Арлин Джеймс Королевский маскарад

Глава 1

Заместитель министра торговли королевства Уинборо, тщедушный человечек в парадном одеянии с орденской лентой через плечо, подобострастно поклонился и произнес нудным голосом:

— Правительство отдает дань уважения военно-морской истории Тортонбурга, нашего уважаемого друга и союзника.

— Пиратской истории, вы хотите сказать, — оборвал его Роланд Тортон, втайне забавляясь тем, как его ничтожный собеседник старается сохранить самообладание.

— О, нет, ваше высочество. Никогда! — Человечек хватал ртом воздух, будто был потрясен до глубины души.

— Продолжайте, — сухо сказал Роланд, нахмурив брови и барабаня пальцами по богато украшенной ручке кресла, выказывая царственную скуку. — Мы не стыдимся наших прародителей. Да, они были пиратами, свирепыми и бессовестными, и наш прекрасный остров существовал на средства, добытые нечестным путем. Современные судоходные компании — лишь бледная тень тех джентльменов удачи.

Теперь мы стали пиратами банковского дела, нефти и туризма. И то же самое можно сказать о княжестве Роксбери, хотя не сомневаюсь, что принц Чарлз не согласится со мной. Когда-то здесь были только пираты, сэр, и они сражались друг с другом за одну и ту же добычу. Теперь жители и Тортонбурга, и Роксбери — торговцы, поставщики, мирно соперничающие друг с другом за контракт с вашим благородным королем Филипом Уиндхэмом, да и то лишь потому, что такова традиция. Итак, кто в этом году получит контракт с Уинборо? Мой отец, великий герцог Виктор Тортон из Тортонбурга, или принц Чарлз Монтегю из Роксбери?

Маленький человечек задыхался от волнения и даже просунул палец под тесный крахмальный воротничок, изогнувшись в нескончаемом поклоне.

— Что касается этого, лорд Роланд, то уверяю вас, его величество король Филип проявляет высочайшее расположение к Тортонбургу.

— Остается надеяться на это, — растягивая слова, не без сарказма заметил Роланд. — Дочь короля Филипа, принцесса Элизабет, замужем за моим братом Рафаэлем, наследником Тортонбурга. И их ребенок, который вскоре появится на свет, продолжит сразу два королевских рода. — Роланд внезапно подался вперед, пронзив язвительным взглядом стоящего перед ним государственного деятеля. — Мой брат приходится королю зятем, и я полагаю, что мы можем рассчитывать на особое отношение.

На самом деле на особое отношение рассчитывал его отец, великий герцог Виктор, несмотря на то что Рафаэль отказался просить жену замолвить словечко за Тортонбург. У Роланда же имелись свои соображения, на которые его отец, как обычно, не обратил никакого внимания.

Заместитель министра торговли королевства Уинборо торжественно выпрямился во весь свой небольшой рост и наконец — наконец! — приблизился к сути дела. Роланд стиснул зубы, догадавшись о том, что сейчас услышит.

— Итак, принц Роланд, вы очень точно обозначили проблему. Разумеется, вы понимаете, что его величество должен избегать проявлений фаворитизма.

Он, знаете ли, намерен править справедливо.

Роланд нетерпеливо скрестил ноги и щелчком сбил невидимую пылинку со своего парадного костюма.

— О, да. Говорите скорей, пожалуйста. Я боюсь состариться и не услышать, получили мы контракт или нет.

Заместитель министра сжал губы, отбросил дипломатию и резко ответил;

— Нет.

Роланд испытал облегчение, смешанное с сожалением. В Уинборо продолжалось празднование двадцатилетия правления короля Филипа, но множество таких же, как эта, деловых встреч проходили в Уиндхэмском замке. Роланд, член правящей династии Тортонбурга, был обязан присутствовать на пышной церемонии, но удовольствия не испытывал.

Лишь благодаря приобретенному за двадцать шесть лет опыту ему удавалось сохранять поистине королевский вид.

— Вы хотите сказать, что мы потеряли контракт именно потому, что мой брат женился на дочери короля? Верно ли я вас понял?

Чиновник склонил голову.

— Совершенно верно. Весьма сожалею.

Случилось как раз то, чего ожидал Роланд. Отцу это не понравится, и, хотя они потеряли контракт из-за родственных связей Рафаэля, обвинять будут его, Роланда. В конце концов, именно он управлял морскими перевозками Тортонбурга, пока его брат создавал свою строительную компанию в Америке. Конечно, он не винил брата, а с радостью присоединился бы к нему. Он на себе испытал, какие ловушки таятся за сверкающей мишурой королевской власти.

Но кто-то должен был следить за финансами. Рафаэль, или Рейф, как его называли близкие, наверно, и не подозревал, как доволен был бы Роланд, если бы его старший брат сидел дома и оттуда управлял страной. Хотя, возможно, и подозревал. Рейф был неглуп, и казалось, что любовь сделала его особенно проницательным.

Любовь была хороша тем, что вернула брата к исполнению его долга, и Роланд теперь собирался упростить себе жизнь. Настало время воплотить свою мечту. Роланд давно положил глаз на маленький, покрытый буйной растительностью островок между Тортонбургом и Роксбери. Этот островок был под властью Тортонбурга, и его хотели превратить в курорт с девственными пляжами, но воображение Роланда рисовало ранчо и конный завод. Он даже начал искать лучших лошадей по всей Европе и уже оформлял перевозку чистокровного ирландского жеребца, быстрого, как ветер, и черного, как ночь. Осталось лишь подыскать ему имя, напоминающее о пиратах.

Между тем заместитель министра продолжал бубнить, уверяя Роланда в том, что морские перевозки Тортонбурга всегда пользовались благосклонностью короля Филипа и что только по странному стечению обстоятельств они остались без контракта. То же самое он говорил бы Монтегю, если бы контракт получили Тортоны. Так как Роланд был в Уинборо гостем, нельзя было просто встать и уйти. И тут он с удивлением увидел, как в дубовой панели рядом с камином открылась потайная дверь и на пороге возник ливрейный лакей.

Заместитель министра недовольно покосился на лакея, но тот не обратил на это внимания. Держась прямо и развернув плечи, он надменно смотрел в пустоту прямо перед собой.

— Прошу прощения, господин заместитель министра, у меня срочное личное сообщение для принца Роланда из Тортонбурга.

Заместитель министра сжал губы, досадуя, что его официальная миссия была прервана с нарушением протокола.

Роланд был одновременно заинтригован и насторожен. Он был рад возможности избавиться от неприятного тщедушного сановника. Поднявшись, он завершил встречу, кратко поблагодарив чиновника.

Заместитель министра молча поклонился и отошел назад, а Роланд приблизился к лакею, нагнул голову и позволил ему прошептать на ухо:

— Великий герцог и герцогиня Тортонбурга желают немедленно вас видеть, сэр. Мне приказано проводить вас кратчайшим путем.

Роланд выпрямился и удивленно поднял бровь.

Кратчайшим путем? Отец всегда требовал безотлагательного исполнения своих распоряжений, но этот вызов казался и в самом деле срочным. Упоминание о матери указывало на то, что это семейное дело.

Любопытно и удобно. Присутствие матери избавит его от вспышки раздражения великого герцога, когда Роланд сообщит, что долгожданный контракт на морские перевозки получить не удалось. Такое сообщение подольет бензина в костер давней междоусобицы Тортонов и Монтегю. Роланд считал эту вражду глупой. Когда-то такой контракт означал для простых людей процветание, а потеря его — тяжелые времена, но после Второй мировой войны он стал лишь символом победы в войне самолюбий Виктора Тортона и Чарлза Монтегю. Роланд против своей воли участвовал в этой войне и теперь был рад возможности отложить проблему еще на год.

Взяв лакея за рукав черного костюма (который был больше похож на смокинг, чем на ливрею), Роланд кивнул:

— Ведите меня.

Лакей победоносно взглянул на оторопелого заместителя министра, будто ставя его на место, и лихо повернулся на каблуках. Перья качнулись на его нелепом головном уборе.

— Сюда, ваше высочество, если вы будете столь любезны.

С этими словами он двинулся по проходу в стене и повел Роланда через лабиринт винтовых лестниц и коридоров. Неожиданно они вышли в холл роскошных апартаментов, которые занимали Тортоны. Лакей постучал в дверь костяшками пальцев.

Роланд прошел мимо лакея, открыл дверь и оказался в просторном зале. Он не удивился тому, что все уже были в сборе, поскольку его всегда приглашали последним. Великий герцог жил и дышал по протоколу, поэтому Рейфа, как наследника, вызывали первым. К счастью, Роланд искренне любил старшего брата и не завидовал ему, хотя постоянно чувствовал недовольство властного отца, особенно с тех пор, как Рейф сбежал в Америку и оставил Роланда заниматься государственными делами. Теперь, когда Рейф вернулся домой и примирился с отцом, Роланд почувствовал облегчение. Он надеялся, что Рейф и Элизабет смогут навсегда остаться в Тортонбурге и взять бразды правления в свои руки.

Роланд улыбнулся и поклонился матери, затем дружески хлопнул брата по плечу. Рейф напряженно улыбался, пристально глядя на отца. Происходило что-то серьезное, чего даже Рейф не понимал. Роланд посмотрел на великого герцога и опешил, увидев за спиной отца Лэнса Грэйсона. В прошлом Лэнс был телохранителем короля Филипа, а теперь работал в службе безопасности Тортонбурга, возглавляя отдел расследований.

Роланд почувствовал озноб от предчувствия чего-то необычного, однако ничем не выдал своего беспокойства.

— Ты безупречно рассчитал время, отец. Я как раз добрался до сути сообщения заместителя министра.

Виктор, великий герцог Тортонбурга, отошел от холодного мраморного камина и сложил руки за спиной, повелительно подняв подбородок. Виктор — воплощение власти — был человеком громадного роста с длинными ногами и широким торсом. Его волосы казались серебряными. Взгляд синих глаз проникал в самую душу собеседника.

— И что же он сообщил?

Роланд покачал головой, сохраняя невозмутимость.

— Король Филип не хочет давать повод к обвинению в фаворитизме. Контракт отдан Монтегю из Роксбери.

Виктор Тортон с разочарованием отвернулся, и Роланд почувствовал облегчение: вспышки гнева не будет.

— Возможно, эти события взаимосвязаны, — внезапно заявил Виктор, поворачиваясь к Лэнсу Грэйсону.

Тот глянул на лист бумаги, который держал в руках, и пожал плечами.

— Полагаю, что так, но пока никто не может сказать точно.

Супруга великого герцога, Сара Тортон, которая сидела на диване, сложив руки на коленях, вдруг выпрямила спину и громко заявила:

— Не пора ли сообщить, что случилось? Откровенно говоря, ты меня пугаешь, Виктор.

Великий герцог охнул, и Роланд внезапно понял, как измучен и растерян отец.

— Боюсь, что вы будете так же потрясены, как и я, сказал он странным голосом. — Но от прошлых ошибок, к сожалению, нельзя избавиться. Слушайте же.

Расправив плечи, он опять сложил руки за спиной и кивнул Грэйсону, который прокашлялся, поднес бумагу к глазам и начал читать:

— «Великому герцогу Тортонбурга. Ваша дочь у меня».

У Сары Тортон перехватило дыхание. Роланд и Рейф замерли.

— Это глупая шутка? — выпалил Роланд, глядя на отца, который, казалось, постарел на несколько лет.

— Не похоже на шутку, — возразил тот.

— Что это значит? — воскликнула мать. — У нас нет дочери!

— Это у тебя нет дочери, — лениво огрызнулся Виктор Тортон, виновато отворачиваясь.

— Виктор? — раздался срывающийся голос Сары.

— Сперва дослушайте, — раздраженно сказал Виктор. — Грэйсон, продолжайте, пожалуйста.

Грэйсон оглядел комнату и начал снова:

— «Великому герцогу Тортонбурга. Ваша дочь у меня. Когда-то вы бросили Марибель, ее мать. Но прежде, чем вы откажетесь от дочери, внимательно посмотрите на прилагаемую фотографию. Несомненно, вы согласитесь, что семейное сходство очевидно. Учтите также наличие у девушки малинового родимого пятна, похожего на каплю».

Роланд обменялся взглядом с братом. Малиновое родимое пятно, похожее на каплю, было тщательно оберегаемым семейным секретом, который хранился многими поколениями Тортонов — вплоть до сегодняшнего дня.

Грэйсон продолжал читать:

— «Жизнь невинной молодой девушки может ничего не значить для вас, но не сомневайтесь, что весь мир узнает ваши грязные тайны, если вы не будете точно выполнять мои требования. До получения дальнейших инструкций не предпринимайте ничего: не обращайтесь ни в какие службы безопасности.

Вершитель правосудия».

— Что все это значит? — еще раз спросила Сара в напряженной, мертвящей тишине.

Перед тем как ответить, Грэйсон взглянул на великого герцога, который повернулся спиной к собравшимся и, сгорбившись, опирался на полку камина. Грэйсон скрестил руки на груди, расставил ноги и застыл в привычной позе.

— Очевидно, похититель или похитительница считает, что восстанавливает законность, которая, как я полагаю, для него или нее выражается в денежной форме. В случае неполучения денег он или она просто сообщит прессе о существовании этой девушки и удовлетворится этим.

— Вы говорите так, будто эта девушка, предполагаемая дочь Тортона, существует на самом деле, — заметил Рейф.

Грэйсон ничего не ответил и теперь стоял в ожидании, посматривая на великого герцога. Виктор медленно выпрямился, одернув белоснежный парадный китель. Повернувшись, он извлек из кармана фотографию.

Казалось, что он колеблется, разглядывая лицо на фотокарточке. Когда он поднял глаза, то не видел никого, кроме жены.

— Это случилось только один раз, — с трудом выдавил он, — очень давно. Ее имя — Марибель.

Сара поднесла дрожащую руку ко рту. Казалось, она уже не герцогиня Тортонбурга, а просто любящая жена, переживающая самое страшное в своей жизни — предательство. Роланд невольно сжал руки в кулаки, но он приучил себя не давать волю гневу, который отец так часто вызывал в нем. Его брат Рейф внимательно посмотрел на отца, шагнул вперед и обратился к нему:

— Ты говоришь, что у нас есть сестра?

— Я говорю, что это возможно, даже вероятно. Он протянул Рейфу фотографию.

Рейф посмотрел и передал Роланду небольшой любительский снимок. Сходство было несомненным. Темные волосы, синие глаза, благородные черты овального лица. Она улыбалась. Очевидно, снимок был сделан неожиданно для нее. Роланд почувствовал, как защемило сердце. Это его сестра. И, к своему удивлению, он хотел защитить ее.

— Похоже, она почти моего возраста, — сказал он.

— На год старше, я полагаю, — подтвердил Виктор и повернулся к жене, желая оправдаться. — Это случилось более двадцати семи лет тому назад. Мы вступили в брак по расчету, Сара, и любовь пришла позже, не правда ли?

Она кивнула, промокнув, уголки глаз кружевным платочком.

— Я помню, — сказала она. — Мы были… чужими друг другу — Да. Было трудно предполагать, что брак по расчету станет таким… эмоциональным.

— Полагаю, это из-за меня, — призналась она, глядя на него глазами, полными слез. — Это я изменила правила игры. Мне хотелось… было нужно нечто большее.

Герцог на миг склонил голову и поперхнулся, прежде чем ответить.

— Это… не вся правда. Я просто не знал, как справиться с возникшими тогда чувствами. Я… просто сбежал.

— В Гленшир, — добавила Сара, вспоминая, — в старый охотничий домик.

— Там, в Гленшире, я встретил Марибель, — прохрипел он. — Я думал, что связь с ней изменит мое будущее, и оно изменилось, только не так, как я ожидал. Она была нежной, красивой и одинокой, и мы оба знали, что никогда не будем вместе. Когда у меня с ней все закончилось, я уже не сомневался, что единственная женщина, с которой я хочу связать мою жизнь, ждет меня дома.

Сара улыбнулась сквозь слезы.

— И ты начал по-настоящему ухаживать за мной после восьми лет брака. Почему — в то время я не могла понять.

— Я не прошу, чтобы ты простила меня, — медленно произнес Виктор, — прошу лишь, чтобы сейчас ты поддержала мои усилия. Что бы я ни совершил, девушка не виновата ни в чем.

Сара Тортон долго молчала, грустно глядя на мужа, затем подняла руку и вытерла слезы.

— Потом, очень скоро, появился Роланд. Ты дал мне двух замечательных сыновей — одного по обязанности, другого по любви. Но я всегда хотела иметь дочь, а ты подарил ее другой женщине.

Виктор сжал губы, очевидно борясь со своими чувствами.

— Я не хотел ранить тебя, — сказал он наконец. Не хотел, чтобы ты об этом узнала. Не хотел, чтобы мы об этом говорили. Я никогда не знал о дочери, но если она — моя, а скорее всего, так и есть, я обязан найти ее.

— Все это может оказаться мошенничеством, — отметил Грэйсон. Хотя он говорил эти слова бесстрастным, ровным голосом, ему не удавалось скрыть замешательство — ведь он присутствовал при обсуждении очень личных проблем! — Девушка может быть совершенно посторонней. Мы должны выяснить, та ли эта Марибель.

Сара резким движением вытерла слезы.

— Да, да, вы правы, конечно, мистер Грэйсон. Это надо сделать прежде всего.

Роланд рассматривал фотографию, которую взял у брата. Интуиция подсказывала ему, что на снимке была его сестра. Теперь следовало решить, что делать дальше. Голова шла кругом. Ты дал мне двух замечательных сыновей — одного по обязанности, другого по любви. Роланд не знал, обратил ли его брат внимание на эти слова. Сам он никогда не считал себя плодом любви.

— Могу я посмотреть, Роланд?

Звук материнского голоса заставил его отвести взгляд от фотографии. Он покосился на отца, желая получить подтверждение. Виктор Тортон пересек зал и протянул руку к фотографии. Роланд вложил снимок ему в ладонь. Виктор осторожно передал фото своей супруге. Все ждали реакции герцогини. Сара долго изучала девушку.

— Она очень красива, — сказала наконец герцогиня, — и, безусловно, сестра моих сыновей. Кто же мог ради выкупа похитить ее?

Атмосфера в комнате неуловимо изменилась. Собравшиеся здесь люди теперь знали, к какой цели стремились. Семья была едина, как никогда прежде.

Жена, конечно, не могла простить мужу давнюю неверность, но приняла его внебрачную дочь как нового члена семьи.

Роланд гордился матерью. Виктор снова сложил руки за спиной и властно поднял подбородок.

— Наличие врагов — вот плата за власть.

Грэйсон пожал плечами.

— Я бы говорил о конкурентах, а не о врагах.

— Конкуренты и враги… — размышлял Виктор, прищурившись. — Неужели Чарлз Монтегю? Из-за контракта? — Он повернулся к младшему сыну. — Сегодня утром ты встречался с заместителем министра, а письмо о выкупе пришло до этого.

Роланд кивнул, обдумывая слова отца.

— Но в письме не упомянуты деньги, только говорится, что ты должен следовать инструкциям. Возможно, Чарлз Монтегю не знал, что все уже решено, и попытался таким образом заставить тебя отозвать предложение. Но почему? Никогда прежде он не делал ничего подобного.

— Я был уверен, что женитьба Рафаэля на Элизабет должна была сыграть в нашу пользу. — Виктор внезапно поднял голову. — Но кто сказал, что Монтегю не думал так же? Ведь это так естественно, что интересы зятя важнее интересов других людей. Возможно, Монтегю обнаружил девушку случайно и похитил ее, чтобы заставить нас отказаться от контракта.

Рафаэль отрицательно покачал головой.

— Контракт не так уж и важен.

— Не так уж и важен? — переспросил Виктор. Что же, честь и гордость уже ничего не значат в этом мире?

Роланд не считал контракт делом чести, но предпочитал не спорить. Имело значение лишь то, что Чарлз Монтегю мог думать о контракте то же самое, что и Виктор Тортон. Роланд задумчиво поскреб подбородок.

— Не знаю. Возможно. В конце концов, никто не ждал, что решение будет принято столь быстро, да и заместитель министра заявил, что король Филип, исходя из семейных интересов, хотел сообщить нам об этом раньше других.

Рейф кивнул.

— В этом есть смысл. Монтегю может до сих пор не знать, что король Филип уже все решил.

— Письмо было получено вчера вечером, — вставил Грэйсон. — Его обнаружил секретарь и немедленно передал великому герцогу.

— В то время Монтегю еще не мог знать, кому достался контракт, — заметил Роланд.

— И правда, из-за моего брака с Элизабет он вообразил, что у Тортонбурга будет преимущество, и это заставило его действовать, — вслух размышлял Рейф.

— Конечно, Монтегю! — воскликнул Виктор, вскочив на ноги.

— Эту версию следует проверить, — спокойно произнес Грэйсон, — но всем нам надо держать язык за зубами. Чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. Нам нужно послать кого-то в Роксбери, кого-то, кто сможет находиться рядом с семьей Монтегю, кому можно полностью доверять и кто хорошо понимает, зачем он там. При этом ему необходимо быть незаметным.

Виктор кивнул и спросил Грэйсона:

— У вас есть кто-либо на примете?

Внезапно Роланд понял, кто сможет провести расследование. Он участвовал в управлении Тортонбургом, оставаясь в тени. Он не был наследником, и поэтому на него не очень-то обращали внимание. Он позаботился о том, чтобы его имя не попадало в газеты и в выпуски новостей. А вражда между семействами Тортонов и Монтегю привела к тому, что обе семьи старались держаться друг от друга подальше.

Грэйсон посмотрел на Роланда.

— Думаю, ваш сын.

— Кто? — удивился Виктор.

Роланд удержался от улыбки и холодно произнес:

— Я.

Он ждал, что с отцовских губ сорвутся слова похвалы, но Виктор Тортон уже пришел в себя и резко сказал:

— Глупости! Сыну великого герцога нечего там делать.

— Погоди минутку, — вмешался слегка раздраженный Рейф. — Посуди сам, кому еще ты можешь доверять?

— Роланд никогда не попадался им на глаза, — поддержал Грэйсон.

— Единственный член семейства Монтегю, который меня видел, — это Дэймон, но с тех пор прошло уже несколько лет.

— Но Тортонов трудно не узнать, дорогой, — заметила Сара.

— В парадном костюме — безусловно. Но когда я появлюсь там в джинсах, сапогах и ковбойской шляпе, в Роксбери никто ни о чем не догадается.

— Ты собираешься прийти туда и задавать вопросы? — поинтересовался Виктор.

Роланд удержался от ядовитого ответа. Он уже давно понял, что с отцом можно поладить, только применяя холодную логику.

— Я найду работу в их поместье, может быть в конюшне. Уверен, что найти сносного конюха им так же трудно, как и нам.

Виктор пристально смотрел на него, и Роланд улыбнулся про себя. Виктор и не подозревал, как трудно найти хорошего работника в конюшню. Такими мелочами занимались другие. Роланд и был одним из этих других, особенно когда дело касалось лошадей.

Грэйсон кивнул:

— Это могло бы сработать, особенно если вы появитесь в Роксбери прежде, чем окончится празднование.

Рейф хлопнул Роланда по спине.

— Грэйсон прав. Вряд ли кто-то ожидает, что уважающий себя отпрыск королевского рода уйдет с праздника.

— Тебя хватятся, — забеспокоилась Сара.

Роланд усмехнулся.

— До сих пор мною здесь никто не интересовался.

— Ты был на приеме… — Она замолчала, когда Роланд отрицательно покачал головой. — Но ты же обещал…

Когда он снова покачал головой, она разочарованно откинулась на подушки.

— Я согласился сопровождать тебя и отца. Я не обещал принимать участие в торжествах.

— Чем же ты был занят все это время? — спросил Виктор.

Рафаэль кашлянул, чтобы не рассмеяться, и сказал:

— Полагаю, он был в конюшне.

Роланд ухмыльнулся от такой проницательности.

— Лошади короля Филипа не идут ни в какое сравнение с нашими, хотя конюшня у него огромная.

Рейф обнял брата за плечи.

— Я и говорю, что Роланд будет конюхом у Монтегю.

— Согласен, — поддержал Грэйсон.

Некоторое время Виктор смотрел на Роланда, затем устало кивнул.

— Хорошо. Роланд будет нашим человеком в Роксбери. Грэйсон проверит Марибель и будет координировать всю работу.

— Как насчет меня? — спросил Рейф.

Виктор вздохнул.

— Мы с тобой будем тихо заниматься финансовыми делами. Кем бы ни был шантажист, он потребует денег, хотя бы для того, чтобы теперь, когда контракт отдан Монтегю, сбить нас с толку и скрыть, кто он.

А если все остальное не сработает, то мы заплатим проклятый выкуп.

— И вернем бедную девушку в семью, — твердо добавила Сара.

— Не беспокойтесь, — произнес Грэйсон. — Мы выясним все…

Мужчины, поняв друг друга без слов, переглянулись: не стоило говорить Саре, что, получив выкуп, похититель может избавиться от свидетеля, а тем более от жертвы. Но они не позволят, чтобы это случилось.

— Если она — наша сестра… — начал Рафаэль.

— ..мы приведем ее в нашу семью… — подхватил Роланд.

— ..где ей и надлежит быть, — твердо закончил Виктор.

Кажется, впервые эти столь разные мужчины думали одинаково и шли к одной цели. Контракты и праздники больше не имели значения. Тортоны были одной семьей. Настоящей семьей. И Роланд почувствовал, что так будет всегда.