"Память сердца" - читать интересную книгу автора (Хадсон Дженис)

Глава 10

Бретт не видел особой нужды разубеждать Дженни. В конце концов, если ей так хотелось быть сторонницей этой идеи — пожалуйста, это ее дело.

На следующее утро он проснулся оттого, что кто-то колотил в его дверь.

— Вот и оживший дядюшка с того света приехал, — пробормотал он.

Бретт со стоном повернулся, раздраженный назойливым стуком. Они слишком мало спали этой ночью, занятые то кошмарами Дженни, то обсуждениями того, что из этих кошмаров следовало.

Звук повторился. Похоже, в дверь уже не стучались, а ломились. Проснулась Дженни и, что-то пробормотав, попыталась подняться.

— Ложись, не вставай. Я пойду посмотрю, кто ходит в гости по утрам. — Он натянул джинсы, помня конфуз с Кэй. Убедившись, что молния находится в нужном положении, он открыл дверь и с удивлением обнаружил за ней великолепного Роба (или как там его зовут?). Друга, и ничего больше, как говорила Дженни, Но Бретт вовсе не собирался записывать его в число и своих немногочисленных друзей.

— Ну, и?.. — не слишком приветливо спросил Бретт осипшим после сна голосом.

— Прошу прощения у обоих, — ухмыльнулся Роб, — но я уже был у Дженни, и там никто не отвечал. Мне нужны ключи от ее квартиры.

— Ты уверен, что тебе не станет плохо, парень?

— Уверен, что нет. — Улыбка Роба стала еще приветливее.

— Тогда, может быть, ты объяснишь, какого черта тебе понадобилось в ее квартире?

— Конечно, объясню. Дженни. Тем более что я слышал ее голос.

— Роб? — Заспанная Дженни появилась возле дверей.

Бретт без особого удовольствия отметил, что на ней была надета рубашка и ничего больше.

— Привет, крошка. Я так и знал, что ты здесь, — сказал Роб, поглядывая на Бретта.

Дженни проследила его взгляд и обняла Бретта за талию.

— Ты меня ищешь?

— Я методично дубасил в твою дверь в течение последнего часа.

— И я не отвечала? — улыбнулась Дженни.

— Я думал, что, может быть, ты меня не слышишь. — Он взглянул на Бретта. — В этой квартире мне открыли дверь значительно быстрее.

— Так что случилось?

— Случилось то, что твой душ хлещет не переставая с самого утра. В том смысле, что я слышу этот звук с того самого момента, как вернулся домой. — Он ухмыльнулся, очевидно, вспомнив бурно проведенную ночку. — Здесь феноменально тонкие стены. — Роб кивнул на Бретта. — Должно быть, он чертовски потрясающий парень, если ты бежишь к нему с такой скоростью, что не успеваешь повернуть кран.

Какой-то комок в горле помешал Дженни ответить сразу.

— Бретт действительно потрясающий парень. Но дело в том, что последний раз я была дома вчера днем. И еще: я не пользовалась душем.

Подождав, пока к одежде Дженни добавится еще что-нибудь, они втроем взбежали вверх по лестнице. Она первой вошла в квартиру и почувствовала, как волоски на руках встают дыбом, словно наэлектризованные. Нет, внешне все было в порядке, но что-то присутствовало в воздухе, что-то чужое и злобное. Она ощущала это почти физически. И еще Дженни слышала шум льющейся из душа воды. Из душа, которым она никогда не пользовалась.

Ничего не понимая, она метнулась к ванной комнате.

Бретт рванул Дженни за руку:

— Позволь мне первым, мало ли что…

— Мало ли что? Что там, по-твоему, может быть?

— Тем более, какая разница?

— Там никого нет, — уверенно сказала Дженни, и подумав, добавила: — По крайней мере сейчас.

Бретт, Дженни и появившийся из холла Роб гуськом зашли в ее маленькую ванную. Холодная вода била из душа мощной струей, обдавая присутствующих прохладной влажной пылью.

— Могу сказать одно совершенно точно, — твердо сказала Дженни, — я этого не делала.

— Подтверждаю, — отозвался Бретт, закручивая воду.

Роб, так и не закрыв рта, ошалело крутил головой из стороны в сторону.

— Я вернулся приблизительно без четверти четыре и сразу же завалился спать. Уже засыпая, я это хорошо помню, я заметил, что к гудению кондиционера добавился шум воды. Абсолютно точно могу сказать, что до этого его не было. Похоже, Дженни, к тебе заходил ночной гость.

Ее передернуло.

— Ты уверена, — продолжал Роб, — что не забредала сюда среди ночи и…

— И, как лунатик, сама того не помня, решила освежиться? — закончила за него Дженни.

Роб обиженно поджал губы:

— Если ты хочешь сказать…

— Великолепно! — Дженни заняла боевую позицию. — Ты же знаешь, что я ненавижу душ и всегда пользуюсь только ванной!

Бретт поморщился. Он знал эту особенность Дженни, но не подозревал о подобной осведомленности Роба. Ему очень хотелось принять участие в их оживленной беседе, но он не знал, с чего начать.

— Может быть, вызвать полицию? — наконец нашелся он.

— Ага. И попросить их подтереть пол, а заодно и подвезти новую стиральную машину. Мерси, не стоит. Полиции здесь делать нечего.

— Послушай, куколка, — вмешался Роб, — если тебе нужна новая стиральная машина, для начала научись закрывать за собой кран. — Он взглянул на часы. — Ого! Прошу прощения, но я обещал своей мамочке позавтракать вместе с ней. Увидимся, сладкая! — Он поцеловал Дженни в щеку.

С ворчанием бультерьера, у которого потянули из пасти сахарную кость, Бретт выдвинулся вперед и сжал кулаки.

— Потише, потише, Геркулес, — повернулся к нему Роб. — Слушай, она действительно восхитительна, но, поскольку ты такой огромный и страшный, я убегаю. — Он повернулся к дверям и, показав Бретту поджарый зад, добавил через плечо: — Приятно чувствовать себя сосунком возле такого крутого парня.

Дженни взглянула на Бретта, стоящего с вытянутым лицом, и прыснула.

— Ладно, ладно, — проворчал он вслед Робу, — повторишь мне это наедине.

Они привели себя в порядок и, уже одетые, сидели в комнате Бретта. Дженни не была расположена обсуждать происшедшее, так же как и обращаться в полицию. Чтобы разогнать тучи на ее челе, Бретт предложил съездить куда-нибудь прогуляться.

— Парковый район, — ответила Дженни. — Давай проедемся по авеню Святого Чарльза до самого конца.

Езда на машине всегда доставляла Бретту удовольствие, и он не раздумывая согласился. Меньше чем через час они уже катили по направлению к центральной Кэнэл-стрит.

— Господи, как я давно не ездила просто так, — вздохнула Дженни.

Напряжение ночи начало спадать. Они проехали деловое Сити, площади Ли и Джексона и въехали в парковый район.

— Ну что, — улыбнулся Бретт и притормозил машину, — поиграем в туристов?

— Сейчас большая часть играющих в туристов не вылезает из своих автомобилей, — вздохнула Дженни. — А я просто очень люблю эту часть города. Если бы это было возможно, я бы поселилась здесь.

Красивые старые домики прятались в изобилии зелени, старые деревья, склоняя ветви и причудливо переплетая их, образовывали живые изумрудные своды, даря улицам прохладу. Ковер сочной травы всех оттенков зеленого начинался от фундамента каждого домика и сливался с радужными пятнами цветочных клумб. Машины, двигающиеся по авеню Чарльза, подъезжая к парку, сразу скрывались за зелеными стенами.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— О чем?

— Ты думаешь, что на земле больше нет такого места, как парковый район Нового Орлеана.

— А что? Разве плохо жить в одном из этих игрушечных домиков? Я бы с удовольствием.

Бретт улыбнулся и направил машину в сторону Эудьюбонского парка.

Был волшебный полдень. Воздух, теплый и тяжеловатый, насыщенный запахом магнолий, ласково обдувал их лица. Дженни казалось, что с каждым часом она любит Бретта Мак-Кормика все с большей силой. Он тоже не оставался равнодушным к магии солнечного дня и был весьма доволен, что наконец-то сумел выбраться на волю.

На обратном пути он специально свернул на Вашингтон-авеню, идущую параллельно авеню Святого Чарльза. Двигаясь по этой дороге, можно было разглядеть его владение.

Рассказать ей о доме сейчас, показать его? Дать возможность полюбоваться его полуотреставрированной собственностью? Ведь ей достаточно бросить один взгляд, чтобы по заслугам оценить его усилия. И Дженни тоже полюбит этот дом, Бретт был в этом уверен.

Но он промолчал. Старая добрая песенка «она-что-то-от-меня-хочет» некстати выползла наружу, хотя Бретт прекрасно знал, что это не так. И все же что-то удержало его. Этот дом являлся его собственностью самым дорогим, что у него было. После ночного разговора у Бретта осталось странное впечатление, будто между ним и Дженни существует какая-то потусторонняя связь. Именно такое чувство Бретт испытал и когда впервые увидел этот старый дом. Конечно, все это было достаточно глупо, но все-таки он предпочел промолчать и проехать мимо. Если бы он снова начал разговор про переселение душ и прочие подобные штуки, то только причинил бы Дженни боль, лишний раз посмеявшись над ней.

Итак, рассказ про свою драгоценную собственность в парковом районе он предпочел временно отложить.

Весь понедельник Бретт провел в дебатах с самим собой, раздумывая, рассказать Дженни про дом или подождать.

После прогулки они проехали по Мэгэзин-стрит и, не доезжая центральной Кэнэл, свернули во французский квартал чего-нибудь перекусить. Они без удовольствия пожевали соленые сырые устрицы и вернулись назад, в квартиру Бретта.

Сейчас Дженни опять уехала к клиенту, и Бретт остался наедине с чашкой кофе. Когда раздался стук в дверь, Бретт почувствовал, что не имеет ни малейшего желания открывать. Да пусть хоть весь мир начнет к нему ломиться! Он прокрался к телефону и отключил его. После вчерашнего визита Роба стук в дверь начал его раздражать. Ему осточертел поток странных событий последнего времени, мешавших ему работать над романом, и так история с душем не вылезала из головы.

С того момента, когда они решили поехать на прогулку в парковый район, Дженни, так же как и Бретт, ни разу не заговаривала об этом. Он же не видел смысла расстраивать Дженни и начинать разговор первым. Когда она поцеловала его час назад перед отъездом, Бретт заметил тень тревоги, притаившуюся в уголках ее глаз. Он был уверен, что теперь Дженни ни за что не останется в своей квартире ночью одна.

Честно говоря, Бретт был обеспокоен не меньше. Он и так и сяк обдумывал ночное происшествие, но разумного объяснения в голову не приходило, и чем дальше уводили его мысли на этот счет, тем дальше отодвигалась перспектива окончания книги. Как Бретт ни старался, он никак не мог сосредоточиться. Едва он вспоминал Дженни, как все остальное мгновенно переставало существовать. Мысли Бретта сразу полностью переключались на нее, упорно крутились вокруг преследующего его милого образа, и Бретт ничего не мог с собой поделать. Он не поверил во все эти глупости ни на мгновение, глубоко презирая рассказы о прошлой жизни, возрождении, карме и прочей чуши. Может быть, он немного верил только в то, что существует судьба, фатальная неизбежность всего происходящего.

Очередной стук был им снова проигнорирован.

Мак-Кормик чувствовал, что, когда Дженни находилась вместе с ним, возникало ощущение единого цело. го, никогда не испытываемое им раньше. Без всяких объяснений и теорий. Оно просто появлялось, и все. И ему хотелось жить с этим чувством и дальше.

Стук превратился в мерные громовые раскаты.

— Черт вас всех побери! — заорал он и, резко отодвинув в сторону клавиатуру компьютера, подскочил к двери.

— Не прошло и полугода, — недовольно заметила Грейс, проходя в комнату. — Я уже часом решила, что пора вызвать полицию, чтобы дать ее представителям возможность полюбоваться твоим хладным телом. Скажи честно, тебе было очень тяжело поднять телефонную трубку и сообщить, где тебя будет носить весь уик-энд?

— Трам-пам-пам-пам… — пробормотал Бретт.

Пока он закрывал дверь, гостья по-хозяйски уселась на край кушетки, закинув ногу на ногу. Надо сказать, ноги у нее были весьма неплохие. Краешек розовой юбки задрался, демонстрируя округлые колени. Одной рукой Грейс облокотилась на кушетку, другую положила на бедро и, надо отдать должное, выглядела весьма призывно и соблазнительно.

Внезапно она чуть приподняла голову и хищно повела ноздрями. Одна ее бровь удивленно и одновременно надменно приподнялась.

— Так-так… Не удивляюсь, что ты мне не позвонил.

— Что ты имеешь в виду? — на всякий случай переспросил Бретт, впрочем, не сомневаясь в ее проницательности.

— Бретт, дорогой, я не думаю, что после бритья ты стал использовать женскую туалетную воду вместо одеколона.

Бретт действительно воспользовался флакончиком Дженни, но обратил на это внимание только сейчас. Аромат был очень слаб и тонок, но Грейс вычислила новый запах с безошибочностью гончей.

— Почти все выходные провозился с починкой машины, — на всякий случай соврал он. — У тебя ко мне дело?

Бровь Грейс приподнялась еще выше.

— Так что за женщина провела с тобой весь уикэнд? На тебя это не похоже, Бретт. Или я не права?

— Может быть, оставим в покое мою личную жизнь? Или я не прав?

На один миг, такой короткий, что со стороны это было практически не видно, взгляд Грейс стал злым и колючим. Если бы Бретт это заметил, то, наверное, сильно бы удивился ряду волшебных изменений знакомого лица.

Но Грейс уже одарила Бретта восхитительной улыбкой:

— Прошу прощения за бестактность. Можешь мне не напоминать, чтобы я не совала нос не в свое дело. Просто не люблю, когда женщины тебя используют. Предпочитаю, чтобы ты тратил свою энергию на написание книги, а не на назойливых почитательниц.

С точки зрения профессионала, Грейс, конечно же, была права. Бретту очень хотелось ответить, что женщина, использующая парфюмерию, которую она учуяла своим великолепным носом, значит для него гораздо больше, чем просто почитательница, но предпочел промолчать. Грейс всегда ревностно выполняла обязанности негласного надзирателя Бретта, но такое поведение диктовали интересы ее бизнеса. И, само собой, Грейс была заинтересована в издании нового романа. Порой Бретту казалось, что она была бы довольна, если бы он не ел, не пил, не спал, а только писал. И сейчас она сразу ощутила, что Бретт послал ко всем чертям свою работу и устроил себе праздник жизни.

Грейс обладала не только проницательностью, но и весьма цепким умом, что вполне устраивало Бретта. За все время их совместной работы он ни разу не мог пожаловаться на недостаток профессионализма Грейс, поэтому обязательно прислушался бы к ее последнему замечанию, если бы речь шла о любой женщине, но только не о Дженни.

Черт возьми, да он бы и сам никогда не позволил себе до такой степени распуститься! Бретт, конечно, мог провести одну-две ночи с понравившейся ему женщиной, но не больше того. Неоконченный роман быстро вернул бы его в строй.

— Итак, что же тебе понадобилось? Полагаю, нечто очень важное заставило тебя тащиться сюда через весь город.

«Бушующая страсть». Господи, как он возненавидел это название! Грейс настаивала, чтобы это было продолжением «Безумной ярости», и Бретт называл про себя этот роман «Безумным продолжением». Но «Бушующая страсть» никуда не годилась по сравнению с первой частью.

— Так о чем ты собиралась со мной поговорить? — снова спросил он.

— Просто хочу поставить тебя в известность, что запланирована серия выступлений по национальному телевидению в Нью-Йорке и Чикаго во второй неделе ноября.

— Нет проблем, — кивнул Бретт и улыбнулся, подумав, что, может быть, Дженни сможет поехать вместе с ним.

— Что происходит? — удивилась Грейс. — Обычно, когда я говорю, что тебе придется отправиться в поездку, ты выглядишь как кот, которому тычут в нос зажженной сигаретой.

— Я и сейчас не в восторге от этой идеи.

— Рассказывай! Хотя подожди, до меня дошло. Ведь эта твоя пассия была здесь не только в последний уик-энд?

— Почему ты так решила?

— Прежде у тебя никогда не было женщины, с которой бы ты общался в течение целой недели. Обычно они задерживались не больше чем на ночь. Но за такое время этот запах не успел бы пропитать все вокруг.

Бретту захотелось поинтересоваться, откуда у Грейс такая уверенность в его привычках, но он вовремя вспомнил, что сам делился с ней впечатлениями о своих сексуальных похождениях, может быть, даже порой выбалтывая лишнее.

— Скоро ты начнешь брюзжать на этот счет, как моя мамочка, — проворчал он, стараясь придать голосу оттенок доброжелательности.

— Не напрягайся, дорогой, — улыбнулась Грейс. — Мое брюзжание носит чисто деловой характер. Просто ты должен четко представлять себе возможные последствия. Мы занимаемся бизнесом, который имеет вполне конкретную конечную цель — продать твою очередную книгу. Если ты начнешь тащить на буксире женщину, у всех нас возникнет масса проблем, особенно у Кэй, подписавшей прошлой весной конвенцию американских распространителей книг. Если ты не сможешь оплатить очередной взнос, твой секретарь может попасть в крайне неприятную ситуацию.

Когда под вечер Дженни подъехала к комплексу, она обнаружила Бретта прогуливающимся перед домом в компании очаровательной блондинки. Они улыбались друг другу, причем блондинка довольно фамильярно держала Бретта под руку. Дженни сразу узнала в ней женщину, сопровождавшую Бретта на презентации.

Что-то кольнуло ее под ребра, поколебав былую уверенность. Решив для себя раз и навсегда, что они получили от судьбы второй шанс и возродились лишь с одной целью — найти друг друга, она тем не менее не желала, чтобы он слепо подчинялся заведомо предначертанному свыше плану. Дженни совсем не хотелось чтобы Бретт любил ее только потому, что так уже когда-то было в другой жизни. Ей было нужно, чтобы Бретт Мак-Кормик любил Дженни Франклин. Она через силу заставляла себя не сравнивать их обоих с Сэзом и Анной. Даже если это и было на самом деле, нельзя бездумно переносить прошлое в настоящее, достаточно только помнить об этом. Поэтому невозможно насильно заставить Бретта выбрать то, что ему не по душе.

В настоящее время он, судя по всему, выбрал руку великолепной блондинки, и это причиняло Дженни боль.

Бретт, подняв глаза и увидев ее выходящей из машины, мгновенно изменился и стал серьезным. В данном случае такая серьезность была добрым знаком. Сейчас, глядя на Бретта, никак нельзя было сказать, что он влюблен в другую женщину, и у Дженни отлегло от сердца.

Слегка замешкавшийся Бретт взял себя в руки и решительно повел блондинку навстречу Дженни. Даже со стороны было заметно, что он сам себе хочет что-то доказать. Подойдя, он отстранился от спутницы и, обняв Дженни за талию, сказал:

— Хочу познакомить тебя с моим литературным агентом Грейс Уорен. Грейс, это Дженни Франклин.

Дженни охотно пожала руку Грейс, которая, благосклонно улыбаясь, ответила. Впрочем, глаза мисс Уорен остались холодными.

— Рада познакомиться с вами.

— Взаимно, Дженни. Кажется, вижу вас не впервые.

Дженни восхитилась ее выдержкой и уравновешенностью. Грейс еще раз улыбнулась и, сев за руль сияющего спортивного авто, нажала на газ, может быть, чуть резче, чем следовало. Дженни успела заметить брошенный в ее сторону взгляд, скрытый темными стеклами очков, и задумчиво посмотрела вслед выезжающей на улицу машине.

— Она очень красива, — произнесла Дженни.

— Согласен. Ты тоже.

Она с любопытством покосилась на Бретта:

— Сравниваешь?

— Она моя сотрудница, Джен. Мы работаем вместе долгое время и успели подружиться. Но это все, что между нами было и будет впредь. Я ответил на твой вопрос? — Его голос звучал мягко, а в уголках глаз затаились искорки смеха.

Трудно было представить себе мужчину, который видел в такой сногсшибательной женщине, какой была Грейс Уорен, только лишь коллегу, но Дженни заранее знала, что если не примет объяснения Бретта сразу и бесповоротно, то сойдет с ума. Тем более, что он сразу же отошел от Грейс и обнял ее, причем сделал это явно демонстративно.

— Вполне. — К Дженни вернулась беззаботная улыбка.

Бретт тоже улыбнулся и прижался губами к ее щеке.

— Вот и здорово. — Он опять поцеловал Дженни, и она, ощутив его горячее дыхание возле своего уха, почувствовала внезапно нахлынувшую дрожь от макушки до самых пяток. Бретт шутливо застонал: — Только не смотри на меня таким взглядом посреди тротуара.

Дженни уже забыла и о прекрасной блондинке, и вообще обо всем. Она знала только одно: он, Бретт Мак-Кормик, хочет ее, Дженни Франклин.

— А какой у меня взгляд?

— Приблизительно так умирающий с голоду смотрит на гамбургер.

— Кстати, об обеде, — вспомнила Дженни и пошла назад, к своему «монте-карло».

Бретт посмотрел ей вслед. На заднем сиденье виднелись пакеты внушительных размеров.

— Это что?

— Ужин, — невинно ответила Дженни. — Я собираюсь приготовить ужин. Интересно?

Брови Бретта поднялись.

— Более чем. Особенно результат сего процесса.

— В таком случае что ты скажешь о спагетти как основной составляющей?

Бретт стоял у открытой двери машины и изумленно обозревал две огромные упаковки макарон.

— Послушай, ты ведь не собираешься устроить званый ужин для всего комплекса?

— Только для тебя. Здесь еще французский хлеб, готовый салат и мороженое.

— Я уже чувствую волчий аппетит.

— То есть ты хочешь сказать, что писал свой роман так вдохновенно, что забыл пообедать?

— Пообедать я действительно забыл, лихорадочно соображая, о чем писать вообще.

— Весьма патетично. Слезы наворачиваются на глаза огромными каплями.

Они поднялись наверх. Пока Дженни переодевалась, Бретт отправился на кухню разбираться с пакетами. Он хотел сразу же рассказать Дженни о возможной поездке в Нью-Йорк и Чикаго, но удержался, сам не зная почему.

Не зная? Бретт задумался. Черта с два не зная! Его сдерживал элементарный страх. Предложив Дженни поехать вместе, он программировал туманно-далекое будущее и связывал себя на довольно большой отрезок времени по рукам и ногам. Предложить это означало бы признаться: он хочет, чтобы Дженни вошла в его жизнь не менее чем на два месяца.

И чтобы он, проводивший с одной и той же женщиной не более двух ночей, сумел выдержать такой срок? Бретт просто не мог в это поверить. И чем больше он пугался этой мысли, тем сильнее хотел, чтобы Дженни пробыла с ним хотя бы до ноября.

Соус, приготовленный Дженни для спагетти, был замечательным. Он распространял аромат по всей квартире, щекотал нос, возбуждал необузданный аппетит… Создавалось впечатление, что Бретт не ел целую неделю. Когда зазвонил телефон, он с виноватой улыбкой тянулся за очередной порцией. Дженни подошла, чтобы ответить, и Бретт, пользуясь случаем, набил рот до отказа.

Он быстро прожевал спагетти и блаженно уставился на вернувшуюся через несколько минут Дженни:

— Хорошие новости?

— Да! В деловом Сити появился новый клиент. По рекомендации. Мне придется поработать с ним завтра вечером.

— Что? Прямо в Сити и вечером?

Дженни мягким движением стерла с его руки капельку соуса.

— Ты что, не знаешь, что даже Сити небезопасен поздними вечерами, особенно для одиноких женщин?

— Слышала, папочка!

— Нет, не думай, что я против. Просто я хочу, чтобы ты была осторожна, вот и все. Хотя, честно говоря, мне не по душе твоя вечерняя работа вдали от дома.

— Мне тоже, но ведь я буду всю дорогу находиться в закрытой машине. Не думаю, что это опасно. Положить тебе еще спагетти?

— Обещай мне, что будешь осторожна.

— Я всегда осторожна, когда накладываю макароны.

— О'кэй, я уже заткнулся. — Он поднял руки вверх, но через секунду снова стал серьезным. — Но если ты не вернешься до наступления темноты, мне придется ехать разыскивать тебя по всему Сити.

Дженни яростно погрузила вилку прямо в горшок со спагетти и начала наматывать их на ее зубцы. Бретт завороженно наблюдал за ее манипуляциями. Раздался «чавк», и пучок макарон безвольно повис на стенке холодильника.

— Нет, — твердо сказала Дженни, опустив голову вниз и рассматривая макаронину, свалившуюся на пол. — Это абсолютно лишнее. Не надо меня разыскивать по всему Сити. Кстати, тебя не учили в детстве, что нужно делать, если макароны падают на пол?

— Учили, но в нашем доме они никогда не висели на стенах.

Дженни со вздохом подобрала спагетти.

— Может быть, ты объяснишь, что сей стон означает?

— Ничего, кроме того, что мне не нравится, когда макароны, вместо того чтобы лежать на тарелке, разбегаются по полу и стенам.

— Да, некоторая антисанитария имеет место.

— Не беспокойся, — утешила его Дженни, — я же не заставляю тебя это съесть.

— Итак, — спросила Дженни, когда с макаронами было покончено, — ты готов к десерту?

Бретт остановился и долго смотрел ей в глаза:

— Об этом ты могла бы меня не спрашивать. Как насчет того, чтобы перебраться ко мне?

— Ты хочешь сказать, Мак-Кормик, что мороженое, которое я подразумевала под десертом, останется здесь, а мы спустимся к тебе?

— Я хочу сказать, Франклин, что мороженое мы уничтожим у тебя, а настоящий десерт будет этажом ниже.

— Что же нам мешает остаться здесь? Мороженое неплохо пойдет и в постели.

После истории с душем Бретту не хотелось оставаться у Дженни. Ему казалось, что какое-нибудь случайное напоминание об этом странном случае может все испортить.

— Моя кровать больше, — отшутился он, — и комната просторней.

— Резон есть, но звучит неубедительно. Ты ничего не хочешь добавить?

— Конечно. У меня есть коробка отвратительных сахарных хлопьев на завтрак.

— Боже, — скривилась Дженни, — ты не мог найти более подходящего аргумента?

Двадцатью минутами позже та, которую звали Моди, навела бинокль на мужчину и женщину. Их нетрудно было рассмотреть под сияющими фонарями. Они, обнявшись, скрылись за дверью с номером сто три.

— Ну что ж, получи удовольствие, шлюха, еще раз, — глухо произнесла она в темноту, — в последний раз.

Она опустила бинокль и положила руку на ремешок, стягивающий талию. В это же время завтра эта стерва Франклин будет уже воспоминанием.

Моди всегда умела располагать к себе людей. Правда, обаяние сразу гасло, если речь шла о выплате ей старых долгов. И именно такой долг она потребовала сегодня вечером. Человек, задолжавший ей, имел черту, вполне устраивавшую Моди: он был крайне жаден и готов на все ради денег.

Она улыбнулась и мечтательно прикрыла глаза.