"Берег Скелетов" - читать интересную книгу автора (Дженкинс Джеффри)

МИССИЯ ОБРЕЧЕННЫХ…

В Лондоне стояла поздняя весна, и в свете хмурого дня адмиралтейство показалось мне мрачным и холодным, особенно после ласковых лучей средиземноморского солнца. Еще холоднее были глаза, смотревшие на меня через письменный стол: иногда в них появлялся гнев, но большей частью они выражали спокойствие, суровое, как стужа Арктики.

— Вы устали, Пэйс? — внезапно спросил командующий подводными силами военно-морского флота Великобритании.

До чего же мне осточертели люди, без конца интересующиеся моим состоянием! Хватит бы, казалось, того, как надо мной тряслись на Мальте, уговаривая от дохнуть, выспаться и прочее и прочее, так нет, вот и командующий пожелал узнать о моем самочувствии. Я не выдержал и грубовато ответил:

— Да, да, устал! Потопить линкор, потерять счет глубинным бомбам, которыми нас забрасывали, бесконечно долго трястись в холодном и неудобном самолете… Да, я устал! Если бы вы сами побыли в моем положении, когда обстановка вынудила меня целых девять часов прятаться за песчаным шельфом…

В суровом взгляде, нагонявшем страх на многих, а сейчас и на меня, когда я сообразил, что по вел себя глупо, появилось удивление.

— Что вы сказали?! При чем тут шельф? В донесении о нем не говорится ни слова.

Я доложил командующему о тяжелом испытании, которое пришлось выдержать «Форели», и о том, как я решил воспользоваться возвышенностью морского дна для защиты. Должен признаться, я умышленно растянул доклад в надежде, что за это время он забудет о моей вспышке…

— Вы должны извинить меня, Пэйс, — сказал командующий, как только я замолчал. — В первые минуты я решил, что вижу перед собой офицера, каких перевидел немало, — хорошего боевого офицера, правда, несколько травмированного постоянным нервным напряжением. Для выполнения задания, которое я имею в виду, в моем списке было три командира подводных лодок, однако потопленный вами линкор и то, что вы рассказали, перевешивает чашу весов в вашу пользу.

Он впервые улыбнулся краешками губ. Прекрасный командир времен первой мировой войны, командующий понимал, что есть предел в обращении с подводником, что перегнуть палку — значит сделать его легкой добычей противника.

Командующий откинулся на спинку кресла.

— Об этом задании известно лишь двоим, и я скажу вам, кто они: я да начальник разведывательного управления военно-морских сил, и теперь о нем будете знать и вы. Знал еще один чело век, но его уже нет в живых, об этом позаботилось гестапо. Должен сказать, что исход войны на море может зависеть от успешного выполнения этого задания.

Он нажал кнопку звонка, приказал вошедшему адъютанту попросить начальника разведывательного управления и погрузился в молчание, не сводя с меня внимательного взгляда, словно пытаясь найти скрытые слабости в выбранном им инструменте.

В кабинет вошел морской офицер, тоже сурового вида, но с какими-то печальными глазами, и я торопливо поднялся.

— Хэлло, Питер, — поздоровался он с командующим тоном переутомленного мировой сумятицей дипломата, уже переставшего удивляться человеческой жестокости и при каждом ее новом проявлении способного испытывать одну лишь скорбь. Это не помешало ему скользнуть по мне испытующим, острым, как скальпель, взглядом.

— Так это на нем ты остановил свой выбор?

— Вот именно. Расскажи ему все.

Офицер присел на краешек стола, закурил и некоторое время смотрел в окно, будто собираясь с мыслями.

— Как видите, — нравоучительным тоном заговорил он, лениво болтая ногой, — при мне нет никаких бумаг, поскольку бумаг по данному вопросу вообще не существует. Я располагаю лишь до несением нашего агента, работавшего на верфях фирмы «Блом и Фосс». Донесение оказалось излишне многословным, что, вероятно, и помогло немцам выследить и схватить этого человека.

Вы, очевидно, не знаете, — продолжал он, — что немцы работают над созданием новых двигателей для подводных лодок.

Я утвердительно кивнул.

— Вот видите. — В голосе офицера прозвучала укоризна. — Вы слишком заняты охотой за кораблями, чтобы следить еще и за техникой. Хорошо, тогда как практик этого «искусства» скажи те мне, что, по-вашему, является двумя главными проблемами для подводной лодки?

В его школьном, наставническом тоне я не уловил и намека на то страшное, что он в действительности имел в виду: медленную смерть от удушья в стальном гробу в морской пучине, вечное мучительное желание развить как можно большую скорость, чтобы спастись от преследования…

— Свежий воздух и скорость, — ответил я.

— Питер, должен поздравить тебя с удачным выбором. Очевидно, у командира подводной лодки нет времени на лишние слова. Все верно: свежий воздух и скорость. Эти три слова объясняют абсолютно все. Так вот, немцы намерены найти новое решение проблемы и уже значительно обогнали нас в этом направлении. Командующий беспокойно по шевелился в кресле. Итоги страшного лета в Северной Атлантике и перспективы еще более страшной зимы тяжким грузом давили на него. Утверждали, что немцы ежемесячно отправляют на дно до пятисот тысяч тонн союзнического тоннажа.

— Немцы, видимо, предпочитают прежде всего решить проблему воздуха, — все так же спокойно говорил офицер. — Они работают сейчас над каким-то хитроумным устройством, через которое воздух будет поступать в подводную лодку, остающуюся в погруженном состоянии. В начале войны нечто подобное применяли голландцы. Они называли это устройство шнортом или шкоркелем.

Я слушал его, онемев от изумления.

— Да вы знаете, — в конце концов не выдержал я, — вы знаете, на что будет способен подводник, если дать ему такой прибор?!

— Вот именно, — улыбнулся офицер. — Появление подобного устройства породит массу новых тактических проблем огромной важности. К счастью, от меня не требуется, чтобы я разрабатывал способы их решения. Я, если хотите, всего лишь стекло, через которое проникают лучи информации, стекло, надеюсь, не очень тусклое.

Он слегка улыбнулся человеку с ледяным взглядом, сидевшему по другую сторону стола.

— Но слушайте дальше. Специалисты фирмы «Блом и Фосс» сконструировали подводную лодку, названную ими «тип XXI». Она идеальной обтекаемой формы, оснащена тем, что мы для удобства будем называть шнорт, в погруженном состоянии развивает скорость до шестнадцати узлов, имеет шесть носовых торпедных аппаратов и несет еще двенадцать торпед. По моим подсчетам ее огневая мощь составляет восемнадцать торпед примерно за тридцать минут.

Командующий снова слегка по шевелился. За всеми этими словами, произнесенными тоном школьного учителя, он видел идущие ко дну танкеры, гибель моряков, умирающих в огне горящих судов или замерзающих в ледяной воде. Его глаза были так суровы, что я помнил их еще много лет спустя…

— На лодке установлен дальномер нового типа, значительно более совершенный, чем наш или американский. Он позволяет вы пускать торпеды с глубины в тридцать пять метров, не поднимая перископа.

— Но это же невозможно! — вскочил я.

Офицер взглянул на меня с легкой укоризной.

— Почему же невозможно, мой дорогой капитан-лейтенант? Это уже реальность. Предстоящей зимой в Северной Атлантике будут оперировать десятки подводных лодок типа XXI. Уверяю вас, что нет никаких оснований сомневаться в точности моей информации. Свежий воздух и скорость, как вы, капитан-лейтенант, изволили сказать…

— Постойте! — вырвалось у меня. — Но в лодке типа XXI обе эти проблемы решены — столько воздуха и скорости, сколько требуется?

— Совсем нет. Конечно, это шаг вперед, но вовсе не абсолютное решение.

— А что, собственно говоря, вы имеете в виду под словом «абсолютное»? — не скрывая иронии, спросил я. — Моя лодка в случае острой необходимости не которое время может идти со скоростью девять узлов, но ее обычная скорость не превышает трех—четырех, причем в любом случае мне придется на следующую ночь перезаряжать аккумуляторные батареи, тем более что и воздух все равно будет уже не пригоден. А на лодке типа XXI… нет, это невероятно!

— Ваши трудности сводятся к тому, — безапелляционно заявил начальник разведки, — что вы должны подняться на поверхность, остановиться и перезарядить батареи или же заниматься перезарядкой, двигаясь в надводном положении. Созданная фирмой «Блом и Фосс» красотка идет на глубине, допускающей ход под РДП2, причем аккумуляторы на ней можно перезаряжать без всплытия. И тем не менее и сама лодка, и шнорт уязвимы, а ее двигатели являются всего лишь улучшенным вариантом прежних двигателей… например, наших.

— Дайте мне такую лодку, и я пойду куда угодно, сэр! — воскликнул я.

— И все же, повторяю, лодки типа XXI вполне уязвимы. Не сомневаюсь, что со временем, с дальнейшим развитием нашей техники, мы сможем успешно справляться с ними. Но, знаете, капитан-лейтенант, немецким инженерам нельзя отказать в творческом воображении. Если бы мы первыми сконструировали такой корабль, как XXI, чем бы мы занимались теперь? Только его усовершенствованием: постарались бы при дать ему еще большую обтекаемость, улучшить двигатели и все такое. Возможно, нам удалось бы даже довести скорость лодки в погруженном состоянии узлов до восемнадцати. Немцы же пошли дальше, добиваясь именно абсолютного решения проблемы свежего воздуха и скорости. Вот почему я утверждаю: тип XXI уже устарел!

Командующий раздраженно поджал губы.

— Не считайте их непобедимыми или неуязвимыми. Вы просто не знаете, что их ожидает, если они осмелятся появиться на акватории западного военно-морского округа.

Его холодный гнев был, наверно, страшнее всяких угроз, ибо командующий считался только с фактами и тщательно взвешивал их, прежде чем сказать что-либо.

— Но зачем вы мне рассказываете все это? — повернулся я к начальнику разведывательного управления.

— А я еще не кончил, — с некоторым осуждением ответил он. — Как видите, лодка типа XXI опасна, но и ей присущи недостатки, свойственные вообще всем подводным лодкам со времени их появления. Строго говоря, я назвал бы ее скорее погружаемой , а не подводной лодкой.

Я вспомнил о своей «Форели», о длительной учебе и инженерном мастерстве, необходимых для управления лодкой, мысленно сравнил все это с дьявольскими штуками, о которых только что слышал, и чуть не расплакался от бессильной ярости.

— А теперь я хочу сообщить вам о немецкой подводной лодке такого типа, который действительно вызывает у нас серьезные опасения, — донесся до меня спокойный голос. — Воздух и скорость … Даже в самой Германии верховное командование пока не верит, что немецким специалистам удалось полностью решить эту проблему.

— Полностью?!

— Некий Вернер, один из инженеров верфи «Блом и Фосс», сконструировал подводную лодку, которая развивает под водой скорость до двадцати двух узлов и может длительное время не всплывать на поверхность. Она также может вести огонь акустическими торпедами примерно с глубины в пятьдесят метров и даже в подводном положении способна обогнать любой корабль конвоя, за исключением эсминца.

— Невозможно!

— Вот так же, слава богу, считает и немецкое верховное командование… Пока. Однако Вернер — человек исключительно способный. Он не только инженер, прекрасно понимающий, чего требует практика, но и в некоторой степени ученый. Не только по отрывочным данным о характере работы самого Вернера, но и на основании многих других сведений, которыми не стану вас обременять, я прихожу к выводу, что немцы решили проблему двигателя для подводной лодки, как и проблему горючего. Что это за двигатель, что это за горючее, нам пока неизвестно… Пока. Проект Вернера настолько опережал все имеющееся в этой области, что немецкое верховное командование просто не поверило в него. Иной точки зрения придерживалось руководство фирмы «Блом и Фосс». Фирма, главным образом за свой счет, построила экспериментальную подводную лодку, обладающую теми фантастическими качествами, о которых я говорил. Более того, руководители фирмы убедили немецкое командование отправить эту подводную лодку, или, как мы ее называем, АПЛI, в рейс по самому длинному в мире маршруту. Лодкой командует известный вам Ганс Тутте… Командующий встал, подошел к карте.

— 29 ноября, — заговорил теперь уже он, — капитан парохода «Данедин стар», груженного танками и боеприпасами для Ближнего Востока, доложил, что из-за повреждения, причины которого остались невыясненными, ему пришлось выброситься на побережье Юго-Западной Африки. Разумеется, и пароход, и его груз полностью потеряны для нас… Но меня интересует сейчас лишь один вопрос: был ли «Данедин стар» торпедирован АПЛI? Я располагаю подробным отчетом о случившемся, но он не даст ответа на этот вопрос. Капитан доложил только, что раздался глухой взрыв и в борту образовалась огромная пробоина. Никто не видел атакующего противника, но, по-моему, «Данедин стар» был потоплен АПЛI. Произошло это более трех месяцев назад…

— Могу добавить, — продолжил рассказ командующего начальник разведки, — что рейд АПЛI задуман как испытательный. Если лодка вернется с большим количеством потоплений, немцы бросят все силы на постройку десятков таких кораблей. Достоинства этих лодок трудно переоценить: постоянная высокая боевая скорость, способность неограниченное время находиться под водой, скрытность атаки…

Я подумал, что сравнивать ее с английскими лодками, имеющими серьезные технические недостатки, все равно что сравнивать самую современную турбину с газонокосилкой.

— …Есть кое-что и у нас, чего нет у противника. Немецкий радиолокатор значительно хуже нашего, и это их ахиллесова пята. Наш высокочастотный контррадиолокатор во много раз превосходит немецкий, точно так же, как подводный радиоприем и гидролокатор. Как только на наших кораблях, оперирующих в запад ном военно-морском округе, будут установлены…

Командующий быстро взглянул на начальника разведки, но тот, пожав плечами, продолжал:

— Теперь бессмысленно секретничать. Пэйс уже знает больше, чем кто-либо. Да и потом, мы же установим этот локатор на «Форели», чтобы повысить ее шансы на успех.

Последние слова начальника разведки вызвали во мне волну страха. Неужели они собираются послать меня в бедной маленькой «Форели» против этой новейшей, совершенно необычной подводной лодки?!

— Но не можете же вы… — волнуясь, начал было я.

Командующий резко повернулся:

— Приказываю вам выйти на «Форели» и потопить АПЛI!

Я беспомощно взглянул сначала на одного, потом на другого… Крохотная подводная лодка класса «Т» против сверхмощного подводного крейсера водоизмещением в три тысячи тонн… Это был приказ покончить жизнь само убийством.

Мое начальство, стоявшее передо мной, подписало мне смертный приговор, и я позволил себе дерзко спросить:

— В таком случае вы, может, скажете, где найти это чудище?

Мой тон явно задел обоих, да же в глазах командующего про мелькнуло что-то вроде смущения. Однако его следующие слова буквально ошеломили меня.

— Не знаю. Но вам представляется полная свобода действий. Вся Южная Атлантика в вашем распоряжении.

Я растерянно повернулся к начальнику разведки:

— Не сомневаюсь, сэр, что вы располагаете некоторыми данными о том, где она базируется. Такую огромную подводную лодку невозможно спрятать. Что вы думаете, например, о какой-нибудь редко посещаемой гавани на побережье Юго-Западной Африки? Тамошние немцы симпатизируют гитлеровцам.

— Мой дорогой мальчик, — печально улыбнулся он, — подводная лодка такого типа не нуждается в постоянной операционной базе. По моим расчетам, она может находиться в плавании месяцев пятнадцать без заправки горючим.

Его слова сразили меня, как нокаутирующий удар. Некоторое время в кабинете царило молчание, потом я едва слышно произнес:

— Коротко говоря, я должен отправиться на «Форели» в Южную Атлантику, отыскать в необъятных просторах океана и потопить немецкую подводную лодку неизвестного мне силуэта, способную в погруженном состоянии делать до двадцати двух узлов и не имеющую постоянной базы. Я правильно понял, сэр?

— Да, правильно.

В таком случае мне оставалось лишь написать завещание.

— Я приказал «Форели» прибыть в Гибралтар, — продолжал командующий. — На ней установят наш новый радиолокатор. Нужно ли напоминать, Пэйс, что он не должен попасть в руки противника? Локатор оснащен специальными подрывными зарядами и в случае непосредственной опасности должен быть уничтожен. При необходимости вы можете взорвать также и «Форель».

Да, командование предусматривало все для того, чтобы я погиб наверняка.

— А если я обнаружу АПЛI, каков будет ваш приказ на этот случай, сэр?

— Вы потопите ее и доставите мне неопровержимые доказательства ее гибели. И… никаких телеграмм! Доложите, когда вернетесь.

Начальник разведки посмотрел на часы.

— Ну а теперь мне остается только пожелать вам удачи. — Он тепло взглянул на меня, но тут же отвернулся — он знал, что смотрит на покойника. — Да, вот еще что, — добавил начальник разведки уже в дверях. — Не забывайте о радиолокаторе, с его помощью вы можете обнаружить противника на расстоянии в тридцать миль, чего немцы пока еще не могут.

Командующий прошел к столу и сел.

— Я прикажу обеспечить вас подробными картами, запасами продовольствия и всем необходимым. Самолет доставит вас в Гибралтар, откуда вы на «Форели» направитесь во Фритаун, а затем в Кейптаун. Дальнейший маршрут определите сами. До отправки в Гибралтар можете месяц побыть на берегу. У вас где-нибудь есть родственники?

— Да, сэр. Недалеко от Тивертона живет мой дед, недавно он перенес инсульт, и я хотел бы повидаться с ним в последний раз. По заключению врачей, ему недолго осталось жить.

— В таком случае, оставьте ваши координаты, — распорядился командующий, и взгляд его несколько смягчился.

— В душе вы не сомневаетесь, что я посылаю вас на верную гибель, не так ли, Пэйс?

— Да, сэр, так. Но на «Форели» еще шестьдесят пять человек, которым тоже предстоит погибнуть. Никто из них не боится умереть, но тут ведь у них нет ни малейшего шанса остаться в живых. Неизбежность смерти, да еще в подводной лодке, никак не назовешь приятной перспективой.

— Если уж вы так настроены, я не скажу вам обычного у подводников «до свидания», а скажу «прощайте».

— Командующий протянул мне руку.

Я небрежно пожал ее и направился к двери.

— Капитан-лейтенант, если вы думаете напиться сегодня, пожалуйста. До вашего выхода из Гибралтара рядом с вами все время будет офицер контрразведки. Ему поручено охранять вас от… вас самих и заткнуть рот, если вы начнете болтать…