в ленинском идейном багаже? В 1923 году группа бывших меньшевиков составила небольшой документ с разбором ленинских идей, заявленных им в 1917 году, и с разбором того, как они были выполнены. Об этом документе пишет член этой группы Николай Валентинов.

Ленин в 1917 году, перед самой революцией, выдвинул девять основных идей, которые он впоследствии попытался воплотить на практике.

Идея первая — «революция на всех парах должна понестись к социализму». Ленин утверждал, что в России капитализм достаточно уже созрел для революции, что он уже находится в полшаге от социализма, и нужен всего лишь переворот. Даже книжку об этом написал: «Об империализме, как о новейшей стадии капитализма», где этот тезис доказывал. Вышла она как раз перед революцией, в июне-июле 1917 года.[2]

Идея вторая — социализм в капиталистических странах наступает тогда, когда банковский капитал сращивается с промышленным. Мол, капитал уже подошел к этой стадии развития и в России, и ему нужно только помочь и образовать единый для всей страны банк.

Идея третья — поскольку прежние работники не станут работать на революцию, а сил партии недостаточно для управления страной, нужно привлечь к управлению государством широкие трудящиеся массы.

Идея четвертая — вытекала из первой и второй и состояла в том, что для социализма нужно наладить учет и контроль над хозяйством.

Идея пятая — в сельском хозяйстве нужно руками бедноты организовать коллективные хозяйства.

Идея шестая — в социалистическом обществе нужно отменить торговлю и организовать распределение продуктов и товаров.

Идея седьмая — поскольку, по Марксу, главный признак социализма заключается в том, что деньги выходят из обращения, то в ходе революции нужно деньги отменить и заменить их условными обменными знаками.

Идея восьмая — производство должны организовать и управлять им профсоюзы.

Идея девятая — для победы социализма во всем мире нужно устроить мировую революцию [8. С. 33–54].

Еще к этим ленинским идеям можно добавить десятую.

Ленин твердо был убежден, что в экономике России в 1917 году царит полная разруха, полное истощение, что остается лишь только шаг до голода и всеобщего обнищания.

Эта его идея обосновывала все, самые крайние и чрезвычайные меры в экономике.[3]

В духе этих идей была составлена и принята VI съездом РСДРП(б) резолюция «Об экономическом положении». Определение экономического положения в ней было дано таким:

«Экономическое положение — полное истощение в сфере промышленности и дезорганизация производства, всемерное расстройство и распад транспортной системы, близкое к окончательному краху состояние государственных финансов… абсолютная нехватка топлива и средств производства вообще.

Страна уже падает в бездну окончательного экономического распада и гибели» [9. С. 582].

Авторство этой резолюции в сборнике не указано. Нет этой резолюции и в собрании сочинений Ленина. Сам Ленин на съезде партии не присутствовал. Он находился в эти дни в Разливе, на нелегальном положении. Так что, скорее всего, ее написал кто-то из членов ЦК РСДРП(б) с согласия Ленина. Скорее всего, этим человеком мог быть Зиновьев.

Но дело даже не в авторстве. Главное, что Ленин эту резолюцию признал и в дальнейшем написал несколько больших и малых статей вполне в ее духе. Некоторое время она выражала руководящие идеи большевистских вожаков в хозяйственной сфере.

Группа меньшевиков с удовлетворением заключила, что все эти ленинские идеи были безжалостно разбиты жизнью. За четыре года Гражданской войны взгляды Ленина претерпели громадные изменения. Он, под ударами обстоятельств, отказался от своих иллюзий. Это, правда, было потом. А в конце 1917 года Ленин и его сторонники считали, что обладают полным и точным знанием об обстановке, и могут сделать все, что только пожелают.

Но одних этих идей было совсем недостаточно для организации и управления огромным хозяйством такой большой страны, как Россия. Ленин и его соратники никогда до этого управлением и организацией в хозяйстве не занимались и не имели опыта управления даже самым небольшим заводом.

Конкретных мыслей по поводу русского хозяйства и промышленности у них не было.

Выход из положения был найден очень быстро и непринужденным образом. Если нет своих мыслей, то их надо у кого-то заимствовать. Именно так повел себя Ленин в конце 1917 года, когда к нему стали приходить просители и делегации с предложениями. Он без колебаний отбирал из идей самое лучшее, присваивал и узаконивал за своей подписью.

До того, как Ленин осуществил самые первые предложения, большевики уже кое-что сделали для укрепления своей само собой возникшей власти. Уже в первые дни после переворота перед ними встала задача, состоявшая в создании каких-нибудь как бы государственных структур, чтобы в крайне благоприятной для революции обстановке хаоса можно было закрепить за собой государственную власть. На заседании в Смольном, в узком кругу революционеров, первый такой орган появился. Долго подбирали название, пока, наконец, Ленин не предложил поименовать его Советом народных комиссаров. Сокращенно — Совнаркомом. Название «комиссары» ленинцы позаимствовали из опыта Французской революции, а приставку «народные» уже придумали сами. Получилось очень даже пореволюционному и очень даже по-демократически. Всем понравилось. Так революционеры стали «народными комиссарами», а Ленин самым главным из них — Предсовнаркома.

Совнарком стал вроде бы как самым главным Советом в стране, вершиной и мозгом всей Советской власти, ее верховным органом.

Конечно, Совнарком ни с какой стороны законным органом не был. Ленин предполагал набрать большинство голосов на выборах в Учредительное собрание и на нем уже «учредить» уже существующий Совнарком с собой во главе.

Но Совнарком практически с первых часов своего существования стал принимать один декрет за другим. Хлынул бурный поток постановлений, который узаконивал все что угодно.

Юридическая правомочность этих декретов никем тогда не обсуждалась, никто даже и вопросов таких не ставил. Главное было создать впечатление где-то работающего верховного органа, которому принадлежит власть. А в дальнейшем можно уже подвести под нее необходимые народные волеизъявления.

Вот именно в таком незаконном Совнаркоме и был поставлен вопрос о создании Высшего экономического совета. Совещание по предложению Петроградского совета ФЗК состоялось 11 ноября 1917 года. Ленин на нем дал поручение Валерьяну Осинскому и его помощникам разработать проект декрета об Экономическом совете. Они должны были выполнить работу к 15 ноября.

Раз появилась такая перспективная идея, которая сразу же дает возможность обеспечить учет и контроль над промышленностью, нужно, не откладывая дела в долгий ящик, побыстрее декретировать. Но помощники ленинское задание провалили.

Валерьян Валерьянович Осинский (Оболенский), более известный под псевдонимом Н. Осинский, ставший в организации главного советского хозяйственного органа первым действующим лицом, был молодым человеком. В 1917 году ему исполнилось всего 32 года. Но несмотря на молодость, Оболенский уже имел большой революционный стаж. На партработе он был с 20 лет, причем работал сразу в нескольких крупных городах на юге России. Был очень перспективным партийцем, но примкнул к ликвидаторам[4] и в руководство партии не попал. Его возвышение связано с летом 1917 года, когда он работал в Харьковском ревкоме. Видимо, деятельность была такая бурная, что Оболенский скоро попал в Петроград, где был замечен Лениным и выдвинут. Сразу после вооруженного переворота Оболенский-Осинский стал главным комиссаром в Государственном банке и таскал на своем горбу деньги для текущих расходов Совнаркома.

Вот такому человеку вождь поручил составление декрета и организацию советского хозяйства. Но здесь бывший главный комиссар оказался не на высоте, и 15 ноября, не дождавшись результатов работы, Ленин подписал декрет, ликвидировавший Главный экономический комитет и Экономический совет при Временном правительстве [10]. Пришлось организацию хозяйственного органа отложить и заняться хозяйственными вопросами самим. 17 ноября Совнарком принимает свой первый хозяйственный декрет — о национализации Ликинской мануфактуры в пос. Ликино Владимирской губернии [10].

Наконец через две недели работы проект был готов. Подготовили, впрочем, не только сам декрет, но и Положение о Высшем экономическом совете, в котором орган был назван Высшим Советом Народного Хозяйства (ВСНХ). 2 декабря 1917 года Совнарком принял декрет об организации ВСНХ и принял Положение.

Есть сведения о том, что в основу «Положения о ВСНХ» были положены тезисы Бухарина. Так ли это, точно установить не удалось, но вот стиль конечного документа сильно походит на бухаринский, того времени. ВСНХ был наделен всеми мыслимыми и немыслимыми чрезвычайными полномочиями: реквизиции, конфискации, секвестирования, синдицирования и так далее. По замыслу авторов, этот орган должен был организовать и контролировать всю хозяйственную жизнь страны: от выплавки металла до торговли хлебом и товарами народного потребления. Ничего хорошего из этого так и не получилось, и уже к началу 20-х годов ВСНХ отказался от всех заготовительных и распределительных функций и стал заниматься только промышленностью.

Новый орган некоторое время был без руководителя.

Только через неделю, 10 декабря, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет своим постановлением назначил Осинского на должность Председателя ВСНХ [10].

Осинский собрал первый Президиум ВСНХ, куда вошли Ян Рудзутак, Григорий Ломов, Влас Чубарь, Алексей Шотман и Ларин — Михаил Лурье [11. С. 15]. Это был расширенный состав, но часть вопросов решалась еще в более узком кругу — на Совете ВСНХ.

Из шести человек, входивших в первый Президиум ВСНХ, пять человек — оппозиционеры. Единственным ленинцем среди первых советских хозяйственников был Влас Чубарь. А все остальные были ликвидаторы, отзовисты' и меньшевики, в 1917 году примкнувшие к революции. На это сборище Ленин смотрел сквозь пальцы, потому как дел было много, а людей катастрофически не хватало. Потому и приходилось брать всех, кто только хоть чуть-чуть, хоть немного поддерживал революционеров и готов был хоть что-то делать. Но потом, уже в конце 30-х годов, почти все они были расстреляны. Этой участи избежали только те, кто умер до начала чистки.

Течение в социал-демократической партии, которое добиваюсь отзыва депутатов-большевиков из Государственной думы.

Но даже в условиях революционных событий Ленин вряд ли бы потерпел образование где-то в высоком руководстве большой группы оппозиционеров. Он очень щепетильно, с великим вниманием, относился к правильности взглядов своего окружения и руководства партии. Поэтому сборище оппозиционеров Ленин перенес только потому, что ВСНХ тогда был второстепенным органом. Ситуация обострялась, в декабре обозначился провал на выборах в Учредительное собрание, и вождю было не до хозяйства. Потому на них он просто махнул рукой. Но, справедливости ради, добавлю, что на посту Председателя ВСНХ Осинский не засиделся. Уже в ноябре 1918 года он был смещен.

Чем же занялись новоиспеченные хозяйственники? Занялись они спорами о том, какой быть советской хозяйственной политике. Первые заседания ВСНХ прошли в ожесточенных дискуссиях. Словесное столкновение в тесном кругу большевиков конца 1917 года быстро дошло до Ленина, и он, от имени Совнаркома, приказал Осинскому прекратить дискуссии и заняться делом: «превратить ВСНХ из органа дискуссионного в орган, фактически руководящий промышленностью».

Это заявление, надо полагать, вызвало большое замешательство, но тут советским хозяйственникам повезло. Выручила инициатива народных масс. Центральный Совет ФЗК как раз обратился в Президиум ВСНХ с инициативой: организовать Советы народного хозяйства в промышленных областях.

Причем, надо сказать, не просто подали идею, что само по себе уже неплохо, а судя по документам, предложили готовую концепцию совнархозов. Совет народного хозяйства, по мысли представителей рабочего контроля, должен был создаваться выборным путем из представителей профсоюзов, фабзавкомов, земельных комитетов, представителей Советов и заводов. Областной совнархоз должен был заниматься управлением кооперированной промышленности в области, должен был определять потребности в сырье и топливе, определять наличие сырья, топлива, полуфабрикатов, рабочей силы, транспорта, составлять планы снабжения, распределять на заводы рабочую силу и заказы.

Центральный Совет ФЗК даже представил ориентировочную структуру совнархоза. Совет должен был состоять из 14 секций, каждая из которых разбивалась на 4 отдела и один подотдел. Всего, получается, 57 структурных единиц. И еще, в качестве управляющего звена, президиум совнархоза. Для того, чтобы эта структура начала работать, нужно было собрать пленум совнархоза и утвердить состав всех секций и всех отделов. Все главные и важные вопросы также предполагалось решать путем созыва пленума [12. С. 31–33].

Что должны были делать советские хозяйственники? Взять, и воплотить эту идею на практике.

Военная и мобилизованная промышленность в начале

1917 года управлялась несколькими ведомствами, созданными еще царским правительством. Главным органом управления был Главный экономический комитет — ГЭК, в состав которого входили комиссии по распределению сырья и топлива среди военных заводов. Распределение это не большевистская выдумка, а ответ на требования Первой мировой войны. После отречения Николая II этот комитет перешел в ведение Временного правительства. Он продолжал работать, продолжал распределять сырье, топливо и заказы, пока еще позволяли возможности, таявшие с каждым днем. Комитету удалось добиться более или менее стабильной работы промышленности в условиях революционных событий 1917 года. Но по мере усиления большевиков влияние ГЭК падало.

Это обстоятельство осенью 1917 года толкнуло владельцев заводов и рабочих к самоорганизации. В советской литературе старательно умалчивается это объединение владельцев заводов и рабочее движение в 1917 и в начале 1918 года, до тех пор, когда его окончательно не подчинили себе большевики. Было что умалчивать. Большая часть экономических инициатив была совсем не большевистского происхождения. Большевики в то время были заняты совсем другими делами. Рабочие объединения и профсоюзы, которые часто выступали вместе с владельцами заводов, выдвигали варианты управления промышленностью, организации производства и их дальнейшего развития. Эта рабочая инициатива, задавленная в 1918 году, сумела дожить до 1921 года и была окончательно добита под названием анархо-синдикализма.

Первыми организовались промышленники и рабочие самых развитых промышленных районов страны: Москвы, Петрограда и Донецка. В марте 1917 года в Екатеринославе был образован Союз промышленников Юга России, куда вошли такие важные персоны, как, например, Альфред Нобель. Этот Союз был самым представительным и самым сильным объединением. Но он поддерживал генералов Корнилова и Деникина, и потому в анналы советской истории не попал. После того, как обозначилось падение Вооруженных сил Юга России в конце 1919 года, члены Союза эмигрировали, не забыв оставить на своих заводах свою агентуру, которая должна была следить за развитием производства при большевиках, и также, по мере сил и возможностей, мешать самим большевикам. Эта агентура проработала на заводах и шахтах в Донецке больше десяти лет и была раскрыта только на процессе по Шахтин-скому делу.

В марте-апреле 1917 года в Москве появилось Московское общество заводчиков и фабрикантов (МОЗФ), которое тоже не вошло в советскую историю из-за буржуазного состава. Но это общество имело контакты, хотя бы слабые и эпизодические, уже с советскими органами. Одновременно возникло другое общество — Заводское совещание объединенных фабрикантов Московской губернии.

Было еще Общество заводчиков и фабрикантов в Петрограде, но из-за революционных событий оно оказалось слабым и малочисленным и в событиях значительной роли не сыграло. Здесь уже в конце лета 1917 года, когда ситуация стала приобретать угрожающий характер, владельцы стали бросать свои заводы на произвол судьбы.

И после октябрьского переворота хозяйственные силы страны продолжали объединяться.

18 декабря 1917 года в Москве собрался 1-й Экономический съезд Московского района, на котором присутствовали представители профсоюзов и предпринимателей предприятий Московского района, из одиннадцати губерний [12. С. 371. Поводом для созыва стал декрет Совнаркома, принятый 19 ноября 1917 года, о демобилизации промышленности и резком сокращении военного производства.

Выступавшие на съезде ораторы очень резко отреагировали на этот декрет Совнаркома от 29 ноября. Еще шла война, и участники съезда справедливо полагали, что прекращение военных заказов приведет к закрытию заводов, оставит рабочих без работы, а также лишит их брони на призыв в армию. Предприниматели считали, что из-за прекращения военного производства им придется закрыть фабрики и заводы. И рабочие, и предприниматели не скрывали своего недовольства. Здесь рабочие были полностью солидарны с владельцами, потому что теряли гарантированную работу, заработок и военную бронь.

Гнев выступающих еще более возрастал оттого, что на съезде присутствовал представитель ВСНХ Алексей Шотман. Профессор В. И. Гриневецкий заявил:

«В интересах государства в целом, и в особенности рабочего класса, государственная власть должна определить свое отношение к капиталу, причем единственно практически осуществимым являются отношения на базе капиталистического строя со всеми последствиями, отсюда вытекающими»

[13. С. 110].

Предприниматели показали, что считают себя самостоятельной силой, и вправе требовать от государственной власти тех отношений, которые они считают приемлемыми.

Съехавшиеся представители решили не дожидаться каких-то решений, а образовать свой собственный комитет. Съездом было принято решение об образовании Московского районного экономического комитета (МРЭК), и делегаты выбрали состав комитета — 64 человека [12. С. 37]. Большевики смогли только поприсутствовать при этом событии.

В Москве процесс самоорганизации рабочего движения и предпринимателей пошел быстрее и ярче, чем в других местах, потому, что в Московском районе было сосредоточено много больших заводов, которые между собой имели тесную кооперацию, связи. Владельцы и рабочие заводов понимали общность своих интересов. Когда 3 декабря 1917 года нарком труда Алексей Шляпников созвал совещание хозяйственников, на котором присутствовал директор-распорядитель общества заводов «Сормово-Коломна» [12. С. 38] А. П. Мещерский, капиталисты устами Мещерского сказали, что демобилизация для них невыгодна.

В Петербурге процесс самоорганизации тоже пошел своим чередом. Не дожидаясь положительной реакции на свои предложения, Совет ФЗК принял решение создать свою хозяйственную организацию. 26 декабря 1917 года Петроградский Совет ФЗК принял решение об образовании своего хозяйственного органа — Петроградского районного совета народного хозяйства. В середине января 1918 года совет был переименован в Совнархоз Северного района (СНХ СР), и 19 января состоялось его первое учредительное заседание [12. С. 37]. Задачей органа было поставлено развитие промышленности хозяйства Северного района.

Власть над хозяйством в двух самых крупных промышленных районах страны, в Московском и Петроградском, уплывала из рук большевиков. Формально управляли там такие же советы, но в тех советах не было большевистских представителей. И эти хозяйственные органы не признавали большевистский ВСНХ и не собирались ему подчиняться. Еще немного, еще два-три таких собрания, и большевики утратят возможность подчинить себе промышленность.

Большевики на дух не переносили никакой чужой самостоятельности. Потому уже в декабре 1917 года повели наступление на рабочее движение и хозяйственные организации. Только в то время советские хозяйственники могли действовать одними словами. Предприниматели были еще в силе и свои заводы отдавать кому-то в подчинение не собирались.

23 декабря 1917 года, после доклада представителей Центрального Совета ФЗК об организации совнархозов, Президиум ВСНХ принял решение признать автономный МРЭК, но только в том случае, если в нем будет не более 20 предпринимателей, то есть меньшинство [10]. Это позволило бы подчинить комитет большевистскому влиянию.

Пока оставался только Уральский район, где не было никаких организаций. 27 декабря 1917 года Совнарком выпускает декрет о конфискации у владельцев нескольких предприятий: заводов «Общества спальных вагонов», Сергинско-Уфалейского горного округа, Кыштымского горного округа, а также Путиловского завода в Петрограде. Все эти предприятия переходили под управление ВСНХ [10].Через день, 29 декабря, Совнарком выпустил еще один декрет о конфискации Невьянского горного округа.

Большевики не постеснялись. Одним разом захватили несколько десятков крупных предприятий. Каждый горный округ на Урале — это комплекс рудников, шахт, разработок, лесных наделов, фабрик и заводов. Когда в середине 1918 года было конфисковано 25 горных округов, в них под управление ВСНХ перешло 4340 предприятий [14. С. 24]. А Путиловский завод в Петрограде — это самый мощный русский машиностроительный завод.

Цель ясна и понятна — захватить побольше, чтобы другим не досталось. Чтобы не позволить кому-то управлять заводами и фабриками в обход большевиков. Но в отношении уральских заводов была одна сложность. Их можно было объявить конфискованными. Но вставал вопрос: выполнят ли на месте это распоряжение? Для того, чтобы декрет Совнаркома был выполнен, Ленин посылает на Урал комиссаров, в задачу которых входит конфискация этих округов. Комиссарам выдается 30 млн рублей наличными для организации на месте органов власти по управлению конфискованными заводами и фабриками.

В Екатеринбурге комиссары организовали Уральский областной совет комиссаров, а через несколько дней, в конце января 1918 года, собрался Уральский областной съезд Советов. Он-то образовал Уральский областной совет народного хозяйства, который полностью находился под контролем большевиков. Туда вошли комиссары, представители Уральского областного бюро профсоюзов, подчиненного Наркомату труда, Уральское областное бюро профсоюза металлистов, а также представители Уральского областного заводского совещания теперь уже бывших владельцев заводов и фабрик. Управление промышленностью хоть и политическая задача, но без квалифицированных управленцев никак не обойтись.

Потому большевики приглашали отдельных предпринимателей, не давая им заполучить большинство в Совнархозе [12. С. 41].

По такому же сценарию был создан Западно-сибирский совнархоз.

Не сумев захватить контроль на областном уровне, ленинцы сделали ход конем и быстро спустили в низовые ячейки указание: приниматься за создание совнархозов на губернском уровне или максимально активно участвовать в создании таковых, для того чтобы в каждом губернском совнархозе было, по крайней мере, большевистское представительство.

В конце декабря 1917 года первые губсовнархозы появились в Костроме, Твери, Новгороде, где их создавали местные Советы на основе своих экономических отделов.

В Калуге губсовнархоз был создан губсоветом рабочего контроля, в Омске и Астрахани губсовнархозы образовали местные комиссариаты, а в Уфе и Тюмени — ревкомы [12.С. 57]. Эти органы были уже под большевистским контролем.

Система получалась разнородная, разнообразная. Никаких конкретных указаний не было, и всякий создавал свой совнархоз, исходя из своих представлений. Политический состав органов был тоже невероятно разнообразным: от большевиков до либералов-областников, создавших в середине 1918 года свой облсовнархоз Поволжья.

Эта лихорадочная деятельность позволила большевикам подчинить своему влиянию значительную часть промышленности и перейти к дальнейшим мерам по упрочению своей власти в хозяйстве страны.

К середине апреля 1918 года Советское правительство успело конфисковать и объявить своей собственностью несколько десятков самых крупных и важных предприятий страны. Появилась совершенно новая форма собственности, незнакомая прежде в России, — государственная, позже переименованная в общественную.

В царской России были государственные предприятия. Назывались они казенными. Это были заводы общегосударственного и оборонного значения, которые строились и работали за государственный, за казенный счет. Отсюда и название. Это сугубо затратные предприятия, передававшие всю продукцию в распоряжение соответствующих ведомств.

Но эта форма собственности даже при самых реакционных государях никогда и ни при каких условиях не посягала на частную собственность. Мысль о том, что государство может у кого-то просто так отнять собственность, не в наказание за проступок и не за возмещение, была в Российской империи богохульной.

Новая форма собственности, введенная большевиками 27 декабря 1917 года, была государственной совсем по-другому. Во-первых, первые заводы строились точно не за государственный счет. Во-вторых, Совнарком конфисковал их у владельцев только потому, что заводы «понадобились». Ликинская мануфактура, национализированная самой первой, была конфискована по просьбе рабочих, из-за того, что владелец ее бросил. Все остальное уже из разряда «надобности».

В-третьих, национализированные заводы должны были стать основным звеном товарно-продовольственного снабжения населения и одним из устоев советского режима. Потом их так и называли — «командные высоты». И, в-четвертых, новая форма собственности была нетерпимой по отношению к частной собственности, и ее существование мыслилось только вместе с уничтожением этой самой частной собственности.

До января 1918 года все «приобретения» Советской власти назывались конфискациями. А после «учреждения» Советской власти на III съезде Советов 12 января 1918 года — национализацией. Советская власть гордилась национализацией. Ее изучали, ей посвящали книги и диссертации. Историки с гордостью перечисляли декреты о национализации и подсчитывали количество предприятий, подпавших под них.

В апреле 1918 года в Совнаркоме решили: почему бы не проводить национализацию целыми отраслями? В самом деле — почему бы? Перечислять все предприятия долго и трудно, ведь их очень много. А так — одной строкой все они объявлены собственностью Советской власти.[5] 18 апреля

1918 года Совнарком принял декрет о национализации всей металлической промышленности: всех металлургических, металлических и машиностроительных заводов.[6] Но это — только черная металлургия. Цветная еще оставалась в частных руках. Но 11 мая настал и ее черед. Правда, тут Совнарком поступил гораздо разборчивей. Поскольку основная часть предприятий, выплавляющих цветные металлы, была лишь маленькими фабриками, то были национализированы самые крупные заводы. В их число вошли: Спасский медеплавильный завод на Южном Урале, все предприятия «Риддеровского общества», которое занималось разработкой медных рудников, свинцово-цинковые заводы Общества Киргизской горнопромышленности. А также, в добавление к ним, угольные шахты в Экибастузе, в Анжеро-Судженске и Воскресенская железная дорога, соединявшая Россию и Среднюю Азию. Весь декрет о национализации уместился на половинке писчего листа.

Цветные металлы нужны для производства боеприпасов. Национализированы были как раз те предприятия, которые давали львиную долю меди, свинца и цинка, вместе с топливной базой и железной дорогой.

Но до самой главной гордости — до декрета о национализации всех обществ с капиталом свыше 1 млн рублей было еще далеко. Собственно говоря, Советская власть брала только то, что представляло первостепенный интерес и неотложную необходимость. Все остальные предприятия, особенно мелкие и кустарные, ей были пока не нужны.

Ко всеобщей национализации подтолкнули обстоятельства, о которых советские историки вспоминать очень не любили. Слишком уж щекотливыми были те обстоятельства. Однако же в книге Д. А. Коваленко «Оборонная промышленность Советской России в 1918–1920 годах» есть описание этой почти детективной истории.

Немцы, после заключения Брестского мира, собирались договориться и об условиях экономической деятельности немецких предпринимателей на территории РСФСР. Речь шла, главным образом, о судьбе немецкого капитала, который играл очень заметную роль в русской промышленности. Конфискации затронули его в очень большой степени. Немецкое правительство последовательно защищало интересы своих подданных.

Ленинцы, очевидно, подумали, что немцы собираются предъявить какие-то требования о возмещении, сверх военной контрибуции, и постарались подготовиться, чтобы вчинить, в случае выдвижения претензий, так сказать, встречный иск. 11 мая 1918 года ВСНХ разослал письмо во все Советы с требованием составить сведения об убытках, причиненных войной. Работа эта была выполнена в грубом приближении, но, вероятнее всего, и вовсе не понадобилась.

Скоро выяснилось, что немцев интересовали совсем другие вопросы.

15 мая 1918 года германо-советская комиссия собралась в Москве, где стороны подтвердили свои позиции, а советская сторона выдвинула условия иностранной экономической деятельности: признание Советской власти и национализации, заключение концессионного договора. Немцы согласились на эти условия.

Дальше переговоры проходили в Берлине. Советскую делегацию возглавлял посол в Берлине Александр Иоффе, и в нее входили: Леонид Красин, Григорий Сокольников, Роберт Менжинский, Юрий Ларин, Николай Бухарин и Яков Ганецкий. В делегацию входили товарищи, надежность которых была под сомнением, но перед выездом Ленин дал инструкции своим ближайшим поверенным в тайных делах Красину и Ганецкому зорко следить за Лариным и Сокольниковым, чтобы те не сорвали переговоров и чего-нибудь не выболтали.

Пока Красин, Сокольников и Ларин занимались хозяйственными вопросами, остальные занялись подготовкой революции в Германии. Бухарин занялся пропагандой, а Менжинский и Ганецкий — устройством темных дел, нужных для дела революции.

На берлинских переговорах главным камнем преткновения стала национализация промышленности. После долгих уговоров, которые растянулись на две недели, немцы согласились с фактом уже проведенной национализации и согласились принять возмещение только части немецкого капитала, в размере 3 млрд рублей, но выставили условие, что с 1 июля 1918 года любой национализированный завод, принадлежащий немецким капиталистам, должен был возмещен наличными деньгами в полном объеме.

Ленин, очевидно, дал Иоффе установку отстаивать национализацию всеми доступными средствами. Но немцы не желали делать дальнейших уступок и, по сути, предъявили ультиматум. Страшно раздосадованный, Ленин дает указания спешно подготовить и провести национализацию всех самых крупных заводов. 18 июня Президиум ВСНХ выносит постановление о немедленной национализации обществ Сормовского, Коломенского и Белорецкого заводов. 20 июня выходит декрет Совнаркома о национализации нефтяной промышленности. Но дальше дело пока не идет. Ленин надеется, что немцев удастся уговорить.

Переговоры тем временем продолжаются, и попытки уговорить немцев сделать еще одну уступку терпят крах. 24 июня Красин телеграфирует Ленину:

«По ходу переговоров выяснилась безусловная необходимость официального опубликования не позднее 29 июня сего года вышедшего декрета… Просим убедительно в точности и не пропуская срока исполнить эту просьбу. Дело в том, что немцы на все национализируемое после 20 июня потребуют предварительной уплаты наличностью всей стоимости немецкого участия в данном предприятии, что сделает для нас национализацию практически, может быть, неосуществимой…».

Теперь уже вопрос поставлен ребром, и нужно или хватать, что попадется в руки, и согласиться с тем, что значительная часть промышленности выйдет из-под контроля большевиков или национализировать ее будет нельзя — немцы не позволят. 27 июня Ленин требует от работников ВСНХ срочно, в течение суток, составить список национализируемых предприятий, не обращая внимание на неточности и ошибки. Работа архисрочная, и Ленин каждые два часа звонит и справляется о ходе работ. Работники аппарата ВСНХ перевернули все старые справочники, но список составили. Поздно вечером 28 июня эта работа была завершена, и в час ночи секретарь ВСНХ А. В. Шотман едет в редакцию «Известий», где приказывает принять декрет в набор. Когда работники типографии ему отказали, Шотман позвонил в Кремль, в столь поздний час дозвонился до Ленина. Ленин лично приказал рассыпать верстку полосы и срочно поставить в полосу декрет. Утром 29 июня «Известия» вышли уже с текстом декрета о национализации всех крупных предприятий во всех отраслях промышленности. Под его действие подпало 35 % всей промышленности республики.

На следующий день, когда газета была прочитана немецкой стороной, переговоры были остановлены. Договариваться стало не о чем. После такого грабежа немцы не хотели и слышать о признании Советской республики.

Эпопея с национализацией принесла Советской власти в то время больше вреда, чем пользы. Вопрос о признании и дипломатических отношениях отодвинулся в далекое и туманное будущее. Реальностью же стало существование в кольце враждебно настроенных государств. Бывшие союзники: Великобритания, Франция, Япония и США, придерживались своих взглядов на Ленина и его власть. В их глазах он был человеком, заключившим сепаратный мир с врагом. История, приключившаяся с немцами, с одной стороны, их порадовала, а с другой укрепила во мнении, что с Лениным ни о чем договариваться нельзя.

Сам Ленин же думал по-другому. Чего хотел, он добился.

Теперь в его руках мощный промышленный комплекс, который позволит вооружить сильную и многочисленную Красную Армию. А с ее помощью в Европе можно произвести революцию. Так что никакого ущерба от международного скандала для дела революции нет и не предвидится.

Из-за больших политических событий начала 1918 года дело подчинения автономных хозяйственных органов было ненадолго отложено. За это время атмосфера в обществе переменилась, и ранее независимые хозяйственники почувствовали себя неуверенно. А с другой стороны, 18 марта 1918 года электроотдел ВСНХ и комитет хозяйственной политики ВСНХ утвердили программу электростроительства. Это, вроде бы, давало понять, что Советская власть намеревается развиваться. Многие промышленники сочли, что выгоднее присоединиться к ней и получить право на часть прибылей.

В конце марта 1918 года члены финансовой группы «Стахеев» предложили организовать акционерное общество, в которое 200 миллионов рублей внесет Советское правительство, 200 миллионов — частные капиталисты, а 100 миллионов — американский капитал. 23 марта в ВСНХ рассмотрели это предложение и потребовали 100 %-го контроля над акциями. Группой было дано предварительное согласие, и начались переговоры об условиях участия капиталистов.

27 марта 1918 года Центральный Совет ФЗК принял решение о вхождении в совнархоз Северного района на правах секции контроля над промышленными предприятиями [12. С. 41].

В начале апреля директор-распорядитель заводов «Сормово-Коломна» Алексей Мещерский обратился в ВСНХ с предложением создать общегосударственный машиностроительный трест, в котором объединятся коломенские, сормовские, кулебакские и белорецкие заводы, пока находящиеся в частном владении, восемь национализированных заводов: Брянский, Юзофский, общества «Шодуар» в Новороссийске, завод «Руссо-Балт», Харьковский паровозостроительный и Выксунский заводы. А впоследствии к ним должны были присоединиться заводы Гантке, Гартмана, Вестингауза и Южно-Уральский вагоностроительный. Но это предложение было сразу отклонено, потому как в ВСНХ знали, что Мещерский планирует передать 20 % акций треста немецким капиталистам.

К маю 1918 года политическая обстановка изменилась настолько, что большевики попробовали провести и закрепить свою собственную политику в хозяйственной области и подчинить своему влиянию и власти уже сформировавшиеся совнархозы. На конец мая был назначен созыв Всероссийского съезда работников Советов народного хозяйства, который должен был обсудить экономическое положение республики и выработать основы организации хозяйства.

Форум созывался не только для того, чтобы провести на нем свое политическое влияние. Ухудшилось, в связи с событиями на юге страны, хозяйственное положение и проявился дефицит металла и топлива. Разгоравшаяся с каждым днем война на юге отрезала от республики Донецкий район. Немецкая оккупация Украины отрезала почти все металлургические заводы юга. Поэтому на съезд ленинцы возложили надежду, что делегаты предложат способ выхода из такого положения.

Очевидно, перед московскими предпринимателями были поставлены условия участия на съезде — преобразование МРЭК во что-то более приемлемое для Советской власти. 20 мая собрался 2-й съезд Московского района, который преобразовал МРЭК в Московский областной совнархоз. В нем был президиум из семи человек и 22 отдела

[12. С. 37].

25 мая 1918 года в Москве собирается 1-й Всероссийский съезд совнархозов, на котором представлены шесть областных совнархозов: Московский, Северного района, Уральский, Западно-Сибирский, Харьковский (образовался в январе 1918 года) и Ташкентский (образовался в марте 1918 года), губернские совнархозы, а также ряд крупных городских совнархозов, как, например, Московский горсовнархоз.

В задачу съезда входило обсуждение предложений Ленина «Основные задачи Советской власти», положения в каждой отрасли народного хозяйства и разработка основ функционирования Советов народного хозяйства.

Внешне, поскольку террор уже начался, все выглядит более или менее благополучно, и хозяйственные работники придерживаются лояльности Советской власти. Но на самом съезде три самых крупных совнархоза, Московский, Северный и Уральский, выступили против политики ВСНХ, обвинив его руководство в «главкизме». А губернские совнархозы выступили против политики областных, выдвинув против них обвинение в том, что они сосредотачивают управление всем хозяйством в своих руках, ничего не оставляя низовым организациям.

Суть спора состояла в том, что одним и тем же хозяйством на губернском уровне управляли три разные организации.

Первой организацией был сам ВСНХ, который управлял хозяйством на местах через экономические отделы Советов и главки, которые распределяли материальные ценности. Затем, во вторую очередь, хозяйством управлял облсовнархоз.

А за ним только, в третью очередь, местным хозяйством управлял губсовнархоз. Поскольку вышестоящие органы забирали самые лучшие и самые крупные предприятия, то на долю низовым организациям почти ничего не оставалось.

Поэтому губсовнархозы пытались своими волевыми действиями подчинить себе хоть что-то, скатываясь, по понятиям руководства ВСНХ, на позиции местничества. Особенно сильны были такие настроения в Нижегородском, Рязанском, Черниговском губсовнархозах, на территории которых располагались крупные предприятия, подчиненные вышестоящему руководству. Они впадали в «местничество» чаще и регулярнее других.

Другим объектом споров было Положение о ВСНХ, которое должно быть утверждено съездом. Разумеется, съезд отбросил первое «Положение о ВСНХ» образца ноября 1917 года. Из-за слишком резких формулировок и огромных чрезвычайных полномочий ВСНХ оно было отброшено с самого начала. В резолюции съезда функции ВСНХ очерчивались уже совершенно другим способом: «…регулирует и организует все производство и распределение и непосредственно ведает всеми предприятиями и имуществом Республики через свои учреждения» [12. С. 9].

Никаких чрезвычайных полномочий у ВСНХ в Положении, принятом съездом совнархозов, уже не осталось.

Кроме утрясания своих ведомственных разногласий, съезд заслушал доклады о положении в различных отраслях хозяйства страны и принял по ним резолюции. Среди докладов был, помимо всего прочего, и доклад члена Президиума ВСНХ Ларина о развитии крупной добычи угля в Кузнецке и снабжения им уральских металлургических заводов и заводов центральных губерний страны. Это был первый набросок, прообраз Урало-Кузнецкого комбината, воплощенного в первую пятилетку. Делегаты одобрили доклад и одобрили проект развития такого комбината.

В целом, конечно, при наличии ряда спорных моментов и разногласий, 1-й съезд совнархозов высказался за хозяйственный курс Совнаркома и ВСНХ. Выражаясь языком партийных резолюций, было принято решение «принять с доработками».

Это был переломный момент. Власть над хозяйством страны с этой поры перешла в руки большевиков. Вскоре составы совнархозов были пересмотрены, и все предприниматели и представители рабочих организаций, неподконтрольных большевикам, были изгнаны из руководства хозяйством и промышленностью.