"Подделка" - читать интересную книгу автора (Крузи Дженнифер)

Глава 2

Ужин тем временем подходил к концу. И Гвен, доедая последнее блюдо, улыбалась милому, пухленькому, как херувим, Мейсону Фиппсу. При этом она отчаянно пыталась думать только о пейзаже, который показывал Мейсон, и ни в коем случае не о младшей дочери, бродившей где-то в темноте в поисках свидетельства своей впустую растраченной юности.

– Ну, что ты думаешь? – спрашивал тем временем Мейсон, и Гвен усилием воли заставила себя вернуться к реальности. – Это Коро. – Он нежно погладил верх рамы одним пальцем. – Тони не был уверен, но я сразу сказал: это Коро. А когда провели экспертизу, оказалось, что я прав, это действительно Коро.

«Это Гуднайт», – подумала Гвен, но вслух сказала:

– Прекрасно. Поистине прекрасно.

– Да, хорошее было время. Добрые старые деньки, когда был жив Тони. Без него я не собрал бы такую грандиозную коллекцию.

«Еще бы! Тони тоже так считал».

Гвен рассеянно слушала, как Мейсон все дребезжал о прекрасном, но далеком прошлом. Черт возьми, этот ужин никогда не кончится! За такое время она смогла бы разгадать целый кроссворд. Из самых трудных.

– Я предпочитаю примитивистов, – заявила блондинка на другом конце стола, и Гвен повернулась, всматриваясь в Клеа Льюис, прелестную, как весеннее утро, – если учесть, что этой весне было уже сорок с чем-то лет, но при этом она постоянно, именно постоянно очень хорошо заботилась о себе.

– Примитивисты, – вежливо обронила Гвен. – Как интересно.

– Да. Я все еще их собираю, – кивнул Мейсон. – Но без Тони это совсем не то, Он жил настоящей жизнью: покупал картины, управлял галереей, посещал все вернисажи…

Зависть в голосе Мейсона была ощутимой, и Гвен мысленно согласилась с ним. Ничего не скажешь, у Тони действительно была жизнь что надо.

– И у него была ты с девочками, – добавил Мейсон, продолжая улыбаться. – Малышки Ив и Матильда. Как они поживают?

«Ив разведена, с тех пор как ее муженек перестал скрывать свои гомосексуальные наклонности, а Тильда от подделывания картин перешла к взлому квартир».

– Неплохо, – ответила Гвен.

– Ты всегда была лучшей частью его жизни, Гвенни, – объявил Мейсон. – Не возражаешь, если я буду называть тебя Гвенни? Так всегда звал тебя Тони. Вот и я всегда думаю о тебе как о Гвенни.

– Конечно, нет.

«Возражаю. Как же, много хорошего это мне даст, ничего не скажешь!»

– Мы с Мейсоном впервые встретились на открытии музея, – пояснила Клеа с очаровательно-задумчивым видом: огромные мечтательные голубые глаза, сливочная мягкая кожа и шелковистые светлые локоны. У Гвен так и чесались руки запустить в нее тарелкой. – Бабушка моего покойного мужа основала музей Гортензии Гарднер Льюис, – продолжала Клеа. – Он стал страстью Сирила. – Она улыбнулась Мейсону. – Я нахожу страстных мужчин неотразимыми.

– Сирил был хорошим человеком, – согласился Мейсон. – Мы с ним были не только деловыми партнерами. Мы были настоящими друзьями. Я помогал ему, как в свое время помогал мне Тони.

«О Господи, надеюсь, что не так». Гвен поспешно схватила бокал с вином.

– Музей Льюис?

Она судорожно старалась припомнить, продавал ли им что-нибудь Тони. Частные музеи так доверчивы.

– Это маленький музей, – пояснил Мейсон. – Конечно, он стал больше, когда я подарил ему свою коллекцию Гомера Ходжа. – Гвен поперхнулась вином. – И теперь я вернулся домой, чтобы пополнить свою новую коллекцию работами художницы из Огайо, Скарлет Ходж, – продолжал он, в то время как Гвен пыталась замаскировать смущение кашлем. – Помнишь Скарлет Ходж?

– Угу, – промычала Гвен, снова принимаясь за вино.

– Согласно интервью, которое в восьмидесятых годах дал Тони одной газете, она написала только шесть картин. – Мейсон наклонился ближе к Гвен. – Мало того, Тони, насколько мне известно, имел эксклюзивные права на ее работы.

– А десерт будет? – спросила Гвен. – Я люблю десерты.

– Вы едите десерт? – удивилась явно возмущенная такой неумеренностью Клеа, и Гвен благодарно взглянула на нее.

– При каждой возможности. Если выпадает случай, даже дважды.

– Рад за тебя, – заметил Мейсон. – Я надеюсь как-нибудь заехать к вам и взглянуть на материалы регистрации. Неплохо бы связаться с теми, кто в свое время купил работы Скарлет.

– Эти материалы конфиденциальны, – отрезала Гвен. – Я не могу их показывать, это было бы непрофессионально. Так как насчет десерта?

Клеа уже нетерпеливо постукивала ножом по стакану с водой, пытаясь привлечь внимание официанта, точной копии Берти Вустера, в белом пиджаке, с зализанными назад черными волосами.

– Десерт, Томас, – поторопила Клеа.

Томас обменялся с Гвен взглядом, уже не впервые за этот вечер.

– Разумеется, конфиденциальны, – промямлил Мейсон. – Но, может, ты согласилась бы связаться с ними вместо меня. Дать знать, что кое-кто заинтересован в покупке этих маленьких шедевров. Заодно обсудим твои комиссионные.

– Как можно, Мейсон! Пригласил женщину на ужин, а сам не даешь ей покоя, – упрекнула его Клеа.

Мейсон резко вскинул голову, и Гвен успела заметить, каким жестким внезапно стало его лицо. Клеа немедленно заткнулась.

– Но что могло бы по-настоящему помочь, – добавил Мейсон, – так это встреча с самой Скарлет. Я хотел бы написать статью о ней, чисто дилетантскую, разумеется. – Он униженно рассмеялся.

«Статью?! Только не это!»

– Ты не знаешь, как ее найти?

«Наверху. Шарит в вещах твоей любовницы».

– Насколько мне известно, она мертва, – сообщила Гвен.

– Но она была так молода, – запротестовал Мейсон. – Совсем девочка. Как же это случилось?

Гвен вспомнила тот день, семнадцать лет назад, когда Тильда швырнула в Тони последним холстом и ушла из дома.

– Ее убили. Один бесчувственный сукин сын. – Она дружески улыбнулась Мейсону. – И я понятия не имею, что было потом.

– Поразительная история, – прошептал Мейсон, подавшись вперед.

– Вовсе нет, если только вы не Гомер или Скарлет, – отмахнулась Гвен, жадно взирая на принесенный Томасом чиз-кейк. – Тогда это просто гнусь и подлость. О, шоколадный! Мой любимый.

Клеа едва сдерживала презрительную усмешку, пока Гвен увлеченно поедала десерт, от души надеясь, что в последний раз слышит о Гомере и Скарлет Ходж.

– Так когда я могу прийти в галерею и поговорить с тобой о Скарлет? – допытывался Мейсон.

– Превосходный творожный торт, – похвалила Гвен, продолжая жевать.

Дэви, приготовившийся к сражению с Клеа, был приятно удивлен, упав на что-то мягкое и теплое.

«Определенно не Клеа», – решил он, в полной темноте прижимая ее к ковру и одновременно пытаясь урезонить. Заставить прислушаться к нему. Прекрасный пример мужского контроля в действии… пока она не укусила его. Он конвульсивно отдернул ладонь, успев проглотить всполошенный вопль, и с трудом подавил желание врезать ей как следует. Кулачная драка в данный момент была несколько неуместна, особенно если противник дерется нечестно.

– Вы не забыли сделать прививку от бешенства? – шепнул он, потирая руку.

Она продолжала лежать под ним, задыхаясь, слепо шаря в кармане. Козырек бейсболки скрывал ее лицо. До него донеслось странное шипение, затем он услышал прерывистый вздох. Дэви приподнялся, собираясь посмотреть, что с ней.

– Только коснись меня, и я закричу, – яростно процедила незнакомка.

– Не закричишь, – шепотом заверил он. – Если бы хотели, давно бы закричала.

Она со свистом втянула в себя воздух и резко оттолкнулась от пола, сумев отшвырнуть Дэви. Тот, прежде чем вскочить, едва успел поймать ее за рукав.

– Полегче, – прошептал он. – Я еще не могу тебя отпустить. Не время…

– А мне плевать, – шепнула она в ответ, стараясь выдернуть рукав. – Отпусти. Мне нужно убираться отсюда.

– Нет. – Дэви притянул ее ближе и уловил ноздрями запах духов. Что-то сладкое. – Мысль о том, как ты на свободе обсуждаешь случившееся с копами, почему-то не греет меня.

– Послушайте, вы, идиот, – чуть повысила она голос. – Я не знаю, ни кто вы, ни как выглядите. Что, интересно, я могу о вас рассказать?!

– Разумное замечание.

Дэви подтащил ее к окну и отодвинул штору, чтобы впустить немного света. При этом сам он предусмотрительно оставался в тени, не давая ей себя разглядеть.

– Эй! – запротестовала она, кутаясь в просторную куртку восточного покроя, застегнутую до самого горла. Странно светлые глаза сверкали за стеклами шестиугольных очков, придававших ей некоторое сходство с жуком. – Вы спятили? – прошипела она, теперь вырываясь с такой силой, что ему пришлось отпустить ее руку из страха нанести какое-нибудь увечье. – Что, если там кто-то есть?!

– Куда это вы так вырядились? – насмешливо осведомился он. – На китайский бейсбол?

Она протиснулась мимо него. Но он ловко сдернул с ее головы бейсболку и поднял повыше, немного разочарованный тем, что ее волосы оказались слишком короткими, чтобы рассыпаться по плечам. Она глубоко вздохнула и повернулась к нему.

– До вас еще не дошло, что это не игра?

– По-видимому, нет. – Дэви зачарованно смотрел на темные крупные завитки, поднявшиеся над ее лбом, словно крошечные рожки. – Это всегда игра. А иначе зачем бы вы этим занимались.

– Немедленно отдайте шапку, – приказала она и, когда он поднял бейсболку еще выше, резко сдвинула очки на переносицу и резанула его злым взглядом.

– Нет, – покачал он головой. – И вот вам вопрос: почему вы здесь?

Вместо ответа она мрачно насупилась, но сверлить его глазами не перестала.

– Говорите же!

Она раздраженно качнула головой.

– Ну и берите ее себе, если вам так хочется, – бросила она, шагнув к двери, но он обхватил ее за талию и снова рванул на себя.

– Расскажите, что вы затеяли, детка, – шепотом попросил Дэви, преодолевая ее сопротивление. – Мне бы и хотелось оставаться джентльменом, но ставки чересчур высоки.

Она прекратила вырываться так внезапно, что он затаил дыхание. Корица. Ее волосы пахли ванилью и корицей, совсем как булочки, которые его сестра любила печь утром по воскресеньям. Потом она повернулась лицом к нему, и это тоже было чудесно.

– Старомодный джентльмен, – хрипло выдохнула она, и Дэви ощутил первые признаки тревоги в душе. – Мне как раз такой и нужен.

– Нет, нет, я не из них, – поспешно сообщил Дэви и, выпустив ее, отступил к шкафу. – Негодяй двадцать первого века. Это вот про меня.

Она шагнула ближе, и он, зацепившись за туфли Клеа, споткнулся и едва не упал.

– Окажите мне любезность, – попросила она, продираясь сквозь одежду Клеа и припирая его к стене. Этот низкий грудной голос наверняка зажег бы давно забытый огонь в его крови, не будь ее прижимавшееся к нему тело таким неподатливым.

«Если хочешь соблазнить меня, так неплохо бы прежде немного оттаять», – подумал он, но она благоухала лучшими в его жизни утрами, поэтому он не стал ее отталкивать.

– Я не слишком искусна в подобного рода делах, – предупредила она, распластав вздрагивающие ладони на его груди.

Это она могла бы и не говорить. Дэви приходилось держать в руках деревяшки, казавшиеся куда более податливыми.

– В то время как вы… – она вцепилась в его рубашку, – по всей видимости, имеете немалый опыт.

– Да, пожалуй, тут вы действительно мало на что годитесь, – согласился он. – Так что давайте прямо к делу. Что нам нужно? – Дэви услышал тяжелый прерывистый вздох, понял, как ей страшно, и обнял ее за плечи. – Все хорошо. Все хорошо, – механически повторял он, пока она не успокоилась.

– Картина. Восемнадцать квадратных дюймов. Городской пейзаж с небом в клеточку и массой звезд. Она где-то в этом доме.

– Картина, – повторил Дэви, уже понимая, что за этим последует.

– Украдите ее для меня, – прошептала она, и его руки судорожно сжались, чувствуя тепло, пробивающееся сквозь скользкую куртку.

Ладно, шансы на то, что она отработает свои авансы, равны нулю. Кроме того, она воровка, что уже само по себе нехорошо, да еще просит его украсть, что намного хуже всего, что она уже успела ему причинить, включая укус и ушибленную коленку. Умный человек отказался бы и сбежал, утащив ее за собой, чтобы маленькая паршивка его не выдала.

Но жизнь в последнее время была такой унылой. А она так боялась.

– Пожалуйста, – попросила она, прижимаясь теснее и приоткрыв губы.

– Будет сделано, – заверил Дэви, легонько целуя ее и втайне желая ощутить вкус корицы. И удивился, обнаружив, что се губы прохладны, как мята. Он удивился еще больше, когда она ответила на поцелуй, приподнявшись на цыпочки и касаясь кончика его языка своим.

Тогда он схватил ее в объятия и поцеловал так, словно ни о чем другом не мечтал.

– Вилма Каштан, – сказал он, поднимая голову. Она вдруг отпрянула, и тут он тоже услышал ЭТО, шаги под дверью, и едва не сбил ее с ног, пытаясь успеть закрыть дверцы шкафа, прежде чем кто-то войдет в комнату.

«Так, это знак свыше. Держись подальше от этой женщины и ее языка. – Но секунду спустя он опять услышал вздох и поспешно обнял ее. – Слава Богу, она хотя бы брюнетка, – думал он, прислушиваясь к шорохам в комнате Клеа. – В конце концов, именно блондинки испохабили мою жизнь».

Всего четверть часа назад Клеа Льюис наблюдала, как Гвен Гуднайт с жадностью пожирает творожный торт. Черт бы побрал и ее, и этот десерт! Нет, нужно непременно придумать способ навсегда разлучить Мейсона с ней, даже если для этого придется взяться за топор!

Мрачное течение ее мыслей было прервано появлением официанта.

– Прошу прощения, миссис Льюис, – сказал он с порога, и Клеа пришлось повернуться к нему, изображая вежливое внимание, потому что Мейсону нравилось, когда люди лезли вон из кожи, чтобы быть повежливее со слугами. Кроме того, а вдруг им снова понадобится официант? Никогда не знаешь, что в жизни может пригодиться.

– Вам звонят, – сообщил Томас.

– Благодарю вас. – Клеа снова повернулась к Мейсону и угрозе, исходившей от галереи. – Прошу меня извинить, – пропела она, лучась любезностью.

– Ничего страшного, – улыбнулся Мейсон, радуясь, что он снова может говорить об искусстве. Мейсона нельзя было назвать безумно привлекательным, зато он был безумно богат, поэтому улыбка Клеа вышла абсолютно искренней.

Гвен Гуднайт широко раскрыла светло-голубые глаза, не выдерживавшие никакого сравнения с глазами Клеа, в чем последняя была уверена, потому что успела их сравнить.

– Никаких проблем, – кивнула Гвен. – Передайте привет, кто бы там ни звонил.

Клеа отодвинула стул, не сводя взгляда с Гвен. Лицо все в морщинах, и подбородок обвис, но в искусстве разбирается, более того, Мейсон считает ее очаровательной.

– Гвен Гуднайт, – сказал он, прослушав автоответчик. – Очаровательная маленькая женщина. Я почти забыл ее. Но сразу вспомнил и пригласил на ужин.

И вот она явилась.

К счастью, Гвен выглядела на свой возраст, что в данном случае играло на руку Клеа.

– Алло? – произнесла Клеа, поднимая трубку.

– Клеа! Клеа, дорогая! – воскликнул мужской голос.

– Кто это? – раздраженно бросила она. Не хватало еще, чтобы Мейсон услышал, как какой-то мужчина называет ее «дорогой»!

– Это Рональд, – оскорбленно пояснил мужчина.

– И что тебе нужно?

Она вытянула шею, чтобы заглянуть в столовую. Мейсон по-прежнему был целиком занят Гвен. Господи, а она еще нашла ему официанта на вечер… вернее, если уж говорить честно, наняла мужчину, который постучался в дверь и спросил, нет ли в доме какой-нибудь работенки. Клеа сразу сообразила, что он ей пригодится, тем более что Мейсон явно ожидал от нее хозяйских забот по поводу сегодняшнего ужина. И вот теперь он воспользовался этим самым ужином, который устроила она, чтобы флиртовать с другой женщиной! Где его преданность? Где благодарность?!

– Да, я помню, что ты не велела звонить, – задыхаясь, тараторил Рональд, – но это очень важно. Дэви Демпси нас нашел.

– Что?!

Клеа опасливо оглянулась, дабы убедиться, что Дэви не стоит за ее спиной, сверкая своей отвратительной улыбкой.

– Он каким-то образом сумел выйти на след. И даже знает, где ты находишься. Он угрожал мне, чтобы заставить замолчать, но я должен обо всем тебе рассказать. Мне плевать, пусть он даже пустит в ход кулаки. Я на все пойду, ведь я же тебя люблю.

– Но как ему это удалось? – рявкнула Клеа. Нет, Господь свидетель, у нее просто талант выбирать мужчин, которым ничего не стоит устроить ей подлянку. Дэви, Зейн, Сирил… – Он понятия не имел, где я. Значит, выследил тебя. И что ты сделал? Оставил ему свой новый адрес?

– Я ужасно рискую, говоря сейчас с тобой, – снова обиделся Рональд. – Он опасен. Угрожал убить меня. И если бы я не любил тебя так сильно…

– Он мошенник, а не гангстер, – перебила его Клеа, думая о Дэви, киношно-красивом, ненадежном, неумолимом и абсолютно беспринципном. Что же теперь делать? Этот подонок может оказаться где угодно. Ради своих денежек он на все пойдет. Нужно как можно скорее избавиться от него. Пусть этим займется Рональд. В конце концов, он ей обязан! И это из-за него Дэви вот-вот появится здесь!

Клеа постаралась добавить голосу побольше дрожи:

– Если он так опасен, зачем ты послал его ко мне? О, Рональд, я больше никогда не смогу тебе верить…

– Клеа! – сдавленно прохрипел Рональд.

– …если только ты мне не поможешь, – маняще промурлыкала Клеа. – Если не докажешь свою любовь тем, что спасешь меня от него. Тогда я пойму, что мы…

– Все, что угодно, – клялся Рональд, тяжело дыша. – Все, что угодно. Нам нужно поговорить. Позволь мне увидеть тебя. Если бы мы могли…

– Сначала докажи свою любовь, – повторила Клеа, подавшись вперед, чтобы убедиться, что Гвен не успела устроиться на коленях Мейсона. С этими мужчинами нужно постоянно держать ухо востро.

– Мы должны встретиться, – твердил Рональд. – Мы…

– Я не могу встречаться с тобой, пока Дэви где-то поблизости.

– Клеа, пожалуйста…

– Отделайся от Дэви, тогда поговорим, – отрезала Клеа. – А сейчас мне пора…

– Подожди! Послушай, у меня есть план, – затараторил Рональд. – Думаю, я смогу уговорить его согласиться оставить тебе тот миллион, который он у тебя украл, и взять только деньги, заработанные лично им. Первый миллион по праву принадлежит тебе…

– Это все мое, – перебила Клеа, заикаясь от возмущения. Нет, где у этих мужчин мозги? Интересно, сколько времени можно перебиваться на какой-то жалкий миллион при нынешней экономике? Да при любой экономике! Она снова понизила голос. Бархатные, зазывные нотки, от которых дрогнул бы мужчина и посильнее Рональда, на этот раз подействовали безотказно. – Ты знаешь это, Рональд, дорогой, знаешь, что это правда.

– Конечно, – машинально согласился Рональд, – но если он оставит…

– Ничего он не оставит. Я хорошо его знаю. Это невозможно. Избавься от него, и тогда нам с тобой уже ничто не помешает быть вместе. Мне осталось купить всего несколько картин. Самое большее – месяц, и мы снова будем с тобой. И с прекрасной коллекцией картин.

– Месяц? – Рональд тяжело вздохнул. – Я не…

– Но только если Дэви не станет нам досаждать. Пока он где-то тут, мы никогда не сможем быть вместе.

На другом конце воцарилось молчание, и Клеа воспользовалась паузой, чтобы в очередной раз вытянуть шею и проверить, что делается в столовой. Гвен оглушительно ржала над каким-то высказыванием Мейсона. Нет, эта женщина – настоящая гиена! И ее подбородок определенно обвис.

Клеа коснулась пальцами собственного подбородка и нажала. По-прежнему упругий, но долго ли это продлится? Даже пластическая хирургия не всесильна. Промедлишь – и будешь выглядеть, как…

– Что именно, – медленно произнес Рональд, – ты подразумеваешь под словом «избавиться»?

Гвен кокетливо положила ладошку на руку Мейсона, и Клеа прошипела:

– Убрать его со сцены.

– То есть убить?

Клеа отвела свирепый взгляд от парочки и задумчиво нахмурилась. Смерть – более жестокая мера, чем она предполагала сначала, но зато Дэви будет устранен навсегда! Может, Рональд сумеет свалить убийство на Гвен? И тогда все проблемы будут разом решены!

С другой стороны, это Дэви, и когда-то они с ним неплохо ладили.

Черт, пусть Рональд сам решает! Не хватало еще ей над этим голову ломать!

– Рональд, ты либо любишь меня, либо нет!

– Но у него семья, – напомнил Рональд. – Родные, которым он звонит каждую неделю. Не думаю, что я смогу…

– Тогда ты меня не получишь. Если ты не в силах позаботиться о такой мелочи, то я не имею права доверить тебе заботу обо мне, и, следовательно, не может быть и речи о том, чтобы я провела остаток жизни с тобой. Ты предал меня, Рональд, послал сюда этого кошмарного человека и теперь отказываешься меня спасти. Я так расстроена, что не желаю больше с тобой говорить. Никогда!

– Клеа…

– Прощай навсегда.

Клеа решительно повесила трубку, не слушая молящего голоса, однако отметив в нем отчаяние, означавшее, что Рональд у нее в руках.

Теперь оставалось только ждать, пока Рональд не толкнет Дэви под автобус или не добьется его депортации – короче говоря, предпримет надлежащие действия. Рональд любит ее и сделает все. Не проблема. Конечно, если только Дэви уже не рыщет по дому. Но разве это возможно? Правда, с Дэви возможно все. Следовало бы расспросить Рональда поподробнее.

Клеа еще раз заглянула в столовую и поднялась в свою спальню, надеясь убедиться, что Дэви не успел ее обокрасть. В этом проклятом мире женщина должна рассчитывать лишь на себя. Где взять защитников?!

Стоя неподвижно в глубине шкафа, Тильда изо всех сил старалась успокоиться и рассуждать здраво. Должен же быть какой-то выход! Нужно взять себя в руки и подумать.

Она глубоко вздохнула. Кислород – самое важное в жизни, особенно когда ты астматик. Недостаток кислорода делает тебя уязвимой и лишает способности мыслить. Тильда снова вздохнула, и бандит – он же любитель поцелуев – немедленно обнял ее за плечи.

Как приятно. Он, должно быть, считает ее полной идиоткой. Или законченной шлюхой. Она ответила на его поцелуй. Утонув в темном пространстве шкафа, Тильда подумала: «О Господи, он готов мне помочь» – и ответила на поцелуй. Она и идиотка, и шлюха. Конечно, он вор, так что вряд ли имеет основания задирать нос… но все же… Нет, нужно почаще ходить на свидания. Шесть месяцев целомудренной жизни, и вот она уже обменивается отнюдь не дружескими поцелуями со взломщиком прямо в разгар ограбления!

Метавшаяся по комнате Клеа Льюис с шумом задвинула ящик комода, и Тильда снова оцепенела. Бандит сжал ее плечо, и она попыталась вызвать в себе ощущение опасности, но получалось плохо. Тильда убеждала себя, что он мошенник, но, как ни странно, это обстоятельство не умаляло его привлекательности. Кровь Гуднайтов! Кровь Гуднайтов бурлит в се жилах, как призыв к любви.

Грабитель осторожно подтолкнул ее, и Тильда поняла, что он пытается заставить ее передвинуться в другую часть шкафа, подальше от дверей.

Точно. Он прав.

Она отошла вбок, и он скользнул по стене вслед за ней. Тепло его руки проникало сквозь куртку. Тильда почти совсем уже успокоилась, но тут дверцы шкафа распахнулись.

Тильда услышала, как Клеа отодвигает одежду как раз в том месте, где они только что стояли, и у нее перед глазами прошла вся ее жизнь: поддельные картины, фальшивые фрески вперемежку с лицами родных. Она чуть наклонила голову к человеку, стоявшему между ней и позором, как раз настолько, чтобы в темноте лоб коснулся его плеча. Обычно именно она выступала в роли спасителя, но сегодня он сделает это за нее. Он такой же негодяй, как она, а возможно, и еще хуже, но ему необходимо отстоять свои позиции, он сумеет вызволить их обоих.

Клеа перестала рыться в одежде и закрыла шкаф. Тильда нерешительно вздохнула, облегченно закрыла глаза, наслаждаясь запахами тканей и мыла, и постаралась унять дрожь.

Услышав стук двери, он сказал: «Ну вот» – и открыл шкаф.

«Но здесь так безопасно», – подумала Тильда и последовала за ним.

– Здорово, – прошептала она, – и я действительно вам благо…

– Мать твою! – выругался он, и она проследила за его взглядом. Лэптоп исчез. – Простите, – извинился он уже потише.

– Издеваетесь? – усмехнулась Тильда. – Последние восемь часов мне только и хотелось орать это во весь голос.

Она удивленно вскинула брови, увидев, что он успел нацепить позаимствованную ею у Эндрю бейсболку. Ту самую, на которой он вышил белыми нитками «СТЕРВА». Ладно, пусть берет, по крайней мере, хоть будет о ней помнить.

– Что ж, все было классно, но…

– В трех кварталах к востоку отсюда есть закусочная, – перебил он. – Встретимся там.

– Что? – прошептала Тильда. – Зачем? Послушайте, если это из-за поцелуя, то я хочу извиниться, я…

– Картина, – прошептал он в ответ, подталкивая ее к двери.

– Знаете, – настаивала Тильда, сопротивляясь толчку, – я была не права. Это не ваша проблема. Я…

Он надвинулся на нее – огромный в тусклом свете, – и она осеклась.

– Вилма, не знаю, чем вы зарабатываете на жизнь, но только не воровством. Идите и ждите меня в закусочной.

– Не стоит, я…

– Хотите остаться и обыскать комнату?

Мрак сомкнулся вокруг нее, и легкие снова сжались. Какая же она кретинка!

– Нет.

– Тогда уходите. – Он решительно потянул ее к выходу. – А если вас поймают? Мы больше не встретимся.

– Хотелось бы, – пробормотала Тильда и выскользнула из двери, чувствуя себя дурой и неудачницей.

Вернувшись в галерею, Гвен сразу направилась к шкафчику над стойкой и вытащила водочную бутылку. Та оказалась пуста.

– Черт! – выругалась она и сунула бутылку в мусорное ведро, готовая разорвать на куски того, кто ее прикончил. Это не Эндрю и не Джефф: они держат выпивку у себя в комнатах. Ив не могла вылакать целую бутылку. А Надин не посмела бы.

«Должно быть, это я сама. Прекрасно, именно такой я всегда мечтала стать, – стареющей, потерявшей память алкоголичкой». Она поискала в музыкальном автомате что-нибудь утешительное и остановилась на «Знаете дорогу в Сан-Хосе?».

Дион хороша всегда. И Сан-Хосе тоже. Как и любое место кроме этого.

Гвен плюхнулась на кожаный диван, стараясь не думать о Тильде, запертой в этом проклятом доме. Ей необходимо отдохнуть, хотя прямо сейчас она уехать не сможет. Еще целый год до того, как Ив получит диплом учителя. Три года до того, как Надин поступит в колледж.

В комнате со стаканом в руке возник Эндрю, преследуемый Слотом.

Двенадцать лет до того, как сдохнет собака.

– А, это вы! – воскликнул Эндрю и поставил стакан на стол. Там еще оставалось около полудюйма прозрачной жидкости. Гвен поинтересовалась:

– Это водка?

– Угу, – улыбнулся Эндрю, не поняв намека. Он напоминал одного из белокурых киноидолов шестидесятых, возможно, благодаря подведенным глазам. – Надин говорит, что Тильда вернулась и привезла это. – Он ткнул пальцем в Спота, который с коротким воем бессильно рухнул на диван. – Она снова уехала? – Эндрю открыл маленький холодильник под столом и вынул картонку ананасно-апельсинового сока. – Кстати, звонили из банка.

Двадцать шесть лет, прежде чем будут оплачены закладные! Это означает, что тогда ей будет семьдесят девять и скорее всего об отдыхе и думать не захочется. Это означает также, что ей понадобится около трехсот книжек кроссвордов, чтобы скоротать время до смерти. Не так уж и много. Что же, она не унизится до пособий для кроссвордистов, как бы тяжело ни пришлось. У нее свои принципы, черт возьми.

– Гвенни! – окликнул Эндрю, доливая сок в свой стакан.

– Ты не стер косметику.

Эндрю кивнул:

– Адская работа. Ив уходила из «Дабл тейк», еще оставаясь Луизой, и мне пришлось силком отрывать ее от какого-то типа у самого выхода. У Луизы отвратительный вкус во всем, что касается мужчин.

– Нет, просто она не так хорошо разбирается в мужчинах, как ты, – отпарировала Гвен.

Эндрю присел рядом с ней:

– Боже, как хорошо быть дома! Послушайте, Надин рассказала, что продала картину за тысячу баксов. Какую малышку мы вырастили, а? Если бы продала на шестьсот долларов дороже, Ив могла бы не становиться Луизой четыре раза в неделю, а вы спокойно оставались бы здесь, ни о чем не думая.

– Ив нравится быть Луизой, – возразила Гвен. – А это была картина Скарлет, и Тильда сейчас в доме Мейсона Фиппса – пытается ее выкрасть.

– Что за бред, Гвенни? – раздраженно бросил Эндрю. – Я думал, что наша главная проблема – Луиза.

– Луиза не проблема. И если не собираешься пить свою «отвертку», отдай мне. Ночь была кошмарной, и обстановка с каждой минутой ухудшается. Тильда все еще в том доме, и могу предположить, что ее поймали. Нелегко будет объяснить, почему она оказалась там, если только не сказать правду, а это конец. – Она оглядела старый офис. – И ладно еще, если дело не кончится тем, что я не попаду в тюрьму.

Эндрю молча протянул ей «отвертку».

– Ты хороший мальчик, Эндрю, – вздохнула Гвен. – А теперь раздобудь мне бутылку.

Тильда сидела в закусочной, барабаня пальцами по столу, пока тип из соседней кабинки не попросил ее прекратить.

Она повернула голову, чтобы взглянуть на часы на дальней стене. Прошло уже больше часа. Может, Клеа Льюис поймала его. Может, он рассказал, что какая-то женщина пыталась украсть картину. Может, он отдал полиции ее бейсболку. Может…

– Привет, Вилма. – сказал он, скользнув в кабинку. – Соскучилась по мне?