"Саван для соловья" - читать интересную книгу автора (Джеймс Филлис Дороти)

5

Несколькими минутами раньше четыре человека в демонстрационном зале выпрямились и посмотрели друг на друга, побледневшие от ужаса и совершенно измученные. Хитер Пирс скончалась. Она была мертва по всем критериям, законным или медицинским. Они понимали это последние пять минут, но упорно продолжали бороться за ее жизнь, не проронив ни слова, как будто еще оставался малейший шанс, что остановившееся сердце снова станет пульсировать. Мистер Куртни-Бригс сбросил пиджак, собираясь спасать девушку, и теперь его жилет был нещадно забрызган кровью. Он смотрел на расползающиеся пятна, нахмурившись и сморщив нос, как будто впервые имел с ней дело. Открытый массаж сердца, проведенный в таких необычных обстоятельствах, оказался бесполезным. Мистер Куртни-Бригс удивительно перепачкался, подумала Матрона. Но ведь попытка массажа была оправданна! У них не было времени перенести девушку в операционную. Досадно, что сестра Гиринг вытащила пищеводную трубку. С ее стороны это была естественная реакция, но трубка могла быть последним шансом бедняжки Пирс. Если бы трубка оставалась на месте, они могли бы немедленно промыть ей желудок. Но попытка ввести другой шланг через ее ноздри была затруднена спазматическим дыханием девушки, и когда ее все же удалось протолкнуть, было уже слишком поздно, и мистеру Куртни-Бригсу пришлось вскрыть грудную клетку и применить единственную оставшуюся меру — открытый массаж сердца. Героические усилия мистера Куртни-Бригса были всеми оценены. Жаль только, что они оставили тело девушки таким жалким и искромсанным, а демонстрационная комната вся пропахла кровью, как скотобойня. Лучше бы все это сделать в операционной, скрыто и облагороженно, с помощью хирургических инструментов. Первым заговорил именно мистер Куртни-Бригс:

— Эта смерть не была естественной. Помимо молока, в этой пище было еще что-то. Но думаю, это всем ясно. Нам лучше позвать полицию. Я поеду в Скотленд-Ярд — так случилось, что я там знаю кое-кого. Одного из помощников комиссара.

Всегда он кого-нибудь знает, неприязненно подумала Матрона. Ей захотелось противоречить ему. После потрясения она была раздражена, и каким-то необъяснимым образом ее раздражение сконцентрировалось на нем. Она спокойно сказала:

— Нужно позвать местную полицию, и я думаю, секретарь больницы этим займется. Сейчас я свяжусь с мистером Хадсоном по внутреннему телефону. Они сами позвонят в Скотленд-Ярд, если сочтут это необходимым, хотя я не могу представить, зачем им это делать. Но в любом случае решение остается за старшим констеблем, а не за нами.

Она направилась к телефону, висящему на стене, обойдя согбенную фигуру мисс Рольф. Старшая преподавательница по-прежнему стояла на коленях. Матрона подумала, что она походит на героиню из викторианской мелодрамы со своими печальными глазами на смертельно бледном лице, с выбившимися из-под оборок чепца черными волосами и испачканными в крови руками. Мисс Рольф медленно поворачивала их и изучала пятна крови с отстраненным, задумчивым интересом, как будто она тоже с трудом верила, что это настоящая кровь. Она сказала:

— Если есть подозрение, что это преступление, должны ли мы трогать тело?

Мистер Куртни-Бриге резко заявил:

— Я не намерен перемещать тело.

— Но мы не можем оставить ее здесь, в таком состоянии! — визгливо возразила мисс Гиринг.

Хирург ожег ее яростным взглядом:

— Дорогая моя, девушка умерла! Она мертва! Какое имеет значение, где мы оставим ее тело? Она ничего не чувствует, абсолютно ничего не понимает. Ради бога, не начинайте разводить сантименты вокруг смерти. Главное наше унижение состоит в том, что нам всем суждено умереть, а не то, что потом случится с нашим телом.

Он круто отвернулся и подошел к окну. Сестра Гиринг сделала движение, словно собиралась последовать за ним, но затем опустилась на стул и тихо заплакала, завывая словно зверек. Никто не обращал на нее внимания. Сестра Рольф встала и напряженно выпрямилась. Вытянув перед собой руки профессиональным жестом операционной сестры, она подошла к умывальнику, отвернула кран локтем и начала мыть руки. У стены Матрона набирала пятизначный номер. Они слышали ее твердый голос.

— Это секретариат? Мистер Хадсон на месте? — Пауза. — Доброе утро, мистер Хадсон. Я звоню из демонстрационного зала на первом этаже Найтингейл-Хаус. Вы не могли бы срочно сюда прийти? Да, желательно немедленно. Боюсь, здесь произошло нечто ужасное и трагическое, и вам придется позвонить в полицию. Нет, лучше я не стану рассказывать об этом по телефону. Благодарю вас. — Она повесила трубку и тихо сказала: — Он сейчас же придет. Ему еще придется посвятить в случившееся заместителя председателя — к сожалению, сэр Маркус сейчас находится в Израиле, — но первым делом нужно вызвать полицию. А теперь я, пожалуй, поговорю с остальными студентками.

Сестра Гиринг сделала попытку овладеть собой. Она громко высморкалась в платок, убрала его в карман и подняла покрытое красными пятнами лицо:

— Извините, наверное, это просто шок. Ведь все было так ужасно. Подумать только — произошла такая страшная вещь! И я еще впервые взяла класс! И мы все молча сидели и смотрели. И другие студентки тоже. Такой ужасный несчастный случай!

— Несчастный случай, сестра?!

Мистер Куртни-Бригс отвернулся от окна. Он стремительно подошел к ней и низко наклонил свою крупную голову. Он говорил резко и презрительно, словно выплевывал слова:

— Несчастный случай? Вы предполагаете, что этот едкий яд попал в ее пищу случайно? Или что девушка, находящаяся в здравом рассудке, решила покончить с собой таким невероятным, жутким образом? Ну-ну, сестра, почему бы вам не быть с собой честной? И не признать, что то, чему мы только что стали свидетелями, было убийством!