"Смертельная битва" - читать интересную книгу автора (Ровин Джефф)

Глава 7

Остров Шимура был странным местом, постоянно покрытым туманом, который не пропускал прямых солнечных лучей. Туда не летали морские птицы, и даже океанские ураганы и бури никогда не достигали его берегов. Мрачная громада острова, выступавшая в туманной дымке над зеркальной поверхностью воды, тускло освещалась рассеянным солнечным светом. Казалось, что там все время царила промозглая сырость. По крайней мере, такое впечатление возникло у Кун Лао. Его совершенно не волновало мнение других участников состязания, поскольку обсуждать с ними что бы то ни было вообще было не принято. С этими людьми надо было драться. Любое сближение с ними могло обернуться душевной симпатией и лишь затруднило бы борьбу, их человеческие качества никак не должны были осложнять отношение к ним как к противникам. Когда Кун Лао нужно было ударить кого-то по руке, которую он без труда мог сломать, ему вовсе ни к чему было знать, что этой рукой человек зарабатывал себе на хлеб насущный ремеслом портного или держал кисть, которой писал восхитительные картины. Люди прибывали сюда, чтобы состязаться в поединках величайшего в мире турнира, показывать свое бойцовское мастерство в борьбе с достойными противниками, и этой информации для Кун Лао было вполне достаточно.

Перед состязанием хозяин острова — загадочный Шен Цун обычно посылал за участниками весельные джонки с гребцами. Лодки приплывали к берегу моря дважды в день за два дня до его начала. Для всех участников на скорую руку строились немудреные хижины, куда своевременно доставляли еду и питье, чтобы во время ожидания поединков у них было все необходимое, а также конюшни для коней и мулов, на которых они прибывали на побережье.

Кун Лао пришел туда пешком за ночь до начала Смертельной Битвы. Такое путешествие он проделывал уже тринадцать раз и хорошо знал дорогу. Правда, на этот раз священник устал сильнее, чем раньше. И знал почему: дело было не в том, что он стал на год старше, — год для победителя в Смертельной Битве ничего не значил, к тому же Кун Лао был еще далеко не стар. Необычно сильную усталость он испытывал потому, что не взял с собой свой чудесный амулет. Ни к чему было брать его на предстоящий поединок, хотя Кун Лао твердо решил драться в грядущих боях со знакомыми ему по прошлым поединкам соперниками более жестко и решительно, несмотря на то, что все они были старше его по возрасту.

В этом году его беспокоили лишь те противники, с которыми раньше ему сражаться не доводилось. По своему обыкновению Рэйден появился за два дня до состязания и, как всегда, самым удивительным и поистине невероятным образом — в чистом небе без единого облачка грянул гром, блеснула молния, ударив в землю рядом с Кун Лао, и в месте том тут же возник бог грома. Он произнес лишь одну фразу: «В поединке у подножия Такаси примет участие боец в образе Тьена, но другом тебе он не будет», — и исчез в огненном вихре.

Тьен всегда изображался как существо с несколькими руками и ногами, и Кун Лао задумался о том, будут ли это обычные чары черной магии или кое-что посущественнее, — он не исключал, что странный хозяин острова Шен Цун припас в своем некогда блистательном, а теперь полуразрушенном храме какой-то очередной сюрприз для участников турнира. Ежегодно в течение тринадцати лет Кун Лао каждый раз сходился с Шен Цуном в последней, решающей схватке Смертельной Битвы, и неизменно его побеждал. Проиграв схватку, Шен Цун представлял собравшимся победителя, поздравлял его в храме Шаолинь с победой и удалялся, не произнося больше ни единого слова. Каждый раз, когда Кун Лао возвращался сюда через год, хозяин острова выглядел сильно состарившимся — похудевшим, с большим числом морщин на лице, в глазах его оставалось все меньше блеска, волосы быстро седели и редели.

Кун Лао сидел на берегу — сначала на закате, потом при свете звезд — и ждал, когда приплывет джонка, чтобы отвезти участников турнира на остров. Монах бросил взгляд на белую полоску ткани, повязанную на запястье, — это был тот самый клочок материи, который много лет назад он нашел на деревенской площади. Оставив в своем храме амулет, он не захотел расстаться с тем памятным знаком, который внушил ему мысль отправиться в путешествие к священной горе Ифукубе.

Кун Лао вглядывался в клубившийся над поблескивающей в рассеянном свете луны морской гладью туман. Монах никогда не задумывался над тем, что каждый раз побеждал на состязаниях благодаря волшебному амулету. Подавляющее большинство участников турнира так или иначе прибегали к помощи магии — одни использовали силу талисманов, другие — заклинания, чтобы сила их ударов становилась поистине сверхъестественной; поэтому его амулет во время боев выглядел совершенно естественно. Сам Шен Цун обладал невероятным запасом энергии, которая явно была не от мира сего; кроме того, ему каким-то таинственным образом повиновались туман и огонь. Без силы молний и слепящего солнечного света, заключенных в амулете Рэйдена, Кун Лао никогда не смог бы одержать верх над Шен Цуном, а о тринадцати победах подряд нечего было бы и мечтать.

«Ты не должен так думать», — повторял он про себя. Несмотря на то что Кун Лао впервые собирался участвовать в состязании без амулета, опыта и внутренней силы у него вполне хватало, а это сбрасывать со счетов было никак нельзя. Если ему трудно будет тягаться с Шен Цуном в выносливости, как и противостоять огненным вихрям колдуна и застилающему взор туману, то придется сразить противника стремительностью, не дать ему пустить в ход свои сверхъестественные силы.

В тумане показался нос джонки с резной головой дракона. Ладья подплыла к берегу, как морская змея, и остановилась, покачиваясь на волнах. Каждый раз, когда острый нос джонки вздымался вверх, море, казалось, начинало шипеть и клочья белой пены окутывали голову дракона.

Кун Лао встал и подхватил свой кожаный мешок, не глядя на двух других участников предстоящего состязания, которые вышли из хижины и направились к ладье, не знакомясь с ними. Поравнявшись с берегом, джонка развернулась к нему правым бортом, и две фигуры, закутанные в черные балахоны, спустили трап. Лица их были скрыты надвинутыми на глаза капюшонами, работали они сноровисто, хотя их движения казались замедленными — во всем их облике было что-то странное, как будто они существовали в ином измерении, и в нашем мире чувствовали себя неуютно.

Кун Лао стоял ближе всех к трапу, но решил пропустить других пассажиров вперед, будучи не в состоянии действовать наперекор врожденной учтивости. Как только все взошли на борт, джонка тут же отошла от берега и взяла курс на остров — команда даже не успела поднять трап. В эффективности организаторам турнира отказать было нельзя никак, она была на высшем уровне с момента прибытия первого его участника до высадки на берег последнего.

После шести дней пешего пути было очень приятно сидеть на судне, несущем участников предстоящих схваток к цели их путешествия. Кун Лао сидел на устилавшей вздымающуюся палубу циновке и наслаждался ощущением движения джонки, сначала переваливающейся по гребням волн, а потом, когда она вошла в зону плотного тумана, плавно и быстро скользящей по водной глади. Ладья причалила к полукруглой пристани, которая, когда на нее смотрели с вершины храма, казалось, была увенчана склоненной в поклоне головой дракона. А может, это было лишь игрой отраженного света огней причала. Кун Лао давно обратил внимание на то, что остров был полон непонятных явлений, объяснить которые он не мог, а теряться в пустых догадках почитал пустой тратой времени.

Когда джонка причалила, команда ее на берег сходить не стала, но и на судне не осталась — она попросту исчезла. Вновь прибывших встретили молодые люди в белых одеждах, взявшие у них багаж и понесшие его к храму по извилистой горной тропинке. Сами бойцы шли за мулами и не могли не заметить, что на деле тропинка оказалась не столь извилистой, какой виделась с берега. Животные хорошо знали дорогу, и их не надо было подгонять — это каждый раз поражало Кун Лао, поскольку мулы не отличаются особым умом и обычно бывают строптивы. Монах подозревал, что и в этом случае не обошлось без магических чар, потому что как-то раз попросил Рэйдена осветить молнией путь от пристани к храму, и когда тот послал с неба сильный электрический разряд, при вспышке его он заметил голову не мула, а существа, напоминающего дракона.

Это сходство не показалось Кун Лао странным — китайцы чтят самых разных драконов: императорских, с пятью когтями, символизирующих власть верховного правителя, тогда как другие драконы имеют не более четырех когтей; небесных, охраняющих обитель богов; духовных, которые помогают Тьену и его помощникам управляться с ветрами и дождями; земных, присматривающих за почвой, реками и морями; и свирепых драконов, охраняющих сокровища, принадлежащие богам и демонам. Именно к числу последних принадлежал дракон острова Шимура с лошадиной головой и острой чешуей, расходящейся от головы и длинной шеи по всему телу.

Впереди показались очертания храма и дворца, угнездившихся на низком горном утесе. В слабом свете луны, окутанные клубами густого тумана, они казались призрачными. Зрелище было до того неестественным, что по телу Кун Лао побежали мурашки.

На этот раз здесь что-то было не то, и не только из-за отсутствия амулета. Кун Лао нутром ощутил явственное присутствие могучей силы, чего никогда не ощущал раньше, — возможно, это шло от энергетики нового участника состязаний. Он взглянул на две высокие пагоды, служившие жилыми помещениями дворца, глаза его искали открытые окна и тени на задернутых занавесках. Однако ничего удивительного, из ряда вон выходящего он не заметил. Взгляд его скользнул по величественному дворцу из мрамора и золота, стоявшему между пагодами и украшенному нефритовыми статуями принцесс в полный рост, в руках которых были закреплены горящие факелы, фигурами драконов, вырезанными из слоновой кости, алебастровыми лучниками и гигантскими конями из оникса, впряженными в боевые колесницы, а потом — по развалинам прямо перед дворцом старинного, темного, приземистого храма.

Кун Лао нигде не увидел ничего особенного, но присутствие некоей враждебной силы продолжало явственно чувствоваться, причем не оставалось никаких сомнений в том, что сила эта была необыкновенно злой, могущественной и опасной. Она явно исходила из иного мира.