Дженнифер Эшли Поцелуй пирата

Глава 1

Июнь 1813 года

Онория Ардмор бросила взгляд на противоположную сторону темной улицы и вдруг увидела в клубах тумана пирата Кристофера Рейна.

Высокого, худощавого, со светло-золотистыми волосами и красивым загорелым лицом.

Мимо прошли три дамы в шикарных манто, с затейливыми прическами. Одна из них обратилась к спутницам:

– Хорош, ничего не скажешь.

Онория вытянула шею, вглядываясь в густой туман, но видение исчезло.

Его там и не было. Кристофера Рейна приговорили к смерти за пиратство и повесили в Чарлстоне четыре года назад. Его поймал Джеймс, брат Онории.

Впоследствии моряки рассказывали, будто видели его призрак на корабле с дьявольской командой, и он рыскает по морям и океанам с целью отмщения. Однако трудно было вообразить, что он появился в городе как раз в тот момент, когда Онория вышла после спектакля «Бесплодные усилия любви», поставленного в «Ковент-Гардене» в середине лондонского светского сезона. На улице было многолюдно.

Когда же толпа поредела, Онория снова взглянула на то место, где появился призрак Кристофера, и увидела подкатившую карету, нанятую ее невесткой.

Лакей спрыгнул с козел и с любезной улыбкой открыл дверцу, однако лицо его вытянулось, когда Онория с отрешенным видом забралась в карету, забыв дать ему на чай.

Она резко опустилась на комковатое сиденье, чувствуя слабость в руках и ногах, и сквозь запыленное окошко пристально смотрела на противоположную сторону улицы, тщетно надеясь увидеть того, кого уже не было в живых.

Ее невестка Диана более грациозно забралась в карету и, устроившись рядом с ней на сиденье, сделала знак лакею, чтобы тот закрыл дверцу. Карета рванулась вперед, слегка задев другую. Плотный туман поглотил толпу, улицу и видение пирата.

– Как ты, дорогая? – спросила Диана. – Ведь день был очень тяжелый.

Онория оторвалась от окошка.

– Я в полном порядке, благодарю, – мягко ответила она, чувствуя обеспокоенность невестки.

Диана права: день был просто ужасный. Началось с того, что служанка уронила в огонь лучшую пару перчаток Онории и они моментально вспыхнули, наполнив комнату запахом горелого шелка. Когда же Онория и Диана отправились за новой парой к перчаточнику на Оксфорд-стрит, им повстречались три дамы, насмехавшиеся над американским акцентом Онории.

Диана смерила их холодным взглядом, а Онория высоко подняла голову, даже не взглянув на этих дурно воспитанных особ.

Затем Изабо – непослушная дочка Дианы – отрезала все ленточки у домашних туфель Онории, потому что они оказались подходящей длины для дополнения веревки, которую она плела. Ей хотелось использовать ее, чтобы покачаться, как это, бывало, устраивал отчим на своем корабле. Эта затея, разумеется, закончилась катастрофой. Изабо уложили в постель, предварительно поцеловав все ее синяки, домашние туфли Онории быстро починили.

В дополнение к этим неприятностям карета задержалась, лил дождь, пьеса была ужасной, публика в театре вела себя несдержанно и неучтиво.

Но все это блекло перед видением Кристофера Рейна в тумане.

«Ты должна сохранять спокойствие, – мысленно уговорила себя Онория. – Ты не могла его видеть».

Но волнение не покидало ее, и она вспомнила тяжесть его тела на себе, холодный пол под спиной и его порочную улыбку, когда он прошептал: «Ты моя, Онория».

Никто не знал и никогда не узнает об этом, решительно подумала она.

Диана вздохнула, откинувшись на жестком сиденье.

– Я совершенно забыла, что посещение театра может быть таким утомительным. Нас разглядывали в монокли и лорнеты, словно мы какие-то диковинные насекомые. Неудивительно, что я сбежала из Лондона.

– Тогда зачем мы снова появились в обществе? – спросила Онория. Она снова посмотрела в окошко, когда они въехали на Джеймс-стрит и двинулись в направлении Лонг-Акр, где в тумане ей померещился Рейн.

– Я думала, это развлечет тебя, – ответила Диана. – Извини. – Она тихонько рассмеялась. – Впрочем, я лгу. Просто мне захотелось провести с тобой этот вечер. После того как ты дала согласие выйти замуж за Руперта, мы редко не бываем вместе, и я по тебе скучаю.

– Ты, конечно, хочешь, чтобы я устроила свою жизнь с мистером Темплтоном. Однако опасаюсь, как бы меня не сочли присосавшейся пиявкой.

– Не говори так! – воскликнула Диана. – Если Джеймс болтал нечто подобное, я надеру ему уши.

– Нет, нет. – Ее невестка действительно могла бы надрать уши Джеймсу Ардмору или, по крайней мере, запустить в него чем-нибудь. Он не остался бы в долгу, и между ними завязалось бы нечто вроде драки. Это случалось часто, хотя Онория не сомневалась, что они безумно любят друг друга, и то, что происходило между ними, просто не укладывалось у нее в голове.

Внезапно она вспомнила поцелуй Кристофера Рейна и его прикосновение к ее телу, а также то, как оно подействовало на нее. Она понимала, что должно было за этим последовать.

Онория ощутила слабость. Диана, казалось, прочла ее мысли. Онория никогда не делилась своими секретами с Дианой, полагая, что невестке это просто неинтересно. Единственный, кто знал о ее безумном увлечении Кристофером Рейном, был ее брат Пол, но тот давно умер. Джеймсу же она не сказала ни слова. Он был не из тех, кому можно открыть душу.

Онория сменила тему:

– Джеймс заботится только о тебе, Диана. Он был бы рад сбыть меня с рук мистеру Темплтону.

Диана пристально посмотрела на нее:

– Да, это так. Но будешь ли ты с ним счастлива?

Онория сделала паузу и начала разглаживать юбку, стараясь скрыть волнение. Потом заговорила:

– Почему бы и нет? Мистер Темплтон респектабельный англичанин, имеющий прекрасные перспективы в бизнесе в Америке. А я слишком долго оставалась на мели, и теперь пора выйти на простор.

– Ты неправильно употребляешь метафоры.

– Извини, – произнесла Онория. – Сегодня тяжелый день.

Диана ласково улыбнулась:

– Это верно. Я буду счастлива, когда мы, наконец, вернемся домой.

Онория внезапно почувствовала раскаяние. Она с удовольствием приняла приглашение пожить в Лондоне с Дианой в доме ее отца. Диана сопровождала ее на прогулках по самым интересным лондонским местам, помогала делать покупки, чтобы обновить гардероб, представила ее таким влиятельным дамам, как леди Стоук и леди Федерстон, которые, в свою очередь, познакомили ее с мистером Темплтоном. Онории следовало знать, что душа Дианы не лежала к этому городу. Прошлые скандалы сделали ее жизнь в Лондоне мало приятной, не говоря уже о том, что она вышла замуж за Джеймса Ардмора – известного охотника за пиратами. Только влияние лорда Стоука и отца Дианы, а также Военно-морского министерства Великобритании позволило двум леди жить в относительном спокойствии.

– Я знаю, ты скучаешь по Джеймсу, – промолвила Онория, коснувшись руки Дианы. При этом отношения Онории с братом оставляли желать лучшего, и она испытывала облегчение, когда тот отправлялся охотиться за пиратами. Но Диане Джеймс был необходим как воздух.

– Трудно быть замужем за отрицательным героем, – сказала Диана, слегка улыбнувшись.

– Но ведь тебе он нравится такой, какой есть, – возразила Онория.

– Да, нравится, – лукаво улыбнулась она. – Кто знает? Может быть, мистер Темплтон тоже окажется таким.

– Вздор, – рассмеялась Онория, хотя было не до шуток. – Мистер Темплтон слишком респектабельный мужчина, чтобы быть отрицательным героем.

Глаза Дианы сверкнули.

– А тебе хотелось бы, чтобы он был таким. Ты испытываешь страстное стремление к чему-то волнующему, как и я, Онория.

– Не говори глупостей, Диана. Все волнующее ведет к неприятностям. «Мне это хорошо известно», – мысленно добавила она.

Диана окинула Онорию долгим, оценивающим взглядом. Невестка была в высшей степени проницательной и видела Онорию буквально насквозь.

– Прошу прощения, – сказала Диана. – Я без конца говорю о Джеймсе и наверняка докучаю тебе.

– Вовсе нет, – решительно возразила Онория под пытливым взглядом Дианы. – Я рада, что ты завоевала сердце Джеймса. Не думала, что он способен любить.

Перо Онории зависло над чистой страницей ее дневника.

Пальцы у нее были ледяными, несмотря на пылающий камин. Они с Дианой завершили вечер горячим чаем и поздним ужином в гостиной за разговорами о чудесном острове Хейвен, где собирались провести часть лета.

В основном говорила Диана. В голове же Онории вертелись мысли о Кристофере Рейне, как ни старалась она изгнать их.

Его имя ни разу не появлялось в дневнике, лежащем на ее прикроватном столике. Не было его и в предыдущем дневнике, который она завела, когда впервые познакомилась с Кристофером.

Джеймс привел его в дом в Чарлстоне несколько лет назад вместе с Грейсоном Финли, который известен теперь в Лондоне как виконт Стоук. Все трое злодеев были молоды, заносчивы и поразительно красивы. Грейсон и Кристофер светловолосые. При этом глаза у Грейсона были голубые, с озорным блеском, а у Кристофера – серые и холодные. Ее брат Джеймс, с темными волосами и зелеными глазами, отличался особым высокомерием из всех троих.

В то время Онории было восемнадцать, и она страстно влюбилась в Кристофера Рейна. Хранила каждую брошюру, каждую газетную статью, каждый журнал с картинками о скандально известном капитане Рейне. Отец Кристофера был французом, мать – англичанкой. Его команда состояла из людей разных национальностей, а сам он никому не подчинялся.

В свои двадцать два Кристофер обладал высокой мускулистой фигурой. Его пшеничного цвета волосы были заплетены в косичку, он носил темно-синюю куртку и такие же штаны и льняную рубашку цвета слоновой кости. Онория встретилась с ним в оранжерее, облицованной кафелем, где журчал фонтан, создающий приятную прохладу. Он окинул ее ясным, холодным взглядом и улыбнулся, отчего она пришла в полное замешательство.

Джеймс не только не представил их друг другу, но, напротив, запретил Онории покидать свои апартаменты, пока Грейсон и Кристофер находились в их доме. Зачем они собрались здесь, она не знала. Вероятно, для того, чтобы обсудить очередной гнусный план, задуманный Джеймсом. Пол, младший брат Онории, заметив ее волнение, пообещал отвлечь Джеймса, чтобы Онория могла незаметно спуститься вниз и увидеть известного капитана Рейна.

Оказалось, что Кристофер стоял один в оранжерее в дальнем конце дома, где тишину нарушало только журчание фонтана в небольшом бассейне. Онория тихо подошла к нему и робко спросила, не оставит ли он свой автограф на брошюре, которую она сжимала в руке.

Он взял брошюру, слегка коснувшись ее маленьких пальчиков, открыл ее и начал читать. То, что там было напечатано, развеселило его. В одном месте он остановился и прочел вслух наиболее забавные выдержки с легким акцентом, заставив Онорию рассмеяться.

Он согласился подписать брошюру, воспользовавшись пером и чернилами, которые Онория предусмотрительно захватила с собой, после чего тихо попросил взамен поцелуй.

Нет, не так. В этом месте память Онории окрасила в романтические тона то, что произошло на самом деле.

В действительности Кристофер поднял брошюру над головой и, дерзко улыбаясь, сказал, что отдаст ее только после того, как она поцелует его. Такая наглость вызвала у нее раздражение, и она сказала ему об этом, однако его улыбка обезоружила ее. Тогда она, привстав на цыпочки и закрыв глаза, с дрожью подставила губы. Он склонился и поцеловал ее.

В этот момент вся их игривость пропала. Он поцеловал ее еще раз и еще, крепко прижимая к себе. Брошюра упала на пол.

Ее сердце гулко билось в груди. Она обвила руками его шею и страстно поцеловала в ответ.

Затем она позволила ему опустить ее на холодный кафель, зарыться рукой в ее волосы и неистово ласкать.

Она думала, что он намерен лишить ее девственности, но он ни словом не обмолвился об этом.

Потом он вернул ей брошюру, попрощался и пошел прочь, как ни в чем не бывало. Один раз он все-таки оглянулся, и в его серых глазах трудно было что-либо прочесть. Он изучал ее, словно пытаясь что-то понять, затем повернулся и ушел.

После этого она не видела его девять лет.

В 1809 году Кристофер захватил баснословно ценный груз, который перевозили на корабле «Прекрасная роза», его трюмы были до краев наполнены золотом из Мексики, предназначавшимся для Наполеона. Все газеты пестрели статьями об этом сенсационном захвате корабля и огромной утрате для Франции, нуждавшейся в денежных средствах для продолжения войны. Кристофер Рейн стал легендой.

К тому времени Джеймс Ардмор переквалифицировался в охотника за пиратами. Он гонялся повсюду за своим бывшим другом, капитаном Рейном, и, в конце концов, захватил его.

Кристофера судили и приговорили к смерти. Но о местонахождении мексиканского золота он отказался сообщить. Однако Джеймса это не интересовало. Предоставив миру размышлять о грандиозной пропаже, он заботился лишь о преследовании пиратов на морях.

В течение недели, пока Кристофер находился в тюрьме, весь Чарлстон будоражила пиратская тема. Газеты печатали истории о легендарных пиратах прошлого, у причалов устраивали ярмарку с пиратскими товарами, а дамы на балах использовали маски и костюмы с пиратской тематикой. Книги о пиратах раскупались с молниеносной быстротой; дети просили купить им абордажные сабли, чтобы захватывать и топить лодки соседей.

Женщины с сомнительной репутацией постоянно толпились возле крепости, куда поместили Кристофера. Они умоляли дать им возможность взглянуть на него, просили прядь его волос или лоскуток его одежды. Леди в дорогих каретах старались проехать мимо форта и при этом посылали лакеев попросить о возможности встречи со знаменитым пиратом. Лакеи и сами хотели увидеть его.

И только одна леди, скрытая плащом и вуалью, попыталась лично просить встречи с Кристофером. Это была Онория Ардмор. К ее удивлению, надзиратель впустил ее в грязную камеру, предназначенную для посетителей, и запер вместе с приведенным туда Кристофером Рейном. Она разделась и предстала перед ним, ни слова не говоря.

Кристофер уже не был, как прежде, заносчивым юношей. Его челюсти покрывала песочного цвета щетина, в уголках глаз и рта залегли морщины. Он был одет в потрепанную рубашку, поношенные штаны и ботинки, видевшие лучшие времена. Но его волосы по-прежнему имели пшеничный цвет, серые глаза были такими же ясными, а улыбка – греховной.

Они долго молча изучали друг друга, затем он сказал, что рад ее приходу. Она коснулась его щеки и попросила поцеловать ее.

Нет, нет, память снова изменяет ей. На самом деле Онория без слов взяла его за руки, впившись пальцами в кожу, а он привлек ее к себе и поцеловал. Она помнила колкость его усов на своих губах и силу его рук, сомкнувшихся на ее спине.

Они оказались на полу, обменявшись лишь парой слов. И она отдалась ему. Благовоспитанная, нежная Онория Ардмор позволила Кристоферу Рейну уложить ее на пол в камере и заняться с ней любовью. При воспоминании об этом лицо ее вспыхнуло, и по телу разлился огонь. Он попросил у нее разрешения.

Нет, опять предательская память старается придать их встрече романтическую изысканность. Ничего романтического не было; только жар, панический страх, нечто непристойное и боль.

– Я должен умереть, Онория, – произнес он. – И мне хочется вспоминать о чем-то хорошем, когда меня поведут на эшафот.

Она коснулась его лица, такого жесткого и грубого, не похожего на лица благородных джентльменов, ухаживавших за ней. Затем вспомнила о толпе женщин снаружи, каждая из них с радостью была готова отдаться ему.

– Почему? – спросила она хриплым голосом. – Почему ты хочешь меня?

– Потому что ты пришла ко мне, – ответил он. – И я люблю тебя.

Она не верила в его любовь. Так обычно говорят мужчины, чтобы соблазнить женщину. Все женщины мечтают, чтобы их страстно любили, а не просто желали, и мужчины этим пользуются.

Она сказала, что готова отдаться ему, если он того хочет.

Нет, если быть честной перед собой, она попросила его: «Пожалуйста, Кристофер» – и прильнула к нему, как распутная женщина. Он засмеялся, поцеловал ее и, доведя до полной готовности, вошел в нее. Когда они закончили, он нежно поцеловал Онорию и помог ей поправить одежду.

Как потом выяснилось, встреча с ней была его последней просьбой к тюремщикам, и, как ни странно, они удовлетворили ее.

На следующий день Кристофера повели на виселицу. Газеты красочно описали казнь, посмотреть ее пришли толпы горожан. Онория осталась дома, заперлась в своей комнате, сказавшись больной. Она повязала черную ленту вокруг коробки с дневниками и засунула ее в глубину выдвижного ящика.

Тот день был худшим в ее жизни. Сегодняшний мог составить ему конкуренцию.

Капля чернил упала с пера, образовав жирную кляксу на бумаге. За ней последовала прозрачная слеза.

Онория быстро вырвала страницу, смяла ее и отбросила в сторону. Плотно сжав губы, она написала: «Сегодня побывала на представлении «Бесплодные усилия любви». Создается впечатление, что актеры, участвовавшие в спектакле, никогда не были влюблены. В названии пьесы оправданны только «Бесплодные усилия»».

Онория сделала паузу, пытаясь унять дрожь в пальцах. «Актеры мне показались глупыми. А может быть, это я глупа? Мне померещилось, будто я видела… – Она остановилась, не в силах написать его имя даже сейчас. – Видимо, я старею, а по мнению лондонцев, старые девы теряют рассудок. Но, слава Богу, со мной этого не случится, мистер Темплтон сделал мне предложение».

Онория выпустила перо из ноющих пальцев. У нее разболелась голова, но как она ни старалась, не могла придумать ничего веселого, что можно было бы записать в дневник.

На лестнице послышались приглушенные шаги Дианы, когда та спускалась с третьего этажа. Прямо над комнатой Онории располагалась детская, где спали Изабо и маленький сынишка Дианы. Они назвали малыша Полом. Онория считала это несправедливым по отношению к ребенку: тот, кто носил имя Пола Ардмора, должен был во многом соответствовать своему предшественнику.

Она написала в дневнике: «Вся моя жизнь наполнена ложью». И подчеркнула слово «ложь». Сверху донесся мурлыкающий голос Дианы:

– Ну, скажи, чей ты сыночек?

Онория тщательно вытерла перо и положила на специальный поднос. Затем поднялась из-за письменного стола и повернулась к кровати.

Рядом с ней стоял Кристофер Рейн.

Онория резко отступила назад и опрокинула кресло, которое ударилось о стол, дневник сдвинулся с места, поднос упал на пол.

Сердце ее бешено колотилось. В этот момент послышались шаги Дианы на лестнице.

– Онория? У тебя все в порядке?

Онория бросилась к двери и распахнула ее.

– Да, конечно, – отозвалась она, чуть дыша. – Это упали мои перья, вот и все.

Диана, держа на руках маленького Пола, вглядывалась вниз с полутемной лестницы. Затем, после продолжительной паузы, сказала:

– Хорошо. Спокойной ночи. – И удалилась наверх.

Онория плотно закрыла дверь, но не решилась запереть ее на ключ. Если Диана услышит щелканье замка, она захочет узнать, в чем дело, и может снова спуститься вниз.

Онория обернулась. Кристофер Рейн исчез.

– О нет, не может быть, – пробормотала она. – На этот раз я отчетливо видела тебя.

Он вышел из-за кровати, где драпировка скрывала его со стороны двери, и если бы Диана спустилась ниже, она не смогла бы заметить его.

Кристофер подошел к Онории, которая неподвижно стояла возле письменного стола. Тихий звук его шагов и легкое колыхание рукавов рубашки говорили о том, что перед ней живой человек.

Сейчас он выглядел еще более сильным и мускулистым, чем четыре года назад. Рубашка плотно облегала широкие плечи; черные потертые штаны обтягивали крепкие бедра. Старые черные ботинки оставили грязные следы на ковре. В пламени свечи виднелись золотистые щетинистые волосы на небритом подбородке и завитки на груди в открытом вороте рубашки.

– Как оказалось, что ты жив? – спросила она.

– Надеюсь, ты счастлива видеть меня, не так ли? Что-то произошло с его голосом. Он был как прежде глубоким, но теперь более резким, легкий французский акцент сохранился.

Онория сделала глубокий вдох.

– А почему, собственно, я должна быть счастлива видеть тебя?

Он положил руки ей на плечи, и она почувствовала их тепло сквозь шелковый халат.

– Во время нашей последней встречи ты сама бросилась в мои объятия.

– Во время нашей последней встречи, – повторила она. – Но почему я должна делать это сейчас?

– Потому что. Перестань задавать вопросы и позволь мне поцеловать тебя.

Кристофер был таким же настойчивым, как и раньше. Он склонился над ней, опалив своим дыханием ее губы, не сводя с нее ясных серых глаз. Онория обвила его шею руками.

Он был единственным мужчиной, с которым она целовалась. Может быть, он действительно призрак и забавляется, преследуя ее. Впрочем, сейчас это не важно.

Для призрака он слишком крепкий. И горячий. Она не испытывала ничего подобного; словно на мгновение прикоснулась рукой к огню. Говорили, что он отправился прямо в ад. Значит, снова вернулся. Даже Вельзевул не захотел принять Кристофера Рейна.

Она провела руками по его плечам и коснулась теплых волос. Ни один мужчина не мог быть более живым, чем он. Его возбужденная мужская плоть плотно прижималась к ее тонкому халату.

Он просунул свое колено между ее коленей и привлек к себе. Ее халат распахнулся, и его бедро оказалось между ее ног прямо у цели.

– Я помню, как нам было хорошо, Онория, – прошептал он.

А в прошлом при каждой встрече они обменивались несколькими фразами, а потом не в силах были оторваться друг от друга. И сейчас, обхватив ее зад, он с силой прижал ее к себе, одновременно проникнув языком в рот.

Онория попыталась оттолкнуть его, но это было все равно, что отодвинуть кирпичную стену. Она отвернулась, и его колючая щетина обожгла ей щеки.

– Кристофер, – задыхаясь, сказала сна. – Нам надо поговорить.

Его глаза подернулись дымкой.

– Я пришел сюда не для того, чтобы разговаривать.

– Это видно. Но ты ведь должен быть мертв.

Он провел большими пальцами по ее ключице, отчего по телу Онории разлился жар.

– И это смущает тебя, не так ли?

Шнурки на его рубашке поистрепались. От него пахло мылом, смолой и немного мускусом, как и раньше.

– Нет. Я хочу видеть тебя живым. – Она провела пальцами по его мускулистым рукам. – Но мне непонятно… Кристофер, нам надо о многом поговорить.

Он обхватил ладонями ее лицо, поглаживая теплыми большими пальцами скулы.

– На этот раз у нас есть удобная кровать, но я предпочитаю лечь с тобой на пол.

По крайней мере, сейчас на полу лежал мягкий ковер. Но если она позволит ему овладеть ею здесь, это будет полная капитуляция и конец Онории Ардмор.

Прошедшие годы не убавили его силы. Кристофер погрузил свои пальцы в ее распущенные волосы. Он прав: все вопросы следует оставить на потом. Она раскрыла губы, упиваясь так хорошо знакомыми ей интимными, захватывающими дух ласками.

Внезапно щелкнула раскрывшаяся дверь, и в комнату ворвался легкий холодок. На пороге стояла Диана.

– Убери от нее свои руки, или я пристрелю тебя, – резко сказала она.

Кристофер замер. После напряженного мгновения он оторвался от Онории и, не выразив ни удивления, ни гнева, повернулся к вошедшей.

Диана стояла на пороге в зеленом шелковом халате; ее великолепные рыжие волосы ниспадали на плечи. Она держала твердой рукой пистолет, направленный прямо на Кристофера.

Потрясенная неожиданностью и дрожа от гнева, Онория шагнула вперед, заслонив его.

– Все в порядке, Диана, – мягко сказала она. – Он мой муж.