"Леди Босс" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джеки)36Лаки позвонила Эйбу и рассказала о приходе Гарри Браунинга и его подозрениях. Эйб немного помолчал, потом сказал: – Ну, конечно, я помню Гарри. Он пьяница. Будь с ним осторожнее. – Благодарю – Ты ведь не выкинешь его с работы, когда возьмешь все в свои руки, так? – спросил Эйб. – Я там многих собираюсь турнуть, – ответила она. – Он пока в их число не входит. – Ну и ладно, – сказал Эйб. – Предоставь это мне, девонька. Я разберусь. – Спасибо. – Должен идти. Моя внучка наносит мне обязательный визит. Лаки знала, чем вызван этот визит. Подслушивая разговоры Микки, она узнала о его встрече с Мартином Свенсоном. Нью-йоркский делец собирался или купить, или получить контроль над киностудией. Из разговора Микки с Фордом Верном, с которым Микки позже поделился, выяснилось, что одной из интересующих Свенсона студий была «Пантер» – Заставлю Абигейль поехать к деду. Пусть поразведает, не хочет ли он продать студию, – сообщил Микки Форду. – Когда она будет с ним разговаривать, то не скажет,сколько они дают, а предложит ему договориться со мной, и тогда – А если он не захочет продать? – спросил Форд. – Тогда у меня есть план. Человек, с которым я встречался, ведет переговоры насчет другой студии тоже. Если он ее купит, я переберусь туда. – А как же «Пантер»? Уйдешь и все? – Эй, – бросил Микки, – сделка есть сделка. Я отношусь к старику так же, как и он ко мне, а он-то относится ко мне не бог весть как хорошо. – И вправду уйдешь? – Если мне подойдут условия. Все от этого будет зависеть, Форд. Чем больше Лаки слушала разговоры Микки, тем больше она убеждалась, что у него совести кот наплакал. Вся его жизнь состояла из работы, любовницы и коротких поездок домой. Хотя за последние два дня он, похоже, прибавил к этому списку и мадам Лоретту. Боджи выяснил, что мадам Лоретта – самая крупная фигура в этом бизнесе в городе, содержательница классного борделя на Голливуд-Хиллз, поставщица очаровательных молоденьких девушек высшему свету, который может позволить себе платить ей бешеные деньги. По-видимому, Уорнер со своей задачей не справлялась, и Микки заметался. Олив вернулась в Лос-Анджелес и умудрилась добраться до офиса на костылях. Микки вышел из кабинета, свирепо уставился на нее и со свойственной ему отзывчивостью довольно грубо спросил: – Что это вы мне устроили? – Мне так жаль, мистер Столли, – извинилась Олив, как будто от нее что-то зависело. Наверное, она облобызала бы ему ноги, если бы думала, что это пойдет на пользу. Микки еще какое-то время смотрел на нее, потом повернулся и скрылся в кабинете. – Что случилось с вашим женихом? Все в порядке? – поинтересовалась Лаки, понимая, что иначе нельзя. Олив печально покачала головой. – Ничего не вышло, – призналась она с убитым видом. – Не надо было мне ездить. – Не повезло, – заметила Лаки, стараясь изобразить сочувствие. – Бывает. – Олив осмотрелась, проверяя, все ли на месте. – Как вы тут управляетесь? – Нормально, – осторожно ответила Лаки. – Гм-м… – Олив не выглядела довольной. Она предпочитала, чтобы без ее заботливого внимания все бы в офисе развалилось. – С мистером Столли нелегко. – Я рада, что вы меня хорошо научили. По-моему, он мной доволен. Олив, похоже, еще больше расстроилась. – Я смогу вернуться месяца через полтора, – сухо объявила она. – Когда снимут гипс. – Замечательно. – Лаки всячески старалась поднять ей настроение. – Все по вас соскучились. Олив слегка воспрянула духом. – А как мистер Стоун? Разве вы не должны к нему вернуться? – Я говорила об этом с мистером Столли. Он считает, что мне лучше остаться здесь. Мистер Стоун не возражает. Он продлил свой отпуск. Еще немного поболтав, Олив ушла. Позднее Лаки заметила ее в столовой, обедающей вместе с Гарри Браунингом. Лаки от души понадеялась, что Эйб уже переговорил с Гарри, предупредив, чтобы тот не болтал. Осталась всего неделя. Лаки казалось, что подходит к концу ее длительное тюремное заключение. Приходилось удивляться, как люди так живут изо дня в день, из месяца в месяц. Как позволяют помыкать собой грубому начальнику. Терпят всяческое хамство от тех, кто приходит в офис. Мирятся с грубыми замечаниями и приставаниями мужчин. И это притом, что она постаралась выглядеть как можно менее привлекательной. Один Бог знает, что приходится выдерживать другим девушкам – секретаршам в мини-юбках, блузках с глубоким вырезом и длинными белокурыми волосами. А может, им нравится? Может, им уже так промыли мозги, что они принимают приставания развязных женатых мужчин как комплимент? Эдди Кейн не появлялся на работе почти целую неделю. Лаки решила навестить Бренду и Ярко-красные Ногти, его двух верных секретарш, охранявших офис, и выяснить, в чем дело. Теперь, когда она официально считалась личной секретаршей Микки Столли, большинство знали ее в лицо. Как обычно, Бренда рассматривала журналы, а Ярко-красные Ногти болтала в углу по телефону о чем-то своем. – Мистер Кейн пришел? – спросила Лани. – Мы его давно не видели. Мистер Столли интересуется. – Заболел, – ответила Бренда. – Грипп, – добавила Ярко-красные Ногти, прикрыв трубку рукой. Лаки прикинула, что же могло случиться: или его измордовали мальчики Карло Боннатти, или это некий промежуточный этап, когда он пытается достать миллион долларов. – Было бы неплохо, если бы вы сообщили нам, когда он вернется, – велела Лаки деловым тоном. Бренда опустила журнал. На лице у нее появилось хитрое выражение. – Можно вас кое о чем спросить? Ярко-красные Ногти положила трубку и бросила на Бренду предупреждающий взгляд. – О чем? – поинтересовалась Лаки. – Мы тут удивлялись, – начала Бренда воинственно. – – Кончай! – огрызнулась Бренда. – – Нельзя ли ближе к делу? – вежливо попросила Лаки. – Как так вышло, что вы выскочили неизвестно откуда и сразу ухватили такое важное место? – Бренда с обидой смотрела на нее. «Какого черта, – подумала Лаки. – Если она один раз выйдет из роли, только раз, что случится?» Искушение слишком велико. – Я переспала с боссом, – ответила она с серьезной миной. И вышла. У Бренды и Ярко-красных Ногтей отвисли челюсти. Как обычно, Абигейль велела Табите поехать с ней к деду. И, как обычно, Табита вся изнылась. Но Абигейль настояла на своем. – Поедешь со мной, нравится тебе это или нет, – решительно заявила она. – Я поеду, но мне это не нравится, – огрызнулась Табита, надув губы. – Вот что, дочка, – произнесла Абигейль торжественно, – пора бы тебе научиться уважать свою мать. Мне не нравится твое поведение. – Ради бога! – отрезала Табита с отвращением. – Не начинай разыгрывать из себя мамочку. Немножко поздно. Абигейль с удивлением воззрилась на дочь. Тринадцать лет, а язык похлеще, чем у папаши. Инга получила столько же удовольствия от их визита, сколько и они. – Входите, – пригласила она угрюмо и ушла, предоставив заботиться о себе самих. Они нашли Эйба на открытой террасе в окружении газет, журналов и орущего телевизора. Верная своему долгу, Абигейль поцеловала Эйба в щеку. Табита послушно последовала ее примеру. – Еще один месяц улетел? – поинтересовался Эйб, щурясь на солнце. – Не поняла, – сказала Абигейль. – Еще один месяц, – повторил Эйб. – Ты выполняешь свой долг раз в четыре недели. Готов поспорить, Микки так же говорит. – Он захохотал, радуясь своей шутке. Табита едва сдержала улыбку. Мысль о матери, выполняющей свой супружеский долг, казалась ей уморительной. Вообще мысль о родителях, занимающихся сексом, показалась ей на редкость забавной. Абигейль смахнула пыль со стула салфеткой и села. – Как ты себя чувствуешь, дедушка? – спросила она участливо. Эйб снова прищурился. – С чего бы это тебя интересовало? Какое тебе дело? – спросил он с подозрением. – Не глупи, дедушка. Почему ты со мной всегда так груб? – Потому что я всегда называю вещи своими именами, девонька. – Мне жаль, что ты так думаешь, – сухо отозвалась Абигейль, разглаживая свою юбку от Адольфо. – Дедушка, мне надо с тобой кое-что обсудить. – Валяй, выкладывай. – Он подмигнул хихикнувшей Табите. – Так вот… – пошла вперед Абигейль, решив не обращать внимания на его раздражительность, – ты ведь моложе не становишься. Эйб зашелся смехом. – Надо же… у девочки появились мозги. Я не становлюсь моложе. Мне восемьдесят восемь, а она только что сообразила! Абигейль глубоко вздохнула. Похоже, ей придется нелегко. Просила же она Микки пойти вместе с ней. Так он, эгоист, отказался. Теперь же приходится расхлебывать все самой. – Гм, а что, если я скажу, что у Микки, возможно, есть шанс продать студию? Тут вмешалась Табита. – Зачем продавать студию? Она папина, – сказала она обиженно. – Пусть у него и остается. Я хочу отметить там мое шестнадцатилетие. – Шш, – укорила Абигейль. – Не шикай на меня, – огрызнулась Табита. – Ты велела мне идти с тобой, так нечего шикать. Абигейль строго взглянула на дочь. – Немедленно замолчи. – Ее тон мог бы усмирить русскую армию. Эйб снова хмыкнул. – С чего это мне продавать студию? – Потому что, – резонно ответила Абигейль, – мы можем получить за нее отличную цену. – Кто это «мы»? – Инга и ты, – быстро сориентировалась Абигейль. – И, конечно, Табита. Эйб поднялся из кресла. – Тоже мне, новости. Да я нашел бы сотню покупателей на студию при желании продать ее. – Так ты не хочешь? – спросила Абигейль с кислым видом. – Разумеется, нет. И если бы захотел, то это вовсе Абигейль сообразила, что идти за ним не стоит. Она всегда трепетала перед дедом, и даже теперь, когда тот стал совсем стар, чувствовала себя неловко в его обществе. – Давай пойдем домой, – заныла Табита. Абигейль встала. – Да, – согласилась она. – Пошли домой. – Венера Мария вплыла в офис Микки ровно в четыре часа. Проходя мимо стола Лаки, она улыбнулась: – Привет, как делишки? Как только дверь в кабинет Микки закрылась, Лаки надела наушники. Венера Мария не стала тратить время на любезности. Сразу взяла быка за рога. – Мерзкий сценарий, Микки, – заявила она. – Он мне глубоко ненавистен, и я ни за что не буду в этом фильме сниматься, если его полностью не переделают. Сейчас вся история рассказывается с мужских позиций. Ты же мне обещал, что это будет фильм о сильной женщине. Умеющей выжить. В этом куске дерьма она просто еще одна жертва. А я жертв не собираюсь играть. – Да брось, детка, прекрасная роль для любой актрисы, – заговорил Микки своим самым любезным тоном. – Да за нее «Оскара» можно получить… – Не пытайся запудрить мне мозги при помощи все той же плесневелой лапши, что ты вешаешь на уши другим актрисам. И это еще мягко сказано, – заявила Венера Мария. – Полностью переписать, или снимайте без меня. И еще одно… – Что? – Раздеваться я буду только в том случае, если актер, играющий со мной, тоже разденется. Микки изобразил возмущение. – Да проснись, детка! Бабы не хотят видеть голых мужиков на экране. Не хочется им смотреть на какого-нибудь бедолагу с висящим членом. – Вот тут ты абсолютно не прав, – с силой произнесла Венера Мария. – Именно это они и жаждут увидеть. Он оторопел. – Может, – Не только я. Женщины заводятся, когда видят голых мужиков. Но нам этого не показывают, потому что кинобизнесом руководят мужчины, а они не выносят конкуренции и не могут допустить, чтобы мы тоже видели то, что нам хочется. Так что я не буду мотаться по экрану с голой задницей, если мой партнер останется одетым. Ни хрена у тебя тут не выйдет. – Требовательная ты девица, – заметил Микки. – Угу, – согласилась Венера Мария. – И, к счастью, я имею возможность требовать, чего хочу. Дошло? Он поднялся из-за стола. – Хочешь, чтобы переписали, значит, перепишем. Идет? – Идет. И, если я подпишу контракт на этот фильм, я хочу также иметь права одобрения партнера и режиссера. Нет, эта девка доведет его своими требованиями до ручки. – Договорились. Этот пункт уже есть в контракте. – Я еще никакого контракта на этот фильм не подписывала. – В твоем старом контракте. – Это ничего не значит, и ты прекрасно знаешь. Нужно включить этот пункт в – Да, да, да, – бубнил он с раздражением. Венера Мария молча повернулась и вышла. У стола Лаки она задержалась. – Объясните мне, как вы можете работать на такого ублюдка и не сойти с ума? Лаки рассмеялась. – Это непросто. Не успела Венера Мария уйти, как Микки вылетел из кабинета с криками и воплями. – Что, мать твою за ногу, эта тупая телка себе воображает? Актрисы! Все одним миром мазаны. Делаешь из них звезд, а они считают, что все вышло без всякой посторонней помощи. Если бы за этой телкой не стояла студия и не было бы хорошего режиссера и хорошего оператора, она бы сейчас мясо для собак на свежесть проверяла. Уж эти мне актрисы! Ему не нравились актрисы. И актеры ему тоже не нравились. А кто ему нравился? – Ухожу, – объявил Микки ворчливо. И снова она не спросила куда. Через десять минут после ухода Микки неожиданно появился Джонни Романо. Вошел он вразвалочку, этакий мужчина до мозга костей. – Привет, красотка, – произнес он. – А великий босс здесь? Верный эскорт Джонни держался на два шага сзади. – Мистеру Столли пришлось уйти, – информировала Лаки. – Жаль! – воскликнул Джонни. – Я-то думал, дай зайду. Отпразднуем. – А что вы празднуете, мистер Романо? – вежливо поинтересовалась Лаки. – Мой фильм, куколка. Выходит на экраны на следующей неделе. Ты что, не в курсе? «Раздолбай» заработает для студии огромные бабки. – Он наклонился через стол, приблизив к ней свое красивое самонадеянное лицо. – Ты ведь знаешь, что такое раздолбай, красотка? – Ну, знаешь? – настойчиво спросил он. Она отрицательно покачала головой. Джонни Романо расхохотался. Его эскорт тоже расхохотался. Они ждали, что и она рассмеется. Лаки продолжала молча смотреть на них. – Эй, милочка, – Джонни наклонился еще ближе, – оживись. Ты чересчур серьезная. На Микки тяжело работать, верно? Хочешь мой автограф? Не дожидаясь ответа, Джонни щелкнул пальцами. Один из сопровождающих выступил вперед с подписанной фотографией. – Эх, доставлю-ка я тебе удовольствие и подпишусь лично, – расщедрился Джонни. – Как тебя зовут, крошка? – Люс, – пробормотала Лани. – Люси. Значит, я напишу «Люси», – сказал Джонни и поставил неразборчивую закорючку на фотографии. «С любовью. Джонни Романо» было уже на ней напечатано. Он торжественно протянул ей фотографию. – Скажи своему боссу, что я приходил. И развеселись, слышишь? Так тебе велит Джонни Романо. Большое дело, твою мать! Неожиданно Лаки поняла, что имел в виду Микки. Актеры! Да пошли они все! Когда она заберет все в свои руки, дела здесь пойдут совсем по-другому. |
||
|