"Мартин Воитель" - читать интересную книгу автора (Джейкс Брайан)

4

«Морской навозный жук» стоял на якоре в бухте, а на берег выше линии прилива были вытащены четыре баркаса. Пираты сошли на берег. Окруженный своей свирепой командой, капитан Трамун Клогг вошел в крепость Маршанк. Бадранг выстроил вдоль дороги тяжеловооруженных воинов. Они крепко сжимали копья и хмуро оглядывали разномастных оборванцев с «Морского навозного жука».

Громко пристукнув башмаками, Трамун вытащил абордажный палаш и с оглушительным воплем сделал ложный выпад в сторону солдат Бадранга. Они испуганно попятились, и Клогг им хитро подмигнул:

— Хо-хо, братишки, застал-таки вас врасплох. Нечего на посту спать. Разбаловались вы тут, на суше. А-а, Жабоед, Травощип, и ты, Блохолов, тоже тут? Сколько в море воды утекло с тех пор, как мы по нему вместе плавали-то, а? Ишь, как вы раздобрели на местных харчах.

Подойдя к длинному деревянному дому Бадранга, Клогг постучал ногой в дверь:

— Эй, есть тут кто дома, чтобы принять старого морского волка, которому не подфартило?

Хорек Хиск распахнул дверь и величественно объявил:

— Входи, капитан, мой господин рад тебя видеть.

— Фу-ты ну-ты, какие мы важные! — хихикнул при этих словах пират-крыса Маслозад.

Бадранг знал, что он играет в опасную игру, но их взаимоотношения с Клоггом всегда строились на хитрости и коварстве. Оба горностая решили не подавать виду, что боятся друг друга, и притворялись старыми друзьями. Поэтому Бадранг бросился навстречу бывшему собрату по промыслу и крепко обнял его:

— Разрази меня гром, если это не капитан Трамун Клогг! Как живешь-поживаешь, старая акула?

Трамун крепко хлопнул Бадранга по спине и ухмыльнулся от уха до уха:

— Бадранг, братишка, провалиться мне на этом месте, на вид ты свеженький как огурчик, любо-дорого поглядеть! Уж и не надеялся, что мои старые глаза снова тебя увидят, голубчик ты мой. Глянь-ка, чего я тебе приволок!

По знаку Клогга две крысы поставили на стол бочонок, вышибли у него днище и, зачерпнув два кубка, подали их горностаям. Хитрец Бадранг тут же поднес напиток к губам, но подождал пить до тех пор, пока Клогг не отхлебнул из своего кубка. Вино текло по косичкам на подбородке пирата, пока он шумно пил.

— Вино из диких слив, братишка. Лучшее на всем белом свете — и все это для нас двоих!

Бадранг слегка пригубил вино:

— Отменная штуковина. Ты, старый разбойник, всегда насчет вин знаток был.

Клогг выпустил Бадранга из объятий и плюхнулся на трон тирана, а задние лапы в деревянных башмаках со стуком положил на стол.

— Прямо как в старые времена, правда?

Бадранг присел на краешек стола и скривил рот в улыбке:

— Да, братишка, прямо как в старые времена!

— Сколько же мы не виделись, а? — Клогг снова отпил из своего кубка, слегка поморщился и подмигнул.

— Да уж давненько, Трамун. Рад снова тебя видеть.

И они продолжали играть в ту же игру, только лапа Клогга продвигалась все ближе к палашу, а Бадранг поигрывал костяной рукояткой длинного кинжала.

— Помнится, последний раз мы с тобой виделись, когда я напоролся на риф, а ты меня бросил и дал деру с четырьмя десятками рабов, половина которых по праву была моя. — В голосе пирата зазвучали угрожающие нотки.

Бадранг принял вид оскорбленной невинности.

— Я? Чтобы я сбежал и бросил тебя? А мне помнится, все было как раз наоборот. Разыгралась буря, и мы сбились с курса. Мой корабль потерпел крушение, и все до единого рабы пошли ко дну. Хотя ты и когтем не пошевелил, чтобы помочь мне, я сумел добраться до берега, и вот я здесь.

В мгновение ока веселье и всякие там воспоминания куда-то улетучились. Клогг запустил своим кубком в стену и поднялся:

— Ну да, поглядите-ка на этого Властителя Бадранга! Ишь, какую крепость отгрохал — небось и рабов считать не пересчитать. Ну так вот, я желаю получить то, что мне положено. Выкладывай мою долю!

Бадранг вскочил и посмотрел своему врагу прямо в глаза:

— Я добился всего, что имею, тяжелым трудом, Клогг! Твоя доля в этом — ноль без палочки, можешь получить ее, когда пожелаешь!

— Слыхали, парни? — Трамун выхватил из ножен свое оружие. — Давайте-ка покажем этой швабре с черной душонкой, что мы сюда не милостыньку просить пришли. Мы желаем получить полный комплект рабов-гребцов на все три палубы «Морского навозного жука»!

Взревев, команда Клогга обнажила клинки и приготовилась к бою.

— Шевельнетесь, и вашему капитану крышка! — сказал Бадранг.

Движения его были молниеносны. Выбив задней лапой палаш из лап Клогга, он схватил горностая за заплетенную в косички бороду. В другой его лапе появился кинжал, который он поднес к горлу Трамуна:

— Клинок отравлен. Больше одной царапины не потребуется. Хиск!

— Дом окружен лучниками, Властитель! — отозвался из дверей хорек. — Они стоят с отравленными стрелами наготове. Никто из этих оборванцев не уйдет живым.

Клогг помахал своей команде лапой:

— Подождите, братва, постойте. Клинки в ножны. — Клогг по-прежнему улыбался, но Бадранг чувствовал бушевавший за этой улыбкой гнев. — Твоя взяла, братишка, хотя не думал я, что ты попотчуешь старого друга такой гадостью, как отравленный кинжал. Спрячь перо, я сейчас тихо-мирно уберусь на свою посудину.

Бадранг стоял у главных ворот до тех пор, пока из крепости не вышли все пираты до последнего. Тиран был доволен собой. Ему удалось перехитрить противника без кровопролития — начнись бой внутри Маршанка, больших потерь с обеих сторон было бы не избежать. Клогг, которого лучники держали под прицелом, на прощание помахал лапой врагу:

— Ладно, Бадранг, дважды ты меня надул, но на третий раз я поквитаюсь. Я ухожу, но даю слово, что вернусь, так что будь начеку, братишка. Как-нибудь темной ночкой, когда ты меньше всего этого ждешь, я нагряну, перережу тебе глотку, заберу твоих рабов и сожгу эти хоромы вместе с твоим поганым трупом. Обещаю тебе это!

Из-за волнений и тревог, связанных с визитом пиратов, о том, что нужно покормить узников, вспомнили только поздней ночью. Молодому рабу-выдре по имени Кейла приказали взять на кухне таз очистков. Под присмотром Гуррада раб вышел во двор и стал бросать очистки через решетку в темницу. С моря дул прохладный бриз, и Гуррад поплотнее запахнул свой плащ. Ему хотелось поскорее очутиться снова у огня, есть жареную рыбу и пить вино из диких слив, привезенное Клоггом.

Гуррад с силой пихнул Кейлу в бок:

— Давай-давай, пошевеливайся. Уж больно тут холодно!

Кейла, сидевший у ямы на корточках и пропихивавший объедки через решетку, пожал плечами:

— Холодно? По-моему, сейчас очень даже тепло. Правда, выглядишь ты неважно: вон осунулся-то как, морда, опять же, перекошена. Уж не начинается ли у тебя лихорадка?

— Лихорадка? Нету у меня никакой лихорадки! — Гуррад вздрогнул и шмыгнул носом.

Он явно смутился, когда раб встал и поправил на нем плащ:

— Почем тебе знать? От этих морских крыс только и жди, что они заразу какую-нибудь на берег занесут. Почему бы тебе не пойти в дом, к огню, и не выпить кубок доброго вина? Я уж с этими идиотами сам разберусь. Эти дурни безмозглые своими глупостями только всем остальным рабам жизнь портят. Да ты иди, иди. Я их сам покормлю.

Минуту Гуррад поколебался, но тут налетел новый порыв свежего ветра, от которого его бросило в дрожь. Это и решило дело.

— Слушай, пойду-ка я погреюсь. Не задерживайся здесь. Когда закончишь, иди прямо в загон и доложи охране, понятно?

Кейла молодцевато отдал Гурраду честь:

— Не изволь беспокоиться. Я тут не задержусь, мне еще поспать нужно. Поторопись, а то у тебя вроде и глаза помутнели.

Долго упрашивать Гуррада не пришлось. Весь трясясь и протирая глаза, он бросился прочь, пребывая в полной уверенности, что у него начинается лихорадка.

Тихонько смеясь про себя, Кейла прижал морду к решетке и крикнул:

— Феллдо, как ты там?

Феллдо встал на плечи Мартина и подтянулся к самой решетке:

— Кейла, дружище, надо сделать вот что…

Роза и Грумм стояли на берегу моря у самой воды и следили за серебристой дорожкой, которую оставлял за собой «Морской навозный жук», направлявшийся в открытое море.

— А чего этим злодеям тут нужно было? — спросил Грумм.

Роза бросила в воду камешек.

— Понятия не имею, но, когда они уходили, вид у них был не самый веселый.

Друзья вернулись к крепостным стенам и остановились у главных ворот, там, где прошлой ночью Роза говорила с Мартином. Ночной ветер трепал обрывки веревок на столбах.

Грумм предостерегающе поднял лапу:

— Слышишь? Вроде поет кто-то.

Густой баритон Кейлы разлетался далеко. Стоя под стеной, Роза и Грумм вслушались в его песню, доносившуюся до них из-за стены:

От радости Роза чуть не расплакалась, и, поскольку умения петь и сочинять баллады ей было не занимать, в ветреной ночи зазвенел ее голос:

Из-за стены тут же ответили наспех сочиненным куплетом:

Грумм с Розой отступили к скале на побережье, за которой они скрывались весь прошедший день.

Куницы Гнилонос и Блохолов подскочили к Кейле и схватили его за шиворот.

— Чего это ты тут распелся, а?

— Понимаете, Гурраду показалось, что у него лихорадка, — стал объяснять Кейла, — так что он ушел в дом и оставил меня кормить узников. Потом мне подумалось, что лучше бы спеть одно древнее заклинание, которое мы, выдры, поем, чтобы отвратить от дома беду, тогда в крепости не начнется мор.

— Заклинание? Что за чушь? — усмехнулся Блохолов.

Однако Гнилонос был суеверен и как огня боялся болезней:

— А кто его знает? Спой-ка, а мы послушаем.

Кейла повиновался, сочиняя на ходу:

— Ха-ха! Хвостохруст, что за глупости! — захохотал Блохолов. — А мордоплюй! Кто про это слыхал?

Кейла ошеломленно уставился на куницу:

— Ты не знаешь, что такое мордоплюй?

— Нет, и знать не хочу!

Кейла наклонился к стражникам и прошептал:

— Знавал я как-то одного большого ежа, который смеялся над мордоплюем. Бедняга, он тогда смеялся последний раз в жизни!

У Кейлы был такой серьезный вид, что стражникам стало не по себе.

— Не слушай ты Блохолова, парень. Он просто дурак, — извиняющимся тоном пробормотал Гнилонос. — Пой себе дальше свои заклинания, а насчет меня спой отдельно.

Продолжая обход, стражники ожесточенно спорили:

— Хвостохруст… Все равно не верю.

— Слушай, не смейся ты над тем, чего не понимаешь. Посмотри-ка, что это у тебя на ухе — может, это как раз тот самый мордоплюй начинается?

— Где? Что там на ухе?

— Ну, пятно такое желтое на левом ухе. Ты что, не видишь?

— Дурья башка, как же я могу свое ухо увидеть? А это пятно — оно что, большое?

— Да как тебе сказать, в начале сезона его не было. Думаю, надо бы нам заучить это заклинание, как оно там?

— Сам ты та-та-та, дубина стоеросовая. Все переврал!